Текст книги "Алгоритм невозможного"
Автор книги: Александр Плонский
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Великий Физик был типичным представителем гениальных одиночек, чей высочайший интеллектуальный потенциал поддерживался кибернетической мощью эпохи.
Принципы научной работы за тысячелетия претерпели эволюцию, ход которой, как нельзя более, напоминал классическую спираль.
Когда-то науку тоже творили гениальные индивиды, но опирались они только на природный дар, подкрепленный терпением, трудолюбием и фанатической тягой к Знанию.
С течением времени поверхностные залежи Знания истощились, глубинные же его слои состояли из сверхтвердых пород, и на проникновение в них одиночкам просто не хватало жизни.
Тогда стали возникать мощные коллективы ученых, инженеров, экономистов – научно-исследовательские институты. Ими руководили блестящие организаторы науки, которые не столько добывали Знание сами, сколько умело направляли и материально обеспечивали усилия остававшихся безвестными исполнителей.
Затем начался новый виток спирали: комплексная роботизация исследований развязала руки гениям, избавив их как от «организаторов», беззастенчиво присваивавших чужие открытия, так и от помощников – «исполнителей», среди которых были и бесталанные, и недобросовестные.
Концентрация замысла в мозгу гениальной личности, а вопло-щения – в оптимально организованной иерархии роботов много-кратно укоротила путь от замысла к гипотезе, от гипотезы к теории, от теории к эксперименту, от эксперимента к взвешенному вн е-дрению в практику (раньше стремились к
«широкому внедрению», что зачастую приносило больше вреда, чем пользы).
Гении-одиночки все успешнее конкурировали с научно-исследовательскими институтами, к которым тяготела посредственность – умеренно талантливые ученые, не способные проявить себя вне коллектива, а нередко и псевдоученые, движимые амбициями.
Между этими двумя векторами научного прогресса то и дело воз-никало бессмысленное противостояние, с одной стороны питаемое презрением, а с другой – завистью.
Институты существовали за счет заказов, между тем как гении могли выбирать цель исследований по своему усмотрению, какой бы странной, несвоевременной и даже нелепой она ни казалась. Достигшее процветания общество могло им это позволить.
Именно такой проблеме посвятил себя Великий Физик. Ее значение не смог бы оценить по достоинству даже не менее яркий гений.
Услышав сигнал срочного вызова, ученый поморщился: он тер-петь не мог, когда его отрывают от работы. Дал мысленную команду: «Абонент занят».
Однако зуммер продолжал настойчиво жуж-жать.
– Что нужно? – раздраженно крикнул Великий Физик, но тут же его лицо разгладилось, на нем даже появилась улыбка: по ту сторону растаявшей четвертой стены стоял Преземш – Президент Земного Шара, друг детства
Абрагам Седов – высокий, худощавый, уже изрядно полысевший человек в модной куртке из тонкой блестящей ткани. Куртка была расстегнута, под ней виднелись ярко-красная сорочка и пестрый шарфик, небрежно намотанный вокруг жилистой шеи Президента.
– Прости, что побеспокоил, – проговорил Седов, поднимая руку в приветственном жесте.
– Здравствуй, Абрагам. Ну и щеголь же ты! – усмехнулся Великий Физик. -
Рядом с тобой и показаться неудобно в моем-то лапсердаке!
– А ты будь как все, не оригинальничай.
– Буду как все, ты обо мне и не вспомнишь. Это сколько же мы не виделись?
– Лет пять… Нет, шесть… – сказал Седов виновато. – Дела, брат…
– Ну как же, ведь ты самый занятой человек на Земле…
– Не ты ли встретил меня сигналом «Абонент занят»? – парировал
Абрагам.
– Небось, ко мне тоже по делу?
– Увы… И по очень важному!
– Едва ли буду полезен. Но все равно рад тебя видеть. Садись, наши предки не напрасно говорили: «в ногах правды нет».
Седов опустился в массивное кресло: скромный кабинет Великого Физика зрительно состыковался с представительски-роскошным кабинетом Преземша.
Уловив иронический взгляд друга, Седов счел нужным пояснить:
– Ничего не поделаешь, традиция. Моя должность вроде этого кабинета – пышности много, а реальной власти нет.
– Не прибедняйся.
– И не думаю. Я ведь вправду вроде английской королевы. Мы лишь символизируем власть. Королева в Англии, я на всем Земном Шаре.
Церемонии, представительские функции – вот круг наших обязанностей.
– Сейчас тоже церемония? – едко спросил Великий Физик. – Ты же пришел ко мне как Преземш, а не как старый друг. – Так что тебе от меня надо?
– Я хочу, чтобы ты вник в одну проблему…
– Где ты был месяц назад, Абрагам? Вот тогда бы я ухватился за любую стоющую проблему. А сейчас ты опоздал. Я уже вник в такую проблемищу, что, боюсь, жизни не хватит. Отвлекаться не имею права. Так что извини, вынужден отказать.
– Ты отказываешь Президенту Земного Шара?
– Вот именно.
– Тогда я обращусь к тебе за помощью как старый друг. Неужели ты можешь отказать другу?
Великий Физик застонал.
– Это же удар ниже пояса, Абрагам. Знал, чем взять. Ладно, выкладывай!
– Видишь ли, несколько дней назад в устье галактики столкнулись два космообсервера… – начал Седов.
– Это бывает, – перебил Великий Физик. – Хотя вероятность такого столкновения ничтожна. Если только… – он сделал паузу, – столкновение не было преднамеренным.
– Оно и было преднамеренным, – подтвердил Абрагам.
– Экипажи погибли?
– Принадлежность одного из кораблей не установлена, что с экипажем, неизвестно. На другом в момент столкновения находился лишь один человек – пилот-запредельщик высшего класса Виктор Соль. Слышал о нем?
– Никогда не интересовался запредельщиками. Да и само это слово – типичный вульгаризм.
– Не о том речь! Видишь ли, Соль не погиб…
– Катапультировался в спасательной капсуле? – предположил Великий
Физик.
– Представь себе, нет.
– Так что же произошло?
– За тем я и пришел, Павел! – Седов в первый раз назвал друга по имени. -
Полнейшая фантастика! Соль взлетел, за ним следили до момента столкновения, когда отметка его космообсервера исчезла с экрана, а минуту спустя… Нет, ты не поверишь…
– Ну?!
– Его обнаружили на стартовой площадке – живого, невредимого, но без сознания.
– Может, этот… Соль… и не летал вовсе?
– А где же тогда космообсервер?
Великий Физик потер лоб. В многочисленных очерках – высокий, необыкновенно выпуклый и даже огромный, на самом же деле обык-новенный лоб, изрезанный старческими морщинами, и принадлежи он другому, на него никто не обратил бы внимания.
– Мистика какая-то… – фыркнул ученый. – Впрочем, ничего мистического в природе не существует, любой маг на поверку оказывается обыкновенным фокусником, а любое чудо материальным процессом. Так ты говоришь, жив и здоров… И где он сей час?
– В госпитале. Здоровье отменное, но он понятия не имеет, что с ним произошло, – сокрушенно сказал Седов.
– Не знает или не помнит?
– С момента столкновения – полнейшая амнезия, а до этого помнит все, хотя, похоже, кое-что скрывает.
– Темнит?
– Не хочет, чтобы его сочли виновным в катастрофе.
– А есть уверенность, что была катастрофа?
– Корабля-то нет.
Великий Физик задумался.
– Ну ладно… Так что же рассказал Соль?
– Взлетел как всегда. До входа в устье галактики ничего необычного не произошло. А при входе увидел чужой космообсервер на встречном курсе…
– Раньше с ним ничего подобного не случалось? – проницательно спросил Великий Физик.
Седов на минуту замялся.
– Кажется, это уже в третий раз… Причем встречался Соль с инвертированным двойником своей «Дианы», с «перевертышем», как он его называет…
– В третий раз?! С «перевертышем»?! И ты до сих пор…
– Понимаешь, Павел… – смущенно проговорил Седов, – Соля обследовали в институте экспериментальной психотроники, и в последний полет он отправился по их заданию. Говорит, не успел уклониться от столкновения, но никто в это не верит.
– Что-о? – взревел Великий Физик. – Над ним экспериментировали невежды?
Говоришь, институт психотроники? Разве есть такая наука?! Физику знаю, математику знаю, биологию тоже знаю. А психотронику не знаю и знать не хочу! И вот что, Абрагам. Ступай к этим… Сказал же я тебе, что занят!
– Прошу тебя, не кипятись, – взмолился Седов. – Психотронщики ничего не могут. Они в полной растерянности. Надежда только на тебя. Я ведь еще не все рассказал. Оказалось, что у Соля сердце не слева, а справа!
– Не такая уж и редкость, – пробурчал Великий Физик.
– Ты не понял, Павел! Прежде Соль был абсолютно нормальным человеком.
Медицинское досье свидетельствует, что до полета его сердце находилось там, где положено природой, – в левой половине грудной клетки.
– А это не мистификация?
– Ручаюсь, что нет. Произошло невозможное.
– Чем дольше я живу, тем сильнее склоняюсь к выводу, что невозможное невозможно.
– Это каламбур?
– Скорее, принцип. То, что сегодня считается невозможным, завтра становится само собой разумеющимся.
– Ты догадываешься, в чем дело? – с надеждой спросил Седов.
Великий Физик саркастически рассмеялся.
– Пришел, увидел, победил? Нет, Абрагам, в науке так не бывает. Придется пошевелить извилинами… Ах, как некстати!
– Значит, берешься?
– А что остается? – пожал плечами ученый. – Ты знал, как меня стреножить.
Добился своего, теперь проваливай. Мне думать надо, понял?
5. Науке не привыкать…Великий Физик был взволнован услышанным. Интуиция подсказывала, что
«феномен Соля» и «проблема прошлого» каким-то образом связаны между собой.
Если так, то затраты времени оправдаются сторицей.
На следующий день ученый, впервые за последние месяцы, покинул кабинет, чтобы повидаться с Солем. Можно было «посетить» его не поднимаясь с кресла, но Великий Физик, сознавая важность предстоящей встречи, решил изменить обычаю.
Войдя в палату, где лежал пилот, ученый на минуту потерял дар речи: навстречу поднялся Рыжий с престонского стадиона.
Подобие было абсолютным, так что слово «похож» даже не пришло на ум
Великому Физику. Нет, перед ним стоял Рыжий собственной персоной – с огненными вихрами, выражением бесшабашной удали на лице, с глазами, полными дерзкого вызова, который, похоже, был адресован посетителю.
– Ну, долго еще собираетесь меня мучить? – выпалил Соль, не здороваясь.
– Это вы? – бессознательно спросил ученый и тотчас понял, что вопрос нелеп, и даже вдвойне. Во-первых, никто не ответит: «Нет, это не я», а во-вторых, просто невозможно, чтобы Соль был Рыжим.
«А как же мои слова, сказанные Абрагаму? – приходя в еще большую растерянность, подумал Великий Физик. – Невозможное невозможно! Или это сказано для красного словца?»
Соль усмехнулся:
– А кто же еще?
И снова, словно уступая чьей-то воле, Великий Физик спросил:
– На стадионе… были вы?
Хотя и этот вопрос, казалось бы, не делал чести ученому, он неожиданно попал в точку:
– Крепко же вы меня обложили! – возмущенно воскликнул Соль. – Даже сны подсматриваете!
– Сны?
– А разве нет? Перед тем, как проснуться на этой самой койке, я видел сон. Впрочем, лишь проснувшись, понял, что все мне только снилось. Будто я в каком-то унылом городе, среди угрюмых, серых людей. Потом меня, действительно, занесло на стадион, и там…
– Вы ввязались в схватку с машиной, не понимая, что исход предопределен?
– Вот и нет, прекрасно понимал!
– И однако не удержались?
– Я не мог иначе! – убежденно сказал Соль. – Это был вызов, подлый, мерзкий, унижающий человеческое достоинство. И я сказал себе: «если не ты, то кто?!»
– Значит, все же рассчитывали победить?
– Я всегда рассчитываю на победу.
– А чем кончилось, помните?
Соль покачал головой.
– Нет. На самом интересном месте сон оборвался. Я открыл глаза и увидел, что нахожусь здесь.
– Поразительно… – пробормотал Великий Физик.
Соль посмотрел на него с изумлением.
– Так вы…
– Нет, нет… Если это и был эксперимент, то над нами обоими. Ведь я видел все, что с вами произошло.
– Тоже во сне? – поразился Соль.
– Нет. Вы слышали об историческом синтезе? Вот в такой компьютерной репродукции прошлого мы и встретились.
– Как же я там оказался?
– Хотел бы знать… – задумчиво проговорил Великий Физик. – А скажите-ка еще… Там, на стадионе, встречался вам не совсем обычный человек? Могучий, черты лица резкие, взгляд пронизывающий…
Соль утвердительно кивнул.
– Знаю, о ком вы. Он заговорил со мной, когда я решил «ввязаться». Так вы, кажется, это назвали?
Великий Физик смутился.
– Не придирайся к словам, сынок. И о чем он с тобой?
– Вам важно знать?
– Очень.
– Ну… он говорил, что меня ждет славное будущее. Мол, иди и ничего не бойся… Послушайте, а что вы у меня все выпытываете?
– Хочу разобраться в том, что с тобой случилось.
– Сколько можно разбираться?! – нахмурился Соль. – Целая компания академиков разбирается и все разобраться не может. Один даже сказал, что это мои галлюцинации материализовались…
Великий Физик расхохотался.
– Компания академиков? Материализовавшиеся галлюцинации? Ну, сынок, уморил!
– Мне не до смеха, я летать хочу! – укоризненно произнес Соль.
– Согласись, ситуация запутанная. Погиб твой… космообсервер… Я правильно его назвал? А ты здесь, как ни в чем не бывало.
– Лучше бы погиб я?
– Не говори чепухи, сынок! – возмутился Великий Физик. – Твоя жизнь дороже всех космообсерверов вместе взятых.
Искренний тон этих слов подействовал на Соля успокаивающе.
– Вы настоящий ученый, не то что эти… Так придумайте что-нибудь…
– Попробую, сынок, – пообещал Великий Физик. – Но наука – дама своенравная, не сразу идет навстречу нашим желаниям.
– Наукой никогда не интересовался, уж извините…
Великий Физик невольно вспомнил вопрос Преземша: «слышал о пилоте-запредельщике Соле?» и свой ответ: «никогда не интересовался запредельщиками!»
«Никогда не интересовался…» – как часто мы отмахиваемся от всего, что находится вне круга нашей обыденности. А потом выяс-няется, что, отмахнувшись, обеднили собственную душу…
– Нашел, чем хвастать, – сказал ученый, сердясь не столько на Соля, сколько на самого себя.
Виктор неожиданно улыбнулся, широко и открыто.
– Это вы верно подметили. Прихвастнуть – моя слабость.
Воспользовавшись моментом, Великий Физик спросил:
– У тебя сердце… действительно справа?
– Что за ерунда! – вскипел Соль и… притронулся к правой стороне груди.
– Вот оно, на месте.
– Полагаешь, что это слева?
– Конечно! Думаете, я свихнулся?
– Послушай мое сердце, сынок, – попросил Великий Физик.
– Что за черт?! – опешил Соль. – Не слышу! Оно у вас… не бьется!
– Бьется. Пока еще бьется. Послушай с другой стороны.
– Справа?!
– Только не паникуй, сынок, – предостерег Великий Физик. – После случившегося с тобой, чему я пока не нахожу объяснения, в твоем организме произошла структурная инверсия. Правое для тебя стало левым и наоборот.
Голос Соля задрожал.
– Значит, я теперь не такой, как все? То-то на меня смотрят, точно на монстра!
– Не преувеличивай!
– Правое стало левым, а левое – правым… Как у «Дианы»-перевертыша!
Значит, я – не я? Меня подменили, да?
– Глупости! – замахал руками Великий Физик. – Никто тебя не подменял.
Э-ка придумал: «я – не я»! Ты – не ты? Постой, постой…
– Я прав? Ну, что молчите?
– Когда смотришь в зеркало, кого там видишь?
– Себя, кого же еще?
– А может, «перевертыша»?
– Вы меня совсем запутали, – озадаченно сказал Соль.
– Зато для меня картина начала проясняться. Похоже, я знаю, с кем ты столкнулся в устье галактики.
– С кем?!
– С самим собой.
– Но этого не может быть!
– Запомни: слова «невозможно» для науки не существует, – назидательно произнес Великий Физик. – А то, что ты теперь «перевертыш», забудь. На свете множество левшей, и ты не единственный, у кого сердце справа. По сути дела, для тебя ничего не изменилось. Вот для науки изменилось многое, пусть она и выкручивается! Да ей ведь не привыкать…
6. Петля МебиусаПрошло несколько месяцев исступленной работы. Великий Физик не щадил ни себя, ни УМ. И настал день, когда он, в свою очередь, послал срочный вызов Преземшу.
– Только без этих… видеошоу! Приезжай!
– Неужели получилось, Павел? – спросил Седов с порога. – А я уже потерял всякую надежду!
– Больно уж ты скорый, Абрагам. В науке сроков не устанавливают.
– Ну, рассказывай!
– Я пригласил тебя не cтолько для рассказа, – торжественно произнес
Великий Физик, – сколько для того, чтобы в твоем присутствии осуществить решающий эксперимент.
– Какой многозначительный тон! – скрывая волнение, пошутил Преземш. -
Ты меня заинтриговал. Это связано с «феноменом Соля»?
– Самым непосредственным образом. Похоже, я дал ему объяснение, – с наигранной скромностью подтвердил ученый. – Представь себе состыкованный концами отрезок бесконечно тонкой ленты, причем лицевая сторона одного из концов переходит в оборотную другого. Если двигаться по образованному таким образом кольцу, то рано или поздно окажешься в исходной точке, только вверх ногами.
– Лист Мебиуса?
– Или петля Мебиуса, как говорят иначе. Так вот, я предположил, что у нашей Вселенной есть зеркальное отображение. Любая точка во Вселенной-1 связана с подобной точкой во Вселенной-2 бесконечной петлей Мебиуса.
– Допустим, – осторожно сказал Седов. – Но что из этого следует?
– Представь теперь, что на лицевой стороне такой петли Мебиуса наша
Земля-1, а на оборотной – ее зеркальное отображение, то есть Земля-2. Вдоль самой петли расстояние между ними бесконечно велико. Однако их разделяет лишь толщина ленты, а она бесконечно мала. Я назвал ее барьером ирреальности, – добавил Великий Физик гордо, словно именно в названии заключалась суть сделанного им открытия.
– Насколько я понимаю, это лишь гипотеза? – сдержанно спросил Преземш.
– Вот мы ее сегодня и подтвердим, – с ноткой обиды ответил ученый.
– Еще раз.
– Еще раз? Неужели «феномен Соля»…
– Вот именно. Соль ухитрился преодолеть барьер ирреальности. Разумеется, то же самое, но в обратном направлении, сделал его зеркальный антагонист.
Произошел обмен, понимаешь? Вот почему у нашего героя сердце справа!
Седов вскочил.
– Значит, здесь не настоящий Соль?
– Они оба настоящие. Две ипостаси одного человека, ясно? Жаль, ничего не помнит. Было бы так интересно узнать о Земле-2. Ведь зеркальная симметрия может распространяться и на исторический процесс. А вдруг им удалось избежать того мерзкого, что омрачило нашу историю, – мечтательно проговорил
Великий Физик.
– Боюсь, ты противоречишь самому себе! – трезво рассудил Се-дов.
– Знаю, Абрагам. Но все в мире построено на противоречиях…
– Фантазируешь, Павел!
– Ученый без фантазии – нуль.
– А тебя не смущает, что амнезия Соля избирательна? Он ведь помнит происходившее до столкновения. И, если не считать «перевертыша», ничего парадоксального в его воспоминаниях нет.
– Мне это кажется странным, но не более того. Нельзя исключить, например, избирательную очистку и даже пересадку памяти от Соля-1 к Солю-2 и наоборот. Во всяком случае, по сравнению с зеркальной перестройкой организма это мелочь.
– Ничего себе, мелочь!
– Все относительно, Абрагам.
– А можешь объяснить фантастическое возвращение Соля? – недоверчиво спросил Преземш. – Тоже пустяки?
Великий Физик задумался.
– То, что произошла телепортация, у меня не вызывает сомнений. Но кто за всем этим стоит? Есть, правда, одно предположение…
– Ну?
– Пока говорить рано.
Седов обиженно хмыкнул.
– В школе ты был самым скрытным из нас. Таким и остался! Растолкуй по крайней мере, как Соль сумел перескочить через этот…
– Барьер ирреальности? – подсказал Великий Физик.
– Вот-вот. Только не забывай, что имеешь дело с абсолютнейшим профаном.
– Я связываю уникальную способность Соля с триангулярной составляющей пси-поля, у него она достигает поразительно высокой напряженности.
– Триангулярная составляющая… – неуверенно повторил Преземш. – А что это такое?
Великий Физик крякнул от досады.
– Ты не знаешь элементарных вещей, Абрагам. Смотри, вот система уравнений
Бардина-Прано. – Настенный дисплей высветил вязь математических символов. -
Если ограничить пределы колмогоризации…
– Довольно! – закричал Седов. – Ты что, смеешься надо мной, Павел? В школе мы сидели за одним пультом, и мои способности к точным наукам тебе известны.
– Как же, помню. Но думал, ты с тех пор поумнел. Не зря же стал
Преземшем!
Седов грустно покачал головой.
– Мне бы следовало обидеться, да не могу, потому что сам ценю себя не слишком высоко. Оттого, очевидно, меня и избрали президентом.
– Ох уж эта скромность паче гордыни, – проскрипел Великий Физик. – Так и быть, попробую объяснить на пальцах. Существуют экстрасенсы, или же сенситивы, телепаты, псиэнергисты. От нормаль-ных людей они отличаются способностью напрямую, без участия посредников – органов чувств, взаимодействовать с окружающей средой, обмениваться с ней высокоорганизованной энергией и ин-формацией. Их пси-поле не локализовано, как у прочих, а волнообразно распространяется в пространстве, оказывая влияние на его потенциал. Кстати, еще один природный дар – ясновидение это простейший частный случай телепортации.
– И твои уравнения…
– Уравнения Бардина-Прано дают лишь приближенное описание сложнейшего комплекса явлений. Полагаю, что более совершенный математический аппарат позволит досконально объяснить не только эти явления, но даже значительно более сложное – провидчество!
– Это уже мистика!
– Нисколько. Всему есть материалистическое обоснование. И если пересмотреть представление о времени…
Седов сдавил рукой лоб.
– Значит, Соль экстрасенс?
– Да, причем исключительной силы. Диапазон его сверхчувственного восприятия далеко выходит за рамки обычных, достаточно хорошо изученных проявлений. Удивительно, что сам он об этом не догадывается. Более того, с тех пор, как узнал о ст руктурной перестройке своего организма, испытывает что-то вроде комплекса неполноценности.
– Ты с ним продолжаешь сотрудничать?
Седову показалось, что Великий Физик старается скрыть смущение.
– В этом нет необходимости. Удалось смоделировать его уникальные способности. Сейчас в моем распоряжении генератор триангулярного поля напряженностью в тысячи «солей».
Преземш заговорил неожиданно жестко:
– Словом, человек превратился в единицу физической величины. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», так что ли? И ты даже не поинтересовался его дальнейшей судьбой?
– Не до того было, – попробовал оправдаться Великий Физик.
– Эх, Павел, – с горечью сказал Седов, – люди всегда оставались для тебя на втором плане. – Вот и Соль, уже отработанный материал, да?
– Говорю тебе, был занят! – На этот раз в голосе ученого преобладало раздражение. – Кстати, ты тоже мог бы позаботиться о нем. Почему же не позаботился?
Преземш мучительно покраснел.
– Замечание справедливо. Я не имею морального права осуждать тебя, потому что сам поступил не лучше…
Эти слова подействовали на Великого Физика сильнее, чем упрек.
– Чего уж там, Абрагам… Действительно, неладно получилось. Но, поверь, я заглажу вину. Вот сейчас закончим эксперимент, и сразу же займусь Солем.
Обещаю тебе. Ну, по рукам?
Седов облегченно рассмеялся.
– Уникум ты, Павел. Почище, чем Соль!
– Мы с тобой заговорились, – произнес Великий Физик озабоченно. – Нам пора, пойдем.
Они перешли в примыкающую к кабинету лабораторию. В первый момент Седов решил, что она пуста. Однако, приглядевшись, он различил в глубине помещения двухметровую полупрозрачную пирамиду. Рассеянный свет бестеневых поликогерентных ламп скрадыва л ее очертания.
– Что ты задумал? – подавляя тревогу, спросил Преземш.
– Сейчас узнаешь.
– Скажи, эксперимент опасен?
– В определенной мере.
– Зная тебя, нетрудно догадаться…
– Держи свои догадки при себе, Абрагам! – перебил Великий Физик.
– И все же…
– Я вправе распоряжаться собственной жизнью.
– Подожди, Павел, – попросил Седов. – Я хочу перед тобой исповедаться.
– Другого времени не нашел?
– Его может и не оказаться.
– Говори. Но ни одного лишнего слова!
– Знай, что я всю жизнь тебе завидовал.
– Ты? Мне? – изумленно воскликнул Великий Физик. – Не верю! Это тебе, баловню судьбы, можно позавидовать. Блеску твоей жизни…
– Мишуре!
– …Круговороту событий, в центре которых ты неизменно нахо-дишься.
В твоих руках…
– Ошибаешься, Павел! Роль политика в нашем упорядоченном мире ничтожна! К счастью, прошло время закулисных интриг, столкновения партийных интересов, борьбы фракций. Тогда, действительно, роль личности в истории была неадекватно велика. Хитрый и беспринципный политик мог спровоцировать революцию, вспышку национализма, государственный переворот. Но сейчас все это выглядит дикостью. Созданный нашими прадедами механизм общественных отношений напоминает корабль, в котором нет капитанского мостика. Он самоуправляем. И от капитана, неважно, что его именуют Преземшем, практически ничего не зависит. Поверь, я лишь непременный элемент протокола, свадебный генерал, – было в старину такое ироническое выражение…
– Прошлый раз ты сравнивал себя с английской королевой, – едко сказал
Великий Физик, расценивший слова Преземша как своего рода кокетство.
– Зачем же так… – огорчился Седов. – Поверь, Павел, тысячи людей могли бы с успехом меня заменить. Тебя же не заменит никто.
– К чему ты клонишь?
– Проведи эксперимент на мне. Жизнь самого высокопоставленного политика – ничто по сравнению с жизнью такого ученого, как ты. Доверь мне это, и я буду считать, что родился не зря!
Великий Физик был растроган, но в еще большей степени обескуражен.
Казалось бы, он, как нельзя лучше, изучил школьного друга. Считал, что за прошедшие десятилетия и сам Седов, и его ровный характер изменились мало.
Абрагам так и остался скромным, отзывчивым, далеким от импульсивности, словом, приятным во всех отношениях человеком. Он никогда не рвался к власти и был облечен ею вопреки собственным устремлениям.
Ограниченность его ума, которую Преземш сознавал, с лихвой компенсировалась прирожденной осторожностью, взвешенностью решений. Недаром он любил повторять древнюю поговорку: «Семь раз отмерь»…
И вдруг такое внезапное предложение! Ни колебаний, ни расспросов, ни сомнений, как будто этот акт самопожертвования Абрагам готовил всю жизнь…
Великий Физик не дал выхода своей растроганности. Напротив, нарочито сухо, не оставляя надежды, сказал:
– Что за выдумки, Павел! В чем угодно готов пойти тебе навстречу, только не в этом. Уступив, я перестал бы уважать себя.
Седов натянуто улыбнулся.
– Ну, как знаешь…
– Не будем больше терять времени, хорошо? – потеплевшим голосом произнес
Великий Физик. – Сейчас я войду внутрь пирамиды и через несколько мгновений окажусь на Земле-2. Пожелай мне по русскому обычаю…
– Представляю, какой Сезам раскроется перед тобой, – вздохнул
Седов.
– Ничего-то ты не представляешь… Да и я тоже! Ну, обнимемся на прощание?
– Ни пуха, Павел!
– К черту!
Великий Физик переступил порог пирамиды и в призрачном свете поликогерентных ламп показался Седову бесплотным, проницаемым для взгляда, зыбким, словно тень на колеблемой ветром занавеси. Вот эта тень коснулась клавиатуры пульта, сгустившись, легла на нее…
И… ничего не произошло.
– Не понимаю, Абрагам! Этого не могло быть!!! – вскричал ученый, и такое пронизанное отчаянием недоумение было в его голосе, что Седов, не раздумывая, ворвался внутрь пирамиды и прижал голову друга к груди.
– Успокойся… Успокойся…
– Взгляни на дисплей компьютера! Аркпредит положителен… Сходимость интегрального комплекса вплоть до микропараметров… В чем же тогда дело? В чем?! Что ты на меня уставился? – ни с того, ни с сего рассвирепел Великий
Физик. – Радуешься моей неудаче?
Седов обиженно отстранился.
– Как ты мог подумать…
– Прости, Абрагам, сам не знаю, что говорю…
– Ладно, сочтемся! Скажи лучше, ты специально застегиваешь пиджак на левую сторону?
– Издеваешься надо мной? – снова вспылил Великий Физик.
– А где твоя алмазная ветвь?
– На месте, где же ей еще быть! – буркнул ученый, нащупывая знак нобелевского лауреата. – Что такое… Исчезла!
– Помнишь, как я рассек тебе щеку битой, когда мы играли в сурим? – неожиданно спросил Преземш.
– Да подожди ты со своим суримом! – отмахнулся Великий Физик. -
Интересно, куда я ее задевал…
– Хорошо помню, что бил слева направо. И тебе наложили швы…
– Когда это было…
– Но шрам-то остался на всю жизнь?
– Велика беда, – сказал Великий Физик, машинально трогая левую щеку.
– Шрам должен быть на правой щеке, – подсказал Седов.
– Ну да, на правой… Что ты пристал ко мне, чего тебе надо? У меня такая неудача, а ты со всякой ерундой…
Не обращая внимания на протесты друга, Преземш распахнул на нем пиджак, прижал ухо к груди и… улыбнулся.
– Я так и думал, – сказал он удовлетворенно. – Добро пожаловать,
Павел-два!
– Какой я тебе… – завопил Великий Физик и вдруг хлопнул себя по лбу. -
Неужели… Бог мой, какой же я идиот! Неисправимый идиот! Этого же следовало ожидать! Вот тебе и Сезам!
– Думаешь, на Земле-2…
– И там, и здесь одно и то же! А я-то надеялся…
– Что добро – зеркальная инверсия зла?
– Я мечтал увидеть антипод Земли, – горестно проговорил ученый, – изначально счастливое общество, которое, в отличие от нашего, не претерпевало уродливых деформаций, не отягощалось злом… Мне хотелось чуда!!! Но Зазеркалье вовсе не страна чудес, открывшаяся перед маленькой
Алисой… Значит, можно поставить точку. И на эксперименте, и в моей теории…
– Не слишком ли спешишь, Павел? – прервал Седов. – По-моему ты упустил три обстоятельства.
– Я? Упустил? Не может такого быть! – возмутился Великий Фи-зик, но все же спросил: – Что это за обстоятельства?
– Первое. На Земле-1 ты нобелевский лауреат, а на Земле-2 – нет.
Возможно, там не было ни Нобеля, ни его премий…
– А если я просто потерял алмазную ветвь?
– Допустим. Тогда второе. Шрам на щеке ты тоже потерял? Он сам исчез, дорогой Павел-два! Похоже, не играли мы с тобой в сурим, не были школьными друзьями, а может, впервые встретились несколько минут назад. И еще: тебя подменили, Соля подменили, а космообсервер – нет. Почему?
Великий Физик схватился за голову.
– Чего-чего, а подобного не ожидал! Ты же сделал великое открытие,
Абрагам! Я открыл зеркальную инверсию Вселенной, а ты – дисторсию этой инверсии!
– Да я даже никогда не слыхал такого слова! – опешил Седов. – Как ты сказал: дис-тор…
– Дисторсия, аберрация, искривление, искажение!!! Хватит с тебя?
Постой-ка… Ты, кажется, говорил о трех обстоятельствах. И какое же третье?
– С тобой произошло то же, что и с Солем. Помнишь, ты упомянул пересадку памяти? Если так, то Сезам остался закрытым.
– Ну, Абрагам… Я-то считал, что знаю тебя! А ты вот, оказывается, каков! Быть бы тебе ученым, а не Преземшем! Считай, что возвратил мне надежду.
– Какой из меня ученый, – махнул рукой Седов. – В одном уверен: историю не переделаешь и ничего из нее не вычеркнешь. Пойми это, иначе…
Великий Физик не дал ему договорить.
– Мы в неоплатном долгу перед предками, потому что оставили их на произвол судьбы.
