Текст книги "Свято-Русские Веды. Книга Коляды"
Автор книги: Александр Асов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
– не осилишь ты сына Рода!
Наезжал тут Ильм сын Сварожич на могучего Святогора, направлял в него острое копьё. На три части сломалось его копьё – Святогор же с места не сдвинулся. Бил он палицей Святогора – на три части сломалась палица. Лишь ноздрями дохнул Святогоров конь – чуть в седле удержался Сварогов сын.
И сказал Святогору Сварожич:
– Ай же ты, Святогорушка Родович! Вижу я твою силу грозную! А моя-то силушка малая, побиваю я больше храбростью. Не могу с тобою сражаться – я хочу с тобой побрататься!
Святогор на то согласился, со коня он скоро спустился. Побратался с Ильмом Сварожичем.
Поезжали они по Святым горам. Много ль, мало ль проходит времени – богатырской ездой забавляются, молодечеством потешаются.
Там, где ступит конь Святогоров, горы там на камешки крошатся и ущелья меж гор раздвигаются. Святогор по горушкам скачет, как скала ущельями катит. А за ним горами, долинами едет Ильмушка сын Сварожич.
Святогору с кем силой мериться? В жилах силушка разливается, Святогор от силушки мается. Нелегко Святогору от силы, грузно, как от тяжкого бремени.
Он сказал тогда побратиму:
– Ай ты, Ильмушка сын Сварожич! Во мне силушка есть такая, как дойду к Столпу я небесному, подпирающему небосвод, как схвачу колечко булатное – так земных смешаю с небесными, всю Вселенную поверну!
Едут дальше они по Святым горам. Видят, вот впереди – прохожий. Святогор с Ильмером пустились вскачь, но догнать его не сумели.
От утра всё едут до вечера, едут тёмную ночь до рассвета, а прохожий идёт – не оглянется, и на миг он не остановится.
Окликают они прохожего:
– Ты постой, подожди, прохожий! Нам на добрых конях не догнать тебя!
Оглянулся и встал прохожий, снял с плеча суму перемётную.
И они спросили прохожего:
– Что же ты несёшь в сумке малой?
И сказал Святогорушка Родович:
– Ты сойди, Ильмер, со добра коня, подыми суму перемётную!
Соходил Ильмер со добра коня, взял рукой суму перемётную. Только сумочка не ворохнулась и с Сырой Земли не потронулась.
Наезжал на ту сумочку Святогор, погонялкой сумочку щупал, только сумочка не клонилась, пальцем тронул её – не сдавалась, взял с коня рукой – не вздымалась.
– Много лет я по свету езживал, но такого чуда не видывал. Сумка маленькая перемётная – не сворохнется, не подымется!
Святогор слезал со добра коня, взял двумя руками ту сумочку. Оторвал суму от Сырой Земли, чуть повышё колен поднимал её, по колено сам в Землю-Мать ушёл.
И по белу лицу Святогорову то не пот, не слёзы – то кровь течёт…
Говорил Святогорушка Родович:
– Что ж в суму твою понакладено, что я ту суму не могу поднять? Не ворохнется она, не вздымается и всей силе моей не сдавается! Видно, мне, Святогорушке, смерть пришла!
Отвечал Святогору странник:
– А в суме той – тяга земная. В той суме лежит Чёрный Камень.
И спросили боги прохожего:
– Кто ж ты будешь, прохожий, по отчеству?
– Велес я – сын Индры с Сырой Землёй!
Так сказал им Велес и прочь пошёл.
Святогор же не смог от Земли восстать, тут ему и была кончина. Дух его вознёсся на небеса, стал у трона Бога Всевышнего. На Земле он был Святогором – стал на небесах Святовитом.
Его тело – стало горой, волоса с бородой – обратились лесами дремучими, кости стали – камнями, а плечи – хребтами, голова с шлемом – горной вершиною. И во всех частях увеличился он – по велению Бога Вышнего. И на нём успокоился небосвод, а над ним звёз-
ды стали вести хоровод. И поднял он плечами– хребтами к небесам Семиверхую Башню – ту, где Святогоровны спали. Так они Стожарами стали, Семизведием засияли…
И тогда Ильмер сын Сварожич ударял Перуном по Камешку, чтобы расколоть Чёрный камень. Только Камень тот одолеть никому вовек не суметь!
И тогда из Камешка Чёрного воды хлынули в сто потоков, что удерживал мудрый Велес от начала миротворенья с самого его сотворенья. И разверзлись хляби небесные, и излились воды чудесные! Наполнялись водой долины, покрывались водой вершины, разливались реки широкие, скрылись горушки все высокие!
Для Смерти раскрылись двери, погибли люди и звери! И горы великие всколебались, холмы и долины местами сменялись. Растаяли горы, как сотовый мёд, а в море растаял лёд. И волны великие сушу покрыли, и Божий суд совершили!
И Сварожичи-небожители молнии из Сварги метали и расплавленное железо из небесных кузнь изливали. А Вечерница, дочь Зари, по Алтынскому царству гуляла – зёрна маковы рассевала, и бежали за ней волчицы и летели чёрные птицы.
И прорёк тогда Чёрный ворон:
– Сколько есть в лукошечке зёрен, столько лет проклятию длиться, царству под водой находиться! Так идёт на дно синя моря Золотое царство Плеяны и великого Святогора!
•к –к –к
Много жертв приносил Садко, сын великого князя Вана, богу Велесу Семиликому. И тогда семью Святогоричей выбрал Велес, премудрый бог. Он избрал их из многих тысяч, чтобы жизнь они возродили, гибель мира предотвратили.
И взошли они на корабль, что построил Садко, сын Вана, по велению бога Велеса. И закрыл в корабле все окна. И корабль подняло волнами и погнало ветром свистящим. И сам Велес понёс корабль по-над морюшком тем бурлящим.
И носил он корабль по морю сорок тяжких ночей и дней. И затем о гибнущем мире пожалел бог, и снова ветер он навёл на тот Океан. И чтоб водушки те исчезли, он закрыл источники бездны.
И открыл в тот час Ван окошко. И увидел Солнышко Красное, и увидел гору Святую, в кою Святогор обернулся, а над нею башню Стожар. И поплыл Садко ко Святой горе. Тут корабль остановился, к круту бережку притулился.
И у той горы перед ними выходил из морюшка Велес. Он предстал великим драконом – семиглавым и златопёрым. Две главы огонь извергали: Огнебог Семаргл, Финист Огненный. Три главы извергали воду: Валья, Вритья и Змей Поддонный. Синим светом глава сияла – та, что лик Асилы являла, и горел Солнцем Красным у Рамны лик. Велес мудрый был семилик.
И попадали ниц пред богом Ван, Садко и все Святогоричи. Плакали они и стенали, гибель близких все поминали и великого Царе– града, и Алтынского государства, и всего Свя– тогорова царства.
Но изрёк Семиглавый Велес:
– Перед Вышним вы согрешили! Макошь– матушку вы не чтили! Вам дала Вечерница зелье грёз, вы же это зелье варили! Как прекрасен сей маков цвет, но сгубил он весь белый свет!
И ещё изрёк мудрый Велес:
– Я возьму С собою Плеянок В землю новую и святую, где за речкою Беловодной сотворю я сам Беловодье. Будет град там стоять на семи холмах, на семидесяти верстах. Будет в нём Семиверхий замок, поселю я там всех Плеянок. Пусть во сне своём зачарованном будут здесь они почивать. А когда восстанут от сна, в Беловодье придёт весна, станут вилушки те – Стожарни– цы и Остожницы, Святоярицы. Вам же дам я ^ такой совет – заселяйте весь белый свет!
И тогда Ван пустил чёрна ворона, чтобы землю тот отыскал, только он её не видал. Он пустил тогда быстру ласточку – и ни с чем она возвратилась, и едва с дороги не сбилась. Он пустил тогда сиза голубя – голубь полетел на восток и принёс маслины листок.
И сошёл тогда Ван на землю: славил Вышнего Всевеликого также Велеса Семиликого.
И теперь все Ильмерушке славу поют, Свя– тогору, Плеяне с Велесом, Вана и Садко поминают. И Всевышнего прославляют!
– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как родился Вышень-Дажьбог. И о битве Дажьбога с отцом своим, как они боролись-братались, расскажи о победе сына!
– Ничего не скрою, что ведаю…
По лесам дремучим и шёлковым травам вдоль по Дону, крутому его бережку, сам Перун Громовник проезживал. На другом бережку его – девы-русалки пели песни, пуская венки по волнам.
Рось – русалка прекрасная смелой была, она спела Перуну, пуская венок:
– Если б милый осмелился, Дон переплыл, поборол бы течение быстрой реки, – то герою тому я б любовь подарила, будь он стар, будь он молод, беден или богат!
Поднял брови густые Сварожич Перун и заслушался песней русалки Роси. Загорелась тут в жилах Перуновых кровь, удалая вскружилась его голова.
Он кидался-бросался в великий Дон и поплыл через Дон сизым Гоголем. Переплыл через первую струечку и вторую струю без труда переплыл, третья струечка взволновалась, закрутила Перуна Сварожича – и отбросила вновь на крутой бережок. Тут промолвил Перуну великий Дон:
– Ты, Перун Громовержец, Сварога сын! Ты не плавай, Перун, по моим волнам, мои волнушки все свирепые: струйка первая – хо– лодным-хладна, а вторая струя – как огонь сечёт, третья струечка заворачивает.
Вновь Перун бросался в великий Дон. Дон опять Перуна отбрасывал, как отбрасывал – приговаривал:
– Не видать тебе моей дочери! Не гневи, Перун, Рода-батюшку, Ладу-матушку богородицу и жену свою – Диву грозную!
Тут запела Рось песнь печальную:
– Видно, нам с тобою не встретиться. Видно, мне, Рябинушке тонкой, век качаться одной у речки далеко от Дуба высокого!
Крикнул тут Роси Громовержец – раскатился гром по подоблачью:
– Не могу переплыть я великий Дон, не могу я стать твоим мужем, Рось! Но прошу тебя – стань у берега, стань у Камешка у горючего, покажи лицо своё ясное!
Встала Рось у Камня горючего. Тут снимал Перун бурю-лук с плеча, и согнул его будто радугу, и пустил стрелу огнегромную. И сверкнула стрела, будто молния, раскатился гром в небесах. Рось тогда укрылась за Камешком – и стрела ударила в Камешек.
И возник в Бел-горючем Камешке – образ огненный, человеческий.
Собиралися-соезжалися к Камню тут цари и царевичи, также и короли-королевичи, и сошлись волхвы многомудрые. Рось с Перуном они прославили.
Солетались со всех сторонок к Бел-горюче– му Камню птицы. И слетела со Березани птица вещая Гамаюн.
Стала петь Гамаюн высоко в небесах:
– Высечь сына Роси из Камешка лишь Сва– рог небесный поможет, позовите его на помощь!
Рось призвала Сварога-батюшку. Трое суток он Камень обтёсывал, бил по Камню горючему молотом. Так родился вновь Вышний Тарх Дажьбог.
Его ноженьки все серебряные, ручки Тарха – в червоном золоте, и горит во лбу Солнце Красное, а в затылке сияет Месяц. По косицам его – звёзды частые, за ушами его – зори ясные.
. И сказал тогда Праотец Сварог:
– Нужен конь Дажьбогу прекрасному, чтобы бегал быстрее ветра, чтоб летал он быстрее птицы, чтобы мог тот конь целый год скакать! Ты ступай, Дажьбог, ко высоким горам, ты ступай к пещере глубокой, что закрыта железной дверью и запорами медными заперта. В той пещере цепями прикован конь. Белогривый конь – Кологрива. Разломай ту дверцу железную – конь услышит тебя и сорвётся с цепей, удержать тогда ты коня сумей!
И пошёл Дажьбог ко высоким горам, и нашёл пещеру глубокую, стал разламывать дверь железную. И услышал Дажьбога в пещере конь, и, заржав, сорвался с цепей своих, и хотел на волюшку вырваться. На коня вскочил молодой Дажьбог, обуздал его и осёдлывал.
И спросил Дажьбог:
– Кто сильней меня? Кто смелей меня? И хитрей меня? Есть быстрее ли конь – моего коня?
И тогда ему Рось ответила:
– Я бы рада была уродить тебя в Громовержца Сварожича смелостью, в Святогора могучего силою, ну а хитростью в Волха Змее– вича, но не так было Макошью связано. Но и ты хорош, молодой Дажьбог, есть в тебе, сынок, – Вышня Дух живой!
Был Дажьбог сын Перуна на возрасте, словно сокол ясный на воз лете. Обучился клубки он прочитывать и играть на гуслях яровчатых, прославлять Сварога небесного, и Семаргла, и Рода-Пращура.
Научил его ясноокий Хоре, как обёртываться златогривым Львом. Гамаюн его научила перекидываться Орлом. Волх учил обращаться Волком.
На крутую он хаживал горочку, и кричал, и звал зычным голосом:
– Даст ли мне Сварог поединщика, чтоб под стать был мне он по силушке?
И пошла про Дажьбога слава – и великая слава, немалая да по градам всем и украинам, доходила до Алатырских гор и до сада Ирия светлого, до Перунушки Громовержца.
Громовержец тут собираться стал, обуздал коня – Бурю грозную, сбирал свои стрелы– молнии, брал и палицу громовую.
Его конь бежит – Мать Земля дрожит, дым валит из ушей, пышет пламя из рта. У коня Перуна – жемчужный хвост, его гри– вушка золочёная и унизана скатным жемчугом, а в очах его – камень Маргарит, куда взглянет он – всё огнём горит.
Сотворились тут чудеса – растворилися небеса. И поехал Перун да на Буре-коне, золотою главой потрясая, в небо молнии посылая.
И спустился он в чисто полюшко, и поехал он чистым полюшком, грудь свою копьём ограждая и небесный закон утверждая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.
Он проехал лесушки тёмные, переехал поля Сарачинские, доезжал до Дона могучего.
Мать Земля под ним сотрясалась, в Донуш– ке вода расплескалась, в поле травушка всколыхалась.
Услыхала Рось поступь славную и сказала так Громовержцу:
– Уж ты здравствуй-ка, сын Сварожич!
Что ж – ты знаешь меня и по отчеству?
– Как Орла не узнать мне по вылету, не узнать как Перуна по выезду?
И ещё ему Рось промолвила:
– Ой ты гой еси, грозный бог Перун! Ты не вспыльчив будь, а будь милостив! Даждя ты найдёшь в чистом полюшке, не сруби у сыночка головушки. Мой сыночек Даждь молодёше– нек, он на буйные речи заносчивый и в делах своих неуступчивый.
Выезжал Перун в чисто полюшко, выезжал на холм на окатистый, на окатистый холм – угористый.
И увидел: с восточной сторонушки едет Тарх Дажьбог на коне златом.
Мечет он булатную палицу да повыше леса стоячего, ниже облака проходящего, а другою рукой прихватывает, машет как пером лебединым:
– Ай ты, палица, ты булатная! Нет мне равного поединщика, на горе ли крутой, в чистом полюшке.
Говорил ему Громовержец:
– Уж те полно, Тарх, потешаться, похваляться пустою речью! Уж мы съедемся в чистом поле, мы поборемся-побратаемся – да кому Всевышний поможет?
Будто ото сна пробудился Даждь, и лихого коня поворачивал, и съезжался с Перуном во полюшке. То не горы в полюшке сталкивались, то столкнулись боги могучие.
Тут поднял булатную палицу сын Сварога Перун Громовержец, ударял булатною палицей по щиту молодого Даждя – на три части распался Дажьбожий щит, на три части сломалась палица.
Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными – и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались, на три части они обломались.
Ударялись мечами острыми – на три части мечи сломались.
Как они боролись-братались – содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалося море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землёй всколебался небесный свод, под Землёй шевельнулся и Юша-Змей.
Тут сходили они со могучих коней и на Землю– Мать опускались. Обернулся тут Громовержец – стал Орлом, могучею птицею. Тарх Дажьбог тогда обернулся Львом, стал когтить Орла – птицу грозную.
И ослаб Орел-Громовержец, и упал на Матушку Землю.
– Ты скажи, бог могучий, как имя твоё. Назови своё имя-отчество, – так сказал Дажьбог поединщику.
– Я явился из Ирия светлого, я Перун Громовержец, Сварога сын.
Тут сказал Перуну младой Дажьбог:
– Ты прости меня за такую вину! Встань, Перун – родимый мой батюшка!
Помирились они, побратались, и вскочили они на своих коней, и к Роси поехали рядышком.
Говорил тогда удалой Дажьбог:
– Ой ты, Рось – родимая матушка! Отпусти меня к Алатырским горам ко Перуну – батюшке родному. Дай святое мне благословение.
Рось его тогда отпустила, в путь-дорожку благословила.
Попрощался Дажьбог с Росью-матушкой и поехал к светлому Ирию.
ДДЖЬБОГ И ЗЛЛТ0Г0РКЛ
– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын Перунович на младой Злато– горушке Майе.
– Ничего не скрою, что ведаю…
Как по полюшку Даждь проезживал, по лесам Оленем поскакивал, в небесах парил Ясным Соколом. Видно было, где он на коня вскочил, да не видно, где в стремена вступил – только видно в небушке Сокола.
Смотрит Сокол из поднебесья: в чистом поле наездница едет – Златогорушка Святого– ровна. Шлем её в облака упирается, златы косы огнём разливаются. Едет в полюшке Златогорушка, а под нею конь будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко.
Тут слетел с поднебесья Даждь, на коня вскочил Кологриву и вскричал с коня зычным голосом:
– Ай ты, Майюшка Златогорка! Спишь ты впрямь иль ты притворяешься? Не ко мне ли ты подбираешься?
Полянйца ж молчит – не ворохнется.
Разгорелось тут сердце Даждя. Он схватил булатную палицу, бил он палицей поляницу. Полянйца ж сидит – не ворохнется, и на Даждя она не оглянется. Ужаснулся он и отъехал:
– Видно, смелость во мне всё по-старому, только силушка не по-прежнему!
Видит Даждь – дуб встал в чистом полюшке. Наезжал на дуб Тарх Перунович, ударял булатною палицей – и расшиб сырой дуб на щепочки.
– Значит, силы во мне всё по-старому. Видно, смелость во мне не по-прежнему!
Вновь наехал на поляницу – и ударил её в буйну голову. Полянйца ж сидит – не ворохнется, и на Даждя она не оглянется. Ужаснулся он и отъехал вновь.
– Видно, смелость во мне всё по-старому, только силушка не по-прежнему!
И увидел скалу в чистом полюшке, и ударил булатной палицей – и разбил на мелкие камешки.
– Значит, силы во мне всё по-старому. Видно, смелость во мне не по-прежнему!
Вновь наехал на Златогорушку, бил её булатною палицей – и отшиб себе руку правую. На коне поляница сворохнулась и на Тарха Дажьбога оглядывалась.
– Я то думала – мухи кусаются, оказалось то – добрый молодец!
И схватила тут Златогорушка за златые кудрыш– ки Даждя, подняла с конём Кодогривой, опускала в хрустальный ларчик, а ларец ключом запирала.
И поехала вновь ко Святым горам, и заснула вновь, и забылась. Едет целый день вплоть до вечера, едет тёмну ночь до рассвета. А на третьи сутки могучий конь стал под ней брести– спотыкаться. И спросила его Златогорушка:
– Что же ты подо мной спотыкаешься?
– Ты прости уж меня, хозяюшка! Третьи сутки иду я без отдыха и везу Златогорушку с Даждем да ещё коня Кологриву.
Тут опомнилась Златогорка, вынимала хрустальный ларчик, отпирала его золотым ключом, вынимала Даждя Перуновича из ларца за кудри златые:
– Ах удалый ты, Тарх Перунович! Сделай ты великую заповедь и возьми-ка меня в замужество. Будешь жить тогда ты по-прежнему. Коль откажешься – знать, тебе не жить. На ладонь положу, а другой прижму – только мокренько между ладошками будет!
– Ой ты, Майюшка Златогорка! Не страшны мне, Майя, слова твои. Ты сама мне, Майюшка, люба! Я согласен на заповедь вечную! Я приму с тобой золотой венец!
Поезжали они да не в чисто поле, а поехали ко Святым горам. Вышли к ним Святогор со Плеяною. Святогор Златогорушку спрашивал:
– Ты кого привезла, дочь любимая?
– Привезла я могучего витязя, удалого Тарха Перуновича. С Даждем мы решили венчаться.
И сказал Святогорушка Родович:
– Что ж, честным пирком да за свадебку!
И созвали на эту свадьбу всех Сварожичей-небо-
жителей, всех богов со Святых и Ирийских гор.
И на ту великую свадьбу, на почёстен пир со– езжались Лада-матушка со Сварогом, Сурья-Ра с Волыней Свароговной, Хоре с Зарёй-Зарени– цей и Месяц, и Перун с Перуницей-Дивой, Велес Суревич с Вилой Сидой, и Семаргл-Огнебог, Макошь-матушка, все небесные боги, духи.
Повенчали Сварог с Ладой-матушкой Златогорушку со Дажьбогом. И на этой свадьбе Дажьбога пировало царство небесное, вместе с ним и вся поднебесная!
И отныне все славят Майю и Дажьбога, сына Перуна, вместе с ними и Святогора!
ГИБЕЛЬ И ВООКРЄОЄНЬЄ ЗЛАТ0Г0РКИ
– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о гибели Златогорки, расскажи о её воскресеньи!
– Ничего не скрою, что ведаю…
Далеко-далече во полюшке пыль клубилась, ковыль стелилась. Проезжали там добрый молодец, молодой Дажьбог сын Перуно– вич, и удалая поляница – Златогорушка Свя– тогоровна.
И скакали они много времени, как от той горы Алатырской, а потом и от Пятигорья, выезжали в степи Турдакские.
Находили тут чудо-чудное, усыпальницу у ручья, и гробницу ту белокаменну. А на ней надписана надпись:
«Тот в гроб ляжет – кому в нём лежать суждено».
Тут спустились они со своих коней и ко гробу тому склонились. И спросила так Злато– горка:
– А кому во гробнице лежать суждено? Ну– ка, ляжем в неё да померяем – на кого же гроб этот вырублен?
И ложился Дажьбог в тот огромный гроб. Только гроб ему не поладился – он в длину длинён, в ширину – широк.
И легла в него Златогорка. Златогорке гроб тот поладился – он в длину по мере, и в ширь как раз.
И сказала тут Златогорушка:
– Ай же ты, Дажьбог, мой любезный муж, ты покрой-ка крышечку белую, полежу я в гробу, полюбуюся.
Отвечал Златогорке тогда Дажьбог:
– Не возьму, Златогорка, я крышечки, шутишь шуточку ты немалую, хоронить себя собираешься.
Тут взяла Златогорушка крышечку и свой каменный гроб закрыла. Захотела поднять – не может.
– Ай же ты, Дажьбог сын Перунович, мне в гробу лежать тяжелёшенько, ты открой скорей крышку белую, ты подай мне свежего воздуха…
Взял Дажьбог ту крышечку белую – только крышечка не поднялась, даже щелочка не открылась.
И сказала тут Златогорушка:
– Ты разбей-ка крышечку белую, вынь меня из гроба глубокого!
Тарх ударил булатною палицей вдоль той крышечки тяжкой каменной. А куда он ударил палицей – становился там обруч кованый.
Тут сказала ему Златогорушка:
– Ты возьми, Дажьбог сын Перунович, кладенец мой меч. Бей ты им по гробу глубокому, поперёк ударь крышки белой!
Но не смог поднять кладенец Дажьбог.
– Наклонись ко мне к малой щёлочке, я дохну в лицо твоё белое – у тебя прибавится силушки.
Наклонился к ней молодой Дажьбог, и дохнула в него Златогорушка – силы в нём прибавилось вчетверо. Тарх Дажьбог поднял тот великий меч и ударил по гробу глубокому. А куда он ударил мечом-кладенцом – становился там обруч кованый.
Говорила ему Златогорушка:
– Видно, мне не выйти отсюда. Здесь найду я свою кончину. Ты ж сыщи пещеру глубокую, и снеси туда плащаницу, и повесь ее златых цепях. И езжай скорей в Царство Тёмное. И проси у Вия Седунича перстень со рубином волшебным. Лишь рубин заклятие снимет и меня из Нави подымет!
Поскакал Дажьбог по степям, полетел в горах Ясным Соколом.
Прилетел он к речке Смородине, да ко той горе Сарачинской. И встречали его у Камня Велес Сурич и Вила Сида. Велес Камень тот отвалил, в Пекло бога он пропустил.
И пришёл Дажьбог к Вию тёмному:
– Здравствуй, Вий – подземельный и тёмный князь! Я привёз поклон-челобитие от моей жены Златогорушки. Как легла она в плащаницу, в ту гробницу из бела камня, – так не может восстать оттуда. Просит Майя кольцо златое. Лишь кольцо заклятие снимет, лишь оно гробницу откроет.
Рассердился Вий – подземельный князь:
– Смерть нашла, увы, Златогорка! И в гробу лежит её тело, тень же Майи спустилась в Пекло. Ей кольцо уже не поможет!
Отвечал Дажьбог Вию тёмному:
– То кольцо заклятие снимет. И пробудится Златогорка по Седыеву повеленью!
Закричал тут Вий зычным голосом и созвал к себе нечисть с нежитью:
– Кто же ты, Дажьбог сын Перуна, коль посмел мне, Вию, перечить? Вию – князю Тёмного Царства! Вию – сыну Чёрного Змея! Поднимите мне веко тяжкое, я взглянуть хочу на Дажьбога! Дай мне руку, Тарх сын Перунов!
А Дажьбог в огне булаву раскалил – протянул её Вию тёмному.
Вий взял палицу раскалённую и взглянул Тарха Перунича. И завыл, закричал на всё Пекло Вий:
– Здесь не место тебе, Вышний Тарх Дажь– бог! Ты – Дажьбог! Перун! Ты – Сварог и Род! Вышний Тарх Дажьбог! Ты впускаешь свет! Разрушаешь ты Царство Тёмное! Уходи скорей к Солнцу Красному! Я даю кольцо золотое, отнеси его Златогорке!.
Стал тут добрый Даждь ездить на коне по бескрайнему Царству Тёмному. Подъезжал к пещерам змеиным. А в тех тёмных пещерах – пленники: сорок там царей со царевичем, также сорок князей со князевичем, сорок мудрых волхвов, сорок витязей, а простого народа и сметы нет.
Выводил Дажьбог пленных Вия, оживлял и людские тени. Много вывел князей и князеви– чей, с ними и королей, королевичей, вывел также девиц, с ними малых детей.
– Выходите из царства Смерти! Выходите из нор змеиных! И идите за речку Смородину, и ступайте все по своим местам, по домам своим, к очагам родным! Вспоминайте потом Дажьбога! Без него вы бы вечно сидели здесь!
Выходили с великим шумом мертвецы из царства подземного, побежали за речку Смородину через мост калиновый тонкий.
А Дажьбог пошёл по пещерам – и зашёл в пещеру последнюю. Видит: дверь запорами запертая, наглухо замками закрытая.
И сорвал Дажьбог все замки с неё, сшиб запоры могучей рукою и раскрыл железные двери. И увидел под тёмными сводами в той
• пещере Кащея Бессмертного. На двенадцати он цепях висел, а под ним котёл на огне кипел.
И сказал Кащей богу светлому:
– Дай, Дажьбог, мне воды немножечко!
Наливал Кащею Дажьбог воды.
Выпил всё Кащей, запросил ещё. Наливал Дажьбог – выпил вновь Кащей. Просит в третий раз – дал опять Дажьбог.
И сказал Кащей богу светлому:
– Буду помнить твою услугу! За неё тебе три вины прощу! И как. станем мы воевать – я не стану тебя убивать! Только знай, что биться я буду с сыновьями и дочерями, что пойдут от тебя и Майи! Ибо ты пошёл против Смерти! Никогда ещё не бывало, чтоб она притупила жало!
Разорвал затем цепи тяжкие, полетел из тёмной пещеры он к свету белому, к Солнцу Красному.
Взял Дажьбог кольцо золотое, и из Пекла он выходил. И поехал вновь ко Турдакской степи. И вернулся он к Златогорушке. Подходил он к гробу печальному и с него заклятие снял, крышку каменную поднял, перстень Майюшке надевал.
И раздался тут голос Рода:
– Поднимайся из гроба, Майя! Возвращайся из царства Смерти! Чернобога заклятье снято, но – на время, а не навеки… По веленью Судьбы и Рода ты родишь Великого бога, а потом возвратишься снова – к Вию, князю Тёмного Мира.
Как далече в Турдакском поле – пыль поднялась, ковыль качалась.
Проезжали там Тарх Перунович вместе с Майюшкой Златогоркой. Где Дажьбог по полю проедет – там он жито в поле посеет… Златого– рушка где проедет – золотые колосья спеют…
– Расскажи, Гамаюн, птица вещая, о рождении Коляды и о брате его – Овсене, и о том, как первые люди получили Звёздную Книгу.
– Ничего не скрою, что ведаю…
То не Солнышкр засияло, то не Зорюшка разгорелась – это Майюшка Златогорка с молодым Дажьбогом проехали. Приезжали они ко Смородине, да ко той горе Сарачинской.
Как положено Вышнем в Прави, здесь, меж Явью и царством Нави, Златогорка должна остаться – ожидать, как наступит срок и Сва– рожий круг повернётся.
Как у речки быстрой Смородины распустился чудесный сад. В том саду поднялись хоромы – крутоверхие, златоглавые. В тех хоромах стоит кроватка. Та кроваточка золочёная, ножки у кроватки точёные. На кроватке спит-посыпает сам Дажьбог с Златогоркой Майей. Златогорка под ним смлевает, сына Тарх Дажьбог зачевает – Коляду, молодого бога!
Меж Дажьбогом и Златогоркой золотое кольцо каталось. Там колечко каталось и дума– лась дума. Дума думалась, слово сказывалось. Дума крепкая – слово тайное.
– Отправляться пора мне, Майя, на сражение с Чёрным богом! И припомнить ему услугу – ту гробницу в Святых горах.
Златогорка с Даждем гадали – две стрелы над полем пускали. Вот одна летит – ясный сокол за ней. А другая летит – в стаю лебедей.
По гаданью и Дажьбога собирали в дальний путь, и корабль снаряжали – в море синее пускали.
То не Ясный Сокол по небу летит, то не Чёрный Волк на береге стоит. То корабль Дажьбога по морю бежит, то Кащеюшка кол– дует-ворожит. И от чёрной ворожбы – море хмурится, и от тех от слов Кащея волны крутятся!
И ронял Дажьбог колечко золотое – с пальца пало оно в море синее. Проглотила его щука быстрая – щуку ту не найти и не выловить!
И поднялися ветры буйные, расплескалося море синее. И корабль унесло ветрами далекодалеко за три морюшка.
И подул Кащеюшка Виевич на спокойное сине море – и то морюшко заморозил. И застыл корабль Дажьбога, скован в море мощными льдами.
А в ту порушку в светлом Ирии Златогорке приспело время – Коляду рождать и Овсеня.
Потрудилась Златогорка… Коляда и Тау– сень! Потрудилась, потужилась – и родила Таусеня. Таусеня-то Овсеня! А с Овсенем Коля– ДУ!
То не ясен Сокол в поле увивается – это братец Коляды рождается: Овсень-Таусень!
Выходила к нему сера Утушка. Так Овсеню Уточка сказывала:
– Ты не слушай, Овсень, род ну матушку! Не служи-ка ты богу Белому! Послужи-ка ты богу Чёрному! Ты служи Кащеюшке Виечу!
Говорила тут Златогорушка:
– Уж ты, дитятко-дитё, чадо милое! Ты не слушай, Овсень, серу Уточку! Не служи-ка богу Чёрному, а служи-ка Дажьбогу-батюшке! Как у батюшки Дажьбога три беды стряслось. Первая беда – он кольцо терял, а вторая беда – он покинул дом. Ну а третья беда – горе горькое, он не может тебя защитить…
И спросил Овсен ь Златогорушку:
– Что мне делать, скажи, родна матушка?
– Мосты мостить.
– Кому ездить?
– Крышню – первому, а за ним Коляде, следом – Бусу!
Овсень-Таусень пошёл по дорожке. Пошёл по дорожке, нашёл топорочек. Ни мал, ни велик – с игольное ушко. Срубил себе сосну, настелил мосток, чтоб проехали три Вышня вдоль по этому мосту. Первый Крышень-бог, а второй – Коляда, третий – будет Бус Белояр.
Как два Сокола летели. Овсень и Коляда! Там лето – здесь зима! Как они летели – все люди глядели. Как они садились – все люди дивились. Как они вспорхнули – все люди вздохнули…
Потрудилась Златогорка… Ой, Коляда наш, Коляда! Потрудилась, потужилась и родила млада бога. Млада бога – Коляду!
Девять месяцев Майя не ела, девять месяцев не пивала во пещере горы Сарачинской. И родила она млада бога! Златогорке служила Жива. Омывала Живушка Майю, Коляду она принимала!
Засияло на небе Солнце. Хоре с младою Зарей запели:
– Слава Божичу Коляде!
Звезды с Месяцем заплясали и цветами мир забросали:
– Слава Божичу Коляде!
Звери во лесах заревели, рыбы во морях
заплескали:
– Слава Божичу Коляде!
И запели люди по всей Земле:
– Коляда – Бог Сущий! Бог Сущий – Святой! Святой и Пресветлый! Пресветлый и Истинный! И Вседержитель!
И Сварог – царь небесный, услышал, что родила Майя младенца, Коляду молодого бога. Он послал Огнебога Семаргла, чтобы тот ему поклонился.
Вот сошёл Семаргл с небосвода, прилетел к горе Сарачинской. Видит он – в пещере глубокой укрывается Златогорка. Девять месяцев хлеба не ела и студёной водицы не пила, и родила младого бога, млада Божича Коля– Ду!
