Текст книги "Безумное такси"

Автор книги: Александр Граков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– А вы что там делаете, господа? – голос дежурного отнюдь не выглядел изумленным.

– В паровозика играем, – весело отозвался Леха, вытирая со лба пот. Вечерний моцион, так сказать. После него лучше спится.

– Ну ладно, поиграйте. Лишь бы не в карты. В карты играть запрещено, построжал голос дежурного. – А ты, писатель, пойдешь со мной, – направил он луч на Толяна.

Тот даже не стал спрашивать куда. Да хоть на расстрел, лишь бы избавиться от сегодняшних кошмаров. Он поспешно вскочил.

За него этот вопрос задал Леха.

– Это куда ж нашего карефана? На допрос?

– Дурак! – сухо отрезал дежурный. – За ним такая герл в иномарке прикатила – я уже два раза штаны обсопливил. И залог внесла – баксами.

– Ну и что?

– Что, что – свободен ваш кореш, на все сто десять процентов.

– Слушай, а ну опиши эту бабец, – попросил Леха, медленно поднимаясь с колен.

– Не положено, отрезал дежурный. – У тебя вон своя имеется.

– Толик, – Леха подошел к Понякову и крепко взял его за грудки. – У тебя много в Подмосковье шикарных девах, которые шастают в иномарках?

– Н-не знаю, – честно признался тот.

– Так вот, я нутром чувствую – это моя Анжелка. Очень уж ласково вы сегодня пялились друг на друга там, в кабаке. Прям как Ромео и Джульетта.

– Ну и что? Ты же сам говорил, что если проспоришь, то все три мои...

Вся троица – Колян, Леха и Сема заржали, как ненормальные.

– Слушай, – отдышавшись, продолжил Леха, – неужели ты и вправду решил, что какой-то занюханный лох может пользовать наших девочек?

– Так ведь спор же.

– Спор на то и существует, чтобы его решать силой. Неважно какой: ума, вдохновения, или грубой физической силой. Так вот, если это моя Анжелка, скажи ей, чтобы она сейчас же, слышишь, сейчас же, внесла залог за нас троих. И если, не дай Бог, ты хоть мизинчиком своим лоховским до неё дотронешься – кранты вам обоим – зуб даю!

– Так, все, напутствия окончены, – дежурный решительно вытащил Толяна за дверь. – Доллары нам, конечно, не помешают, но когда дело доходит до угроз... – он захлопнул за собой дверь и грохнул массивным засовом.

– Толян! – заорал в раздаточное окошко Леха так, что переполошились сторожевые овчарки. – Я завтра все-равно выйду. И вас достану. Обоих! Суки, падлы, за моей спиной меня кинули! – он чуть прут не грыз. – Козел, ну почему я не опустил тебя первого!

Но теперь это уже не имело значения – за воротами отделения стоял красный "Ягуар" с распахнутой дверцей, из которой на Толяна шибануло таким райским амбре – по сравнению с только что обоняемым, что он еле на ногах устоял. И сразу же все пережитое навалилось на его мозг и плечи огромным давящим грузом – вроде того потолка из кошмара. В машине присутствовали все три подруги. Анжела за рулем.

– Прошу, сэр, карета подана! – засмеялась она. – Извините за незначительное опоздание, но в наших доблестных органах, особенно внутренних, так медленно идет процесс усвоения проглоченного. Вы согласны?

– Целиком и полностью, миледи, – слова давались Толяну все с большим трудом. – За исключением нынешней ночи: меня только что чуть не переварили живьем – всего-то за два часа... – и рухнул без сознания на тротуар прямо у гостеприимно распахнутой дверцы в мир иной.

Анжела выскочила из машины, бросилась к нему, чтобы послушать сердце и тут же отшатнулась, зажимая нос наманикюренными пальчиками.

– Да, девочки, теперь-то я доподлинно вникла в значение слова "миазмы". Оля, Наташка, да помогите же втащить его на заднее сиденье. Не дай Бог ментовоз какой нагрянет.

– А-а нам куда? – Наташа осторожно прикоснулась к грязным спутанным волосам Толяна.

– О-о, Боже! – почти простонала Анжела. – Сажайте на переднее, да поскорее, Наконец, справились.

– А теперь куда? – это уже Оля.

– Так, где у нас находится самая шикарная сауна? Не могу же я тащить к себе домой помойную яму.

– В Москве, – безапеляционно заявила Наташа. – Вернее, на окраине Москвы – "Родник наслаждений". Но, Господи, Анжелка, в полпервого ночи!

– А ты много видела дневных саун? – насмешливо обернулась к ней Анжела, врубая скорость.

Обслуга сауны офонарела, завидя у себя трех супермоделей. В одиночестве.

– Девочки, что или кого ищем? – подскочил к ним вертлявый юноша с повадками гея.

– Тебя, дорогой, тебя, – Анжела довольно бесцеремонно протащила его мимо амбалов-охранников к машине. – Видишь этого парня?

– Труп! – ужаснулся гей, давая задний ход. – Не-е, мокряками не занимаемся.

– Идиот! Это мой муж, живой, но вусмерть продувшийся в рулетку. Короче – обслужить по полному пансиону: сауна, бассейн, массаж...а потом повторить все ещё раз. Но смотри мне, массаж не тайский, – весело рассмеялась Анжела, тыча в потную ладошку распорядителя тонкую пачку баксов. – Через полчаса приедем проверить. Если он будет мне улыбаться, узнавая, получишь ещё столько же. Андестенд, юноша?

– Два часа, – улыбнулся лучезарно тот, заныкивая доллары черт знает куда.

– Не поняла, – подняла подведенные бровки Анжела.

– Два часа, никак не меньше потребуется на все то, что вы пожелали.

– Да за два часа в Москве человека наглухо из запоя выводят, а вы тут сопли разводите! Короче, деньги назад, или вызываю своих телохранителей, Анжела выдернула из сумочки мобильник.

– Хорошо, час, – сдался распорядитель.

– Но с полной гарантией, – согласилась Анжела, пряча мобильник. – Пока мы ему шмотки подходящие поищем. Насобирал, видно, по мусорным бакам, когда проигрался. Олюська, прикинь, ты у нас модельер... – и прикусила язычок. Чтобы родной жене да не знать размеры родного мужа! Распорядитель и ухом не повел – насмотрелся, болезный, всякого. Муж не муж – какая, собственно, разница, если из его "жены" баксы сыплются, словно конфети из хлопушки.

– Не беспокойся, уже сняла, визуально, – рассмеялась Оля. – Так что поехали, время – деньги.

Они вернулись через пятьдесят минут – Толян сидел в предбаннике, блаженно улыбаясь, закутанный в простыню. Увидя девчат, он засиял ярче солнышка.

– Анжелочка, приветик!

– Мать моя, как вы этого достигаете? – передавая распорядителю деньги, изумилась Анжела. – Даже я, признаться, сомневалась, что за такое короткое время из мумии можно вылепить хотя бы подобие человека.

– Да ладно, мадам, – явно смутился похвале распорядитель. – Как сказал один великий человек: "Плащ на золотой подкладке, все прикроет недостатки".

– Однако! – пораженно воскликнула Ольга. – Это же Лопе де Вега.

– Анжела, – жалобно простонал Толян, – эти фашисты мне все кости здесь переломали. И мне холодно.

– Обыкновенная мануальная терапия, затем рефлексотерапия, обширное промывание желудка. А холодно – остаточный синдром презренного похмелья, тут же прокомментировал распорядитель.

– Извините, можно узнать ваше имя, – тронула его за локоть Ольга.

– Янек, просто Янек, – учтиво ответил тот.

– Простите нас, Янек, мы сперва подумали о вас...

– Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже, мы такие, какими нас создал Аллах, – ответил тот, все так же улыбаясь. – Это сказал Хайям. Вы правильно подумали – я гей. А разве геи не люди?

– Та-ак, не будем развивать эту тему, – Толян, как ужаленный, подхватился с лавки, на которой сидел. – Я пару часов назад наблюдал таких геев... В общем, отдайте мне мои шмотки, а счет за вытрезвитель перешлете на работу.

– Давай, топай в машину, Яго, – подтолкнула его Анжела и как бы невзначай сунула Янеку ещё сотню баксов. – А переоденешься в другом месте, дома.

– Это что, за простынь? – Янек вертел в руках сотню.

– Нет, за Лопе де Вега и Омара Хайяма, – улыбнулась ему на прощанье Ольга, выходя последней...

Анжела представила своих подруг на ходу и сразу же предложила перейти на "ты".

– Мы же почти пили на брудершафт там, в ресторане.

– Послушайте, девчата, – Толян осмелел, приободрился, по телу струилась своя, а не алкогольная энергия – видимо, вкололи все же что-то там, в сауне, для поднятия тонуса. Поэтому захотелось поговорить.

– Послушайте, девочки, у меня давно уже на языке вертится один нескромный вопрос.

– Давай, нас этим не запугаешь, – подзадорила его Наташа.

– Откуда у простых стриптизерш все вот это: дорогие наряды, шикарная машина, да и долларами вы сорите, словно я сигаретным пеплом...Кстати, закурить не найдется?

Ему тут же со смехом сунули душистую сигарету.

– На, кури!

Толян затянулся, глаза полезли на лоб, но кашель он пересилил, ощутив на губах сладковатый приятный налет. Вторая затяжка прошла спокойнее. А после третьей он сосем повеселел.

– Крепкие, зар-разы, но до чего вкусные.

– "Черный капитан", для настоящих мужчин, объяснила Наташа. – Теперь что касается стриптиза. Видишь ли, мы все трое не профессионалки. Нас просто выставляют.

– Как это?

– Мы числимся официальными женами Лехи, Коляна и Семы. Крутые дельцы на службе у...впрочем неважно, разговор сейчас о них. Могут достать и перекрутить все, что достается и перепродается. Особенно стройматериалы, сантехнику и прочая и прочая. Деньги делают из воздуха, из ничего.

– Не понимаю, – признался Толян. – Я всю жизнь пашу, горбачусь, вкалываю, но ни разу мне и копейки с неба не упало. Не-ет, так не бывает, он плотнее закутался в простыню, чувствуя, как горячее Ольгино бедро прижимается к нему справа все плотнее и плотнее. Слева, где сидела Наташа, наблюдалось аналогичное движение.

– Хорошо, объясняю, – продолжила Наташа. Есть, допустим, такая станция Москва-сортировочная. Туда каждый день приходит уйма составов с дефицитным стройматериалом. Например, пришли вечером десять вагонов экспортной обрезной доски без единого сучечка в каждой. Из этой доски можно делать все: от фигурных плинтусов до мебели и барельефов лестниц. Лехе сообщают о прибытии партии заранее – у него свои стукачи на линии следования состава. И вот он прибежав утром самым первым к дележке, выхватывает эту партию доски и, заплатив какой-то там мизерный аванс, начинает оформлять документ купли-продажи оптовой партии сырья. И тут появляется настоящий подрядчик, которому эта доска нужна как воздух, потому что некий новый русский, вишь ли, задумал перекроить свою домину или там квартиру квадратов на четыреста под старину: обшить стены, поставить вдоль стен лавки, сделать полати, изразцы, развешать по углам иконы все-равно каких богов...ну вы понимаете. В общем, горящий заказ.

Так вот, узнав, что доска уже почти продана, подрядчик начинает умолять Леху переуступить ему партию. Тот не соглашается – мне, мол, она самому нужна. Затем, поломавшись ещё для приличия, назначает двойную цену. Подрядчик в ужасе – она подрывает всю его смету. Он уже собирается отъезжать, послав Леху куда подальше. И в этот момент подходит Колян и тоже начинает торговать у Лехи лес. Цена, естественно, прежняя – двойной тариф. И Колян без колебаний соглашается на него, намекнув попутно этому лоху-подрядчику.

– Гм-м, да я просто раздую смету на подсобные работы: доставка, обработка, удаление сучков. Ну скажите, какому новому русскому придет в голову проверять и доказывать затем, что сучки не выковыривают, словно изюм из булочки. Ему важна смета. Так что я беру .

И тут на станцию врывается Сема, размахивая какими-то бумагами.

– У кого есть доска обрезная? Плачу любую цену. Наличкой.

Естественно, подрядчик закрывает своим телом вагоны с доской, и криком кричит, что он уже купил этот лес у вот этого господина, осталось оформить кое-какие бумаги. Леха спокойно подтверждает : да, господа, было дело, меньше надо было спать, так что можете катиться, откуда прикатились. Колян и Сема отваливают с обиженными рожами, а Леха тем временем имеет с подрядчика одну цену за вагоны плюс свою предоплату. И предоставляет тому самому расплачиваться с поставщиком. Но это все мелочевка, есть такие операции, от которых у любого министра-взяточника дух захватит. Ну как, чисто?

– Н-да, афера чистопробная! – восхищенно поднимает вверх большой палец Толян, отчего простыня падает у него с груди. – Но я бы так никогда не смог, никогда.

– Вот потому ты и есть гегемон, тогда как Леха, Колян и Сема презренные буржуи, как во времена небезызвестного НЭПа называли зажиточных людей. А мы, получается, их буржуинки, – захохотала Анжела.

– Фиг вам, – буркнула, вдруг посмурнев Наташа. – Наложницы мы обыкновенные, вот кто. Рабыни Изауры долбанные.

– Объясни, – потребовал Толян.

– Вот ты спросил про стриптиз. Это же обыкновенная выставка-продажа. Захотел, например, тот же Леха провернуть крупную аферу, а клиент неподдающийся. Вот и ведут его в этот кабак – нас показать. Ну, а дальше дело техники – постель, шантаж, фотомонтаж. И все в ажуре.

– Или про все это богатство, что на нас и вокруг нас. Ведь все, практически все оформлено на нас. Сами эти три орла не имеют почти ничего: стоит занюханная "шестерка" в кооперативном гараже, ну, квартирка где-нибудь за городом в самом непрестижном районе...

– Здесь я понял, – признался Толян. – Налоговая полиция, декларация о доходах...

– А мы простые домохозяйки, – подхватила Ольга. – И это все бабушкино наследство – все документы оформлены надлежащим образом. А случись что – с конфискацией – да бог с ней, с этой задрипанной "шестеркой", с квартиркой в пригороде. Есть вещи куда поважнее.

– Да-а, получается, что вы как те собаки на сене, – задумчиво протянул Толян. – И сам не гам, и другому не дам.

– Мерси, конечно, за сравнение, но так оно и есть, – грустно подтвердила Наташа.

– Оп-пля, приехали, – Анжела ловко, почти не сбавляя скорости, вписалась в створ огромных чугунных ворот, огораживающих чего-то там, и понеслась к громадному высотному домине, отделанному в современном стиле слошные линии лоджий, опоясывающих здание по периметру, с подьездами, как у входа в Кремлевский Мавзолей. Кстати, на всю эту громадину подъездов было всего три. И возле каждого прошвыривались орлы в пятнистой униформе.

– Бли-ин, – изумленно протянул Толян. – Это что, резиденция папы Римского?

– Не-а, это просто престижный квартал для новых русских, – объяснила Анжела, подруливая к ближайшему подъезду. – Эй, мальчик! – крикнула она одному из пятнистых, опустив стекло. – Не забыл, куда моего зверя ставить?

– Все бы тебе шуточки, Анжелка, – тот на лету подхватил ключи одной рукой, а во вторую Анжела сунула ему денежку.

– Ладно, не дуйся, Олежка, мы же росли вместе, – Анжела сделал ручкой. – Ну что, пошли, подруги и друзья, поужинаем тем, что Бог послал сегодня ночью. Толик, тебе нести пакеты.

– Не могу, – тот не вылазил из машины, все плотнее кутаясь в простыню. словно в кокон. – Мне что, прикажешь в этом одеянии топать?

– Ха, а что здесь такого? – искренне удивилась Наташка. – В Индии это самые моднячие шмотки. Да не тушуйся ты, здесь можно и голышом ходить никто и виду не подаст – это же богема.

Действительно, охранник Олег прошел мимо Толяна, словно возле телеграфного столба, ни единым мускулом лица не показав, что заметил это привидение в балахоне. Лишь буркнул, садясь за руль "Ягуара".

– Росли-то вместе, да выросли порознь.

– Слушайте, а давайте купнемся? – предложил Толян, завидя неподалеку блеск воды. – У вас тут и озеро вон имеется.

– Да это общий бассейн, – засмеялась Анжела, увлекая его за собой в подъезд. – В нем только дети купаются. А так у каждого личный.

– Где? – спросил обалдело Толян, вертя головой. Которая, кстати, уже не болела ничуточки.

– В квартирах, конечно. Да пошли же, упрямец! Девочки, захватите пакеты.

Вскоре они были в её квартире. Толян стоял в огромной прихожей с зеркальными стенами и потолком, любуясь собой во всех ракурсах и боялся ступить дальше – пол был вроде бы стеклянным. И вдруг верхний свет в прихожей потух и тут же хлынул снизу, из-под ног. Толик подпрыгнул от неожиданности, а когда опустился, сиганул уже всерьез – вверх и в сторону: прямо ему в ступни тыкались акулы, скаля свои скреперообразные пасти. Так что из прихожей в гостиную его вынесло даже раньше, чем он успел подумать, а стоит ли входить вообще.

Хохотали все: Анжела, упав грудью на огромный полированный стол, на котором, наверное, можно было бы сыграть в мини-футбол, а Наташка и Ольга, выронив пакеты, повалились прямо на зубастых акул, чуть ли не дрыгая ногами. Один лишь Толян сохранял серьезный и несколько смущенный вид.

– Ну, и что здесь такого смешного? – выговорил наконец. – Как-никак хищники, хоть и под стеклом.

Тут уже смешливая троица вовсе зашлась в экстазе.

– При...притом совершенно голые, – только и смогла, наконец, выговорить Наташа, болтая теперь руками.

И только теперь, наконец, дошло до Понякова то, что могло бы дойти раньше: на стеклянном полу прихожей валялась простыня, в которую он был до этого закутан. Вот что значат иногда прыжки с отрывом в сторону. Не помня себя от смущения, он заметался из стороны в сторону, ища укрытие, а не найдя его, ломанулся мимо задыхающейся от смеха Анжелы через проход к каким-то деревьям в кадках, расположенным в дальнем конце прихожей. И тут же послышался хрустальный звон бьющегося стекла, затем грохот падения. Проход был, оказывается застеклен, но таким прозрачным стеклом, что Толик его не заметил. И, естественно, прошибив его головой, полетел через ближайшую кадку, сломав ещё чего-то там по пути – очень хрупкое и ненадежное на ощупь. Смех тут же стих и все бросились к нему – проверить, цел ли. А убедившись, что на Понякове нет и царапины, вновь рассмеялись.

– Ну чего ржете! – психанул вдруг он. Не любил, когда все смеются над ним одним. – Объяснили бы лучше. Смех без причины – сами знаете признак кого.

– Объясняю, – Анжела вытерла слезы с глаз и продолжила, – во-первых, в прихожей у нас океанариум, первый этаж позволяет сделать такую штуку. Это Леха гостей так пугает – шутит, зараза. Но там не акулы, а катраны ма-аленькие такие акулки, до полутора метров максимум. Если я напугала тебя, извини, конечно. А вторая причина нашего смеха: эта стеклянная дверь, которую ты проломил головой, на фотоэлементах. Они должны сработать при приближении человека и автоматически раскрыться. Но, как почувствовал сам не успели. Значит, или сломался фотоэлемент, или скорость твоя приближалась к космической. Еще одно: ты по жизни, наверное, везунчик – пролететь сквозь осколки битого стекла и гигантский кактус и ничего при этом не оставить в своем теле на память о полете – это надо суметь. И последнее – эта простынь, – Анжела вновь прыснула. – Она летела за тобой, как в сказке про Мойдодыра, я в детстве читала Чуковского. А теперь пошли в спальню.

– Куда? – глупо переспросил Толян, с ужасом чувствуя, как внизу живота нарастает желание.

– Ну, должны же мы как-то компенсировать тебе сегодняшнюю паршивую ночь и наш идиотский смех, – на полном серьезе объяснила Анжела. – Или ты не хочешь? – она лукаво скосила глаз...ну ясно же куда!

– Пошли! – отважно заявил Толлян. Господи, столько впечатлений и противоречий за один день. После знакомства с бандитами и вшивой каталажки – вот эти три очаровашки и такие апартаменты. Хотя он понятия не имел, что будет делать с тремя красотками сразу.

Зато они, видно, знали очень хорошо и действовали словно по заранее спланированному сценарию: проведя его в громадную спальню на втором этаже, всю завешанную картинами и гобеленами, с зеркальным же потолком, Наташа поставила Толика перед огромной круглой кроватью.

– Стой, пока не ложись.

И тут же Ольга внесла большую тонкую цветастую клеенку и расстелила её поверх белоснежных простыней.

– Да бросьте вы, я же не... – пытался было спасти свой престиж Толик.

– Молчи, говорить будем потом, – Анжела вслед за остальными внесла зажженые толстенные свечи и расставила их по углам спальни.

– А теперь ложись.

Толик влез на прохладную клеенку и в ужасе закрыл глаза. Если это обряд жертвоприношения – пусть его смерть будет легкой и безболезненной молил он Бога.

Действительно вскоре на него пролилась какая-то густая пахучая жидкость. И вслед за этим потухла одна из четырех свечей. Толян протянул руку, не открывая глаз, пощупал – липко. Кровь! Затем лизнул и широко распахнул глаза – это был великолепный ликер с запахом роз. Эти чертовки облили его ликером. Зачем? И тут же понял, когда его живота коснулся теплый нежный язычок. Ольга попробовала напиток, смакуя его с закрытыми глазами, затем решительно лизнула...Горячая волна прокатилась по всему телу Толяна, до самых пяток, кончиков ногтей. А где-то возле пяток уже пристроилась Наташа, а на грудь упала лицом Анжела, накрыв его лицо копной шелковистых рыжеватых волос...

– Не-ет, не могу больше! – взревел неистово Толян, сгребая её в охапку. – Я вам не жертва, я живой! И сейчас докажу это!

И доказал. Анжела неистово извивалась под его ласками, словно большая горячая змея, сама подаваясь навстречу в нужный момент. А с боков четыре неистово-ласкающие ручки, губы, тела помогали достичь им наивысшего блаженства, пика славы в выигранной битве, где каждый из двоих является одновременно и победителем, и побежденным. Пика, за которым следует...нет, не опустошение, а ожидание новых побед. И поражений.

И оно вскоре пришло – это время. С Ольгой, прекрасной кареглазой Ольгой, затем с великолепной Наташей...потом смешались в кучу и простыни, и клеенка, и их потные разгоряченные прекрасной борьбой тела...

После всего они ринулись в бассейн – общий бассейн, в котором так хотелось искупаться Толяну. И луна бесстыдно из-за облаков подглядывала за их обнаженными телами. А может быть, и ещё кто-нибудь – им было сейчас наплевать.

Потом все вместе сели ужинать возле огромного камина в прихожей, не за большим полированным столом, а прямо на медвежьей шкуре, брошенной на пол.

– Ну что, первый тост за мужей? – спросила Анжела, разливая по бокалам густое темно-красное вино.

И вдруг Толик вспомнил...

Глава 19.

Т А К С И .

– Кстати, Анжел, – Толян принял из её рук бокал с вином, – а вот скажи мне, только честно, почему ты выкупила сегодняшней ночью именно меня, а не своего благоверного?

– Тебе очень хотелось бы это знать? – она прищурила на него свои голубые глаза, которые враз потемнели и стали сине-зелеными. – Что ж, пошли покажу. Прихожая и гостиная – лицо квартиры, а я покажу тебе её изнанку. Посидите, девочки, пошепчитесь, вам-то это уже знакомо.

Ольга и Наташа посмотрели на неё сочувствующе и молча кивнули в знак согласия.

Спальня, как описывалось выше, была ничего себе. А вот все остальные комнаты, в которые по очереди входили Толик с Анжелой, представляли собой сплошной бедлам. В библиотеке разломанные и перевернутые стеллажи были перемешаны с грудами книг, которые вповалку лежали на полу где попало. В двух ванных комнатах кафель наполовину издырявлен пулями и осколки его валялись где попало, все вокруг покрыто цементной пылью. По половой плитке будто кто кувалдой колотил, а унитаз расколот. Паркет в проходе второго этажа на треть сорван, будто под ним рылись в поисках клада. Сломаны перила...в общем, эта квартира требовала основательного капитального ремонта.

– Леха бережет только то, чем можно сразу пустить пыль в глаза, – с горечью прокомментировала Анжела. – А что до остального: понаведет своих братков, они нажрутся, затем привозят девочек и тут начинается такая пальба и гудеж, что чертям тошно становится. Я, как только почувствую приближение такой вечеринки, убегаю или к Ольге, или к Наташке. А они ко мне – если подобный пикничок начинается у них. И ведь все эти трое придурков : и Колян, и Сема, и Леха, стараются друг перед другом блеснуть своей удалью им все нипочем. Сколько раз предлагала отремонтировать квартиру – смеется: а к чему, если со следующей попойки повторится то же самое. Да у него ещё два дома есть, не знаю, на кого записанные. Ух, гад, ненавижу его, всеми фибрами души. А оторваться не могу.

– Боишься очутиться на улице безо всего этого? – усмехнулся Толян.

– Боюсь очутиться на какой-нибудь из Подмосковных свалок с перерезанным горлом! – со слезами на глазах простонала Анжела. – И не сбежишь ведь никуда – эта сволочь со своими связями достанет и на Канарах. Вот поэтому и выкупила тебя сегодня – пусть хоть ночь – да моя. Может, последняя такая ночь в моей жизни, – она вдруг изо всей силы прижалась к груди Понякова, орошая её слезами.

– Толик, Толичка, ну давай, люби меня, пока я есть, пока я такая, какой ты любишь меня. Убьет ведь он меня, у него таких хоть пруд пруди. Я же слишком много про него знаю – опасная свидетельница.

– Погоди, Анжел, – Толик бережно оторвал её от своей груди и поцеловал в заплаканные глаза. – Я ведь забыл сразу сказать – он там, в СИЗО, обещал действительно убить тебя. Но только вместе со мной. Сегодня. Леха ведь сразу вычислил, кто заплатил за меня баксы.

– А почему сразу не сказал? – слезы мигом высохли на её глазах.

– Да, как тебе... – замялся Толик. – Не хотелось переводить прекрасное в дерьмо. И потом – ну что бы от этого изменилось. Пока они там этого Фонтана опускают...

– Что? Что ты сказал? – Анжела вдруг вцепилась в него с такой силой, что Толян успел с грустью подумать – ну вот, не миновать теперь синячищ на предплечьях.

– Слушай, ты меня трясти ещё не собираешься, как ту грушу? Ну что я сказал? У нас в стране так принято: на воле правительство имеет народ, а в тюрьме, за неимением лучшего – имеют друг друга. Закон диалектики, как сказал...

– Да постой ты! – глаза Анжелы были сейчас такими, что Толику враз стало не до шуток. – Что ты сейчас про Фонтана сказал?

– А ты что, знаешь его?

– Еще бы не знать! Это Наташкин какой-то дальний родственник. И кто его опускает?

– Ваши же мужья названные и опускают. Да ты хоть знаешь значение этого слова?

– Наслышаны, не беспокойся, – Анжела крепко закусила губу, с минуту подумала, а затем стремглав бросилась вниз. Толик пожал плечами и пошел следом.

Наташка не зашлась в крике, как он предполагал. Даже волосы на себе рвать не стала. Наоборот, с сияющим лицом она бросилась Толику на грудь и принялась обцеловывать так, будто перед венцом любимого.

– Э-эй, поосторожней, – предупредила Анжелка. – Нам оставь.

– Да вы знаете, какую новость принес нам этот человек? – Наташа отстранилась от Толика, любовно оглядела его и вновь чмокнула, но уже нежно, в лоб. – У-у, дорогой ты мой человек!

– Наташка, ты что задумала? – с подозрением спросила Ольга. – Снова афера?

– Дуры вы, да эта афера нам жизни спасет, а может быть, и чего покруче накатит. Анжелка, дай-ка твою трубу.

– Вон, на столике лежит, – ткнула та пальцем в мобильник.

Наташа быстро пробежала пальчиками по кнопкам.

– Сека, ты? Приветик! А команда под рукой? Ну, раз не мое дело, тогда и ты не узнаешь, что там сейчас делают с вашим боссом. Ладно, слушай – его опустили, Сека. По полной программе. Да, за базар отвечаю. Вообще-то узнать это дело нехитрое – пошли в наше отделение любого из пацанов с литром водки и он все разнюхает. Кто, спрашиваешь? Вы их хорошо знаете: Колян, Сема и Леха. Завтра, нет, уже сегодня, их обязательно освободят под залог. Если что надумаете, ловить их нужно на направлении к Лехиному дому. Все, отбой, больше мне ничего не сообщили.

– Ну, и что дальше? – Анжела напряженно ждала ответа.

– Ты знаешь, кому я звонила? Сека первый заместитель Фонтана у всей этой братвы, которая никому никогда ничего не прощает. И действуют они по методу: лучше ты выстрели, чем тебя посадят. В общем, этим мальчикам по барабану все авторитеты, включая и высшие органы власти. И самыми вескими аргументами у них служат пистолет и автомат. Ну, теперь-то вы предстваляете, что я только что заварила?

– Даже я врубился, – вмешался Толик. – Эта братва искрошит ваших мужей на капусту за своего главаря... или кто он там у них.

– А если не искрошит? – ойкнула Ольга. – И кто-нибудь шепнет Лехе, кто на него настучал? Девочки, я поехала домой, – вдруг засобиралась она.

– Я тоже, пожалуй, пережду всю эту муть в своей берлоге, – Наташа принялась искать свою сумочку.

– Эх вы, подруги называется, – смерила их презрительным взглядом Анжела. – Знаете, что все бандюги сегодня по Наташкиной наводке соберутся сюда и сбегаете, бросая меня на произвол судьбы...

– О каком произволе судьбы может идти речь, когда рядом с тобой такой мужчина, – Ольга чмокнула её в щечку и вслед за Наташкой порхнула к выходу.

– Ну, а мы что с тобой будем делать? – повернулась Анжела к Толику. Или ты тоже сбежишь от меня к своей бригаде?

– Не мешало бы, – признался откровенно тот. – Я уже и так смену просвистел. И сестричку предал – не навестил в больнице. Но, ты знаешь, Анжел, обстоятельства сильнее меня. Во-первых, я ещё никогда в жизни не встречал такой роскошной женщины, – он нежно провел рукой по её обнаженной груди и замолчал, любуясь её прекрасным телом.

– Ну, а во-вторых?

– А во-вторых, я ещё никогда не спал в таких роскошных апартаментах. В скирде, на сеновале, в общаге, вагончике...но там нет таких постелей.

– И что ты предлагаешь?

– Спать, конечно, что же еще, – Толян повернулся на другой бок – глаза его действительно слипались. После такой-то ночи!

– Эй-эй! – затормошила его Анжела. – А если нас все же убьют?

– Ну и что? Самая легкая смерть – во сне. А самый большой плюс то, что я умру в объятиях любимого человека, – пробормотал Толян уже сквозь сон.

Анжела ещё некоторое время смотрела на спящего, затем махнула рукой и прилегла рядом, крепко обняв его.

– Поняков, я тебя люблю, – шепнула ему в ухо – она уже знала его фамилию.

– Майна помалу, зар-раза, – ему снилось другое...

Утром Леха выпросил всего лишь один звонок по внутригородке, пообещав дежурному за него ящик водяры – как с куста. И воспользовался этим звонком на всю катушку, не опасаясь даже прослушки – слишком твердое пожизненное алиби было у абонента, которому он звонил.

– Николай Илларионович, наше вам. Нужна пара штук баксов, под любые проценты. Мое слово вы знаете. Да, следующие два заказа ваши, безо всяких накруток. Я не приеду за деньгами, их нужно доставить. Вместе с адвокатом в наше отделение милиции. И как можно быстрее. Да, вот ещё – ящик водки, можно самопальной – сожрут менты. Недоразумение, Николай Илларионович, чистейшей воды недоразумение. Поэтому и цена за него такая низкая. Все, спасибо, обязан по гроб жизни.

Закончив разговор, бросил трубку и плюнул на нее.

– Вот сволочь, ободрал, как липку. А ещё называется честнейшим министром. Ну погоди, кралечка-Анжелочка, отльются эти проценты и тебе, и твоему хахалю. Ой, как красиво я вас буду казнить!

Войдя в камеру, бросил Коляну и Семе, покуривающим в уголке.

– Кончай перекур, собирай шмотье. Через пару часов будем дома. У меня дома, – подчеркнул особо.

– Не будете вы дома, собаки, – с ненавистью прошептал Фонтан из другого угла. Но так, что его никто не слышал. Ему уже пробили "малявочку" с воли.