Текст книги "Безумное такси"

Автор книги: Александр Граков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Роман Юрьевич, – надрывался в трубочку Олег, – все на мази, эта выдра поддалась дрессировке с первого раза. Можно начинать...что? Отбой? Как отбой? Вы же сами приказали...Понял, мне свои яйца дороже, чем эта занюханная квартира...конечно, уже испаряюсь.

Он ещё спукал воду в унитазе, а обе женщины были вновь в гостиной. И когда Олег вошел в комнату, подняли бокалы и цокнулись друг с дружкой, как в старые добрые времена шастанья по дискотекам и на природу.

– Прозит!

– Девочки, я, конечно, дико извиняюсь... – начал было Олег.

– Конечно, катись колбаской, – лучезарно ухмыльнулась в его красивый фейс Лиля, тогда как Нинка готова была вцепиться ногтями в глаза. – И яйца свои, будь добр, прихвати, нам они без надобности.

– С-стерва! – прошипел Одег, покрываясь малиновыми пятнами – понял, что к чему.

– Договорились, – Лиля выдала ещё более обаятельную улыбочку. – Я обязательно передам твой привет Роману Юрьевичу.

– Н-не нужно, я по-пошутил, – тут же переменился в лице наемник. Извините, спокойной ночи.

– А тебе, сволочь, наоборот – неспокойной! – выдала Нинка, пнув изо всей силы ногой по входной двери в тот момент, когда Олег в неё выходил. И прислушалась, прижавшись к захлопнувшемуся полотну ухом.

– Вроде загрохотало.

– Еще бы! – расхохоталась Лиля. – В этой двери без малого двести килограмм – сам Боровиков приказал стальной лист всередину вмонтировать. Чтобы не тревожили посторонние во время...а-а-а, это уже неинтересно, лукаво глянула она на Нинку. А та подошла к ней, молча потерлась своим лбом о её, заглядывая прямо в душу через зрачки и... вдруг хлопнулась на колени, уткнувшись лицом в обтянутые джинсой ноги.

– Дай тебе Боже, Лиль, то, к чему ты стремишься! Извини, что не сделала этого раньше. Ведь хорошее забывается намного быстрее, чем плохое.

– Ты чего, дурочка? – Лиля хотела грубостью протолкнуть вставший в горле ком и все пыталась поднять Нинку с колен. А потом не выдержала сама повалилась рядом с ней на палас и обе заревели в полный голос, изливая накопившуюся в душе горечь. И Крис Ри вторил им из динамиков своим мелодичным голосом и чистой, как их слезы, музыкой...

Потом обе сидели за столом и допивали ликер, жадно заедая его сырокопченой колбасой и бужениной – наверстывали выплаканные калории и запасались ими впрок.

– Если ко мне и впредь будет липнуть всякое дерьмо, – прожевав, пожаловалась Нинка, – то я просто не знаю, Лиль, как мне жить дальше.

– Зато знаю я, и этого пока достаточно, – просто ответила Лиля. Первым делом ты продашь мне свою квартиру...

– Сдурела, да? – мгновенно напряглась Нинка. – А самой что, на улицу или на панель? Да у меня эти деньги тут же сквозь пальцы утекут. Не продам! – отрезала зло и решительно.

– Продашь, никуда не денешься, – успокоила её Лиля. – Иначе я просто не услежу за тобой – эти деляги прихлопнут при первом же удобном случае. А квартиру за бесценок приватизируют у государства – у тебя ведь, кроме бабушки, никого не было.

– Как же ты собираешься следить за мной, если я буду жить черт знает где? – прищурившись, спросила Нинка.

– Ты будешь жить вместе со мной в четырехкомнатной квартире, а не черт знает где, – сердито выссказалась Лиля. – И не перебивай, а то меня занесет сейчас не в ту степь. Так вот, мы с тобой из двух квартир делаем одну, но большую. По евростандарту. На это, по идее, благополучно угрохаются и мои деньги, и те, которые ты якобы получишь за свою квартиру, понятно?

– Не-а, – откровенно призналась Нинка, заинтересовавшись Лилиным планом. – Получается, ты остаешься в четырехкомнатной квартире, отделанной под евростандарт, а мне достаются от хрена уши. Ну, так выходит по моим рассчетам, – посмотрела она жалобно на Лилю.

– Да-а, нужно всерьез выбивать из тебя этот рыночный лексикон, рассмеялась та. – Я тебе потом верну эти деньги, в любой момент – эта сумма будет лежать на депозите. Ты в своих рассчетах упустила одну деталь: в этом деле меня спонсирует сам Боровиков.

– Ну и что? Он же, в конце-концов потребует отчета о потраченных средствах. Где ты возьмешь дутые цифры? – врубилась, наконец, Нинка.

– А ты для чего? – просто ответила Лиля. – Ты же там, на рынке, научилась небось так сводить дебет с кредитом, что не у одного, я уверена, налогового агента поехала крыша от этих выкладок.

Нинка не выдержала и прыснула.

– Да, там без этого просто не выживают. Само государство, понимаешь, заставляет простого торгаша натягивать цены, как предохранительное кольцо во время акта – соответственно размерам. Не понимают, видать наверху, что латают Тришкин кафтан – не с тех дерут три шкуры.

– Но-но, поостынь, здесь тебе не базар, – тормознула её Лиля, улыбаясь. – И бросай жаргон, я тебя собираюсь вывести в Большой театр.

– Врешь, Лилька! – радостно взвизгнула Нина. – Всю жизнь мечтала туда попасть – да билеты, гадство, кусаются.

– Ну и попадешь теперь, – продолжала улыбаться Лиля её непосредственности. – Сам Боровиков будет тебе завозить отныне по два билета два раза в неделю. Один используешь, второй продашь, там же – себе на мороженое.

– А вдруг попадется...

– Я те дам – вдруг! – поняла её Лиля. – Отныне все твои будущие "вдруг" будут проходить испытательный срок под моим неусыпным надзором. И с завтрашнего дня никаких "примерок", андестенд?

– Чего? – не поняла Нина.

– Вот. Заодно будешь посещать курсы английского – я знаю одну репетиторшу, она из тебя за полгода сделает леди Макбет.

– Это ещё кто такая?

– Не подарок, конечно, бабец, – смеясь, ответила Лиля. – Не останавливалась ни перед чем в стремлении достигнуть своей цели. Зато чистой воды англичанка. Видишь, подружка, как много предстоит ещё тебе узнать для того, чтобы в твоих ногах валялись не альфонсы, вроде Олега, а как минимум...

– Боровиковы, – подсказала Нина, очень стараясь казаться серьезной.

– ...и Боровиковы в том числе, – в тон ей выссказалась Лиля. И обе, взглянув друг на друга, зашлись в неистовом хохоте, чуть не перешедшем затем в истерику... Тоже своего рода один из методов снятия стресса. Причем самый что ни на есть рекомендуемый.

– Что ж, я в принципе не против, – на полном уже серьезе сказала затем Нина, еле уняв подступавшую икоту. – Но тебе не кажется, уважаемый Макаренко, что в каждом благом начинании должна быть какая-то отправная точка, а? В моем положении таковая пока не просматривается.

– А мы её создадим, прямо с завтрашнего утра, – упрямо поджав губы, ответила Лиля. – Вот тебе первый тест на интуицию – что мы будем делать и где это будет происходить?

Утром её разбудил телефонный звонок. В шесть часов.

– Лиль, ты безжалостная женщина, – услышала она в трубке голос Нины. Я не сплю почти всю ночь, пытаясь отгадать твою дурацкую загадку.

– Знаешь народную пословицу: "Утро вечера мудренее"? – сердито спросила её Лиля. – Она специально придумана для таких, как ты – чтобы ночью спали, а утром думали. – Какого черта ты меня подняла в такую рань? Господи, а что будет, если мы поселимся в одной квартире? Ты же привыкла на этот свой рынок бегать до рассвета!

– Ну, вот и я о том же, – почти простонала в трубку Нина. – Может, не надо всего этого, а? Большого театра, английского...

– Ага, испугалась, курица! – восторжествовала Лиля, окончательно проснувшись. – Вот так же почти весь наш народ – его тянут в цивилизованное сообщество, а он, упираясь, с ностальгией вспоминает о колбасе по два сорок и "Московской" особой за два рубля восемьдесят семь копеек бутылка. Забыв о том, что всю-то жизнь при этом маялся в кирзачах на босу ногу да в латаных посконных штанах, а телевизор видел лишь в мечтах о светлом будущем. Ладно, коли разбудила – поехали начинать новую жизнь. Счас я кое-кому преподнесу точно такой же сюрприз, – мстительно ухмыльнулась она, кладя трубку. И тут же подняла её вновь.

– Алло, это ты, старичок?

– Если ты меня подняла в такое время, чтобы лишь задать этот вопрос, я признаю его дурацким, – заворчал в трубку Роман Юрьевич.

– Я еду на рынок, – сообщила ему Лиля.

– Скажи об этом моей бывшей теще. Ей будет интересно узнать последние цены на зелень и мясо.

– – Я еду на рынок покупать магазин, а не мясо. С сегодняшнего дня я буду владелицей магазина фирменных галантерейных изделий. Алло, ты слышишь меня?

– Век бы не слыхать такого, – отозвался, наконец, Боровиков. – Мой заместитель в руководстве крупнейшей строительной фирмы становится по совместительству обыкновенным торгашом. Трижды ха-ха. Тебя коллеги засмеют.

– Не засмеют. Рокфеллер начинал с коробочки обыкновенной ваксы. Я тоже хочу самостоятельности в решении своих финансовых проблем.

– Тебе мало того, что даю тебе я, киса?

– Ты меня поработил своими подачками. А я желаю отдаваться по привязанности, а не за деньги, – упрямо гнула свое Лиля. – Тем более теперь, когда ты мне сделал такой заказ.

– Это ты о...

– Ты догадлив, как никогда. Ну, что скажешь теперь, старичок?

– Лиля, мне нужен в руководстве тот, на кого я могу опереться, как на самого себя, – ответил Боровиков. – Ты одна из таких. Ты даже больше, чем одна.

– Я не собираюсь бросать дела фирмы, – отрезала Лиля. – Я их буду совмещать.

– По закону тебе не положено иметь магазин на стороне, – нашел, наконец, веский довод Роман Юрьевич.

И вновь попался в её ловушку – она так ждала этих слов.

– Правильно, нельзя, – согласилась. – Я оформлю магазин на подставное лицо.

– И кто же будет этим лицом, если не секрет? – поинтересовался Боровиков.

– Моя лучшая подруга Нина.

– Я вижу, у вас действительно крепкая дружба. Не слишком ли?

– Не беспокойся, старичок, в лесбиянки меня не потянет никогда, даю тебе в этом слово.

– Ну что ж, тогда с Богом! – повеселел Боровиков. – Действительно, почему бы и не попробовать. Знаешь, что я посоветовал бы вам? – загорелся он вдруг Лилиной идеей. – Ну её к черту, галантерею – невыгодно. Покупай-ка магазин сантехнических изделий. Я тебе такие вещи буду поставлять – сразу все кокуренты свернутся в бублик. Ну, как?

– Ты у меня умный и дальновидный старичок, – Лиля чмокнула мембрану. По этому случаю пришли машину с водителем – не подобает управляющим раскатывать в общественном транспорте. Как думаешь?

– Я думаю – вы уже растете...в своих глазах. Хорошо, будет вам машина.

Лиля, – позвали сзади. Она обернулась – Нина стояла на пороге с мокрыми глазами.

– Это ты все...для меня? – спросила тихо, указывая на телефон.

– А для кого же, дурочка? – Лиля чмокнула её в подсоленную щеку. Поздравляю с повышением – с сегодняшнего дня ты управляющая магазином лучшей в мире сантехники. А это означает что ты достигла того, к чему я стремилась четыре года, всего за несколько минут телефонного раговора. Еще не поняла? Ты будешь работать в фирме "Линия плюс", бок о бок со мной. И все-таки мне ещё не очень верится, что женская логика победила грубый мужской напор. Как думаешь, мы не делим шкуру неубитого медведя? – весело спросила Лиля.

Не знаю, как там сложится дальше, – всерьез ответила Нина, – но чувствую и понимаю – благодаря твоей помощи во мне только с сегодняшнего утра начинает просыпаться человек, а не живой манекен для испытаний на нем прожиточного минимума.

Глава 14. ОБЪЕКТ СДАН – ОБЪЕКТ ПРИНЯТ.

Карачаево-Черкесия, лето 1995 года.

Что удивительного – встречать их вышел тот же Борщ – един, аки указующий перст. И ещё отметил Толик, выпрыгивая из салона микроавтобуса свет в общежитии горел лишь в одной комнате да на общей кухне. Да на улице – над крылечком общаги. Сие означало одно – парней сегодня вечером дома не присутствовало. Тогда где же они? Этот вопрос Поняков и задал Боре, который в это время ручкался со всеми прибывшими. С довольно-таки кислой миной на роже, которая никак не вязалась с торжественным моментом встречи.

– Отсутствуют, – Борщ за время работы выучил русский почти на уровне своей мовы, так что общаться с ним можно было вполне сносно. Но не на данный момент, как заметили уже все.

– Ты что, сегодня дежурный по встрече? – Шнек вылез из кабины и уставился на него недоумевающе. – А остальные четверо дрыхнут себе беспробудным сном? В такое-то детское время? Не верю.

– И правильно делаешь, – ещё больше посмурнел Борщ. – Беда у нас, бугор, – он повернулся вновь к бригадиру.

– Твою мать, только этого сейчас мне и не хватало для полноты ощущений! – Толян уселся на нижнюю ступеньку крыльца и полез в карман за трубкой. – Из одной заварухи да в другую. Ох, задницей чую – доведете-таки вы меня до инфаркта в неполные четверть века.

– Ты его поменьше слушай, Толик, – подкатился сбоку Хопер. – Борщ у нас паникер, страхополох по-ихнему, каких ещё поискать. Ему из мухи слона сделать – что мне два пальца обо...

Ладно, давай уж, руби сплеча, чтоб не так больно было, – прервал Толян словесный понос Эдика, обращаясь к Борщу. – Только коротко и по делу.

– Калория, Мамочка и Вий подхватили птичью болезнь, а Тарзан поехал проводить их до диспансера, – отбарабанил на одном дыхании Борщ и уставился на мужиков, ожидая реакции. – Мне поручено встретить вас.

– А почему без оркестра? – машинально пошутил Поняков. – И что это ещё за птичья болезнь?

По тому, как все дружно заржали, понял, что где-то дал маху. Естественно – почти все в бригаде были старше его годами, кроме Соколка. Значит, и жизненным опытом обладали намного большим, чем у бригадира. – Да объяснитесь, наконец, прежде чем подохнете со смеху, – обозлился Толик. Если не понос, тогда что это?

– Гоноррея, бугор, – Кот дружески хлопнул его по плечу, призывая к спокойствию. – Обыкновенный триппер, в просторечье. Еще имеет прозвища: "весенняя капель", "три пера", "сопливчик", "трипак", "офицерская болезнь" и множество других. Потому что гоноррея на сегодняшний день, не побоюсь этих слов, охватила большую часть взрослого и не очень населения земного шара. Кстати, почти девяносто процентов больных ею ходят в холостяках, значительно поднял он вверх указательный палец. – Могу даже признаться, откуда сведения – одна из медицинских энциклопедий подсказала. Не читал, случаем?

– Читал, конечно. Но там ни слова о "птичьей болезни".

– А это уже из энциклопедии народной мудрости.

– И надолго они уехали? – с тоской спросил Толик. – У нас же с завтрашнего дня аврал намечается.

– Прошу, маэстро! – Кот вытолкнул к крыльцу Шумейко. – Если бы ты, бугор, поглубже вник в историю бригады, то узнал бы, что в молодые годы профессиями столяра, плотника, штукатура и маляра наш Виктор Иванович овладел в результате жизненной необходимости – сам строил себе дом, поскольку профессия уролога в годы застоя, увы, не позволяла тогдашнему специалисту просто купить себе приличное жилище. Это вместо вступления. А основную часть доклада проведет наш уважаемый медик. Давай, Виктор Иванович, вали все об этой гидре!

– Собственно, не такая уж и страшная болезнь, если вовремя определить и пролечить, – сказал Шумейко и замолчал.

– И все, что ли? – спросил Толян.

– Все, – скромно подтвердил Виктор Иванович. – Ну, что ещё добавить к вышесказанному: я лично могу вылечить гоноррею за три-пять уколов антибиотика бициллина тысяч по пять единиц в смеси с новокаином.

– А в диспансере? – спросил Толян.

– Двадцать один день лечения и сто шестьдесят уколов в ягодицу, – не моргнув глазом, отрапортовал бывший специалист. – В целях профилактики сифилиса. Это в случае несообщения координат источника болезни.

– А какие могут быть координаты у заезжих туристок? – сокрушенно зачесал маковку Боря. – Как в той бывшей песне "Мой адрес Советский Союз".

– Мать моя! – схватился за голову Толян. – Выходит: мало того, что эти донжуаны недоделанные могут сорвать нам сдачу очередного объекта – состав бригады ещё и на следующем может оказаться в дефиците! А слава, слава какая пойдет о нашем отряде! Инфаркт, обширный, без намека на выживаемость...С кем они тут трахались, говори? – схватил он за грудки побледневшего Борща.

– Ты же сам им по телефону разрешил сходить к альпинисточкам в лагерь, – тот отбрыкивался, как мог.

– Ну да, разрешил, – Толик отпустил его и вновь плюхнулся на ступеньку. – Но кто же знал, что эти альпинисточки вместе с чувством романтики ещё и такой довесок к ней припрут. А вы что же с Тарасом, значит, откололись от их компании?

– Почему откололись? – обиделся Борщ за свое чувство солидарности. Вместе ходили. Но... – он вроде бы даже виновато развел руками.

Толик повернулся к Шумейко.

– Бывает, – подтвердил тот. – Не каждому подряд достается.

– У-у, штрейкбрехеры! – замахнулся Толян на Борща. – Ведь предупреждает же Минздрав – таскайте с собой на всякий случай эти самые...кондомы. Когда и чем они поехали?

– Час назад рейсовым автобусом, – зачастил Боря. – Вы его, наверное, встретили по пути – трасса-то одна.

Действительно – не далее, чем километрах в шестидесяти отсюда. А до Черкесского кождиспансера – в три раза дальше.

– Шнек, запрягай "Мерса", – скомандовал Поняков. – Виктор Иванович и ещё три добровольца в салон – вдруг возникнут нежелательные эксцессы. У кого есть деньги на лекарство?

Все тут же поняли и дружно сбросились.

– Остальным – накрывать столы и ждать. Вася, ты что за мешок прешь в автобус?

– Это бурдюк с вином. На всякий случай, – подмигнул Шкаф.

Шумейко, Котелок и Швец дружно впрыгнули вслед за ними в салон. Шнек в кабину.

– Поехали, Валера.

Ворота диспансера были нараспашку, но поперек проема торчала полосатая труба шлагбаума, которым управлял из рядом стоявшей будки красноносый мордатый дядя. Что удивительно – тоже русский.

– Куды претесь? – зарычал он в приоткрытое окошко-амбразуру. Диспансер-то закрытого типа.

– Больных везу, землячок, – не растерялся Валера. – Запущенная стадия – сами ходить не могут.

– Иди ты, – не поверил "земляк", узрев через стекло салона обширную рожу Шкафа, пышущую здоровьем – хоть сейчас в рекламу майонеза. – Не положено. Топайте пехом, да и то, если с направлением от участкового врача. – Есть направление?

– А как же, – Вася выглянул в окно микроавтобуса, придерживая на виду бурдюк с вином. – Слушай, земляк, у тебя посуды не найдется, а то выпить не из чего. Не оборудована до конца машина, вишь ли, – он подмигнул Толику, указав на дверцу с противоположной стороны.

– Молоко, небось? – шмыгнув носом, мужик ощупал взглядом бурдюк.

– Что я, лох какой, молоко цедить! – обиделся Вася. – Вино, настоянное, из ежевики. Пробовал, нет?

Кто в горах не пробовал ежевичного вина? Одни лишь язвенники и трезвенники. Мужик, по всему видать, ни к одной из этих категорий не относился. Но он заколебался. Скажешь, что пробовал – пролетишь на халяву, как фанера над Парижем.

– Нет, не доводилось, – ответил степенно, но зрачки уже расширились, а нос задергался в предвкушении. – Да ты заходи, земляк, не стесняйся, у меня и кружка вот имеется, – потряс в доказательство эмалированной посудиной грамм на восемьсот.

Вася выпрыгнул из салона, прижимая бурдюк к груди обеими руками.

– Приоткрой дверцу, – попросил вахтера, – не видишь – руки заняты.

Красный нос исчез из амбразуры – мужик пошел открывать дверь. В этот-то момент Толик и сквозанул под шлагбаум и дальше, дальше по аллейке...

Он нашел страдальцев в лаборатории диспансера – какая-то нянечка подсказала, куда первым делом направляют новоприбывших "офицеров". Те сдавали анализы на мазок. А вот Тарзана нигде не было видно. Сквозь приоткрытое, но зарешеченное изнутри окно слышно было, как одна из медсестер что-то сердито выговаривает очередному пациенту, вышедшему из-за ширмы. Наконец "отстрелялись" все трое.

– А теперь марш по палатам, – скомандовала медсестра. – Анализы будут на местах через двадцать минут. Адрес предприятия.

– Чего? – не понял Мамочка.

– Диктуй адрес предприятия, на котором работаешь! – гаркнула дородная тетя. – У нас не благотворительное общество, чтобы переводить на ваши задницы лекарство задаром. Все трое диктуйте.

– А-а...это, – смутился Вий, – если без предприятия?

– По двести баксов с задницы за анонимное лечение! – она уже, видать, за свою практику зациклилась на этих ягодицах.

У парней и сотни на всех за душой не было – хорошая зарплата лишь маячила. Толян понял – сейчас вновь будут вопли свирепой медсестры. Насчет нищих задниц, не иначе. Нужно было срочно выковыривать парней из лаборатории. Он завернул за угол здания и... наткнулся на Тарзана, который мрачно досасывал сигарету у входной двери. Увидев Толика, он просиял. Бугор на месте, значит все образуется!

– Стоять, – тормознул тот рванувшегося к нему члена. Бригады, разумеется. – Ну-ка, дуй вовнутрь, и передай той мегере в халате, что прибыл представитель руководства фирмы с финансовыми гарантиями анонимного лечения. Понял?

– С финансовыми... анонимками, – повторил тот задумчиво. – Та брось ты цю мудистику, Толик, я ж токо недавно по-русски балакать выучился, а ты меня якой-то иностранной херомантией путаешь. Говори вже по-нашенски.

– Тогда отойди, не засвечивай, – Поняков решительно прошел две двери вкупе с коридором и через минуту стоял в кабинете – медсестра только-только раздирала рот для очередного залпа насчет...ну вы поняли.

– А, вот вы где, засранцы, – не давая опомниться ни своим парням, ни тем более медсестре, Толян сразу перешел в атаку. – По строгачу с занесением каждому, минус пятьдесят процентов будущей премии за беспорядочные половые связи в ущерб напряженной трудовой деятельности всего коллектива, – он молол все, что выплывало из памяти, экспромтом – лишь бы ошеломить присутствующих в кабинете. Кажется, получилось – сестра уставила на него ошалелые глаза, каждый по спичечному коробку.

– Вы... это, кто, собственно...

– Представитель руководства компании "Квадрат минус", отрекомендовался Толик. – Прибыл, так сказать, вслед за этими прогульщиками, для уточнения финансовой гарантии анонимного лечения. Позвольте для начала номер расчетного счета вашей клиники, – он выхватил из нагрудного кармана бригадирскую книжку, ручку и приготовился записывать. И медсестра покорно продиктовала номер счета.

– А размер суммы за лечение всех троих? – он поймал смущенный взгляд медсестры. – Можете не стесняться, наша компания предусмотрела в бюджете подобную часть расходов.

– Ну не при пациентах же, – выдохнула, наконец, сестра и Толян понял причину её смущения.

– Покурите на улице пока, – выпроводил он их в приоткрытую дверь.

А через пятнадцать минут вышел сам, вытирая рукавом взмокший лоб.

– Ф-фух договорился, что отведу вас в палату самолично. А ну, бегом в автобус, желтенький такой, стоит сразу за шлагбаумом.

– А лечение, бригадир? – Мамочка жалобно взглянул на него.

– Будет вам лечение, – многозначительно пообещал Толик. – Виктор Иванович поставит к работе за пару дней, без отрыва от производства. Сам мне обещал.

И ребята вздохнули с облегчением – раз бригадир сказал... Воспрянув духом, Калория тут же ехидно прищурился.

– А что это ты задержался так в кабинете, бугор? И вышел взмыленный весь, как-будто с кого-то сорвался...

Это вместо благодарности, зар-разы! Поняков хотел вспылить, наорать на них, уже рот было приоткрыл... И тут поймал взгляды всех троих – ждущие искорки в глазах, бесовские такие огоньки.

– Результаты анализов ждал, идиоты, – сказал просто, затянувшись сигаретой. – Вы сами не понимаете, на что могли запросто напороться. Быстро в автобус, р-разгильдяи!

Однако быстро, как хотелось, не получилось. В амбразуре у шлагбаума торчал уже не красный нос давешнего мужика, а довольно-раскрасневшаяся физиономия Васи Шкафа. Увидев подбегавших товарищей, он нажал кнопочку и галантно поднял полосатую трубу перед самыми их носами.

– Пр-роходи, болезные.

– Ты что там делаешь? – сходу напустился на него Толик. – А где этот... вахтер?

– К-хто, Миша? – переспросил Шкаф. – За антибри...антиби...диотиками пометелил, – слова уже давались ему с трудом. – У него тут ж-жена работает, а у же-жены, значит, заначка имеется. В виде этих самых...тьфу, блин, не выговришь! И шприцев одноразовых обещал. Для полного комплекта. А я тут работаю за него пока. Во, опускаю.

И опустившийся шлагбаум треснул по спине замешкавшегося Калорию.

– Диспансер закрытого типа, н-да, – прокомментировал событие Виктор Иванович из глубины салона автобуса. – Полная тебе анархия – мать порядка.

Тут как раз подоспел Миша с пакетом в обеих руках – одной уже не держал из-за потери ориентации.

– Спирту не дала, зараза! – дыхнул он в сторону Толика сивушным перегаром. – Да там и было-то всего на пару глотков. А деньги забрала, коза горластая.

– Подожди, а где у тебя жена работает? – спросил больше по наитию бригадир.

– В лаборатории по приему анализов. Счас припрется на разборки, кому я толкнул это, – он сунул пакет Толику.

– А ну, заводи, – приказал тот Шнеку. – С кем мне сейчас не хотелось бы выяснять отношения в этом Черкесске, так это с Мишиной женой.

И они вовремя отчалили, оставив вахтеру в качестве презента недопитый бурдюк с вином.

В общежитии отметили встречу все, за исключением пресловутой троицы им Виктор Иванович тут же вкатил по хорошему "презенту" из десятикубиковых шприцев.

– Это вам вместо тоста. Привет от альпинисточек!

Спать разошлись сразу же после ужина – анекдоты на сегодняшний вечер были отменены категорически – ввиду предстоящего аврала.

Утром все были на объекте, наплевав на завтрак – к восьми. А в десять минут девятого Толик понял, что дело швах. Тарзан, в связи со сдачей этого объекта в эксплуатацию, счел необходимым отправить всю технику, включая бортовые машины и самосвалы, на другой объект строительства, за пятьсот километров отсюда. Еще три дня назад. А вспомнил об этом только сейчас.

– Гад ты и провокатор, – ругал его Поняков. – На базу альпийскую у вас смотаться ума хватило, а два ЗИЛа бортовых оставить – зациклило. Ведь я ж русским языком объяснял по телефону, что нарезанный дерн будем доставлять сюда из долины. А до неё больше пяти километров, дубина.

– Да что ты ему втуляешь, – поддакнул сбоку Женя Белов. – Он же хохол.

– А ты тогда кто по нации, Калория? – обернулся к нему в бешенстве Толик. – Ведь рядом с хохлом стоял, когда я все это орал в трубку. Что, плохо слышно было?

– Ну, я пошел, там ещё в охотничьей комнате плинтус неприбитый лежит, – Калорию тут же как ветром сдуло. Остальные отошли на безопасное расстояние – туда, где осыпавшаяся хвоя сосен образовала толстый мягкий ковер. Там и закурили, оставив Борща на съедение бригадиру. В любом упущении бригады при последующих разборках стрелочник должен быть один. Тогда бригадир быстрее выдохнется и начнет повторяться. А раз начнет повторяться – дальнейшие вопли уже не имеют смысла. Эту истину бригада усвоила твердо и так же последовательно придерживалась её.

Поняков присоединился к ним минут через десять. Покурили, помолчали. Затем нерешительно кашлянул Виктор Иванович.

– Толик, здесь неподалеку, в ауле, у одного карачаевца я грузовичок видел. Дышит, правда, на ладан, но ещё возит.

– Встречал я этот грузовичок, карачай на нем в магазин местный приезжал, – Толик задумчиво выпустил в небо струю дыма. – Сам себя еле тянет. А если, не дай Бог, мы его перегрузим и он обломается? Сдерет ведь хозяин, как за новый. А где деньги брать, если этот новый русский сдаточный акт откажется подписывать? Да и бензин опять же... Нет, это не выход.

– На ишаках перевезти, – предложил Мамочка.

– Ага, на тех, которые к альпинисточкам шастали, – подхватил Хопер и тут же осекся под тяжелым взглядом бригадира.

– Не время для шуток, парни. Время собирать камни.

Он подтянул колени к подбородку, уперся...в грудь что-то кольнуло. Толик запустил руку в карман рубахи и вытащил на свет узкую металлическую пластинку с выбитыми на ней цифрами.

– Талисман. Это ведь тот самый талисман, который сунул мне на прощанье Аслан!

– Сейчас начнешь его тереть, чтобы джин появился, или нам сперва отойти на безопасное расстояние? – деловито поинтересовался Калория, возникая в дверях дачи с молотком в одной руке и гвоздями в другой.

– Сгинь, а то я из тебя сейчас инфузорию туфельку сделаю! – запустил в него огромной шишкой Вася.

– Парни, мне срочно нужен телефон, – заявил Толик.

– Вон в том магазинчике, – указал на строение у нарзанного источника Коробочка.

– Понял, – Толик ломанулся вниз по склону.

– Десятку захвати, – крикнул ему в спину Коробочка. – Телефон платный.

– Что ж ты, гад, сразу-то промолчал, – бригадир, запыхавшись, вернулся с середины склона.

– Просто-напросто не успел, – пожал плечами Коробочка. Ты же как с этого... самого сорвался.

Поняков вернулся через полчаса – рот до ушей в довольной улыбке.

– К вечеру сегодняшнего дня будут три бортовушки. Все на ходу, с запасом бензина. У них там, по-моему, армия где-то в горах оставила резерв боевой и вспомогательной техники, не иначе. Но к вечеру послезавтра они должны вернуться. К свадьбе Аслана готовятся всем аулом, машины нужны до зарезу.

– А ты ему объяснил, что у нас дело поважнее его свадьбы? – спросил Котелок.

– А как же. Подробно объяснил, даже размеры каждого квадрата дерна обрисовал по телефону, – ехидно ухмыльнулся ему Толик. – Ты что, Юрик, у папы с мамой просишь машинки? Ишь, расходился на халяву! Скажите спасибо и за это.

– А мы успеем за два дня перевезти двести сорок пластов дерна? – с тревогой поинтересовался у него Виктор Иванович – он уже прикинул на бумаге количество. – Его же ещё нарезать нужно.

– Так поехали на автобусе, сейчас и начнем, – рванулся с места Соколок. – Лопат хватит на всех с избытком...

– Притормози, мальчик, – задержал его Шкаф. – До вечера вся твоя нарезанная квадратиками травка зачахнет там без дела.

– Точно, – подтвердил Толик. – Нарезанный дерн нужно мгновенно перевезти на другое место, плотно прижать друг к другу куски и затереть швы между ними землей. А потом сразу же полить.

– Насчет поливки с местной пожаркой договориться можно, – подсказал Васяся.

– Верно, – поощрил его Толян. – Поняли теперь, парни, что такое дружный коллектив?

– Это когда один с сошкой, а семеро с ложкой? – невинно поинтересовался Кот.

– Точно, – Вася одобрительно хлопнул его по плечу. – Слушай, ну до чего ты у нас начитанный! Вот ты и пойдешь договариваться с пожарными насчет полива. А мы сейчас нормально позавтракаем – все-равно ведь ещё ждать и ждать.

– А почему я? – заныл Серега – ему тоже хотелось кушать.

– Ну, мы тебя, как самого умного, выдвигаем от бригады депутатом по внешне-политическим вопросам, – пояснил ему Хопер. – Иди брат, дерзай во благо.

– Но им ведь надо хотя бы могорыч предложить, – согласился на депутата Кот.

– Я знал, что ты не идиот, – вновь похлопал его по плечу Шкаф. Захвати, конечно, один из оставшихся бурдюков.

– Это с мешком переться вон на ту горку? – ужаснулся Серега.