Текст книги "олнце моё, взгляни на меня... (СИ)"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

–Поправляйтесь, товарищ Токарев. В скором времени вас переведут в другое место. Не бойтесь посещений дознавателя, он просто делает свою работу. До свидания.

–До свидания, товарищ Малкин.

Он ушёл в сопровождении Синёва, а я полулежал на больничной койке и гадал, что же я подписал – смертный приговор или путёвку в новую жизнь?

Глава 3.

Со времени подписания судьбоносной бумажки прошло два месяца. Как и обещал товарищ Малкин, меня перевели в небольшую частную больницу. Уголовный отдел НКВД от меня отстал. Они каким-то образом не нашли орудия убийства. Ну и я из подозреваемых перешёл в потерпевшие. На запрос из СА отдел переселенцев Иностранного Приказа ответил прекрасной историей о рассеяных НКВДшниках, перепутавших меня, невинного беженца, со злодеем, на котором пробы ставить негде. Ведь людей с именем Владимир и фамилией Токарев в бывшем Амурском Княжестве было пруд-пруди, не мудрено и перепутать, то да сё. Мне даже удалось упросить Малкина чтобы он позволил мне послать весточку Никонову. Я сообщил ему, что жив-здоров, и пусть он там нашим намекнёт. В ответ узнал, что врачевание Миланы прошло успешно. Девушка идёт на поправку, хотя ей придётся пробыть в больнице ещё пару месяцев. Дарина знает, что я обещал вернуться. За ней приезжали господа Тянь и забрали ее пока к себе до начала учебы. Дёмин шлёт привет. У меня отлегло от сердца. Раз товарищ Малкин выполнил обещание, то и я свою часть выполню.

Пока я залечивал руку, товарищ Малкин довёл до меня задание. Служба по своим каналам устроит всё так, чтобы выглядело словно я, беженец из бывшего Свободного Амура, будучи в СССР ступил на преступный путь, но скрываясь от справедливого возмездия сумел выскользнуть из союза и поступил в Иноземные войска импери, ИВИ. Первая часть моей новой истории была чистой правдой сплошь до скрывательства от возмездия. Итак, мне предстояло вступить в эти самые войска. Пребывая в составе ИВИ, я должен был собирать сведения об их "работе" в Либии. Ну и выполнять некоторые поручения. В случае чего Служба меня знать – не знает. Для всех я сам себе господин. Малкин дал понять, что после выполнения задания я могу быть свободен до того момента, когда вновь не понадоблюсь Службе. В жизни все было не так как в приключенческих книжках. Никто не таскал меня по учебным полям в сопровождении отряда осназа. Никто почему-то не водил меня по секретным изыскальням и не рассказывал о секретных разработках разведки. Никто даже не вел со мной многочасовых бесед о тайных делах высшего уровня и никто не поручал спасать мир. А если серезно – никакой особой подготовки для меня и не требовалось. Запомнить и рассказать побольше нужному человеку. Что-то кому-то передать. Ну и все. Вот моя задача. Правда со мной все же позанимался помощник Малкина, Синёв, и кое-что порассказал про ИВИ.

По сути Иноземные войска были подразделением наёмников. Римская империя предоставляла его услуги, оставаясь как бы ни при чём. Служащие ИВИ не были воинами имперской армии, а часто и поддаными империи не являлись. Однако оснащались ИВИ римским оружием, боевыми машинам, легионеры носили римские военные мундиры и полевые робы, имели римские воинские звания. В войска брали любого, кто готов был год-другой заниматься неблагодарной грязной работой и не побоялся наплевательского отношения к потерям со стороны империи. За год службы можно было получить либо неплохую денежку, либо оправдательный приговор по многим преступлениям , либо подданство империи – на выбор. Если, конечно, доживёшь. Некоторые поступали насмотревшись видолент о геройствах отчаянных легионеров, кто-то из жажды острых ощущений. Большинство шло за помилованием или за подданством. Как правило легионы ИВИ отправляли в страны, которые были в дружбе с империей и которые имели трудности с какими-нибудь повстанцами. Хотя бывало и наоборот – легион воевал на стороне повстанцев, которые обещали империи вечную дружбу и привилегии в торговле после прихода к власти. В легионы ИВИ брали всех, кто имел голову, две руки и две ноги, но предпочтение отдавалось людям, знакомым с военным делом. Особым спросом пользовались военачальники. Я беспокоился о языковых трудностях, однако в ИВИ было целое подразделение, где говорили на росском. Это имело смысл, потому что по-росски говорило или по крайней мере понимало множество народа в странах рядом с СССР. А дела для легионов в тех странах частенько находились. В ИВИ так же были подразделения, говорившие и на других мировых языках. Ведь мало того что Римская империя не дружила со словенским сюзом – со странами НАТО отношения были совсем плохи. Альянс РИ и Австралазии постоянно бодался с азиатами за влияние в областях Хинду и Персии, а так же за торговые пути в Великом океане. Опять же освоение Колумбийских островов империей с востока, натовцами с запада, а австралазийцами с юга привело к тому, что острова оказались яблоками раздора, где интересы стольких стран, империй и союзов оказались нос к носу. Таким образом мир по большому счету был разделен на три стороны – СССР, НАТО, Альянс и множество мелких стран, примыкавших к тем, кто сильнее или ближе. На этом мое знакомство с международной обстановкой и заканчивалось.

Рука уже не болела, остались только два стветлых шрама. Хрен знает, римляне говорят что шрамы украшают мужчин. Ну, буду теперь щеголять. На улице уже были последние дни кветеня. Тепло, солнечно. Травка повылазила, почки начали распускаться. У Дарины должен со дня на день начаться летний отпуск. Но мне было не до отдыха. Мне кое-что порассказали, кое-чему подучили. Все это время я как бы скрывался незнамо где, а теперь как будто кто-то шепнул мне надсыл человека, набирающего рекрутов для римских ИВИ. Это для тех, кто решит покопаться в моем прошлом. Дальше я должен был действовать сам. Малкин проводил меня до извозчика, кивнул на прощанье. Может он мне и не верил, но вида не подал. Я же в любом случае намерен был исполнять свою часть договора. Машина повезла меня в неизвестность, а привезла в Малахит. Я удивился, думал что посредник работает в городе покрупнее. Окраинная слобода серела одинаковыми искаменными четырехнадстройками, шелестела бумажками на пешеходниках, погрмыхивала машинами на выбоинах дороги. Да-а-а. Это не главные улицы, где все чисто, ровно, ухожено. Я сверился с бумажкой и пошел в указанный подъезд, поднялся на нужный надстрой. На полутемной площадке пришлось чуть ли не на ощупь искать нужную дверь. Она оказалась самая обшарпанная из всех. Звонка не было. Пришлось стучать. Спустя некоторое время дверь приоткрылась и в щель пробурчал недовольный голос:

–Кто?

–Я принес вам книгу Лисовского "На том берегу". Как вы и просили.

–Да? Ладно, заходи.

Дверь открылась шире. Я вошел в сумрачную прихожую и остановился, потому что в затылок уперлось нечто твердое и холодное. Тот же недовольный голос мрачно велел:

–Не дергайся. Руки в стороны.

Я подчинился. Чья-то рука обхлопала меня в поисках твердых предметов, холодное убралось. Голос велел чуть более спокойным тоном:

–Иди вперед.

Таким образом я очутился в холостяцкой поварне. Наверное так же бы выглядела и моя светлица в общаге, если бы со мной не жила Дарина. И тут, и там стояли кружки, миски, сковороды. Пол с потрескавшимся покрытием просил помывки. Давно нестиранные оконные занавески наверное никогда не открывались. Пыльная лампочка тускло светилась под потолком, соперничая со светом, проникающим сквозь немытые стекла окна...

–Садись.

Я послушно сел у стола на подозрительно поскрипывавший стул. Больше садиться было просто некуда. Показался обладатель недовольного голоса. На вид мужику было за сорок, но из-за трехдневной щетины на щеках и редких жидких волс на макушке ему можно было дать все пятьдесят. Старая пятнистая майка, потертые штаны – вид у мужика был затрапезный. Он производил впечатление запойного пьяницы. Однако что-то во взгляде и голосе выдавало в нем опасного, тертого жизнью человека. Казалось, что он только играет роль забулдыги, к тому же в поварне не было винных бутылок, не пахло спиртом или перегаром. И тем не менее я был разочарован. Наборщик рекрутов и его место работы представлялись мне побогаче и посерьезнее. Наверное я ожидал чистое конторское помещение с письменным столом, шкафом для бумаг и креслом для посетителей, а наборщиком должен был быть солидный мужчина с аккуратной военной стрижкой и с благородной сединой на висках, одетый в дорогой строгий сюртук. Но нифига подобного. Мужик отошел к стене, сложил волосатые руки на груди и недобро спросил:

–Ты от Малкина?

–Да.

–Удостоверение подданства есть?

–Нет. Только свидетельство беженца.

–Понятно.. На самом деле хочешь в легионы или по службе?

–Я..

–Да знаю, что соврешь. Работа такая.

Мужик ухмыльнулся, помолчал и сказал:

–Короче. Приходи послезавтра. Получишь бумаги и направление. Надеюсь не надо говорить, что если тебе клешни завернут на границе, то будешь сам виноват?

–Знаю.

–Ну а коли знаешь, то выметайся и чтобы я до послезавтра тебя не встречал. Все, мотай отсюда.

Я пожал плечами, встал и ушел. До послезавтра мне предстояло пробавляться в этой же слободе, но в паре улиц отсюда. Это была палата под крышей Службы, насколько понимаю. Надсыл я запомнил со слов Синева еще когда он объяснял мне весь замысел. Пока шел, думал о том, что Дарина сейчас неподалеку, в нескольких верстах, в гимназии. Или уже у Тяней? Очень хочется ее увидеть. За полгода я сильно к ней привязался. Ведь она единственная родня у меня. Несмотря на ее нелюдимость и хмурость, я полюбил ее как настоящую сестру. И она наверное любила меня по-своему. По крайней мере она меня не ненавидела как других мужчин. Но появляться у нее нельзя. Я как бы в бегах и подставлять сестру не хочу. Вторак наверное постарался объяснить ей то что я не бросил ее, а просто мне пришлось уйти для общего блага.

Дом был почти такой же как и тот, в котором меня так негостеприимно встретил наборщик. Построены они были по одним лекалам лет двадцать назад, когда был всплеск интереса к строительству дешевых однообразных домов. Строили их чаще всего в окраинных слободах городов. Я был еще от горшка – два вершка, когда наша семья заселилась в похожую новостройку на окраине Лесного. Тогда способы производства простых многопалатных домов казались выходом из трудностей с нехваткой жилья не только в СССР, но и во многих других странах. Нехватку победили. Ничего, что потом выяснились огрехи замыслов и недолговечность дешевых материалов. Задача-то была выполнена.

Звонок за дверью мягко "продилинькал", дверь не открывалась. О таком меня не предупреждали, однако. Я было растерялся, хотел уходить – уже развернулся. Но щелкнул замок и в спину донесся женский голос:

–Извините. Вы к Ирогостову?

Я обернулся. Из соседней двери выглядывала симпатичная темноволосая женщина в домашнем сарафане. Так как она назвала условное имя, я отозвался:

–Да, я к нему.

–Подождите, вынесу ключ.

Женщина скрылась на пару минут, а потом снова появилась. Протянула мне колечко с висящим ключом. Я подставил ладонь. Ключ мягко лег, а еще ладони коснулись теплые пальцы. Уж не знаю – случайно или нет. Женщина улыбнулась и сказала:

–Если что-то понадобится – звоните в дверь.

–Благодарствую, красавица.

Я ответил нагловато, многие бы на ее месте возмутились. Но она снова улыбнулась и даже чуть порозовела щеками. Приятная она. Замужем наверное... Палата оказалась не роскошная, но ухоженная. Чувствовалась женская рука. Чисто, прибрано. Занавесочки на окнах, цветы в горшках. Наверное эта женщина за палатой и ухаживает. Я поставил тощую дорожную сумку на пол, разулся и заглянул в светлицу. Кровать, стол, диванчик. В углу радиовид. Неплохо. А после беженской общаги – так и совсем замечательно. В холодильнике было несколько упаковок замороженной еды и даже пара бутылок пива. Есть пока не хотелось. Я включил радиовид и плюхнулся на диванчик. Посмотрим, а то в общаге только простое радио было. По одному потоку показывали какую-то веселую историю о жизни словенских людей. По другому потоку шел спор двух солидных мужиков по поводу каких-то налогов. Мне это было не интересно и я переключил на третий поток. Во! Красивая девушка в облегающем купальнике приглашала зрителей повторять за ней разные упражнения. И хоть я не собирался упражняться, однако поток оставил. Фиг с ними, с упражнениями! Главное – девушка! Жаль что быстро кончилось представление. Я и смотреть дальше не стал, завалился спать.

Проснулся вечером от голода. Зевая и потягиваясь протопал в маленькую поварню, заглянул в холодильник. Наугад выбрал упаковку в прозрачной пленке. Хм. "Блины с начинкой". Ну, блины – так блины. Разогрел их на газовой плите, с охотой съел. За окном синел весенний вечер. Я взял в холодильнике пиво и снова включил радиовид. На этот раз шла светолента о буднях уголовного отдела НКВД. Было довольно интересно. Я почти вник в смысл происходившего. История получилась лихо закрученная, с погонями, драками, стрельбой. Давненько я не смотрел чего-нибудь такого, интересного. Смотрел немудрящую, в общем-то, историю, потягивал пивко развалившись на диванчике, а чувствовал себя на седьмом Небе. Как здорово! А ведь словенские люди имеют возможность проводить так хоть каждый вечер. От осознания этого становилось с одной стороны завидно, а с другой стороны накатывала какая-то злость: мол вы тут по вечерам пиво сосете и диваны мнете у радиовидов, а в это время в АК людей убивают, насилуют, грабят! Конечно понятно что словенские подданые в этом не виноваты. Просто у них государство заботится об их безопасности. Большие, между прочим, деньжищи вбухивает в оборону. А все для того чтобы средний словенский человек мог себе позволить поваляться перед видокошком и попить не самого плохого пива не задумываясь о том, с какой стороны придет наглый жестокий враг и отберет его дом, диван, радиовид и пиво до кучи. У нас же государство думало лишь о том как обхитрить соседей и въехать на Небеса на чужом рожне. Так что в падении Амурского княжества виновато больше всего само Амурское княжество. Все это я понимал, но неправедная злость все равно время от времени поднималась из темных закоулков души, мешая пиву спокойно течь в желудок.

В светлице совсем стемнело, лишь блики от радиовида скакали по полу и стенам. Пиво кончилось, светолента – тоже. Началась другая, на этот раз что-то про любовь. Ну, на ближайшее время это для меня не животрепещущая штука, ешки-матрешки! Смотрел просто потому что выспался днем. Вдруг услышал щелчок замка. Это кто же может сюда завалиться просто так? Ночь почти что на дворе! В светлицу вошла фигура, по очертаниям женская. Я хотел было встать с дивана, но фигура приблизилась и присела передо мной. В свете от видокошка я узнал ту самую женщину из соседней палаты. Она была в чем-то вроде ночной рубашки, с распущенными волосами. Я открыл все-таки рот:

–А ты чего это?

–Какой недогадливый мальчик. Зачем ночью женщина к мужчине может придти?

Я был не настолько туп чтобы не знать, но от неожиданности и прямоты ее намерений брякнул:

–Ты ко всем постояльцам так ходишь?

–Нет. Обычно заселяются какие-то мрачные дядьки.

Кажется женщина вовсе не смутилась на мой дурацкий вопрос. Она приблизилась совсем вплотную. Я ощущал аромат ее тела, волос. Сквозь ткань почувствовал касание мягких тяжелых грудей и мое собственное тело начало отвечать независимо от мозгов. Когда я задал еще один глупый вопрос:

–Как тебя зовут?

...она лишь усмехнулась:

–Меня не зовут, я сама прихожу.

.. Одна ее ладонь сунулась мне под майку, а вторая нырнула в штаны и перехватила управление в свои руки.

–Похоже что его не интересует мое имя.

Промурлыкала женщина и поцеловала меня в губы, а потом спустилась ниже, еще ниже.. Спустя примерно полчаса мы лежали на старом диванчике, совершенно не годящемся на двоих, но как-то помещались. Может быть потому что женщина наполовину лежала на мне, положив голову мне на грудь а ногу закинув на мой живот. Признаться, такого у меня еще не было. Я, конечно, не девственник давно, но раньше весь опыт был почти исключительно со сверстницами. Все было как-то второпях, просто и без затей. Что взять с семнадцатилетних юнцов? Недавний выпуск пара со шлюхой и опытом-то назвать нельзя. А с этой чудесницей я понял сколько удовольствия может принести занятие любовью с женщиной. Мы отдыхали и молчали. Да и о чем говорить? О погоде, ешки-матрешки?.

–Можешь называть меня Ладой.

Неожиданно сказала женщина тихим голосом. Я посчитал что невежливо будет не представиться той, чьи ноги буквально только что были на моих плечах..

–Владимир.

Лада помолчала и очень буднично спросила:

–Когда уезжаешь?

–Послезавтра.

–Хм. Значит времени у нас достаточно.

–Достаточно для чего?

Вместо ответа Лада чуть сместила теплую ногу и принялась тереться ей о мой низ живота. Тело ответило бодрым подъемом того что сяньюни называют на своем языке "нефритовым стержнем". Чувствуя кожей бока как твердеют женские соски, я усмехнулся:

–Имя тебе очень удачно подходит.

.. И мы снова занялись приятным делом. Была уже середина ночи, когда мы отдышались, поворочались и Лада заявила:

–Тут очень неудобно. Пойдем ко мне. Заодно и выспимся по-человечески.

Я только пожал плечами, натянул штаны, которые почему-то нашел висящими на радиовиде, и пошел за Ладой. Чуть не забыл запереть дверь. Может это настоящая Лада, богиня любви, спустилась на землю поразвлечься? Старые сказки говорят что такое когда-то бывало. У Лады была настоящая двойная кровать, застеленная чистым свежим бельем. Я лег в нее как в гору пуха и сразу начал засыпать. Женщина тоже засопела рядом. Давно я не спал в таких прекрасных услови.. я.. х.. х-хр...

Я не буду подробно вспоминать следующие день и ночь. И так понятно, что мягкую постель и вкусную еду я отработал сполна. С одной стороны это было незабываемо и здорово – я узнал такие любовные позы и способы, что даже диву давался. С другой стороны Лада выжала меня как тряпку, до капли. По-моему я даже себе кое-что немножечко натер. Этак недельку таких радостей – и перед смертью от истощения порадуешься мозоли, благодаря которой теперь спокойно сможешь играть рожном на балалайке. Наверное я налюбился на год вперед.

Стараясь держать ноги на ширине плеч, я стоял перед дверью наборщика. Тот открыл без слов, пропустил сразу в поварню и шлепнул на исчерканную клеенку стола бумажный пакет:

–Забирай. Временно ты Твердолик Корепанович Березкин, семь тысяч четыреста восемьдесят четвертого года рождения, уроженец поселения Якшма Малахитового уезда. Там удостоверение личности и направление для найма на сухогруз "Норд" грузчиком..

Я проверил. Действительно, Твердолик Корепанович из Якшмы. Наборщик мрачно прервал мои изучения:

–Совпадает?

–Угу.

–Ага, блин. Забирай и катись.

Я пожал плечами и вышел вон. Поддернул сумку на плече, осторожно почесал натруженное место и отправился на вокзал.

Деньгами на дорогу меня снабдил Синев еще перед отправкой, так что на этот счет я не переживал. Четыре дня на поезде слились в череду валяния на полке, пяленья в окно, еды, сна и опять по кругу. Разбавлялась череда воспоминаниями о Ладе и времени, проведенном с ней. Эта женщина знала толк в любовных утехах и в свои двадцать пять стала мне настоящей наставницей. Естественно, ни о какой большой и чистой любви и речи не шло. Просто она использовала меня как машину для удовлетворения своей женской похоти. Если сначала мне и казалось, что это я ее приходую благодаря своей крутости, то уже утром следующего дня Лада показала мне – кто тут кого имеет. Хотя, честно сказать, я был не против.

Староневский встретил меня холодом и сыростью. Море давало о себе знать. Подумать только, в Сибири теплее чем на севере Россы. Когда ходил в местное отделение Иностранного Приказа за выездной печатью – потел не взирая на северный ветер. Однако еще сильнее потел, когда пошел в соседнее здание за въездной печатью Римской Империи. Наши-то глаза прикроют на поддельное удостоверение, если СВР шепнет. А вот имперские... Но Трибог был милостив и мне шлепнули печать с орлом на страницу въезда. В тот же день я прибыл в морской порт в поисках сухогруза "Норд". Как человеку далекому от морских дел мне все тут было вновинку. У причалов стояли здоровенные корабли один другого больше, и который из них сухогруз – я решительно не знал. Искал по названиям. Два причала обошел. Никакого "Норда". На третьем причле я остановился около носа большого серого корабля, на котором белыми буквами было написано "Nord". Ничего себе громадина. Подошел к сходням. Припоминаю, что дежурящий около них моряк называется вахтенным. Здоровячок в синей робе и круглой шапке скользнул по мне взглядом и снова продолжил считать чаек. Ешки-матрешки, может он росского-то не знает? Я нерешительно обратился:

–Извините, уважаемый...

Здоровячок вновь взглянул на меня:

–Что такое?

–У меня.. Вот.

Я протянул ему направление. Моряк повертел бумагу в руках, вернул мне.

–Минуту.

Он взял с аппарата электросвязи трубку и сказал в нее пару фраз на латинском. Послушал ответ и сказал:

–Поднимайтесь на борт. Вас встретят.

Я бочком протиснулся на сходни, пошагал вверх. На палубе, как называется на кораблях любой настил, меня действительно встретили. Крепкий мужчина в не морской, а скорее военной робе требовательно протянул руку и сказал на чистом росском:

–Ваши бумаги.

Я протянул ему направление. Он все равно нетерпеливо смотрел на меня и я отдал ему книжечку удостоверения личности. Мужчина даже не глядя сунул мои бумаги во внутренний карман. Я малость охренел, а мужик все-таки пояснил:

–Вы хотели вступить в Иноземные войска Римской империи?

–Да.

–Вы приняты. Идите за мной.

Быстро однако. Не оставалось ничего другого как пойти за решительным мужиком. После многочисленных дверей, лестниц и коридоров мы вошли в довольно просторное помещение. Низкие потолки, серая и синяя краска, светильники в решетчатых ограждениях. Все было непривычным. Помещение наполовину заставлено двухуровневыми койками с одеялами такого знакомого мне казенного вида, что я сразу почувствовал себя в стрелецкой палате. На нижних койках сидело человек тридцать-сорок в разномастной одежде. При нашем появлении все повставали, а один мужик вышел в проход и вытянулся по стойке "смирно", разве что не козырнул и каблуками не щелкнул. Решительный кивнул ему и сказал:

–Размести человека, объясни что к чему.

–Да, господин центурион!

О. Имперские звания. Я раньше не интересовался ими и теперь жалею. Наверное что-то довольно высокое, типа подъесаула или может даже есаула. Центурион окинул взглядом помещение, называющееся кубриком, и вышел. Все зашевелились. Заскрипели сетки. Люди садились и даже ложились на койки, вернувшись к своим делам, вернее к безделью. Тот мужик, к которому обращался центурион, подошел ко мне и протянул руку:

–Мирослав. Я тут за старешего пока на место не прибудем.

–Владимир. Токарев.

–Бери сумку, пошли. Свободных коек тут предостаточно.

Место мне быстро нашлось. Матрасы не очень жесткие, одеяла в меру грубы. Ничего непривычного, сойдет. Я убрал сумку под койку и сел. Мирослав сидел напротив и изучал меня. На вид я бы дал ему от двадцати до тридцати, но во всяком случае он точно старше меня. Ничем не примечательная обывательская одежда сидела на нем хорошо. Лицо круглое, нос курносый и короткие светлые волосы создавали впечатление открытости. Приятный мужик. Мирослав помолчал, видимо составляя обо мне мнение и спросил:

–Ты откуда?

–Из Амурского княжества.

–Далече тебя забросило. Но ваших тут пара человек вроде есть. Потом познакомлю. Я сам из Россы.. В общем – так: подъем в шесть, завтрак в восемь, обед в два, ужин в семь. Отбой в десять. Вон часы на стене, видишь? Ага, они. На вот, поизучай пока..

Мирослав протянул мне тонкую книжку в мягкой обложке. Я поблагодарил. Мужик кивнул и ушел по своим делам. На часах было около четырех. До ужина еще уйма времени. И чтобы отвлечься от нарастающего чувства голода, я взялся за чтение. Из книжки я узнал то же что из рассказов Синева. Разве что было объяснение римских воинских званий. Эту часть прочел с интересом. Как и думал, центурион навроде подъесаула, обычно начальствует над центурией. До ужина дотянул. Еду в бачках нам принесли моряки. Выдали тарелки, ложки и кружки, раздали пищу и убрались восвояси. Все уселись на койки и принялись за еду. Я тоже. Суп был вполне съедобный, поэтому справился быстро. Через некоторое время вернулись моряки, забрали посуду и ушли. Мы снова были предоставлены сами себе. Так как особых развлечений в помещении не было, то народ развлекал себя сам. Потихоньку знакомились, гутарили о том, о сем. Разговоры так или иначе крутились вокруг причин, благодаря которым люди пошли в ИВИ. Мирослав позвал меня с собой и привел к одной из двойных коек. На нижней сидели двое – мужик немного постарше меня и молодой совсем парень. Мирослав представил их как моих земляков и отошел куда-то. Я потоптался, представился первый:

–Меня зовут Владимир Токарев. Я родом из Амурского княжества.

Старший ответил, привставая и протягивая руку:

–Левша Терехин.

Молодой тоже привстал:

–Игорь Морозов.

Я сел на ничейную койку и немного разглядел земляков. Терехин был мужиком плотного телосложения, но не толстым. На вид ему можно было дать от двадцати трех до двадцати шести. Широкое открытое лицо располагало к общению. Вообще он был похож на Мирослава. А вот Морозов выглядел совсем юным, словно ему было лет семнадцать. Худощавый юноша со светлыми волосами поглядывал с уважением на более старших, ожидая от них чего-нибудь интересного и неожиданного. Молчание почти стало неловким, когда Терехин спросил у меня:

–А ты где жил?

–В Каменецком уезде, поселение Лесное.

–А я из Амур-Ключа.

–Столичный житель..

Усмехнулся я. Левша криво ухмыльнулся:

–Ну да. Только столицы больше нет.

–Прости. У меня у самого родители там.. Погибли.

–Ладно, замнем это. Игорь вот из Синеватого..

–Что? Правда?

Игорь кивнул:

–Ага. Поселение такое. Смешное название, да?

–Я был там.

–Круто.

–Если подумать, то не такая уж у нас и огромная страна была.

Мы опять замолчали. Не хотелось наступать друг другу на больные мозоли. Левша опять спросил:

–Где воевал?

– Третий бронеэскадрон Добровольческого войска. Урядник, начальник бронехода.

–Ого. Доброволец. Не служилый?

–Служилый. Просто так получилось. А ты где?

–Двенадцатый мотострелецкий полк. Хорунжий. Начальник стрелецкой полусотни.

–Кажется мы какое-то время соседями были. Под Салыком.

–Да, точно.

Мы припомнили несколько общих знакомых из других частей, вспомнили значимые события обороны Салыка. Игорь смотрел на нас чуть ли не восхищенно. Уважительно смотрел. Как же! Настоящие воины встретились. Мы помаленьку разговорились. Левша рассказал как вместе с остатками полка вышел к границе и сдался словенским пограничникам. Как маялся в лагере беженцев, как разыскивал семью в СССР. Семья не нашлась. Он плюнул на все и записался в ИВИ – заработать денег и потом искать семью уже в бывшем АК. Я расказал свою историю, скрыв сотрудничество с СВР. Гладко получилось. Даже сам чуть не поверил и не загордился – сбежал из лагеря смерти, вырвал сестру из лап ненавистной НАСА, бежал в Союз, сбив по пути вражеский винтокрыл, ступил на преступный путь ради сасения девушки, почти загремел на каторгу, но бежал и теперь скрываюсь в ИВИ. Хоть приключенческую книгу по мне пиши, ешки-матрешки. Игорь переводил взгляд то на Левшу, то на меня. Я его и спросил:

–Игорь, а ты как в СССР попал?

–Ну.. Я и повоевать-то не успел. Призвали, пока ускоренное обучение проходил – и война кончилась. Нас начальники к границе вывезли. Пограничники пропустили. Только разоружили. Ну и в лагерь для беженцев отправили... Семьи у меня не осталось.. Так что я решил наняться в ИВИ и получить подданство Империи. В Союзе так быстро подданым не станешь. А жаль.

Хотел было сказать ему что это не самый лучший способ поправить дела, но сдержался. В самом деле – кто я такой чтобы учить парня жизни? Они с Левшой хотя бы честно поступили, поставили на кон свои жизни в надежде получить удачу. А я? Впутался в преступные дела, людей убивал без сожаления. Как того, мордатого в белом армяке на дороге. И все это оправдывал заботой о Дарине и Милане. Так что не мне Игоря с Левшой жалеть или осуждать. Перед отбоем Левша предложил перебираться сюда, на койку по соседству. Я перенес матрас и пожитки, а потом и свет погас. Кроме нескольких тусклых светильников. Люди вокруг постепенно засыпали. Разговоры становились все тише, появились сопения и храп. Обычные звуки для замкнутого помещения со многими людьми. Почему-то они подействовали на меня словно колыбельная.

Первое, что я почувствовал утром – качка. Наверное сухогруз отплыл еще ночью, пока мы спали. Особо меня не укачивало, поэтому быстро привык. Однако несколько человек оказались подвержены морской болезни, в их числе Игорь. Этим страдальцам оставалось лишь молиться чтобы погода оставалась тихой. Плавание по морю шло три дня. За эти три дня центурион, что нас сопровождал, проводил предварительную подготовку. Он опросил всех об одинаковых вещах: возраст, место рождения, военная подготовка или боевой опыт, военное ремесло или мастерство. Начальникам дополнительно задал вопросы по управлению и обеспечению. Распределять нас будут в учебном лагере, а он составлял начальные направления. В итоге я как начальник боевой машины был записан отдельно. Большую часть оставшегося времени мы изнемогали от скуки и духоты.

На четвертый день после обеда центурион приказал собирать манатки и сходить на берег. После душного чрева корабля соленый морской ветер показался небесным подарком! Мы прогремели по железным лестницам корабля, а на причале нас уже ждали два военных грузовоза с затянутыми парусиной кузовами. Центурион построил нас в подобие строя, велел расчитаться на первый-второй и таким образом разделил нас по грузовозам. Еще час езды по гладким имперским дорогам и вот мы высыпали из кузовов на краю искаменного летного поля. Дул пронизывающий влажный ветер. Мы стояли под серым низким небом, а неподалеку гудел винтами большой самолет. На его выпуклом зеленом борту выделялся знак в виде черного имперского орла. Оказалось что нас доставили в ближайший воздушный порт из порта морского. Центурион не дал нам долго стоять и пялиться на самолет. Мы чуть ли не бегом прошествовали к этому "толстопузу", отворачиваясь от стылого ветра, поднятого винтами. Задняя большая дверь из двух половин была открыта, сходни были спущены. Самолет ждал только нас. Как только последний будущий легионер оказался в гулком отсеке, сходни сразу поползли внутрь, половинки дверей сомкнулись. Мы расселись на жесткие лавки вдоль бортов. Кое-кто прильнул к небольшим овальным окошкам. Я глянул на Игоря, оказавшегося рядом. Он выглядел испуганным, но старался улыбаться. Я и сам на самолетах раньше не летал. Лавка под нами задрожала, самолет покатился по полосе, набирая ход. Гул моторов нарастал и нарастал. Через некоторое время дрожь исчезла – мы оторвались от земли. Игорь побледнел. Да, плавания и полеты не для него, ешки-матрешки.