Текст книги "Пробный камень"

Автор книги: Александр Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Да убери ты свою косу! Мотается, как веревка, на шее!

По лицу Лиды пробежала тень. Отложив грабли, она сняла берет, закинула руки за голову и стянула косу в тугой узел на затылке.

– Ну и сравненьица у тебя! – неодобрительно сказала Зоя Борису. – Такой косе все девчата завидуют!

– Я в этом не разбираюсь, – глухо ответил Борис, почувствовав свою нетактичность.

Лида сложила берет, спрятала его в карман курточки и заработала граблями еще усердней.

Неизвестно, как долго работали бы ребята без перерыва. Может быть, до самого обеда, потому что копалось в первый день в охотку. Ромка затеял разговор о перерыве. Подготовку он начал с Сени Сивцева – толкнул его локтем.

– Не перегрейся, а то подшипники полетят!.. Понял? Нет?

Сеня только покосился на него и продолжал ворочать лопатой.

Тогда Ромка взглянул на Кольку.

– Воткнем штыки в землю?.. Покоя сердце просит!

– Я не командир, – ответил Колька.

Ромка тут же прицепился к этому слову и заорал во все горло:

– Есть тут командир или нету?.. Заботы о себе не чувствую!

Работа приостановилась на всех грядках. Сначала ребята удивленно посмотрели на Ромку, который стоял с вызывающим видом и вертел вихрастой головой, будто искал и не находил командира. Потом все повернулись к Борису. Он тоже ничего не понимал и сердито спросил:

– Чего орешь как чокнутый?

– Командира не вижу! – засмеялся Ромка. – Если его нет, так выбрать надо, чтоб было кому перерыв объявлять!

Борис обязательно одернул бы Ромку, но Зоя тихо сказала:

– Пора передохнуть.

– Перерыв – десять минут! – неохотно объявил Борис и еще долго сердился на Ромку.

Оставив у грядок лопаты и грабли, почти все потянулись к костру, у которого хлопотала Катя. И только Лида Юрьева пошла к болоту. Зоя увидела, как она ступила на мох и, найдя ямку с водой, опустила в нее кисти рук.

– Натерла? – подбежав к ней, спросила Зоя.

– Немножко.

– Это пройдет! – утешила ее Зоя. – Привыкнуть надо. Кожа затвердеет и болеть не будет, как у меня.

Она раскрыла свои ладони – широкие, с сильными пальцами и огрубевшей от работы кожей.

– Я и стираю, и полы мою – и хоть бы что, даже ногти не трескаются.

Лида вынула руки из воды и тоже повернула ладонями вверх. У нее были очень красивые точеные пальцы с розовыми миндалинками ногтей. Зоя поспешно опустила свои руки, но не зависть, а сочувствие охватило ее: на ладонях и пальцах у Лиды виднелись натертые бугры.

– Ты что же, никогда на своем огороде не работала?

– Работала немножко, – виновато произнесла Лида. – Много мама не велит… Говорит, у меня…

Она не закончила фразу, потому что у них с Зоей никогда не было тесной дружбы – обычные средние отношения, не претендующие на полную откровенность. Но Зоя так сочувственно смотрела на ее пальцы, такая заботливость слышалась в голосе, что Лида все-таки сказала:

– Говорит, у меня слух есть… Музыкальный… Я, может, глупая, что поверила? Но очень хочется верить!.. Тебе не смешно?

– Ничуть! – воскликнула Зоя. – Что же тут смешного?

– Осенью в районе откроется музыкальная школа, – продолжала Лида, ободренная участием Зои. – Мама и говорит: туда с мозолями не сунешься, пальчики должны быть гибкими, а не как грабли.

– Ты вот что! – решительно сказала Зоя. – Ты больше на грядке не работай! С Борисом я переговорю!

От волнения лицо Лиды покрылось крупными пятнами.

– Ничего ему не говори! Прошу тебя!.. Прошу – не надо!.. Я буду как все!.. А до осени заживет! Вазелином помажу…

Зоя обняла ее за плечи.

– Чего ты так испугалась?.. Борис поймет.

– Не надо! Умоляю!..

После короткого перерыва работа возобновилась и пошла даже веселее, чем раньше. Немало бодрости придавал и ветерок, доносивший от рощи аппетитный запах мясных консервов. Банки открывал Шурка Гай и делал это с удовольствием.

Лида по-прежнему рыхлила граблями землю, стараясь ничем не выдать, что ей больно. Зоя во время перерыва успела спросить у многих ребят, нет ли у кого случайно перчаток или рукавичек, но никто не захватил их с собой. Зато сейчас Зоя все-таки придумала, как помочь Лиде: стала резать лопатой тонкие ломтики земли, чтобы их легче было разбивать граблями. И Борису Зоя сказала:

– Зачем ты такие глыбы отрезаешь? Их никакими граблями не распушить. Грядка получится плохая.

Поймав благодарный взгляд Лиды, Зоя ободряюще улыбнулась, а Борис послушался и тоже начал резать землю не очень толстыми кусками.

Как и до перерыва, грядка, которую вскапывала Колькина тройка, удлинялась быстрее других. Прикинув на глазок расстояние от болота до рощи, Ромка определил, что они скоро дойдут до середины.

– Есть предложение! – крикнул он, повернувшись к Борису. – Кто докопает до середины, пусть идет обедать!

– А где середина? – спросил Борис.

– Это я мигом!

Ромка обрадовался: своим вопросом Борис как бы разрешил ему оторваться от работы. Он совсем не устал – такой уж был у него характер: перехитрить других и получить хотя бы крохотную выгоду. Прихватив с собой лопату, он побежал к первой вешке у начала грядки. Там повернулся лицом к роще и медленно пошел к ней, считая шаги. У последней вешки он снова повернулся и, опять считая шаги, дошел до середины, глубоко воткнул в землю лопату.

– Вот она – серединка!

– Умница! – похвалил его Борис. – Кто дойдет до середины, пусть переходит на другие грядки – помогать отставшим. Обедать будем вместе, когда все достигнут твоей отметки.

Не скрывая досады, Ромка сердито выдернул лопату и поплелся на свое место – рядом с Сеней Сивцевым.

– Шиш я теперь буду стараться!.. Понял? Нет?

– Будешь, – сказал Колька тихо и почти ласково, но как-то так, что Ромка не посмел возражать.

Трудное собрание

Обед у Кати удался на славу. Ели и похваливали. Тарелок не было. Катя привезла с собой пять вместительных мисок и по ложке на каждого. Вокруг одной миски сидели впятером и по старинке черпали по очереди наваристый гуляш, в меру приправленный лавровым листом и перцем. Посмеивались этому необычному обеду, с удовольствием и даже с гордостью поглядывали на полосы вскопанной земли.

– К пяти закончим! – сказал Васька Буркин. – Могу спорить на что хотите!

Желающих поспорить с ним не было. С Васькой давно уже никто не рисковал вступать в спор, потому что он мог сделать любую глупость. Ну а если кто-нибудь во время спора говорил ему: «Слабо!», тут уж Васька мог разбиться в лепешку, чтобы доказать обратное. Из-за этого глупого словечка «слабо» он в четвертом классе пришел зимой в школу в маминых тапочках, а в шестом залез в багажник чьей-то «Волги» и доехал так до райцентра. После этого ребята остерегались спорить с ним.

– Мы-то и раньше могли бы! – заявил Ромка. – Только не выгодно! Не ценят у нас передовиков!

Может быть, он и не хотел никого обидеть, но Борис не любил, когда над ним подшучивали, а Ромкиных шуточек вообще не мог переносить.

– Тебе хочется самому покомандовать? – спросил он как можно спокойнее. – Ты так и скажи! Нечего финтить!.. И вообще, говорят, по-другому здесь надо. Не как в школе. Не совет отряда, а может, штаб, а тебя – начальником?

Борис надеялся услышать дружный смех одноклассников, но ребята молчали. А Зоя почувствовала упрек в свой адрес, хотя и не понимала, почему ее предложение могло как-то задеть Бориса. Неужели он не хочет иметь хороших помощников?

Когда Зоя считала себя правой, она не боялась настаивать.

– Про штаб я сказала… Ведь у нас тут будет не класс, не отряд, а бригада или даже маленький колхоз с собственным самоуправлением.

– И с собственным правлением, – подсказал Колька.

Многие поддержали его. Правление – звучит привычно и солидно!

– Пускай будет правление, – согласилась и Зоя. – Дело не в названии, а только одному не справиться. Ты как, Боря, не против?

– Лишь бы работа шла! – хмуро отозвался Борис.

– Вот и хорошо! – примирительно произнесла Зоя. – Так веди сбор дальше.

– Не сбор! – возразил Ромка, довольный тем, что разговор, начавшийся с него, повернул совсем в другую сторону. – Раз колхоз, значит, собрание!

– Веди! – повторила Зоя, все еще не понимая, чем удручен Борис и почему медлит.

Он и сам не до конца осознавал свои чувства. Нужны ли ему помощники? Вроде нужны, но такие, чтобы, выслушав их, он мог поступить по-своему: если понравится – принять их предложение, не понравится – сделать наоборот. Сейчас думать об этом было поздно. Не желая того, он первый навел разговор на вопрос о руководстве. Выбора у Бориса не оставалось. Он встал.

– Ну что ж… Предлагайте свои кандидатуры в правление.

– Бекетову! – сразу же крикнул кто-то, будто давно ждал, когда ему дадут слово.

И все вдруг оживились.

– Зойка – она толковая!

– И в обиду не даст!

– Она вроде комиссара будет!

– Тихо! – прикрикнул Борис. – Обсуждать нечего – Зою мы знаем! Еще кого?

– Кольку Мыслю! – хором выкрикнули два или три голоса.

Эту кандидатуру встретили уважительным молчанием, которое означало, что все принимают ее, как нечто бесспорное, само собой разумеющееся. И хотя раньше Кольку никогда и никуда не выбирали, здесь, в новом правлении, он казался совершенно необходимым человеком.

– Записано! – по привычке сказал Борис. – Кого еще?

Он ждал, что уж теперь-то наверняка назовут его фамилию.

Конечно, его надо было бы выкрикнуть первым, но на собрании не прикажешь.

– Ромку Изотова! – предложил Васька Буркин. – Держу пари, он пригодится!

Вот теперь все рассмеялись, а Борис насупился. Выдвигали уже третьего человека, а его, Бориса, никто и не подумал назвать! И кого выдвинули – Ромку, которого, по мнению Бориса, и близко к правлению нельзя допускать.

Встретив его сердитый взгляд, Васька объяснил, почему выдвинул Ромку:

– Трактор водит – главным механизатором будет!

– Главным махинатором! – крикнул кто-то под общий хохот. Но смеялись над Ромкой добродушно. Все-таки никто, кроме него, не умел водить ни трактор, ни машину. В репликах ребят ирония смешивалась с одобрением.

– Будет главным доставалой! – кричали одни.

– Нечего смеяться! – отвечали другие. – Кто лодки достал?..

– На острове без доставалы с голоду помрем!

– Мы его на торговлю овощами бросим!

– Уж его не обсчитают!

И снова вокруг одобрительно захохотали. Большинство явно склонилось к тому, чтобы выбрать Ромку в правление. И Борис не выступил против Ромки, потому что чувствовал себя скованно и удрученно. Он думал о другом. Кто провел всю подготовительную работу? Кто организовал этот первый выезд? Кто взял на себя ответственность за всех и за все? Он! Он один! А о нем и не вспоминают!

– Можно дальше? – спросил Борис, не теряя надежды. – Кого же еще выберем в правление?

Молчание затянулось. Кто-то щелкнул ложкой, доскребывая гуляш. Шурка Гай, поймав ищущий взгляд Бориса, тайком от других ткнул себя пальцем в грудь и просительно улыбнулся: мол, бери меня – верным буду до гроба! Борис отвернулся от него, а Катя Шитикова сказала:

– Хватит, наверно.

Холодно и отчужденно посмотрел Борис на одноклассников. Кто больше него болел за новое дело? За что же так обошлись с ним?

– Достаточно! – слышалось вокруг.

– Довольно!

Эти голоса, как плетью, хлестали но Борису. Он взглянул на Зою, на Кольку – хотел убедиться, что и они против него. Колька кивнул головой:

– Подводи черту, и так четверо!

– Трое! – сквозь зубы процедил Борис. – Ты, Ромка и Бекетова.

– Себя забыл, – подсказала Зоя.

– Меня… и не выдвигали! – уже не скрывая обиды, произнес Борис.

Он всегда боялся попасть в смешное положение и все-таки попал. Над ним хохотали громче, чем недавно над Ромкой. Кто-то даже опрокинулся на спину и дрыгал ногами, заливаясь смехом.

– Тебя и не собирались выбирать, – сказал Колька. – Выбирали в правление помощников – твоих помощников. Понял?

Другой бы посмеялся со всеми над этим недоразумением, а Борис постарался повернуть дело так, что над ним вроде бы смеялись без причины, по собственному недомыслию. Тем же недовольным холодным голосом он сказал:

– Мне исключений не надо!.. Хотите меня выбрать – называйте фамилию!

– Считай, что уже назвали, – произнес Колька.

По его тону Борис понял, что уловка не удалась, – Кольку не проведешь, не скроешь от него своих недавних переживаний. Это заставило Бориса перестроиться. Он не стал, как хотел раньше, вынуждать ребят все-таки назвать свою фамилию.

– Вот теперь четыре, – сказал он. – Но это плохо. Надо нечетное число – пять хотя бы.

– Пять – перебор, – возразил все тот же Колька. – Много заседателей будет. Кому-то и работать надо.

– Тогда трое! – Борис уже совсем овладел собой и ловко использовал возможность не допустить Ромку в правление. – Тракторов и комбайнов в нашем хозяйстве пока не предвидится. Может, проживем без главного механизатора?

– Ну и пожалуйста! – воскликнул Ромка, затаив обиду. – Лопаты да грабли без механизатора обойдутся!

На том и порешили. Борис уже хотел закрыть стихийно возникшее собрание, но Зоя попросила дать ей слово. Она начала издалека, и не сразу стало ясно, куда она клонит, но слушали ее с интересом.

– Мы очень много думаем про землю, про семена, как у нас с рассадой. И это правильно, без этого у нас ничего не получится. А я сегодня, когда копала, вот про что еще подумала… Наступят каникулы, будем мы жить на острове. Это не школа: пришел, послушал учителей и ушел. Тут друг от друга не уйдешь, тут, как в семье, все время рядом. И надо, чтобы, как в семье, мы не надоели друг другу. Если надоедим – перессоримся и все у нас пропадет, ничего у нас не выйдет… А что не надоедает?

– Все надоедает! – крикнул кто-то.

– Когда человек добрый, это надоедает кому-нибудь? – спросила Зоя. – С ним живи хоть сто лет рядом – одно удовольствие! И понимать друг друга надо. У кого мечта или способность какая-нибудь – не надо ее давить. Всем от этого только лучше будет… Заставили бы Катю Шитикову копать сегодня землю, а Сеню Сивцева готовить обед…

Все засмеялись.

– Или… будь у нас трактор, – продолжала Зоя, – а мы бы взяли и приказали Роме работать граблями, ну а меня бы силком посадили на трактор… Кому бы от этого было лучше?

– Это понятно, – сказал Борис, настораживаясь, – он чувствовал, что Зоя разговорилась неспроста. – Тут и обсуждать нечего!

– Понятно, потому что всем известно про Катю и про Рому. А когда будем жить вместе, много еще узнаем друг про друга… Кто знал, что Лида Юрьева собирается осенью поступать в музыкальную школу?

Как по команде, мальчишки и девчонки посмотрели на Лиду.

– Покажи свои руки, – попросила Зоя.

Лида смущенно замотала головой и спрятала руки за спину.

– У нее кровавые мозоли! – пояснила Зоя. – Если она все лето с землей провозится, как придет в музыкальную школу?.. Это мне не чего за руки беспокоиться, а ей пальчики нужны, а не грабли!.. Мама на огород ее не пускает! А нам до нее дела нет? Копай, и все?

– Ну знаешь! – не выдержал Борис. – Ты так мне всю бригаду развалишь! Все музыкантами и поэтами заделаются! А работать кому?

– Чур, не мне! – дурашливым голосом выкрикнул Ромка. – Я в артисты бы пошел – пусть меня научат!

– Видишь? – спросил Борис у Зои. – Артист вон нашелся! Его тоже освободим от работы?.. А Сенька Сивцев, может, стихи пишет.

– Не-е! Не пишу! – серьезно сказал Сеня Сивцев.

– Я считаю, – веско и громко заявил Шурка Гай, – никакая работа не может повредить творческим склонностям человека. Наш председатель прав! Любой труд облагораживает и одухотворяет творческий потенциал.

– Откуда цитата? – едко спросил Колька.

Шурка небрежно повел рукой, будто отодвинул незначительную помеху, и продолжал:

– История музыки знает примеры великих одноруких музыкантов. История литературы может назвать прославленные имена классиков, не имевших стола и творивших на пеньке…

– И даже без пера! – в тон ему, с пафосом добавил Колька.

– Карандашом! – нашелся Шурка, но после этого сбился и возмущенно обратился к Борису: – Он же мне мешает! Призови его к порядку!

– А ты не очень развози! – нахмурился Борис. – Говоришь вроде и правильно, только как передразниваешь кого-то… Проще надо и прямо: освобождать Юрьеву или нет?

– Вывод напрашивается сам собой! – ответил Шурка.

– Будем голосовать! – заявил Борис.

– А за что голосовать? – снова вмешалась Зоя. – Быть ли нам чуткими друг к другу?

Этот вопрос остановил Бориса и заставил задуматься. Голосование после слов Зои стало бы глупым, но и распускать ребят нельзя: одного освободи, другого – что получится?

– Силой на остров мы никого не тянули! – угрюмо сказал он. – Не хочет Юрьева – может больше не ездить!

– А я хочу! – робко подала голос Лида.

– Загорать? – съязвил Борис.

– Я же сегодня работала.

– А дальше?

– И дальше буду.

– А как же…

Колька вдруг ударил ложкой по миске и прервал разговор, в котором и Борис уже не видел разумного конца.

– Есть у нас карта острова?

– Да подожди ты с картой! – Борис еще не догадывался, что у Кольки родилась идея. – Не до карты!

– Нет, ты ответь! – настаивал Колька.

– Ну нет!.. Нигде ее нет, даже у Кира!

– Потребуется! – загадочно произнес Колька и перескочил на другую тему: – Кто у нас стенгазету оформлял в классе?.. И неплохо оформлял!.. Кто?

– Я, – сказала Лида и расцвела от неожиданной похвалы.

– Поручить Юрьевой карту, – предложил Колька. – Подробную – чтоб каждый пень был виден, и точную – плюс-минус один метр.

– А чем мерить? – наивно спросила Лида. – И бумаги нет, и карандашей… – Она растерянно зашарила по карманам куртки и сказала с такой готовностью, будто село было совсем рядом: – Я сейчас домой сбегаю!

Ребята засмеялись, но не над Лидой. Радостно засмеялись от приятного сознания, что найдено хорошее решение. И как это часто бывает в таких случаях, всем захотелось помочь Лиде. Один протянул ей шариковую ручку, у другого нашелся карандаш, а Катя вытащила из мешка большой кусок оберточной бумаги, по-хозяйски захваченный на всякий случай.

– Хоть и серая, а черновик рисовать можно.

– Спасибо! Спасибо! – всем говорила Лида, а Катю даже чмокнула в щеку. – Хорошая бумага! Я дома все потом на ватман перенесу!

Подошел к Лиде и Сеня Сивцев, положил у ее ног свою лопату с черенком, разбитым на сантиметры.

– Шагни один раз.

Лида послушно сделала шаг.

– Стой так.

Сеня присел на корточки, пошлепал губами, посопел и наконец объявил:

– Шестьдесят пять… Если десять шагов – шесть с половиной метров… А если сто…

Тут Сеня опять зашлепал губами и засопел, решая эту задачу.

– Шестьдесят пять метров, – подсказала Лида.

– Поняла, – удовлетворенно произнес Сеня и отошел.

– Я начну? – спросила Лида у Бориса. – Теперь у меня все есть.

– Помощника нету! – сказал Шурка Гай. – Картография требует серьезного подхода. А я как раз освободился – Катя может подтвердить.

– Освободился! – охотно подтвердила Катя. – А ты, Боря, больше мне помощников не посылай – сама справлюсь.

– Я и не думал его посылать! – возмутился Борис.

– Я сам подумал! – торопливо объяснил Шурка. – Вижу – одной трудно, на помощь никто не спешит, я и пошел в кухонные рабочие!.. А сейчас Юрьевой предлагаю… Ошибка в картографии…

Он замолчал, наткнувшись на разъяренный взгляд Бориса, который еле выдавил из себя:

– Марш на грядку!.. Вместо Лиды!

– Да, но справедливо ли… – начал было Шурка Гай под нарастающий смешок.

– В истории человечества, – изрек его голосом Колька Мысля, – и не то еще бывало!

Продолжая пересмеиваться, мальчишки и девчонки стали расходиться по своим грядкам. Борис шел сзади Зои и ворчал, недовольно глядя ей в затылок:

– Еще несколько таких собраний – и можно будет закрывать нашу контору!..

Третье «эс»

Борис ошибся. Собрание никого не расхолодило. И в ту субботу, и в следующее за ней воскресенье, и еще два субботних и воскресных дня ребята работали на совесть. Клин вскопанной земли расширялся. На болотной стороне острова было уже не восемь – двадцать длинных грядок, а те, которые, вскопали в первую субботу, изменились неузнаваемо. Одни поросли густой сочной щетиной лука, других будто накрыло зеленым ковром – это набирали силу редис и салат. Для деревенских ребят картина, конечно, не новая. В другом месте они даже не обратили бы внимания на это. А здесь они подолгу могли любоваться на свои грядки. Им казалось, что еще никогда и ни в каком огороде не видели они такого дружного всхода луковых перьев, такой веселой зелени редиса.

Эти первые успехи вернули ребят в прежнее состояние, и снова все показалось им простым, легко достижимым. Борис перестал хмурить брови, потому что больше не беспокоился ни за урожай, ни за лето, которое предстояло провести им на острове.

Не испугало их и предупреждение Вадима Степановича о том, что им придется самим участвовать в заседании правления колхоза.

– Подготовьтесь, – сказал он. – Продумайте, что вам потребуется от колхоза. Вам же придется и пищу готовить, и спать где-то… Но будьте благоразумны в своих запросах. Помните, что все имеет свою стоимость. Подсчитайте, что вы сможете дать колхозу и что требуете от него за свой труд… Заранее напомните о себе Кириллу Кирилловичу. Когда составите список всего необходимого, занесите к нему.

Семиклассники были плохими экономистами, поэтому предостережение директора не пошло им впрок. В колхозе жили богато, копеек не считали. Мальчишки и девчонки смутно представляли настоящую стоимость всего, чем они пользовались. Список продуктов и вещей получился длиннющий, но только Зою Бекетову смутил он.

– Ой, много! – воскликнула она, когда Борис на сборе перечислил тридцать шесть пунктов.

– Ничего! – возразил Борис. – Кир сократит! Я потому и записал все предложения, чтобы ему было что вычеркивать.

– А как насчет трактора? – заикнулся Ромка. – Там пней – как грибов осенью! Их без трактора не повыдергиваешь!

Трактор в список пока не был включен – стеснялись ребята попросить его для себя. Но сейчас, после того, как были прочитаны тридцать шесть пунктов, в которых перечислялись и цветной телевизор, и походная кухня, и даже движок для освещения палаток, просьба выделить трактор показалась вполне уместной. Так появился тридцать седьмой пункт, и этот список Борис понес в правление колхоза.

– Что это? – спросил Кирилл Кириллович.

– А разве Вадим Степанович вас не предупредил? – удивился Борис.

– Понятно! – проворчал Кирилл Кириллович. – Не мытьем, так катаньем! – Он заглянул в длинный перечень. – От скромности вы не умрете…

– Самое необходимое! – заверил его Борис.

– Правление в среду, – сообщил Кирилл Кириллович. – Просим пожаловать всем составом.

– Всем классом? – уточнил Борис.

– А что там у вас? – в свою очередь, спросил Кирилл Кириллович. – Класс? Бригада? Или, может, колхоз?

Борису послышалась ирония в этих вопросах, и он, чтобы окончательно утвердиться в глазах председателя, ответил:

– Считайте, что колхоз, потому что у нас тоже есть правление!

– Вот всем колхозом и милости просим! – закончил разговор Кирилл Кириллович.

Правление колхоза в тот раз собиралось обсудить вопросы, связанные с посевной кампанией. Знали, что на это важное заседание должен приехать секретарь райкома Дементий Ильич. Его ждали к четырем часам, поэтому вопрос о робинзонах, как называл теперь семиклассников Кирилл Кириллович, решили рассмотреть пораньше и вызвали всех к трем.

Расширенные заседания правления проводились обычно не в кабинете Кирилла Кирилловича, а рядом – в небольшом зальце с длинным столом человек на пятьдесят и с черной доской в углу на тот случай, если потребуется начертить что-нибудь для наглядности.

Пока никого из членов правления не было, разместили ребята на этом столе свои экспонаты, чтобы поразить всех и рассеять сомнения, если они еще остались. Такой эффектный номер придумал Колька. Мальчишки притащили с собой по ящику с выращенной дома капустной и огуречной рассадой. Борис с безотказным Сеней Сивцевым побывал накануне вечером на острове и не пожалел – нащипал самых рослых перьев лука, самых больших листьев салата и натаскал редиски с завязями в горошину. По этим образцам можно было определить, что через неделю-другую и лук, и салат, и редис войдут в силу и тогда украсят любой обеденный стол. А пока Борис поставил их в центре стола для заседаний, как ставят цветы в стаканах с водой, чтобы не завяли.

Справа и слева выстроились ящики с рассадой. Огурцы в картонных стаканчиках уже готовились дать третий листик. Растеньица были приземистые, плотные. Не хуже выглядела и капустная рассада. Комната от этой зелени стала похожа на выставочный зал.

Лида Юрьева принесла большую подробную карту острова и кнопками прикрепила к доске. Ребята уже видели и оценили ее работу, но все-таки столпились у доски. Броская надпись гласила: «Малый Светлячок». Остров напоминал равнобедренный треугольник с основанием у болота, отмеченного синей рябью и зелеными кавычками камыша. Двадцать грядок длинными заштрихованными прямоугольниками упирались в это основание.

С трех сторон почти круглой рощицы карта пестрела россыпью желтых точек, изображавших песок, и черными оспинами – так Лида отметила многочисленные пни. Виднелись на карте и красные флажки – места, где брали пробы почвы. Под флажками четким чертежным почерком приводилась короткая выдержка из анализа.

В правом углу листа по всем правилам в рамке указывались условные обозначения и даже масштаб.

Когда до трех часов осталось несколько минут, Борис выпроводил всех на улицу.

– Без нас пускай начнут! – пояснил он. – Посмотрят на стол, почувствуют, с кем имеют дело, тогда и позовут!

Члены правления собирались дружно – один за другим проходили они мимо ребят, стоявших у крыльца. У взрослых на лицах и в выражении глаз было что-то непонятное, скрытное. Даже Вадим Степанович лишь кивнул своим ученикам и не позвал их за собой, точно совсем не о них собирались говорить на правлении.

Часы на здании показали ровно три, а за ребятами так никто и не вышел, не позвал их. Точность Кирилла Кирилловича была известна всему колхозу, и Борис забеспокоился:

– Может, перенесли?

– Сейчас увидим! – сказал Ромка и, уцепившись за подоконник, подтянулся на руках к окну.

– Ну? – нетерпеливо спросил Борис.

– Нюхают! – сообщил Ромка.

– Как… нюхают?

– Носом!.. Лук нюхают и землю в рассаде пальцами колупают!

– Кир там?

– Ага!.. А теперь к карте пошли… Зевс что-то объясняет, как на уроке.

– Порядок! – вздохнул Борис. – И давайте договоримся: когда позовут и обсуждать начнут, в разговор не влезать, не кричать хором! Я сам с ними поговорю!

К правлению подкатила машина. Ромка поспешно соскочил на землю, но Дементий Ильич успел это заметить. Выйдя из «Волги», он пошутил:

– Там что, кино крутят, которое до шестнадцати?

– Правление заседает, – ответил Борис, не зная, радоваться приезду секретаря райкома или сожалеть. – Вас тоже вызвали?

– Вызвали! – улыбнулся Дементий Ильич. – Неужели опоздал? Сказали – в шестнадцать…

– А нас к пятнадцати.

– Провинились?

– Наоборот.

– Это как же понимать? Награды вручать вам будут?

– Рано, – смутился Борис.

Дементий Ильич подождал, думая, что услышит, зачем вызвали школьников, но Борис никак не мог решиться на откровенный разговор. Помалкивали и остальные.

– Видно, трудный у вас вопрос!.. Но ничего! – Дементий Ильич обнадеживающе качнул головой. – Сейчас разберемся! – Он взглянул на часы. – Ваше время! Уже десять минут четвертого! Идемте!

Они вошли в комнату, когда члены правления рассаживались вокруг стола, похожего на длинную, непомерно высокую грядку.

– Кирилл Кириллович! Не ожидал от тебя такой неточности! – с шутки начал секретарь райкома. – Вызвал ребят к трем, а сейчас уже четвертый!.. Ого! – воскликнул он, заметив рассаду. – Никак ваш колхоз на овощи переключился?

– Появились тут у нас… некоторые, – неопределенно ответил Кирилл Кириллович, глядя на столпившихся у дверей семиклассников. – Рассаживайтесь, овощеводы!

А Дементий Ильич увидел и лук, выдернул из стакана одно перышко, понюхал и сжевал с явным удовольствием.

– Хорош! В этом году еще не пробовал!.. А это что? – Он подошел к карте. – Что за Малый Светлячок?.. Это, кажется, тот клин в междуречье?

– Тот самый, – подтвердил Кирилл Кириллович.

– Я сразу его узнал, – точная карта! – похвалил Дементий Ильич и сказал другим, деловито-серьезным голосом: – Но вы на эту землю руку не накладывайте. Мы готовим проект… Вот это болото на перешейке… – Он взял мел и хотел перечеркнуть нарисованные Лидой зеленые кавычки камыша и синюю рябь воды, но, видно, не захотел портить карту – накрыл болото ладонью и повторил: – Это болото осушим, а здесь, – он вывел мелом кружок на доске справа от карты, – построим межколхозное сельское ПТУ. Прирежем училищу земельки, весь полуостров отдадим, технику подкинем – кадры, смену нашу растить будем… А карту мне подарите – вам она не потребуется.

Ребята зашушукались, зажужжали, как рассерженные пчелы. Переговариваясь вполголоса, задвигались, заскрипели стульями члены правления. Даже Кирилл Кириллович был в душе недоволен, но, склонившись к Вадиму Степановичу, спросил с усмешкой:

– Будешь с секретарем драться?

Если бы Вадим Степанович не захотел спорить с секретарем райкома, то Кирилл Кириллович выступил бы сам.

– Буду! – тихо ответил Вадим Степанович.

– Я, кажется, огорчил вас? – спросил Дементий Ильич.

– Лук-то, между прочим, вы с нашего острова пробовали, – сказал Колька.

– Пока там ПТУ построят, – крикнул сквозь нарастающий шумок Борис Кравцов, – мы колхозную столовую овощами закидаем!

– Нахозяйничались! – зло хохотнул Ромка. – Увели земельку из-под носа, а нам – пинок на чем сидим!

– Мы хотим не отнять, а закрепить за вами землю, – возразил Дементий Ильич. – Окончите восьмой класс, и, кто захочет, пожалуйста – в ПТУ! Там для вас все будет! И земля тоже! Только любите ее!

– Разрешите мне? – встал Вадим Степанович.

Пока он рассказывал о планах семиклассников, секретарь райкома все больше убеждался, что это не противоречило и замыслам райкома. Строительство ПТУ намечалось на весну будущего года, а осушению болота и другим землеустроительным работам ребята не помеха.

– А кто сможет на все лето поехать туда со школьниками? – спросил Дементий Ильич.

– У нас самообслуживание и самоуправление! – торопливо сказал Борис. Он чувствовал, что секретарь райкома готов снять свои возражения, и поспешил закрепить успех. – Никого от работы отрывать не придется… Мы и правление свое выбрали!

Но как раз это заявление снова насторожило Дементия Ильича. С сомнением взглянул он на Кирилла Кирилловича.

– Одних отпускаете?

– По всем таким вопросам – к нему, пожалуйста! – Кирилл Кириллович указал на Вадима Степановича. – Его затея – ему и думать, а моей ноги на острове не будет!

– Вероятно, родители по очереди? Или учителя? – обратился Дементий Ильич к Вадиму Степановичу.

– Ни те, ни другие – комсомольцы поедут, – ответил тот, не называя скромное число комсомольцев-семиклассников.