Текст книги "Традиции свободы и собственности в России"

Автор книги: Александр Горянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Не хочется спорить с историком, но и встать на его точку зрения трудно. О каком «вполне европейском парламенте» образца 1550 года может идти речь, где был такой? Само это словосочетание рисует образ усеянной добродетельными парламентами, купающейся в правах человека Европы, до уровня которой неожиданно (и ненадолго) дотянулась Россия. Такая картинка скорее вводит в заблуждение.

О том, какой парламент был в тюдоровской Англии, речь у нас уже шла: королевская власть сама издавала законы (ордонансы) и возражений не терпела. Правда, к 1550 году главного тирана, Генриха VIII, уже три года как не было в живых, на троне сидел подросток Эдуард VI (мы его помним по «Принцу и нищему»), но террор против католиков не ослаб, головы энергично слетали с плеч. Даже «отказ от заблуждений» не спасал горемык: их принимали в лоно англиканской церкви, после чего вели на плаху, предположительно счастливыми. За короткое время были обезглавлены и два регента при малолетнем короле – правда не за католицизм: одного, дядю юного короля, казнили за то, что он убил любимого пса своего племянника, другого – непонятно за что, но формально «за государственную измену». В 1549 году специально созванный парламент принял «Акт о единообразии» (вероисповедном). Зато когда в 1553 году трон заняла королева Мария Кровавая97, посыпались головы протестантов (не путать с бессчетными казнями через повешение на основании «Статута против бродяг и нищих» – эти казни не были связаны с религиозными увлечениями монархов и совершались своим чередом, во вполне фоновом режиме, без особых усилений и спадов). 283 человека, включая архиепископа Кентерберийского, сожгли – видимо, для разнообразия. Заодно новая королева умертвила свою 16-летнюю (побежденную!) соперницу в борьбе за престол, да не одну, а с юным мужем. В общем, Марии тоже было не до парламента.

Где же в Европе того времени имелся образцовый парламент, на который могла бы равняться боярская Дума? Может быть, это были французские Генеральные штаты? Правда, Etats Generaux вообще были мало похожи на парламент, французские короли созывали их от случая к случаю, а точнее – когда им позарез была нужна поддержка в сословиях (etats – сословия). Хотя первый созыв в 1302 году отделяют от последнего, в 1615-м, три с лишним века, суммарное число созывов совсем невелико. Возьмем интересующий нас век: Людовик XII (правил в 1498-1515) собрал Генеральные штаты лишь однажды, в 1506 году; Франциск I (1515-1547) не собирал совсем; Генрих II (1547-1559) сделал это один раз, в 1548 году, причем многих депутатов назначил сам.

Что до испанских кортесов, они хоть и старше английского парламента, и вплоть до середины XIV века опережали его в своем развитии, да вот беда: стоило кортесам проштамповать в 1348 году законы, укрепившие королевскую власть, как начался их закат. Их созывали все реже, лишили тайны прений (тем повысив уровень осторожности дебатов). Впрочем, короли хоть и считались с кортесами все меньше, на всякий случай настояли на принятии последними (в 1445 и 1469 гг.) деклараций о божественном происхождения королевской власти. Хотя хиревшим кортесам нельзя не отдать должное за то, что в 1510-22 гг. они постарались смягчить свирепство инквизиции и ограничить привилегии иностранцев, а во второй половине того же века даже предприняли попытки умерить произвол Филиппа II (кстати, мужа вышеупомянутой Марии Кровавой), нельзя не признать: по состоянию на 1550 год это был вполне бессильный институт, опасавшийся своего упразднения.

Показательна и судьба португальских кортесов. Они также старше английского парламента, учреждены в 1254 году, просуществовали 444 года и за это время их собирали 122 раза на период от двух недель до нескольких месяцев. Кортесы состояли из трех сословий: духовенства, знати и горожан. В период расцвета городов от последних зависело, принять или отвергнуть королевскую просьбу о субсидии на войну, на королевское бракосочетание или об изменении содержания драгоценного металла в монетах. Но парламентом кортесы не стали. С усилением королевской власти их значение, как и в Испании, падает. За весь XVI век кортесы собирались десять раз. Португальские кортесы XIX века – вновь учрежденный орган, получивший старое название.

Конечно, погрузившись в анналы европейской истории, можно отыскать около 1550 года (в одной из итальянских или северогерманских городских республик, в голландских Соединенных провинциях, в ландтаге какого-нибудь немецкого княжества, а особенно – в сеймах Чехии и Польши) элементы будущего великого явления, именуемого европейским парламентом. Но лишь элементы. Чтобы такое явление возникло, всей Европе и прежде всего Англии – ее авангарду в делах демократического представительства – предстоял без малого трехсотлетний путь. Не только к XVI-му, но в равной степени к XVII и XVIII векам словосочетание «вполне европейский парламент» просто неприложимо. Мы к этому еще вернемся.

Не было парламента или не было слова «парламент»?

Отказываясь видеть в Думе парламент, мы вместе с тем не должны забывать, что в допетровской Руси имелся сословный и при этом выборный представительный орган, имелись низовые выборные демократические учреждения. Речь о Земских Соборах и о земском управлении.

Установить дату начала русской традиции сословных соборов (совещаний) не представляется возможным. Князья удельной Руси время от времени собирались на «снемы» (съезды) для коллегиального решения общих дел, привлекая представителей сословий. В 1096 году Святополк II, князь Киевский и Владимир Мономах, князь Переяславский, пишут Олегу Гориславичу, князю Черниговскому: «Приезжай в Киев урядиться о Русской земле перед епископами, игуменами, мужами [боярами либо дружинниками] отцов наших и людьми городскими».

На известный съезд в Любече в 1097 году, созванный с целью прекратить распри в Русской земле перед лицом половецкой угрозы, князья прибыли не только с дружинниками, но и с «людьми от земель». К сожалению, подробностей по этому поводу у немногословных летописцев нет.

Под 1211 годом в летописи упомянут собор во Владимире на Клязьме. «Князь великий Всеволод созва всех бояр своих с городов и с волостей, и епископа Иоанна, и игументы, и попы, и купцы, и дворяне, и вси люди». Вероятно, от «попов, купцов, дворян и всех людей» в совещании участвовали делегированные представители – предположить что-то иное сложно. Многие уверены, что историю Земских Соборов надо отсчитывать от этого всесословного совещания у Всеволода Большое гнездо. Особенно историков интригуют «вси люди» и то, что купцы названы раньше дворян. (Правда, для начала XIII века слово «дворянин» было новое и могло означать не совсем то, что позже.)

После собора во Владимире ясные указания в летописях на сословно-представительные совещания надолго пропадают. Это объясняют как ордынским завоеванием большинства русских княжеств, так и развитием в княжествах, избежавших этой участи, другой формы демократии– вечевой.

При этом остается вне рассмотрения Галицко-Волынская Русь, много столетий ощущавшая себя частью единой Русской земли и сохранявшая русское самосознание кое-где до середины ХХ века. Но сегодня ее земли пребывают в составе других государств, и мы их сейчас касаться не будем.

Съезды более ограниченного состава собирались и во времена Орды. Известны съезды удельных князей 1223, 1296, 1304, 1340, 1360 (был созван в Костроме по вопросу борьбы с ушкуйниками – речными пиратами), 1380 годов, летописи упоминают и другие съезды, но слишком немногословно, чтобы судить о них. Все это были совещания в рамках средневековой федерации княжеств. Их сменили совещания, созываемые правителями Русского централизованного государства. К примеру, чтобы определиться с политикой по отношению к Новгороду, Иван III послал в 1471 г. «по вся епископы земли своея и по князи и по бояря свои и по воеводы, и по вся воя (служилые люди) свои». Это был уже прообраз представительного органа. Благодаря участию духовенства, провинциальной знати и «воев» (служилых людей) данное совещание было много представительнее Думы, состоявшей из московских бояр и окольничих. Правда, решение ими было принято позорное: «мысливше... не мало», они постановили идти войной на Новгород.

Возможно в промежутке были и другие сословные совещания, однако указания на это, по словам историков, слишком глухи. Существует мнение, что Судебник 1497 года был принят специальным собором, но и тут неопровержимых доказательств нет. Толчок к регулярным земским соборам мог дать какой-то съезд служилых людей в Москву. Но прежде должно было возникнуть осознание необходимости регулярных сословных совещаний.

Есть авторы, считающие, что споры о дате, от которой следует отсчитывать историю Земских Соборов, вообще беспредметны: Дума, сколько она существует, во всех чрезвычайных случаях усиливалась выборными от земств и превращалась в Собор.

Показательно, что в русской общественной мысли тема общерусского «вселенского совета» возникает вслед за упразднением в конце XV – начале XVI веков вечевого управления в Новгороде, Вятке и Пскове. Можно предположить даже прямую связь между этими событиями. Дело в том, что из вечевых городов было переселено на московские земли множество «неблагонадежных» жителей – встречаются утверждения о 20 тысячах семейств, переселенных из одного лишь Новгорода (цифра выглядит преувеличенной: семьи были большими, семья в 10 человек не была дивом, Новгород просто обезлюдел бы). Из Пскова достоверно было «сведено» 300 семейств богатых псковичей. Из Вятки были выселены в разные места Московского государства все бояре, житьи люди (владельцы городских усадеб), купцы – общим числом вряд ли больше, чем из Пскова. Части высланных, двум с лишним сотням наиболее знатных и влиятельных семей новгородцев и псковичей, определили жить в Москве. Поселившись компактно, новгородцы перенесли сюда название родной улицы Лубяницы, отсюда московская Лубянка. Церковь, построенная в 1514–1518 гг. итальянцем Алевизом Новым на углу Большой Лубянки и Кузнецкого Моста, называлась Храм Введения Пресвятой Богородицы во Псковичах (уничтожена в 1924 году). Кроме названий, эти люди не могли не перенести в Москву свое мировосприятие и даже особенности своего языка98.

Публицистов-современников Василия III и Ивана IV вдруг начинает заботить проблема смягчения монаршего «презельства» (высокомерного своенравия). Они уповают при этом не только на силу закона (царь «ходит в законах и правдах»), что вполне в русской традиции того времени, но и на созыв совета сословий. Дворяне, духовенство, горожане желают участвовать в политической жизни наравне с боярством, имеющим возможность защищать свои интересы в Думе. «Валаамская беседа», анонимное произведение 30-х или 40-х годов XVI века, отрицает правомерность «самовластных» режимов, а в «Ином сказании тоя же Беседы» неизвестный автор ставит во главе государства «вселенский совет». Он убеждает духовные власти внушить царям «беспрестанно всегда держати погодно(!) при себе ото всяких мер (чинов) всяких людей и на всяк день их добре и добре распросити царю самому про всякое дело мира». Пользуясь указаниями этих советных людей и одновременно имея при себе «разумных мужей и добрых, надежных приближенных воевод (т.е. Думу)», царь будет знать все, касающееся его правления, и окажется в состоянии удержать подчиненные власти, воевод и приказных людей от взяток и всякой неправды.

Публицисты этого круга были убеждены, что боярская монополия на власть не к добру, они хотели, чтобы вселенский совет был постоянным собранием, «погодно» обновляемым, a не созывался только в особых случаях. Церковный деятель Максим Грек пропагандирует монархию, ограниченную сословно-представительным учреждением. Он убеждает, что царь должен управлять не единолично, а в «советах царских и управлениях вселетних и во урядех воинских». Эти «советы и управления» должны формироваться путем выборов из представителей всех сословий общества: избирать следует не только бояр и дворян, но и «худейших» людей. Такие публицисты как Максим Грек, Вассиан Патрикеев, Иван Пересветов, Ермолай Прегрешный, дипломат Федор Карпов, при всем их несходстве, подготовили идейное обоснование реформаторской политики «Избранной рады».

«Избранная Рада» во главе с членом Думы Алексеем Адашевым сложилась около 1547 года вокруг молодого царя Ивана IV (будущего Ивана Грозного) и фактически управляла Россией почти 13 лет. Некоторые историки считают, что это была просто Ближняя Дума. Адашев, выходец из бедного и незнатного костромского дворянства, неспроста был начальником Челобитного приказа и государственного архива: он уже поэтому отлично знал нужды и настроения страны. Поскольку «Избранная Рада» не была официальным органом управления, не все ее члены установлены историками. Достоверно известно, что в Раду входили: митрополит Макарий, в 1526-42 архиепископ новгородский; духовник царя Сильвестр, священник кремлевского Благовещенского собора, родом также из зажиточных новгородцев (он уже появлялся на этих страницах); член Думы дьяк Иван Висковатов, начальник Посольского приказа, а в 1560-е годы – хранитель государственной печати (иностранцы называли его канцлером); князь Андрей Курбский; казначей Никита Фуников-Курцев; члены Думы бояре М.Я. Морозов, Д.И. Курлятев-Оболенский, Ю.М. и Ф.А. Булгаковы, И.С., И.М. и Ю.М. Воронцовы, В.И. Воротынский, И.Ф. Мстиславский, Д.Ф. Палецкий, В.С. и П.С. Серебряные, И.В. Шереметев, И.М. Вешняков и заведомо еще несколько лиц. Опять-таки: несколько членов Рады были связаны с Новгородом, сохранившим демократический дух и после 1478 года. Что сделала Рада? Очень многое.

Рада обеспечила проведение в 1549 году первого (вернее, первого не подлежащего сомнению) Земского собора. Рада дала толчок традиции созыва соборов.

Рада предоставила власть в городах выборным (из служилых людей) городовым приказчикам, а в волостях – выборным губным (из дворян) и земским (из крестьян и посадских людей) старостам.

Рада упорядочила систему приказов и ввела наказания за взяточничество (Челобитному приказу были приданы функции контрольного управления).

Стремясь ограничить чрезмерное влияние церкви, Рада выдвинула на «Стоглавом соборе» программу секуляризации, т.е. передачи государству части церковных земель, однако вето митрополита Макария не позволило ей добиться желаемого решения, хотя она все же сумела ввести запрет на покупку земель монастырями без царского разрешения.

Рада учредила стрелецкое войско, получавшее жалованье, оружие и обмундирование от государства, и провела в 1556 году через Думу «Уложение о службе».

Рада положила начало книгопечатанию в России, заводила новые «книжные училища» в Москве и «по всем градом». Их устройство было доверено «священникам и дьяконам и дьякам избранным», которые обязывались открывать училища в своих домах.

Рада поощряла распространение вольнонаемного труда, запретила отдавать должников в холопы, возложила на феодала ответственность за крестьян.

Рада опиралась в своей политике на Думу и Земские соборы, на чиновников и служилое сословие, она стремились ограничить могущество церкви, особенно ее земельные владения, но всегда шла на разумный компромисс с высшим духовенством.

Но как ни велики заслуги Рады в совершенствовании самых разных сфер жизни и устройства России XVI века, главными ее заслугами остаются две: учреждение выборного сословного представительства в форме Земских соборов и учреждение выборного земского представительства.

Собственно, выражение «Земские Соборы» появилось лишь у историков XIX века. В документах своего времени их называют то «Всею Землею», то «Советом всея Земли», то «Общим всея Руси градов людским советом», то, наконец, просто «Собором». Курбский говорит про «совет всенародных человек». На появление традиции земских соборов, без сомнения, повлияли церковные соборы, издавна собиравшиеся на Руси. Не зря в Земских соборах был обязан принимать участие «Освященный собор» (высшее духовенство и настоятели наиболее авторитетных монастырей). Обязательным было участие и Думы.

Академик Л.В. Черепнин в своей книге «Земские соборы русского государства в XVI – XVII вв.» перечисляет в хронологическом порядке 57 соборов, из них 11 соборов в XVI веке и 46 соборов – в XVII-м. Но и сам Черепнин, и такие видные историки, как М.Н. Тихомиров, Н.И. Павленко, С.О. Шмидт допускают, что соборов могло быть и больше, и что в ходе изучения архивов возможны новые открытия. Иногда ставят под вопрос собор 1682 года, провозгласивший царями-соправителями несовершеннолетних братьев Ивана и Петра Алексеевичей и регентство «правительницы» Софьи. Собор 1683 года по вопросу о «вечном мире» с Польшей нередко называют последним земским собором. О соборе 1698 года, окончательно устранившем Софью, сообщает лишь один автор, да и тот иностранец – Иоганн Корб, секретарь австрийского посольства (в своем «Дневнике путешествия в Московию»), но с подробностями, которые иностранец придумать не мог.

Если известие Корба верно, история соборов занимает полтора века, поскольку первый достоверный собор открылся 27 февраля 1549 года. Он представлял из себя что-то вроде расширенного совещания, в котором приняли участие, наряду с Думой и «Освященным собором», воеводы, «дети боярские» (мелкие феодалы на военной службе у князей, бояр, церкви) и «большие» дворяне (очевидно, московские). Его назвали «Собором примирения». Мысль собрать такой собор принадлежала, видимо, Сильвестру, одному из самых просвещенных и мудрых людей своего времени, автору «Домостроя». Восстания, пожары, политические распри, последовавшие за венчанием Ивана IV на царство, навели Сильвестра на идею такого собора: «Избранная рада» вынуждена были изыскивать меры по прекращению распрей между боярскими группировками, старалась привести могущественных соперников к компромиссу.

Царь на Соборе каялся и просил у бояр, дворян и черных людей прощения за те обиды, которые он им успел нанести (никто тогда не знал, что главные обиды впереди). Собор 1549 года знаменовал собой создание центрального сословно-представительного учреждения, превращение Русского государства в сословно-представительную монархию. Важнейшие государственные решения отныне начинают приниматься с санкции не только бояр, но и других набирающих силу сословий, в первую очередь дворянства. Боярам, т.е. феодальной аристократии, предстояло поступиться рядом привилегий в пользу служилого класса, а какие-то привилегии просто утратить. Достаточно сказать, что было решено «давать суд», если человек обратился с челобитной на бояр, казначеев и дворецких (обладателей дворцовых чинов). Другой формой защиты людей невысокого звания стала неподсудность, кроме как по крупным уголовным делам, «детей боярских»99 суду наместников.

Собор рассмотрел достаточно широкую программу назревших реформ. Так, в соответствии с требованиями посадских и торговых людей, началась коренная реорганизация системы косвенного обложения, положен конец наступлению вотчинного привилегированного землевладения на посады. Собор избрал комиссию «судей правдивых» для создания нового Судебника.

Вообще 1549 год прошел под знаком перемен, все настойчивее звучали голоса, подталкивающие правительство к углублению реформ. Ермолай Прегрешный подал царю проект, предлагавший ценой некоторых уступок предотвратить возможность новых волнений. Свой проект подал Иван Пересветов, он намечал меры по унификации системы поземельного обложения, по обеспечению землей служивого люда.

Ученые спорят, был ли Судебник 1550 года принят на специальном соборе или его приняла Дума. В любом случае, это был законодательный акт сословно-представительной монархии, да еще и с антиклерикальной тенденцией. Судебник объявлял закон единственным источником права.

Церковный собор, работавший в январе-мае 1551 года, принял «Стоглав» – исключительно важный документ из ста, для ровного счета, глав (на самом деле, из ста одной). Каждая глава «Стоглава» – это царский вопрос и соборный ответ. Вот названия некоторых глав: «О наказании чад своих», «О втором браку и троеженцех», «О пьянственном питии», «О стрижении брад», «О живописцех и о честных иконах», «О искуплении (выкупе) пленных» и т.д. Это очень любопытное чтение для современного читателя. Исследователь «Стоглава» И.Н. Жданов считает, что собор был на самом деле церковно-земским. Если это и так, он в любом случае должен быть отнесен к числу неполных (в земском смысле) соборов – на нем не были представлены служилые и торгово-промышленные люди. Они впервые появляются на Земском Соборе 1566 года.

Этот Собор был созван правительством с целью совещания с «Землей» по поводу войны с Польшей за Ливонию и полоцкие земли. Члены Собора подавали свои мнения по группам. Группы были следующие: Освященный Собор, Дума, две дворянские, две помещичьи, чиновническая, купеческая. Было на удивление много купцов: на 374 «гласных» их оказалось 75 человек, среди них Анфим Селиверстов, сын и адресат упоминавшегося выше идейного вдохновителя Избранной рады и автора «Домостроя». Сохранилась соборная грамота – подробная запись «деяний» Собора. Видно, что все группы владеют темой, входят в международные, политические, географические и стратегические подробности. Член Думы Висковатов («канцлер») не согласившись с прочими думными людьми, подал «особое мнение», а смоленская гильдия внесла дополнительное замечание к согласованному мнению купечества. Но в целом все сходятся в том, что польским послам следует отказать. Собор заявил, что, если не воевать, то государству будет «теснота» от Польши.

Решение и впрямь было трудное: шла затяжная война за выход к Балтике (за 150 лет до Петра I). Несколькими годами ранее русская сторона, взяв Нарву, упустила возможность остановиться на достигнутом (Адашев призывал царя именно к этому). С тех пор изнурительная война шла с переменным успехом. Участники Собора видят, что успех не гарантирован, но предложение закончить войну после стольких жертв, по сути, вничью, они отвергают.

Не надо думать, что «Земля» высказалась за продолжение войны из желания угодить царю, он принял бы любое решение Собора. Решение продолжать Ливонскую войну, пусть и ошибочное, было решением свободных людей. Некоторым из них предстояло погибнуть на этой войне (она, кстати, длилась еще 15 лет), и они не могли это не понимать.

Иначе рассудил собор 1642 года, созванный для ответа на вопрос: «Азов от казаков принимати ли? И войну с Турцией и Крымом начинати ли?». Группам выборных было предложено «крепко помыслить» и дать мотивированный письменный ответ («сказку»). Однако в «сказках» больше говорилось о засилье приказных чиновников (зарождающейся бюрократии). Купцы ясно дали понять царю, что будет разумнее, если в пользу государства раскошелятся привилегированные сословия, «за которыми твое государево жалованье, вотчины многие и поместья есть». Царь понял намеки отказался от мысли начинать войну. Казаки были вынуждены прервать пятилетнее «Азовское сидение» и, проклиная купчин, вернуться на Дон.

О том, насколько государственная власть нуждалась в Соборах «всей Земли», говорит тот факт, что в первые десять лет правления Михаила Федоровича Романова соборы заседали почти беспрерывно. Это легко понять. Царя в 1613 году выбрали, по словам В.О. Ключевского, «не способнейшего, а удобнейшего». Михаил не имел никакого собственного плана по выводу страны из тяжелого состояния, порожденного Смутой. И хотя он опирался на мнение Думы и патриарха, ему обязательно нужен был голос «Земли».

Можно ли предположить, что в Смутное время и в царствование Михаила Федоровича Земские соборы имели шанс превратиться в постоянно действующие? На первый взгляд, да – настолько регулярно они созывались. В литературе есть упоминания, что участник нескольких соборов, московский судья (или стряпчий) Никита Михайлович Беклемишев подавал будто бы проект превращения Земского собора в постоянное собрание, избираемое на год, но не нашел поддержки.

Интересен также взгляд свидетеля событий Смутного времени, дьяка приказа Большого прихода Ивана Тимофеева (ок. 1555—1631). В своем обширном «Временнике», начатом в 1608 году в занятом шведами Новгороде и законченном около 1630 года, он объясняет наступление Смуты непочтением к «древних царей уставным законом». Как следствие, начали «малая великих одолевати, юнныя же старых и бесчестная честных». Однако он не призывает к безоглядному подчинению властям: «самопослушный» народ подобен «рыбам безгласным», он развращает властителей, а «самовластие» царей гибельно. По мнению Н.М. Золотухиной, воззрения Тимофеева являются кульминацией идей сословного представительства своего времени. Она суммирует их следующим образом: автор «Временника» желает видеть в стране монархию, ограниченную «всеобщим единомысленным собранием»; обязательным органом в предполагаемой структуре верховной власти должен быть «Совет всех городов», который утверждает власть монарха и обеспечивает участие во власти людей «всей Земли». «Тимофеев говорит о “всенародном множестве”, “народном голосовании”, “вселюдском соборе” и т. п., утверждая право широкого сословного представительства с участием сословных группировок класса феодалов, а также посадских людей и черносошных крестьян, он обосновывает уже сложившиеся порядки [т.е. практику созыва Земских соборов], которые являли собой расцвет сословного представительства в России»100.

Правда, идея постоянно работающего представительного органа не победила в это время еще нигде в мире. Современником царя Михаила был английский король Яков I, который не созывал парламент по семь лет. Он даже писал, что хочет упразднить его вовсе. У его преемника Карла I период беспарламентского правления длился еще дольше, 11 лет, и многим тогда казалось, что этот орган уже не воскреснет.

Самые четкие формулировки, как известно, в энциклопедиях. Именно там можно прочесть, что Карл I «распустил парламенты» 1625 года, 1629 года, 1640 года. Множественное число здесь не случайно. Речь не о «парламенте» как о непрерывном явлении, а о «парламентах», которые можно созывать, а можно и не созывать. Короче говоря, родина современного парламентаризма не могла бы служить образцом для России первой половины XVII века.

Более того, если сравнить три десятилетия в России и Англии между 1610 и 1642101 годами, увидев их глазами современников, вне схем позднейших учебников истории (от которых нам так трудно отвлечься), то 29 соборов, созванных за этот период в Москве и под Москвой, отражают более напряженную парламентскую деятельность в России по сравнению с Англией. Русские парламенты (употребим и мы множественное число) были двухпалатными. Дума, как и палата лордов, была невыборной аристократической палатой, а Ответная Палата (собственно «собор Земли» или «общий всея Руси градов людской совет») – палатой сословно-представительной, выборной.

Полномочия и функции Соборов были вполне парламентские. На первом месте стояли вопросы налогообложения (о сборе пятинных, даточных, запросных и т.д. денег) и законотворчество. Земские соборы принимают важнейшие законодательные документы в истории России XVI-XVII веков: Судебник 1550 года, «Приговор» Собора первого ополчения 1611 года, Соборное уложение 1649 года, «Соборное деяние» об упразднении местничества 1682 года и другие основополагающие акты.

Следующей по значению функцией Земских соборов было избрание царя. Первым выборным царем стал Федор Иоаннович. Вслед за ним в этом списке Борис Годунов, Василий Шуйский, Михаил Романов. В 1682 году, о чем уже шла речь, были выбраны царями-соправителями малолетние Иван и Петр, сыновья царя Алексея Михайловича.

Земские соборы могли отрешить царя от власти, в 1610 году это испытал на себе царь Василий Шуйский.

Земские соборы имели право законодательной инициативы, решали вопросы церковного устроения, внутреннего управления, торговли и промышленности. Во время «безцарствия» именно Собор несколько раз брал на себя полноту верховной власти в стране. После Смутного времени соборы занимались «устроением» государства.

По способу созыва земские соборы делились на (1) созванные царем; (2) созванные царем по инициативе населения; (3) созванные сословиями или по инициативе сословий в отсутствии царя; (4) избирательные на царство. Роль сословий то усиливалась, то слабела. На Земском соборе 1566 года, решавшем вопрос о войне с Польшей, сложилось целых пять сословных курий: духовная, боярская, чиновническая, дворянская, купеческая. Вообще соборы о войнах с Польшей (актуальная тема на протяжении нескольких веков!) обычно входили в число всесословных. Таковы были соборы 1621 года (казаки участвовали в нем в качестве отдельного сословия) и собор 1653 года. Настоящим торжеством сословного представительства стали всесословные выборы царя Михаила Федоровича Романова на Земском соборе 1613 году.

Совершенно особое место в истории Соборов занимает Земский Собор «Первого ополчения» 1611 года и его «Приговор». Это ополчение сложилось для противостояния польским войскам, вошедшим в сентябре 1610 года в Москву. Пригласило их туда «Временное в государстве правительство» во главе с князем Федором Мстиславским. Формировать ополчение начал воевода Прокопий Ляпунов в Рязани. К марту 1611 года ополчение, необыкновенно пестрое по составу, было в Коломне. Это еще не народное ополчение Минина и Пожарского. Не меньше, чем справедливое устройство страны, людей Ляпунова волнуют земельные пожалования и дележ собственности предателей, сторонников Лжедимитрия I и Лжедимитрия II, «нетчиков» (не явившихся по призыву) и дезертиров.

На подступах к Москве был проведен Земский Собор. Вводная часть его решения, принятого 30 июня 1611 года, гласила: «Московского Государства разных Земель царевичи и бояре, и окольничие, и чашники и стольники, и дворяне, и стряпчие, и жильцы, и приказные люди, и князи, и мурзы, и дворяне из городов, и дети боярские всех городов, и атаманы, и казаки, и всякие служилые люди, и дворовые, которые состоят за Дом пресвятыя Богородицы и за Православную Христианскую веру против раззорителей веры Христианские, польских и литовских людей, под Москвою».

Как видим, состав Собора необычен. С одной стороны, в нем участвуют представители феодальной знати народов России («разных земель царевичи, князи и мурзы»), а также атаманы и казаки, с другой – отсутствуют купцы, посадские люди, духовенство. Преобладали мелкие служилые люди.