Текст книги "Маркавецкий (СИ)"

Автор книги: Александр Gauzs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Из-за попытки самоубийства у Тони развился респираторный дистресс-синдром, и она пролежала в отделении интенсивной терапии 11 дней. 29 августа пресс-секретарь детской больницы Косэйр сообщила прессе, что состояние Лоуренс улучшилось с "критического" до "серьёзного". Её перевели на обычную больничную койку, где она была приятной и отзывчивой, но очень сдержанной. В отношении Тони были приняты строгие меры предосторожности, в больнице ей не разрешалось посещать групповые мероприятия. Кроме того, округ Джефферсон установил полицейскую охрану для этажа с Тони Лоуренс.

Через 2 недели Тони оправилась от попытки самоубийства, по-прежнему страдая от симптомов постпневмонии; однако у неё не было других проблем со здоровьем.

Во вторник, 1 сентября, судья Тодд издал приказ о переводе Тони Лоуренс в психиатрическую клинику "Лайфспринг" в Джефферсонвилле для наблюдения и лечения.

В тот день в больнице "Лайфспринг" провели медицинское освидетельствование состояния Тони. Она в первый раз оказалась в психиатрическое отделении, несмотря на то, что некоторое время находилась в депрессии и в прошлом пыталась перерезать себе вены. Также стало известно, что в последние месяцы, находясь в тюрьме, Тони Лоуренс пыталась перерезать себе вены, сжечь себя и отравиться лекарствами.

В интервью экспертам по охране психического здоровья Тони рассказала о своей причастности к убийству Шанды Шарер, заявив, что она просто оказалась "не в том месте не в то время". Хотя ей грозило наказание в виде лишения свободы на срок от 6 до 20 лет, она выразила надежду, что судья проявит к ней снисхождение из-за готовности свидетельствовать против других. Она утверждала, что семья поддерживает её и, несомненно, верит в ее невиновность.

2 и 3 сентября доктор Гада Аль-Асади направил Тони в психологическую клинику Болла в Джефферсонвилле, где она прошла тест на оценку личности. Тони Лоуренс прошла Миннесотский опросник личности, и ей поставили диагноз "посттравматическое стрессовое расстройство" и "антисоциальное расстройство личности". Наиболее характерной чертой её личности оказалось заметное пренебрежение к социальным стандартам и ценностям, т.е. она действовала, не задумываясь о последствиях своих действий.

В то время, ввиду результатов её тестов, Лоуренс не считалась потенциально опасной для себя или других; не было никаких клинических признаков тяжёлой депрессии. Тем не менее ввиду недавних событий Уильям Болл, клинический психолог, который проводил освидетельствование, рекомендовал, чтобы её признали "постоянно готовой к самоубийству". Он также рекомендовал прописать Тони Лоуренс психотропные препараты, чтобы немного облегчить беспокойство.

Девочка оставалась в "Лайфспринге" до 21 сентября, в течение которого её описывали как "жизнерадостную" и "общительную", хоть и с временными периодами повышенной тревожности и возбуждения. Во время своего пребывания в "Лайфспринге", по большей части, она хорошо реагировала на сотрудников, могла выразить свои эмоции и проявляла большую проницательность. Девочку навестила семья, ей разрешили участвовать в групповых мероприятиях, поощрялась её тяга к самоанализу – всё это, казалось, помогало её душевному состоянию. Согласно больничному отчёту о состоянии пациента, Тони рассказала терапевту о признании матери, что та сама пыталась покончить с собой в подростковом возрасте. Мать призналась, что в 1973 или 1974 году её госпитализировали на месяц "из-за психиатрических проблем".

В ежедневных терапевтических упражнениях под названием "Размышления в комнате", которые Тони выполняла на протяжении всей госпитализации, девочка записала многие из своих самых сокровенных желаний и мыслей. Она описала те вещи, которые помогали ей чувствовать себя в безопасности: "Фотография моего парня, плюшевые мишки, Оскар-Ворчун, детское одеяло, которое сшила мне бабушка, и тюрьма".

Она говорила о смерти: "Моя жизненная философия такова, что всё могло быть намного лучше. Я бы никогда не попал в эту переделку, если бы не пыталась совершить самоубийство. На самом деле я просто пыталась сделать себе плохо. Но опять же, всё могло быть намного хуже! Я могла быть той, кого убили, могла умереть от передоза, могла остаться парализованной или с умершим мозгом".

Она написала, что верит в "Бога, любовь с первого взгляда, добрачный секс, внебрачных детей и мир" и не верит в "аборты, войну, наркотики, выстрелы иглами и всё, что может кого-то убить".

Она размышляла о том, какой будет её жизнь в будущем:

Через 10 лет я надеюсь быть очень счастливой в браке! Я хочу родить одного ребенка и усыновить двоих. Я хочу иметь хорошо оплачиваемую работу. Хочу, чтобы у моего мужа была хорошо оплачиваемая работа! Я хочу жить в большом доме на ранчо с 10 мустангами. Хочу загородный дом на Багамах! Я хочу на 2 года уехать во Францию. Я изучал его (французский) в течение 2 лет (перейдя на 3-й курс). Я надеюсь, что весь этот беспорядок останется позади и со всем будет покончено! И я хочу оставаться рядом со всей моей семьёй!

21 сентября девочку перевели в "ЛаРу Картер", криминальную психиатрическую больницу, где она оставалась в течение 2 недель. В этом учреждении было установлено, что Тони Лоуренс нуждается в длительном лечении; однако это будет оставлено на усмотрение судьи. В "ЛаРу Картер", как только Тони перестала принимать лекарства, ей поставили диагноз, что она может вернуться в тюрьму, и в начале октября перевели в тюрьму округа Джефферсон. Пройдут недели, прежде чем Тони снова доставит неприятности людям в Мэдисоне.

20

В почти идеальный осенний день, пока фермеры Мэдисона продавали тыквы на близлежащем фермерском рынке, небольшие группы людей собрались на ступеньках здания суда, надеясь мельком увидеть Мелинду и Лори. Примерно в 14:00 полиция вывела девушек из тюрьмы под пристальным вниманием полудюжины телекамер, фотографов, репортёров и заинтересованных прохожих. Мелинда, похожая на обычного подростка, была одета в тёмный жилет поверх серых брюк. Лори выбрала другой стиль, надев строгое платье в бело-голубую полоску.

21 сентября 1992 года судья Тодд, больше похожий на школьного учителя, чем на судью, склонился над скамьёй подсудимых, призывая сначала Мелинду Лавлесс, затем Лори Такетт задавать вопросы, если они чего-то не понимают в ходе разбирательства.

В тот день Мелинда и Лори подписали соглашения о признании вины в окружном суде Джефферсона, признав себя виновными в убийстве и пытках Шанды Шарер. В обмен штат Индиана согласился отменить смертную казнь в отношении обеих девочек. После соглашений о признании вины Лавлесс и Такетт пришлось в полной мере сотрудничать с правосудием, включая дачу показаний на всех слушаниях или судебных процессах, на которых требовалось их присутствие. Обе признали себя виновными в убийстве, поджоге и похищении. В обмен с них снималось 7 других обвинений. Соглашение предусматривало, что приговоры по трём обвинениям будут вынесены одновременно, а это означает, что каждой грозило от 30 до 60 лет заключения по самому серьёзному обвинению: убийство путём поджога. Пока их соглашения о признании вины зачитывались вслух, Мелинда сохраняла самообладание, а Лори время от времени всхлипывала. Официальное слушание о признании вины, на котором судья Тодд должен был решить, принять или отклонить заявления, было назначено на 6 октября.

На следующий день новость о признании вины получила широкое освещение в местных газетах. Поместили фотографию Мелинды Лавлесс под руку со своим красивым адвокатом Расселом Джонсоном, который вместе с Бобом Хаммерлом вёл её через толпу разъярённых зрителей.

– Я проходил через такое много раз, когда дела освещались в прессе, – позже вспоминал Хаммерл, – но говорю вам: прошагав с ней от тюрьмы до дверей суда не более 60 метров, войдя внутрь, мне пришлось уйти в боковую комнату. Я задыхался. Такое количество СМИ и людей, кричащих на неё, выкрикивающих непристойности в её адрес – мне казалось, что я пробежал не меньше мили.

Вместо того чтобы сосредоточиться на девочках, большая часть местных новостей сосредоточилась на реакции родителей Шанды, которые оба считали, что смертная казнь – не самое правильное решение.

– Смертная казнь – это слишком легко, – сказала Джеки Воут изданию "Courier Journal". – Пусть они ещё долго страдают. Я хочу, чтобы это преследовало их каждый день... Всё продолжалось слишком долго. С этим нужно покончить. Шанде нужен покой, и нам тоже.

– Я просто надеюсь, что из этого выйдет что-то хорошее, – сказал Стив Шарер репортеру. – Дети должны слушаться родителей, а родители должны слушать детей. Я надеюсь, что это никогда не повторится с другим ребёнком. Ни один ребёнок не заслуживает этого.

Уил Геринг, ведущий адвокат Лори Такетт, позже сообщил прессе, что его клиентка согласилась с заявлением о признании вины, отчасти для того, чтобы избежать смертной казни, но также вследствие "чувства раскаяния".

По законам штата Индиана, заключ`нным за хорошее поведение могут сократить сроки заключения на один день за каждый отбытый день, так что существовала вероятность, что Лавлесс и Такетт окажутся на свободе всего через 15 лет, если получат минимальный срок.

6 октября, когда судья Тодд принял ходатайства Мелинды и Лори, для Хоуп Риппи была проведено двухчасовое досудебное заседание. Адвокат Риппи, Даррел Оксье, отклонил соглашение, согласно которому Риппи признала бы себя виновной в убийстве, поджоге и похищении.

Оксье, уважаемый адвокат из Мэдисона, отказался давать комментарии прессе. Предполагалось, что он настаивал на непризнании вины в попытке добиться для подзащитной лучший условий сделки после завершения слушаний по делу Мелинды и Лори.

Через 8 дней после принятия соглашения о признании вины, Мелинда Лавлесс снова попала в новости, на этот раз за то, что якобы занималась сексом с сотрудником тюрьмы округа Кларк. 14 октября газеты сообщили, что сотрудник уволился, пытаясь избежать разбирательства. По-видимому, другая заключённая рассказала полицейским следователям, что Лавлесс хвастался сексом с сотрудником исправительного учреждения, что привело к его немедленному отстранению. Сотрудник, который остался неизвестным, категорически отрицал, что занимался сексом с Лавлесс, однако, согласно источникам новостей, обоих застали в "капсуле безопасности" за несколько минут до полуночи в ту самую ночь. В Индиане секс с заключенным является уголовным преступлением класса D.

Мишель Лавлесс хотела, чтобы имя этого человека было напечатано в газете. Она была возмущена правовой системой, в которой работники вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, вели себя как животные.

– Мелинда сказала, что он отвел её в комнату. Она сказала, что ей было страшно, – рассказывала Мишель. – Он велел ей не плакать, повернуться и спустить штаны. Она повиновалась, и он занялся с ней сексом. Это было неприятно и ужасно. А потом, когда всё закончилось, она спросила: "Тебя кто-нибудь заставлял это делать?’ А он ответил: "Нет, просто надевай штаны и возвращайся".

Неделю спустя Мелинду Лавлесс перевели в женскую тюрьму штата Индиана, где она оставалась до вынесения приговора.

9 ноября Тони Лоуренс повторно поместили в клинику"Лайфспринг" в Джефферсонвилле, потому что она открыто угрожала совершить самоубийство, порезавшись или повесившись.

В "Лайфспринге" Лоуренс была очень плаксивой и напуганной, и, по наблюдениям медсестёр, казалась отстранённой и рассеянной. Она утверждала, что не склонна к самоубийству, однако неделю спустя подслушали её телефонный разговор с матерью, во время которого она снова угрожала покончить с собой.

12 ноября доктор Аль-Асади совещался с судьей Тоддом и сообщил, что Тони Лоуренс чувствует себя достаточно хорошо, чтобы съездить в Мэдисон для дачи показаний. Когда девочку уведомили, что на следующий день её перевезут в Мэдисон, она снова заговорила о самоубийстве. В тот день её навестили родители, высказав озабоченность по поводу её суицидальных мыслей. Лоуренсы также были обеспокоены предстоящими показаниями, которые Тони придется давать.

На следующее утро Пол Боуг и Стив Генри предварительно допросили Лоуренс в больнице "Лайфспринг" в Джефферсонвилле. Как только Тони поняла, что ей не придется ехать в Мэдисон, она немного расслабилась и повеселела. На следующий день после того, как Генри и Боуг приехали, Тони отправилась в зону отдыха, где каталась на велотренажёре и немного играла в бильярд. Тони сказала, что у нее продолжается депрессия, но сказала врачу, что не может плакать, потому что это напоминало ей о плаче Шанды.

Однако всего несколько дней спустя Тони, казалось, проявляла крайнюю безучастность к собственной защите. Во время сеанса "экспрессивной терапии" она сказала психологу, что хочет вернуться в семью и притвориться, что убийства не было, а она не совершала преступных действий. Она, казалось, не понимала, что той ночью могла предотвратить убийство.

17 ноября Тони открылась психотерапевту, признавшись, что много плакала, потому что за несколько недель до этого узнала, что её близкий друг мужского пола (который в то время направлялся к ней в тюрьму) погиб в автокатастрофе. Тони подробно рассказала о своих чувствах потери, чрезвычайно расстроившись. По её словам, вместо него должна была быть она.

На следующий день за Тони был установлен суицидальный надзор. Её поместили на третий этаж, одели в больничный халат и не разрешили посещать какие-либо групповые мероприятия. Эти ограничения были попыткой со стороны команды клиники заставить Тони прекратить использовать самоубийство как способ добиться особого отношения. И, видимо, это сработало, потому что через несколько дней Тони больше не вспоминала о самоубийстве.

В течение недели Тони перевели обратно в обычное отделение, где за ней наблюдали как за подавленной и задумчивой. В журнале Тони от 23 ноября говорилось, что она по-прежнему не склонна отвечать за своё поведение: "Когда сверстник называл её "недружелюбной" и "дерзкой", Тони ответила: "Ну, я подросток" и "Я научилась этому у матери".

24 ноября, когда ей сказали, что на следующий день её выпишут из больницы, Тони была в слезах и гневе. На сеансе терапии "общим искусством" она была "раздражена” и нарисовала слово "СМЕРТЬ" в альбоме.

Всего за несколько часов до перевода обратно в тюрьму округа Джефферсон Тони встретилась с семьёй на групповом сеансе в "Лайфспринге". Когда её спросили, что она чувствует к Шанде, Тони закричала как животное, начала учащенно дышать и вырывать клочья волос, говоря, что предпочла бы, чтобы Шанда была жива, а сама она умерла, но пообещала семье, что не покончит с собой.

16 ноября Кертис Уэллс получил отчет из лаборатории ФБР, в котором определялось, что образец крови жертвы соответствует человеческой крови, найденной на одном из образцов с места преступления. Результаты дактилоскопической экспертизы ещё не были готовы.

23 ноября в Мэдисоне состоялось слушание по делу Мелинды Лавлесс о признании вины. Дрожащим голосом Мелинда призналась, что облила бензином и без того горящее тело Шанды Шарер. Она не сказала, кто зажёг спичку, но признала, что знала, что Шанда была жива до того, как первый раз её подожгли. Мать Шанды, Джеки, рыдала на протяжении всего выступления.

Ответы Мелинды на вопросы, заданные судьёй Тоддом, были краткими, но исчерпывающими. Судья Тодд принял её заявление о признании вины, и слушание по вынесению приговора было назначено на 14 декабря 1992 года.

На следующий день Лори Такетт, выглядевшая деревянной и несколько равнодушной, иногда подпиравшая рукой подбородок, признала, что виновна в поджоге, убийстве и похищении. После того, как Такетт ответила на несколько вопросов, Стив Генри дал краткие показания, обосновав фактическую основу обвинений. Судья Тодд принял заявление Такетт о признании вины и распорядился, чтобы слушание по её делу и вынесение приговора последовало за слушанием по делу Мелинды.

Эллен О'Коннор, один из адвокатов Такетт, сказала, что в течение нескольких месяцев Лори не отвечала на юридические консультации, и они не были уверены, пойдёт ли она на сделку о признании вины. О'Коннор объяснила, что для того, чтобы заставить Лори признать себя виновной, ей и другим адвокатам пришлось стать для неё как "родные".

– Нам пришлось убедить её, что лучшее для неё – не представать перед судом и не сталкиваться с возможностью смертной казни, – позже скажет О'Коннор. – То есть, доходило до того, что я виделась с ней почти каждый день. Нам пришлось стать ей близкими людьми, потому что иначе она на нас не реагировала.

В тот же день на отдельном слушании 1 марта 1993 года была назначена дата судебного разбирательства по делу Хоуп Риппи, которая продолжала настаивать на своей "невиновности".

В то же утро в комнате присяжных в здании суда округа Джефферсон в присутствии двух своих адвокатов Лори Такетт сделала полное признание Стиву Генри и Баку Шиппли.

Изначально Лори говорила, что 9 января 1992 года она обсуждала с Мелиндой поход на концерт. В то время Мелинда сказала ей, что хочет избить Шанду и убить её. Лори сказала, что никогда не видела с Шандой и не знает, кого имела в виду Мелинда.

– Она сказала, что правда хочет убить её, а я нет. Я думала, она просто слишком расстроена, и думала, что она просто болтает, знаете, как и большинство людей, – сказала Лори.

Лори утверждала, что во время поездки в Нью-Олбани Хоуп подняла тему убийства, после чего она и Хоуп рассказали Тони всё, что знали о Шанде. Она описала всё то, что уже рассказала Тони, включая остановку в "Ведьмином замке", поездку в Луисвилл с заездом к Шанде в первый раз и возвращение к Шанде после концерта, во время которого она помогла Мелинде укрыться одеялом на заднем сиденье, прежде чем подойти к двери Шанды. Она описала, как они привезли Шанду в "Ведьмин замок", и призналась, что, находясь там, подожгла свою чёрную футболку и бросила е в круг камней.

Лори сказала, что она была "немного напугана", когда они заблудились, уехав из Замка, заявив, что Шанда показала им дорогу к заправочной станции “Five Star”. Когда они заблудились во второй раз, Лори предложила поехать в Мэдисон.

– Вроде как хотелось быть поближе к дому, – объяснила она. Лори убедила других, что лучше поехать в Мэдисон.

– Мы все отправились в Мэдисон просто, знаете, как друзья, – продолжала Лори, – потому что на самом деле ничего не было сказано, за исключением некоторых угроз Хоуп, Мелинда действительно пыталась напугать Шанду... То есть, сама не знаю, зачем мы решили помочь Мелинде.

Лори описала сцену в лесу возле своего дома, сказав, что именно Мелинда схватила Шанду за волосы, ударила её коленом по лицу, а затем заставила раздеться.

– Перед тем, как всё это случилось, Шанда обняла меня и попросила не позволять Мелинде причинять ей боль, – сказала Лори властям. – Она умоляла меня не позволять Мелинде убить её, но я не помню, что ответила. Я даже не помню, о чём тогда думала.

Лори утверждала, что когда Шанда потеряла сознание, четыре девочки положили её в багажник. Когда они вернулись к ней домой, Лори налила всем из двухлитровой бутылки Пепси. Потом залаяла её собака, и они услышали, как Шанда стонет снаружи, поэтому Лори вышла.

– Я вышла к машине и заглянула к Шанде, – сказала Лори. – Она кричала и колотила по багажнику. Я открыла багажник, посмотрела на неё и сказала: “Шанда”. Она подняла голову. У неё глаза закатились, и я испугалась до смерти. Она была вся в крови, кровь была повсюду. Я схватила красное одеяло с заднего сиденья машины и накрыла её, потому что она дрожала и всё такое. Я вернулась в дом. Девочки спросили меня, что происходит, и я сказала: "Она не может говорить". Я сказала: "А если и сможет, то не будет разговаривать со мной". Я сказала: "Кажется, она умирает".

Лори описала, как они с Мелиндой сели за руль, сначала остановившись у кострища, после чего она пошла к соседскому трейлеру и сделала вид, что покупает кока-колу, потому что хотела "понять, слышно ли кто-нибудь оттуда". Затем они с Мелиндой поехали в Канаан. Лори сказала, что не может вспомнить всего, что произошло, за исключением одного момента, когда Мелинда была за рулем. Мелинда хотела достать Шанду из багажника, чтобы переехать её машиной. Они остановили машину и открыли багажник, но "Шанду так и не достали оттуда", – сказала Лори. Они закрыли багажник и поехали дальше. Это всё, что она помнила о пребывании в Канаане.

По словам Лори, вернувшись к ней домой, они с Мелиндой разбудили Хоуп и Тони. Они вышли кострищу, и вчетвером решили открыть багажник, чтобы посмотреть, в каком состоянии Шанда.

– Мы пытались поговорить с ней, поговорить с Шандой, но она не хотела говорить или не могла, – сказала Лори. – Я не знаю, не могла она или не хотела, но я знаю, что она стучала в багажнике. Я знаю, что она могла стучать по багажнику и кричать, но говорила невнятно, и я не могла разобрать, что она говорит, когда кричит. И, за исключением одного момента, когда она сказала "мама", это всё, что я услышала и разобрала.

Лори сказала, что на месте кострища Хоуп брызнула стеклоочистителем на ногу Шанды, и "та зашипела". Она заявила, что именно Мелинда подала идею сжечь Шанду, потому что подруга Кристал Уотен говорила ей, что лучший способ избавиться от тела – это сжечь его.

– Мелинда и подожгла, – сказала Лори, – а мы, наверное, просто испугались.

Когда они поехали на заправку, Лори наполнила двухлитровую бутылку Пепси бензином, и Хоуп рассказала, как отъехать "куда-нибудь за город". По словам Лори, вчетвером девочки вытащили Шанду из багажника, она не двигалась и не издавала никаких звуков, и они положили её на землю.

– Мелинда достала бензин и вылила его на Шанду. Шанда начала плакать. Я склонилась над ней… ну, чтобы разглядеть, – сказала Лори. – Я собиралась поднять одеяло, попытаться заговорить с ней снова, но тут огонь полыхнул мне в лицо и опалил чёлку.

Лори сказала, что оглянулась и увидела Мелинду и Хоуп, бегущих к машине, и последовала за ними. Они проехали небольшое расстояние, затем развернулись и поехали обратно к телу. Мелинда вышла и вылила остаток бензина, после чего они поехали в "Макдональдс". Лори утверждала, что ни она, ни Хоуп, ни Тони не могли есть, но Мелинда "на наши деньги" и хорошо поела.

Во второй половине дня, как только отец починил глушитель, они отправились в Нью-Олбани. Там к ним присоединилась Кристал, а позже и Аманда. Лори не помнила всего о том дне. Она вспомнила, как ходила в "Тако Белл" поесть, как ходила в торговый центр. Она сказала, что когда они с Мелиндой пытались заснуть той ночью, она не могла, потому что ей продолжали чудиться крики Шанды.

Шиппли спросил Лори, кто зажёг спичку, но она не помнила наверняка. Она предположила, что, возможно, это сделала Мелинда.

Позже в интервью Лори сказала, что, находясь дома до того, как собака начала лаять, она разозлилась на Мелинду за то, что та причинила боль Шанде, утверждая, что сказала ей "это того не стоит".

– Так почему же на этом все не закончилось? – cпросил Шиппли.

– Я боялась.

– Боялась? Кого?

– Никто бы не понял, если бы не оказался в подобной ситуации. Такое может произойти с каждым, необязательно с нами. Это могло случиться с самыми прекрасными людьми на Земле, среди которых затесался один плохой человек. Я думала, мы просто напугаем её, а Мелинда хотела её избить. После того, как Шанда потеряла сознание, и вся эта кровь и всё такое, они подумали, что она умирает. Мы боялись брать её куда-либо. Я боялась. Не знаю за них. Но я боялась, потому что, если бы я отвезла её в больницу, мне бы стали задавать вопросы "как она стала такой".

– Как она вынесла эти травмы? – спросил Шиппли.

– Не помню.

Шериф напомнил ей о предыдущих показаниях, что Мелинда ударила Шанду коленом. Лори сказала, что тогда Шанда на самом деле не пострадала. Она понятия не имела, как появились рваные раны. Ничего подобного не происходило, насколько она могла вспомнить.

– Мы точно ничего не делали, – настаивала Лори. – Мы не калечили её, мы ничего ей не делали. То есть, всё было не так.

– Итак, Лори, ты хочешь сказать, что не знаешь, как она получила травму ануса, верно? – вмешался Генри.

– Не знаю.

– Ты видела, как это происходило?

– Что именно?

– Это было явное нанесение телесных повреждений. Ты видела, как это происходило той ночью, когда она лежала на земле?

– Нет, на ней всё время было нижнее бельё.

Лори предположила, что той ночью Шанда, возможно, занималась сексом с кем-то ещё. Другого объяснения ей не приходило в голову.

– Шанда выходила на дорогу босиком? – спросил Генри.

– Нет.

– У неё все ноги в грязи и дорожном известняке. Можешь вспомнить, когда она вставала на ноги? Она пыталась убежать?

– Нет, не пыталась.

Когда Генри спросил её о том, как Шанда получила травмы затылка, Лори сказала, что не знает, но предположила, что это могло произойти, потому что "Шанда много стучала в багажнике".

– Звук был такой, будто она колотила ногой по машине, – добавила Лори. – Я ещё удивлялась, откуда у неё столько сил.

– Так ты говоришь, что ни ты, ни Мелинда не били её по голове шиномонтажным ключом или чем-то ещё? – спросил Шиппли.

Лори отрицательно помотала головой.

Отвечая на другие вопросы, Лори отрицала, что вела какие-либо разговоры в присутствии Кристал и Аманды о том, что она делала что-либо, чтобы навредить Шанде.

– Мелинда не говорила, что это сделала я, она вообще этого не говорила. Она рассказывала, что произошло. Она рассказала и Аманде, и Кристал и Лесли Джейкоби, что убила её. Только после того, как нас арестовали, она заговорила по-другому.

– Как отреагировала Аманда, когда узнала, что Шанда мертва? – спросил Генри.

– Она просто заглянула в машину. Наверное, увидев кровь, поверила. Она ничего не сказала, не улыбнулась, она просто молчала, а потом сказала: "Я больше не могу на это смотреть", – и закрыла багажник.

– Ты открывала для неё багажник?

– Да, у меня были ключи.

– Ты говоришь, что когда Шанда лежала на земле, Мелинда облила её бензином. Кто-нибудь курил?

Лори кивнула.

– Кто?

– Я и Хоуп.

– Кто-нибудь бросил в Шанду сигарету?

– Я не знаю, как это всё загорелось. Я склонилась тогда над ней. Если у меня сигарета упала, я этого не заметила. Помню только, что пламя полыхнуло мне в лицо. То есть, мне чуть лицо не обожгло. Как я вообще ожог не получила… Мне тогда волосы опалило.

– Она умерла прямо там?

– Я оглянулась – она пыталась встать. Больше я не оглядывалась.

– Когда вы высадили двух девочек и поехали "на покатушки", или как вы там это называете, кто-нибудь вас видел? Вы кого-нибудь видели? Или там не было ни души? – спросил Шиппли.

– Мы видели, может быть, три машины. Нам казалось, одна из них нас преследует.

Лори сказала, что во время их "покатушек" Мелинда несколько раз подходила к багажнику одна.

– Как она открывала багажник?

– Она сняла с кольца ключ от багажника.

– Можно ли с уверенностью предположить, что если бы она ударила Шанду, ты бы услышала?

– Звук глушителя был громче, чем крики, а она кричала довольно громко. Я ничего не слышала.

– Если ты не слышала, почему тогда говоришь, что она кричала?

– Потому что в машине это ясно слышалось. Но когда стоишь снаружи, ничего слышно из-за глушителя.

– Откуда у тебя кровь на пальто?

– Наверное, испачкалась, когда смотрела на неё. Потому что я прислонилась к задней части машины, а там всё было в крови, и кровь была какой-то жидкой, наверное, из-за росы.

– Шанда находилась внутри багажника?

– На улице было очень холодно, а багажник обогревался. Кровь снаружи машины была очень жидкой. Воды было больше, чем крови. И мы с Мелиндой всё это смыли, потому что нельзя же, когда багажник в крови. Мы всё это смыли, а я всю ночь была в пальто, то есть, всё время. Я снимала его, только чтобы поспать.

Когда Лори снова спросили о поездке в Канаан, она сказала, что больше ничего не помнит.

– Много чего могло произойти, ты не помнишь? – спросил Генри.

– Ага, потому что после Канаана уже прошло много времени. Помню, что начало светать. Когда мы вышли из моего дома, было ещё темно, а когда вернулись, было уже светло. Вот как я поняла, что прошло много времени. Когда пытаюсь всё это вспомнить, кажется, вечность прошла. Кажется, мы были там вечно.

– Когда вы вернулись домой, Тони и Хоуп были в спальне. В некоторых предыдущих показаниях указывалось, что на вас обеих была кровь, а у Мелинды кровь была в волосах.

– Я такого не помню.

– Кроме брызганья стеклоочистителем на Шанду, что ещё делала Хоуп?

– Просто угрожала Шанде и подходила к её двери.

– Она облила её бензином?

– Нет, она этого не делала.

– Пыталась ли Мелинда сжечь какую-нибудь улику, например, одежду или что-нибудь ещё там, где сгорела Шанда?

– Я не видела, чтобы она ещё что-нибудь сжигала. Я сама задавалась этим вопросом, потому что в показаниях говорилось, что она сжигала улики. Я не говорю, что она этого не делала, но я не особо следила за Мелиндой.

Интервью завершилось несколькими вопросами о братьях Лезербери. Лори сказала, что они были для неё как родные братья, и она немного рассказала о том, что все они бывали в "Ведьмином замке", что, по её словам, не имело большого значения. Когда её спросили о заявлении Ларри Лезербери, что она увлекалась мыслью кого-нибудь сжечь, Лори сказала, что единственное, чем она "увлекалась", это резать себя.