Текст книги "Ветры Осени (СИ)"

Автор книги: Александр Шавкунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Мара поправила волосы, глядя в зеркало. Отражение исправно повторило движение, но осталось непохожим на неё. Глаза запавшие, в волосах отчётливо проступает седина, а лицо покрылось сетью морщин. Ведьма с отвращением коснулась складок на шее. Годы берут своё… но как же не справедливо!

Вместе с молодостью утекают силы, она больше не чувствует сына и Орландо. Не может выйти на дороги междумирья или послать весточку. Кончики пальцев кольнуло и кожа на шее разгладилась, но оттенок остался старческий. Морщинки на лице рассосались и ведьма вывернула шею, разглядывая профиль. Не идеально, но поправимо обычной косметикой.

На первом этаже гремит посуда, Йор занят готовкой. Судя по звукам, отбивает мясо боевым молотом. Ведьма невольно улыбнулась, представив исполина в поварском переднике. Потянулась за пудреницей… Выпрямилась на стуле, глядя в пространство и видя собственное отражение в глазах отражения.

Нечто немыслимое проламывается через защитные барьеры и само пространство. Сминает сплетение заклинаний, будто слон, мчащий через заросли лиан и бамбука. Грохот на кухне стих, Йор что-то крикнул… Дом сотряс удар, застонали балки, а с потолка посыпалась мелкая пыль.

Ведьма схватила короткий посох с изумрудным навершием, бросилась к дверям. Вихрем слетела по лестнице, почти упав и в последний миг ухватившись за дверной косяк. На развороте ворвалась в кухню…

Йор лежит на полу, раскинув руки, на груди красный отпечаток ладони. В глазах холодное недоумение. Перед ним стоит однорукий эльф, коротко стриженный. Одет кожаную броню, украшенную золотом и красным металлом.

Эльф остро взглянул на ведьму и отступил в сторону. Луиджина-младшая широко улыбнулась, подняла руку с раскрытой ладонью.

– Здравствуй, Мара. Давно не виделись.

За спиной девушки распахнут портал, овал искажённого пространства. Ветер из него вскидывает пряди волос, алые, будто сделанные из свежей крови. Одета в мужской наряд со стальным наплечником и вычурным рукавом, покрытым рунической чеканкой. Левую кисть укрывает латная перчатка с длинными когтями.

– Решила добить меня? – Прорычала ведьма, стискивая посох. – Или поглумиться? Ну? Любуйся! Твоих ведь рук дело!

– Ах, состарилась на пару лет и так психуешь? – Проворковала эльфийка, постукивая стальным когтем по подбородку. – Увы, нет. Я пришла просить помощи.

– Это какой?!

– Всё просто, дочь хочет повидаться с отцом.

***

Крас грохнул кубок об стол, рубиновое вино плеснуло через край, забрызгало рукав. Стиснул, силясь унять дрожь. Зрачки сжаты до размера острия иглы. Калима стоит напротив, сложив руки на груди, мрачно смотрит на друга.

– Да я чуть не обделался от ужаса! – Прорычал Крас. – Какого чёрта здесь творится?!

– Нашёл у кого спрашивать. – Вздохнула герцогиня, тайком большим пальцем гладя красный след от шёлкового шнура на ладони. – Я сама только вернулась и хотела узнать у тебя.

– Могла бы и раньше вернуться. – Буркнул слав.

– Я просто хотела чуть развеяться, отдохнуть от рутины. А тут такая возможность. Вот скажи, тебя хоть раз похищали?

– Меня и в рабство продавали… Проклятье… он же выглядел, как Орландо, в день, когда меня выкупил!

– Нос другой. – Заметила Калима. – И он ниже. Ну и с мечом не так хорош. Ни в какое сравнение. Пахнет иначе.

– На кой ляд ему фехтование?! – Выпалил Крас, отпустил кубок и схватил бутылку, зубами вырвал дубовую пробку. Выплюнул и добавил спокойней. – Его же не пробить! Я ему прямо в кадык ударил!

Пробка ударилась об плиты пола, закатилась под стол и замерла у ножки. За окном заворчал гром, зычно крикнул десятник, командующий ускориться рабочим.

– Зато задушить можно. – Сказала Калима, беря кубок. – Это не бог войны, совсем не Муруган.

– Угу… и что нам теперь делать?

– Ничего. – Отрезала Калима. – У нас есть проблемы понасущнее.

Крас зажмурился, поднял лицо к потолку и шумно выдохнул. Медленно вдохнул и сказал:

– Да… ты права.

Герцогиня отпила вина и, покачивая кубок, подошла к окну. Опустила взгляд на двор и рабочих, укрепляющих ворота. С внутренней стороны к стенам прилегают строительные леса, заполненные каменщиками.

– Где держишь баронессу с дочкой?

– В левом крыле. Хочешь их задушить?

– Что? Нет конечно. – Ответила Калима, вздёрнув бровь. – Зачем мне это? Просто хочу поболтать с женщиной ближнего круга. Тем более у неё дочь, а у меня сын…

Глава 31

Кармен тайком смотрит на Орландо. Телега катится по дороге петляющей меж холмов, и северный ветер треплет волосы мечника. Взгляд устремлён вперёд, губы сжаты в тонкую линию. На миг почудилось, что он значительно старше. Девушка подпёрла голову кулачком, опёрлась о борт. Сомнения о правильности побега, терзавший с утра, сдуло холодным ветром.

– Странно… – Пробормотал Орландо оглядываясь. – Места будто знакомые, но я тут никогда не был.

– De javu. – Сказала Кармен, не отводя взгляда.

В голосе просквозил акцент, от которого у Орландо сжалось сердце. От слов ощутимо повеяло солнечным летним полднем и сладким вином. Повернулся к пленнице и взгляды столкнулись… сердце смяло в горошину и швырнуло в пятки. Парень замялся, впервые с самого детства, ощущая себя слабым и… загнанным. Будто перед ним не тощая девушка, а горная львица, почуявшая кровь.

– Это когда тебе кажется, что ты уже видел, слышал или бывал, хотя это совершенно не так. – Пояснила Кармен, широко улыбаясь и поправляя волосы.

Невзначай демонстрируя тонкую шею и белую, аристократичную кожу. Орландо торопливо отвёл взгляд, вперил в дорогу, боясь повернуться. Пробормотал, едва сдерживая дрожь в голосе:

– Тебе говорили, что ты ведёшь себя… странно?

– Странно?

– Не как благородная дама.

– Я, единственная дочь могущественного лорда. – Пояснила Кармен. – Меня обучали учителя из сарацинии. Я могу писать, читать и говорить на семи языках. У отца… на меня большие планы, а это добавляет некоторой вольности.

– А чему тебя учили? – Спросил Орландо, отчаянно ища тему, которая закончит разговор или… заставит её сказать хоть что-нибудь на том чарующем языке.

– А это секрет.

Дорога вильнула за очередной холм, побежала по склону вверх. По глазам ударил луч солнца, прожёгший серую пелену облаков. Орландо прикрыл глаза ладонью, охнул и сжал поводья. Впереди отрывается равнина, заполненная огромными крестами и освещённая узкими лучами. Ледяная лапа стиснула кишки, потянула, наматывая на кулак.

На крестах распяты люди.

Десятки, сотни… тысячи!

– Какого… – Выдохнул Орландо, позабыв про смущение перед девушкой.

– Люди антипапы, – буднично сказала Кармен, мазнув взглядом по несчастным, – солдаты и просто поддерживающие еретика, отлучённого от света Господнего. Рим, как и всегда, старомоден.

– В смысле?

– Ещё в глубокой древности, – пояснила Кармен, накручивая прядь на палец, – патриции любили массовые казни через распятие. Помнится, по дороге от Рима до Капуи распяли шесть тысяч мятежников.

– Матерь Божья… – выдохнул Орландо и едва не перекрестился, но ладонь намертво застыла у груди. – Как-то это… не по-христиански…

– Почему? Ведь без пролития крови. Видишь, им просто стянули руки и ноги верёвками… какой ты впечатлительный. Ты же сам скольких зарезал!

– Одно дело заколоть, а другое оставить умирать… вот так.

Разговор затих, но это не принесло желанного успокоения. Дорога тянется вдоль распятых, многие ещё живы и Орландо чувствует их взгляды. Уши терзает призрачный шёпот, мольбы о милосердной смерти. Кармен с любопытством оглядывает несчастных и во взгляде девушки читается нечто жуткое.

– Почему ты так смотришь на них? – Спросил Орландо, спустя час.

– Пытаюсь понять, как долго они висят и как это сказалось на них. – Отрешённо ответила девушка. – Уровень истощения. Старик аль Хазред любил повторять, что знание о теле не может быть лишним.

– Кто?

– Один из моих учителей. Ты разве не слышал о нём?

– Я даже имени такого не знал!

– Он был очень умный… пожалуй, самый умный! Многому научил, к примеру…

Кармен положила ладони на плечи Орландо, повела вниз и резко ткнула пальцами в мышцы. Ладони парня сжались с такой силой, что ногти впились в кожу.

– Плюс куча подобных мелочей. Тело человека очень интересно. – Добавила Кармен, возвращаясь в сено.

Ветер усиливается, сметает стоны и уносит на холмы, где они разносятся жутким эхо. Над крестами кружат вороны, присматриваются к беззащитной добыче, выжидая, когда последние капли жизни покинут тело. Меж крестов ходят монахи с длинными палками и отгоняют птиц от ещё живых. Ведь ни капли крови грязных еретиков не должно пролиться на святую землю.

На путников смотрят с холодным любопытством, вдруг выкажут признаки сочувствия.

Дважды встретились разъезды гвардейцев в синих плащах, тянущих за собой людей в цепях. Пленники едва передвигают ноги, смотрят в землю не мигающим, стеклянным взглядом обречённых.

– Это не правильно. – Прошептал Орландо.

В груди растекается чёрное чувство вины, липкие щупальца обхватывают хребет и заползают в череп. Парень сгорбился, силясь понять, почему он чувствует вину. Ведь он ни в чём не виноват! Однако вина становится гуще. Будто лично он выписал приговор этим беднягам.

Глава 32

В ночи полыхают звёзды, широкое скопление тянется от горизонта до зенита. Орландо с усилием отводит взгляд, но глаза сами собой проворачиваются в орбитах. За спиной тлеют угли костра, тихонько посапывает баронская дочь. Порывы ветра доносят далёкие вопли козодоев и порождают волну шорохов и скрипов в лесной опушке. До Рима меньше дня пути. Если выедут с первыми лучами, то к полудню будут у ворот Вечного Города.

Орландо в очередной раз опустил взгляд, но тот сразу зацепился за искру под ногами. Среди рыхлой земли, присыпанной лесным мусором, что-то поблёскивает. Парень опустился на корточки и поднял перламутровый квадрат, размером с монету. Цвета потемнели за века, но сохранили красоту и благородство материала. Некогда бывшего частью великолепной мозаики в усадьбе патриция или другого богатого гражданина. Орландо видел остатки таких в руинах, где им с Серкано приходилось ночевать.

Таких больше не делают. Так говорил Серкано. Просто не умеют, как и материал, из которого римляне делали порты и причалы. Серый и зернистый, но стойко держащий удары волн столетиями. Падение Рима уничтожило мир, а люди копошатся на руинах былого величия. Являясь лишь жалкой пародией на былое.

Знал ли Аларих, к чему приведёт его завоевание? Наверняка. Тогда зачем свершил? Ради чего?

Вестготы канули в Лету, следом за римлянами и множеством народов в селевом потоке из вековой бойни и грызни. Сдобренной голодом, болезнями и дикостью.

За спиной зашуршала трава, ветвь сдвинулась против ветра. Кто-то крадётся. Орландо развернулся, хватаясь за скьявону. Чужак, низкий, с бочкообразным телом и без шеи, замер в двух шагах от спящей. В темноте глаза светятся фосфором, а губы искажены выпирающими клыками.

Вампир ощерился, будто красуясь кривыми и жёлтыми клыками, с чёрными полосами кариеса. Сделал шаг к Орландо и… застыл, лицо перекосила гримаса ужаса.

– Ты… – Прошипело чудовище, пятясь и закрываясь руками. – Бич Божий! Нет… нет!

Тварь скрылась в темноте и Орландо услышал удаляющийся перестук шагов. Метров через сто вампир запнулся и с протяжным воплем скатился в овраг, где судя по звукам, упал в воду. Кармен заёрзала, перевернулась набок закутываясь в одеяло, как гусеница в кокон.

– Должно быть, перепутал с кем-то. – Пробормотал Орландо, осознавая, что спать не будет. – Почаще бы так.

Опустился у костра и протянул ладони к углям.

***

Папа Римский, Себастьян Четвёртый, пригубил вино, наслаждаясь завтраком. Ведь нет ничего лучше, чем причаститься кровью Христа с первыми лучами солнца. Глухой и немой слуга укладывает волосы, пока Наместник Бога вкушает мирское. Пальцы с великой осторожностью разделяют пряди, наносят лёгкие масла.

Себастьяну едва исполнилось тридцать. А весь карьерный рост, от монаха до главы Церкви проложен стараниями отца, среднего брата короля. Совет кардиналов не в восторге от юнца, но смирился, помощь от королевской семьи слишком важна. Особенно когда люди французского выродка, антипапы, пробрались в Вечный Город и даже в Ватикан.

Понтифик криво улыбнулся, пусть они считают его тупой марионеткой. Пусть. Время на его стороне. Кардиналы уйдут в землю, а его ставленники займут их места. Рано или поздно, вся власть сосредоточится в его руках. А уж тогда и венценосный дядюшка взвоет.

Дверь раскрылась и в комнату вошёл монах в серой робе и капюшоне, скрывающем лицо. Остановился перед столом и низко поклонился.

– Доброе утро, Пётр. – Сказал понтифик, отставив кубок. – Ты сегодня… рано. Неужели преодолел страх солнца?

– Дело безотлагательное. – Проскрипел Пётр Пустынник.

На мгновение под капюшоном мелькнул кончики клыков. Себастьян поёжился, в присутствии вампира вечно ощущает себя куском мяса на обеденном столе. Хоть отродье и верно церкви.

– Что ж, я слушаю.

– Бич Божий вернулся.

Папа Римский поперхнулся, глаза полезли из орбит, а на лбу выступила испарина. Слуга вопросительно коснулся плеча, но понтифик отмахнулся и указал на дверь. Глухонемой поклонился и торопливо удалился.

– Ты уверен?

– Да, один из моих птенцов его видел на подходе к Риму.

– Так почему не убил?!

– Ваше Святейшество, – с явной насмешкой сказал Пустынник, – в своём уме? Бич убивал гвозденосцев и напитанных кровью Бога лучших мечников. Что ему сможет сделать один слабый вампир? Птенец поступил разумно, и мы должны быть благодарны.

– Что предлагаешь делать? – Спросил Себастьян, прикусывая ноготь большого пальца.

– Выжидать. Бича не было почти двадцать лет и такое объявление… может быть простой случайностью.

– А вдруг он знает о Нём? Ведь не просто так явился!

Вампир издал звук похожий на смешок, но с присвистом.

– Так даже лучше или вы довольны действиями этого… мессии?

***

Рим встретил Орландо и Кармен стойким амбре вываренной мочи от квартала дубильщиков. Полуденное солнце, несмотря на холодный ветер, прогревает воздух и усиливает смрад. Девушка зажала носик двумя пальцами и зарылась в сено, зыркая из кучи на мечника.

Орландо поморщился, но не более. Потянул вожжи, направляя коня в сторону от запахов. Дома на окраине построены как попало, часто с перекосами. Улицы полны народу, спешащего и горластого. Телегу оббежала стайка чумазых ребятишек, скрылась за обгрызаным временем зданием общественной бани.

Уличный проповедник с безумным взглядом осенил Орландо святым знамением. Загорланил молитву, вскинул руки к небу и мелко затрясся. Парень проводил его взглядом, направил коня к широкому зданию, на крыше которого красуются вилы с насаженной копной сена. За низкой, скорее декоративной, оградой красуется статуя из грязного мрамора, выбеленная солнцем, как кость в пустыне.

У подножия стоят банки с цветастой краской. Тощий мужчина старательно красит кистью «юбку из ремней» статуи. Орландо остановил коня и крикнул художнику:

– Эй, ты чего это делаешь?

– А что, не видно? – Огрызнулся мужчина, нанося очередной слой краски. – Крашу.

– Но… зачем?

Художник тяжело вздохнул, повернулся, закатывая глаза и всплеснул рукой с кистью. Капли краски полетели во все стороны, попали на кого-то из прохожих. Тот забурчал, но торопясь скрылся в людском потоке.

– Что значит, зачем?! Я реставрирую! Возвращаю исконный вид!

– Но… разве она не была такой изначально?

– Нет! Скульпторы Рима делали их из расчёта на покраску!

– Но… разве она вот так… не красивее? – Пробормотал Орландо, разглядывая точёный мраморный профиль неизвестного воителя.

Художник открыл рот для возмущённого выдоха, поперхнулся и оглянулся на статую. Хмыкнул, отошёл на пару шагов, и замер, поочерёдно склоняя голову к плечам.

– Хм… а ведь действительно… в чистом мраморе есть нечто благородное. Но я всё равно её покрашу.

– Почему? Она ведь станет в разы хуже! – Воскликнул Орландо.

– Мне заплатили за это, а красота, увы, проигрывает пустому брюху. – Вздохнул художник, не отрывая взгляда от статуи, прицокнул языком и повернулся к парню, хмыкнул. – Молодой человек, а у вас хорошее лицо.

– Эм… спасибо, наверное.

– Хотите заработать пару монет, просто постояв в одной позе?

– Не очень.

– Я хочу сделать статую Алариха! – С апломбом заявил художник, будто не слыша отказа. – А ваши черты так похожи на его описание! Я вам заплачу две серебряные монеты!

Орландо покачал головой и тронул поводья. Конь послушно тронулся с места, заводя телегу во двор постоялого двора.

Глава 33

Постоялый двор пахнет кашей и кислым пивом. В центре помещения на полу вылизывается пёстрая кошка с ободранным ухом, а из-под стола на неё косится собака. Хозяин, тощий мужичок с тонкими плечами и одним глазом, подметает дальнюю сторону. Завидев посетителей тяжело вздохнул и поплёлся за стойку. На половине пути махнул рукой и прогнусавил:

– Чего вам? Комнату на час, вина?

– Комнату на две недели, самую чистую. – Ответил Орландо, щелчком бросая на стойку золотую монету.

Хозяин выпучил глаза на жёлтый кругляш, ударившийся о доски, сглотнул и хлопнул по нему ладонью. Лицо растянулось в широченной улыбке.

– Эт да… эт мы сейчас!

Прижимая монету к солнечному сплетению, забежал на кухню. Орландо и Кармен опустились за столик в вычищенном углу, слушая, как хозяин на кого-то кричит. Вскоре из кухни выметнуло троих работников с полными вёдрами. Косясь на посетителей, взметнулись по лестнице, на втором этаже загремело. Кто-то заругался.

Вскоре к столику подсеменил хозяин с подносом, поставил перед гостями глубокие тарелки с тушеными бобами и мясом. Орландо потянул носом горячий пар и довольно цокнул языком. Потянулся за деревянной ложкой.

Кармен взглянула на прибор с недоумением, как рыцарь на глиняный меч. Перевела взгляд на спутника, что черпает ложкой и швыряет в рот странную еду, при этом щурясь, как кот на мартовском солнце.

– Что такое? – С набитым ртом спросил Орландо.

Лицо парня раскраснелось, а на лбу выступили бисеринки пота. Хозяин не скупился на специи. Девушка подняла ложку двумя пальцами на уровень глаз и осторожно коснулась ногтем.

– Она… деревянная!

– Ну да, из глины как-то сложно делать ложки. Хотя я пользовался такой… из запечённой, но она быстро сломалась.

– Она не серебряная, а деревянная. – Повторила Кармен, широко распахнув глаза и будто не слыша Орландо. – Деревянная…

– Ты есть будешь?

– Я не голодна.

– Отлично!

Орландо торопливо подвинул тарелку и перевалил содержимое. А когда закончил, осоловело откинулся на спинку стула, сцепив ладони на заметно вздувшемся животе. Ухнул и пробормотал, глядя в потолок:

– Ух… давненько я такого не ел! Будто целую вечность! Настоящая, мужская еда!

– Я думаю, – заметила Кармен, морща носок и косясь на деревянные ложки, – в замке готовили лучше.

– Ага, – ответил Орландо, – слаще, изысканней, но это… О! Это настоящая мужская еда, ни одна женщина или напыщенный поварёнок такого не сделает.

– Да чем она лучше то?!

– Плотная, нажористая и простая! Лучше ничего нет! Это как кусок мяса зажарить над углями и посыпать золой!

Глаза Орландо мечтательно закатились, будто заглядывая в далёкие детские воспоминания. Кармен вздохнула, мужчин не понять. Если они действительно созданы по образу и подобию Бога… то страшно подумать, каков Господь на самом деле!

***

Комнату отдраили до блеска, да так тщательно, что даже потолок промок. В углу поставили курильницу с благовониями, чтобы ветер от квартала кожевников не омрачал отдых. Кровать, кажется, поставили новую. Бельё уж точно. Кармен придирчиво потрогала простынь, грубовата, но пристойна и чистая. Без вшей или клопов.

Орландо повалился на кровать, не снимая одежды, закрыл глаза и отвернулся к стенке.

– Ты чего?! – Выдохнула Кармен.

– Подремать хочу, после сытного обеда всегда в сон тянет.

– Ты же должен искать способ, освободить герцога!

– Я его уставший буду вытаскивать? Ложись и спи.

Девушка вздохнула, легла и в отместку просунула руки под куртку. Орландо вздрогнул, медленно повернулся к ней, заглядывая в глаза.

***

Кармен уснула на смятых простынях, как невинное дитя, свернувшись калачиком. Орландо умылся из бочки в углу, смочил волосы и тяжело дыша обернулся на благородную. Кто бы мог подумать, что она так вымотает… Не каждая тренировка до такого доводила!

Одевшись, прицепил скьявону на пояс и на цыпочках вышел из комнаты. Внизу прибавилось народа, в основном мелкие торгаши и ремесленники низкого пошиба, не заслужившие вступления в гильдии. Хозяин, едва не визжа от радости, поймал вторую золотую монету.

– Девушку не беспокоить, приготовь мне утром ещё того, а ей… не знаю, чего-то женского.

– Будет сделано, господин! Ещё чего надо?

– Ага, подскажи, где хороший оружейник поблизости?

– Хм… Себастьян разве что, говорят, он в миланских оружейных работал. Он живёт через три квартала у реки, там сразу увидите, у него лавка приметная.

***

Закат затемняет лицо статуи, блестящей от свежей краски. Орландо скривился, проходя мимо. Пусть древний воитель и стал похож на живого человека, но растерял в величии. Взгляд скользнул по истёршейся табличке из потемневшей бронзы.

– Луций Корнелий Сулла. – Прочитал Орландо.

Остановился, оглядывая мощный волевой подбородок с мужественной ямочкой и высокий лоб. Черты лица римлянина суровы, даже грубы, волосы растрёпаны. Голову венчает лавровый венок, покрашенный под золото. Косые лучи затемняют лицо, пряча глаза в густой тени.

– Должно быть, ты свершил нечто великое, раз памятник поставили. – Пробормотал Орландо отходя.

Вечерний Рим бурлит, вспенивается, как перебродившее пиво. Люди снуют подобно муравьям, а на перекрёстках надрываются проповедники. Угрюмые рабочие зажигают уличные фонари, а из подворотен на прохожих жадно посматривают бандиты. Орландо прошёл мимо шулеров напёрсточников. Один ухватил за рукав, потянул и со смехом потянул к столику.

– Сыграй парень! Вдруг сегодня Бог на твоей стороне!

Улыбка шулера скисла, стоило Орландо опустить на него взгляд. Фыркнув, мечник пошёл дальше, чувствуя на спине недобрый взгляд. Затесавшись в толпе, приблизился карманник, наигранно запнулся и налетел на Орландо. Сразу отпрянул, рассыпаясь в извинениях и поспешил прочь.

Парень вздохнул и взвесил на ладони трофейный кошель. Внутри тяжело звякнула медь и горсть серебра. Явно больше, чем в его фальшивом кошеле.

Через квартал заметил идущих следом бугаёв с короткими дубинками на поясах, рядом с длинными кинжалами. У одного спада в потёртых ножнах. Орландо закатил глаза и шагнул в тёмный переулок. Бугаи метнулись за ним, рассудив, что добыча убегает.

Последнее, что они увидели, красный отблеск заката, на лезвии скьявоны.

– Мне этот город всё больше и больше не нравится. – Пробормотал Орландо, оттаскивая трупы за кучи мусора. Обтёр клинок об куртку мертвеца и добавил горестно. – Люди тут злые.