Текст книги "Алгоритм невозможного"
Автор книги: Александр Плонский
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Прошел год – квант времени, навечно связанный с орбитальными параметрами
Гемы, насильственно отторгнутый от нее вместе с песчинкой-сфероидом, но сохраняемый в неприкосновен-ности не только сверхточными водородными часами
Вселенной, но и, в своих дробных долях, биоритмами, да и всем генезисом
«гарантов». Не оттого ли понадобились они профессору Орту, что, подобно тому, как время немыслимо без эталона, невозможно обойтись и без личностных эталонов, по которым должно форми-роваться новорожденное человечество?
Жизнь на сфероиде текла заведенным порядком. Однако мечта о новой Геме, в становлении которой главная роль отводилась Фан-Орту и его товарищам, все более утрачивала реальные очертания, отступала, дразня, словно мираж, вместе с безгоризонтным про странством на экране светозара…
Коллективный разум гемян, составивший программу интеллект-автоматов, предвидел, что обнаружить звездную систему, где опас-ность не угрожала бы людям, – задача невообразимо сложная.
На большинстве планет, пригодных для колонизации чело-вечеством, вероятен конфликт с существующими формами жизни, а он недопустим. И кто знает поэтому, сколько парсеков предстоит преодолеть сфероиду, сколько зигзагов выписать во вселенском пространстве, прежде чем навсегда смолкнут двигатели, работающие по принципу непосредственного преобразования энергии управляемого ядерного синтеза в лучевую энергию, или будут сброшены аварийные паруса из алмазной паутины, терпеливо ждущие своег о недоброго часа в забортных контейнерах.
Понимал ли это профессор Орт, а если понимал, то как мог об-речь на бесплодное старение полных сил и энтузиазма молодых людей – элиту бывшего Космополиса?
По еще соблюдаемой традиции астронавты каждое утро приходили в конференц-зал (когда-то здесь был Мемориальный отсек), обменивались новостями, причем выяснялось, за редким исключением, что в точном значении этого слова новостей нет, а есть прогнозы, мнения, соображения… Да и они начинали повторяться. Зачастую не представляло труда угадать, что произнесет очередной оратор. Лишь Эрро и Орена обычно рассказывали о своих действительно новых изысканиях, однако не находили отк лика у остальных…
Затем все разбредались по «коттеджам», которые, как и прочие изыски психологов, нуждались в приставке «псевдо».
Тяга к общению заметно убавилась. Не вызывали былого азарта интеллектуальные игры, которым еще год назад предавались с упоением. После нескольких бурных ссор совершенно прекрати-лись диспуты. У большинства наступил нервный спад, появилось безразличие к обязанностям: их искусственность, прежде почти никем не осознаваемая, стала вдруг до отвращения очевидной.
Орена и Эрро не разделяли общего уныния. Но Орене это давалось благодаря вошедшему в привычку жесткому самоконтролю, а Эрро был занят монографией и ни на что другое, казалось, не обращал внимания.
– Вы счастливчик, – однажды сказала ему Орена. – Вам можно позавидовать.
Она не подозревала, что именно так думает о ней Фан-Орт…
Наморщив рахитичный лоб и глядя на Орену снизу вверх, Эрро убежденно ответил:
– Мы все счастливчики.
– Так уж и все! Разве вы не видите, какими скучными и угрю– мыми мы стали? Почти не разговариваем друг с другом. «Да – нет», «здравствуйте – до свидания», таково наше общение.
– А ведь для меня это новость… – озадаченно проговорил Эрро. -
Признаться, я ничего не замечал.
– Вы вообще ничего не замечаете, кроме своей науки, – упрекнула Орена.
– Не скажите. Вашу симпатию к Фан-Орту заметил даже я.
Девушка вспыхнула.
– Неужели даже вы? Только не думайте о нас плохо, мы с ним просто друзья и…
– А я и не думаю ничего плохого, – улыбнулся Эрро. – На-против, радуюсь, глядя на вас. Вы назвали меня счастливчиком. Да, я счастлив своей работой.
Однако для полноты счастья этого мало. И не вы мне, а я вам должен позавидовать. Вот где истинное счастье!
– Все не так просто, – призналась Орена. – Порой мне бывает страшно… Не за себя, за него. Он томится от безделья, однако заняться чем-нибудь полезным не хочет. Меня не слушает, упрямства и самомнения ему не занимать.
Чуть что не по нраву, зам ыкается в себе.
– Вы же его любите?
– Да, очень. Но как помочь, не представляю. Посоветуйте, а?
– Боюсь, мой совет покажется вам банальным, – покачал го-ловой Эрро. -
Таков он и есть, ничего лучшего не предложишь. Будьте терпеливы и внимательны, не жалейте тепла. Фан-Орт – незаурядная, очень сложная и контрастная личность. В нем избыток силы и, как ни парадоксально, бессилия.
А это ведь антаго-нистическое противоречие! Оно и определяет его характер…
– Несчастливый характер, – вздохнула Орена. – Только Фан в этом не виноват. Таким его сделал отец, профессор Орт.
Эрро нахмурился.
– Я знаю, – сказал он. – И поверьте, у меня есть основания сочувствовать вам. Утешения здесь не помогут. Но разве счастье бывает безмятежным? Если да, то недолго… Обычно за него при-ходится бороться. Впрочем, я опять изрекаю спло шные банально-сти…
– Тем не менее, спасибо вам за них, – поблагодарила Орена. – Вот уж не думала, что смогу перед кем-либо исповедаться… Вы необыкновенный человек! Я постараюсь следовать вашему совету.
Эрро покраснел.
– Необыкновенный… Не смейтесь надо мной, Орена. Думаете, я не знаю, что вы обо мне думаете? Рахитичный уродец, по загадочной причине затесавшийся в сообщество гармонически развитых молодых людей!
– Никогда я так не думала, – возмутилась Орена. – Воз-можно, если бы не Фан…
– Вот видите, и я не лишен комплексов, – смущенно прогово-рил Эрро. -
Что же касается общего уныния… Вскоре ему придет конец.
– Чтобы утверждать это, нужно быть оракулом.
– Вряд ли я им когда-нибудь стану. Но как астрофизик, могу сделать прогноз: нас ожидают перемены.
– Расскажите подробнее! – взмолилась Орена.
– Выдумывает книжный червь, – отмахнулся Фан-Орт, когда Орена поделилась с ним новостью.
Однако через месяц на экранах светозаров стала видна едва уловимая искорка. С каждым днем яркостная отметка увеличива-лась в диаметре, превратилась сначала в сверкающее пятнышко, затем в световой диск.
Впервые за годы раздалось жужжание сигнального зуммера, начали пульсировать предупредительные сигнальные лампы. Голос автоматического информатора предупредил:
– Всем занять противоперегрузочные кресла. Приготовиться к маневру!
– Я с тобой, – подхватил Орену под руку Фан-Орт.
– Иди к себе, у меня ведь только одно защитное кресло, – попыталась высвободиться Орена.
– Обойдусь. Любой маневр для меня пустяк!
– Ну, смотри!
Перегрузка оказалась на удивление тяжелой. Орена пожалела, что так часто пренебрегала тренировками.
Сдерживая стон, она скосила глаза на Фан-Орта. Тот сидел в обычном, не противоперегрузочном, кресле выпрямившись, разведя могучие плечи. И хотя лицо астронавта окаменело от перегрузки, оно было одухотворено, как никогда прежде. Им нельзя б ыло не любоваться…
– Впервые за долгие месяцы Фан-Орт испытывал необычай-ный подъем духа.
Это была его стихия – стихия силы и мужества. В ней, и только в ней, он мог проявить свои лучшие, уникальные качества, быть тем, кого так трудно и настойчиво создавал профессор Орт, – сверхчеловеком.
– Теперь ты видишь, на что я способен, – уловив восхищенный взгляд
Орены, глухо выговорил Фан-Орт.
Перегрузка помешала ей ответить. И только потом, после отбоя, она сказала с нежностью:
– Я горжусь тобой! Но прошу тебя: пожалуйста, будь скромнее!
На этот раз, когда Фан-Орт обнял ее, она не отстранилась.
3. «Старик» ЭрроТщедушный малорослый астрофизик был загадкой для остальных обитателей сфероида. И прежде всего по причине своего возраста. Не зря его называли стариком. Десять лет – разница почти в полпоколения. Другие были ровесниками, «старик» Эрро изначаль но выпадал из их ряда, чему способствовал его замкнутый, при всей кажущейся общительности, характер.
«Старика» отличала от остальных и конституция. Среди стройных, атлетически сложенных молодых людей он смотрелся как уродливый лилипут-инопланетянин. Резала глаз непропорциональность частей его хилого тела: огромная голова с непомерно выпуклым лбом на тонкой шейке, детские ручки и ножки, узкие плечики… Особенно нелепо, даже комично, он выглядел рядом с Фан-Ортом.
Это были антиподы во всем. Но их, тем не менее, связывала не-кая не поддающаяся определению общность. И оба о ней интуи-тивно догадывались. Не потому ли красавец-астронавигатор с такой активной неприязнью относился к тщедушному астрофизику, что воспринимал его, как искаженное до неузнаваемости отображение самого себя? Не раз Фан-Орту снился кошмарный сон, доводивший его до исступления: вот он заглядывает в зеркало и видит свое лицо, но тотчас оно превращается в сморщенное личико Эрро…
Фан-Орт спрашивал себя: как мог «книжный червь» оказаться среди них, почему его произвели на свет столь преждевременно, и с какой целью сохранили жизнь явно неполноценному ребенку?
Ни на один из этих взаимосвязанных вопросов он не находил ответа.
Был ли Эрро посвящен в тайну своего происхождения? Не раз и не два пытались вызвать его на откровенность. Он неизменно отвечал:
– Не знаю.
Эрро говорил правду. При его незаурядном аналитическом уме – качестве, которое замечают в последнюю очередь, – он не мог не задавать себе тех же вопросов. И, подобно Фан-Орту, не был в состоянии на них ответить.
Возможно, если бы Фан-Орт или Эрро догадались сформулиро-вать задачу интеллект-автоматам, вероятностная разгадка тайны была бы найдена. Но
Фан-Орту это попросту не пришло в голову, а Эрро подсознательно страшился узнать правду.
Хотя он старался не подавать вида, непохожесть на товарищей ощущалась им как неподъемный груз, от которого, увы, невозможно освободиться. Чувство собственной неполноценности было слишком хорошо знакомо ему: сочетание высокого ума с тщедуш-ным карликовым телом воспринималось как унизительная дис-гармония, и еще неизвестно, чем бы он поступился, чтобы только устранить ее…
Фан-Орт был бы неприятно поражен, проникнув в тайну рождения Эрро и узнав, что тот никто иной, как его единокровный старший брат! Почти так же, как был поражен профессор Орт, когда впервые увидел новорожденного первенца
– с приплюснутой головкой и пуповинкой-шейкой…
Профессор махнул на него рукой, поняв, что нечего и пытаться превратить это убогое существо в «сверхчеловека». Однако, не будучи сентиментальным, он все же сохранил некие рудименты родительских чувств и не только оставил
«неудавшегося» отпрыс ка в живых, но, не раскрывая инкогнито, позаботился о его будущем.
А «сверхчеловеком» стал Фан-Орт…
4. «Призрак» «призрака»Сфероид пронзал Вселенную множеством волновых игл. С антен-ных острий срывались зондирующие импульсы, сканировали про-странство, придирчиво ощупывая каждый его потаенный уголок, каждую встречную клеточку вещества, чтобы вернуться с ношей информации, столь необходимой сейчас интеллект-автоматам. Доступ к ней, через электронных посредников, имели и астронавты, но осмыслить ее лавину в считанные мгновенья не мог даже наиболее подготовленный из них – Эрро. Увы, быстролетный и всеоб ъем-лющий коллективный разум гемян, нашедший формализованное воплощение в программе интеллект-автоматов, для обитателей сфероида оставался недоступной пониманию абстракцией, если не легендой – красивой и возвышенной, но не имеющей ничего общего с жизненными реалиями.
На экранах светозаров все явственнее вырисовывалась гроздь планет, обращающихся вокруг центрального светила. Картина была похожа на модель атома – с ядром и орбитальными электронами – только движение планет скрадывалось все еще огромны м расстоянием.
День за днем оно сокращалось – сфероид приближался к звездной системе.
Астронавты вновь обрели, казалось бы, утраченную надежду, оживились: двенадцать планет в системе, неужели ни одна из них не станет новой Гемой?
Но радость была с горчинкой: «гаранты» переживали свое бессилие повлиять на ход событий. Одни (к ним принадлежал Эрро) – стоически, другие
(большинство) – с болезненным чувством ущербности. Однако и для тех, и для других не существовало дилеммы: не способность человека составить конкуренцию интеллект-автоматам была очевидна. Один лишь Фан-Орт, уверенный в собственном превосходстве над обыкновенными людьми, не смирился с ролью пассивного наблюдателя.
Терпение, к которому он призвал себя год назад, оказалось не-стойким.
Фан-Орта выводила из себя стратегия интеллект-авто-матов, как ему казалось, неоправданно осторожная, даже откро-венно трусливая.
«Почему орбита ожидания так высока, на порядок выше, чем у любой из двенадцати планет звездной системы? Правильнее было бы сразу же начать их поочередный облет! Автоматы же, как нарочно, медлят. Издеваются, что ли, над нами?» – так думал он, все более утверждаясь в мысли: если не вмешаться, ничто не изменится. Последовать совету Орены – пойти на поклон к бездушным машинам, которые, увы, не спешат признать в нем повелителя? Но не станет ли это его поражением, не унизит ли, хотя бы перед самим собой?
Фан-Орт со стыдом вспомнил первую, плачевную попытку про-никнуть в катакомбы – чрево сфероида. Мысленно ощутил горьковатый запах машинного масла. Скользкая, словно намыленная, палуба въяве громыхнула под ногами…
На душе стало муторно. Только сейчас он признался себе, что в тот раз вовсе не принял разумное решение, а попросту бежал из катакомб, охваченный паникой.
И все же Фан-Орт снова нашел оправдание: он не был тогда морально подготовлен, шел как на прогулку, не подозревая о психическом воздействии, которым интеллект-автоматы ограждают себя от прямого общения с людьми.
В своем отношении к пахнувшим металлом и смазкой лабиринтам старого
Космополиса Фан-Орт был не одинок. Остальных «гарантов» также отвращали катакомбы. За границами жилой зоны начинался как бы сопредельный мир, пусть не враждебный, но ч уждый, непонятный, непредсказуемый…
Вряд ли у кого-нибудь из предков-гемян, случись такая фанта-стическая возможность, возникло бы желание проникнуть в недра колосса-муравейника – обиталище гигантских, пусть даже полезных и безвредных, насекомых. А к интеллект-автоматам «га-ранты» относились, как к некоему подобию сверхразумных му-равьев, единственным предназначением которых было развивать кипучую, но не поддающуюся контролю деятельность на благо людей и эмбрионов…
Однако теперь спуск в катакомбы стал для Фан-Орта делом че-сти. Он должен был взять реванш за столь унизительное поражение. Хорошо, что Орена не знает, иначе как бы он выглядел в ее глазах!
Вот площадка, которой он достиг в прошлый раз. На миг Фан-Орт приостановился. Захотелось повернуть назад, к теплу и ком-форту, в уютный мир иллюзий, созданный стараниями неистощимых на выдумки психологов.
«И кто меня гонит? – вошла в сознание мысль. – Ведь можно жить спокойно, как Орена, как все другие…»
Тотчас он одернул себя:
«Но я-то не «другой»!»
Вспомнилось, что за несколько дней до смерти, словно предчувст-вуя ее, профессор Орт сказал:
– Ну вот, кажется, я сделал невозможное. Передаю тебе эста-фету.
Когда придет время и эмбрионы превратятся в людей, вылепи сверхчеловека по своему образу и подобию, как вылепил тебя я. Интеллект-автоматы для этого не подходят. Они другие. Запомни: другие! Остерегайся их советов…
«Пока я без них не обойдусь, – подумал Фан-Орт. – Мое время еще не настало. А если буду по-прежнему бездействовать, то может и вообще не настать…»
И он двинулся дальше, с удовлетворением почувствовав, что нерешительность отступает, возвращается вера в себя, в свои беспредельные возможности.
Взявшись руками за массивную стойку, Фан-Орт выгнул ее дугой, затем снова выпрямил.
– То-то! – крикнул он, упиваясь силой. – Так будет и с теми, кто захочет мне помешать!
Переходы и туннели старого Космополиса составляли запутан-ный лабиринт, образующий несколько изолированных уровней с многочисленными шлюзами.
Действовавшие когда-то эскалаторы и фуникулеры пришли в негодность еще до падения Лоора.
Через электронных посредников не представляло труда полу-чить план катакомб и заранее предупредить интеллект-автоматы о посещении, но в понятии Фан-Орта это означало бы проявить слабость, оказаться в роли просителя. И он предпочел поло житься на интуицию.
Стальные палубы были все такими же неприятно скользкими, ноги разъезжались на них и оттого казались чужими, точно протезы. Приходилось переставлять ступни с постоянным утомительным напряжением. Тело, всегда послушное и ловкое, стало вдруг раздра-жающе скованным.
На одной из винтовых лестниц Фан-Орт потерял равновесие. Нога сорвалась с узкой ступеньки. Штанина щегольского комбинезона разорвалась, обнажив кровоточащую ссадину.
Сильнее боли была досада. Зачем он ввязался в эту авантюру? Не следовало самому спускаться в катакомбы для встречи с автоматами – много чести! Надо было вызвать их к себе, потребовать отчета!
«А если бы не явились?» – кольнула самолюбие невольная мысль.
Фан-Орт попытался выместить раздражение на поручне, но на этот раз железо не поддалось. Бугрились от напряжения бицепсы, а поручень так и не согнулся.
Почувствовав головокружение, Фан-Орт разжал руки и тяжело опустился на ступеньку, стиснув виски.
«Неужели отец ошибся?»
Он впервые назвал профессора Орта отцом, как бы отделив тем самым первого от второго. Профессор никогда не ошибался, но был ли застрахован от ошибки отец?
«Неужели права мама?»
Фан-Орт вспомнил, как однажды, доведенная издевательствами мужа до исступления, она бросила ему в лицо:
– Ты вытравил в себе все человеческое и теперь пытаешься то же самое сделать с Фаном! Сверхчеловек это уже не человек, а живой робот! Не желаю, чтобы мой сын стал роботом!!!
О матери Фан-Орт вспоминал с любовью и нежностью, однако единственным авторитетом оставался для него профессор Орт. И сейчас, безоглядно отбросив сомнения, он закричал во весь голос, словно раз и навсегда обрывая затянувшийся нелепый спор с неве-жественными оппонентами:
– Слышите вы, профессор Орт не мог ошибиться!
Потеряв представление о времени, Фан-Орт шел наугад, сползал и карабкался по многочисленным лестницам, кружил вслепую, натыкаясь на переборки, пока не заподозрил, что неизменно возвращается в один и тот же туннель. Его охватило злое отчаяние, и он крикнул:
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
Эхо повторило его слова. Затем в гулком волноводе, образованном плитами палубы и сводами туннеля, прозвучал голос, искаженный реверберацией, но все же разборчивый:
– Здравствуйте. Что вам угодно?
– Почему сразу не откликнулись? – Мгновенное облегчение сменилось у
Фан-Орта вспышкой гнева. – Поразвлекались моей беспомощностью? Да представляете ли вы, кто я такой?
– Астронавигатор Фан-Орт, – ответил бесстрастный голос. – Мы не знали, нужны ли вам. А на ваш зов ответили незамедлительно.
– Где я могу переговорить с вами?
– Где угодно.
– Не здесь же! Вы считаете, что это подходящее место для переговоров? А я так не думаю. Условия неравные: вы видите, с кем имеете дело, а я нет.
– Претензии справедливы, – согласился голос. – Следуйте моим указаниям. Идите прямо. Смелее!
– Думаете, я трус? Ошибаетесь! Куда теперь?
– Все еще прямо. Теперь направо…
Необходимость подчиняться чьим-то командам угнетала. Фан-Орт ступал в полутьме неуверенно, словно слепой. Отвыкшие от света глаза восприняли мелькнувшую впереди полоску света как ослепительную вспышку.
– Мы пришли, – пояснил голос.
– Кажется, шел только я, – пробурчал Фан-Орт.
Распахнулась дверь. Отсек был пуст, если не считать двух кресел – одно напротив другого. В том, что справа, сидел широкоплечий пожилой человек.
Его грубое, будто начерно высеченное из гра-нита, лицо было невозмутимо.
Скупым жестом он указа л на свободное кресло.
– Прошу. Так о чем вы желали говорить со мной?
Фан-Орт сглотнул горькую слюну.
– Кто вы? Человек или интеллект-автомат?
Собеседник нахмурился.
– Ни то и ни другое. В физиологическом смысле я не человек. Когда-то был человеком во плоти, потом стал «призраком». Слыхали о них?
Фан-Орт кивнул.
– Значит, вы «призрак»…
– Не совсем. «Призрак» остался на Геме. Я же его дубликат, ре-продукция.
Образно говоря, «призрак» «призрака». Впрочем, в философском смысле неизвестно, кто из нас оригинал, а кто копия: мы неразличимы.
– Я не расположен философствовать, – угрюмо сказал Фан-Орт. – И мне все равно, человек ли вы, «призрак» или дубликат «призрака».
Пришел я вовсе не к вам, а к интеллект-автоматам!
– Они уполномочили меня побеседовать с вами.
– Гнушаются мной? Не желают снизойти до встречи?
– Нисколько. Просто мой облик для вас более привычен. А в остальном…
Считайте, что я один из них.
– Один из них? – недоверчиво переспросил Фан-Орт. – В прошлом человек?
Тогда кем же вы были прежде и почему оказались здесь?
Странный собеседник пожал плечами, не менее массивными, чем у Фан-Орта, но все же ответил:
– В давние времена я был космокурьером. Мое имя Кей.
– Постойте… Не о вас ли рассказывала мне мама? Если не оши-баюсь, вы первым побывали на Геме, потом переправили сюда массу необходимого, а в награду Лоор изгнал вас! Вот видите, не только вы все знаете обо мне и моих товарищах, нам тоже кое-что известно!
– Не рассчитывал, что меня помнят, – бесстрастно проговорил Кей.
– Я запомнил ваше имя по чистой случайности, – криво усмех-нулся Фан-Орт.
– А другим оно вряд ли знакомо. И уж, во всяком случае, никто вас не чтил бы. Скорее, наоборот. Ведь если бы не ваша позорная капитуляция перед
Лоором, мы бы сейчас наслаждались полнокровной жизнью на Геме с перспективой бессмертия. Словом, в моих глазах вы не герой!
– А кто же?
– Какое это теперь имеет значение… Итак, что вы делаете на сфероиде? Прислуживаете интеллект-автоматам?
Кей посмотрел на Фан-Орта долгим изучающим взглядом. Его лицо было попрежнему невозмутимо, только резче обозначились глубокие борозды на лбу и щеках.
– Да, прислуживаю. В той мере, в какой интеллект-автоматы прислуживают вам.
– Но они нам вовсе не прислуживают, – возразил Фан-Орт.
– Да? Может быть, вы сами готовите себе пищу, занимаетесь жизнеобеспечением, поддерживаете комфортные условия существо-вания? Или это все же делают за вас интеллект-автоматы? А чем вы заслужили их заботу?
Кей говорил с чувством нравственного превосходства, и Фан-Орт не сразу нашелся, что ответить.
– Г-м-м… Чем заслужили? Самим фактом своего существования. Мы жизнетворцы… Гаранты!
Вопреки нарочитому высокомерию, ответ прозвучал неубедительно, даже жалко, и Фан-Орт сам почувствовал это.
– Жизнетворцы… Гаранты… – повторил его слова Кей. – Орт вкладывал в эти понятия великий смысл. Но его представление об истинном величии было неверным…
– Вы знали отца?
– Да, я был знаком с ним, как и с человеком, чье имя вы тоже носите.
– С Фаном?
– Да. И Асду, вашу славную мать, я знал, хотя мы с ней ни разу не встречались.
– Расскажите о них! – воскликнул Фан-Орт.
– Но вы же не за тем пришли. Да и стоит ли ворошить прошлое? Ни вам, ни мне это не доставит удовольствия.
– Расскажите, требую!
– Я не привык к языку требований.
Фан-Орт побледнел от негодования. Впервые его так унизили. И кто?
Какой-то бесплотный фантом, чья-то бессчетная копия!
– А я не привык к такому обращению, слышите, вы, «полупри-зрак» или как вас еще!
– Да, я «полупризрак», – лишенным интонаций голосом проговорил Кей.
– А вы?
– Сверхчеловек, вот кто!
– Не думал когда-нибудь встретить сверхчеловека. И на что он способен?
– Испытайте! – запальчиво воскликнул Фан-Орт.
Усмехнувшись, Кей назвал два многозначных числа.
– Перемножьте.
Ответ последовал почти мгновенно.
– Правильно, – признал Кей. – В скорости счета вы почти не уступаете
«призракам». Ловите! – внезапно крикнул он и с силой метнул что-то увесистое.
Фан-Орт едва успел отскочить.
– Это нечестно! Я думал, вы бесплотны!
– А я думал, что сверхчеловек готов к любым неожидан-ностям.
– Издеваетесь? – вспыхнул Фан-Орт.
– Не могу отказать себе в этом маленьком удовольствии. Для меня выше человека только человечество. И какими бы сверхстимуляторами ни пичкал вас отец, как бы ни муштровал, вы в лучшем случае остались просто человеком. А в худшем… – Ке й оборвал фразу и после короткой паузы сухо продолжил: -
Все ваши жалкие фокусы я могу повторить. Могу сделать и то, на что вы не способны, например, телепортироваться. Но значит ли это, что я сверхчеловек?
– Вы бездарная копия! Заурядная подделка! – потеpяв само-обладание, выкрикнул Фан-Орт.
Никогда в прошлом он не испытывал такой яростной, неистовой ненависти.
Даже к отцу, которого при всем преклонении ненавидел за перенесенные обиды, за слезы мамы… Но, оказывается, то была не настоящая ненависть.
По-настоящему он возненавидел лишь сейчас, потому что профессор Орт, унижая, воспитывал в нем сознание силы и достоинства, а «призрак» заставил испытать во сто крат худшее унижение – ощутить физическое и нравственное бессилие перед материализовавшейся тенью давно умершего че ловека.
Еще вчера Фан-Орт относился к «призракам» с полнейшим без-различием, как к чему-то псевдореальному, точно и они были при-думаны психологами, а если и существовали, то на полумифической Геме, вне локальной действительности сфероида. И вдруг такая обескураживающая неожиданность: «призрак» здесь, рядом, во главе интеллект-автоматов!
…Когда кровь перестала стучать в висках и спала с глаз багровая пелена, Фан-Орт обнаружил, что находится наверху, у входа в катакомбы.
«Да был ли я там? Не галлюцинация ли все это?» – подумалось в первый момент.
Но разорванная штанина и свежая ссадина не оставляли места сомнениям. Его вышвырнулиили как нашкодившего юнца, как тряпку, о которую брезгливо вытерли ноги…
Фан-Орт зримо представил шахтные колодцы, винтовые лестни-цы, туннели с многочисленными ответвлениями, заново пережил злое отчаяние, охватившее его, когда он понял, что окончательно заблудился в запутанном лабиринте, и словно со стороны услышал свой сдавленный крик: «Эй, есть здесь кто-нибудь?» Вспомнилось грубо вырубленное лицо «призрака», налитые тя-жестью камни глаз под глыбами-веками. Это полное презрения лицо будет теперь преследовать его, разъедая душу желчью ненависти. Даже карлик Эрро не вызывал у Фан-Орта таких недоб рых чувств…
Словно запечатленный в мнемозаписи, слово в слово повторился весь их разговор. Как же смешно и глупо он себя вел! Но и в этом винил не себя, а
«призрака».
Как очутился наверху, астронавигатор вспомнить не мог. Видимо, проклятый
«призрак» стер из его памяти обратную дорогу, и она выпала из времени. А вот мельчайшие подробности их встречи сохранил, хотя именно эту оскорбительную правду Фан-Орт предпочел бы забыть навсегда.
