Текст книги "Алгоритм невозможного"
Автор книги: Александр Плонский
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Как я посмотрю в глаза Урму? Я виноват перед ним. Мои подозрения были беспочвенны и оскорбительны. Он вправе повернуться ко мне спиной…
Но не повернулся же! Уверен, что спасительным вмешательством красного «верняка» я обязан ему…
Урм встретил меня так, точно между нами ничего не произошло. Мои робкие извинения решительно прервал:
– Довольно, Фан! Я тоже вел себя не лучшим образом. Нервы на пределе. Ведь понимал, что не следует спешить! Отказ от идеалов мучителен, знаю по себе: когда-то и я был преданным лоористом. Надо было проявить деликатность, а я пренебрег ею. Хорошо, что мы во всем разобрались. Не будем же вспоминать о глупой ссоре!
Мне оставалось только пожать ему руку.
– Я слышал о том, что было у тебя с Реутом, – сказал Урм за-тем. – Ты счастливо отделался. Вел себя смело, но неосмотритель-но. Да и зря пощадил его.
– Считашь это малодушием?
– Скорее, благородством.
– Реут получил урок.
– Вряд ли, – покачал головой Урм. – Но на некоторое вре-мя он уймется. А тебя больше не тронет, понимая, что в следующий раз живым ему не уйти.
– Я его крепко припугнул!
Урм расхохотался.
– Прости, Фан, чистая ты душа!
Мне стало стыдно.
– Красный «верняк»?
– Вы оба, – великодушно сказал Урм. – Надеюсь, ты спрятал деструктор?
– Да. Но вряд ли он мне когда-нибудь понадобится.
– Ну-ну… Впрочем, переменим тему. Что ты думаешь об эмбриональной революции?
– Бред какой-то!
– Ошибаешься, не бред. Лоор умен и вероломен. Дурак или сумасшедший не создал бы Космополис и не опутал своими догмами тебя.
Я сделал протестующий жест.
– И не только тебя, – уточнил Урм. – Лооризм эксплуати-рует мечту о благополучии, счастье, всеобщем равенстве. Провоз-глашены великие цели, но способы их достижения безнравственны от начала и до конца. Лоор великий экспериментатор. Ему захотелось сыграть роль Бога, и он вознамерился совершить невозможное. Ты никогда не мечтал совершить невозможное, Фан?
– Я? Нет, не мечтал.
– А есть люди, для которых смысл существования – найти алгоритм невозможного, и Лоор принадлежит к их числу. Само по себе это неплохо. Да что там, великолепно! Не будь таких людей, человечество топталось бы на месте. Беда в другом: стремясь во что бы то ни стало решить свою сверхзадачу, Лоор не пощадит ни себя, ни нас.
– Скажи, Урм… – спросил я, – а разве ты не принадле-жишь к таким людям?
– Принадлежу. Но моя сверхзадача не имеет ничего общего с тем, что замышляет Лоор. Я стремлюсь к воссоединению с челове-чеством Гемы, а он намерен уничтожить населяющих ее людей и затем снова заселить людьми. Парадокс? Ничуть. Альтернативное человечество было бы детищем Лоора. Из создателя крошечного Космополиса он превратился бы в Демиурга, который спустя по-коления обретет статус Бога.
– А как же постулат о замкнутой системе, с ним покончено?
– Вовсе нет, – убежденно произнес Урм. – Лоор никогда не откажется от своей концепции. Будь его воля, он и Гему сделал бы замкнутой системой. И всю Вселенную! Коллективный интеллект гемян ненавистен ему оттого, что не приемлет замкнутости. А ведь разум не знает границ. Если бы у Вселенной были пределы, он прорывался бы сквозь них! Теперь ты представляешь, какую опасность несет в себе лооризм. Это не абстрактное учение, а программа борьбы со свободным разумом!
Я понуро опустил голову.
– Выходит, мои идеалы… Неужели я такой идиот, Урм?
– Лооризм произрастает на почве благородных устремлений, и совсем не просто разглядеть, что это сорняк!
– С красивыми цветками и завлекающим ароматом… Крепко же он меня одурманил!
– Я рад, что ты это понял, – тепло проговорил Урм.
– Так Лоор отводит эмбрионам роль полчища, которое должно захватить Гему?
– Замысел его в высшей степени коварен. Лоор знает, что по-бедить гемян невозможно. Вот обратное не составило бы для них труда…
– Тогда все не так страшно!
– Я не договорил. Нельзя победить в открытом бою, но можно уничтожить вероломным ударом. Мало кто знает, что с прежних времен на Базе сохранился деструктор глобального действия. Перед самой катастрофой он проходил секретные испытания в космосе. Лоор сумел утаить его от Кея и Корлиса. И сейчас это варварское оружие нацелено на Гему.
– Профессор Орт? – догадался я. – Он подбивает Лоора?
– Его роль в этой авантюре не ясна, – задумчиво сказал Урм. – По-моему, Орт ведет свою собственную игру. Он выдаю– щийся ученый, и банк эмбрионов осуществим. В других обстоятель-ствах идея искусственного этноса была бы прогрессивной, но пока что эмбрионы – десант, которому предстоит высадиться на обезлюдевшую планету! Лоор давно покровительствует Орту, од-нако предан ли тот «вождю и учителю»?
– А знают ли об их планах на Геме? – спросил я взволно-ванно.
– Знают, – после короткой заминки ответил Урм.
– Каким образом?
Он пожал плечами.
– Ты рискуешь жизнью!
– А что делать?
– Гемяне готовы к нападению?
Урм нахмурился.
– Они поразительно беспечны. Уверяют, что опасности для них нет. Они недооценивают Лоора. Но если гемяне не считают нуж-ным обезвредить его, то сделать это должны мы.
– Кто «мы»?
– Я, ты… и наши друзья.
– Значит, разговоры о вражеских происках и агентах Гемы не лишены оснований… – сказал я, скорее себе, чем Урму. – Вот уж не думал, что когда-нибудь стану лазутчиком и диверсантом…
– Нет, спасителем людей, отторгнутых от прародины, обманутых и порабощенных!
– Свобода есть осознанная необходимость, – процитировал я «вождя и учителя». – Ты прав, Урм. Знаешь, вначале я не замечал порабощения, даже был по-своему счастлив. И только когда стал задумываться…
– Увы, знание редко делает человека счастливым. Но что за прок в иллюзорном счастье? Оно всего лишь мираж. А миражи рано или поздно исчезают, Фан. Ну, пошли?
– Куда?
– К друзьям.
Не подозревал, что на Базе есть катакомбы. Возможно, об их су-ществовании не ведает сам Лоор, хотя и был главным архитектором Космоплиса. Впрочем, не своими же руками он его строил. Нашлись люди, знавшие толк в такого рода тайных убежищах.
Вслед за Урмом я протискивался между монолитными плитами, которые загадочным образом раздвигались перед нами, спускался в полной темноте по шатким лесенкам, перепрыгивал через зияющие щели, вскарабкивался с уровня на уровень.
Когда Урм ввел меня в казавшийся заброшенным отсек, я не-вольно зажмурился от яркого света и, спустя минуту открыв глаза, чуть не вскрикнул от изумления: среди собравшихся здесь были красный «верняк» и… Асда.
«Верняк» по-дружески подмигнул мне, а плутовка Асда сделала вид, что ничего особенного не произошло, и, улыбнувшись, сказала:
– Садись рядом, Фан. Будем смотреть Гему!
И вот я увидел прародину…
Не перламутровый диск на экране синхронизатора, – живую планету во всей ее красоте. Я испытал шок – утратил чувство реальности, потерял представление о том, где нахожусь: под низ-кими сводами секретного отсека или на залитой светом Яра городской площади, среди шумной и пестрой толпы.
В стройных, светлых, не повторяющих друг друга и в то же время образующих единый ансамбль зданиях не было ничего общего с мрачными небоскребами прежней Гемы, которые я видел на кар-тинках в старых книгах. Истинные произведения искусства, они вызывали эстетическое наслаждение…
«И ни одной машины! – отметил я с удивлением. – Ни здесь, на площади, ни на прилегающих к ней пешеходных уровнях!»
Но когда в развернувшейся перед моими глазами панораме воз-никли вознесенные в небо прозрачные туннели, по которым плавно и быстро скользили похожие на гусениц поливагоны, я едва не захлопал в ладоши от восхищения.
Перед катастрофой Гема достигла колоссального технического могущества. Но, судя по прочитанным книгам, техника навязывала людям образ жизни. Здесь же она не подавляла человека, а служила ему.
– Когда гемяне успели? Ведь после катастрофы прошло совсем немного времени! Нет, в это чудо невозможно поверить… – твердил я ошеломленно.
– Коллективный разум способен и не на такие чудеса, – мягко проговорил Урм.
Я нашел руку Асды и сжал тонкие пальцы.
– И ты скрывала от меня…
– Я не могла иначе, Фан, – шепнула мне на ухо она. – Ты должен был прийти сюда сам.
– Не подозревал, что у тебя могут быть секреты… – упрекнул я ее с обидой. – Был уверен, что мы – одно целое. Наивный дурак, правда?
– Никогда не считала тебя дураком. Наивным – да, но только не дураком. А секреты… Больше их нет и никогда не будет. Мы вместе во всем. И навсегда!
13. Встреча с «призраком»Вот это новость! Асду распределили младшим лаборантом к Орту. Не знаю, радоваться или огорчаться. А Урм доволен: ему будет известно все, что там делается.
Теперь мы с Асдой видимся реже, хотя вправе зарегистрировать ячейку-семью: оба достигли зрелого возраста, занимаемся обще-полезным трудом – «идейные борцы за построение замкнутого об-щества», как значится в наших характеристиках.
Но когда я заговорил о браке, Асда неожиданно отказала:
– Зачем нам комедия с регистрацией, Фан? Разве мы и так не принадлежим друг другу?
Неужели она ко мне охладела? По-прежнему говорит, что любит меня, но уже не мечтает о ребенке.
– Не могу понять, – сказала на днях, – что гонит к нам людей. С раннего утра очередь. Записываются заранее, ссорятся, отпихивают друг друга. Все словно помешались на эмбрионах. Иногда хочется заплакать. Убежала бы, да некуда…
От Асды мы впервые узнали об интеллект-автоматах. Они на главных ролях – отвечают за жизнеобеспечение эмбрионов, а персоналу лаборатории, даже специалистам, Орт доверяет лишь второстепенные работы.
Никогда прежде не видел Урма столь озабоченным.
– Понимаешь, Фан, для меня это новость. Ведь у нас никогда не было интеллект-автоматов. При нашей технологии ничего подобного не создать. Значит, они с Гемы. Но как оказались здесь?
– Что представляют собой эти… интеллект-автоматы? – по-интересовался я, впервые слыша о них.
– А что представляют собой «призраки», знаешь?
– Ну… Они были людьми, а после смерти сделались чем-то вроде электронных машин.
– Твое представление о «призраках» примитивно, – заметил Урм. – Правда, иного я и не ожидал. Не стану просвещать тебя, как удается сохранить человеческий интеллект после физической смерти. И не просто сохранить, а сделать по-прежнему действенным, активным, способным творить. Скажу лишь, что «призрак» это человеческая личность в особых, ею же созданных, условиях.
– Меня интересуют не «призраки», а интеллект-автоматы.
– У них два отличия от «призраков». Во-первых, они никогда не были людьми. Интеллект-автомат – синтезированная личность, но, по меньшей мере, не уступающая человеку в способности мыслить и действовать.
– А во-вторых?
– «Призраки» не могут существовать без энергии беслеровых волн, тогда как интеллект-автоматы питаются более распростра-ненной электромагнитной энергией.
Я невольно присвистнул.
– Но если у Орта те самые интеллект-автоматы, то нужно узнать у гемян, каким образом они к нему попали.
– Так и сделаем, – согласился Урм.
Седой, массивный человек, похожий на вчерне обработанную резцом скульптора гранитную глыбу, возник чуть в стороне от нас.
– Он кто, «призрак»? – шепнул я Урму.
Видимо, человек расслышал.
– Мое имя Кей. Я, действительно, «призрак», хотя стал им совсем недавно. – Мне показалось, что он украдкой вздохнул. – Не смотрите на меня с такой неприязнью. Впрочем, когда-то я разделял ее. Более того, «призраки» вызывали во мне отвращение. Но потом я привык, а теперь и сам…
– Мы не испытываем к вам неприязни, а тем более, отвраще-ния, – твердо сказал Урм. – Ваше имя нам хорошо известно.
– Враг номер один?
– Для Лоора, но не для нас.
Кей осмотрелся, и в его глазах, к нашему удивлению, мелькнул проблеск интереса.
– А тут мало что изменилось…
– Вы бывали здесь прежде? – удивился я.
– Бывал ли? – усмехнулся Кей. – Подойдите к ближней пе-реборке. Проведите рукой по заклепкам. Стоп! Теперь нажмите.
Послышался щелчок, в переборке образовалось углубление.
– Засуньте туда руку. Смелее! Вынимайте!
В моих пальцах оказался цилиндрический сосуд с завинчиваю-щейся пробкой.
– Отверните пробку и сделайте глоток.
Я вопросительно взглянул на Урма. Тот, улыбнувшись, кивнул.
Жидкость обожгла горло. От неожиданности перехватило дыха-ние, я закашлялся, брызнули слезы.
Кей заразительно рассмеялся. Его иссеченное глубокими морщи-нами лицо разгладилось, и образ робота, ассоциировавшийся в моем сознании со словом «призрак», бесследно исчез, уступив место чувству симпатии.
– Недурное доказательство, а?
– Что это? – спросил я, отдышавшись.
– Чистейший спирт.
– Но он же ядовит!
– В разумных дозах не повредит.
– Не знал, что здесь есть тайник, – удивленно проговорил Урм.
– Когда Космополиса еще не существовало, а под Базой понима-ли головную станцию, мы, космокурьеры, поддерживали связь между нею и окраинными станциями. И тут я отдыхал после полетов. Право же, не думал, что кому-нибудь удастся раскрыть тайну этого убежища. Кстати, в конце пребывания на Базе поневоле приходилось соблюдать конспирацию.
– Сейчас это делаем мы, – сказал Урм.
Кей помрачнел.
– От души сочувствую. Я решил встретиться с вами как чело-век, в свое время изгнанный отсюда и оттого способный лучше других понять ваше положение.
– Мы беспокоимся не о себе. Нас тревожит опасность, угрожа-ющая Геме. Мы уже предупреждали об этом, но к нашим словам не прислушались.
– Напрасно так думаете, – возразил Кей. – Просто мы кон-тролируем ситуацию и не усматриваем угрозы.
– Пока Космополисом правит Лоор, вы не можете предаваться благодушию. Нужно свергнуть его и уничтожить лооризм!
– Вот этого мы как раз и не сделаем.
– Но почему?! – с недоумением воскликнул Урм. – Вы же чуть не погибли из-за Лоора. Он изгнал вас отсюда, оклеветал, объявил наймитом «призраков», врагом Космополиса! Неужели сми-рились?
– Не смирился и не простил. Но разве дело в моих чувствах? Согласен с вами: концепция лооризма порочна. И все же бороться с ней нужно не силой, а убеждением.
– Кого вы собираетесь убеждать? Лоора? Запуганных «верня-ками» людей? Да при вашей мощи…
– Наша мощь никогда не будет использована для насилия. – Кей произнес эти слова с таким достоинством, с такой сдержанной страстностью, что мне стало не по себе, словно он уличил нас в чем-то неблаговидном. Вероятно, Урм испытал такое же чувство, так как попытался оправдаться:
– Я имел в виду не сведение счетов, не акт мести, а борьбу с диктатурой! Это великая цель!
– А стоит ли она жизни хотя бы одного ребенка? Подумали вы о том, скольких жертв потребует ваша великая цель, сколько крови будет неизбежно пролито? В глазах большинства космополитян Гема и без того – средоточие зла. Представьте теперь на минуту, что ценой жизней многих космополитян мы свергли Лоора, а лооризм запретили раз и навсегда. Диктатор тотчас же превратится в мученика и героя! Нет, друзья, результаты окажутся прямо противоположными тем, которые вы ожидаете.
– Так значит…
– Вы должны расшатать лооризм изнутри, а затем повергнуть его единственной силой, которую можно считать оправданной, – силой ваших собственных идей.
– Силой наших идей? – вмешался в разговор я. – О чем вы говорите! Да на каждого из нас приходится по десятку «верня-ков», верно, Урм?
– Больше, Фан, гораздо больше…
– Да, вам предстоит жестокая и бескомпромиссная борьба, – кивнул Кей. – И вы не обязательно победите в ней. В случае пора-жения Гема приютит вас, как приютила меня. Но участвовать в конфликте мы не станем. Это шло бы вразрез с нашими нравствен-ными принципами.
– Как вы гуманны! – с горькой иронией воскликнул Урм. – Оплачете нашу гибель, приютите чудом уцелевших, если такие найдутся… И будете продолжать жить под прицелом глобального деструктора. А ведь могли бы обезопасить себя и заодно принести нам свободу!
– Никто не в состоянии освободить общество, если оно само не желает освободиться. Сделать вас «вождем и учителем» вместо Ло-ора, но что от этого изменится?
Урм побледнел. А я вспомнил, как, подобно Кею, заподозрил его в недостойном стремлении захватить власть. Если уж у меня, ис-пытавшего на себе благородство Урма, могли возникнуть такие подозрения, то что можно сказать о Кее?
– Вы должны извиниться перед Урмом за незаслуженное оскор-бление. Уж он-то никогда не станет вторым Лоором!
– Я вовсе не хотел обидеть вашего друга, – сдержанно про-изнес Кей. – А если это все же случилось, прошу извинить. К сожа-лению, я не нашел лучшего способа обосновать нашу точку зрения. Но ведь Лоор тоже не сразу сделался таким, каков он сейчас. Людям свойственно перерождаться, обретя власть.
– А «призракам»? – дерзко спросил я.
– В меньшей мере. Ну что ж… Будем прощаться, или хотите об-судить со мной еще что-нибудь?
– Только один вопрос, – пересилив себя, сказал Урм. – В ла-боратории Орта появились интеллект-автоматы…
– Он получил их от нас.
– Это что же получается, – не выдержал я, – нас лишаете поддержки, а нашим врагам помогаете?!
– Профессор Орт крупный ученый и решает важнейшую проб-лему.
– Но он служит Лоору!
– Только на поверхностный взгляд.
– А разве Лоор настолько глуп, что не сообразил, откуда у Орта интеллект-автоматы?
– Он сам надоумил профессора обратиться к нам. Понимал, что иначе его замысел не смог бы осуществиться.
– И вы поддались на эту уловку?
– Так решил наш коллективный разум. Чтобы понять, почему именно, надо подняться до его интеллектуального уровня.
– Куда уж нам, – сухо проговорил Урм.
Невольно я вспомнил слова Лоора:
«Гемяне подчинены так называемому коллективному разуму, что чуждо человеческой природе. Это полулюди-полуроботы…»
И подумалось:
«Неужели Лоор не погрешил против истины?»
А Кей точно не замечал, что мы шокированы его пренебрежи-тельными словами.
– Человеческий мозг ограничен в объеме памяти, быстродейст-вии, числе параллельных каналов мышления. И если человечество нуждается в дальнейшем развитии, без коллективного разума не обойтись. Поверьте, решение передать интеллект-автоматы про-фессору Орту послужит интересам людей.
– Гемян? – скривился я.
– Людей Вселенной, – отчеканил Кей.
– И на том спасибо, – сказал Урм. – Благодаря вам мы еще раз убедились, что ждать помощи не от кого, надо рассчитывать только на себя.
– Совершенно верно, – подтвердил «призрак».
Расставшись с Кеем, мы долго стояли молча, осмысливая услы-шанное. Разочарование, обида, опустошенность терзали нас. К этому подмешивалось и чувство неполноценности: материализовавшись на Космополисе, Кей уже одним этим продемонстрировал свое превосходство перед нами, воспринимающими телепортацию как ирреальность, а не как результат какого-нибудь нелинейного взаимодействия волны с веществом.
– Нет, каков моралист! – нарушил молчание Урм. – Воз-можно, он по-своему прав, но нам от этого не легче…
Я поймал себя на мысли, что уже не чувствую за Урмом того мо-рального превосходства, которое до сих пор подавляло меня. Даже досадую: он вел себя с Кеем не как равноправный партнер, а как назойливый проситель. Умолял о вмешательстве, уговаривал, хотя, наверное, понимал, что Кей не зря отказывает нам. Впрочем, и я делал то же самое…
14. «Сон»Мне редко снятся сны. А если и снятся, то плоские, серые, рас-плывчатые. И я их моментально забываю.
Иное дело – Асда. Она иногда рассказывает мне о своих снах. Ее сны не похожи на мои. Они яркие, объемные, цветные, насыщенные действием. Мне даже завидно: по словам Асды, сон это скачок в запредельный мир, отличный от нашего, как свет Яра от тусклого свечения ламп в туннелях Космополиса.
– Мне бывает жалко просыпаться, – говорит она с сожалением, и ее сиреневые глаза мечтательно сияют.
– Но в твоем запредельном мире нет меня, – ворчу c притвор-ной обидой.
– Неправда! Ты постоянно в моих снах. Только иной, похожий и совершенно не похожий на себя…
– Красавец, богатырь, герой?
– Дурачок, – ласково шепчет Асда. – Разве это главное?
Мне становится грустно: уж я-то никогда не буду таким, каким представляет меня в своих цветных загадочных снах моя люби-мая…
И вот наступила ночь, когда я впервые увидел сон, поистине сказочный при всей своей реалистичности. Но было ли это сном?
Меня навязчиво преследовал диалог с «призраком». Мысленно я то и дело возвращался к нему, придумывал все новые реплики – свои и Кея. Мне все казалось, что, найдя нужные слова, я сумел бы убедить его, если бы снова представилась такая возможность. В тот вечер «разговор» был особенно долгим. Увлекшись, я с какого-то момента начал воспринимать его как реальность.
– Не внушает мне доверия твой друг, – говорил «призрак». – Опасаюсь тех, кто ведет двойную игру.
– Урм поступает так поневоле. Он вынужден жить под маской. Однажды и я упрекнул его в этом, а потом мне стало стыдно.
– Ты молод, Фан. Твой жизненный опыт невелик. Мне же есть с чем сравнивать. В истории Гемы были люди того же склада, что и Урм. Революционеры, исповедовавшие принцип: «цель оправдывает средства». Цели бывали и святыми, великими, а вот средства… В конце концов они брали верх над целями. На смену бескорыстию, приверженности идеалам приходили жажда власти, а затем стремление удержать власть, опять-таки, любой ценой. И то, что задумывалось как царство свободы, становилось всеобщей тюрьмой.
Кей говорил не тем суховатым, официальным тоном, который неприятно задел меня при нашей первой встрече, а доверительно, свободно, на «ты», словно давно знал меня и испытывал ко мне симпатию. За грубыми чертами его лица угадывалась доброта…
– Но Урм, действительно, не такой! – с жаром воскликнул я.
– Да, пока не такой. Он искренен в стремлении принести кос-мополитянам свободу. Готов сознательно пожертвовать жизнью. Ненавидит тиранию.
– Вот именно!
– Но и те революционеры на первых порах были «не такими». Их перерождению предшествовала и способствовала «двойная игра», подобная той, что ведет Урм. Сперва с врагами, затем с друзьями и, наконец, с самими собой. Ведь любой диктатор, и Лоор не исключение, оправдывает себя «великими целями», хотя они диаметрально противоположны провозглашенным вначале.
– Значит, человек неизбежно перерождается?
– Я имел в виду людей определенного склада. Ты к ним не при-надлежишь.
– Откуда вы знаете? – буркнул я смущенно.
– Мы не вмешиваемся в ваши дела, однако наблюдаем за вами.
Я рассмеялся, хотя было не до смеха.
– То-то у нас ловят агентов Гемы!
– Их как раз и нет. Мы не нуждаемся в агентах.
– Подглядываете в замочную скважину?
– Нам приходится это делать по необходимости, – признал Кей.
– Вы оправдываетесь совсем как Урм, даже его словами!
– Разве дело в словах? Своим незримым присутствием мы никому не вредим, а помочь можем.
– Не вмешиваясь? Странная помощь…
Кей опустил мне на плечо тяжелую руку, и я вздрогнул, потому что не ожидал этого от «призрака».
– Мы могли бы приобщить тебя к нашему коллективному разуму.
– Я не уверен, что нам от него будет польза.
– И зря. В нашем обществе интеллектуальный потенциал каждого сделался достоянием всех. Осуществилась мечта философов о гармонии между личностью и обществом. Равенство стало возмож-ным!
Едва ли Кей был склонен к пафосу, но с какой же гордостью произносил он эти слова!
А мной овладел дух противоречия:
– Какое может быть равенство между глупым и умным!
– Но ведь человек не виноват, что глуп. Таким уж он родился. И умный не вправе поставить себе в заслугу свой интеллект.
– Выходит, формула «от каждого по способностям, каждому по потребностям» не так уж плоха? – спросил я с подковыркой.
– А кто говорит, что плоха? Такими-то формулами Лоор и за-воевывал популярность, – парировал Кей. – Только задача эта, при всей своей привлекательности, не имеет решения.
– И у вас тоже?
– Мы избрали другой путь: уравняли способности людей.
– У одних повысили интеллект, у других понизили?
– Нет, всех подняли до интеллектуального уровня гениев.
Я был обескуражен.
– Но ведь это могло привести к всеобщей унификации не только способностей, но и вкусов, интересов, склонностей, словом, к уны-лому единомыслию!
– Думаешь, появились миллионы гениальных инженеров и ни одного гения-врача? – добродушно усмехнулся Кей. – Ну нет, каждый утверждает свою гениальность в той сфере, которая ему по душе. И каждый мыслит по-своему, но одинаково эффективно.
– Эффективность мышления… Это что-то новое!
– В нашем коллективном мозгу сопоставляется множество мнений, порою исключающих друг друга. Эффективность мышления состоит в их обобщении, синтезе оптимального варианта.
– И вам удается примирять непримиримое? – спросил я недоверчиво. – Или все сводится к подчинению меньшинства большинству?
Кей снова усмехнулся.
– Между прочим, чаще бывает право не большинство, а меньшинство!
– Так ведь можно оправдать Лоора и кучку его приспешников! – возмутился я.
– Диктатура не в счет, – поморщился Кей, – она-то как раз опирается на «большинство». «Да здравствует великий Лоор!» – это разве выкрикивали фанатики-одиночки? Нет, я говорю о де-мократическом обществе. Так вот, истина озаряет сначала немногих. И лишь затем ее постигают все. Решение у нас считается принятым, если нет ни одного несогласного с ним человека.
– Но ведь споры могут продолжаться бесконечно!
– Коллективному мозгу присущ ускоренный отсчет времени. Да и спорить не с кем: в это время все объединены в сверхличность, для которой не существует вкусовщины, амбиций, упрямства. Един-ственный критерий – целесообразность.
– А как же мораль?
– То, что противоречит морали, не может быть целесообразным. Коллективное сознание опирается на правовые акты и этические нормы, – пояснил Кей. – Но не хочу сказать, что все у нас идеально, что мы достигли того, к чему стремимся. А если бы это произошло, то худшей беды нельзя и придумать: наше общество превратилось бы в замкнутую систему. Надеюсь, так не случится, и мы сохраним в себе вечное стремление к совершенству…
Я молчал. «Призрак» не торопил меня.
– В условиях Гемы ваш… коллективный разум… может быть, очень даже хорош… – сказал я наконец, – но нам он не подходит.
– Верно, – подтвердил Кей. – Его нужно выстрадать. К си-стеме коллективного мышления надо прийти сознательно и добро-вольно. Мы вовсе не собираемся экспортировать ее на Космопо-лис. Речь идет лично о тебе. Ты сможешь воспользоваться ею для решения ваших проблем. Ну, что скажешь?
Мое молчание затянулось, и Кей повторил вопрос в лоб:
– Ты согласен?
– Нет, – отказался я. – Спасибо за доверие, которого не за-служил и вряд ли заслужу. Я никогда не смог бы стать агентом Гемы, да и вы в этом не нуждаетесь.
– Неужели ты так меня понял? – с обидой спросил «приз-рак».
– А вы не понимаете, в какое двусмысленное положение я бы себя поставил, согласившись?
– Вовсе нет! Ты бы всего лишь воспользовался нашей интел-лектуальной мощью.
– Почему же вы не хотите наделить ею Урма? Я ведь тоже человек и могу пойти по стопам Лоора!
– Мы бы этого не допустили, – возразил Кей.
– Вот! – торжествующе воскликнул я. – Кого пытаетесь ввести в заблуждение? Меня или себя? Кому хотите внушить, что, войдя в коллективный мозг, я буду независим в поступках?
– Странный ты человек… – раздосадованно произнес «призрак». – Прошлый раз настаивал на том, чтобы мы вмешались, а теперь опасаешься нашего вмешательства?
Я стиснул руками голову.
– Не знаю… Ничего не знаю! Что-то мешает мне принять ваше предложение. Не могу…
– Ну что ж… Наверное, я слишком хорошо убедил тебя во вреде вмешательства… Не пришлось бы нам обоим пожалеть об этом.
– Вероятно, вы ошиблись во мне.
– Нисколько. Ты именно таков, каким я тебя представлял. Не буду уговаривать. Действительно, между вмешательством и невме-шательством слишком зыбкая грань. Ты прав, мы пытались обма-нуть самих себя. Пытались найти лазейку, чтобы помочь вам, не поступаясь собственными принципами. Хорошо, что это лишь сон.
– Как сон?!
– Сны иногда бывают очень похожи на явь. Спи, тебе предстоит трудный день…
Сном это было или нет, но уже на следующее утро я ощутил в себе перемену. И она не прошла мимо внимания Асды:
– Что с тобой, Фан? Ты словно стал старше. У тебя взгляд уму-дренного жизнью человека!
Я умолчал о своем «сне». Это был секрет, которым я не мог по-делиться даже с Асдой…
