Текст книги "Маркавецкий (СИ)"

Автор книги: Александр Gauzs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

24

Это было первое снежное Рождество в Индиане за 7 лет, но для Лори Такетт праздник был омрачён пребыванием в суровой обстановке женской тюрьмы Индианы. Появившись в суде три дня спустя, она сидела молча, размышляя и наблюдая, как Стив Генри давал показания о её аресте и сборе улик. Вносить вещественные улики, покзаывать слайды и фотографии, предоставлять полицейские отчёты и записи не было необходимости – всё это уже содержалось в протоколе, поскольку было представлено и засвидетельствовано во время слушания дела Мелинды Лавлесс.

Тони Лоуренс дала показания, описав все события с того момента, как она уехала из Мэдисона 10 января, до того момента, когда дала четыре отдельных признательных заявлений полиции. При перекрёстном допросе Уил Геринг пытался показать, что многие вещи, произошедшие в ночь преступления, были идеей Мелинды. Но сколько бы Геринг ни пытался переложить всю вину на Лавлесс, ответы Тони не отличались от её заявлений в полиции. По окончании вопросов адвоката, Такетт оказалась не менее виновной.

Затем, впервые за время судебного разбирательства, Мелинду Лавлесс вызвали в качестве свидетеля. Два дня ей задавали вопросы, два дня она пыталась максимально свалить вину на Ллори Такетт. По словам Мелинды, именно Лори заставила Шанду раздеться, положила Шанду в багажник и "успокоила" Шанду. Поскольку Лавлесс почти отрицала своё присутствие на месте преступления, адвокатам Такетт пришлось напомнить ей, сколько раз Мелинда могла предотвратить убийство.

В конце первого дня Геринг и О'Коннор обратились в суд с ходатайством, чтобы обвинение рассмотрело вопрос об отзыве признания вины Мелинды. Поскольку Лавлесс отрицала свою ответственность, они хотели, чтобы суд рассмотрел вопрос об установлении даты судебного разбирательства. По сути, Мелинда говорила, что участвовала в преступлении не добровольно, а по принуждению. О'Коннор подала ходатайство об отмене всех показаний Мелинды Лавлесс, но судья Тодд отказал.

На второй день слушаний дела Лори О'Коннор несколько часов допрашивала Мелинду. Адвокат зачитала соглашение Мелинды о признании вины и спросила, понимает ли она, что штат согласился снять все первоначальные обвинения. Адвокат напомнила ей, что она признаёт себя виновной в тяжком убийстве (убийство путем поджога) в обмен на отмену требований смертной казни.

– Ты утверждала вчера, если я правильно помню, когда рассказывала обо всех обстоятельствах, что не участвовала в них. Однако ты ничего не сделала, чтобы этому помешать. В этом суть твоего свидетельства? – спросила О'Коннор.

– Нет, я не утверждаю, что ни в чём не участвовала. То есть, я была там, и не мешала, – сказала ей Мелинда.

– И конкретно ты рассказала, что в самом конце событий, когда Шанда горела, когда ты подошла к ней ближе, она была уже мертва?

– Да.

– И ты бросила двухлитровую бутылку?

– Да.

– И ты утверждаешь, что не участвовала в поджоге?

– Нет, я этого не утверждаю.

– То есть, ты хочешь сказать, что признала себя виновной во всех этих преступлениях, чтобы избежать смертной казни?

– Нет.

О'Коннор спросила Мелинду об Аманде, о письме, которое она написала, в котором говорилось: “Я хочу Шанде смерти”, и о "плане Аманды". Изнурительный допрос длился три часа.

Мелинда утверждала, что она никогда не произносила слово "убить" в ночь преступления, никогда не говорила ехать к Шанде, что они "просто случайно" поехали туда, что Хоуп и Тони сами вызвались подойти к двери Шанды.

– Ты приставила нож к горлу Шанды? – спросила О'Коннор.

– Да.

– Ты потянула её за волосы?

– Да.

– Ты крепко держала?

– Нет.

– Ты держала нож у её горла?

– Да.

– Всю дорогу до "Ведьминого замка"?

– Да, но тупой стороной.

– Ты сказала, что не собираешься её трогать, а на самом деле ты хотела её избить?

– Я просто хотела напугать её.

– Вчера ты сказала, что хотела её избить.

– Хотела.

– И это не причинило бы ей вреда?

– Я думала, она даст сдачи. Этого я и хотела.

– Ты хотела драки?

– Да, просто хотела подраться, вот и всё.

– Ну, очевидно, она не смогла дать тебе сдачи, потому что ты убила её. Это правда?

– Я не убивала её.

– Ты признала себя виновной в тяжком убийстве?

– Да.

– Тогда ты несёшь ответственность за убийство Шанды Шарер, не так ли?

– Да. Я считаю себя виновной в её смерти. Да.

На протяжении допроса память Мелинды, казалось, ей отказывала; она помнила только то, что снимало с неё вину. Она утверждала, что это Лори задушила Шанду, что Лори заставила её заколоть Шанду.

– Она держала руку на ноже, – сказала Мелинда суду. – Она взяла мою руку и положила её поверх своей, держала мою руку и ударила Шанду, но я отдёрнула руку.

После десятиминутного перерыва О'Коннор представила фотографии ножевых ранений Шанды, попросив Мелинду взглянуть на них и определить, какие раны она нанесла. Мелинда дважды отказывалась смотреть на фотографии, но потом поняла, что придется подчиниться требованию адвоката. При просмотре Мелинда расплакалась.

Мелинда продолжала отрицать свою причастность к преступлению, настаивая на том, что никогда не видела, как Шанда получила удар шиномонтажным ключом, что она понятия не имеет о том, как Шанда получила рану в задний проход, что она не видела никаких травм, нанесенных Шанде после первоначального "избиения" (удушение и поножовщина), в котором помогала Лори во время эпизода на лесовозной дороге.

Когда адвокат защиты спросила Мелинду о том, что произошло на заправочной станции "Clark", Мелинда подтвердила, что Лори наполнила двухлитровую бутылку бензином и передала ей.

– Итак, разве вы вчетвером не обсуждали степень ранения Шанды в тот момент? – спросила О'Коннор.

– Нет.

– И ты сказала, что она была как маленькое животное, что она могла быть уже мёртвой, что вы могли бы с таким же успехом убить её, чтобы избавить от страданий?

– Нет.

– Ты этого не говорила?

– Я никогда такого не говорила.

Мелинда сказала суду, что делала всё, что говорила ей Лори, потому что боялась её. О'Коннор отметила, что если бы Мелинда была настолько напугана, то отказалась бы отправиться "на покатушки" с Лори наедине. Она не побоялась привезти Лори переночевать следующей ночью, когда полиция арестовала их в её доме.

О'Коннор расспросила Мелинду о событиях субботы, 11 января, когда она и Лори вернулись в Нью-Олбани и показали Кристал и Аманде багажник, рассказав им все ужасные подробности своего преступления.

– Ты рассказала обо всём Кристал позже, не так ли? – спросила О'Коннор.

– Я не рассказывала Кристал, это Лори рассказала.

– Кристал – одна из твоих лучших подруг, верно?

– Да.

– Она однажды сказала тебе, что если ты хочешь от кого-то избавиться, нужно сжечь тело?

– Кристал никогда мне такого не говорила.

В качестве улики использовали многостраничные отчёты о поведении Мелинды в тюрьме округа Кларк и в женской тюрьме штата Индиана, большинство из которых свидетельствовали о том, что Мелинда ожидала особого обращения, что она пыталась добиваться своего, забрасывая администрацию тюрьмы жалобами. В отчётах также указывалось, что она нарушала тюремные правила, приглашая в свою камеру других заключённых, и что её помещали в "изолятор" за угрозы другим заключенным.

Обвинение вызвало Кристал Уотен для дачи показаний, которая подтвердила суду, что никогда не слышала, чтобы Мелинда говорила, что хочет убить Шанду, что она ничего не знала о плане убийства Шанды.

Следующей показания давала Аманда Хеврин. Она подробно рассказала об отношениях, которые связывали её с Мелиндой, и о дружбе, которая у неё сложилась с Шандой.

– Ты знала, что твой разрыв с Мелиндой подвергал Шанду Шарер некоторому риску? Ты знала, что Шанда Шарер в опасности из-за твоего расставания с Мелиндой? – спросил Геринг.

– Не совсем, – сказала Аманда.

– Ты знала, что Мелинда обвиняла Шанду Шарер в вашем разрыве?

– Да, сэр.

– Хорошо. И тебе не кажется, что из-за этого у неё могли возникнуть проблемы?

– У Шанды не было проблем.

Геринг напомнил Аманде о письме, в котором она предупреждала Шанду, что Мелинда может убить её. Он спросил её о других письмах Шанде, в частности, он хотел знать, что означает число "23", но Аманда настаивала, что не знает. Он указал на несколько писем, показывая Аманде число "23", но она по-прежнему утверждала, что не писала его.

– Ты написала эту записку?

– Да, сэр.

– И ты передала записку Шанде?

– Да, сэр.

– Но ты не писала там "23?

– Нет, сэр, я не писала.

– У тебя были физические отношения с Шандой?

– Да, сэр.

– Когда это началось?

– Примерно через 2 или 3 месяца после нашего знакомства.

Адвокат защиты попросил Аманду подтвердить, что в конце октября 1991 года Кристи Бродфюрер позвонила ей домой, сказав Аманде, что собирается приехать к ней. Аманда призналась, что в то время боялась Мелинды и знала, что Мелинда хочет её избить.

Когда Аманду отпустили, Кэри Поуп ответила на вопросы Таунсенда об увлечении Лори колдовством. О'Коннор заявила протест, заявив, что линия допроса неуместна, поскольку не было никаких доказательств того, что убийство связано с оккультными практиками. Протест был поддержан, после чего судья Тодд объявил перерыв на день.

В 9:00 утра 30 декабря Кэри Поуп дала свидетельские показания, рассказала собравшимся об увлечении Лори Такетт смертью и огнём и повторила показания, данные на слушаниях по делу Мелинды.

Во время перекрёстного допроса Кэри рассказала О'Коннор, что поддерживала связь как с Мелиндой, так и с Лори с момента их заключения. Она показала, что прошла проверку на детекторе лжи относительно своей причастности к смерти Шанды Шарер, которую провалила.

Арлинду Рэндл, заключённую из тюрьмы округа Кларк, вызвали для дачи показаний о контактах с Мелиндой Лавлесс. Она сообщила суду, что находилась в одном блоке с Лавлесс в апреле. Заключённая сказала, что не заметила раскаяния у Мелинды, что Мелинда, казалось, радовалась своему преступлению, а однажды даже дала кому-то автограф.

Рэндл рассказала, что Мелинда показала ей ежегодник средней школы Хейзелвуд, в котором фотография Шанды Шарер была обведена кругом. Заключенная сказала, что под фотографией Шанды стояла подпись рукой Мелинды: "Такая молодая. Такая красивая. Ей пришлось рано умереть".

– У Мелиндц висело что-нибудь на стене камеры? - спросил Геринг.

– Когда-то у неё висела фотография Шанды.

– На ней были какие-нибудь надписи?

– На фотографии Шанды – нет. Зато у неё висела собственная фотография, и на ней она написала "в розыске".

Следующим свидетелем была Лори Такетт, которая решила свидетельствовать от своего имени, пытаясь завоевать сочувствие суда, рассказывая о своей жизни, полной боли. На протяжении 4 часов она рассказывала об "ужасах" своего детства, утверждая, что мать била и душила её, заставляла подчиняться религиозным требованиям, что она подверглась сексуальному насилию в возрасте 6 и 11 лет. Она сказала, что "рождение" было худшим, что когда-либо с ней случалось.

Такетт и адвокаты пытались показать, что Лори приняла на себя ответственность за то, что сделала, что она раскаивалась, что у неё было безрадостное прошлое. Они также пытались подвергнуть сомнению достоверность показаний Мелинды.

Пересказывая события 10 и 11 января, Лори все время утверждала, что главным агрессором был Мелинда. Геринг попросил Такетт описать, что она чувствовала в ночь убийства.

– Я не чувствую себя человеком, – сказала Лори. – Я не знаю. Я просто не могу поверить, что это произошло. Я просто знаю, как ужасно было бы потерять кого-то. Ту ночь я буду вспоминать до конца своей жизни. Это никогда не уйдёт. Я думаю об этом каждый день. Я ничего не могу с этим поделать.

Во время перекрёстного допроса Лори отказалась назвать имена тех, кто предположительно растлил её в детстве. Был взят короткий перерыв, во время которого Лори написала имена на листе бумаги и передала его судье.

Она также утверждала, что всего за несколько месяцев до убийства её изнасиловал одноклассник. Позже Таунсенд вызвал для дачи показаний 15-летнего Гранта Пирсона, который опроверг показания Лори, заявив суду, что Лори не говорила "нет" и что, по его мнению, их секс происходил по обоюдному согласию. За сотрудничество ему предоставили иммунитет от обвинений в изнасиловании.

Большинство ответов Лори относительно преступления вызывали сомнения в правдивости её предыдущих показаний. Когда Таунсенд загонял её в угол по какой-то конкретной подробности, Лори либо противоречила самой себе, либо утверждала, что не может вспомнить. Временами её голос звучал сдавленно и напряжённо, и в какой-то момент она разразилась тихими рыданиями.

– Что касается багажника, как мы поняли, ты лишь легко закрыла крышку? – спросил Таунсенд.

– Да.

– А помнишь, как вчера свидетельствовала, что вернулась в дом с мыслью, что нужно завести машину?

– Да.

– Что ты имела в виду под этим?

– Нужно было заглушить лай собаки и крики.

– Зачем это было нужно?

– Я не совсем помню. Наверное, не хотелось разбудить соседей и родителей.

– А почему ты не хотела, чтобы они проснулись?

– Боялась, что Шанда умирает, боялась, что они найдут…

Таунсенд перебил её:

– Хорошо, если ты этого боялась, тебя беспокоило, умирает она или нет?

– Я не хотела, чтобы она умерла.

– И ты пошла помочь ей?

– Я боялась.

– Почему?

– Потому что я действительно не знаю. Я просто боялась. Не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что у меня в машине умирающий ребёнок.

Прокурор допросил Лори о событиях на месте убийства, попросив её рассказать подробнее о том, что там происходило. Затем, в самый драматичный момент судебного разбирательства, Таунсенд достал из кармана коробок спичек и чиркнул спичкой, поднеся пламя к лицу Лори Такетт.

– Верно ли, Лори, что ты подошла к телу Шанды после того, как Хоуп облила её бензином, ты достала из кармана коробок спичек, взяла одну из этих спичек, и показала эту спичку Шанде Шарер, а потом подожгла её?

– Нет.

– То есть Шанда загорелась сама собой?

– Я этого не утверждаю. Я просто не помню, как загорелся огонь.

– Но ты была там, рядом с ней, не так ли? Ты стояла к ней вплотную. Ты хотела поговорить с ней?

– Я только наклонилась, но огонь полыхнул мне в лицо.

В этот момент прокурор опустился на колено, воссоздав сцену на месте убийства, делая вид, что склоняется над Шандой.

– Хорошо, ты так стояла на коленях возле ещё живого тела Шанды с желанием что-то сказать ей? - спросил он.

– Я не так стояла.

– Вот так? (Он переменил позу.)

– Да.

– И ты собиралась поговорить с Шандой Шарер?

– Я только что опустилась на колени.

– Что ты собиралась ей сказать? Что ты скажешь тому, кого собираешься сжечь заживо?

– Я не помню, что собиралась сказать. Я просто хотела поговорить с ней.

– Ты хотела услышать какие-нибудь знаменитые последние слова?

Последним свидетелем, давшим показания на слушании дела Такетт, был доктор Эрик Энгам, клинический психолог, который сказал, что у Лори не было чувства "я", что она буквально переплетала свою личность с другими, как "хамелеон". Он сказал суду, что Лори была ведомой. По его мнению, она не была зачинщицей в ночь преступления, а получала указания от других.

Энгам показал, что Лори страдает паранойей и шизофренией, а не психозом. Он заявил, что гнев Лори был преимущественно направлен внутрь, что из-за её сдерживаемых эмоций она была ходячей "бомбой замедленного действия".

Он сказал суду, что Лори отрицает преступление, потому что это "слишком большая правда, чтобы её переварить", и объяснил, что ей пришлось "воздвигнуть барьер" между реальностью события и собой ради сохранения внутренней целостности.

– Способна ли она на сопереживание? – спросил Геринг.

– У неё нет сочувствия к самой себе. Ей будет очень трудно сопереживать кому-то другому.

– Как же тогда это влияет на способность человека выражать раскаяние?

– Если сам не испытываешь боли и не осознаёшь, что другие испытывают боль, в чём тогда раскаиваться?

– На ваш взгляд, Лори Такетт считает окружающий мир опасным и враждебным?

– Ужасно, ужасно опасным и враждебным. Она почти ничему не верит, и даже когда ей удается слиться с чьей-то личностью, она настолько не уверена, что ей останутся верны, что всё время отчаянно боится быть покинутой. И затем, когда её бросают, единственной реакцией является гнев, агрессия и враждебность.

Прежде чем доктор Энгам покинул место свидетеля, он рассказал суду о динамике группового насилия, заявив, что согласно исследовательской литературе групповые преступления обычно более жестоки, чем совершённые отдельным лицом.

– Это почти как один подпитывает другого, – сказал Энгам. – Лучший пример, который я могу вам привести, – это безумие при кормлении акул. Одна акула может принести много разрушений, но когда у вас стая, они только накручивают друг друга. Они как будто чувствуют возросшее напряжение в воздухе и ещё больше друг друга заводят.

– Мелинда Лавлесс хотела, чтобы кого-то убили, а Лори Такетт хотела кого-то убить, – сказал Таунсенд в своем заключительном выступлении. – У каждой из них была потребность, которую разделяла другая. Каждая из них получила то, что хотела. Одна только ненависть Мелинды Лавлесс не привела к смерти Шанды Шарер. Только когда ненависть Мелинды Лавлесс соединилась с жаждой крови Лори Такетт, судьба Шанды Шарер была решена.

Прокурор заявил судье, что не имеет значения, кто нанёс удары по голове Шанды, кто засунул ей автомобильный ключ в задний проход или кто зажёг спичку. Факт в том, что обе девочки действовали согласованно и виновны в убийстве путем поджога.

Он рассказал об ужасе от готовности Лори Такетт лишить жизни совершенно незнакомого человека, что, по его мнению, делало её гораздо более пугающим персонажем, чем Мелинда Лавлесс, у которой, по крайней мере, был мотив.

– Мелинда Лавлесс – убийца и заслуживает максимального наказания, которое этот суд может назначить за её преступления, – утверждал Таунсенд. – Но угроза Мелинды Лавлесс распространяется только на тех, кто навлекает на себя её враждебность. Лори Такетт – совершенно другой тип убийцы. Лори Такетт убивает не из мести, а ради удовольствия, и личность жертвы для неё не имеет значения.

Таунсенд умолял судью приговорить Лори Такетт к максимальному сроку – 60 годам лишения свободы.

В заключительном слове адвокат защиты Геринг назвал Лори Такетт "ущербным, недееспособным человеком, которая стала игрушкой в руках Мелинды Лавлесс". Он спросил:

– Кто несёт большую ответственность за тигра в доме и ущерб, который он наносит: сам тигр или человек, который поселил этого тигра в доме?

Геринг утверждал, что нездоровое психологическое состояние Такетт является самым серьёзным смягчающим обстоятельством и просил суд продемонстрировать милосердие, которое самой Такетт недоступно для понимания.

О'Коннор сказала, что дело – не какая-то бульварная история о "лесби-сучках под кислотой". Она напомнила суду, что это история девочки, которую терроризировали дома и считали аутсайдером в школе. Вспоминая историю Лори, адвокат защиты призвала власти в школах и других учреждениях протянуть руку помощи трудным подросткам, таким как Лори.

За пределами здания суда, холодной зимой, когда температура опускалась ниже 0°, жители Мэдисона собирались во всё возрастающем количестве, ожидая возможности выразить своё неприятие девочкам, когда их будут сопровождать в тюрьму и обратно.

– Люди возмущались. Они сидели в баре, а затем приходили к зданию суда в конце дня, когда мы выводили девочек, – вспоминал Генри. – Они издевались над ними, говоря: "По тебе плачет электрический стул!"

– Чтоб ты горела в аду! – крикнула на Лори одна женщина в последний день дачи показаний.

Слушания закончились днём в четверг, 31 декабря, в пасмурную новогоднюю ночь.