Текст книги "Самородок (СИ)"

Автор книги: Александр Голиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 3. СТРАННОСТИ В ГОРОДЕ.

Нет, всё-таки беспечность – неотъемлемая черта человеческой натуры, в этом отношении осторожность и осмотрительность ей вчистую проигрывают. Пофигизма в нас куда как больше. Ким в очередной раз в этом убедился: только-только сунулся в город, как тут же обнаружились некие странности. И возник вполне закономерный вопрос: а куда, собственно, смотрит Центр наблюдения там, на «Ронаре», и лично его Координатор Станислав Грумский? Где спутники слежения, где оперативная съёмка, сбор текущей информации и её немедленный анализ? Где работа на опережение, наконец? Раз поступил приказ об эвакуации, то и всё, лапки кверху, уже ничего и не надо? Не до жиру, быть бы живу, так, что ли?

Беев объяснял подобные просчёты лишь одним: человеческой беспечностью, безалаберностью и откровенным головотяпством – авось и так сойдёт. Да нет, уважаемые, не сойдёт, уж за этим он непременно проследит. Слишком многое поставлено на карту, начиная с безопасности самой Земли и заканчивая его профессиональной репутацией.

Он, конечно, подключился к оперативному банку данных "Ронара", чтобы иметь более полную информацию о Мизае и его обитателях (для этой операции отыскал ближайший информблок и ввёл в приёмное гнездо считывающую нить "Отшельника". Секунда, и всё готово), а потом на борту посадочного модуля быстро ознакомился с поступившей информацией, которую для него любезно отсортировал "Отшельник", вычленив самое важное. Но данных для анализа оказалось катастрофически мало. За три месяца, что "Ронар" находился здесь, научный сектор звездолёта прибавил к тем общим сведениям, что у Баева о Мизае уже были, лишь какие-то разрозненные детали и детальки, никак в общую картину пока не складывающиеся: упоминание о каком-то местном культе, подмеченная цикличность в развитии цивилизации, какие-то предания, легенды, мифы и прочие вымыслы. Всё это ни на шаг не приближало к цели. Наоборот, распыляло силы в пустоту.

И вот, как награда, то, что он обнаружил, едва сунувшись в город мизайцев.

Он пребывал в недоумении (а попросту злился, стиснув зубы) – почему эти странности, видимые тут, на месте, невооружённым глазом, оказались незамеченными с орбиты Центром наблюдения "матки" с её-то поистине фантастическими возможностями? Где их спутники слежения?! Где аппаратура наблюдения?

Он поднялся ещё выше, чтобы оглядеть сразу несколько близлежащих кварталов, и окончательно удостоверился в том, что всё же не ошибся.

На улицах было пусто.

Не малолюдно, как это обычно бывает в ненастную и дождливую погоду (сейчас тепло, солнышко вовсю светит, ни дождя, ни ветра) или поздним вечером, когда народ сидит по домам, уткнувшись в экраны ГТВ (не было тут никакого ги-ти-ви), а именно пусто. Ни души. Это была одна странность, подмеченная Кимом.

На другую, анализируя данные своих сканеров, указал "Отшельник": "Наблюдаю повышенный пси-фон, и он возрастает в геометрической прогрессии". "Центр у фона имеется?" – по мыслесвязи же спросил Баев, он тоже умел вычленять самое главное. "Пик возбудимости приходится на точку в двух километрах отсюда, направление – юго-восток". "Ага",– удовлетворённо хмыкнул Баев. Что-то вырисовывалось. Он тронул штурвальчик и велел "Отшельнику" уже вслух:

– Что ж, веди. Глянем, что там такое.

Атомарник тут же снизился по плавной дуге и пошёл над улицами, постепенно наращивая скорость. На местные достопримечательности Баев почти не обращал внимания, его сейчас интересовало только одно: куда это, интересно, подевались все жители, оставив свой городишко на произвол судьбы?

Вынырнув из очередного узкого переулка (чуть борт не исцарапал) и обогнув высокую каменную стену, выложенную из округлых глыб, Ким, как по заказу, сейчас же наткнулся на исчезнувших жителей и от неожиданности резко затормозил, оставшись пока что у выхода на широкую улицу, даже скорее большую площадь, в конце которой уродливым пальцем тыкалась в небо угрюмая башня, сложенная, как и все постройки вокруг, из чёрно-округлых каменных глыб. "Это здесь?" – мысленно поинтересовался Баев у своего поводыря в лице "Отшельника", но ответа не дождался: риторические вопросы инк "Отшельника" игнорировал, как и любая машина.

Ким окинул площадь цепким, внимательным взглядом. Дома вокруг жались друг к дружке, практически не оставляя проходов, окна подслеповато выглядывали из полутёмных ниш. А в целом ничего особенного, если не считать той башни в самом конце площади, и тут было почище, чем на окраине, но всё равно мрачно и неуютно, какая-то безысходность сквозила в каждой детали, атмосфера подавленности угнетала и раздражала, Ким буквально чувствовал её физически. Потом он перевёл взгляд на стоящих внизу мизайцев и непроизвольно сглотнул. М-да. Впечатляло аж до нервной дрожи.

Несуразное, нелепое и отталкивающее было это зрелище. Словно колонны демонстрантов, будто очередь куда-то и зачем-то. Только молчащая очередь. И плотная, яблоку негде упасть, настолько стиснуто они стояли. И ни галдежа, ни приглушённых разговоров, ни шороха одежды, ни ропота, как это обычно бывает при таком-то скоплении народа – ничего, ни звука не раздавалось из этой плотной, спаянной воедино массы. Тишина была абсолютной. Выглядело всё это дико, неестественно и где-то даже страшно, потому что мизайцы, все, как один, стояли безвольными куклами, застывшими истуканами, одушевлёнными манекенами, безмолвными статуями, живыми мертвецами,– называй как хочешь, но суть от этого не менялась. В них напрочь отсутствовала та божественная искра, что делало живое существо именно живым и полным эмоций. Там, внизу, творилось сейчас что-то странное и непонятное и требовало хоть какого-то объяснения, поэтому Баев сфокусировал контактные спецлинзы на ближайших в этой ненормальной толпе. Линзы, на время ставшие биноклем вкупе с тепловизором и рентгеном, услужливо приблизили крайних мизайцев. Баева мало интересовало, во что те обуты-одеты, его интересовало в первую очередь выражение их лиц, их глаза (всё-таки зеркало души). Он подозревал, что тут возможны сюрпризы. И не ошибся.

Тупой, ничего не выражающий взгляд говорил сам за себя. Глаза, и без того от природы большие и круглые, без ресниц, сейчас вообще в пол-лица, треугольные рты приоткрыты, слюни на подбородках. И полная отрешённость, какая-то заторможенность и, как следствие, полна апатия, безвольность и полное равнодушие ко всему на свете.

Несомненно, здесь имел место транс, Баев определил это сразу. Но что или кто его вызвал? Тот таинственный механизм, что сразил и людей? Тогда почему мизайцы всё ещё живы? Другая природа, другой метаболизм? Всё возможно. И ничего непонятно.

Тепловизор мало что дал, а вот рентгенозрение выявило ещё одну довольно любопытную и немаловажную деталь: у всех мизайцев сердца бились как одно, синхронно, в унисон. Зрелище было потрясающее и отталкивающе одновременно: черепа, рёбра грудных клеток, кости и прочий ливер как на ладони и никакой тебе эстетики, только тысячи пульсирующих в одном заданном ритме плотных комочков. Тьфу!..

Баев без капли сожаления скомандовал вернуться в обычный визуальный режим, ненадолго задержав внимание на самом крайнем из мизайцев, охватив его фигуру одним цельным прищуром: вытянутое унылое лицо с сухой, как пожелтевший пергамент, морщинистой кожей, вместо носа бугорок с двумя дырками, руки длинные и тонкие в кости, практически лысый череп, оттопыренные уши и треугольный рот, придававший и без того унылой физиономии совсем уж скорбный вид. Завершали эту безрадостную и печальную картину глаза, вытаращенные то ли от удивления, то ли от ужаса, но совершенно бессмысленные. Одето это чудо было во что-то типа балахона.

Да, это, без сомнения, транс. Даже больше – психологический шок, вызванный... Чем? И ничего хорошего из-за недавних событий он землянам не сулил. Вот это было самое неприятное. Напрашивался вопрос: толпа, застывшая в трансе, и гибель землян – это взаимосвязанные события или между ними ничего общего? Баев в силу собственного опыта и интуиции склонялся к первому варианту. Что-то здесь происходит, в буквальном смысле у него под ногами, а он ничего не предпринимает, пытаясь связать воедино разрозненные факты, сидит, как зритель в театре абсурда, как простой наблюдатель, к тому же посторонний.

И снова окатила злость, и тому была веска причина. Факты должны анализироваться не здесь, на месте, когда лимит времени фактически исчерпан и на всё про всё уже минуты, да и заниматься этим должен не он, оперативник и старший инспектор, а те, кому это по статусу положено, например, Центр наблюдения во главе с тем же Грумским. У них что, вся машинерия скопом ослепла и сошли с орбит все спутники слежения? Проморгать такое сборище, к тому же замеревшее в трансе,– это ж умудриться надо! Как, оказывается, влияет трёхмесячная расслабленность, спокойствие и ничегонеделанье на организацию элементарного порядка на борту и действенную работу всех служб и подразделений. Ну, командиры, вернусь – устрою такую головомойку, держись!..

"Пси-поле возрастает. О его критической величине судить не могу, поскольку не располагаю данными о его возможной природе и возможном потенциале,– вмешался, как всегда вовремя, "Отшельник" и тут же выдал очередную порцию информации.– Высший пик активности регистрирую под самой башней, на глубине пятнадцати метров. Полагаю, эпицентр пси-анамалии именно там".

– Понятно..,– пробормотал Ким и уставился на башню, "чёртовым" пальцем подпиравшую небо. Вот, значит, где притаился дирижёр местного сумасшедшего оркестра. Под этой башней. В воображении Кима тут же нарисовалась сама собой реалистичная картинка: маленький, тщедушный и злобный карлик с изборождёнными морщинами лицом, ядовито улыбаясь, давит и давит на кнопки психотронного генератора, и от его действий гибнут люди, а мизайцы пребывают в ступоре. Баев невольно сжал кулаки. Пятнадцать метров, говоришь? Ерунда!.. Только вот как под башню проникнуть?

Он оценивающе оглядел толпу. Мизайцы стояли плотно, плечом к плечу, запрудив всё пространство вокруг башни, и расходиться явно не собирались. Баев изумлённо покачал головой,– это ж какую силу надо иметь, чтобы собрать их тут всех вместе и удерживать столько, сколько потребуется! Кто на такое способен? Какая тварь, монстр, чудовище, нелюдь (в сознании вновь нарисовался образ тщедушного карлика, мерзкого, противного, с глазами на выкате, с реденькими волосиками на черепе, со слюнявым ртом и гнусавым голосом)? Что ж ты, зараза, таился столько времени? Почему только сейчас, когда началась война с алгойцами, ты дал о себе знать? Нет ли тут связи, а?

Ким даже похолодел от такой мысли. Какой-нибудь дистанционно управляемый пси-генератор? Но – за тысячи парсек? Бред! Фантастика! Не может такого быть. А что может? Уродливый карлик со слюнявым ртом? А если он даже и существует (Баев безуспешно пытался изгнать из головы въедливое наваждение), то откуда взялся и почему стал действовать именно сейчас? Когда нужен тислий и когда началась война?

Вопросы плодились и множились, а ответов на них как не было, так и нет. Кроме, пожалуй, одного – под башней на глубине пятнадцати метров находится нечто, повлиявшее на миссию землян самым пагубным образом. За одно это оно должно ответить.

Ким задумчиво поглядел на мизайцев – транс пока не проходил. Их тело, их физическая оболочка, материальная сущность, так сказать, присутствовала, а вот душа, мысль, сам дух витали неведомо где...

"А почему, собственно, неведомо?!" – ожгла Баева неожиданная догадка. Как раз и собираются с этим самым духом, чтобы нанести по нам очередной смертоносный удар. Под руководством монстра, что засел сейчас под башней. Теперь многое встало на место. И выводы из этих умозаключений выбора не оставляли – уничтожение, полная ликвидация той дряни, что находится в данный момент под башней. Но хватит ли времени? И сил? О возможной гибели на задании он никогда не задумывался, не до такой мелочи. А вот о собственных возможностях стоило подумать, ибо не знал точно (лишь догадывался), что ему предстоит и кто противостоит.

"Энергетическая составляющая пси-поля возрастает, становится амплитудным, возможен пси-резонанс". "Как ты его измеряешь, хотел бы я знать,– подумал Ким, рыская глазами по толпе.– Я вот, например, ни черта не вижу... Е-ё!.. Теперь вижу!"

В толпе началось шевеление, издалека вроде бы и незаметное, но безопасник обладал не только обычным зрением. То тут, то там отдельные фигуры принимались вдруг раскачиваться, закатив глаза так, что исчезали зрачки, являя свету бельма в сине-красных прожилках. Зрелище то ещё. Баев представил сразу всех в подобном состоянии и содрогнулся.

Итак, принимаем за рабочую гипотезу следующее: карлик-мутант прибавляет обороты пси-генератору, готовясь к очередному и, очевидно, последнему удару по землянам здесь, на планете, и "Ронару" в космосе, а он, Ким Баев, старший инспектор СКБ, проникает под башню и уничтожает и генератор, и его оператора. Так? Так!

Ким чувствовал, что он на правильном пути (хотя других версий всё равно не было), интуиция его никогда не подводила. Вот это было главное, а всё остальное не имело значения. Кроме одного: что сейчас делают на "Ронаре", они в курсе, что здесь творится?

"Связь с орбитой!" – велел он "Отшельнику", и тот мгновенно вырастил из жёсткой стойки воротника гибкий усик микрофона трэк-связи, а из левой манжеты выдавил тонкую нить световода и подключился к волновой антенне атомарника. Чуть-чуть возни с настройкой, и Баев в виде голограммы возник прямо в капитанском отсеке.

– Не помешал? – вежливо поинтересовался он в усик микрофона и посмотрел вниз, на толпу – не изменилось ли там чего, пока настраивал аппаратуру? Не изменилось. Разве что колыхание стало заметно и отсюда, из кабины, и приняло более-менее упорядочный характер – невидимый дирижёр и кукловод в одном лице принялся, несомненно, поэнергичней дёргать за ниточки. Похоже, что его рабочая версия всё больше и больше приобретает статус основной. Баев поискал ракурс, под каким передаст на "Ронар" картинку медитирующей толпы.

Кушевич хмуро глянул на оперативника. Он сидел за рабочим модулем, нервно сцепив пальцы, и был мрачным и насупившимся. Рядом, но чуть сбоку, расположился Лаони, Координатор гражданских служб и руководитель научного сектора – грузный, потный, уставший и какой-то нахохлившийся, с мешками под глазами. Выглядел Лаони неважно, да и капитан не блистал офицерской выправкой и орлиным взором, но отчего-то Баев им не посочувствовал.

– Есть новости? – Кушевич скосил глаза, пытаясь разглядеть, что там, за спиной Баева. Тот, ничего не объясняя, показал толпу мизайцев во всей красе и под тем ракурсом, что выбрал минуту назад. Показал как положено, с увеличением, замедленно и с выборочными стоп-кадрами. Получилось гротескно, живописно и выпукло, словно иллюстрации к Апокалипсису, впечатлило даже Кима. Напоследок не удержался и всё же прокомментировал:

– Параллельно то же самое видит и Грумский на своём оперативном мониторе. Мне кажется, ему будет интересно узнать, чем тут занимаются аборигены, пока их не контролируют с орбиты. Особенно среди бела дня.

Однако подначка не прошла.

– Грумский мне уже доложил. Только что. Спутник как раз вошёл в устойчивую зону приёма. Информация отслеживается и обрабатывается.

– Ага,– удовлетворённо произнёс Баев, как будто ничего другого и не рассчитывал услышать.– А мне вы, значит, решили обо всём доложить попозже, после очередного вашего совещания,– и тут он не сдержался, много чего накопилось.– Послушайте, э-э, Главный координатор! А вам не кажется, что вся оперативная информация, подчёркиваю – вся, должна поступать в первую очередь ко мне, вот через этот инк,– ткнул он себе в правую подмышку, где под сверхпрочной тканью комбинезона находился желеобразный биобикулярный мозг "Отшельника", соединённый с телом человека тонкими, с волос, нейроэлектронными нитями.– А что выходит? Я тут один распутываю эту дьявольскую головоломку, этот чёртов клубок, пытаясь концы отыскать, а вы даже не удосужились поставить меня в известность относительно того, что творится в городе! И это после всего, что случилось каких-то двенадцать часов назад! Как сие понимать?

"Амплитуда возрастает, приобретает скачкообразный характер",– доложил "Отшельник", продолжая в активном режиме сканировать окружающее пространство всеми доступными ему средствами. До претензий Баева к руководству проекта "Отшельнику" не было ровным счётом никакого дела. Он работал и был, что называется на страже.

– Мы как раз хотели с вами связаться. Да и спутники ушли на орбиты совсем недавно и пока что не успели развернуть сеть, для этого нужно время.

– Какого чёрта вы их вообще поснимали?!

– Так ведь обстановка позволяла... Да! Позволяла! – Кушевич понимал, что со спутниками (да и не только с ними) он напортачил, но оправдываться никакого желания и сил не было, да вот обстоятельства вынуждали.– Ведь что было до тревоги? Три месяца нормально работали, тишь и гладь, вот и оставили над Мизаем необходимый минимум – пару спутников слежения и трэк-связи и мобильные комплексы на самой поверхности... Кто же знал?! Что так вот? Без всякого намёка даже?.. Естественно, мы решили, что раз планета биологически неактивна, если аборигены пассивны, не враждебны и не мешают выполнению основной задачи, то и оставили необходимый минимум, чего ради тратить столько усилий и средств? – Кушевич гнул своё, но Баев слушал вполуха – оправдания, как и все оправдания, всегда высказывались после и поэтому не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. Ким одним глазом поглядывал на толпу; колыхание уже приобрело определённый ритм, синхронность, как по команде, и он догадывался, откуда команды эти подаются. Несомненно, из-под башни. С глубины пятнадцати метров. Направленным пси-вектором, напрямую в мозги бедным мизайцам. Ох, не нравилось ему всё это!

– Мой начмед уверен, что смерть наступила в результате излучения, схожего по параметрам с "чёрным",– продолжал меж тем Кушевич.– А это значит, что где-то в городе должна быть и психотронная установка. Но б-излучение и мизайцы? Как-то не вяжется...

Кушевич посмотрел на толпу. Сейчас аборигены у него не вызывали ничего, кроме ненависти и желания поскорее расправиться с ни в чём не повинными, в общем-то, мизайцами.

Выводы Праттера Баеву были известны и сейчас, в свете последних данных и имея результаты наблюдения, он был с ними согласен. Именно "чёрное излучение" и погубило людей. Но вот его параметры заставляли о многом задуматься. Тут одна мысль пришла ему в голову.

– Я надеюсь, есть запись того, что происходило в городе непосредственно перед нападением? – если её сравнить с тем, что он сейчас тут видит, то можно делать окончательные вводы. Баев смотрел вниз, на мизайцев, и потому не видел, что Кушевич развёл руками.

– К сожалению... Спутник тогда вышел из зоны приёма, стечение обстоятельств, чёрт бы их побрал!

Лаони хмыкнул, но ничего не сказал, всё и так было понятно. Баев мрачно посмотрел на обоих, потом сухо произнёс:

– Обстоятельства, говорите? А по-моему, элементарное разгильдяйство... Ладно, об этом потом поговорим, а сейчас посмотрите, что происходит в других районах города.

Кушевич тут же связался с Грумским. Поговорили.

– Здесь фактически все. Дать общий план местности?

– Не надо, верю... Спектральный анализ башни?

– Минутку... Хм, обыкновенный булыжник, ничего аномального, никаких отклонений.

Баев прикрыл на секунду глаза, о чём-то размышляя, потом сказал:

– Знаете, мой "Отшельник" тут, на месте, буквально за пять минут разобрался, что всё дело в пси-энергии, и теперь осталось только выяснить, что она из себя представляет и откуда берётся. Сдаётся мне, что дело не в одних мизайцах, они сами невольные жертвы. Вообще, всё далеко не так просто. Что или кто нагнетает эту пси-энергию, кто поверг мизайцев в ступор, а? Лично у меня пока нет однозначного ответа,– Ким дёрнул подбородком в сторону Лаони, который никак не участвовал в разговоре, лишь заинтересованно посматривал да хмыкал. И то и другое делал, насупившись.– Вы исследовали Мизай по стандартной программе, отметили что-нибудь необычное? Как-то связанное с этой пси-аномалией?

Лаони пошевелился в кресле и сдержанно высказался:

– С человеческой точки зрения тут много чего необычного, как-никак иная раса, хотя разумная жизнь здесь тоже произошла от приматов, земной аналог – гиббоны. Но выделить что-то совсем уж необычное, неадекватное? – он развёл руками, как и Кушевич совсем недавно.– За всё время наблюдений ничего такого, что заслуживало бы самого пристального внимания, разве что некая цикличность развития их общества. Но с научной точки зрения эти наблюдения стоят немного, ибо нет доказательной базы, для неё нужно всего ничего – время. А что за три месяца успеешь? Так, лишь поверхностно, одни верхушки. Да и на "Ронаре" у нас всего лишь научный сектор, а не полнокровный отдел с многопрофильными специалистами, которые смогли бы...

– Ближе к делу!

– Я и говорю, такое ощущение, что мизайцы переживали спады и взлёты, их общество то замирало на определённом этапе развития, даже уходило назад, а потом вдруг рывком возвращалось к отправной точке, переходит её, нормально развивается, а затем всё повторяется сначала. В связи с этим наблюдается заторможенность объективного восприятия ими окружающей действительности, отсюда и их апатия, производственные отношения находятся в зачаточном состоянии, общество менового типа, сама цивилизация определена как низшая...

– В информблоках вашего "Ронара" всё это есть, незачем повторяться. А что там с культами?

Баев расспрашивал с единственной целью – он хотел выяснить хоть что-то, имеющее отношение к психотронной установке – как она сюда попала, откуда вообще взялась? Домыслы, что нечто подобное создали сами мизайцы, он окончательно отмёл, как не имеющие никаких оснований.

– Ну, во-первых, не культы, а культ,– Лаони начал развивать следующую тему, насупившись ещё больше и ещё больше став похожим на недовольного бегемота.– Во-вторых, хочу напомнить, что все данные, которыми мы сейчас располагаем, имеем благодаря поверхностному ментоскопированию. Отсюда же и информация об этом культе, который называется не то Возрождение, не то Возвышение, как точно, непонятно, и что из себя представляет конкретно, хм, к сожалению, тоже,– и Лаони с вызовом посмотрел на инспектора. Баев прекрасно понял этот взгляд: что вы, мол, от нас хотите? Средневековое общество, цивилизация низшего типа, угрозы не представляет (вернее, не представляла), так чего ради изучать её досконально, время тратить, если основная задача выполняется, тислий исправно поступает на Землю, а сами мизайцы под ногами не путаются? Была бы насущная необходимость, засучили бы рукава, наизнанку бы вывернули, а так... Баев читал мысли Лаони как открытую книгу, и было ему от них отчего-то и горько, и обидно. Не за мизайцев, а за общее отношение. К другому миру, к другой расе, к иной цивилизации. И пусть человечество за десятилетия звёздной экспансии насмотрелось уже на всякое и всяких, но Ким всё равно не мог привыкнуть к такому вот отношению развитых и сильных к отсталым, неразвитым и слабым. Коробило Баева такое вот отношение – спесивое равнодушие сильного и могучего к никчёмной жизни и прозябанию низших рас, которым до него, давно вышедшему на галактические просторы, ещё столетия пути.

"А сам-то?" – мелькнула неприятная мысль. Ты же пришёл сюда с единственной целью – устранить нежданную помеху, неожиданно возникшую неизвестно откуда, чтобы можно было и дальше вгрызаться в недра, не оглядываясь по сторонам в ожидании смертельного удара из-за угла. Но нет, тут же осадил себя Баев, я подхожу к проблеме прежде всего как профессионал, я отвечаю в первую очередь за безопасность и спокойствие людей, за их надёжный тыл, и поэтому мне вовсе не безразлична судьба и будущее мира, в котором эти люди будут жить и работать.

– Но если будет отдан приказ о применении глубокого зондирования,– неожиданно продолжил Лаони и глаза его ожили и загорелись,– то мы, конечно, выясним всю подноготную! Но это, гм, в крайнем случае, вы же понимаете?

Баев понимал, профессия обязывала. Глубокое зондирование? Ишь ты! Действительно крайний случай, его даже передёрнуло. Последствия вмешательства в психику чужого разума на уровне подкорки непредсказуемы, результаты тоже сомнительны, как и сами средства.

– Отставить,– Ким с неприязнью посмотрел на обоих. Тоже мне, начальнички! Работать надо было, выяснять, сопоставлять, анализировать. Короче, делом заниматься, а не рассуждать потом о зондировании. Дознаватели, мать вашу! Ладно, не до них пока, сейчас важнее другое. Сейчас главное башня и та сволочь, что под ней засела.– Как идёт эвакуация?

Главный координатор с досадой ответил:

– Вы не хуже меня знаете сроки при чрезвычайных обстоятельствах.

Лаони же недоумевал: отчего капитан позволяет безопаснику тут так командовать, они же оба военные, у них субординация, звания и всё такое, а Кушевич по званию наверняка повыше, чем какой-то там инспектор. Или здесь особый случай? Выходило, что особый.

– Срочно передайте: пусть всё бросают и немедленно, вы слышите, немедленно покидают планету, все без исключения. Если я верно понимаю и оцениваю ситуацию, то времени у нас практически не остаётся. Догадываетесь, о чём я?

Повисло молчание. Потом до Лаони дошло. Он в растерянности указал на толпу:

– Вы думаете, это делают они? Все вместе?.. Но как, Иисусе?!.. Зачем?!

Баев возился с левой манжетой и поэтому ответил не сразу.

– Данные, которыми я располагаю, как раз и подводят к такому выводу,– и он коротко рассказал о башне и обрисовал ситуацию, что в связи с ней возникла.– Так что, в конечном итоге, у нас нет ничего, кроме этой толпы в ступоре и какого-то монстра, что командует из-под этой чёртовой башни! – закончил он.– И если те нападения на нас как-то связаны с медитацией толпы, а я уверен, что связаны, то будьте уверены – у нас на глазах готовится очередное. Знаете, чем оно грозит? Вот-вот, новыми жертвами, если не катастрофой. А на Мизае ещё полно людей, так что командуйте "форверст!". Оборудование – по боку, не до него, главное люди!

– А вы? – невольно вырвалось у Лаони.

– На мне последняя модификация защитного комплекта, штука надёжная, с самостоятельной программой, поэтому шансы более чем... И потом, это моя работа.

– Сравнять проклятый городишко с землёй, всего и делов-то,– пробурчал Кушевич, в котором вдруг проснулась и заговорила уязвлённая гордость боевого офицера, неожиданно загнанного на орбиту какими-то там мизайцами, при иных обстоятельствах справиться с которыми – раз плюнуть.

– А вот об этом забудьте, господин Главный координатор! – жёстко отреагировал Баев, продолжая возиться с манжетой.– Никакого кровопускания, смешения с землёй, полного зондирования и прочих кладбищенских штучек. Понятно? У меня всё же нет твёрдой уверенности, что мы вышли на того, кто сотворил с нами весь тот кошмар. Нет, понимаете? Но с последним я попробую разобраться... А вдруг мы стали свидетелями необычного и странного культа, и всего-то? И город совсем ни причём? Может такое быть? Может. И потом, мы всё же гуманисты, и забывать о том не рекомендуется ни при каких обстоятельствах. Да, Павел Юрьевич? – Баев закончил, наконец, возню с манжетой и пристально посмотрел на хмурящегося капитана своими пронзительными изумрудно-зелёными глазами.

"Гуманисты? – и Кушевич припомнил праттеровское "мозги всмятку" и погибших людей, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли свой долг.– Да, гуманисты, мы всегда гуманны, и это когда-нибудь нам здорово аукнется и нас погубит. Те же алгойцы, к примеру, с превеликим удовольствием закопают нас вместе с нашим гуманизмом и даже цветочков на могилку не положат".

Баев, пока смотрел, даже ни разу не моргнул, и это поразило капитана почему-то куда больше, чем весь разговор и манера безопасника держаться на дистанции "начальник-подчинённый". Манера эта задевало самолюбие, всё же командовал здесь он, Павел Кушевич, капитан 1-го ранга с соответствующим допуском. Но, как выходило, на Мизае уже вовсю распоряжался старший инспектор тоже с соответствующими допусками, которых у него было поболе. А может, оно и к лучшему? Может, здесь сейчас как раз и нужен именно такой вот человек – практически без эмоций и нервов, решительный, с холодной, ясной головой, скрупулёзно просчитывающий каждый свой шаг и анализирующий все нюансы и мелочи?..

Но всё же не удержался и задал мучивший его вопрос:

– А если мизайцы в этот самый момент, пока мы тут рассуждаем о гуманизм, что-то проделывают со своей психикой, что-то такое, что нам и неведомо, и уже вовсю идёт обратный отсчёт перед решающей атакой, и люди просто не успеют эвакуироваться? Как тогда быть с гуманизмом? И со всем остальным?

– Да поймите же, мы – люди, и этим всё сказано! Человеколюбие и гуманизм – наше составляющее, основное наше качество. Да, мы уже давно не подставляем другую щёку, но мы только защищаемся, нападать первыми по-прежнему никогда не станем, и как раз в этом наша сила и преимущество... А что касается мизайцев... Мне кажется, их самих кто-то злой и чуждый этому миру элементарно дёргает за ниточки, заставляет плясать под свою дудку с помощью пси-генератора. И вот с ним-то я как раз и разберусь, будьте уверены! – Баев сверкнул глазами, и Кушевич опустил голову, уставившись в стол,– смотреть в неестественную зелень вместо нормальных человеческих глаз было по-прежнему неприятно и жутко.

– А стоит ли вам так рисковать? – Кушевич потянулся за сигаретами. Рассуждения Баева о человеколюбии его не особо впечатлили.– Всё-таки ударить с орбиты точечным ударом – и ни башни, ни генератора! Вы уверены, что защита вашего комплекта справится? Один на один с пси-генератором и его оператором – это ведь не в звездолёте, где собственные мощные рассеиватели и пси-завеса. Там, в поле, так сказать, шансы-то минимальны.

– А вы уверены, что установка одна? – в свою очередь спросил Баев.– А если их несколько? И где гарантия, что они тут же не подключатся? Нет, никаких точечных ударов! Полезу один, и тихо, а вы тем временем занимайтесь эвакуацией... А что касается защиты... Раз я до сих пор не в ступоре, как мизайцы, значит, "Отшельник" справляется. Надеюсь, не подведёт и дальше. На том и решим!

А Лаони вдруг поймал себя на мысли, что, задумавшись о своём, потерял нить разговора. А думал он тоже о насущном – что, действительно, делать в столь непростой ситуации? Как лучше поступить? Вмешаться и ударить с орбиты, вмять эту чёртову башню со всеми потрохами в землю, как предлагает Кушевич? Или оставить всё, как есть, и пусть Баев сам решает эту проблему как ему видней? Но в том-то и дело, что проблема эта не такая уж и ординарная. Тут Лаони, как руководитель научного сектора и координатор гражданских служб, опять возвращался к застарелому спору между военными и учёными-исследователями о целесообразности этого самого вмешательства-невмешательства в историю, религию и культуру инопланетных рас, что отстояли на ступеньках эволюции гораздо ниже самих землян как представителей развитой галактической цивилизации. Проблема-то куда шире и серьёзней, чем кажется на первый взгляд. Это сейчас её особо не разглядишь за каждодневной рутиной и деловой текучкой, когда примерно раз в месяц, а то и чаще, открывается очередная планета, и человек знакомится с очередной цивилизацией, как правило, низшей и отсталой, устанавливает контакт и делает из неё своих сателлитов (раньше говорили вассалов), столбит, что называется, участок и идёт дальше, оставляя на орбите, как метку, собрата "Ронара". Причём, главной была и будет категория полезности для собственных нужд вновь открытого мира, а потом уж всё остальное. Но что будет дальше, лет эдак через 300-400? Когда звёздная экспансия человечества непременно со временем приобретёт отрицательную сторону своей составляющей, когда ассимиляция этих пока что низших рас и цивилизаций достигнет пика? Не многие об этом задумывались. А надо бы! Или что делать с тем же Мизаем, где земляне столкнулись неизвестно с чем: то ли с оружием необычного типа, то ли с непостижимым, загадочным явлением природы, а то и вообще ни с тем, ни с другим? Что прикажете делать в ситуации, когда Земля нуждается в тислии, но пока нет возможности его добывать? Как поступить? Вмешаться и устранить причину, о которой только и знаем, что тут нечто, связанное с пси-энергией, а дальше одни догадки? Или уйти, так ничего и не выяснив? Да, но выяснение причин как раз и подразумевает то самое вмешательство и разбирательство, вот ведь парадокс! Лаони вздохнул. Дилемма. Хотя, о чём он? Дело в свои руки уже взяли военные и сама Служба Контроля Безопасности, чей представитель сейчас так лихо распоряжается там, внизу, а ему остаётся лишь подчиняться и молча взирать на всё со стороны.