Текст книги "Танковые войны XX века"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц)

Вдобавок союзные командиры нашли самый подходящий момент, чтобы переругаться между собой. Для начала сцепились генерал Айронсайд, начальник Имперского Генерального штаба, прибывший во Францию, чтобы немножко порулить, и лорд Горт, командир Британского экспедиционного корпуса, которому за этот рулеж предстояло отвечать. А отвечать не хотелось. Айронсайд желал, чтобы английский корпус нанес удар на юг, в направлении Амьена, Горт отбивался, утверждая, что все его дивизии и так уже ведут бой, а свободных резервов у него нет. Встреча с командующим французской Группой армий «Север» Билло и командующим 1-й армией Бланшаром произвела на англичан удручающее впечатление. Французские генералы были буквально разбиты параличом и были не способны ни к каким осмысленным действиям.

Однако совершенно неожиданно сомнения англичан разрешил Роммель, дивизия которого буквально налетела на английские войска. Но уже одно только соотношение сил в этом бою ясно показывает, что союзники уже не могли решительно ничего. В контрударе приняли участие британские 5-я и 50-я пехотные дивизии, 1-я армейская танковая бригада (74 танка) и ошметки корпуса генерала Приу (еще около 60 танков). И вот все это натолкнулось на безмятежно движущийся вперед 7-й стрелковый полк дивизии Роммеля. Немцы к этому времени окончательно обнаглели и не пытались соблюдать даже видимость порядка. У того же Роммеля дивизия наступала чуть ли не побатальонно.

Генерал-майор Франклин, командовавший сводным отрядом, разработал излишне сложный план, решив наступать тремя колоннами, которые в результате просто перемешались между собой. Пехота вообще отстала от танков и в бою не участвовала, французы предусмотрительно сохраняли нейтралитет, помня о жестокой трепке, которую им задали немцы совсем недавно. В результате грозное контрнаступление выродилось в неловкий тычок 2 танковых и 2 пехотных батальонов, которые вдобавок не сумели согласовать свои действия. Правда, английским танкам даже удалось смять походную колонну полка «Тотенкопф», но когда они натолкнулись на колонну опытных солдат Роммеля, то быстро об этом пожалели. Английские историки гордо пишут о том, что «Роммель в отчаянии приказал дивизионной артиллерии образовать последнюю линию обороны». Немцы же утверждают, что 78-й артиллерийский полк и оказавшаяся тут же батарея 88-мм зениток спокойно развернули свои орудия и отразили вялую атаку англичан, уничтожив большое число танков. А Роммель, находившийся далеко впереди вместе с 25-м танковым полком, узнал обо всем этом, лишь когда атака уже была отбита. Кому поверим?

Впрочем, это лирика. А теперь сухие факты. Роммель узнал об английской атаке только в 16.00 и сразу приказал 25-му танковому полку поворачивать назад, хотя танки явно не успевали к району боя. Точно так же мифической оказалась и атака грозных пикировщиков. Они действительно прибыли по вызову пехоты около 18.00 и нанесли удар по отходящим английским танкам. Примерно в 19.00 примчались немецкие танки и атаковали французов, державшихся сзади. Как видим, не всегда осторожность избавляет от неприятностей. А когда подошла чуть отставшая 5-я танковая дивизия, союзникам стало по-настоящему плохо.

Правда, англичане утверждают, что одних пленных взяли более 400 человек, тогда как немцы признают потерю 378 человек в общей сложности. Немцы потеряли около 49 танков. Они претендовали на уничтожение 43 английских танков, но вот сами англичане признают, что из боя вышло всего 28 машин. Желающие могут поупражняться в арифметическом действии «вычитание». И после того риторический вопрос: могло ли это ничтожное столкновение «нагнать панический страх на германское командование», как утверждает Лиддел-Гарт?

После этого союзники уже не пытались предпринимать каких-либо активных действий и только отступали. Зато воодушевленный успехами своих подчиненных Гот нанес новый удар и организовал французам первый настоящий котел за время кампании. Напомню, что ранее французская 9-я армия просто развалилась и сдалась, ее никто специально не окружал. Зато когда корпус Гота 28 мая нанес удар от Арраса на Лилль, ему удалось отсечь два корпуса французской 1-й армии, которые через пару дней сдались. Одновременно немецкая пехота 6-й армии нанесла удар на стыке между британским корпусом и бельгийской армией, и северная группировка союзников развалилась на части. Дальше были капитуляции, Дюнкерк, эвакуация. Но все это уже не относится к теме танковой войны.

Какие же выводы можно сделать из первой скоротечной кампании во Франции? Судя по всему, немецкое командование тщательно проанализировало уроки боев в Польше, когда, имея подавляющее превосходство в количестве танков, оно его не сумело использовать. К весеннему наступлению во Франции танковые дивизии были объединены в корпуса. Более того, был сделан еще один шаг вперед, когда два таких корпуса были объединены в составе танковой группы – аналога танковой армии. Правда, есть нюанс – именно аналог. Танковые группы подчинены соответствующей армии, а не группе армий. Из разрозненных танковых полков и дивизий вместе с частями усиления и обеспечения рождались танковые войска, главная ударная сила сухопутных войск Германии. Именно поэтому не имело никакого значения, объединят французы свои танки в дивизии или нет. Мы видели, с какой легкостью сбалансированное соединение всех родов войск, построенное на основе танковых полков, сметало в сторону чисто танковые подразделения союзников. Именно для того, чтобы показать разницу в теории и практике использования танков, мы совершенно сознательно рассмотрели все три случая танковых боев весны 1940 года, хотя стычка под Аррасом не выходит за рамки «боев местного значения».

Отметим, что в период боев во Франции сначала явочным порядком, а потом и официально немецкие танковые дивизии начали переходить на бригадную структуру, формируя гибкие боевые группы, способные решать самые различные задачи. Именно это позволило немцам компенсировать и количественное, и качественное отставание от союзников. В ходе боев были продемонстрированы практически все возможности современных танковых войск. Они прорывали статичную оборону, построенную на принципах прошлой войны. Во встречном маневренном бою опрокидывали практически любого противника. Наносили глубокие рассекающие удары, парализуя тыловые структуры союзников. Ну и, разумеется, блицкриг – стремительная операция на окружение и уничтожение группировки противника.

Еще до завершения боев под Дюнкерком немцы начали готовиться к наступлению на юг Франции, чтобы окончательно разгромить французов. Вполне логичным шагом стало формирование второй танковой группы под командованием Гудериана. Теперь уже не было необходимости отвлекать танковые корпуса на решение вспомогательных задач, им предстояло решить судьбу новой молниеносной кампании. Танковая группа «Клейст» теперь состояла из XVI и XIV корпусов. XIX корпус Гудериана был преобразован в Танковую группу «Гудериан». Наиболее отличившиеся дивизии его корпуса (1-я и 2-я танковые) были переданы новому XXXIX корпусу, плюс Гудериан получил XLI корпус. Все было готово к последнему акту трагедии. Проявлю капельку занудства и напомню, что термин «танковый корпус» пока еще не существовал, да и моторизованный немцы обозначали скромненько, в скобочках (mot), что довольно часто приводит к изрядной путанице.

Новое немецкое наступление началось 5 июня. На прибрежном участке фронта в районе Абвиля удар нанес корпус генерала Гота. Он глубоко вклинился в оборону французской 10-й армии, но французам на какое-то время удалось остановить вражеские танки. Командир батальона капитан Юнгенфельд, который потерял 9 танков за 10 минут, писал:

«Перед нами каждая деревня и роща, даже, можно сказать, каждая кучка деревьев буквально нашпигованы укреплениями и оружием. Даже мелкокалиберная артиллерия ведет по нам огонь прямо наводкой. Позади нас полыхает жестокая битва, где бой идет не только за каждую деревню, но даже за каждый дом. Поэтому мы не удивились, когда обнаружили, что по нам ведут огонь со всех сторон. Можно было сказать, что никто не представляет, где здесь фронт, а где тыл».

Однако поводов для особого пессимизма у немцев не было. Уже 6 июня танки Гота прорвали оборону французов под Хангестом. Еще два дня боев – и французские войска покатились назад. Операция снова перешла в стадию преследования.

Мелкая, но трагичная деталь. Во время эвакуации британских войск из Сен-Назера 17 июня немецкие пикировщики Ju-88 потопили транспорт «Ланкастрия». Корабль, переполненный солдатами и беженцами, получил 3 попадания бомбами, перевернулся и затонул в течение 20 минут, погибло примерно 5800 человек. Это была одна из крупнейших катастроф на море.

На востоке Группа армий «А» начала наступление 9 июня. 12-я армия после упорных боев форсировала Сомму, и на образовавшийся плацдарм в районе Ретеля начали переправляться танки Гудериана. Свежеиспеченный командир группы получил нагоняй от командующего армией генерал-оберста Листа за ненадлежащую форму одежды танкистов и, вероятно, чтобы избавиться от опеки начальства, 10 июня ринулся вперед.

«Наступающие войска быстрым темпом прошли через Авансон и Таньон и двинулись к Нефлизу на р. Ретурн. На открытой местности танки почти не встречали сопротивления, так как новая французская тактика основное значение придавала обороне населенных пунктов и лесных массивов, отказываясь от обороны открытой местности. В деревнях наша пехота, встречая упорное сопротивление противника, должна была вести бои за отдельные дома и брать баррикады. В то же время танки, которых беспокоил лишь малоэффективный огонь французской тяжелой артиллерии, расположенной в тылу, за продолжавшим еще держаться фронтом у Ретеля, прорвались к р. Ретурн и форсировали эту заболоченную реку у Нефлиза. 1 – я танковая дивизия продолжала наступление по обоим берегам р. Ретурн. Южнее реки наступала 1 – я танковая бригада, севернее действовала пехота Балка. Примерно в середине дня, когда мы подошли к Жюнивилю, крупные танковые силы противника начали контратаку. Южнее Жюнивиля завязался танковый бой, закончившийся примерно через два часа нашей победой. Во второй половине дня мы овладели Жюнивилем. Во время боя Балк лично захватил французское полковое знамя. Противник отошел на Ла-Невиль. Во время танкового боя я тщетно пытался подбить огнем французской трофейной 47-мм противотанковой пушки французский танк «Б»; все снаряды отскакивали от толстых броневых стенок, не причиняя танку никакого вреда. Наши 37– и 20-мм пушки также не были эффективными против этой машины. Поэтому мы вынуждены были нести потери».

Тем не менее темп наступления немцев не замедлился. В этот момент в очередной раз танковые войска продемонстрировали свою исключительную мобильность. В район прорыва была переброшена Танковая группа «Клейст», которая начала наступать прямо на юг. Танки Гудериана начали постепенно склоняться на восток, выходя в тыл французским армиям на линии Мажино. 17 июня войска Гудериана вышли к Понтарлье на швейцарской границе. В новом гигантском котле оказалась вся французская 2-я Группа армий генерала Претела. Но это уже не имело особого значения. Ведь еще 14 июня немецкие войска вошли в Париж. В ночь с 16 на 17 июня французы запросили перемирия, и 22 июня оно было подписано. Интересное совпадение, правда?

Глава 5. ХОЛОДНОЕ ЛЕТО 41-го ГОДА

После разгрома Франции немцы оказались на распутье. Позор Версаля был стерт новым договором с остатками Французской республики, подписанным в том же самом Компьене в том же самом вагоне, и теперь следовало решать, что же делать дальше. С одной стороны, все желания исполнились, однако упрямая Англия и исчадье рода человеческого Уинстон Черчилль совсем не собирались подписывать мирный договор. С другой стороны, немецкие генералы впервые получили волшебное мегаоружие под названием Панцерваффе, и, как это обычно бывает, у генералов просто зудели руки этим оружием помахать. Если мы бегло просмотрим записи в дневниках командующих корпусами и армиями, сделанные во время Французской кампании, то сразу бросятся в глаза откровенные сомнения в своих силах и в исходе начавшихся боев. Зато теперь они преисполнились чрезвычайной уверенности и даже самоуверенности. Однако с возможностью опробовать только что созданные Панцерваффе было не очень хорошо. Переправить их через Ла-Манш не имелось никакой возможности. Все разработки плана «Морской лев» не стоили и расходованной на это бумаги. Адмирал Редер, когда его спросили о возможности вторжения в Англию, с солдатской прямотой рубанул: «Я хочу высадить армию на берег Англии, а не на морское дно».

Здесь следует сделать одно небольшое отступление. Суворов-Резун, расписывая коварные планы кровожадного Сталина по нападению на беззащитную Германию, пишет, что ни одно государство не в состоянии содержать отмобилизованную многомиллионную армию. Совершенно справедливое замечание. Лично мне непонятно, почему все это относится только к Советскому Союзу, ведь о Германии можно сказать то же самое с одной небольшой поправкой: она свою армию отмобилизовала гораздо раньше и сокращать отнюдь не собиралась. А ведь возможность для этого имелась. Если бы Гитлер рассматривал возможность войны против одной только Англии, он совершенно безболезненно мог демобилизовать половину своих дивизий. Оставшихся за глаза хватило бы для войны против англичан на всех мыслимых и немыслимых театрах. Однако этого не происходит. Наоборот, начинается формирование следующих 10 танковых дивизий. Желающие могут посмотреть на карту Европы в августе 1 940 года и прикинуть, для войны с кем они могли потребоваться. Наверное, для оккупации Андорры…

Так что давайте не будем заблуждаться. Если пресловутый «Untemehmen Barbarossa» был подписан только в декабре 1940 года, подготовка к нему началась гораздо раньше, практически сразу, как только окончились бои во Франции. И ссылка немцев на провал переговоров в ноябре 1940 года – не более чем пустая отговорка. Интересное временное совпадение: именно в ноябре 1940 года были созданы первые три номерные танковые группы. Во время боев во Франции танковые группы «Гудериан» и «Клейст» рассматривались как временные формирования, нечто вроде корпусных боевых групп. Теперь же соединения Панцерваффе были переведены в новый статус и встали наравне с полевыми армиями Вермахта.

Но тут еще очень некстати вмешался Бенито Муссолини. Он втравил Италию в войну, которая не была нужна совершенно никому, и меньше всего она нужна была самой Италии. Очень быстро Гитлер убедился, что, когда имеются такие союзники, уже никакие враги не нужны. Ему пришлось спасать незадачливого вояку, причем сразу на всех фронтах, которые Муссолини открыл. Сначала в феврале 1940 года пришлось начать отправку немецких войск в Африку, причем практически сразу незначительный «заградительный отряд» пришлось увеличить до целого корпуса. Об увлекательной игре в пятнашки между Роммелем и английскими генералами мы подробно писали в предыдущей книге, а о том, что происходило под Эль-Аламейном и далее, мы еще поговорим. Но в любом случае в Африку была отправлена всего пара дивизий, так что это не особенно сказалось на подготовке «Барбароссы».

Немного позднее резко осложнилась обстановка на Балканах, где перед итальянцами тоже замаячил призрак полной катастрофы. В результате весной 1941 года Гитлер против своей воли был вынужден затеять маленькую войну на Балканах. И здесь германское командование приняло решение, смысл которого остается довольно загадочным. Если усиление танковыми корпусами 12-й армии, наступавшей на Грецию, и 2-й армии, находившейся на северной границе Югославии, вполне естественно, то сосредоточение всей 1-й Танковой группы генерала Клейста для удара на Белград с юга выглядит загадочным. Балканский театр далеко не самый подходящий для танков. Многочисленные горные хребты, узкие и плохие дороги, временами превращающиеся в козьи тропы, стремительные горные реки – все это напрочь лишало танковые соединения их главного козыря – мобильности. Ни о каких обходах и ударах с тыла нельзя было даже мечтать. Так, может, немецким генералам просто очень хотелось похвастать новой игрушкой? Но за удовольствие надо платить. И дело даже не в том, что в ходе операции «Марита» было потеряно около 60 танков, это совсем немного. Гораздо более серьезное значение имела усталость личного состава и износ техники. Например, командир 9-й танковой дивизии докладывал, что после переходов по горным кручам всем танкам его дивизии требуется замена изношенных тормозов.

Но так или иначе, к лету 1941 года германская армия изготовилась к нападению на Советский Союз. Опять же, политическая подоплека этого события нас не касается. Мы имеем в сухом остатке пару фактов. Кто бы что бы ни думал и не собирался делать, но напала именно Германия. И пусть даже посол Шуленбург и министр иностранных дел Риббентроп вручили соответствующие ноты, но военные действия начались еще до этого. А все остальное – от лукавого.

К участию в операции «Барбаросса» немцы привлекли 17 танковых дивизий, разделенных между 4 танковыми группами. Качественный состав Панцерваффе изменялся, но все-таки слишком медленно, немцы до сих пор имели около 40 процентов ни на что не годных Т-I и T-II довольно сомнительной боевой ценности.

Так что, если рассматривать влияние характеристик немецких танков на их тактику, мы обнаружим, что немецкие командиры прилагали самые серьезные усилия к тому, чтобы уклониться от боя с новыми русскими танками. Т– 34 был защищен не хуже, чем французские танки, уже доставившие массу неприятностей Гудериану и Готу, а КВ так и заметно лучше. Но при этом их 76-мм пушки, несмотря на все недостатки, не оставляли немецким легким танкам никаких шансов на выживание.

Встреча с советскими танками оказалась неприятной неожиданностью для немцев, но не для тех немцев, которые об этом писали. Ведь мы знакомы с ужасным впечатлением, которое произвели Т-34 и КВ на Вермахт, в основном по генеральским мемуарам. А стоит ли им верить так безоговорочно? В конце концов, еще Декарт превратил в четкую формулу высказывания древнегреческой школы скептиков: «De omnibus dubitandum». («Все подвергай сомнению»). Давайте и мы кое в чем позволим себе усомниться.

Прежде всего мы имеем дело не с оригиналами немецких мемуаров, а с русскими переводами, причем с переводами, сделанными приснопамятным «Воениздатом». Относительно недавно мне привелось готовить к переизданию пару книг, выпускавшимся некогда этой конторой, и выяснилось, что проще сделать новый перевод, чем отредактировать старый. То, что они потеряли в объеме около 30 процентов, это еще далеко не самое страшное. Как мне показалось, все эти издания рассматривались под совершенно определенным углом зрения: из предположения о неизбежности Третьей мировой войны и сражений с бывшими противниками. Поэтому мемуары германских генералов рассматривались как учебники стратегии и тактики, руководство по особенностям структуры и действий потенциального противника. А все, что не укладывалось в заданные рамки, безжалостно вырезалось за полной бесполезностью. Так пропадали целые главы и разделы, но не нужно видеть здесь злой умысел. Далее в дело вступали редакторские ножницы, подгонявшие книгу под заданный объем и выстригавшие абзацы, предложения, строки. Между прочим, выстригавшие совершенно бессистемно и необъяснимо.

Однако имеются и более серьезные опасения. Иногда мне начинает казаться, что перевод выполнялся, как это сейчас говорится, «политически обоснованно». Может, в выходных данных этих мемуаров нужно ставить пометку «Издание исправленное и дополненное»?

Самым хорошим примером является книга Меллентина «Танковые сражения 1939–1945 гг.», которую смоленский «Русич» за что-то переименовал в «Бронированный кулак вермахта», хотя воениздатовское название полностью соответствует оригиналу. Интересный нюанс: почему Меллентин (или не Меллентин?) все свои дифирамбы в адрес Т-34 поет с чужого голоса? Я не утверждаю категорически, что это вставленные цитаты, потому что не видел ни немецкого оригинала, ни хотя бы английского перевода. Я просто сомневаюсь. Русский перевод немецкой книги с английскими вставками вызывает определенные сомнения. Самое интересное, что при этом Меллентин (ли?) ссылается на книгу Лиддел Гарта «На другой стороне холма», которая является сборником опросов пленных немецких генералов. Еще один шаг вглубь?.. Но ведь Меллентин сам видел Т-34 под Сталинградом и Курском, зачем ему столь глубокие библиографические изыскания?

Или возьмем так называемые воспоминания генерала Рейнхардта, который в 1941 году командовал XLI корпусом. Дело в том, что на самом деле имеется книга «Die Wende vor Moskau. Das Scheitern der Strategic Hitlers im Winter 1941 /42», изданная в Штутгарте в 1972 году. Автором ее тоже является генерал Рейнхардт, но совершенно иной – генерал-майор бундесвера доктор Клаус Рейнхардт. Может, он и сын генерал-оберста Ханса-Георга Рейнхардта, но явно воспоминаний о битве под Москвой не писал, потому что родился в том самом 1941 году.

Однако даже если воспоминания написаны действительными участниками событий, все равно они вызывают сомнения. Начнем со страшного изумления, якобы охватившего немецких генералов при встрече с новыми русскими танками. Но если мы откроем мемуары генерала Рауса, то увидим упоминание о приказе командира 6-й танковой дивизии генерала Ландграфа, отданном еще в начале июня 1941 года. В этом приказе содержался прямой запрет вступать в бой с русскими танками. Дело в том, что 6-я дивизия имела на вооружении пресловутые «35-тонные» танки, для которых встреча с Т-34 была очень болезненным способом самоубийства. Так это что, на одного Ландграфа озарение снизошло или остальные панцер-генералы тоже кое о чем догадывались?

Далее, посмотрим повнимательнее дневниковые записи генерала Гальдера. В них тоже не раз упоминаются новые русские танки, но… только 50-тонные. Знаменитую «тридцатьчетверку» Гальдер в упор не замечает. Он высказывает сомнение: а может ли танк быть вооружен 150-мм орудием? Подразумевается, конечно, танк КВ-2. Что же это такое, начальник германского Генштаба не в курсе, чем вооружена его собственная армия? Дело в том, что уже во время боев во Франции Вермахт использовал самоходки «15 cm sIG 33 auf Pz.Kpfw. I Ausf. В». Это не я, это немцы их так длинно назвали. Не ахти машина получилась, но тем не менее это была 150-мм гаубица на шасси танка Т-I общим весом около 8,5 тонны. В производстве и разработке находились Sturmpanzer II и самоходка «Бизон», вооруженные все той же гаубицей. И они почему-то у Гальдера никакого удивления не вызывают.

Вообще, некоторые историки подметили любопытную особенность. Во всех бедах немецких генералов виноваты: погода (мороз или жара, дождь или снег, подставить по желанию), глупый Гитлер и танк Т-34. Эти факторы оправдывают любые провалы и неудачи, но проявляются они отнюдь не каждый день. Самым наглядным примером является расхожая цитата из воспоминаний Гудериана:

«11 октября русские войска предприняли попытку вырваться из «трубчевского котла», наступая вдоль обоих берегов р. Навля. Противник устремился в брешь, образовавшуюся между 29-й и 25-й мотодивизиями и занимаемую лишь 5-м пулеметным батальоном. Одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска северо-восточнее Орла развернулись ожесточенные бои местного значения, в которые втянулась 4-я танковая дивизия, однако из-за распутицы она не могла получить достаточной поддержки. В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех. Об этой новой для нас обстановке я написал в своем докладе командованию группы армий, в котором я подробно обрисовал преимущество танка Т-34 по сравнению с нашим танком T-IV, указав на необходимость изменения конструкции наших танков в будущем».

Только давайте мы ему не поверим. Обратите внимание на дату – 11 октября. Это ожесточенные бои под Мценском, которые завершились не слишком удачно для «Стремительного Гейнца». Он дошел чуть ли не до самой Москвы, не замечая Т-34, и вдруг скоропостижно прозрел. А может, просто до сих пор ему не требовались оправдания своих неудач, так как не было самих неудач? Но начались провалы, и объяснения очень кстати подвернулись.

Ну да ладно, хватит об этом. Летняя кампания 1941 года имеет одну важную особенность, на которую почему-то не указывает ни один из историков, хотя она прямо-таки бросается в глаза. Мы уже писали, что во время Польской и Французской кампаний танки сыграли определенную роль, а во втором случае она даже была решающей, но все равно использование танковых групп было сиюминутной импровизацией. Как мы уже отмечали, Французскую кампанию, судя по всему, Вермахт мог выиграть даже без использования танков, но в Советском Союзе все было иначе. План «Барбаросса» с самого начала делал основной упор на действия танковых групп, без них он был просто нереален. Группы «Клейст» и «Гудериан» по немецкой терминологии относились к армейским боевым группам, которые возникают по мере надобности и исчезают без следа, зато теперь создаются штатные структуры, просуществовавшие до самого конца войны. Одновременно постоянной практикой становится нештатная структура – полковая боевая группа. Во время Французской кампании такие группы возникали спонтанно, под давлением обстоятельств, зато теперь они создаются в рамках каждой дивизии заранее. Все эти детали приводят нас к выводу, что 16 ноября 1940 года можно считать официальным днем рождения танковых войск, а июнь 1941 года – первым в истории примером танковой войны.

Почему немцы одерживали столь легкие и быстрые победы? Причин тому много, имя им легион. Но хочется отметить кое-какие моменты, на которые наши историки даже самой последней формации не обращают внимание.

Возьмем, например, усиленно муссируемый вопрос об укреплениях на линии Сталина. Сколько копий сломано вокруг этих дотов и дзотов! Ах, старую линию разоружили, а новую так и не начали строить! Ах, старую линию гарнизонами не укомплектовали! Ах, ах, ах и ах… Почему же никто не задает самый простой вопрос: а нужна была вообще эта линия Сталина? Можно исписать пуды бумаги, проповедуя идеи танковой войны и глубокой операции, но на деле пытаться построить советскую линию Мажино. И что получится в результате? К какой войне готовилась Красная Армия? К современной мобильной или к устаревшей позиционной пехотной? Разумеется, тут же будет вытащено на свет оправдание в виде боев на линии Маннергейма. Но мы еще не раз столкнемся с подобным примером, когда опыт военных действий на отдельном очень специфическом театре механически и бездумно распространяется на все остальные. Надолго ли задержали немцев укрепления той же линии Мажино? Ведь им понадобились всего сутки, чтобы прорвать французскую оборону под Седаном, форсировав вдобавок широкую реку. А во время операции «Рот» они взломали и саму линию Мажино, потратив на это ничуть не больше времени.

Спора нет, в Первую мировую войну такой оборонительной линии цены бы не было. Она наверняка остановила бы германскую армию, но вот беда, на дворе стоял 1941 год, а не 1914-й! Статичная позиционная оборона к этому времени уже практически полностью потеряла свое значение. Поэтому мое личное мнение, которое я никому не навязываю: ликвидация линии Сталина была прогрессивной мерой, шагом в совершенно правильном направлении, первым этапом по превращению Красной Армии в новую, современную и мобильную армию.

Другим примером полного непонимания не только историками, но и советскими генералами образца 1941 года характера современной войны является рытье многих тысяч километров противотанковых рвов и эскарпов, которые к этому времени уже совершенно потеряли всякую ценность. Вспомните, а под Курском пытались наши войска заниматься этой ерундой?! Или там оборона строилась уже на совершенно иных принципах?

Да, разумеется, Брестская крепость сопротивлялась еще достаточно долго, и гарнизон стоял до последнего. Но это задержало хоть на пять минут наступление танковой группы Гудериана, в полосе которой находилась крепость? Нет! Вот это и есть самое страшное: за глупость и упрямство генералов своими жизнями расплачиваются тысячи рядовых солдат. Конечно, некоторые доты на линии Сталина держались еще чуть ли не месяц, и как это повлияло на действия Вермахта? Никак! Оставлять эти занозы у себя в спине немцы не могли, но поручили их ликвидацию тыловым и вспомогательным частям, в то время как танковые группы стремительно мчались вперед.

История кампании 1941 года – это описание отчаянных попыток немцев с помощью тактики блицкрига добиться конечной победы. Попытки эти были изначально обречены на провал, как мы писали в книге «Молниеносная война», хотя бы просто по причине элементарной нехватки сил. На центральном участке фронта, где взаимодействовали 2-я и 3-я танковые группы, немцам удался ряд операций на окружение крупных группировок советских войск, зато на севере, где 4-я группа Геппнера действовала в одиночку, успехи были заметно скромнее. На юге 1-я Танковая группа Клейста вообще ничего серьезного не добилась, и немцам пришлось поворачивать туда группу Гудериана. Лишь после этого им удалось сломить сопротивление советских армий на южном участке фронта.

Разумеется, мы не сможем полностью умолчать о всех блицоперациях Панцерваффе, так как в этом случае рассказ получится совершенно неполным, но ограничимся лишь кратким их упоминанием.

Начнем мы с Группы армий «Север» фельдмаршала фон Лееба, которая была самой слабой из всех. В нее входили две армии и одна танковая группа. Действия фон Лееба интересны тем, что он практически не взаимодействовал с соседней Группой армий «Центр», а 4-я Танковая группа Геппнера вообще оказалась некоей «вещью в себе». Фон Лееб позднее честно признался, что он практически ничего не понимал в действиях крупных танковых соединений, что выразилось в более чем странных приказах. Он постоянно одергивал Геппнера, не понимая, что блицкриг неизбежно связан с долей риска. В результате этого XLI корпус Рейнхардта и LVI корпус Манштейна действовали каждый сам по себе. Результат был очевидным – Северо-Западный фронт избежал таких крупных катастроф, как Минский и Киевский котлы. Но легче от этого генералу Ф.И. Кузнецову не стало. Если фон Лееб действовал неудачно, то Кузнецов и сменивший его Ворошилов – вообще отвратительно.