Текст книги "Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы"

Автор книги: Александр Гогун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

АЛЕКСАНДР ГОГУН
Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

На обложке – плакат УПА работы Нила Хасевича

Автор выражает благодарность людям, без помощи и содействия которых эта книга не появилась бы на свет:

Арндту Бауэркемперу, Карелю Беркхоффу, Вовку Александру, Дерейко Ивану, Кафтану Алексею, Кокину Сергею, Хироаки Ку-ромии, Лысенко Александру, Нойтатцу Дитмару, Овсиенко Василию, Островскому Валерию, Пленкову Олегу, Полтораку Сергею, Рожкову Борису, Санникову Георгию, Скачко Валентине, Смирнову Георгию, Тинченко Ярославу, Федущак Инне, Шевченко Марьяне.

Необходимо выразить признательность сотрудникам библиотеки имени Ольжича в Киеве, работникам Центрального государственного архива общественных объединений Украины, Центрального государственного архива высших органов власти и управления Украины, Ведомственного государственного архива Службы безопасности Украины, а также библиотекарям общества «Мемориал» в Петербурге.

Третье издание книги напечатано при содействии инициативной группы Maydan-Creative Heads.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ

Сложно было предполагать, что книга вызовет такое количество живых откликов и рецензий, а потом вообще запрет. В 2003–2004 гг. работа писалась с расчётом, что она будет спокойно принята общественностью к сведению. Ведь целью монографии являлось не донесение до читателя принципиально нового слова, а простое информирование прежде всего российской публики о малоизвестных страницах восточноевропейской истории. Иными словами, работа носит скорее просветительский, нежели чем сугубо научный характер. Свою задачу монография в какой-то степени выполнила, поскольку выдержала два издания – в Петербурге (2004) и Москве (2012), где в связи с событиями в Киеве через два года был пущен доптираж под возрастающий интерес читателей.

Но весной 2014 года книга оказалась изъята из продажи как раз в России, для которой и предназначалась. Об этом я узнал 12 апреля, когда случайно наткнулся на битую интернет-ссылку, и, протерев глаза, безуспешно продолжил искать книгу в сети. Например, «Яндекс» на запрос «Гогун Буквоед» указывал первым номером в списке найденного монографию «Между Гитлером и Сталиным», но при клике на эту строчку читателя радовало изображение кошечек (оборотней?) и восторженное объявление: «Пустая страница, здесь ничего нет!». Сайт «Лабиринт» при поиске по автору показывал книгу в каталоге «отсутствующей», но при клике непосредственно на эту товарную единицу демонстрировал девочку с письмом (доносом?) около надписи «Страница, которую вы ищете, затерялась в Лабиринте:(». В течение нескольких дней монографию убрали изо всех торговых сетей Белокаменной [1]1
  Гогун А. Книгу об украинских повстанцах изымают из продажи в России. Цензура против науки. 16.04.2014 // http://www.echo.msk.ru/blog/a_gogun/1301454-echo/


[Закрыть].

До настоящего момента я не знаю судьбу тиража – попытки выяснить это ничего определённого не дали. Не вызвало воодушевления и взаимовыгодное предложение – по-тихому переправить две тысячи книг (всего лишь около тонны груза) в Украину. Вероятно, власти предъявили заинтересованным субъектам рынка куда более весомые аргументы, нежели чем сугубо экономические. Не исключено, что тираж просто негласно сожгли где-то на бескрайних просторах многострадальной страны.

Якобы, «Единая Россия» придралась к одной из фраз, которой не было в первом издании (2004), но поверить в это сложно, поскольку эти самые слова были и в первом тираже второго издания (2012), а книга спокойно стояла на полках магазинов два года. Это давало возможность официозу, в том числе интернет-троллям, её планомерно демонизировать. В версию о возмущении ЕР верится с трудом и по той причине, что попытки спасти рейтинг указанной партии в 2012 году были бы менее бессмысленными, нежели чем в 2014-м.

Вероятнее всего, сыграло свою роль общее закручивание гаек, в том числе подготовка к вторжению в Украину, принятие Госдумой закона о запрете бандеровской символики.

Кроме того, многократно проверено, любое сопоставление двух усатых вождей вызывает у нынешних властей РФ истерический припадок. Мировой бестселлер Тимоти Снайдера «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» в этом смысле постигла печальная участь. Права на публикацию на русском языке в 2009 г. купило одно из московских издательств с тайной целью не печатать никогда. И так и сделало.

Рассуждения о причинах запрета книги остаются предположениями, поскольку никакой филькиной грамоты в виде предупреждения «О недопущении очернительства», требования «Запрете прославления», или, скажем, судебного иска «О защите чести и достоинства» Сталина или Гитлера я не получал и ни о чём подобном не слышал.

В целом же за прошедшие десять лет читатели восприняли работу положительно.

Наиболее позитивные отзывы последовали со стороны российских академических кругов и украинских журналистов. Была и критика: скажем, известнейший московский историк Борис Соколов считал слишком острыми ряд оценок ОУН, данных уже в первом издании работы. В частности, он говорил об этой книге в Риге на конференции [2]2
  Sokolov, Boris.Postwar Resistance Movement in the Soviet Union and Countries of Eastern Europe in Russian Historiography 11National Resistance to Communist regimes in Eastern Europe after World War II. Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 17. Riga: Latvijas vestures institute apgads, 2006, pp. 36–44.


[Закрыть]и утверждает по настоящий момент в полемике уже с другим коллегой [3]3
  Борис Соколов (в блоге Свободное место) Бандера, Гитлер и Путин, 25.03.2014 http://grani.ru/blogs/free/entries/227086.html


[Закрыть], что неправомочно называть ОУН тоталитарной партией, они были обычными националистами.

Куда больше замечаний последовало от украинских [4]4
  К прискорбию, главный критик моих работ, друг и учитель Анатолий Кентий в 2010 году ушёл из жизни. Остались его книги, доступные в Интернете: lib.oun-upa.org.ua/kentiy/ и особенно на торрентах: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2746313


[Закрыть]и польских учёных. Внимание обращалось как на конкретные ошибки, так и на общую тональность и стилистику подачи материала.

Это и понятно: то, что близко в территориальном и в национальном смысле, как правило, более знакомо, чем события и явления, отдалённые географически, а теперь вот уже почти четверть века и политически.

Большинство критических отзывов учтено, в текст внесены соответствующие изменения. На меньшинство же ремарок следует архивный ответ.

Остаётся выразить надежду, что полемичность не усложнила восприятие текста, а оживила повествование. Также хочется верить, что хотя бы часть киевского тиража попадёт в Россию теми или иными путями – повторю и подчеркну: книга запрещена де-факто, а не де-юре.

* * *

В последние четверть века в России идет процесс открытия малоизвестных страниц прошлого Советского Союза. Появляются книги по истории Гражданской войны, противодействию коммунизму в межвоенные годы, работы по истории сотрудничества граждан страны советов с нацистами. Однако, такая важная тема, как Сопротивление народов СССР после Второй мировой войны остается совсем неизученной. Поэтому у большинства читающей публики о литовских, латышских, эстонских и украинских повстанцах сохраняются стереотипы, сложившиеся еще лет тридцать назад: «предатели», «наймиты фашистов», «бандиты», «холуи империалистических разведок».

Именно эти штампы по сей день не позволяют многим понять, почему в 1991 году Советский Союз – «нерушимая семья народов» – вдруг взял, да и развалился, как карточный домик. Одни обвиняют в этом ЦРУ, другие – «глупого Горбачева», третьи – мифических заговорщиков. Но очевидно, что причиной распада Союза была не только политическая воля Бориса Ельцина, сумевшего реализовать решение о выходе России из состава СССР. Определённую роль сыграл и национализм или патриотизм (кому как нравится) населения не только России, но и других союзных «республик». Ещё во времена Ленина и Сталина многие люди на «национальных окраинах» задумывались о том, как хорошо жить без настойчивой опеки «старшего брата». Некоторые из них не только задумывались, но и брали в руки оружие.

Собственно, об этом и книга – о том, как люди с оружием в руках боролись за национальную независимость.

Чем же может быть интересна история ОУН и УПА? Благодаря советской пропаганде и анекдотам у многих сложилось, в общем, несерьёзное отношение к этому движению.

Однако деятельность украинских националистов заслуживает внимания не только в контексте истории Украины.

Террористом ОУН в 1934 г. был убит министр внутренних дел Польши Бронислав Перацкий, повстанцы смертельно ранили командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Николая Ватутина (1944 г.), а также заместителя министра обороны Польской Народной Республики, генерала брони Кароля Сверчевско-го (1947 г.).

Как видим, операции националистов имели едва ли не международный масштаб.

Получило они и фактическое международное признание – понятно, без дипломатического «оформления». УВО и ОУН сотрудничали со спецслужбами Веймарской Германии и Третьего Рейха, – на антипольской основе – даже с СССР [5]5
  Зайцев, Олександр.Євген Коновалець і більшовики. 26.09.2013 http://zaxid.net/news/showNews.do?yevgen_konovalets_i_bilshoviki&objectId= 1294328


[Закрыть]и Литвой, после войны – разведками США и Великобритании.

В 1943 и 1944 гг. оуновцы тайно вели переговоры с официальными представителями диктаторов Венгрии и Румынии – то есть произошел негласный выход Повстанческой армии на межрегиональный уровень.

Не меньшее признание получили украинские националисты и у советского руководства. Решение о проведении операций по «ликвидации» руководителей ОУН Евгения Коновальца, Льва Ребета и Степана Бандеры лично принимали Иосиф Сталин и Никита Хрущев. Сводки и донесения о борьбе с оуновцами, начиная с 1940 г., регулярно ложились на стол к кремлевскому горцу. А то, что занимало его, не может не вызывать любопытства и историка.

К слову, в подавлении национально-освободительного движения «отметился» и Леонид Брежнев. После войны он возглавлял политуправление Прикарпатского военного округа, войска которого участвовали в борьбе с УПА.

На разных этапах своей деятельности повстанцы воевали с немцами, венграми, Советским Союзом, румынами, поляками и чехословаками.

Относительно устроенной УПА этнической чистки спикер сейма Польши в 2009 г. издал постановление о том, что резня обладала элементами геноцида [6]6
  Bronislaw Komorowski, Marszalek Sejmu, “Uchwala Sejmu Rzeczypospo-litej Polskiej z dnia 15 lipca 2009 r. w sprawie tragicznego losu Polakow na Kresach Wschodnich” // http://prawo.legeo.pl/prawo/uchwala-sejmu-rzeczypospolitej-polskiej-z-dnia-15-lipca-2009-r-w-sprawie-tragicznego-losu-polakow-na-kresach-wschodnich/(18 pazdziernik 2009)


[Закрыть].

При этом УПА вышла победителем в межпартизанской войне против польской Армии Крайовой. Да и планы руководства советских «народных мстителей» украинские повстанцы срывали неоднократно.

По силе и способности к сопротивлению УВО-ОУН была уникальной партией – феноменом. Другой политической организации, столь успешно противодействовавшей столь разным и, главное, столь свирепым противникам, в истории ушедшего столетия в Европе не найти. Структура украинских националистов отличалась удивительной прочностью, сочетавшейся со значительной гибкостью.

Поскольку природой тоталитаризма является феодальная реакция [7]7
  Восленский M. C.Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. Глава 9 «Место номенклатуры в истории». К сожалению, только эта глава, объясняющая тоталитаризм как явление, не вошла в англо– и германоязычное издание книги.


[Закрыть]в массовом сознании, то сила радикального потенциала Галиции и отчасти Волыни объяснялась общим уровнем развития восточных славян к середине XIX века и особенно прочными феодальными пережитками в обществе (сохранившимися, к слову, вплоть до настоящего момента). Крепостное право было отменено в Галиции и Буковине в 1848 году – всего на 13 лет раньше, чем в Российской империи, в том числе на Волыни. В 1840 году в Галиции лишь 15 % детей школьного возраста посещали школы.

Причины же того, почему в Западной Украине утвердился именно правый тоталитаризм, а не левый – как в остальной части Украины, Белоруссии и особенно в России, сходны с прич-нами феноменальной прочности ОУН, выросшей из реалий Австро-Венгрии и межвоенной Польши.

Ни в каком другом регионе бескрайнего восточнославянского мира с 1867 до 1939 г. не было непрерывного сочетания двух факторов: 1) развивающихся рыночных отношений, сопровождающихся политической свободой и демократическими институциями, особенно на региональном и местном уровне, 2) прочных, преимущественно неформальных дискриминационных барьеров, ограничивавших карьерное продвижение украинцев в столичные элиты всего государства, особенно на уровень центральной и высшей власти.

Наличие первого дало украинцам возможность научиться самоорганизации и инициативности, присутствие второго порождало национализм и усиливало сдержанность в отношении демократических институций, которые напрямую не всегда увязывались с решением вопроса реального, а не конституционального национального равноправия.

Дополнительным фактором, почему коммунизм не получил такого развития в Украине вообще, нежели чем в России, являлось то, что в центральных европейских русских областях, ставших оплотом большевизма, до начада XX века было крестьянское общинное землевладение, чего тогда в массовом порядке не было даже на Левобережье Днепра, не говоря уже о Галиции.

Отвлекаясь от сравнительной характеристики двух ветвей тоталитаризма, добавим, что у военного образования – УПА – аналоги как раз наличествовали. После войны в Латвии, Эстонии и особенно Литве воевали лесные братья. Действия этих партизанских армий были похожи друг на друга. Поэтому, изучив историю одного из движений, можно примерно представить, что происходило на других западных «национальных окраинах» СССР. Следует также учесть, что сквозь УПА прошло людей больше, чем через вместе взятые литовскую, латышскую и эстонскую партизанские армии.

В первую очередь из-за деятельности ОУН И УПА в СССР и ПНР было репрессировано, преимущественно сослано или выслано, не менее одного миллиона украинцев.

Как видим, последствия и размах украинского националистического движения были значительными.

А начиналось все в 1920 г. в Праге – с группы националистически настроенных офицеров, преимущественно ветеранов Украинской галицкой армии…

Раздел 1. ОТ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ДО ПОЛИТИЧЕСКОГО НЕБЫТИЯ (УВО-ОУН, 1920–2014)

1.1. Украина и УВО-ОУН между двумя мировыми войнами

«…Несколько десятков тысяч украинских колхозников всё ещё разъезжают по всей европейской части СССР и разлагают нам колхозы своими жалобами и нытьём».

Из письма Сталина Молотову и Кагановичу, 18 июня 1932 г.

«Центром решений совещания секретарей должна быть организация хлебозаготовок с обязательным выполнением плана на 100 процентов. Главный удар нужно направить против украинских демобилизаторов».

Из письма Сталина Молотову и Кагановичу, 1 июля 1932 г. [8]8
  Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева, Э.А. Рис, Л.А. Роговая. – М., 2001, с. 205, с. 179.


[Закрыть]

Предыстория украинского национального Сопротивления коммунизму 1940-1950-х гг. восходит к периоду Гражданской войны.

Тогда на территории распавшихся Российской и Австро-Венгерской империй возникли сразу два украинских государства – Украинская Народная Республика (УНР) и Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР).

ЗУНР возникла в экс-австро-венгерской Восточной Галиции, которую поляки, тоже начавшие строить свое государство, считали исконно польской землей. Впрочем, и другие земли Украины поляки были не прочь включить в свою семью народов. В свою очередь, УНР возникла на землях бывшей Российской империи, которые истинно русскими считали белогвардейцы. Что касается большевиков, то они, как известно, считали исконно коммунистическими все земли планеты Земля, с Украиной включительно.

В юго-восточной Украине действовал анархист Нестор Махно, который ненавидел стронников украинской демократии больше, чем большевиков, считал территорию Украины, да и не только её, исконно народной землёй, на которой нет места никакому государству, будь то Российская империя или УНР.

Понятно, что перед таким количеством врагов сторонники украинской независимости, к тому же не отличавшиеся высокой организованностью, своих целей достичь не смогли. К концу 1920 года Украина была поделена между четырьмя государствами.

СССР оставил за собой самую большую часть: левобережье Днепра и часть правобережья.

Польша получила вторую по величине территорию: Галицию и Волынь – то, что принято называть Западной Украиной, причём отличать её от Правобережной Украиены – земель между Днепром и западной границей УССР в 1920–1939 гг.

Румынии достались Северная Буковина и Южная Бессарабия (причерноморское побережье между Дунаем и Днестром): два относительно небольших участка земли, прилегающие к современной Молдавии с севера и юга соответственно.

Чехословакия присоединила Закарпатье, которое получило официальное название Прикарпатская Русь.

По подсчетам национально настроенных украинских исследователей, компактно проживающее в Восточной Европе украинское меньшинство (представлявшее на этих змелях большинство) включало в себя четыре группы, общую численность которых на 1939 г. показывают следующие данные [9]9
  Данные по: Косик В.Україна і Німеччина у Другій світовій війні / Пер. із фр. Романа Осадчука. Париж – Нью-Йорк – Львів, 1993. С. 36.


[Закрыть]:

Описывая межвоенную политическую ситуацию в несоветской Украине, исследователи обычно уделяют особое внимание деятельности украинских террористических, экстремистских организаций. Поэтому у читателя, не введенного в контекст событий, складывается однобокое восприятие всего западноукраинского населения: «западынцы-оуновцы». Этот стереотип неверен, так как, кроме радикальных групп и движений, на территории Западной Украины и в эмиграции в 1920-1930-х гг. существовали и другие украинские партии [10]10
  О программе и действиях украинских партий в 1920-1930-х гг. см.: Субтельный О.Украина: история. – К., 1994. С. 554–558; Гаврилів І.Політичні партії та організації Західної Україні у 1920-1930-х роках // Національно-визвольна боротьба 20-50-х років XX ст. в Україні. – Київ-Львів, 1993. С. 91–100; Зінкевич ВУкраїнській національний рух та визвольне змагання українців у 1920-1930-х роках // Національно-визвольна боротьба 20-50-х років XX ст. в Україні. К.-Львів, 1993. С. 81–91; Васюта І. К.Національно-визвольний рух у Західній Україні (1918–1939 рр). // УІЖ. 2001. N«5. С. 22–43; См. также разделы в кн.: Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996.


[Закрыть]: либералы – Украинское национально-демократическое объединение (УНДО), консерваторы – Украинская католическая народная партия (УКНП), социалисты – Украинская социалистическо-радикальная партия (УСРП), Украинская социал-демократическая партия (УСДП), леворадикалы – Коммунистическая партия Западной Украины (КПЗУ).

Эти партии в 1920-1930-х гг. имели десятки представителей в верхней и нижней палатах польского парламента – сейма. Все перечисленные движения отвергали идеологию и осуждали практику радикальных националистов и критиковали их за претензии на безусловное лидерство.

Что касается представителей КПЗУ то на вопрос об их реальном политическом весе существуют разные взгляды. Так, по мнению российского историка А. Маркова, влияние коммунистов, «…довольно высокое в 20-е гг., постепенно падало, причем не из-за террора со стороны ОУН и польского правительства, а из-за известий о голоде в Украине в 1933 г., репрессий конца 30-х гг., в том числе среди членов запрещенных Коминтерном компартий Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии» [11]11
  Марков А. Д.Военно-политические аспекты присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии // Великая Отечественная война в оценке молодых: Сб. статей студентов, аспирантов, молодых ученых. М., 1997. С. 14.


[Закрыть]. Как представляется, это не совсем так. До 1938 г. КПЗУ была запрещенной, но некоторым влиянием обладала. Состояла она преимущественно из евреев и поляков, но шла в нее и радикально настроенная, преимущественно сельская украинская молодежь. Конечно, её активность постепенно сходила «на нет» но не только из-за жутких слухов и вестей с Великой Украины, как тогда западные украинцы называли УССР, но и из-за политики Киева и Москвы. ВКП(б) и КП(б)У обвиняли западноукраинских коммунистов в национализме, потихоньку репрессировали, а в 1937–1938 гг. устроили в КПЗУ настоящий погром.

Отношения западноукраинских коммунистов с ОУН были более, чем напряженными: доходило до взаимных избиений, поножовщины и перестрелок. Поскольку у представителей обеих партий психология и методы борьбы часто совпадали, то нередки были случаи переходов националистов к коммунистам и наоборот. Украинская, прежде всего галицкая молодежь внимательно следила за тем, какая из партий проводит антипольскую политику более последовательно, и, соответственно, присоединялась к большим радикалам.

Кроме перечисленных партий польской Украины, на протяжении 1920-1930-х гг. в Польше – действовало никем не признанное правительство Украинской Народной Республики (УНР) в изгнании, которые называлось Украинский государственный центр. Это были несколько человек, не имеющих влияния на украинцев Волыни и Галиции, и ничтожное – на европейскую общественность. Тем не менее, группа Петлюры сотрудничала с польской разведкой в рамках борьбы против большевиков (в Варшаве была развита целая программа «Прометей» для развала Советского Союза).

После Гражданской войны главой Директории УНР числился Симон Петлюра, но в 1926 г. его убил Шварцбарт, предположительно агент ОГПУ Для суда и общественности он мотивировал свой поступок местью за брата, погибшего во время еврейских погромов. Суд оправдал убийцу, несмотря на то, что в действительности Симон Петлюра не отдавал приказов о погромах, дружил с еврейскими националистами, в том числе сионистами, и даже привлекал их к руководству УНР [12]12
  СубтелъныйО. Украина: История. К. 1994. С. 460–461


[Закрыть]. Хотя, понятно, попустительство бесчинствам подчинённых не делает чести никакому руководителю.

После смерти Петлюры Государственный центр УНР возглавил проживающий в Варшаве доктор Андрей Ливицкий.

Украинские монархисты группировались вокруг бывшего Гетмана Павла Скоропадского, имевшего резиденцию в Берлине. Однако это были люди преимущественно старые, малоактивные, и в массах не популярные. Да и лично Скоропадский особым уважением народа не пользовался – как в годы Гражданской войны, когда он короткое время на немецких и австро-венгерских штыках посидел на «украинском престоле», так и в 1920-1930-е гг. Впрочем, как «старый друг», Скоропадский привлекал определенное внимание политических элит Веймарской Германии, так и Рейхсвера уже при нацистах. Сам Гитлер Скоропадского полностью игнорировал.

Украинские радикальные националисты-революционеры, о которых речь в этой главе и пойдет, с начала 1930-х гг. были самой активной политической силой. Кроме активности, у них было еще одно преимущество: они обладали мощной разветвленной централизованной и глубоко законспирированной организацией. Впоследствии, в условиях Второй мировой войны и господства двух тоталитарных режимов, именно этот фактор сыграл решающую роль в росте влияния радикальных сил, для вызревания которых в Западной Украине в 1920-1940-х годах были все условия.

В Румынии положение украинцев было даже более тяжёлым, чем в Польше: «Национальные меньшинства… были лишены каких-либо политических прав. Власти нарушали свои обязательства, взятые по Парижскому договору об охране прав национальных меньшинств, подписанному странами Антанты и Румынией в декабре 1919 г… Классовые и национальные противоречия в Бесарабии привели в 1924 г. к знаменитому Татарбунарскому восстанию украинских и молдавских крестьян» [13]13
  Семиряга М.И.Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 42.


[Закрыть].

Восстание, как водится, подавили, и жизнь крестьян после него лучше не стала.

В первой половине 1920-х гг. вся политическая деятельность украинцев в Румынии была запрещена, закрылись все украинские школы, а термин «украинец» официально вообще не использовался. Такая национальность в Румынии на официальном уровне не признавалась.

Некоторое послабление наступило в 1928–1938 гг., однако в связи с последующей фашизацией Румынии все легальные действующие украинские партии опять запретили. Поэтому здесь также возросло влияние хорошо организованных и законспирированных радикальных националистов, бывших, впрочем, из-за своей малочисленности не столь активными, по сравнению со своими товарищами в Польше [14]14
  СубтелъныйО. Украина: История. С. 526–563. См. также Кисіль 3.RУкраїнське воєнно-історичне товариство (1920–1939) // Український історичний журнал (далі – УІЖ). 2001. N«2. С. 100–112; ПіЬЬубний І. А.Політичне життя українців Північної Буковини у перше міжвоєнне десятиліття (1918–1928) // УІЖ 2001. № 5. С. 128–141.


[Закрыть]. «Вялость» румынских оунов-цев объяснялась ещё и тем, что румыно-украинские отношения в прошлом никогда не достигали такого накала, как польско-украинские.

Но тяжёлее всего – прежде всего в экономическом и общественно-политическом плане – жилось украинцам Советского Союза.

Конечно, только украинцы в СССР имели какое-то подобие своей государственности – УССР. В 1920-е годы шла украинизация – выходило всё больше книг, газет на украинском языке, родная речь стала изучаться в школах и университетах.

Генерал Пётр Григоренко вспоминал о том периоде, будто о сказочном сне: «Как из небытия вывалилась огромная украинская литература. Не только Шевченко, который буквально потряс меня – Панас Мырный, Леся Украинка, Кропывныцкий, Иван Франко… звали меня пробуждать национальное самосознание моих земляков. Почти ежедневно в нашей школе проводились «читанки» произведений украинской литературы. Желающих послушать было больше, чем вмещало помещение. Раздвижная перегородка между классами убиралась, и оба класса, что называется «битком набивались» людьми. Люди сидели на партах, на подоконниках, просто на полу, стояли в коридорах, слушая через открытые в оба класса двери. Стоило поражаться той жажде к родному художественному слову. 2–3 часа продолжалось чтение. И никто не выходил, и никому не хотелось, чтобы чтение заканчивалось. Особенно поражали меня курильщики. Везде – на собраниях и в гостях они безбожно дымят. На читанках это было категорически запрещено. И никто не нарушал закона, никто не протестовал. Все подчинялись нам, 12-15-летним девчонкам и мальчишкам» [15]15
  ГригоренкоЯ. В подполье можно встретить только крыс… М., 1997. С. 81.


[Закрыть].

В 1930-х годах в Центральной и Восточной Украине появилось много заводов, чего не было в румынской, польской и чехословацкой Украине.

Но всё это не перечёркивало главного – в СССР установился тоталитарный и откровенно террористический режим, опирающийся на мощную тайную полицию с разветвленной системой слежки и доносов. Поэтому на территории Советской Украины невозможно было создать сколько-нибудь серьезную организацию Сопротивления, да и вообще вся политическая деятельность украинцев, помимо участия в КПУ, была запрещена и строго каралась.

В 1930-х гг. большинство представителей старой украинской интеллигенции было репрессировано, украинизация сменилась русификацией, продолжавшейся вплоть до конца 1980-х гг. А построенные заводы, выпускавшие преимущественно не средства потребления, а средства истребления, можно было охарактеризовать как предприятия индустриального крепостничества, на которых использовались прогрессивные формы варварской эксплуатации рабочих.

Стихийные крестьянские восстания в Украине периода коллективизации и волнения в Красной армии большевики подавили как раз из-за стихийности этих проявлений народного гнева.

К слову, в период этих возмущений в СССР в 1929–1932 гг., Украина была в авангарде Сопротивления. Вот как об этом пишет итальянский ученый Андреас Грациози: «Сильнее всего волнения затронули Украину, где в 4098 выступлениях участвовали свыше миллиона крестьян, что составляло соответственно 29,7 % и 38,7 % от общего числа (по СССР – А.Г.)… Там нередко бунтовали те же села, которые в 1920 г. на 50 % “вырезала” конница Буденного… В Украине, как и в других национальных регионах, в оплотах Сопротивления слышались националистические лозунги» [16]16
  Грациози А.Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917–1933 / Пер. с англ. М., 2001. С. 52–53.


[Закрыть].

За такие «проступки» Сталин решил жестоко покарать крестьян, в том числе украинских, и привести их и политическое руководство УССР к абсолютному послушанию. Окончательно народное Сопротивление было задушено чудовищным в своих масштабах голодомором 1932–1933 гг., который Верховный совет Украины в 2003 г. объявил актом геноцида.

Несмотря на то, что в Польше режим также не отличался мягкостью по отношению к радикальным национально-освободительным движениям белорусов и украинцев [17]17
  О политике польских властных кругов в украинском вопросе см., например: Комар ВЛ.„Українське питання” в політици урядів Польщі (1926–1939 рр.) // УІЖ. 2001. № 5. С. 120–128.


[Закрыть], все же возможности для их политической деятельности на территории Западной Украины были несравнимо благоприятнее, чем в СССР.

Между двумя мировыми войнами Польша была демократическим государством либо диктатурой, но уж, во всяком случае, тоталитарного правления там не наблюдалось. Да и национальное самосознание украинцев Волыни и, особенно, Галиции всегда было традиционно выше, чем у их восточных соплеменников.

Дело в том, что Галиция на протяжении полутора веков входила в состав империи Габсбургов. После революции 1848 года Австро-Венгрия стала цивилизованной конституционной монархией, а украинцы, как и другие народности «лоскутной империи», получили возможность свободно пользоваться своим языком и избираться в местные органы власти. Поэтому в Галиции украинский национализм, тогда ещё в демократических формах, был развит уже к началу XX века.

В той же «России, которую мы потеряли», украинский язык до 1905 года был на официальном уровне под запретом, а после Первой русской революции преследуем не был, но в государственном делопроизводстве не использовался и в школах не изучался. Поэтому национальные настроения в среде украинцев, населявших Российскую империю, особого развития до 1917 года не получили.

Американский исследователь Джеффри Бурде полагает, что населению Галиции в 1940-е годы была свойственна «патологическая ненависть к русским» [18]18
  Бурдс Дж.Советская агентура. Очерки истории СССР в послевоенные годы (1944–1948). – М., 2006, с. 75.


[Закрыть].

Важно то, что для жителей окраин габсбургской монархии Россия всегда была чужой. Но не всегда отрицательной.

До Первой мировой войны едва ли не доминирующим общественно-идеологически течением здесь было галицкое москво-фильство, дополненное романтическими представлениями о славянской сверхдержаве – мудрой и альтруистической. Панславистские настроения улетучились, когда 1914 г. в Австро-Венгрию вломилась Русская императорская армия, состоявшая в основном из забитых крестьян. Начались репрессии царских властей против украинских активистов, что шло одновременно с репрессиями австро-венгерских властей, подозревавших га-лицких украинцев в предательстве в пользу России. В одночасье «большая надежда» исчезла. Вместо неё в сознании возник стойкий образ носителя деспотизма, пьянства, неряшливости, лени и жестокости.

В межвоенной ситуации стала зарождаться ностальгия о полутора веках австрийского порядка, из которых к тому же пятьдесят лет были эпохой свободы.

Ещё большие возможности, чем в Польше, представлялись для политической деятельности украинских националистов в других странах Европы, а также в Северной Америке.

В 1920 г. в Праге была основана террористическая Украинская войсковая организация (УВО). В неё вошли преимущественно бывшие офицеры Украинской галицкой армии (УГА) и армии У HP. В 1922 г. в УВО состояло около двух тысяч человек. Это не так много, но все члены УВО были профессионалами, имевшими за плечами опыт участия в боевых действиях, а также все они были ярыми сторонниками независимости Украины, за которую проливали кровь в годы Гражданской войны. Руководил организацией полковник армии УНР Евгений Коновалец. В Западной Украине отделение УВО возглавлял полковник Андрей Мельник.

К радикально-националистической УВО с неприязнью относился уроженец Полтавы Симон Петлюра, поскольку был не только сторонником украинской государственности, но и социал-демократом. Несмотря на свою относительную молодость, Петлюра был политиком другой эпохи, закончившейся в 1917–1918 годах – эпохи монархий и борющихся с ними революци-онеров-демократов. После Первой мировой войны в Европе, да и не только в ней, появилась мода на диктатуру и тоталитаризм.

УВО вела пропаганду идеи независимой Украины, но основной упор делала на террористическую деятельность, которая к тому же считалась лучшим средством пропаганды.

На территорию советской Украины осуществлялись рейды и вылазки.

Но самой известной террористической акцией сторонников УВО, которая не имела к этому теракту прямого отношения, стало покушение 25 сентября 1921 г. на главу Польши Юзефа Пилсудского.

Попытка убить национального героя Польши была не случайной, поскольку для украинцев Пилсудский был не героем, а символом обмана и предательства – хотя говорить о Пилсудском как о предателе украинцев не совсем правомерно. В свое время Пилсудский договорился с Петлюрой о совместной борьбе с большевиками. За это, со своей стороны, глава УНР обещал не претендовать на Западную Украину. Перед переговорами с Советами Пилсудский, не имевшей в ту пору всеобъемлющей поддержки польского народа, искренне пытался добиться того, чтобы его коллега-социалист Петлюра получил хотя бы небольшую независимую Украину на правобережье Днепра. Но политические противники польских социалистов – польские национал-демократы (эндеки) настояли на том, чтобы договор с коммунистами заключался в двустороннем порядке.