Текст книги "Екатерина Дашкова: Жизнь во власти и в опале"
Автор книги: Александр Воронцов-Дашков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
1783 год был важным и незабываемым для Дашковой, полным больших радостей и глубокой печали. После двадцати лет немилости и остракизма, кажется, начинался новый период в ее жизни; позади оставались многие прошлые заботы. Екатерина предоставила сыну княгини желанную службу в гвардейском полку, назначила ее племянницу фрейлиной и поставила саму Дашкову во главе Академии наук. В семье же случились две смерти. Первая – это смерть отца, Романа Воронцова, с которым у нее были такие болезненные и напряженные отношения. Дашкова узнала, что он не завещал ей ничего, и ей осталось лишь вспоминать жизнь с отцом, почти всегда ее игнорировавшим. Второй была смерть Никиты Панина, который, в противоположность отцу, был ее ментором и сделал для нее так много в тяжелые времена при дворе. Несмотря на горе, все ее колебания разом исчезли, и, оставив все горести позади, княгиня сразу принялась за работу в Академии наук с характерными для нее энергией, прямотой и серьезнейшим отношением к любому делу.
Дашкова внесла в работу новаторство, динамизм, решительность и финансовую ответственность, открыв новый захватывающий и плодотворный период в жизни Академии наук[392]392
Согласно Майклу Гордину, «она управляла Академией как бизнесом, и управляла ею хорошо». См.: Gordin М. D. Arduous and Delicate Task: Princess Dashkova, the Academy of Sciences, and the Taming of Natural Philosophy // The Princess and the Patriot. P. 13.
[Закрыть]. Были достигнуты серьезные успехи, связанные с работами Ломоносова в химии, физике, географии, астрономии, геологии, математике и многих других отраслях науки. Кроме того, были начаты жизненно важные проекты по описанию естественных ресурсов империи, а также публикации отчетов путешественников, исследовавших Сибирь, Камчатку, Кавказ и юг России. Огромные и разнообразные земли империи открывались миру с появлением, например, «Атласа Российского» и «Российского географического лексикона», карт и других справочных изданий. Необходима была также работа по освоению и применению новых открытий в образовании и для экономического роста России. Дашкова считала, что наука должна служить нуждам страны и ее народа и что свет учения должен просвещать не только избранных, но и все общество.
Сразу же делегация академиков, администраторов и вспомогательных работников посетила Дашкову, которая объявила политику открытых дверей, уверив всех в возможности обсуждать их вопросы и проблемы в любое время без всякого предварительного разрешения. Ночью, готовясь к официальной церемонии в академии на следующий день, она погрузилась в «лабиринт» докладов о состоянии дел в академии, чтобы познакомиться с ее запутанной и сложной внутренней организацией. Она постаралась запомнить имена ее наиболее влиятельных членов, опасаясь, что любая ошибка с ее стороны приведет к насмешкам или осуждению. На регулярных еженедельных заседаниях встречались академики и адъюнкты. Эти заседания в основном были посвящены докладам, обсуждениям исследовательской и учебной работы, приобретению книг, оборудования, архивных материалов и установлению контактов с другими академиками и академиями мира. Во время правления Дашковой Иоганн Альбрехт Эйлер, математик, конференц-секретарь Академии наук и сын знаменитого швейцарского математика Леонарда Эйлера вел протоколы этих заседаний и публиковал их на латыни, немецком и французском. Первое заседание было посвящено инаугурации нового директора[393]393
Протоколы. T. 3. C. 648–649.
[Закрыть].
Появление Дашковой в академии было драматичным и глубоко символическим. Она продемонстрировала всем присутствовавшим решимость начать новую эпоху, в которой прогресс будет основан на достоинствах и фактических достижениях, а не на знакомствах и обмене услугами. Перед инаугурацией княгиня нанесла визит Леонарду Эйлеру, человеку энциклопедических знаний, автору более чем восьмисот работ по математике, физике, астрономии и механике. Теперь ему перевалило за семьдесят, он был уже близок к смерти и не посещал академию, поскольку ему претили беспорядок предыдущей администрации и бесконечные ссоры коллег. Старый и слепой, он продолжал свои исследования, диктуя тексты Николаю фон Фуссу, также математику и – позже – непременному секретарю академии, женатому на его внучке. Дашкова считала, что Эйлер, «бесспорно, был самым крупным геометром и математиком наших дней» (161/154), и попросила его сопровождать ее в академию, ввести в зал и представить собравшимся там академикам. Его присутствие будет торжественным и выразительным способом обозначать ее уважение к науке, смягчит ее неуверенность и общепризнанную боязнь публичных выступлений. Понимание того, что она будет единственной особой женского пола во всем собрании, усугубляло ее страхи. Должна ли она представить себя как безобидную, мягкую женщину или сыграть более властную, начальственную, мужскую роль в этом собрании ученых, многие из которых не захотят признать ее авторитет?
Эйлер был польщен и в сопровождении своего сына и Николая фон Фусса отправился поддержать Дашкову во время ее первого официального появления в академии 30 января 1783 года. Когда они вошли, Дашкова заметила, что Якоб Штелин, шваб по рождению и профессор красноречия и поэзии, занял кресло рядом с директорским. Он писал стихи на немецком и создавал аллегорические картины, иллюминации и фейерверки по поводу государственных и придворных праздников. Хотя он и был членом многих иностранных академий, Дашкова считала, что свое место он не заслужил и «можно смело сказать, что как его научные знания, так и чин и он сам были действительно только аллегорией» (206/-). Поэтому она повернулась к Эйлеру и громко, чтобы слышали все, пояснила, что то кресло, которое он займет, и будет самым почетным[394]394
Nova Acta, 6.
[Закрыть]. После «восстановления» Эйлера она обратилась к собравшимся и во вступительной речи уверила их, что приглашение управлять Академией наук было для нее большой честью. Она выразила глубокое уважение и почтение к академикам и обещала им с усердием работать во славу академии. Подчеркнув, что не может конкурировать с ними в науке, она обещала неустанно работать в их интересах и делать все, что в ее силах, чтобы продолжить блестящие традиции академии[395]395
Nova Acta, 7; Протоколы. T. 3. C. 648.
[Закрыть]. Фактически Дашкова отвечала на жалобы академиков на предыдущую администрацию, которая не уважала их, недооценивала и не поддерживала их работу. Ее слова и действия в день первого публичного появления определили ее смелое вхождение в академический мир, завоевали ей некоторую поддержку, но также и создали немало врагов.
Официально многие академики встретили назначение Дашковой с энтузиазмом. П. Б. Иноходцев выразил надежду, «что в давно униженной Академии вновь воцарится мир и спокойствие», а Г. Ф. Миллер написал, что считал бы себя счастливым человеком, если бы смог «окончить жизнь под милостивою вашею дирекциею»[396]396
СПФА РАН. Ф. 1. Оп. 3. Д. 67. Л. 64–66 об.; Ф. 21. Оп. 3. Д. 306. Л. 1; письма датированы 3 марта 1783 г. и 6 марта 1783 г.
[Закрыть]. И все же несмотря на ее благие намерения и положительные инициативы, ее методы вызвали раздражение многих коллег, которые противились администрации, возглавляемой женщиной. Сразу же возникло противостояние Дашковой и Александра Вяземского, генерал-прокурора Сената. Не принадлежавший ни к одной из ведущих партий, он был доверенным лицом Екатерины, отвечавшим за внутреннее управление Россией и надзиравшим за всеми правительственными учреждениями. В попытке реформировать и рационализировать финансовое управление страной императрица доверила ему контроль и унификацию важных фискальных дел, в том числе и академических. Отчеты, сметы и распределения стали теперь проходить через его руки.
Дашкова, Панин и другие считали Вяземского екатерининским угодником и полной бездарностью. Среди прочего, появились финансовые проблемы и сложности в доступе к монарху, поскольку, будучи главой академии, Дашкова хотела иметь дело непосредственно и исключительно с императрицей и возмущалась вмешательством Вяземского. Он оскорбил Дашкову сомнением в необходимости приведения ее к присяге в Сенате, что было обычным при назначении на административные посты. В этом деле Екатерина поддержала Дашкову и пригласила ее на церемонию. В назначенное время Дашкова предстала перед Сенатом второй раз в своей жизни. В 1762 году она дерзко вторглась на его заседание, переодетая офицером. Теперь, нервничая почти до обморока и в холодном поту, она описала сенаторам это необычное событие как «чудо появления женщины в вашем величественном святилище» (163/156) и была приведена к присяге, став первой в истории России женщиной на высоком посту директора Академии наук.
Вопрос о присяге Дашковой был только прелюдией к бесконечной череде столкновений с Вяземским. Когда радостное возбуждение от вступления в должность прошло, княгиня столкнулась с запутанными финансовыми проблемами академии и с сопротивлением упрямых чиновников. Вместе с указом о ее директорстве Екатерина подписала еще два. Первый назначал двух советников и казначея для управления экономическими и финансовыми делами[397]397
ПСЗ. Т. 21. С. 800–801 (№ 15 646).
[Закрыть]. Второй был обращен к Вяземскому как главе Сената и приказывал предоставить все счета и расходы прошлой администрации академии для проверки. Проверка выявила нарушения в финансовых делах академии, и в ответ на эти непорядки 31 марта 1783 года Сенат своим указом повелел академии регулярно предоставлять отчеты о своих доходах и расходах. Дашкова была вне себя, поскольку не она была причиной этих проблем, однако такое решение сильно затрудняло ее работу. Вместо прямого доступа к императрице по всем делам академии она попала под пристальный надзор государственной бюрократии. И, что было еще хуже, она зависела от милости Вяземского.
Хотя наведение порядка в финансовых делах и отчетах было главной заботой Дашковой, она скоро обнаружила, что работа предстоит нелегкая. Она попросила, чтобы распущенная комиссия поработала еще немного и снабдила ее имеющимися сведениями касательно обязанностей директора, а также всей относящейся к делу информацией об административной структуре академии. Затем главам департаментов было приказано предоставить отчеты о том, каковы их обязанности и каков круг ответственности департаментов. В попытке привести в порядок дела академии Дашкова без обиняков обращается к Вяземскому с просьбой предоставить ей все документы, описывающие претензии канцелярии к прежней администрации. Она также захотела получить петиции своего предшественника Домашнева Сенату, касавшиеся проблем академии, чтобы рассмотреть каждую из них. Вяземский, однако, помочь не стремился, и многие записи и документы оказались утерянными. Не отступив, она потребовала от Домашнева полного отчета, на что тот в гневе пожаловался императрице[398]398
РГАДА. Ф. 17. Оп. 1. Д. 33. Л. 108–109 об., 125 об.
[Закрыть]. Оказалось, что Домашнев часто брал домой официальные бумаги, и теперь они очень кстати затерялись. Фактически Дашкова посчитала необходимым объяснить самой императрице, как надо обращаться с делами академии, на что получила краткий и категоричный ответ Екатерины: «Я весьма раздражена вашим беспокойством»[399]399
RIA 12 L 31 174.
[Закрыть].
В общем, Вяземский не желал сотрудничать, поскольку считал финансовые проверки сферой своей компетенции. Дашкова же была непоколебима в стремлении продолжить работу и так же, как полностью контролировала собственные финансы и дела своих детей, желала навести порядок в расходах и бюджете академии. Она опять оказалась в конфронтации с Вяземским, теперь уже по поводу подотчетности академии Сенату. Говоря коротко, полемика вращалась вокруг составленного из двух частей бюджета академии. Первой частью было государственное финансирование («штатная сумма»), назначавшееся из казны, как и для любой государственной организации. Второй частью был административный фонд («экономическая сумма»), зависевший от доходов академии, поступавших от различных коммерческих проектов, таких как издание и продажа книг. Традиционно эти средства были целиком в распоряжении директора и могли включать доходы и расходы, не обозначенные в уставе академии. Это различие между двумя частями бюджета не всегда было ясным. Например, из денег, полученных от коммерции, Дашкова могла начать выплаты долгов книгопродавцам в России и за рубежом, а также покрывать задолженности государственного финансирования, которое теперь целиком было под контролем Вяземского.
Более того, Дашкова чувствовала, что Вяземский попытался установить контроль не только над государственными средствами, но и над административным бюджетом под предлогом проверки прошлых нарушений. Подвергая проверке все доходы, Сенат фактически ограничивал административную и распорядительную власть Дашковой. Она приняла близко к сердцу такое ограничение своей власти, это стало для нее делом чести. Она не могла допустить такое вмешательство в свои дела, когда была установлена «отчетность, которой никогда не было с тех пор, как существует Академия, и даже при моем предшественнике, подозревавшемся в злоупотреблениях» (166/159). Пытаясь противостоять ограничениям своего авторитета, Дашкова написала ряд писем Безбородко и Екатерине[400]400
ЧОИДР, отд. 5, 1 (1867). С. 26–28, 36–37, 40.
[Закрыть]. Она защищала свое дело перед Безбородко: «Персонально я много снести могу, места же публичного никакого унизить и помарать собою согласиться не могу»[401]401
Там же. С. 28.
[Закрыть]. Ей очень мешало свободное использование ее предшественниками доходов академии по своему усмотрению, без всякой официальной отчетности. Она также отмечала, что Сенат не применял такие суровые меры ко всем; так, среди прочих, ими не был затронут Московский университет. Полемика столь обострилась, что Дашкова была готова подать в отставку, что заставило Екатерину вмешаться и принять компромиссное решение. Согласно указу от 7 мая 1783 года, от Дашковой требовалось представлять самой императрице ежемесячный короткий доклад – этим удовлетворялись как необходимый уровень отчетности, так и желание Дашковой работать непосредственно с Екатериной[402]402
ПСЗ. Т. 21. С. 914 (№ 15 729).
[Закрыть]. Дашкова выиграла: она получила полный контроль над бюджетом, и все расходы должны были получать ее одобрение.
Особенно огорчительным и унизительным был другой спор – о жалованье директора Академии наук. Составляя две тысячи рублей в год, указом от 16 января 1777 года оно было повышено предшественнику Дашковой Домашневу еще на одну тысячу. Когда Дашкова также выделила себе три тысячи рублей, Вяземский обвинил ее в неправильных финансовых решениях. Дашкова была в ярости, чувствуя себя публично униженной обвинением в том, что взяла себе больше денег, чем полагалось. В самом деле, пререкания с Вяземским о жалованье больше касались чести, чем денег. Дашкова написала об этом Безбородко, и опять Екатерина вмешалась, чтобы разрешить спор[403]403
ЧОИДР, отд. 5, 1 (1867). С. 39–40.
[Закрыть]. 8 января 1784 года она выпустила указ, по которому Дашкова будет получать три тысячи рублей или сумму, равную той, что получал Домашнев[404]404
РГИА. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 153. Л. 128.
[Закрыть]. Постепенно экономическая ситуация в академии исправилась до такой степени, что жалованье директора стало выплачиваться из ее бюджета, а не из сумм императрицы.
К сожалению, «необразованный и мстительный» (166/159) Вяземский продолжал создавать Дашковой трудности. Он или игнорировал ее рекомендации, или отказывался снабжать ее требуемыми суммами и материалами. Например, 15 марта 1783 года Сенат поручил академии приготовить генеральный атлас России. Географический департамент академии составил новую карту страны в 1776 году, когда готовил «Генеральную карту России» к пятидесятилетнему юбилею Академии наук. Но теперь она устарела в связи с недавним изменением административного деления страны и увеличением числа губерний с двадцати до сорока. Сбор необходимых данных оказался нелегкой задачей, и Дашкова вспоминает в «Записках», что Вяземский препятствовал ее работе, ограничивая доступ к информации, касавшейся проведения новых границ губерний. Тем не менее в 1786 году академия напечатала «Новую карту Российской империи», и, основываясь на этой карте, В. Крафт в следующем году впервые подсчитал площадь России.
Несмотря на продолжавшиеся финансовые затруднения, которые создавал ей Вяземский, Дашкова была готова заниматься серьезными проблемами и принимать непопулярные решения. При прежнем директоре академия имела репутацию организации коррумпированной и отвратительно управлявшейся, поэтому Дашкова заявила своим подчиненным, что не собирается обогащаться за счет академии и не потерпит с их стороны никакой финансовой безответственности. Дашкова приняла руководство академией в критический момент ее истории. Академия была должна много денег своим издателям и книгопродавцам, в то же время академикам и персоналу не выплачивалось жалованье. Из-за экономических трудностей она не могла осуществлять многие свои проекты, проводить конференции и исследования, и Дашкова чувствовала, что ее «заставили тащить совершенно неисправный плуг» (159/152).
С характерной энергией княгиня окунулась в административную работу и принялась восстанавливать экономический порядок в наивысшем и самом престижном научном учреждении страны, принимая организационные, административные и экономические меры. Концентрируясь на деталях административной работы с самого момента вступления в должность, Дашкова приняла активное участие в деятельности канцелярии Академии наук[405]405
СПФА РАН. Ф. 3. Оп.1. Д. 556. Л. 64.
[Закрыть]. Канцелярия, которую возглавляла Дашкова, надзирала за административными и экономическими делами академии. Она отвечала, среди прочего, за гимназию, различные мастерские, типографию, публикацию «Санкт-Петербургской газеты» и комиссионную продажу иностранных книг. Дашкова появлялась там ровно в девять утра и просматривала ежедневные доклады, просьбы и все прочие текущие дела. Затем она давала указания и записывала их в журнале канцелярии. За один 1784 год в журнале записано 926 приказов, из которых Дашкова подписала 747, а исключение составили лишь те, что были изданы в летние месяцы с 24 мая по 5 сентября, когда она отсутствовала в Петербурге и оставила на службе своих заместителей[406]406
Дашкова Е. Р. О смысле слова «воспитание» / Сост. Г. И. Смагина. С. 425–426.
[Закрыть].
Никакие организационные или экономические дела не проходили мимо ее внимания. Она была трудолюбива, инициативна и полностью вовлечена в академические и коммерческие предприятия. В академическом магазине она организовала распродажу книг с 30-процентной скидкой и умудрилась получить прибыль. В это же время и без всякого сожаления она сожгла все книги неприличного и развратного содержания, заказанные Домашневым. В апреле 1783 года, когда управляющий книжным магазином Е. Вильковский проигнорировал указания Дашковой, она оштрафовала его на 15 рублей[407]407
Зайцева А. А. Е. Р. Дашкова и книжная торговля. С. 116.
[Закрыть]. В дополнение к своим собственным изданиям печатня академии принимала внешние заказы и испытывала трудности со сбором денег за свою работу. В ноябре 1783 года Дашкова написала Николаю Новикову, просветителю, писателю, журналисту и издателю, о его невыплате по счетам[408]408
Семенников В. П. Материалы для истории… С. 76. Письмо И. И. Шувалову 2 ноября 1783 г. касательно долгов Новикова Академии.
[Закрыть]. Академия получила заказ на его словарь русских писателей, и книга была напечатана, но Новиков не смог заплатить за нее. Несмотря на повторные напоминания, Новиков так и не оплатил счет, и Дашкова обратилась за помощью к куратору Московского университета Ивану Шувалову[409]409
Семенников В. П. Материалы для истории… С. 77.
[Закрыть]. Очевидно, письмо привело к желаемому эффекту. Согласно записям 1784 года академия получила от Новикова 839 рублей 11 копеек и некоторое время спустя отправила ему 461 экземпляр его книги[410]410
СПФА РАН. Ф. 3. Оп. 3. Д. 556. Л. 165 об., 166.
[Закрыть]. В первые пять месяцев своего директорства Дашкова смогла получить более 8500 рублей не оплаченных ранее долгов[411]411
РГАДА. Ф. 17. Оп. 1. Д. 35. Л. 3.
[Закрыть].
Дашкова строго придерживалась правил и установлений, особенно тех, что касались дел финансовых. Когда в ряде случаев вдовы академиков просили дополнительные средства, она им отказывала. А. Б. Храповицкий писал, что при дворе многие считали Дашкову скупой, что «она ни с кем не уживается»[412]412
Храповицкий А. В. Памятные записки. С. 200–201.
[Закрыть]. В своих финансовых делах она была честной, и нет даже намеков на финансовые нарушения или на использование ею фондов в личных интересах. За один год она реорганизовала академию, привела в порядок ее финансовые и административные дела и приняла меры, позволившие ей избавиться от всех долгов и получить большой доход. Императрица похвалила Дашкову за умение находить деньги и разумно использовать их на соответствующие проекты[413]413
СПФИРИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. Д. 1230. Л. 150.
[Закрыть]. Бережливость княгини, однако, привела к появлению историй о том, как она решала даже, казалось бы, самые незначительные академические дела. Жильбер Ромм, французский учитель Павла, тринадцатилетнего сына Александра Строганова, вспоминал, как старый граф купил книгу у Дашковой за пять рублей. Книга оказалась подарочным экземпляром от автора, поэтому Дашкова, осознавшая ошибку, попросила книгу вернуть. Затем она послала тот же том графу обратно, но в этот раз титульная страница с надписью автора была выдрана[414]414
Ромм Ж. К истории русской образованности нового времени. С. 13–14.
[Закрыть].
В академии сила Дашковой как администратора заключалась в ее понимании своей ограниченности и того, что она не ученый. Она не игнорировала работу своих коллег и не навязывала им свои идеи или методы. Скорее, ее задача, как она ее видела, заключалась в том, чтобы облегчать их деятельность. Вскоре она прекратила практику увольнения членов академии за «несоответствующие мнения». Но Дашкова была не просто академическим администратором; она участвовала во всех аспектах академической работы, вплоть до организации образовательных программ, написания инструкций по проектам, определения направлений и целей исследований, организации экспедиций, обеспечения финансовой поддержки, популяризации и публикации открытий. Со свойственной ей деловитостью она не только заглядывала в книжную лавку и печатню, но интересовалась также наймом собственности, продажей карт и внешним консультированием.
Княгиня лично председательствовала на многих академических заседаниях вместе со своими советниками О. П. Козодавлевым и В. А. Ушаковым. Козодавлев консультировал ее непосредственно и помогал с публикацией журнала, тогда как Ушаков давал ей деловые советы. Когда Дашкова не могла посещать заседания, она передавала обязанности своему секретарю И. И. Лепехину. Ученый, натуралист, специалист по русскому языку и блестящий стилист, он был ее ближайшим коллегой, а с 1783 года до своей смерти в 1802 году – непременным секретарем Российской академии. Дашкова подбирала свой штат, номинировала новых членов, распределяла задания, следила за их выполнением и вела дискуссии. Ее управление было демократическим, и во время выборов она была на равных с другими членами академии, обладая только одним голосом: «…несмотря на предрассудки века и общественного положения, основою академической жизни [Дашкова] признавала начало равноправности»[415]415
Сухомлинов М. И. Княгиня Е. Р. Дашкова. С. 53.
[Закрыть].
Дашкова попыталась создать серьезную атмосферу, благоприятную для исследований и учебы. Одной из ее первых целей было освобождение академиков от излишней работы в комиссиях и от бюрократического и административного бремени. Она также стремилась оградить ученых от внешнего вмешательства. Академики теперь отвечали перед главой своего собрания, а не перед безличной администрацией[416]416
Лозинская Л. Я. Во главе двух академий. С. 76.
[Закрыть]. Она удвоила жалованье Николаю фон Фуссу, который собирался оставить свой пост в академии, и Иоганну Готлибу Георги, специалисту по естественной истории и химии. Тонкий и высокообразованный ученый, он был опытным этнографом, практиковавшим также медицину. Чтобы поощрить наиболее одаренных и плодовитых академиков и сотрудников, она обратилась к Вяземскому с просьбой об их повышении; однако просьба не была услышана и стала еще одним источником огорчений в продолжавшихся битвах с ним[417]417
РГАДА. Ф. 248. Оп. 80. Д. 6514. Л. 127–129.
[Закрыть]. В конце концов, она увеличила жалованье и повысила в должности многих академиков, хотя всегда должна была бороться за необходимые для этого средства. В январе 1784 года Дашкова опять обратилась к императрице и в течение многих лет продолжала просить ее о продвижении по служебной лестнице Козодавлева, Ушакова и др.[418]418
ЧОИДР, отд. 5, 1 (1867). С. 20–22.
[Закрыть] Дашкова демонстрировала большую заботу о своих подчиненных, особенно о менее удачливых и плохо оплачиваемых. Она предложила основать пенсионный фонд из части академических доходов[419]419
РГАДА. Ф. 17. Д. 35. Л 142–143. «Доклад Екатерине II о пенсиях для служащих при Академии наук». Февраль 1791 г.
[Закрыть]. Екатерина одобрила этот план и 21 марта 1791 года подписала указ о том, чтобы проценты от суммы в 30 тысяч рублей из академического бюджета поступили на организацию этого пенсионного фонда[420]420
ПСЗ. Т. 23. С. 219 (№ 16 951).
[Закрыть].
Энергия и организационные таланты Дашковой позволили ей активизировать издательскую и переводческую деятельность академии, которая, как она считала, была необходима для распространения знаний на русском языке. Одними из первых проектов Дашковой были возобновление издания «Комментариев» и восстановление выпуска академических деловых бумаг – «Архива Конференции Академии наук», который оставался непереплетенным и имел много пропусков[421]421
Семенников В. П. Материалы для истории… С. 4–5.
[Закрыть]. Ежегодные публикации научных академических работ появлялись с большим опозданием, многие статьи задерживались. В 1783 году Дашкова опубликовала первый том, озаглавленный «Acta Academiae» и включавший работы, написанные в 1779 году. С 1783 по 1786 год она выпустила еще шесть томов со статьями 1780–1782 годов. Хотя некоторым статьям и было уже три года, она значительно увеличила объем публикаций. Под ее непосредственным руководством академия выпустила первое полное собрание сочинений М. В. Ломоносова (1784–1787), шестое и седьмое издания его «Российской грамматики» (1788 и 1799) и три издания «Краткого руководства к красноречию» (1788, 1791 и 1797).
Дашкова с энтузиазмом работала над подготовкой и распространением научных изданий непосредственно в самой академии и в книжных магазинах Петербурга и Москвы. Под ее наблюдением были изданы такие работы, как «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова (1786) и продолжение «Дневных записок путешествия доктора в Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768–1772 годах» (1771–1805). Очень влиятельным исследованием, появившимся во время правления Дашковой и оказавшимся одним из самых важных событий в истории российской науки и Просвещения вообще, были «Письма о разных физических и философских материях» Л. Эйлера (1768–1774, 1785, 1790–1791, 1796). Эйлеровское яркое и общедоступное изложение, которое было понятно и неспециалисту, упрочило их успех. Дашкова поддерживала писателей и в 1784 году приобрела для академической книжной лавки тысячу копий «Душеньки» И. Ф. Богдановича; еще раньше она напечатала на средства академии и распространила 2400 экземпляров его «Исторического изображения России», а в следующем году издала его «Собрание русских пословиц»[422]422
Там же. С. 20–21.
[Закрыть]. В 1788 году она купила 150 экземпляров сочинений Я. Б. Княжнина, а в 1793 году академия напечатала пять номеров журнала «Санкт-Петербургский Меркурий», который издавался И. А. Крыловым и А. И. Клышиным и содержал их пьесы[423]423
Там же. С. 44–45, 52.
[Закрыть].
Дашкова инициировала ряд амбициозных переводческих проектов, таких как работа над многотомной «Всеобщей и частной естественной историей» Ж. Л. Бюффона (1789–1808). В феврале 1790 года она основала отделение для обучения переводчиков, которое возглавил А. П. Протасов. По мнению Дашковой, было совершенно необходимо создать государственную систему образования, и как глава Академии наук она с энтузиазмом поддержала школьные реформы Екатерины 1780–1790-х годов. Комиссия по народному образованию обратилась к академии с просьбой перевести несколько австрийских школьных учебников, и работа началась в марте 1783 года[424]424
РГИА. Ф. 730. Оп. 1.Д. 11. Л. 1.
[Закрыть]. Перевод австрийского издания «Зрелище природы и художеств» с 480 гравюрами (1784–1790) был первой популярной энциклопедией науки и техники, изданной в России для образования юношества.
По большому счету, Дашкова принимала участие почти во всех аспектах издательской деятельности академии. Она просматривала списки книг, устанавливала их цены, вела переговоры с книгопродавцами, соблюдала высокие стандарты и проверяла счета печатников. Другие ее заботы включали модернизацию типографии с приобретением нового шрифта, нового пресса и обновлением существующего оборудования. В Академии наук тогда располагалась самая важная типография в стране. Согласно М. И. Сухомлинову, «все, что относится ко внутренней жизни академии и к ее внешней обстановке, было близко сердцу Дашковой, не щадившей ни времени, ни труда, чтобы довести свое создание до возможной степени совершенства»[425]425
Сухомлинов М. И. Княгиня Е. Р. Дашкова. С. 37–38.
[Закрыть]. Она обновила химические лаборатории, а также минералогический и физический кабинеты, в которые передала свои собственные образцы, расширила ботанический сад в десять раз по сравнению с его первоначальным размером[426]426
РГАДА. Ф. 199. Оп. 421 (портфель Миллера). Д. 1. Л. 1 об., 2.
[Закрыть]. С 1783 по 1793 год она потратила 18 тысяч рублей на помещения и инструменты и, несмотря на критику, недрогнувшей рукой – 99 тысяч на строительство[427]427
Там же. Л. 9; Сухомлинов М. И. Княгиня Е. Р. Дашкова. С. 53.
[Закрыть]. В это же время библиотека академии выросла на четыре тысячи томов. Дашкова приказала систематизировать коллекцию библиотеки, был составлен каталог на русском и немецком языках, она сама подарила библиотеке много книг[428]428
РГАДА. Ф. 199. Оп. 421 (портфель Миллера). Д. 1. Л. 1 об.
[Закрыть].
Княгиня стремилась поддерживать академиков и проявляла огромный интерес к сферам их исследований. Примером может служить ее попытка приобрести точную модель обсерватории в Гринвиче с детальным описанием механизмов, облегчающих астрономические наблюдения. Сооружение Уильямом Гершелем в 1787 году большого и мощного телескопа для обсерватории в Сло в Англии восхитило ее. В 1789 году Жозеф Лаланд, французский астроном и директор Парижской обсерватории, написал ей об открытии Гершелем спутника Сатурна. Он мрачно отметил, что во Франции «политика – вот что поглощает ныне внимание всех» и что «беспорядки во Франции несколько поутихли, но дух мятежа среди народа и даже среди солдат – опасный источник зла»[429]429
Dashkova Е. R. Memoirs of the Princess Daschkaw / Ed. M. Bradford. P. 196–197.
[Закрыть]. Мир изменился, пока Дашкова работала не покладая рук, чтобы исследования и наука могли лучше служить модернизации и техническому прогрессу. Так как она участвовала в обучении сына, то считала военную науку и инженерное дело особо важными дисциплинами. Поэтому она обратила свое внимание на вопросы навигации и ее возможного военного применения. 18 февраля 1793 года она попросила Ф. И. Шуберта изучить статью Джонатана Уильямса. Уильямс был внучатым племянником Бенджамина Франклина и его секретарем, когда Франклин был послом во Франции. Княгиня переписывалась с Уильямсом, будущим руководителем военной академии Уэст-Пойнт, и направляла многие научные и военные работы Уильямса и Франклина в российское Военно-морское министерство и Академию наук для срочного перевода и распространения. 12 ноября 1792 года Уильямс послал Дашковой свой «Мемуар об использовании термометра в навигации», перепечатанный из третьего тома Трудов Американского философского общества. Шуберт написал положительный отзыв на эту работу и, основывая свои открытия на некоторых экспериментах Франклина, заявил, что морская вода холоднее в областях мелководья и рифов. Демонстрируя внешний энтузиазм по поводу «великой важности этого открытия», Дашкова тем не менее отнеслась к нему скептически и послала всю документацию в Адмиралтейство для дальнейших экспериментов, которые дали отрицательные результаты или не дали вообще никаких. Все опыты прекратились, когда Дашкова покинула академию[430]430
Dvoichenko-Markoff E. The American Philosophical Society. P. 558; Ожигова E. П. E. P. Дашкова – директор Петербургской Академии наук. С. 100–101.
[Закрыть].
