Текст книги "Абсолютный слух. Счастливчик Майки (СИ)"

Автор книги: Александр Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Федотов Александр
Абсолютный слух. Счастливчик Майки

Глава 1

Очнулся я оттого, что в нос стала затекать вода. Откинув голову на что – то мягкое, я фыркнул носом, потом закашлялся. Вода достигла плеч. Было почти темно, раскинув руки, я уперся в мягкую обивку. Над головой было тоже самое. «Это салон машины – понял я – откуда здесь вода?» Вода, между тем, прибывала и я заметался пытаясь встать, но меня цепко держали ремни безопасности. Судорожно ощупывая руками ремни, я, наконец, обнаружил защелку; потыкав пальцами наугад, сумел все – таки ее расстегнуть. Глаза, наконец, привыкли к скудному освещению, которое проникало через заднее стекло машины и я понял, что нахожусь на заднем сиденье. Машина имела очень сильный наклон и между крышей и задним стеклом образовался воздушный карман, именно он меня и спас. Бессознательно обвисшее тело удержали привязные ремни, а когда вода стала заливать мне лицо, я очнулся. Повернувшись на сиденье, приникнув лицом к стеклу, я начал пристально всматриваться наверх – где – то высоко колыхалось голубоватое марево, машина находилась глубоко под водой. «Далеко, подумал я, но надо выбираться, только сначала проверить, как проще покинуть салон». Глубоко вздохнув, я нырнул вглубь салона, почти ничего не было видно и я, доверяя больше рукам чем глазам, обнаружил, что правое переднее стекло опущено, сходу проверил проходит ли мое тело. Развернув плечи по диагонали, мне удалось протиснуться. «Остальная тушка легко проскочит – прикинул я – надо вернуться и подышать, как следует». Воздуха осталось совсем мало, запрокинув лицо наверх, задышал глубоко и ровно насыщая кровь кислородом. Воздух был уже затхлый, попахивало бензином. «Пора!» – решил я и поспешно рванулся к окну, как и ожидалось, после плеч мое тело с легкостью прошло в проем; напоследок сильно оттолкнувшись ногами от нижнего края окна, я устремился к свету. Поначалу мне казалось, что самое страшное уже миновало, но время шло, приближалось удушье, а поверхность приближалась очень медленно. Расстояния под водой обманчивы, я ошибся с оценкой, но теперь только наверх! Другого выхода не было, смерть со всех сторон, наверху свет, наверху жизнь, и я, прилагая все силы, рвался наверх! Приступ удушья стал почти нестерпимым, стали беспокоить короткие судороги, они прокатывались волнами по мышцам живота, груди и спины, тело самопроизвольно извивалось, но руки и ноги продолжали свою упорную работу. Подступал ужас, «Господи – взмолился я – помоги мне, я сделаю все что ты захочешь, я стану праведником! Буду служить священником! Уйду в монастырь! Сократи мой путь к Свету!». И мне стало легче, я увидел свое изломанное отражение в волнистом зеркале поверхности воды, оно быстро приближалось.

Я вырвался на поверхность почти ничего не видя, хрипло с трудом задышал, воздух проходил в мои легкие с трудом, мелкими порциями. «Адреналин – подумал я – надпочечники выбросили в кровь огромную порцию адреналина, именно он меня и спас». Наконец дышать стало легче, спазмы прошли, зрение восстанавливалось и мир заиграл всеми красками. «Вот ведь, там внизу я наобещал всякого, разного – мне было неудобно за свою слабость, с Богом отношений тоже портить не хотелось – Прости Господи! Ну какой из меня монах? Ну а какой из меня священник?! А, про праведника, это я просто погорячился, нет уж, давай, как раньше – ты там у себя, как нибудь, а я тут, аналогично». Дыхание стало спокойным и глубоким, силы прибывали, я уже уверенно держался на воде. «Простит, – подумал я – всегда ведь прощал, с чего бы, сейчас, Ему прибегать к карательным мерам?». Появились мысли о своих дальнейших перспективах, я болтался посреди моря и до спасения было еще далеко. «Не о том просил – подумалось мне – Что воздух? Его тут сколько угодно – я окинул взглядом небесную высь – землю мне надо было просить. Немного, только чтобы лечь и обнять ее руками». Солнышко грело мое лицо ласковыми лучами и я стал подгребать одной рукой сильнее, разворачиваясь на месте. Я, сначала, даже не понял, что вижу – прямо посреди моря торчала огромная глыба бетона, а из нее, стремилась вертикально вверх колоссальная бетонная колонна. Я запрокинул голову вверх… Мост, нет это был МОСТ, пилон выходящий из фундамента (кажется мостовой фундамент «бык» называется), устремлялся вверх на немыслимую высоту. Самое удивительное было то, что мост висел в воздухе, ни на что больше не опираясь, я проводил взглядом пролет моста, далеко… очень далеко, сквозь туманную дымку угадывался второй пилон. Между пилонами провисал толстенный трос, а сам мост висел на многочисленных растяжках. «Между пилонами верных полтора километра» – потрясенно подумал я. Солнышко поднялось еще невысоко, очевидно было раннее утро, над водой стояла призрачная дымка. Я повернул голову в другую сторону и увидел берег, до него было метров двести, удивительно, почему я раньше его не видел, может быть туман закрывал? Более короткий пролет моста выходил далеко на берег и скрывался за косогором ни на что не опираясь. «Двести метров расстояние вполне реальное – подумал я – но только не сейчас». Я невольно вернулся взглядом к фундаменту, «Поплыву туда, может быть, найдется какая ни будь железяка, за которую можно зацепиться, повисеть на ней, отдохнуть, хотя бы минут десять». И я поплыл, до «быка» было метров тридцать и вскоре, я уже плыл вдоль одной стороны изучая «стенку» взглядом. На этой стороне в пределах доступности ничего не попалось, пришлось плыть дальше, огибая грань конструкции и продолжая поиски. Бегло осмотрел поверхность и стало совсем кисло, вполне могло случиться так, что мне придется плыть к берегу, так и не отдохнув. «Не может быть – со злостью подумал я – это не атомная станция, должна быть какая – то зацепка, железяка завалящая, дырка или трещина». Я обогнул очередную грань и заорал от радости, попутно хлебнув соленой водички. «Не было полушки и вдруг алтын, теперь я знаю, как этот алтын выглядит». Это была лестница, надежная, капитальная лестница, намертво вделанная в бетон, она поднималась до самого верха и у меня появилось предвкушение приятного отдыха в горизонтальном положении. В четыре взмаха я достиг ее и повис на второй перекладине наслаждаясь прелестью момента, повисев с минуту, поднял голову и посмотрел наверх. «Метров восемь, сущие пустяки, полезу пожалуй», взлетел по лестнице моментально, даже приятная легкость во всем теле образовалась.

Я выбрался на площадку, переполз на коленках подальше от края, так, что бы ноги можно было протянуть, сел, разулся и быстренько поснимал с себя одежду; бросив ее комом, блаженно прильнул к теплому бетону животом и грудью и закрыл глаза от удовольствия. Не скажу, что мне было холодно – там внизу, да, было, но тогда мне было наплевать на все, кроме воздуха, а вот наверху, водичка была вполне приятная, не парное молоко конечно, но для русского человека самое то. Но вот сейчас, мою спину ласкали солнечные лучи, мой живот впитывал тепло бетона и я испытывал почти чувственное наслаждение. «Как хорошо! Новое тело, новая жизнь» Черт! Новое тело! Занятый своим спасением, я совсем забыл про свое новое тело! Быстро вскочив на ноги, я повернулся спиной к солнцу и уставился на свою тень. Длинная тень давала общие представления о моей новой тушке: широкоплечий, с тонкой талией, длинные руки и ноги, силуэт просто радовал глаз. «Вполне симпатичный индивидуум – сделал я вывод – еще бы мордочку глянуть, но пока негде». Потянув мокрую прядь к своим глазам, увидел угольно черные волосы. «Радикальный черный цвет – восхитился я – а, там, ближе концу, был седой почти полностью». Теперь – бы еще возраст уточнить – нет, что молодой и так понятно, а вот на сколько? Посмотрев себе на грудь, волос не обнаружил, потом оттянул резинку трусов, тут волосы уже имелись, хотя какие это волосы, так пушок юношеский, а вот хозяйство, от холодной воды, совсем скукожилось, надо будет посмотреть позднее свой потенциал. Итак, каков вердикт? От пятнадцати до семнадцати, ни больше ни меньше, ну что же, хороший старт. Успокоившись, я лег на спину зажмурил глаза от солнышка и отстранено подумал: «Какой – же все таки здоровый мост, всего две страны знаю, которые строили, что – то подобное, это Япония и США, если из этих двух выбирать, то лучше конечно к американцам попасть, они конечно пиндосы изрядные, да и противники вероятные, ну а, с другой стороны, в России сейчас те же буржуи, а вот если в Японию попасть, то будет совсем кисло, менталитет очень уж разный, они даже говорят так, что не поймешь, то ли матом ругаются, то ли в любви признаются. Бедные японские собачки, они же, только по интонации людей понимают, наверное у них от японцев постоянный стресс». Совсем рядом раздался громкий корабельный гудок, подскочив как ошпаренный, я увидел огромный сухогруз.

Он шел под американским флагом и хотя корабль мог болтаться в любой точке шарика, но мне стало как – то спокойней. «И что делать прикажете, прыгать и кричать караул? А пошли они!», посмотрев на берег, который отсюда, с высоты, казался не таким уж и далеким, решил, что доберусь своим ходом, уж теперь то, отдохнувший и согревшийся, да раз плюнуть! Я прилег опять на спину, хотел закрыть глаза, но вскочил и уставился наверх, мост был поврежден! Через огромную дыру в дорожном полотне, было видно бетонную поверхность, «Там что потолок есть?» Силовые коробчатые конструкции по прежнему висели на своих местах по краям моста, а вот огромный кусок, собственно дороги, отсутствовал вместе с силовыми элементами. «Теперь ясно, почему машина в которой я очнулся, оказалась на дне моря – получается, что мое тело упало в море, находясь в машине, с высоты метров 60–70, и осталось цело!» Я прислушался к своему телу, потом наскоро ощупал себя – с телом был полный порядок, грудь немного побаливала, скорее всего из – за ремней безопасности, видимо меня основательно встряхнуло при падении. Тщательно ощупал голову и обнаружил две гематомы, одна была немного выше лба, другая на затылке. Они болели только при нажатии и причиной смерти быть не могли, а ведь Старик, обещал замену только в случае неминуемой смерти предыдущего владельца. Что это значит? А значит это то, что мальчик умер бы обязательно! Он мог, просто, не очнуться вовремя и захлебнуться, мог очнуться, запаниковать и так бы и остался там, пристегнутый ремнями и даже, если бы он сумел покинуть машину, он сделал бы это в едином порыве и оказался бы не готовым к длительному подъему. А, что такое неготовность на тридцатиметровой глубине?

Мне полегчало, перестал чувствовать себя убийцей, фактически, я только отменил его смертные муки, вспомнился подъем, мне даже досталась часть его агонии. Скрежет наверху отвлек меня от моих мыслей, я посмотрел на дыру, оттуда посыпался мусор. Спасатели зашевелились? Но это были не спасатели, раздался басовитый гул лопнувшей арматуры, край дыры просел и оттуда показался нос большого черного автомобиля; сначала его движение было медленным, но образовавшийся наклон участка моста разгонял его все быстрее и быстрее, и вот, он уже летит к поверхности воды. Он вошел носом в воду не заметив границы сред, вода сомкнулась и быстро успокоилась. «Людей там, наверняка, не было – подумал я – если машин на мосту было немного, то все кто уцелел после катастрофы, уже покинули опасную зону и даже, если по длинному пролету кто – то все еще идет, он все равно уже находится в безопасности. А вот где спасатели? Если допустить, что с моста люди уже эвакуированы, то полиция уже перекрыла въезды и выезды к мосту, а ремонт дело долгое, поэтому на мосту так тихо, а спасатели должны появиться как раз здесь, под мостом. Вряд ли они рассчитывают найти здесь выживших (я буду приятным бонусом), поэтому и не торопятся, и хотя мертвым спешить уже некуда, а вот живые родственники, захотят получить тела своих близких как можно быстрее, целыми и не протухшими, так, что спасатели скоро будут здесь и их появление мне на руку. Сразу отпадают все вопросы по поводу моего появления – я жертва катастрофы и этим все сказано, легко объясняется потеря памяти, мне действительно ничего не досталось от прежнего владельца». От приятных мыслей меня отвлек какой – то всхлипывающий звук, булькнула вода и я завертел головой определяя источник, найдя его, замер в удивлении: Величественно покачиваясь на волне, сверкая свежевымытыми стеклами, гордо возвышаясь над акваторией всей своей кабиной, здоровенный черный седан прибыл на место своей последней стоянки. «Нет, ну надо же, всплыл! – я восхищенно покрутил головой – это где же такие делают? Ни царапинки!». Неведомые крутильные завихрения в воде потревоженной самим же седаном, медленно разворачивали его ко мне кормой, и я увидел геральдический щит с какой – то птицей сидящей на нем, и, наконец, рассмотрел марку машины.

– Паккард! – Радостно закричал я – Идите к черту японцы, хрен вам, а не моя честно заработанная тушка.

И тут радость моя испарилась без следа, видимо услышав мой крик, с заднего сиденья «Паккарда» поднялась женщина с роскошными, золотистыми волосами; очевидно, она не поняла, откуда кричали и, поэтому, взявшись за спинки передних сидений, всматривалась сейчас куда – то через лобовое стекло. Счастливы люди так и не встретившие свою совесть, а мне не повезло, даже не знаю, когда она ко мне прицепилась, в детстве ее точно не было, в ту юную пору, мне изрядно доставалось за мои проделки, а мне было все до фонаря. Не смотря ни на что, у меня было очень счастливое детство, безграничное ощущение счастья приходило ко мне в дальнейшей жизни только на короткий миг, а в детстве, в летние каникулы, я жил с этим ощущением месяцами. В моей жизни произошел один мерзкий случай, будучи уже взрослым я струсил, разумеется, я легко нашел себе оправдание, вот тут – то и появилась она. Совесть грызла меня несколько лет, первое время она только этим и занималась; просыпаясь в холодном поту, я тысячу раз пожалел, что вовремя не рискнул своим здоровьем и свободой – потом было поздно, мой враг сел надолго. В дальнейшей жизни, при малейшем шевелении совести, я бросал выгодную работу, если среди начальников, попадались откровенные мерзавцы склонные к унижению подчиненных. Если меня оскорбляли, я ввязывался в драку не считаясь с риском потерять здоровье или свободу, и, как ни странно, я ни разу не понес больших потерь из – за своей совести – синяки и выбитые зубы не в счет. И вот она пришла, из каких далей и какими путями, по какой ниточке она нашла ко мне дорогу? Как узнала меня в этой тушке? Ведь ничего общего нет с предыдущей, я, ни на секунду, не допускал мысли, что это местная аборигенка, да и откуда бы взялась совесть у среднего американца? И вот я смотрел на женщину, а совесть уже горячо дышала на мое сердце.

– Не пойду! – Я первый кинул камень, она прошлась коготками по моей печени.

– Эта тетка меня просто утопит! – Мысленно крикнул я, не надеясь на понимание и почувствовал, как ее острые зубки, коснулись моего сердца.

– Я еще ребенок, у меня просто не хватит сил вытащить эту стервозную бабу – заорал я. Совесть сжала зубки на моем сердце и еще раз прошлась по печени.

– Да хоть загрызи насмерть, может в следующей жизни, удастся от тебя избавиться. Она закусила мое сердце и вонзила когти в печень, на всю глубину.

– Нет! Буду стоять здесь и смотреть, как эта вздорная тетка потонет на своем титанике, я еще ей вслед плюну!

«Вздорная тетка» повернулась в мою сторону и я увидел очаровательную девочку – подростка.

«Ну все – все, замяли дело, отстань говорю! Работать мешаешь». Я оценил обстановку: до машины было метров десять, несмотря на качество машины, она постепенно погружалась, девочка пристально смотрела на меня огромными глазами. Хорошенько разбежавшись по площадке, нырнул головой вперед, вошел в воду как по ниточке, «Хорошее мне тело досталось, координация классная». Проплыв несколько метров под водой, я вынырнул совсем недалеко от машины, подплыл к задней двери и постучал в окно, девочка моментально прилипла к стеклу, снаружи уровень воды уже покрывал стекло на четверть.

– Открой окно – закричал я и показал ладонью на стекле на сколько его нужно опустить. Девочка повозилась с той стороны и стекло пошло вниз, ухватившись за верхний срез стекла, я подтянулся поближе и увидел совсем близко ее огромные глаза ярко зеленого цвета, лицо ее сморщилось и она сказала:

– Вода льется…

– Не бойся, я с тобой, – и только сейчас до меня дошло, что она говорит со мной по – русски – почему ты говоришь по – русски? – Ты первый начал.

– Ладно, – сказал я – потом разберемся, в машине кто ни будь еще есть?

– Нет – сказала девочка.

– Ты плавать умеешь?

– Если тут глубоко, я не смогу!

– Раскрой окно полностью!

– Вода еще сильнее польется!

– Я тебя заберу, открой окно, а то машина сейчас утонет и я тебя не смогу забрать! – Видя, что девочка медлит, я крикнул:

– Останешься одна!

Смертью пугать подростка, на мой взгляд, было чревато, она могла вообще в ступор впасть. Девочка опять завозилась у двери, стекло поехало вниз, оно имело косой срез в задней части и вода потекла сильнее, пассажирка остановилась и беспомощно посмотрела на меня. Схватившись одной рукой за ручку двери, другой рукой изо всех сил уперся в срез, стекло поддалось моим усилиям и вода хлынула в салон потоком. Девочка взвизгнула и отскочила от окна, но я успел поймать ее за руку, подтянул к себе, схватил другой рукой за волосы, уперся ногами в дверь и выдернул девчонку, как морковку из грядки. Работая изо всех сил ногами, удерживал голову девочки над водой давая ей откашляться – хватанула она все таки водички. Когда она стала дышать нормально, крикнул:

– Держись за шею!

Девочка взяла меня за шею спереди – это было не правильно, но руки у меня освободились и я уверенно держался на воде. До лестницы было метров десять и я потихоньку поплыл спиной вперед стараясь не сильно пинать ее по ногам. Не прошло и трех минут как мы уже висели на лестнице, повисев с минуту я спросил:

– Отдохнула?

– Да.

– Сможешь залезть на верх? – Она посмотрела наверх.

– Высоко – о – о – о…

– Это надо сделать, а то мы тут замерзнем!

– Хорошо, я попробую…

– Лезь вперед, а я полезу снизу, буду тебя ловить если упадешь!

И она полезла, а я почти сразу нашел способ, как ее обезопасить от падения – двигаясь за ней, хватаясь за боковые трубы лестницы и держа свое тело на расстоянии вытянутых рук от лестницы, я догнал ее и она оказалась в кольце моих рук. Почувствовав мои руки на своих боках, она оглянулась, улыбнулась мне и полезла уверенней. Выбравшись на площадку, оглянулся назад, машины уже не было.

– Твой «Паккард» был настоящий герой! – Сказал я – Держался до последнего! Девочка выглянула из – за моего плеча.

– Он утонул?

– Да, но перед этим, он тебя спас, даже не представляю с какой глубины он поднял тебя на поверхность.

Увидев, что девочка оттягивает мокрый подол платья от своих ног, я сказал:

– Предлагаю обмен, свою сухую майку на твое мокрое платье, на время.

Она взяла майку, прикинула длину, с сомнением посмотрела на меня.

– Не слишком коротко?

– Это же временно, зато пристроим твое платье на просушку.

– Ладно… Отвернись пожалуйста – попросила она.

Я отвернулся, после продолжительной возни, она притихла.

– Ну, что там у тебя? – спросил я – Можно повернуться?

– Не знаю… По моему коротко, мне ничего не видно отсюда… Посмотри сам.

Повернувшись к ней, я с удовольствием оглядел ее ладненькую фигурку, у девочки были отличные задатки, годика через три – четыре… Я, посмотрел ей в глаза и встретил ее подозрительный взгляд.

– Ничего не видно? – спросила она напряженным голосом.

– Ну – у – у не то, что – бы совсем ничего, белье немного видно, но, на мой взгляд, здоровье дороже, да и не буду я туда смотреть.

Девочка моментально прикрылась руками и густо покраснела, глаза ее заметались по сторонам.

– Можно взять твои джинсы?

– Бери, мне не жалко, но какой смысл? Они еще сырые.

– Мое платье тоненькое, оно быстро высохнет, а пока я твои джинсы одену?

– Одевай, я же сказал уже, мне не жалко.

Она, повернулась ко мне спиной и нагнулась, чтобы поднять джинсы, я поспешно отвернулся – не хотелось вгонять ее в краску очередной раз. Признаться я знал, в чем тут дело – если бы рядом с ней был зрелый мужчина, она бы так не смущалась, а вот присутствие подростка, близкого по возрасту, ее изрядно напрягало в таких делах.

– Спасибо, – сказала она – а тебе не холодно? – Да ты посмотри какая погода стоит! – Я по прежнему щеголял в трусах и меня это нисколько не напрягало. Мои штаны, по длине пришлись ей впору, хотя я был выше ее ростом на пол головы; на попе, они, мягко говоря, были свободны, а вот в поясе, казалось, что туда можно засунуть еще одну девчонку. Я взял ее за руку и отвел к пилону, усадил так, что бы она могла опереться спиной. Сел рядом с ней. Нам поговорить надо, – перешел я на серьезный тон. Отсутствие спасателей наводило меня на определенные мысли, по моим прикидкам, спасатели должны были быть здесь уже давно. Я допускал, что спасателей могло что – то задержать, поломка или какая – то другая случайность, но где журналисты? Сейчас над нами должны были висеть гроздья вертолетов с журналистами и телеоператорами, уж эту братию никакая случайность не остановила бы. Полицейским удалось скрыть информацию? В это совсем слабо верится во времена поголовной мобильной связи.

– Как тебя зовут? – Спросил я девочку, она приветливо мне улыбнулась, при этом укоризненно взглянув мне в глаза, мол, наконец – то этот тормоз догадался, что пора бы и познакомиться.

– Меня зовут Мэри, мама зовет меня Машей, а тебя как зовут?

– Маша, ты прости меня, я тебе обязательно все расскажу, но сначала ты мне ответишь на несколько вопросов, хорошо? – Маша посмотрела на меня удивленно, но головой кивнула.

– Маша, – спросил я и голос мой непроизвольно напрягся – ты знаешь что такое сотовый телефон?

На лице девочки появилось недоумение и досада, и она пожала плечами.

– Маша у меня осталось два главных вопроса, если ответишь на них не задавая встречных вопросов типа: «С какого дуба ты рухнул?», то потом я отвечу на все твои вопросы. Мы договорились?

Маша посмотрела на меня с обидой, видимо ожидала обычной детской болтовни, такой, какая бывает у подростков при знакомстве, но ответила утвердительно.

– Машенька назови полную дату сегодняшнего дня, год, месяц и число. Маша ожила.

– Ну, это – то легко, – сказала она улыбнувшись – я думала, что – то сложное спросишь, Семидесятый год, шестнадцатое июня, ты шутишь так? Да? Такой серьезный был, а потом спросил такую чушь, давай свой последний вопрос, я тоже придумала, что у тебя спросить.

– Что сейчас происходит в СССР? – спросил я, с трудом переваривая ответ на предыдущий вопрос.

Вообще то я хотел спросить, где мы находимся, но названная дата все меняла – прости меня девочка, но интересной беседы не получится, на одни твои вопросы я ответов не знаю, а на другие отвечать нельзя.

– Ну – у – у… Там главный сейчас Брежный… Побережный? Мы это еще не проходили, между прочим… Ну – у – у… Там сейчас гонка вооружений… Давно уже… А! Советы доставили на Землю лунный грунт!

Маша посмотрела на меня с гордостью, зачет Машенька, на самый главный вопрос ты ответила – СССР жив и будет жить еще долго. Семидесятые – заностальгировал я, благословенный застой, почти на двадцать лет, самое счастливое время в России за всю ее историю, никто не голодает, никого не расстреливают, никто не воюет. Тенистые дворики хрущовок, старушки сидящие на скамейках, тогда они меня раздражали, но сейчас, я вспоминаю о них с теплым чувством. А девушки! Какие девушки! Почти в каждой поездке на трамвае я встречал девушку, и не просто симпатичную, а настоящую красавицу, вон, как Маша, ну… будет, лет через несколько. Помню свои последние поездки на маршрутках и редкие, случайные встречи с незнакомой, симпатичной девушкой, красавицы куда то пропали…

Маша потянула меня за плечо.

– Ты не заснул? Ага, не спишь значит, ты сказал, что ответишь на любые вопросы, вопросы такие: Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Где ты живешь? И в какой школе учишься?

– Машенька, – сказал я серьезно глядя ей в глаза, – я начал жить сегодня утром, вот под этим самым мостом.

И видя, что глаза ее стали обиженными, и она хочет отодвинуться от меня, обнял ее за плечи.

– Я потерял память в этой аварии и эта голова, – я взял ее руку и приложил к своим шишкам – не помнит, ни где я живу, ни как меня зовут, ни сколько мне лет. Ты когда сюда свалилась, не подумала почему я здесь сижу? Мне просто некуда идти.

Маша посмотрела на меня с сочувствием, она еще раз потрогала мои гематомы спросила:

– Ты и маму с папой забыл?

– Скорее всего, кто – то из них остался там внизу.

Машины глаза стали круглыми и она непроизвольно прижала ладошку к своим губам.

– А как ты оказалась в машине одна? – спросил я что – бы ее отвлечь от тяжелых мыслей.

– Ну, мы ехали, потом машины все встали и мы не могли проехать, Федор ругался, говорил, что на мосту стоять нельзя, он сказал, что сходит узнать в чем дело и быстро вернется, он закрыл меня и ушел. Потом все затряслось, люди бежали, кричали, потом долго было тихо, я успокоилась, но все опять затряслось, когда я увидела, что машина падает, потеряла сознание, когда пришла в себя, услышала вода плещется, я расстегнула ремень и встала посмотреть, машина плавала, кругом была вода, мои ноги стали мокрыми, я поняла, что в машину течет вода, потом я почувствовала, что на меня кто – то смотрит, обернулась и увидела тебя, потом ты прыгнул… И спас.

Маша мне улыбнулась, а я молчал, потрясенный ее бесхитростным рассказом, Машку, это чудо, оставили умирать, там до хрена было железяк и кусков бетона – разбить стекло, забрать девочку, много ли надо времени? И как жить потом, если ты знаешь, что мог сделать это, но не сделал? Неужели те кто видел ее и пробежал мимо, завтра спокойно пойдут на работу? Или они будут плакаться психоаналитику на свою душевную травму? Маша встрепенулась и попросила:

– А теперь, ты расскажи свою историю.

– Да там и рассказывать нечего, очнулся в машине, машина уже на дне, где я, кто я, с кем я, ничего не помню, в салоне осталось немного воздуха, вдохнул побольше и вылез через боковое окно, а потом наверх минуты три поднимался. Доплыл до этого места, – я пошлепал ладонью по бетону – сидел здесь, отдыхал, ну а потом, ты ко мне упала, прямо в руки. Вот так я поймал свою золотую рыбку!

Маша засмеялась и пошла проверять свое платье, платье уже высохло, она зашла за пилон и вскоре протянула из – за пилона руку с моими джинсами. Собрав свои вещи, я отвернулся от Маши и стал проверять карманы, в итоге ко мне перешло по наследству имущество: швейцарский нож о шести лезвиях, связка ключей, отдельный ключ для регулировки гитарного грифа, какой то хитрый свисток и десять баксов двумя пятерками. Растолкав свое имущество по карманам, кроме свистка, он меня заинтересовал, я заметил, что около меня прогуливается Маша, без сомнения, зеленое платье Маши нуждалось в оценке, я покрутил рукой призывая ее к вращению, поняла она меня мгновенно и очень грациозно покрутилась на месте. При этом колокол платья взлетел гораздо выше той линии, которую раньше закрывала моя майка, но это почему – то ее ни капельки не смутило. Подняв в восхищении, обе руки с оттопыренными большими пальцами, я выдал ей высшую оценку. Маша, довольная произведенным эффектом, подошла ко мне, забрав мою куртку и расстелив на бетоне, присела рядом. Я крутил в руках свисток, на нем имелся шелковый шнур, распутав его, повесил свисток себе на шею, он закачался на уровне грудины. «Наверное, он как то связан со спортом». Взяв его в руку я подул в свисток, раздался негромкий, но очень чистый музыкальный тон.

– Это камертон, – сказала Маша – я другим пользовалась, но ноту «ми» слышу.

– Первая гитарная струна – вспомнил я.

– Наверное ты был гитаристом – предположила Маша,

– Наверное я был начинающим, на опытного гитариста не тяну просто по возрасту.

– Все таки, мы о тебе кое – что узнали. – Обрадовалась Маша – Э – э – э… Вот как тебя называть? Не говорить же: Эй ты!

– Можешь дать мне имя, как человек нашедший меня первым.

– Все было наоборот, это ты меня нашел в тонущей машине, но идея мне нравится! Она окинула меня взглядом, как человек готовящийся вступить в право владения.

– Назову тебя… Саша! Смотри, как получится – Маша – Саша, Саша – Маша – Здорово правда? Моего дедушку в молодости звали Саша.

– Я согласен – признаться, она меня озадачила, в прошлой жизни меня звали Александром.

– Давай еще покопаемся в твоих вещах, может быть еще что – нибудь узнаем о тебе?

Я выложил из джинсовых карманов все что было и надел джинсы, еще теплые после девочки, заодно и майку накинул. Маша выглядела на все сто, ее роскошные волосы уже высохли и рассекать в трусах перед ней, стало не прилично, а Маша извлекла из куртки все что там было, улеглась на нее и теперь пристально изучала кучку вещей собранную у нее под носом. Сняв с шеи камертон, я стал внимательно рассматривать его поверхность, если раньше моя цель была просто опознать его, то теперь меня интересовали малейшие мелочи. «Похоже серебро» – прикинул я, перевернул его другой стороной и сразу увидел надпись «Майкл» на английском, нацарапанную чем – то острым на его боковине. Маша подняла на меня задумчивый взгляд.

– Я знаю твое имя, – сказала она – Майкл Гордон, имя Саша мне больше нравится, обидно: только – только придумала!

– Мне тоже Саша больше нравиться, – сказал я вполне искренне – дай посмотреть.

Она передала мне швейцарский нож, на его перламутровой боковине была выполнена надпись в том же стиле, тем же способом. «Один раз случайность, два раза закономерность, – вспомнилось мне – можно быть уверенным, что меня зовут именно Майкл Гордон».

– Как бы еще адрес узнать – задумчиво сказал я.

Маша мгновенно вскинулась.

– По телефонному справочнику! – Сказала она – Если в Бруклине, Гордонов может быть много, то на Статен – Айленде их может быть только несколько, там не так много жителей. Я тоже там живу, после, когда все закончится, зайдешь ко мне в гости? Взгляд Маши стал просительным, я обнял ее рукой за хрупкие плечики.

– Вон в ту огромную дыру, сегодня провалилось много народа. – Я показал рукой – Выживших осталось двое и поверь, Маша, случайно такие вещи не происходят, я кое – что знаю об этом, мы еще встретимся.

Пока Маша доверчиво устроилась у меня под крылышком, я вспоминал все, что знаю об этих местах. Информация о Бруклине складывалась из фильмов и книг американских писателей и мое общее преставление о Бруклине было отрицательным – слишком много насилия и криминала. Об острове Статен – Айленд я знал очень мало, термин «одноэтажная Америка», пошел именно отсюда, с легкой руки Ильфа и Петрова, и русская община здесь имелась, и если Маша ее представитель, то этот остров очень хорошее место, если повезет и моя семья живет именно там, буду очень рад. Я заметил, что недалеко от нашего обжитого пятачка лежит газета, раньше ее там не было, наверное с моста принесло, движимый любопытством, я покинул Машу, подошел и поднял газету, это была Нью – Йорк Таймс; то, что я прочел заголовок меня не удивило, примелькался с прошлой жизни, но когда я начал бегло читать мелкий текст, это меня изрядно шокировало.