Текст книги "Дьявольская радуга"

Автор книги: Александр Годов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Александр Годов
Дьявольская радуга

Ибо из рамок мира плотного,

Зорями движимого,

Из Врат материи, от темных прагов

Пред лицами Вещей всех, сущих

В Жилищах Ночи,

Являются

Демоны, собакоглавые, без знаков смертных

Правды, и оскверняют Света Божество,

Святые тайны соблазняя.

Алистер Кроули. Телемитские тексты

Первый

Солнечные лучи били в глаза, и голова опять разболелась. К этой боли он уже привык и не обращал на нее внимания. Иногда она обрушивалась, словно кузнечный молот, а иногда действовала с аккуратностью хирургического скальпеля.

Сергей Тропов стоял на склоне, окруженный вязами и дубами, и всматривался в окна особняков. Казалось, что вот сейчас промелькнет зомби, и тогда ему и девушкам вновь придется ночевать в лесу. А спать на земле было невыносимо. Тропов проклинал казавшуюся вечной боль в пояснице. Не счесть сколько раз он простужался, сколько раз из-за холода ломило зубы.

Зубы… Он лишился левого клыка из-за проклятой ночевки на свежем воздухе. Всё! Завтра точно переселится в один из этих дорогущих особняков. А может быть, и сегодня.

Хрустнули за спиной ветки. Тропов вздрогнул и обернулся. Никого. Чертовы нервы гудели, как провода. Вот уже вторые сутки он не мог заснуть – мысли, как рой разъяренных пчел, метались, сшибали друг друга, гудели. Тревога вгрызалась в сердце, не давала покоя. Он старался думать о настоящем: что пить, что есть, как сохранить жизнь. Ему казалось, что все вокруг ополчились против него. Анжела устраивала истерики, опротивела даже ее аппетитная попка; из-за жары в лесу загорелись торфяники и приходилось быть постоянно начеку, – а это изматывало. Вдобавок ко всему Сергею не везло: то ботинок развалится, то поранится о ветку, то поскользнётся там, где девушки спокойно проходили.

Сергей до хруста стиснул зубы и продолжил смотреть на элитный поселок. Восемь домиков, находящихся где-то в пятидесяти километрах от города. Особняки выглядели ухоженными: краска на стенах не обвалилась, черепица поблескивала в солнечном свете. Удивляло другое – в поселке не было людей. Совсем. Будка сторожа пустовала, никакой охраны. Но дома-то богатеньких! Должен же кто-нибудь смотреть за ними?

Тропову показалось, что он увидел кого-то возле гаража. Он напряг зрение. Глаза заслезились.

Неужели привиделось?

Ублюдочные мертвяки кишмя кишели в ублюдочном городе. В нем не существовало такого места, где бы эти твари не прятались.

Элитный поселок совсем иное место… Заброшенный и пустой.

Сергей поднял сумку с земли. Отсутствие людей давило на психику. Тропов, чтобы хоть как-то успокоиться, выбрал дом, в который поселится. Ему приглянулся трехэтажный особняк с покатой крышей и пристроенными к нему башенками. Четырехметровый решетчатый забор вселял уверенность в неприступность здания. Наверняка в этом доме жил какой-нибудь богатенький чиновник, который оборудовал его по последнему слову техники, подумал Сергей. А что выберут Таня и Анжела? Возможно, им понравится одноэтажный особнячок – он казался уютным. Хотя кто этих баб знает.

Тропов вытащил бутылку воды из сумки, открыл ее и стал жадно пить.

Он решил, что если за два часа он никого не увидит, то рискнет войти в элитный поселок. Возможно, зомби там не было. Или они просто высматривали новых жертв. От последней мысли по спине скользнула холодная ящерка ужаса.

* * *

Окна особняков казались глазами огромных чудовищ. Сергей невольно поежился от такого сравнения.

Он устал ждать и теперь шел в сторону понравившегося дома. Прошел совсем немного, но сумка уже натерла плечи, спина загудела от боли, а кофта пропиталась потом.

Шаг, еще шаг.

Под ногами захрустел песок.

Солнце, казалось, решило спалить Сергея. Он посмотрел на небо: лишь два одиноких облачных барашка лениво ползли на юг. Сейчас больше всего хотелось превратиться в птицу и улететь от всех проблем. Беспокойство с каждым часом усиливалось. Невзирая на это, он позволил себе отвлечься на дома. Здания были такими фешенебельными, наверняка стоили бешеных денег.

Сергей направился к воротам участка. Они оказались выше его на несколько метров. Тропов подошел к домофону и скорее ради шутки нажал на кнопку вызова. Тишина сменилась гудками. Время на миг остановилось, показалось, что вот сейчас ему кто-нибудь ответит. Охранник или сам хозяин дома – неважно.

Но гудок шел за гудком, а к домофону никто так и не подходил.

Поднялся ветер. Сергей втянул теплый воздух – глубоко, до предела. Потом очень медленно выдохнул, стараясь убедить себя, что сейчас он обойдет поселок и вернется в лагерь. Взгляд упал на далекий лес. Дожил, подумал Тропов, теперь чувствую себя в безопасности, спрятавшись в чертовых десяти елях.

Зайка-бояка. Вот кем он являлся на деле.

Сергей отпер ворота и зашел на участок. Газон топорщился пожухлой травой, среди которой ржавыми огрызками торчали лейки оросителей. Перед собачьей будкой валялся обрывок цепи. Краска на пристройке охранника облупилась, лежащая на столе книга шелестела пожелтевшими страницами в ожидании читателя.

Где люди? Они должны быть! Сергей несколько раз обошел вокруг участка, заглянул в окна, но никого так и не увидел.

Воздух казался наэлектризованным, словно вот-вот наступит гроза, сердце тяжело билось в груди.

Но в поселке было тихо. Тихо, как в могиле. Цвирикали кузнечики, шумел лес. Никаких зомби. Только сейчас до зайки-бояки дошло: если мертвяки выйдут из ворот, то он окажется в ловушке. Потому что других выходов не было, а перелезть быстро через забор не сможет и профессиональный вор. Спастись удастся, если проникнуть в дом. Но не факт, что и в нем нет зомби. Сергея прошиб холодный пот.

Он подскочил к входу дома, дернул за ручку, и – о чудо! – дверь открылась. Холл оказался просторным и вел к трем большим комнатам и винтовой лестнице. Сергей скинул сумку, вытащил револьвер. Курносый как всегда придал храбрости.

Паркет казался старомодным из-за странных рисунков: двойные спирали из клиновидных дощечек. Дерево потемнело, но было навощено до блеска.

Тропов шагнул, заранее сморщившись, но пол… не заскрипел. Звук оказался такой, словно под ногами каменная плита. И ощущения похожие.

Сергей подошел к лестнице, взгляд зацепился за фотографию в золотой рамке. Мужчина лет сорока с пивным животом и тремя подбородками. Щеки испещряют глубокие рытвины. Не красавец. Молодая девушка в узкой юбке чуть ниже колена, на ней приталенный жакет из зеленого бархата, под ним выступает что-то белое с подобием банта между отворотов. Ей годков на двадцать пять. Может, тридцать – белый цвет волос очень ее омолаживал. Тропов представил, как этот хряк жмякает блондинку и хищно улыбнулся.

Затем он зашел в комнату и огляделся. Телевизор на полстены, кожаный диван, пуфики да столешница. И никаких мертвяков.

На кухне он первым делом полез в холодильник. Разумеется, электричества не было, и продукты давно попортились, но Сергей ожидал увидеть баночку с энергетиком. Еще до нашествия зомби он выпивал в день по литру этого живительного напитка. Тропов отдал бы зуб за глоток Red Bull или Adrenaline Rush.

Запах из холодильника чуть не свалил с ног. Кислинка стухших яиц, затхлость сгнившего мяса. И за всем этим – слабый, но тяжелый запах, давящий в нос. Застарелая кровь. Много крови. Ее словно специально размазали по стенкам холодильника. Сергей сильнее сжал рукоятку револьвера. На короткий миг он оцепенел. Захотелось уйти в лес. Убежать, поджав хвост и забыть о домах. Он всем телом, кожей чувствовал, что в поселке было что-то не так.

Вот только бы понять что…

Внимательно оглядевшись, Тропов медленно зашагал вперед, стараясь держаться поближе к стене. Мало ли.

И этот чертов паркет: шаги отдавались громче, слабое эхо походило на цоканье звериных коготков. Сергей прижал револьвер к плечу.

Его проверенный старый револьвер. С титановый рамкой. Способный размозжить голову любому зомби.

Тропов поймал себя на мысли, что уже слишком долго находится в поселке. Девчонки, наверное, волнуются. Вообще не стоило их оставлять в лесу. Что бы случилось с палаткой, если бы они пошли с ним? Да ничего.

Пора возвращаться в лагерь.

Послышался какой-то странный шорох прямо над головой. Сергей направил дуло револьвера в потолок и постарался ничего не чувствовать. Не чувствовать ледяные капельки пота, проступившие на лопатках, не чувствовать, как они скатываются по спине маленькими градинами, оставляя за собой влажный след…

Шорох прекратился – вернее, переместился вниз, на первый этаж.

Сергей рванул к винтовой лестнице. Он надеялся на то, что мертвяк не ожидает его быстрого появления. Ноги налились свинцом, не желая идти вперед. Назад! Только назад. Тело знало, что идти вперед нельзя.

Стиснув зубы, Тропов выбежал в холл.

Никого.

Нервы, чертовы нервы. Конечно же никого нет. Просто послышалось.

Просто он перенапрягся, и больше ничего. Конечно же.

Тропов поднялся по лестнице. Он решил, что проверит только второй этаж и пойдет к девчонкам. И это было непреложной истиной. На что-то большее его сегодня не хватит. Вот завтра…

Два кожаных кресла валялись на полу, усеянные осколками большой керамической вазы. Напряжение схлынуло, но с утроенной силой навалилась депрессия. Он опять испугался собственной тени. В который раз. И если бы не его трусость, то жена и дочь были бы с ним. Им наверняка приглянулся бы этот дом. Да в особняке можно поселить футбольную команду!

Сергей проглотил комок в горле.

Бешенство заиграло на его лице, но еще сильнее ярость заклокотала внутри. В череп ударили волны раздражения с такой силой, что он ощутил приступ безумия. Захотелось сжечь дом и поймать девчонок. Захотелось полоснуть по главной артерии Анжеле и насладиться, как яркие ленты крови будут стекать по бархатной коже.

Сергей схватился за кресло и кинул его в стену. Звук от удара получился негромким, но отчетливо разнесся по этажу.

– Ссыкливый ублюдок! – выкрикнул Тропов. Собственный голос испугал его – таким он оказался глухим и надтреснутым.

«Трус, трус, трус!» – повторял внутренний голос.

Глаза заволокла красная пелена. Он бил всё, что попадалось под руку: мебель, цифровую технику, двери. Мир рушился для него. Рушился вот уже в который раз. Тропов жалел лишь о том, что рядом с ним не оказалось девчонок. Он так давно хотел с ними расправиться. Они тяжкий груз! Ему не удавалось прокормить себя, а что говорить о двух тупых сосках?! Анжела каждый день повторяла, что она много работает, что все держится на ней, но на самом-то деле ни черта не делала. Сергей мечтал плюнуть ей в лицо за тупость и нерасторопность.

Тропов направил револьвер на окно и нажал на спусковой крючок. Раздался дребезжащий щелчок. Тогда Сергей шмякнул Курносым по стене.

Он подошел к зеркалу, висящему на двери. Глаза поблекли, лицо осунулось. От левой щеки до носа тянулся шрам. Сергей невольно коснулся его. Какой же урод! Волосы свисали сосульками до плеч, борода непокорно топорщилась во все стороны, было неприятно к ней прикасаться. Тропов походил на старика. Он оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу. Зубы были желтыми, с коричневым налетом. Десна кровоточили, хотя он ничего не ел.

Сергей нахмурился и плюхнулся на диван.

Ярость спадала. Солнце, между тем, клонилось к закату. Свет, лившийся из окна, становился холоднее и, как казалось, равнодушнее. Сергей внимательно прислушивался к себе, боясь наступления волны злости. Он начал дышать медленно и глубоко.

Теперь, когда бешенство перестало висеть шторами перед глазами, он словно заново увидел мир. В поселок опасно заходить. Не проверены дома, участки, гаражи, пристройки охранников. Ко всем напастям еще добавился не стреляющий револьвер. Завтра необходимо обойти хотя бы три особняка, убедиться в их безопасности и тогда можно переселяться. Осторожность позволила ему выжить и нельзя ей пренебрегать. Даже если осточертело спать в палатке. Даже если отвалятся последние зубы. Плевать.

Побег из города, кража машины, убийство полицейского, ночевки в лесу – лишь конец тяжелой суеты.

Тропов стиснул ручку дивана – до боли, до хруста суставов.

Пора в лагерь.

Пятый

Дверь бешено затряслась.

Дохляк кинулся к куче мусора, чтобы найти нож. Он кожей ощутил шершавый вязаный свитер, холодные и гладкие бутылки, мягкую бумагу с мельчайшими частичками пыли, колючие засушенные розы, склизкие, но приятные на ощупь кусочки тухлого мяса.

Ощутил кожей.

Кожей, что умерла давным-давно. Кожей, что покрылась трупными пятнами и разлагалась с каждым днем все сильнее и сильнее.

Свет от свечи стал ярче. Дохляк попытался закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный всхлип. Он давно разучился говорить, но не жалел об этом. Зато мог думать.

Мог.

Дохляк закопался в тряпье глубже. Нож. Он должен найти его.

За спиной громыхнуло. Мертвяк ощутил, как кто-то вцепился в спину и принялся вытаскивать его из кладовки. Вытаскивать из его дома. Он обернулся. Один из «архаровцев» вырвал дверь и схватил его за футболку.

Наверное, когда-то «архаровец» был человеком или таким же живым мертвецом, как он. Лицо монстра обезображивали шрамы, веки были сшиты грубыми нитками, вместо рта болтался хоботок нелепого насекомого. И одежда… Она хоть и оказалась чистой на вид, но смердела трупами и абрикосовыми духами.

Не было времени найти нож. Не было времени, чтобы уклониться от «архаровца». Оставалось только рвать кожу монстрам, чтобы сохранить свою. Свою мертвую кожу. Дохляк широко улыбнулся – кожа лопнула и выступила кровь. Холодные капли принялись стекать по подбородку.

Он схватил стеклянную бутылку с кучи мусора и ударил о голову «архаровца». Тот осел на пол, однако руки не отпустили его футболку.

Дохляк потерял равновесие, свалился и начал бороться с архаровцем. На кону – жизнь.

На них упала тень: это оказалась еще одна тварь. Оттолкнув противника, Дохляк вскочил и начал ногами бить лежащего монстра.

Удары громко отдавались в кладовке.

«А может, стоит сдаться? – мелькнула подлая мыслишка. – Ты и так очень долго борешься за жизнь. Разве стоит она того? Все равно ни дочь, ни жену не вернуть».

Нет. Если он и сдохнет, то только от разложения. Случалось попадать и в более плохие и опасные ситуации.

Дохляк нырнул в кучу.

Нож. Должен найти его.

«Архаровец» вцепился руками в его ногу, и Дохляк сильно, как только мог, лягнул монстра босой ногой, целясь в кровавые шрамы на голове. Тварь не отстала.

Дохляк нащупал нож. Его кухонный, остро заточенный, но ничем не примечательный нож.

Теперь у него появилась прекрасная возможность расправиться с тварями. Дикая ослепляющая ярость ударила в голову.

Он атаковал стоящего в проходе монстра. Ему не было страшно. Разве что самую малость. Чуть-чуть.

Дохляк ударил ножом по горлу монстра. Тот попытался отойти, но не смог из-за того, что он вцепился в плащ. «Архаровец» захрипел. Дохляк ударил снова. Что-то хрустнуло.

Готов! Теперь прочь из кладовки.

Резкий холодный ветер ударил в лицо. Словно сказал, что впереди ждали одни неприятности.

Дохляк осторожно выглянул в коридор.

Никого.

Легче не стало. Мало того: он понял, что ему конец.

Он в западне.

Наверняка твари поджидали на лестничной площадке.

Дохляк сел на пол.

Из улицы донеслась песня «Темная ночь». Голос певца то усиливался, то ослабевал. Нельзя было сказать точно, как далеко «архаровцы» оставили свой граммофон.

 
   – Темная ночь…
 

Может быть, стоило выпрыгнуть из окна? Но ведь пятый этаж…

 
   – Только пули летят по степи…
 

Дохляк заметил, что кожа на правой ладони порвалась до самой кости. Из раны стекала густая, как варенье, кровь. Он подумал: забавно. Если удастся выжить, то ему нужно будет найти иголку с нитками и зашить руку.

 
   – Только ветер гудит в проводах…
 

Последний раз Дохляк окинул взглядом свое уже бывшее жилище. Окна щерились острыми зубами выбитых стекол, обои за давностью лет потускнели, лишь с трудом можно было разглядеть, что на них изображалось (пальмы, белый песок, жгучее солнце). Линолеум был грязен: валялись банки из-под лимонада, газеты, полиэтиленовые пакетики; возле окна растекалась небольшая мутная лужа.

 
   – Тускло звезды мерцают…
 

Мертвяку хотелось заплакать, но вот только слез больше не было. Он подумал: парадокс. Он мог ощущать боль, радость, злость, обиду, горе, но не получалось плакать. Несправедливо.

Дохляк поднялся и пошел в коридор. Будь у него сердце, то оно бы сейчас билось с бешенной скоростью.

Вот только не билось оно.

И ему было не страшно. Лишь самую малость.

 
   – В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь…
 

Дохляк вышел на лестничную площадку, но никого не увидел. Он посмотрел на выбитую дверь своей квартиры и попрощался с прошлым. Естественно, он больше не мог здесь оставаться.

Он сжал крепче рукоятку ножа.

Тихо скулил ветер, шумел дождь, громко играл граммофон.

Раздался грохот, от которого вздрогнул пол. Из квартиры Дохляка выбежал «архаровец».

 
   – И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь…
 

Тварь прыгнула на него, вцепилась руками в раненную ладонь и начала рвать кожу. Казалось, прошли века и эпохи, пока он всаживал нож в грудь «архаровцу». Но тот как будто не почувствовал боли и продолжал кромсать руку.

Дохляк попытался оттолкнуть тварь, но ничего не получилось. Голова начала гудеть, а мысли – вязнуть.

От истерзанной руки начали исходить волны тепла. Дохляк с ужасом понял, что ему нравится, как «архаровец» сдирает кожу.

Мертвяк хотел сказать, чтобы он прекратил.

Мертвяк хотел вновь залезть в свою кладовку и вспоминать прошлую жизнь.

Мертвяк хотел…

Волны тепла сменились резкой болью.

Тварь задрожала. В руках она держала его кожу. Дохляк посмотрел на раненную руку и обомлел. Кожи и мяса больше не было – лишь голые кости, испачканные в крови и гное.

По его лицу пробежала тень. Глаза расширились от ужаса.

Наверное, стоило уже сдохнуть и плюнуть на ту жизнь после смерти, что он вел. Хватит кукол. Хватит помоек. Может, он снова оживет в другом, лучшем мире. Где больше не будет ничего чувствовать. Еще лучше было бы, если сотрутся и воспоминания. Давно пора ему забыть дочь и жену. Их больше нет. В принципе, как и его.

Дохляк машинально потянулся к рукоятке ножа, торчавшей из груди «архаровца», но вытащить оружие так и не смог. Его покинули силы.

С самого начала его борьба против этих тварей казалась бесполезной. Убить «архаровца» можно, но их так много…

И сколько он прожил в кладовке? Год? Месяц? День? Иногда казалось, что очень долго, а иногда – очень мало. Время здесь текло иначе.

Захотелось есть. Прожаренное мясо с кровью, яичница на сале, мандарины, апельсины, яблоки, рыба… Вот только проблема – он забыл, как сглатывать. Его убьет нормальная еда. Он потеряет драгоценную кожу. Потеряет человеческий вид.

«Архаровец» схватил его за щеку и потянул ее на себя. Затрещала кожа. Боль сменилась радостью.

Мертвяк хотел сказать монстру: не трогай лицо.

Но не мог. Язык давно распух и еле вмещался во рту.

Дохляку оставалось чуть-чуть до смерти. Он не хотел больше прятаться и драться. Он знал, что всё закончится именно так.

Первый

Небо постепенно темнело, переходя от синевы дня к фиолетовым сумеркам.

Сергей продирался сквозь заросли крапивы и матерился из-за того, что решил срезать. Он надел ветровку, чтобы не обжечься жгучкой, но руки всё равно горели. Тропов остановился, чтобы собраться с силами. Сумка сильно давила на плечи. В голове вертелась лишь одна шальная мысль: поскорее бы избавиться от своей ноши. Вдобавок ко всему слезились глаза.

Казалось, он никогда не дойдет, что вконец заблудился и умрет от голода и усталости. Но Тропов разглядел впереди костер и двинулся на свет. Их палатка в сумерках походила на большого зеленого червя. Анжела сидела на самодельной скамейке, наблюдая за огнем. Наверное, думает как меня попилить, решил Тропов. Он скинул сумку и рухнул прямо на землю.

Анжела даже не бросила на него взгляд. В ее голубых глазах отражались пляшущие огоньки костра.

– Живой? – Голос Бурой казался безжизненным. От него так и тянуло космическим холодом.

– Как видишь, – ответил Сергей.

– Что с домами?

Тропов не успел ответить: из палатки выскочила Таня. Она кинулась к Сергею, крепко его обняла, задержалась так на миг.

– Что с домами? – как робот повторила Анжела.

– Все отлично, – сказал Сергей.

– Мы сегодня ночуем в поселке? – поинтересовалась Таня.

Тропов помотал головой.

– Нет. Придется потерпеть. Я не успел проверить все дома. Вот завтра, возможно, переселимся…

Он поднялся и, пошатываясь, направился к костру.

Бурая закатила глаза и запричитала:

– Тропов, ты каждый день кормишь нас «завтраками». Что ты вечно бздишь на пустом месте? Я не могу больше спать в этой ссаной палатке, не могу больше умываться вонючей водой, не могу срать на улице и подтираться лопухами, не могу! Я хочу спать на мягкой кровати, хочу помыться!

Сергей плюхнулся на пень. В данный момент он бы не отказался от пульта, который смог бы подавить все звуки, вырывающиеся изо рта этой крикливой стервы.

Анжела распалялась:

– Перестань быть размазней! Ты же мужик. А ты ноешь над каждым синяком. Да тебе, Тропов, нельзя ничего доверить – всё испоганишь. Все потому, что руки растут из жопы!

Он зайка-бояка, заметил внутренний голос. Настал черед Сергея пялиться на костер. Он не понимал, почему не может заехать Бурой по челюсти, чтобы заткнуть идиотку. Не может и всё. Может, всему виной хорошее воспитание или… Трусость.

Тропов зажмурился.

– Бурая, хватит его пилить, – сказала Таня. Девушка уперла кулачки в бока.

Сергей мысленно поблагодарил её.

– Заткнись, малолетка, – ответила Анжела. Она вскочила со скамейки и продолжила: – Если ты ссышь, интеллигент хренов, то я возьму – опять! – все в свои руки.

Каждое ее слово вбивалось в череп Тропову, будто гвоздь. Первый раз, когда он ее встретил, она показалась умной и надежной. Он не заставлял Бурую идти с ним, девушка пошла по своей воле. Надо было ее прихлопнуть или отдать на съедение мертвякам. Какой же он дурак!

– Но Сережа ради нас старается! – сказала Татьяна. – Он бы мог тебя давно бросить.

Анжела засмеялась, показав ровные, но немного желтоватые зубы:

– Ага, щас! Тропов размазня, Танечка. Чтобы кого-то бросить, нужна сила воли, которой у него не было и не будет никогда. В общем, мне надоело трындеть – я ухожу в поселок.

Сергея словно ошпарили кипятком.

– Куда ты пойдешь на ночь глядя? – спросил он. – Там небезопасно. Я проверил только один дом.

Бурая улыбнулась. От ее злого прищуренного взгляда захотелось спрятаться в палатке:

– Меня сможете найти в одном из прекрасных особняков. А вам разрешаю ночевать на свежем воздухе и трахаться, трахаться, трахаться!

Когда Анжела уходила в темноту леса, Сергей невольно проводил взглядом ее подтянутый округлый зад.

Костер трещал, гудел, даже рычал, почти заглушая мысли Тропова. Таня села на скамейку, взяла его ладонь. От неожиданности он задержал дыхание.

– Надо привести обратно Анжелу.

– Да забудь ты про нее. Пусть ее сожрут мертвяки, – Таня матюгнулась. – Нам будет только хорошо, если эту проклятую бабу кто-нибудь поймает. Давно напрашивается на неприятности.

Девчонка была права – догонять Бурую не хотелось. Сергей помассировал виски.

– Голова болит?

Он кивнул и почувствовал, что роднее Тани у него никого не осталось. Тропов взглянул в открытое веснушчатое лицо девчонки. Его последняя связь с миром. Хотя Таня тоже порой чудила и пыталась походить на Анжелу. Но Сергей сводил всё к возрасту. Шестнадцать лет – время начала взросления. И чтобы не говорила Бурая, он относился к Тане как к сестре. У него даже в мыслях не было утащить этого ребенка в постель.

– Возможно, крикливая дура права – я размазня, – сказал Сергей. – Нам надо идти в поселок. Поспим на нормальной кровати и даже помоемся.

Таня растянула губы в улыбке:

– Я бы очень хотела полежать в теплой ванне. Но ты же сказал…

– Мы рискнем, – перебил Тропов. – На крайний случай у меня есть револьвер. Только давай я быстро перекушу, а потом соберем палатку.

* * *

Под ногами хрустели сосновые иголки и сухие ветки. Иногда в лесу вскрикивал коростель.

Сергей поправил ремень рюкзака с палаткой и смахнул пот со лба. Он с трудом дышал, ноги словно забили ватой. Тропов хотел вытащить бутылку с водой, но не решался из-за укоризненных взглядов Тани. Они шли приблизительно около часа, но так и не вышли к поселку.

Тропов готов был провалиться сквозь землю. Мало того, что устал – он не соображал, куда шел.

Ухнула сова. Казалось, что тьма в лесу с каждой минутой сгущалась сильнее.

Таня остановилась:

– Мы заблудились.

Сказала как отрезала. Тропов не ответил девчонке – это ничего бы не изменило. Поэтому он лишь хмыкнул и растянул губы в веселой улыбке идиота, которому на все наплевать, кроме собственных козявок.

Сергей не сдержался, полез в боковой карман рюкзака за водой, но как назло порвалась лямка. Он чертыхнулся и врезал кулаком по дереву.

Тишину леса нарушил смех Тани. Она хохотала не зло, от души. И Тропов облегченно выдохнул. Считала ли Танечка его неудачником? Похоже, что нет. Может быть, чуть-чуть невезучим и от того очень забавным.

Смех прогнал и страх, и плохие мысли. Тропов скинул рюкзак на землю, чтобы приделать как-нибудь лямку, и остолбенел – в нескольких шагах от Тани стоял зомби. Откуда он взялся, Сергей не понимал: мертвяк материализовался точно из воздуха.

Глаза зомби блестели в темноте. Глаза хищника. Тропов помотал головой, прогоняя наваждение, но тварь не исчезла.

Таня же смотрела на мужчину, продолжая хохотать.

Сергей потянулся к большому карману джинсов, чтобы вытащить револьвер. Ему показалось, что рука слишком медленно шла к оружию. Но он наконец обхватил рукоятку Курносого, кожу сразу кольнул холод металла. Успеет или нет? Сердце гулко забилось в груди.

Зомби угрожающе рыкнул. Таня вздрогнула, в миг всё поняла и инстинктивно рванулась к Сергею. Тропов надавил на спусковой крючок, но лишь щелкнул барабан. Вот тут его сковал страх: он совсем забыл, что револьвер не стрелял еще в поселке.

Мертвяк бросился на него. Это оказался тот жирный боров с фотографии в золотой рамке – ублюдок с рытвинами на лице и тремя подбородками. Зомби схватил Сергея за плечи – легонько, казалось, что можно без проблем освободиться от рук мертвяка, но на деле его поймали в тиски.

Сергей закричал. В один страшный миг почудилось, что он сейчас не выдержит и позволит себя укусить. Боров глянул ему в глаза. Колени подогнулись, и Тропов попытался потянуть зомби к себе, чтобы повалить наземь.

У него получилось – они рухнули на сухие ветки и листья. Сергею ударило в грудь, врезало прямо в солнечное сплетение, выбив воздух и заткнув глотку невидимой пробкой. Хотелось жить. Кусаться, ломать ногти, зубы, кости, но – чтобы жить. Слишком мало сделано, слишком рано уходить. Гнев накатывал с силой горного оползня.

Мертвяк нависал над ним. И его проклятый глаз, затянутый белой пленкой, улавливал малейшие движения. Сергей сдерживал зомби, но мышцы были напряжены на пределе – сказывался голод.

Он ударил правой рукой в челюсть, попытался столкнуть с себя, но с таким же успехом можно толкать танк. В груди жгло, туша зомби выдавливала последние крохи воздуха.

Тело Сергея становилось чужим, едва слушалось, а белесый глаз опускался все ближе к лицу. Необратимо наступал конец.

Зомби потянулся к его шее. Прежде, чем Сергей осознал, что делает, он нащупал камень с острыми краями. Жить! Он хотел жить! И никакой слюнявый ублюдок не укусит его! Вырвав камень из земли, Тропов шмякнул им что есть силы о лоб мертвяка.

Хрустнуло! Из дырки в черепе брызнула кровь.

Белый глаз зомби расширился, может быть, от боли, а может быть, от удивления. Давление ослабло. Сергей попытался скинуть с себя труп, но ничего не получилось – руки дрожали, не слушались.

Таня стащила с него мертвяка.

Тропов с наслаждением втянул воздух, расслабился. В поселке были зомби! Он знал, он чувствовал! А это значит – в дома опасно заселяться.

Сергей нащупал Курносого в листьях.

– Вот это мне повезло, – вырвалось у него.

– Он тебя укусил?

Сергей не был в этом уверен, но помотал головой. Боль в левом предплечье расцветала. Прокатывалась с каждый ударом пульса по руке…