Текст книги "Пробный камень"

Автор книги: Александр Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Я знаю только про три номера.

Сомнений больше не оставалось. В нарастающем гуле возмущенных голосов одиноко прозвучал умоляющий выкрик Зои Бекетовой:

– Ребятушки!

Услышав ее, все снова замолчали, потому что чувствовали: Зое больней, чем другим, видеть, как рушится вера в Бориса.

– Ребятушки – повторила она. – Мы же сами потом не простим себя, если ошибемся!.. Олег!

Глаза у Зои просили и требовали. Но что мог сказать ей Олег?

– Слушайте по порядку, – сказал он.

Ничего не пропустив, Олег рассказал все, начиная от покупки карточки «Спортлото» и до той минуты, когда Борис высадился в Светлячках.

Расстались они недовольные друг другом. Еще на острове Борис, заметив, что Ромка подслушивает их разговор, обещал Олегу рассказать всю правду в лодке. Но когда они отплыли и остались наедине, Борис замкнулся еще больше. Несколько раз повторил он одно и то же: выигрыш – это его тайна и он не откроет ее никому до осени. Олега он попросил забыть обо всем.

– Врать я не собираюсь! – ответил обиженный Олег. – Спросят – скажу. Не спросят – промолчу… И то знаешь почему? Не верю, что ты полный подлец.

Несмотря на размолвку, они договорились, что, возвращаясь из райцентра, Олег будет посматривать на берег и, если увидит Бориса, захватит его с собой. Но на обратном пути Олег не встретил Бориса.

– Сколько же он выиграл? – Ромка нетерпеливо потер ладонями. – Если на три номера, то…

– Рублей пять – семь, – подсказал Олег. – Из-за такой суммы никто тайну делать не будет.

– А если пять номеров?

– Тогда несколько тысяч.

Ромка даже подпрыгнул, а Олег добавил:

– Не похож Борис на… такого… Не верится!

– И напрасно!

Это сказал Шурка Гай. Трусливый и злопамятный, он давно копил в себе обиду на всех и особенно на Бориса. Шурка обрадовался, когда Ромка рассказал про выигрыш. Но тогда еще не было уверенности, и Шурка из осторожности промолчал. А теперь можно было не бояться ошибки и подлить масла в огонь.

– Я лично считаю, – произнес он, – то, что произошло, вполне закономерно и логично. Вспомните про хозяина-барина, про того самодура, которого высмеял Вадим Степанович. Такой он и есть – наш Кравцов Борис. Прижимать, давить, требовать – это он мастер. А сам внутри, как выяснилось, гнилой!

– Не помолчать ли тебе лучше? – спросил Олег.

– Это ему трудно, – сказал Колька. – Придется помочь.

– Демократия! – нервно хохотнул Ромка. – Рот закрывают! А Шурка правильно начал! Точная характеристика на Кравцова!

– Меня больного на работу выгнал! – вспомнил вдруг Васька Буркин. – Могу спорить – он и отца родного не пожалеет!

– Мы не забыли! – ободренный поддержкой, крикнул Шурка. – Не забыли, как он чуть не загубил талант Лиды Юрьевой!

Несмотря на явный перегиб, допущенный Шуркой, кое-кто из ребят подхватил эту мысль. Многим вспомнились собственные маленькие и большие обиды на Бориса, его порой грубоватые замечания, заслуженные, а иногда и не очень заслуженные нагоняи. Все это вылилось в глухой ропот.

– Грошовую редиску у него не тронь! – выдвинул Ромка новое обвинение. – Много мы свежих овощей пробовали с нашего огорода? Э-ко-но-мия!.. Поняли? Нет?.. На нашем брюхе экономил! А сам тысячи прикарманил!

И еще громче забурлила толпа мальчишек и девчонок, и уже трудно было понять, кто и что выкрикивает. Вокруг Шурки и Ромки сгруппировалась большая часть мальчишек и девчонок. Остальные сбились в кучку около Зои, Кати, Олега и Кольки. Здесь же была и Лида Юрьева. Кто-то из Ромкиной группы схватил ее за руку и потащил на свою сторону.

– Дуреха! Ты-то кого защищаешь?.. Мало терпела от Кравцова?

– Ничем он меня не обидел! – отбивалась Лида. – Если б не он, никакого бы порядка не было, как сейчас!

Ее продолжали силой перетягивать на ту сторону, пока на помощь не подоспели Олег и Колька. Когда удалось освободить Лиду, Олег успел сказать ей:

– Ты не только красивая. Ты и смелая, как…

На него набросились сзади.

– Выпроводим варяга! – воспользовавшись начавшейся толчеей, крикнул Шурка Гай. – В лодку его – и пусть отчаливает!

Но Олег и Колька умели постоять за себя и ловко подстраховывали друг друга.

Пока еще никто не пускал в ход кулаки. Но с каждой секундой участников потасовки становилось все больше. Кто-то сильно ударил Кольку локтем в плечо. Тотчас с этого бока вплотную к Кольке протиснулась Катя – загородила его.

Одному из мальчишек удалось снова подобраться к Олегу сзади и схватить его за шиворот обеими руками.

– Держу-у! – победно прокричал этот мальчишка, но тут же отскочил в сторону.

Лида применила единственно известный ей прием: пощекотала его под мышками. Теперь она охраняла Олега сзади.

Но сторонники Шурки Гая и Ромки замкнули кольцо. И тогда безучастный до сих пор Сеня Сивцев запыхтел и тяжело двинулся вперед, оттесняя мальчишек от Олега и Кольки. Сеня не хотел никому причинять боли, но плечи у него были литые, а руки – как поршни у паровоза. Многие на себе испытали его железную хватку и разъярились еще больше. Сжались кулаки, на Сенину спину обрушились первые удары. Начиналась драка.

– Ребятушки! – прокричала Зоя и бросилась в самую гущу сцепившихся мальчишек. – Что вы делаете?.. Хотите – побейте меня, только сами не деритесь!.. Нате – бейте!

Она наклонила голову, подставив мальчишкам тонкую шею и незащищенные плечи.

Все попятились, отступили от нее. Сначала опустили руки и замолчали те, кто был рядом с ней, а потом затихла и вся толпа.

– Что вы делаете? – выпрямляясь, повторила Зоя. – Откуда такая злоба?.. Вы же, наверно, и не помните, из-за чего разодрались?

Ребята пристыженно молчали, и только Шурка Гай сказал:

– Мы хотим открыть собрание и обсудить персональное дело бывшего председателя Бориса Кравцова!

– Уже бывшего? – усмехнулся Олег. – Не торопись с выводами!

– Посторонние не имеют права решающего голоса! – заявил Шурка. – Товарищи! Мы когда-то избирали правление, которое так и не функционировало. Пусть оно хоть сейчас откроет собрание – проявит, так сказать, инициативу, а то мы и сами…

– Давайте сами! – подхватил Ромка. – И лишим его всякого права на выигрыш!

– Без Бориса нельзя обсуждать его дело! – напомнила Зоя.

– Выходит, опять ждать? – возмутился Ромка.

– Ждать! – подтвердила Зоя.

– Ребята! Кого мы слушаем? – Ромка фальшиво хохотнул. – Ведь у ней с Борькой – сами знаете!.. Да она и на собрании будет его выгораживать!.. Любовь у них!.. Поняли? Нет?

Вслух, да еще при всех ребятах, о таких вещах никогда не говорили. Зарделись девчонки, потупились мальчишки, пряча ухмылки. Все старались не смотреть на Зою, боясь окончательно смутить ее. А Ромка надеялся, что она теперь замолчит надолго.

Сердце у Зои замерло на мгновение и опять зачастило.

– Ответить за тебя? – спросила Катя и, приготовив руку для пощечины, шагнула к Ромке.

Зоя остановила ее.

– Я сама… Любить, Рома, не стыдно. Стыдно подличать!.. А на собрании я первая проголосую против Бориса, если он такой.

– А как же вы… потом? – осклабился Ромка, не почувствовав, что настроение ребят изменилось не в его пользу.

Зоя словно повзрослела за эти минуты.

– Любовь, Рома, не решается большинством голосов на собрании.

Долго после этого молчали ребята. Даже Шурка Гай не открыл рта.

Он уловил смену настроения ребят и больше не рассчитывал на их поддержку.

– Будем ждать Бориса, – поставил последнюю точку Колька.

Недолговечная тайна

А Борис был уже недалеко от острова. Он шел по берегу и тащил за собой две длинные жердины, из которых, по его расчетам, должно получиться шесть хороших бит для игры в городки. Но не из-за них побывал он в Светлячках. Сумасшедший, дурной выигрыш заставил его предпринять эту поездку. Номера всех пяти шаров, выпавших за обедом из лотерейной машины, совпали с номерами, которые он зачеркнул в карточке.

От такого везения у Бориса разом отказали все чувства. Он не помнил, как доел макароны, не слышал и не видел ребят, не заметил, как очутился в палатке и достал свою карточку. Ошибки не было: он выиграл по всем пяти номерам.

Из клубка лихорадочных обрывочных мыслей постепенно высветилась в сознании одна: он теперь в любом случае сумеет расплатиться с колхозом. Слышал Борис, что в «Спортлото» можно выиграть до десяти тысяч. Но столько денег ему и не нужно! Хватит и четырех, чтобы не остаться должником!

Чуть успокоившись, он подумал, что надо обрадовать и ребят, но тут же испугался. Узнав про такой выигрыш, они могут залениться. Зачем стараться, если и без всяких трудов, забросив грядки, они сумеют покрыть задолженность!

Предчувствовал Борис и еще более страшную опасность. Что, если Ромка затеет разговор о разделе выигрыша? Найдутся и другие, которые поддержат его, не устояв перед даровыми деньгами. Проголосуют, как тогда с шапкой деда Мукасея, и придется Борису делить выигрыш на двадцать семь человек. Тогда рухнет надежда на погашение долга.

Победила осторожность. Борису показалось, что он придумал прекрасный выход из трудного положения. Для этого надо было поехать в Светлячки и повидаться с Вадимом Степановичем.

Долго ждал он директора школы на крыльце. Сходил домой и тоже не застал никого. Выбрав в сарае жерди для бит, он вернулся к Вадиму Степановичу. Борис сразу показался каким-то необычным.

– Что случилось?

– У вас есть конверт? – не отвечая на вопрос, спросил Борис.

– Найдется.

Борис сел за стол, взял перо и, склонившись над конвертом, задумался. В это время по Стрелянке мимо окон прошла моторная лодка – Олег возвращался из райцентра. Борис увидел его, но промолчал. Заметил Олега и Вадим Степанович. Это еще больше встревожило его.

– А все-таки, Борис, что случилось?

– Сейчас!

Борис наконец придумал, что написать на конверте, и вывел четкими буквами: «Собственность колхоза «Малый Светлячок». Вложив внутрь выигравшую карточку, он заклеил конверт.

– Вадим Степанович! Спрячьте, пожалуйста, подальше! Это очень важно и ценно!

– А что в нем?

– Это пока тайна!

– От кого?

– От всех!

Скептически взглянул Вадим Степанович на Бориса.

– Тайна от всех – недолговечна. Рано или поздно о ней узнают, и тогда всем бывает очень неприятно.

– Ну прошу вас!.. Я ведь сам потом все расскажу ребятам!

– А после этого они не назовут тебя лгуном?

– Скрыть и соврать – не одно и то же!

– Но близко, – возразил Вадим Степанович.

– Иногда и соврать полезно!

– Полезная ложь?.. Очень сомнительно!

– А когда врач не говорит правду больному?

– Это особый случай… Я надеюсь, у вас все здоровы!

– Здоровы! Не беспокойтесь!.. Ну пожалуйста, Вадим Степанович! Возьмите и сохраните! Я боюсь потерять или… намокнет, испортится!

– Сохраню! – согласился Вадим Степанович. – Но поверь моему опыту: чем скорее перестанет существовать эта тайна, тем лучше будет для тебя…

Возвращаясь пешком к острову, Борис не чувствовал удовлетворения. На душе было неспокойно. Ему бы радоваться, что теперь он может не думать о задолженности колхозу, но настоящая большая радость не приходила. Если она и была, то какая-то неполная, ущербная, подпорченная гнетущим ожиданием чего-то неизбежного и неприятного.

Волновался и Вадим Степанович. Случай с Шуркой Гаем, неожиданный приход Бориса, таинственный конверт, оставленный на столе, – все это говорило о том, что среди ребят начался разлад. Надо было безошибочно определить: стоит ли вмешаться или предоставить им возможность самим разобраться во всем. Вадим Степанович не сомневался, что причина разлада – в самих ребятах, в их характерах, в их подходе к жизни и труду. Все другое, постороннее, непосильное для подростков и потому способное вызвать трения и раздоры, постоянно устранялось взрослыми. «Пусть сами! – решил Вадим Степанович. – Излишняя опека лишь повредит. Разберутся!»

А Борис все быстрее и быстрее шагал к острову. Длинные жерди волочились сзади, оттягивали руки и мешали идти. Он сердито дергал их, сбиваясь с шага. Увидев остров, Борис пристроил жерди на плечо и побежал. Ему не терпелось поскорей очутиться среди своих ребят. Решил он, что немедленно, как только переправится на остров, позовет Зою, Кольку и Олега и расскажет им про выигрыш. Он даже не будет спорить, если эти трое не захотят хранить тайну и посоветуют ему сообщить о выигрыше всем ребятам.

Непривычной тишиной встретил его остров: ни голосов, ни тракторного тарахтения. У палаток, у кухни, на опушке рощи разобщенно – по двое, по трое – сидели или стояли мальчишки и девчонки. Они видели Бориса, но никто не заторопился к берегу.

Подавив недоброе предчувствие, Борис закричал:

– Э-ге-гей!

Где-то около кухни встал с пенька Колька и неторопливо пошел к берегу. С большим куском фанеры выскочил из палатки Ромка. Он повернул фанеру так, чтобы Борис мог прочитать написанное большими черными буквами короткое, как удар, слово: «вор!».

Отупело смотрел Борис через реку и видел, как к Ромке подбежала Зоя. Но раньше около него оказался Сеня Сивцев. Он выхватил фанеру, сломал ее, перегнув через колено, и обломком ударил Ромку по спине.

Только после этого понял Борис, что позорное, убийственное слово относилось к нему.

Колька подошел к лодке, но Борис не мог его ждать. Он рванулся к берегу, в одежде прыгнул в воду и бешено заработал руками и ногами. Одна была у него мысль, одно стремление – поскорей переплыть реку и снять с себя постыдное страшное подозрение. Он понял, что ребятам уже известна его тайна, и подумал об Олеге. Лишь от него могли они узнать про выигрыш. Но Борис даже не рассердился на него, потому что и сам был сейчас, готов рассказать все.

Он плыл, а ребята подтягивались к берегу. Шел и Ромка, почесывая ушибленную спину и с нетерпением ожидая минуты своего торжества.

Почувствовав под ногами дно, Борис заторопился еще больше и крикнул из воды:

– Не вор я, ребята! Не вор!

– Выходи, – сказал Колька.

Борис выбрался на берег и повторил:

– Не вор!.. Хотел, как лучше!

– Где карточка? – подступил к нему Ромка. – Если замочил и испортил, мы тебе…

– У Зевса! На сохранении!

– Значит, ты все-таки выиграл! – упавшим голосом произнесла Зоя.

– Выиграл, – опустил голову Борис.

Ромка снизу заглянул ему в лицо.

– Сколько?

– Не знаю… На пять номеров… А сколько – не знаю.

– Крупно! – вырвалось у Олега.

– Точнее? – повернулся к нему Ромка.

– До десяти тысяч.

– Да вы же поймите! – взмолился Борис. – Не для себя! Для всех нас!.. Чтоб страховка была! Чтоб было чем долг погасить, если овощами не рассчитаемся!.. И боялся я, что разленитесь, когда узнаете… А осенью я бы вам сказал!

Такого объяснения не ожидал никто. Большинство ребят приняли его с облегчением. Как-никак, а самые страшные подозрения отпадали. Борису поверили, потому что этот поступок был вполне в его характере.

Зоя тоже поверила и поняла Бориса, но обида на него не прошла. Недоверие глубоко оскорбило ее. С упреком смотрела она на мокрого растерянного Бориса. Было жалко его и больно.

Поверил и Шурка Гай. С досадой подумал он, что напрасно вместе с Ромкой затевал переворот. Ребята могут простить Бориса. Если он останется в вожаках, то обязательно узнает, кто и что говорил о нем, когда его не было на острове.

А для Сени Сивцева недоразумение казалось вполне выясненным и он пробурчал:

– Работа стоит. Полдня проволынили.

– Ой! А каша-то! – воскликнула Катя и побежала к кухне.

За кашу она не беспокоилась, а хотела отвлечь ребят, чтобы они не приставали больше к Борису.

– Да погодите вы! – заволновался Ромка, чувствуя, что доля в выигрыше уплывает из его рук. – Во-первых, еще проверить надо: у Зевса ли карточка? А во-вторых, решить вопрос, что делать с деньгами!.. Поняли? Нет?.. Хватит нас долгами запугивать! Деньги на бочку! Поровну делить будем!

Он взглянул на Шурку, ожидая поддержки, но тот предпочел отмолчаться. Тогда Ромка подлетел к Зое.

– Ты хотела дождаться Бориса! Дождалась?.. Ну и давай – открывай собрание!

– Закрывать пора, – опять проворчал Сеня Сивцев. – Полдня заседаем.

– Наговорились досыта! – сказал Колька. – Как помоями облились!.. Борис нас окатил, а мы его… Непонятно только: за что и почему?

– В старину говорили: бес попутал! – угодливо пошутил Шурка Гай. – А в наше время…

– Бориса, может, и бес, – согласился Колька. – А нас – я знаю кто: Ромка!

У Ромки язык отнялся от такого непредвиденного поворота. Он вытаращил глаза. А ребята, будто нашли наконец главного и единственного виновника, обрушили на него все накопившееся за день негодование.

– Это он бузу поднял!

– Рубли ему в голову ударили!

– Давно надо было выпроводить его с острова!

Ромка поворачивался то туда, то сюда под злыми выкриками и, когда язык снова заработал у него, закричал громче всех:

– Да пошли вы от меня!.. Откопали козла!.. Нужны вы мне очень! Я уйду, а долю от выигрыша вы мне домой на тарелочке принесете!

Кто-то засвистел.

– Заткнись! – рявкнул Ромка. – Меня не пересвистишь! Я и до суда дойти сумею – там заставят раскошелиться!

Ромка не помнил себя от злости и старался побольней задеть ребят. Он не испугался, когда его слова вызвали бурю возмущения. Вытянув шею, с набрякшими от напряжения венами, он орал что-то в ответ, пока не понял, что никто его не слышит. Погрозив ребятам кулаком, Ромка побежал к палаткам.

– Жми, жми! – неслось за ним. – Сматывай манатки!

– Убирайся поскорее!

– Дуй, пока цел!

Ромка остановился и резко повернул в другую сторону.

Борис все это время стоял с опущенной головой, как подсудимый. Но теперь он выпрямился. Ромка бежал прямо к трактору. Это и заставило Бориса забыть о собственной вине. Отбросив свисавшие на лицо мокрые волосы, он сорвался с места и тоже побежал к трактору.

– Не смей! – услышали ребята, но поняли Бориса только тогда, когда Ромка оказался рядом с «Беларусью».

– Испортить хочет! – догадалась Лида.

И вся толпа мальчишек и девчонок бросилась за Борисом. Он был впереди метров на сорок и первым оказался около Ромки. Но Ромка успел схватить какую-то деталь. Борис вцепился в него.

– Не трогай!.. Отдай!

Ромка рванулся и, оставив в пальцах Бориса кусок рукава, ринулся к реке. Путь к лодкам преграждала толпа бегущих по берегу разъяренных ребят.

– Вредитель! – долетел оттуда голос Шурки Гая. – Объявим его вне закона!

Ромка заметался у самой воды. Сзади настигал его Борис. Слыша за спиной учащенное дыхание, Ромка наклонился на бегу, сгреб горсть сухого песка и швырнул через плечо. Борис отстал – песок попал ему в глаза. А Ромка засунул деталь за пазуху и нырнул в воду.

Долго не появлялся он на поверхности – вынырнул чуть ли не на середине Стрелянки. Посмотрев назад и удостоверившись, что никто за ним не плывет, он крикнул:

– Съели?

Вода охладила его, и, выбравшись на противоположный берег, Ромка уже не испытывал ослепляющей злости. Он все-таки подразнил ребят – показал в вытянутой вверх руке снятый с топливного насоса штуцер и даже крикнул:

– Вы еще в ножки мне поклонитесь!

Но ни в жесте, ни в голосе не было прежнего злого торжества. Фальшиво хохотнув, Ромка скрылся в прибрежных кустах.

День рождения

Такого вечера еще никогда не было на острове. После сегодняшней ссоры, которая чуть не закончилась дракой, никто не знал, как восстановить прежние отношения.

Каждый переживал мучительную раздвоенность, когда не поймешь: тебя ли обидели, или ты сам обидчик. Расклеились ребята. Что-то ослабло, разладилось в их отношениях. Оттого и замкнулся каждый в себе. Казалось, скажи кто-нибудь, что хватит, наигрались в хозяев, пора и домой, – и все пошли бы к лодкам, чтобы поскорей уехать с острова, на котором стало неуютно и холодно.

Борису было хуже других. Он понимал, что все произошло из-за него. Но и он все-таки чувствовал горечь обиды, особенно на тех, с кем считался больше всех. Зоя хоть и помогла ему промыть засыпанные песком глаза, но потом отошла, ничего не сказав, и старательно избегала всякой встречи с ним. И Олег ни словом, ни взглядом не поддержал Бориса – ковырялся в тракторном моторе, хотя все уже знали, что Ромка утащил штуцер, без которого мотор не заработает, сколько ни ковыряйся в нем. Даже Колька словно забыл о Борисе – сидел около кухни как приклеенный и ни разу не повернул голову в его сторону.

Когда Катя позвала на ужин, ребята недружно, по одному, по двое подходили к столу. Молча рассаживались, молча принимались за еду. Многие вздрогнули, когда Зоя неожиданно сказала:

– Ребятушки! Нам все-таки придется провести собрание!.. Надо честно поговорить, а то развалится наше дело.

– Я – за, – поддержал ее Колька. – Накопилось всякого… Только не сегодня, чтоб не сгоряча… Поспим, остынем, подумаем, а завтра и обсудим, что мы тут натворили.

Наверно, так бы и закончился этот ужин, если бы не Олег.

– Не все можно переносить на завтра! – возразил он. – Собрание можно, а день рождения не перенесешь!.. Конечно, вечер сегодня неподходящий, но что делать, если я такой несчастливый: родился именно сегодня… Прошу вас, подарите мне хоть полчасика!

До этого предложения ребята сидели за столом в какой-то мрачной тягостной нерешительности. Никакой разговор не завязывался, но и расходиться не хотелось. Теперь появился повод остаться всем вместе и хоть на полчасика отвлечься от смутного сознания какой-то всеобщей вины, допущенной и каждым, и всеми вместе. И говорить теперь можно было не о том, что произошло сегодня, а о чем-то отвлеченном.

Многие вспомнили, что в моторке, в которой приплыл Олег, стояли какие-то ящики с бутылками.

– Кто поможет? – спросил Олег и взглянул на стоявшую у берега моторку. – Есть добровольцы?.. Надо принести кое-что.

Из-за стола вышел Сеня Сивцев. С готовностью вскочила и Лида Юрьева.

– Не ходи, – попросил ее Олег. – Сами принесем, а ты, если хочешь, помоги накрыть мой банкетный стол. Очень буду тебе благодарен!

– Конечно, помогу! – обрадовалась Лида.

– Второй раз выручаешь меня – третьего не миновать! – Олег пристально посмотрел на нее, потом торжественно произнес: – А всех других прошу быть моими гостями!

Сеня и Олег притащили по ящику лимонада и пепси-колы. Лида забегала вокруг стола, расставляя бутылки.

– Не вижу фужеров! – первым осмелился на шутку Шурка Гай. – Позвать сюда метрдотеля!

Олег как раз подходил к столу со связкой коробок с тортами. Передав их Лиде, он набросил на руку платок вместо салфетки и направился к Шурке.

– Чего изволите?

– Горячее будет?

– Уже было! Днем! – нашелся Олег и заставил всех виновато улыбнуться.

Лишь у Бориса так и не разошлись хмурые складки на лбу. «Сколько денег сюда вбухано! – привычно подумал он, глядя на торты, и нахмурился еще больше, но уже совсем от другой мысли: – Опять я про это!.. А ведь с этого все и началось!»

– Прошу открыть бутылки! – предложил Олег. – Но пока не пить – тост за вами!

Раньше, когда надо было выступать от имени одноклассников, это всегда делал Борис. Сегодня он не чувствовал за собой такого права. Но многие ребята, как и раньше, повернулись к нему. Их выжидательные взгляды немного ободрили Бориса: значит, не все еще потеряно и испорчено, что-то осталось у ребят от прежнего отношения к нему. И Борис встал, хотя никаких праздничных слов в голове у него не было.

– Ты прости, – сказал он. – Это я твой день испортил… Так уж вышло!.. Но мы рады, что ты с нами… Приезжай к нам и на будущий год.

Тост явно не получился. Раздались жидкие хлопки, и все, чтобы скрыть неловкость, заторопились наполнить лимонадом стаканы, потянулись за кусками торта.

– Обязательно приезжай! – раздался в тишине голос Лиды Юрьевой и скрасил своей теплой искренностью неудачный тост Бориса.

– Спасибо! – Олег поклонился ей и задумался. – Как же мне развеселить вас?

– Не получится! – возразил Васька Буркин. – Могу спорить!

– Давай! – подскочил к нему Олег. – На джинсы!

– Вернуть вздумал?

– Попробую.

– Не выйдет!

Они ударили по рукам. Но это пари мало заинтересовало ребят, а Олегу так хотелось развеять унылое настроение.

– Из школьного фольклора! – громко объявил он.

На него посмотрели без надежды услышать что-нибудь веселое на эту далекую сейчас от действительности тему. И только во взгляде Лиды чувствовалась поддержка и готовность засмеяться, если даже он и не скажет ничего остроумного.

– Ученик не выучил урок, – начал Олег. – Это живой труп… Ученика не спросили – зигзаг удачи…

Кое-кто все-таки улыбнулся.

– Ученик забыл дома дневник, – продолжал Олег более уверенно. – Старая-старая сказка… Пропал классный журнал – украли бомбу!

Улыбок стало больше.

– Ученик сам поднял руку – вызывает огонь на себя!

Захихикали девчонки. Их робкий еще смешок, как запал, подействовал на мальчишек, и они тоже начали посмеиваться.

– Пионервожатый и отряд – Али-баба и сорок разбойников! – сыпал Олег. – Ученика послали за мелом – пропавший без вести!..

Теперь смеялись уже все, кроме Васьки Буркина.

– Сдаешься? – спросил у него довольный Олег.

– Еще! – потребовал тот.

– Ученик отвечает у доски – репортаж с петлей на шее!

Тут уж так захохотали, что и Васька, как ни сдерживался, рассмеялся и вылез из-за стола.

– Выиграл! Пошли! – позвал он Олега.

– Куда?

– Переодеваться!

Пока они обменивались в палатке джинсами, за столом все еще посмеивались, и никто не заметил, как к острову причалила лодка.

 
Бродяга к Стрелянке подходит, —
 

послышалось оттуда под гитарный перебор, —

 
Чужую он лодку крадет,
Веселую песню заводит
– Про овощи что-то поет.
 

Это был Ромка. Неизвестно, как встретили бы его ребята, если бы перед тем не выступал Олег со своим школьным фольклором. Повезло Ромке – вернулся вовремя! Выскочив из лодки, он вразвалочку пошел к столу, продолжая петь под гитару на мотив старой песни:

 
Бродяга помчался как катер,
Вернулся с повинной назад.
Навстречу – и Боря, и Катя,
И весь драгоценный отряд!
 

Он остановился шагах в пяти от стола. Молча, не двигаясь, смотрели на него ребята.

– Что за пир? – спросил он, увидев стаканы, бутылки и начатые торты. – Поминки по Роме справляете?.. А я – вот он!

И опять никто ничего не сказал. Нагловатая напористость Ромки удивляла и даже подкупала.

– Чего уставились? – продолжал он. – Налили б стаканчик! Полагается!.. Ромка даром не ездит! Поняли? Нет?.. Штуцер вот исправил! – Он вынул из кармана снятую с трактора деталь и показал ее всем. – И это еще не все!.. Проверочку провернул! – Он подмигнул Борису. – Доверяй, но проверяй!.. Все было, как Борис сказал, слово в слово!

Из другого кармана Ромка вытащил конверт с карточкой и протянул его Борису. У того отвисла челюсть, и он, запинаясь, произнес:

– Вадим Степанович… отдал? Тебе отдал?

Ромка хохотнул.

– Я сказал, что ты просил вернуть.

Конверт с надписью «Собственность колхоза «Малый Светлячок» пошел по рукам. Каждый читал эту надпись и чувствовал какое-то облегчение. Никто и не подумал вскрыть конверт. Выведенные рукой Бориса слова казались сейчас важнее и дороже любого выигрыша.

Когда конверт, обойдя весь стол, вернулся к Борису, он встал и отнес его Лиде.

– Держи у себя…

А Ромка пока еще не решался сесть за стол. Он боялся, что на этот раз для него так просто все не закончится.

– Ко мне будут еще вопросы? – спросил он.

– Будут, – ответил Колька. – На общем собрании… Готовься!

К завтрашнему собранию готовились все. Разойдясь по палаткам, мальчишки и девчонки долго не могли заснуть. Ворочались, вздыхали, думали, перебирая в уме день за днем всю их еще совсем короткую самостоятельную жизнь на острове.

Колька Мысля меньше всего размышлял о неприятных событиях, происшедших сегодня. Тут все казалось ему ясным. Он больше думал о себе и был собой очень недоволен. Раньше Колька считал себя полезным и заметным в отряде человеком. Но так было до переезда на остров. А здесь он никак не проявил себя. Числился членом правления, но кому от этого стало лучше? Кто услышал от него дельный совет? Кого он предостерег от ошибки? Что сделал, чтобы не возник конфликт, из-за которого перессорились и чуть не подрались ребята?

Каяться на собрании Колька не собирался, но решил потребовать, чтобы с завтрашнего дня никто не смел называть его Мыслей.

И еще думал Колька о трех «эс». Он считал, что с самообслуживанием они справились благодаря Кате, к самоуправлению еще и не приступали, а самоокупаемость поняли как жуткий страх перед колхозной кассой. Нет, не были они готовы к тому, чтобы стать хозяевами. Прожив по пятнадцати лет, они недобрали чего-то в школе и дома. А может быть, им недодали!..

Заснул он только тогда, когда к нему пришла обнадеживающая мысль: ведь все еще только начинается, впереди два месяца, многое можно исправить и многому научиться.

Болезненно переживала случившееся Зоя Бекетова. Глубокую личную обиду нанес ей Борис, но и сейчас, несмотря на обиду, она продолжала оберегать его. Зоя боялась, что после сегодняшних событий жизнь на острове разладится, ребята перестанут считаться с Борисом. Поэтому и предложила она провести собрание. Конечно, Борису придется выслушать немало горьких слов, но зато у всех остальных, когда они выскажутся, исчезнет внутреннее напряжение и недовольство, на которое она намекала Борису. А надо было не намекать, а говорить открыто при всех, – в этом видела Зоя свою вину.

Борис в ту ночь заснул самым последним. Стоило ему чуть забыться и прикрыть глаза, как он опять видел кусок фанеры со страшным словом «вор!». Это была неправда, но он сумел посмотреть на свой поступок со стороны и решил, что прежней веры ему не будет. Отданный на хранение Вадиму Степановичу конверт с карточкой не мог служить абсолютным доказательством честности Бориса. Если бы никто не узнал про выигрыш, что помешало бы ему взять этот конверт обратно и присвоить деньги? Так, наверно, и подумали ребята!

Особенно мучила Бориса мысль о том, что и у Зои осталось сомнение в нем. А почему бы ей и не сомневаться? Разве он не скрыл от нее этот несчастный выигрыш? От нее и от Кольки – от самых близких ему людей! Уж они бы не позволили ему натворить столько глупостей!

У Кати мысли были проще и определеннее. Конечно, Борис наделал ошибок. И раньше он не всегда был прав. Но кто лучше него смог бы руководить работой на острове? Никто, кроме Кольки! В этом Катя была твердо уверена, хотя она совсем не хотела, чтобы Бориса заменил Колька. Нужна ему такая болячка!

И совсем уж просто решил все проблемы Сеня Сивцев. Борису он верил и ни на секунду не усомнился в его честности за весь этот длинный и беспокойный день. Засыпая, он подумал, что хорошо бы навсегда выгнать с острова Ромку и Шурку Гая. В них он видел все зло, их считал единственными виновниками. Но знал Сеня, что никуда их не выгонят. От них не отделаться, как не избавиться от кривого носа или оттопыренных ушей.

Шурка Гай предвидел ход завтрашнего собрания и чувствовал, что, отчитав Бориса, ребята обязательно заговорят о Ромке и о нем самом. Начнут с того, что он вместе с Ромкой чуть не разжег драку, а потом вспомнят и про не политые когда-то грядки, и про доски, которые он прозевал, дежуря на реке, и про трактор, затонувший по его вине. Тогда он отделался легким испугом, а сейчас? И Шурка заранее готовил покаянную речь. Войдя в роль, он глухо бил под одеялом кулаком в грудь и уже клялся исправить свои ошибки.