Текст книги "Трудный вопрос"

Автор книги: Александр Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Они ничего не сказали друг другу: ни «здравствуй», ни «доброе утро». Просто улыбнулись и взялись за руки, будто не виделись целый год. И к школе они шли молча. Марина расшалилась и нарочно широко размахивала портфелем. А Гриша то и дело сбивался с шага, стараясь идти с ней в ногу.

Железная цепь

На совете дружины еще только разрабатывали план и контрольные цифры по сбору металлолома на пионерский сухогруз, а отряд 6-го «А» класса уже накапливал килограммы. Первый вклад сделал Шурка. Он притащил в школу цепь с амбарным замком и поклялся, что весят они четыре килограмма. Кое-какую домашнюю мелочь стали приносить и другие ребята.

Гриша опять побывал у завхоза. Оба помнили неприятный разговор по поводу макулатуры. Гриша вел себя безукоризненно вежливо. Завхоз встретил его холодно, но слушал внимательно, хотя и подумал: «Что ты ни говори, а был ты хитрогоном – им и остался!» Все в Грише не нравилось ему. Даже то, что он раньше других позаботился о металлоломе и пришел узнать, как и кому его сдавать, где хранить до вывоза на завод. За это похвалить бы нужно, а завхоз никак не мог побороть в себе неприязнь к Грише.

Свои мысли и чувства завхоз оставил при себе, а Грише сказал, что приносить лом надо к будке, которая стояла в углу пришкольного участка.

– Так около будки и складывать? – удивился Гриша. – Растащат же!

– Ну уж это не твоя забота… Ваше дело – найти, принести, взвесить и оставить…

Принимали и взвешивали лом дежурные из совета дружины. Они же и вели отчетность – записывали, какой отряд, когда и сколько сдал металла. Вскоре на счету 6-го «А» появилась цифра 12 – столько килограммов потянули Шуркина цепь с замком и всякая другая домашняя мелочь, которую удалось ребятам выпросить у родителей.

На этой цифре счет приостановился. Новых поступлений долго не было. Мальчишки добросовестно обследовали железнодорожные линии, но ничего не нашли. Мелкие железки засыпало снегом, а крупные не попадались.

Гриша не унывал. Он верил в себя и свою удачу. Не вышло в одном месте – выйдет в другом. Надо только подумать хорошенько. Не может быть, чтобы он не откопал где-нибудь залежи металлолома.

Придумывать новое не пришлось. Сработала вторая Гришина идея. Девчата сообщили, что на одной из соседних улиц обновляют асфальтовое покрытие и заодно переделывают горловины канализационных и других люков. Старые металлические крышки и решетки заменяются новыми. Девчата уверяли, что этих крышек хватит на весь корпус сухогруза. Они попробовали приподнять одну штуку и не смогли – такая она тяжелая.

– Подождите радоваться! – сказал Гриша. – Отдадут ли нам эти крышки?

После уроков он сам сходил туда. Прораб разрешил взять крышки и решетки хоть сегодня. Окрыленный, Гриша прошел улицу из конца в конец и приблизительно подсчитал свою будущую добычу. Цифра получилась огромная. Первое место по сбору металлолома обеспечено. Можно прекратить все поиски. Надо только перевезти эту тяжесть к школе. Машину отец даст – Гриша в этом не сомневался. Оставалась одна забота – не прозевать, когда снимут знаки, запрещающие въезд на улицу, и сразу же пригнать машину.

Он разузнал, что все основные работы будут закончены через неделю – в пятницу к вечеру. Значит, на субботу и надо планировать поездку за металлом.

В четверг на школьной доске объявлений вывесили свежую сводку под яркой призывной шапкой: «Даешь пионерский сухогруз!» Отряд 6-го «А» класса со своими 12 килограммами был в самом конце списка. Гриша постоял у доски, снисходительно улыбаясь. Он представлял, как одним молниеносным ударом его отряд снова вырвется вперед и оставит далеко позади лучшие показатели 8-го «Б» класса. Подумаешь – каких-то девятьсот сорок килограммов!.. Но все-таки интересно, где они насобирали почти тонну металлолома? Уж не опередили ли они Гришу? Вдруг проведали про крышки от люков?

Он перестал улыбаться и выбежал на школьный двор. Там Гриша успокоился. В большущей груде всякого железного хлама, высившегося около будки, не было ничего похожего на крышки или решетки.

Дежуривший у весов старшеклассник подумал, что за Гришей идут отрядные носильщики с грузом, и стал нанизывать на весы плоские, разрезанные с одного бока гирьки.

– Сколько ставить? Тридцать кило хватит?

Гриша шутливо развел руки и высоко вздернул плечи.

– Нет ни грамма! И где взять – не знаю!.. Ребята с ног сбились – и хоть бы консервная банка попалась!

– Не притворяйся! – покровительственно произнес дежурный. – Опять придумал что-нибудь?.. Учти – в субботу к вечеру машину с завода обещали прислать. Трехтонку!.. Стыдно будет полупустую отправлять!

– А сколько здесь? – спросил Гриша.

– Двух тонн нету.

– Ладно, в субботу подброшу.

– Много?

– Трехтонку дополна нагрузите!

– Ого!.. Выходит, наша школа уже шесть тонн сдаст!

– А что, это не первая машина? – поинтересовался Гриша.

– Вторая. Первую выше бортов нагрузили.

Гриша отошел от будки, а дежурный крикнул ему вдогонку:

– Не подведи! В субботу ждать будем!

Это напоминание странным образом подействовало на Гришу. Необъяснимое беспричинное сомнение проснулось в нем. Как от предчувствия беды, ему стало не по себе. Чтобы унять тревогу, он решил не откладывая, сегодня, сейчас же проверить, целы ли крышки.

Он прошел один квартал, все убыстряя шаги, потом побежал и издали увидел, как машины, которые раньше проезжали мимо, теперь сворачивали направо – проезд по той улице был открыт. Гриша помчался, как спринтер на беговой дорожке, хотя и понимал, что от скорости ничего не зависит. Завернув за угол, он остановился – улица была чиста, будто ее только-только обсосали огромным пылесосом.

Сначала Гриша разозлился. На углу стояла телефонная будка. Он стукнул по ребру кулаком так, что заныли пальцы. От этого злость поубавилась. Вместо нее нахлынуло отчаянье. Нахвастал, назвонил, а суббота послезавтра! Что можно сделать за один-единственный день? Где он возьмет хотя бы сотню килограммов лома?

Гриша не думал о том, что сбор металла будет продолжаться и во втором полугодии. Он знал: первые итоги подобьют к зимним каникулам, а на счету его отряда всего двенадцать килограммов. С ними на почетный правый фланг не выдвинешься!

«Вот тебе и кровь из носа!» – вспомнил он любимое отцовское изречение и поплелся домой.

Всю пятницу Гриша сидел на уроках злой и подавленный. Учителей он не слушал, а думал все о том же: как выйти, а если не выйти, то хоть выползти из этого положения. Когда девчонки спросили, не пора ли отправиться за крышками от люков, он накричал на них. Они с трудом поняли из его сердитых отрывистых слов, что никаких крышек нет и что вообще ни на какое серьезное дело девчонок посылать нельзя. Мальчишкам досталось тоже. Гриша обвинил их в беспомощности.

– Р-разведчики! – процедил он. – Таких не в разведку, а в обоз – портянки старые подсчитывать!

Марина спросила у него на уроке:

– Чего ты такой?.. Заболел?

– Здоров! – огрызнулся Гриша. – Но лучше б заболеть!.. Месяца на два!..

На большой перемене Гриша столкнулся со старшеклассником, который вчера дежурил у весов.

– Завтра суббота! – напомнил тот.

Грише захотелось провалиться сквозь пол, но, подавив страх и волнение, он деловито спросил:

– А когда машина? В каком часу приедет?

Старшеклассник замялся, испытующе посмотрел на Гришу.

– Ладно… тебе можно… Завтра машины, наверно, не будет – трудно у них с транспортом… Но ты обязательно завтра сдай – не тяни! Она, может, в понедельник приедет…

И снова сидел Гриша на уроках с отсутствующим видом. К концу занятий у него мелькнула шальная мысль. Она радовала и пугала одновременно. Радовала потому, что давала надежду, а пугала тем, что была она… Гриша всячески старался избежать точного слова и неопределенно назвал свою задумку вынужденной. Прежде чем окончательно решиться на это, он дал себе слово – все каникулы потратить на то, чтобы найти металлолом и искупить вину, которую брал сейчас на себя. Но искупить не открыто, не перед всеми, а перед самим собой.

Готовить эту, как он называл, вынужденную операцию, Гриша начал с отца.

Они часто обедали вдвоем. Гриша приходил из школы, и отец, если не был в дальнем рейсе, старался к этому же времени приехать домой. Мама работала до шести вечера. Обед готовила накануне или утром.

– Пап! Мое письмо пригодилось? – спросил Гриша за столом.

Это письмо с благодарностью от имени 6-го «А» класса за интересную поездку, которой не было, Гриша сам сочинил, сам подписал и передал отцу еще на прошлой неделе.

Напоминание о письме не понравилось отцу.

– Хуже нет, когда сделает человек услугу, а потом хвастает… Сделал и забудь! Пусть помнит тот, кому сделал.

– Я уже забыл! – заверил отца Гриша. – А ты-то помнишь?

Отец доел суп и несильно хлопнул сына ложкой по лбу.

– Небольшой шантажик?

– Нет! Просьба!

– Ну?

И Гриша, не вдаваясь в подробности своего замысла, попросил отца завтра ровно в три часа приехать на грузовике к школе и забрать металлолом.

– Только-то? – удивился отец.

– Да. Ребята погрузят, и ты уедешь.

– Куда? На склад?

– Не на склад!.. За нашим парком стадион строят – котлован вырыли. Вот туда… Около… Сбросишь там и… и все.

– Не понял!.. Зачем такая переброска?

Гриша не собирался раскрывать отцу свою хитрость.

– Па-ап! – просительно произнес он. – Сам же говорил: сделал услугу и забудь, не расспрашивай!

Отец видел, что Гриша задумал какую-то комбинацию, но не встревожился. Старый ржавый хлам – ценность невеликая! Да и всю эту затею со сбором бумаги и лома отец считал детской забавой, игрой, в которой можно и пошалить, а если нужно – и схитрить. На то и игра.

– Что это тебе даст? – спросил он.

– Ты меня здорово выручишь! – признался Гриша.

– Тебя?

– Не только… Весь мой отряд. Для себя бы я так не старался… Если поможешь – мы будем правофланговыми!

– Ну, тогда надо помочь, – согласился отец. – Приеду за твоим хламом. Кто грузить будет?

– Старшеклассники.

Если бы лом грузили ребята 6-го «А» класса, Гришина операция не могла бы состояться. Его расчет был хотя и прост, но весьма рискован. Лом погрузят старшеклассники. Отец свалит его за парком у котлована. Гриша приведет туда свой отряд, и ребята перенесут лом обратно к школе. Они не должны увидеть ни одной знакомой железяки, а то могут догадаться. Вот почему нельзя допускать их к погрузке.

Гриша старался продумать и учесть все. Первая машина уже увезла ранее собранный металлолом. Значит, в новой куче у будки не было ни единого предмета из тех, что сдали пионеры 6-го «А» класса в счет своих несчастных двенадцати килограммов.

Оставалась другая опасность – дежурные старшеклассники! Они будут принимать лом и могут узнать какую-ни-будь железку, которую только что погрузили в машину. Но Гриша надеялся на темноту. Они станут подносить лом часов в шесть. Темнеет раньше. Над весами горит тусклая лампочка. Не должны заметить!

Полной гарантии не было, но зато при удаче – победа. И какая победа! На счету его отряда сразу появятся две тонны. С конца списка 6-й «А» лихо подскочит вверх – на свое обычное почетное первое место. Гриша понимал, что это место отряд займет незаслуженно, и еще раз поклялся за зимние каникулы собрать две тонны металлолома.

К вечеру Гриша успокоился, а утром в субботу пришел в школу с совсем ясной головой. В одну из перемен он приказал всем остаться в классе и выступил с короткой, но горячей речью.

– Все видели, на каком мы месте по металлолому?.. Позор!.. Но я не буду вас ругать. Виноват наш совет и я как председатель! А кто виноват, тому и выправлять дело… В общем, нашел я целый клад – гору лома! И сегодня, кровь из носа, его нужно притащить в школу и сдать, а то разворуют и опять в хвосте останемся!.. После уроков – домой! У кого есть санки – забрать! Одеться похуже – и сюда!

– У меня хуже нет, – сказала Настя Астахова, расправляя нарядный фартук. – И вообще мальчики могли бы сами…

– Пойдут все! – резко оборвал ее Гриша. – И ты тоже!.. Хоть в бальном платье, если другой одежды нету!

Настя обиженно надула губы.

– Зачем же грубить!

– Все пойдут! – повторил Гриша. – Там тонны две, не меньше!

Когда закончился последний урок, он еще раз напомнил:

– Не задерживаться! Через полчаса – у школы!..

Гришин отец ровно в три подъехал к воротам школьной ограды. Основной поток ребят уже схлынул. Шли по двое, по трое. Был среди них и Андрей. Уступив дорогу грузовику, он посмотрел на водителя, подумал, что шофер похож на Гришиного отца, и пошел дальше. Ему надо было торопиться – он и так задержался в раздевалке.

Машина медленно двинулась к левому углу пришкольного участка, где стояла будка и чернела груда металлолома, припорошенного снегом.

Гриша увидел грузовик из окна класса и побежал в пионерскую комнату. Там он поднял переполох, сообщив, что машину с завода все-таки прислали. Минут через пять все, кто еще оставался в школе, были мобилизованы на погрузку, а через полчаса грузовик с ломом вырулил за ворота.

Гриша с благодарностью подумал об отце и собрался уходить, но его позвали в пионерскую комнату к телефону. Звонил тот самый мужчина с кустистыми бровями, с которым Гриша договорился об экскурсии на вышку Исаакиевского собора. Он оказался очень внимательным человеком. Узнав, что в дни каникул чистого неба не предвидится, он предложил Грише подняться на вышку завтра.

– Солнце гарантирую на сто процентов! – шутливо гудел он в трубку.

– Будем! – обрадовался Гриша. – Обязательно будем без опоздания!

Он уже представлял, как поразит ребят этим неожиданным сообщением. Это будет как подарок! Только пусть сначала перенесут к школе весь лом…

Наступали ранние зимние сумерки, когда Гришин отряд в полном составе отправился через парк к участку, где строили стадион.

Многие волокли за собой детские санки. Гриша шел впереди. Он не торопился – боялся, что отец может замешкаться с выгрузкой. Встреча с ним у котлована кончилась бы полным провалом.

Дружно шагали ребята по аллее парка. Настроение было приподнятое, боевое. Подействовала короткая Гришина речь, похожая на выступление командира перед строем солдат, которые отправляются на ответственное задание. Отряду передалась Гришина уверенность и собранность. Подкупило и то, что он никого не упрекнул, не попытался свалить вину на всех, а взял ее на себя. И не только взял, но и нашел способ выправить положение.

Маша, Борис и братья Арбузовы шли рядом.

– Помните, вы про него плохо говорили? – спросила Маша. – Вот теперь признавайтесь, что были неправы!.. Подумать только – один за всех искал и нашел железо! Кто бы еще сумел?

– Раздобыть – это он умеет, – согласился Борис.

– Везучий, – сказал Мика.

– Запишем в плюсы, – добавил Ника. – Их не так много.

Если бы Гриша мог слышать все короткие разговоры, которые состоялись, пока отряд пересекал парк, он бы понял, что снова стал завоевывать пошатнувшийся было авторитет.

Только Настя Астахова продолжала злиться на него. На утро в воскресенье она была приглашена на день рождения знакомой девятиклассницы из соседней школы. Настя не могла прийти в компанию старшеклассников без маникюра. Вечером накрасить ногти не удастся – мама не разрешит. Самое удобное время заняться этим после школы до прихода родителей. А тут какой-то металлолом! И все же Настя успела накрасить ногти, но, пока одевалась, смазала незасохший лак с мизинца. Все это раздражало Настю. Да еще перчатки – старые, рваные. Они лежали в кармане на случай, если ее все-таки заставят брать в руки ржавое железо. Новые пачкать не хотелось, а как она натянет на пальцы эту старую рвань, Настя просто не представляла.

Когда они пошли к выходу из парка, Гриша остановился, оглянулся и призывно махнул рукой.

Марина догнала его.

– Ты сегодня – как Данко!

От этого сравнения у Гриши заныло под ложечкой.

– Данко плохо кончил!

– Плохо? – с испугом переспросила Марина. – Нет! И жил красиво и умер прекрасно!

– Хочешь, чтобы и я…

Марина зажала ему рот теплой ладонью.

– Дурачок!..

Строительная площадка в субботу пустовала. В центре чернел котлован, окруженный валом из смешанной со снегом земли. К нему и зашагал Гриша по грязному пустырю, исполосованному колесами машин. Металлолом лежал большой колючей кучей у самого котлована.

– Вот! – скромно произнес Гриша и обвел рукой груду металлолома. – Все наше… Нашли, когда копали котлован… Я попросил нам отдать.

Чего тут только не было: обрезки труб, мотки толстой проволоки, крыло и дверца от машины, смятые листы жести, секции отопительных батарей и даже сплющенный самовар.

Гриша первый взялся за работу – вытащил из кучи самовар. Эта вещь была слишком приметная. Ее мог опознать дежурный старшеклассник. «Выкину по дороге в школу!» – решил Гриша и скомандовал:

– Взялись!.. Тяжелое – в санки! Остальное так понесем!

Подгонять никого не пришлось. Загрохотало, заскрежетало железо. Кучу растаскивали со всех сторон. Одна Настя Астахова стояла и брезгливо поглядывала на ржавый лом.

– Ты что – в театре? – спросил Гриша.

Она отвернулась от него и сердито выдернула из кармана старые дырявые перчатки.

Сначала лом грузили на сани. Их было штук двенадцать. Старались уложить на них побольше. Андрей закрепил поверх санок дверцу от машины. Вместе с ним работали Шурка и еще два хоккеиста. Они подносили разную мелочь и сваливали ее на дверцу. Получился порядочный возок. Уже можно было трогаться в обратный путь к школе, когда Шурка подбежал к Андрею и растерянно протянул ему цепь с амбарным замком.

– Смотри!.. Никак моя?

До Андрея не сразу дошел смысл этой находки.

– Твоя… Ну и что?

– Я ж ее сдал!.. Как она сюда… пе-переползла?

Андрей подумал и протяжно посвистел, выпятив губы.

Он не долго ломал голову над странным Шуркиным открытием. Так вот зачем подъехал к школе грузовик, и вел его, конечно же, Гришин отец. Андрей расплылся в широкой улыбке. Ну, теперь, Гришенька, держись! Это тебе за шайбы! И Андрей сказал Шурке:

– Покажи близнецам! Они ему концертик закатят!

– Кому?

– Кому, кому!.. Кто привел сюда?.. Нашему вожаку-очковтирателю!

Шурка побежал к братьям Арбузовым. Они вдвоем несли к саням длинный тяжелый шток. Андрей видел, как братья осмотрели цепь, молча постояли, поглядели через парк на школу, потом – на кучу лома, на Гришу, который прижимал к боку сплющенный самовар и подавал команды. Не сговариваясь, братья сбросили груз с плеч.

– Мы в грязном деле не участвуем! – громко объявил Мика.

– Идем мыть руки! – добавил Ника.

Они направились через пустырь к парку.

Работа приостановилась. Все недоуменно уставились на братьев.

– Вы б хоть объяснили! – крикнул вдогонку Андрей.

– Это уж твоя забота! – ответил Ника.

– Сам справишься! – добавил Мика.

– Трусы! – рассердился Андрей и приказал Шурке: – Покажи всем!

Шурка поднял вверх цепь с замком и потряс над головой.

– Узнаете?.. Мои!

– А я машину сегодня видел! – с подковыркой произнес Андрей. – Чей-то отец перевез сюда этот лом со школьного двора… Мартышкина работа получается! Шайбу в свои ворота загоняем!

От толпы одноклассников молча отделился Борис и пошел за Арбузовыми к парку. Еще двое опрокинули сани и вытряхнули из них лом. К остолбеневшему Грише подошла Настя Астахова.

– Спасибо за театр!.. Прими мои аплодисменты!

Она швырнула ему в лицо старые рваные перчатки.

Гриша не шевельнулся. Только самовар упал к его ногам.

И Марина словно окаменела. Она, как и Гриша, стояла неподвижно.

Тихо скрипел снег. По одному уходили пионеры. Они не переговаривались и двигались к парку прерывистой цепочкой, понуро опустив головы.

Все меньше мальчишек и девчонок оставалось у груды лома. Неподвижно стояли Гриша и Марина. Вдруг кто-то зарыдал – горько, отчаянно. От этого из груди рвущегося плача Гриша попятился, упал, наткнувшись на какую-то железку, вскочил и опрометью бросился прочь, в темноту пустыря.

Плакала Маша. Опустившись на санки, она пригнулась к коленям. Ее плечи подергивались. Вязаная шапочка упала с головы.

Рядом присела Марина, притянула Машу к себе.

– Перестань! Перестань!.. Успокойся!.. Разве ты виновата?.. Мне хуже, а я не плачу… Потрись снежком!..

Трудный вопрос

Поодиночке, будто стыдясь друг друга, уходили ребята с пустыря. И вроде бы в тот вечер никакая сила не смогла бы собрать их вместе. А получилось наоборот. Домой никому идти не хотелось. Бродили по парку, пока не сбились в группы по пять – шесть человек. Дальше брели кучками, задумчивые, подавленные. Братья Арбузовы и Борис остановились около летней эстрады, присели на одну из скамеек. Подошел еще кто-то, тоже сел. А через несколько минут около эстрады собрались все, кроме Гриши. Последними появились Маша и Марина.

– Ревела? – спросил Борис, заметив покрасневшие глаза и припухший Машин нос. – Ну и дура!

Его голос даже самому Борису показался неуместно громким, и он пожалел, что произнес это грубое слово. Он не вкладывал в него никакого обидного смысла, но от этого оно для других не становилось ласковым и добрым. И тогда Борис повторил это слово, чтобы оно относилось не к одной Маше.

– Все, как дураки, собрались!.. Чего ждем?..

– Решать надо! – сказал сзади Мика.

– Пора! – согласился Ника.

Не всегда короткие замечания Арбузовых были до конца понятны ребятам, но в тот вечер все догадались, о чем заговорили братья.

Полируя ноготь на мизинце, Настя Астахова презрительно поморщилась.

– Король-то был голый!.. Да еще врун!

– И трус! – добавил Шурка. – Увидел, что засыпался, и убежал!

– Он теперь неделю в школе не появится! – крикнул кто-то.

– Мы его силой приведем!

– А зачем он такой нужен?

Этот вопрос заставил ребят снова приумолкнуть.

– Верно! – раздался в тишине чей-то голос. – Не нужен! Переизбрать – и пусть хоть совсем в школу не ходит или в другую переводится!

И словно все только и ждали это предложение – дружно подхватили:

– Переизбрать!

– Хватит с него!

– И с нас тоже!

– Переизбрать завтра же!

– Почему завтра?

– Сегодня! Все же в сборе!

Встала Марина. Ее обычно веселые глаза были сейчас серьезными и огромными. На кого взглянет – тот невольно умолкает.

– Без Гриши переизбирать нельзя, – внятно произнесла она.

– Еще бы! – прощебетала Настя. – С ним сидит – его и защищает!

– Не защищаю! – возразила Марина. – Говорю, что нельзя без него. Если вы подождете, я схожу за ним.

Андрей подтолкнул Шурку, шепнул ему в ухо:

– И ты давай! А то она нарочно не найдет!

– Я тоже пойду! – послушно крикнул Шурка и спросил у Марины: – Ты в какую сторону?

– Туда, – Марина оглянулась на пустырь.

– А я к дому и к школе сбегаю.

Это всех устраивало. Марина побежала к пустырю, Шурка – к школе, а ребята стали думать: кому проводить необычный пионерский сбор? Не Грачеву же! Кому-нибудь из членов совета, только кому именно? Марину пожалели. Вслух не говорили, но каждый понимал, что ей трудно будет вести такой сбор. Еще Андрей был членом совета. Но его фамилию даже не назвали ни разу. Пионеры не чувствовали к нему доверия. Других членов совета просто никто не помнил. Их выбрали в начале учебного года и забыли, потому что никак себя они не проявляли.

– Поручить Арбузовым! – в насмешку крикнул Андрей. – Они шибко умные!

Он и не рассчитывал, что его предложение получит поддержку. А оно понравилось всем. Ребята повернулись к братьям, и те почувствовали по их взглядам: сегодня им отказываться нельзя. Мика указал на часы, которые в тот день были на руке Ники.

– Тебе! Я – на подхвате.

Ника встал, потер захолодевшие уши.

– Только так! – предупредил он. – Без болтовни!.. Чтоб не замерзнуть… За лишние слова…

– Лишать слова! – закончил за брата Мика.

Ника кивнул головой.

– Время есть – думайте, чтоб потом не издавать пустые звуки.

Пока ребята думали о новом председателе совета отряда, Шурка обежал весь двор, побывал у Гриши дома и напоследок заглянул в школу. В коридорах и классе было темно и пусто. Из физкультурного зала доносилось шлепанье по мячу, а из зооуголка долетело птичье щебетанье.

– Грачев! – крикнул Шурка и повторил погромче: – Граче-ев!

Открылась дверь пионерской комнаты, вышел Виктор Петрович. Шурка понял, что допустил оплошность: не надо было кричать. Объясняйся теперь со старшим пионервожатым.

– Грачева ищешь? – спросил Виктор Петрович.

И Шурка снова сглупил.

– Нет! – буркнул он и опрометью бросился мимо вожатого.

Виктор Петрович встревожился. Растерянный Шуркин вид и эта явная ложь – все говорило о том, что в 6-м «А» опять какое-то происшествие.

– Подожди! – попросил вожатый, но Шурка и не думал останавливаться. – Постой же! Чего ты испугался!

В ответ резко хлопнула школьная дверь.

Тревога охватила Виктора Петровича. Он тоже выскочил из школы. Шурка уже миновал ворота.

– Вернись! – потребовал вожатый и как был – в пиджаке, без шапки – побежал за ним.

Виктор Петрович больше не сомневался: что-то случилось. Не будет же этот мальчишка без всякой причины убегать, да еще с такой скоростью. Вожатому стало холодно, но не от мороза, а от дурных мыслей и предчувствий. «Только бы никакого несчастья!» – думал он и кричал умоляюще:

– Да подожди же! Остановись!

Он догнал Шурку лишь у самой эстрады, заметил ребят и тревожно в них вгляделся. По тому, как они сидели на скамейках и смущенно, но без страха смотрели на него, он понял, что ничего непоправимого не стряслось.

– Что тут у вас? – успокаиваясь, спросил он. – Кого ждете?.. Грачева?

– Его, – на правах председателя ответил Ника.

– Хорошо. Подожду и я. – Виктор Петрович решительно сгреб снег со скамейки и сел. – Хочу хоть разок послушать, что вы обсуждаете.

Ника внимательно посмотрел на него.

– Холодно, а вы…

– А я нагрелся, пока к вам бежал!

Шурка съежился. Получилось, что он провинился и перед ребятами, и перед вожатым. Поймав недовольный взгляд Андрея, Шурка пролепетал:

– Я не звал.

– Верно! Меня он не звал, – подтвердил Виктор Петрович. – Но было б лучше, если б позвал… У меня душа в пятки ушла! Я думал… Уж не знаю, что и думал! – Вожатый облегченно перевел дыхание и погрозил пальцем. – Бесенята!

Все вдруг почувствовали, что это не просто слова. Стыдно стало ребятам и жалко вожатого, который сидел в одном костюме на промерзшей скамейке и радовался, что все они живы и здоровы.

Борис снял шапку и подошел к нему.

– Вот… Наденьте, а я воротник подыму.

Кто-то сдернул с себя шарф. В это время из-за поворота на дорожку, ведущую к эстраде, вышла Марина. За ней плелся Гриша. Идти ему было очень трудно. Каждый шаг требовал усилий. Увидев Виктора Петровича, он совсем остановился.

– Теперь – все! – объявил Ника. – Сбор отряда…

– Мороз! – напомнил Ника.

– Проведем в классе, – закончил Ника.

– Спасибо! – сказал Виктор Петрович.

Пока ребята снимали пальто в раздевалке, Ника очень коротко объяснил вожатому, что произошло, поэтому на сборе не пришлось повторять все сначала.

– Грачев! К столу, пожалуйста! – очень вежливо попросил Ника.

Гриша подошел к учительскому столу, постоял, глядя вниз, на столешницу, и наконец выдавил из себя:

– Плохо получилось… Но не для себя все это! Для себя – вот ни столько! – Он показал кончик мизинца. – Для отряда! Хотел, чтоб лучший был, чтоб на первом месте!.. А лом этот я вроде как в долг у школы взял… Я бы в каникулы всю землю перерыл и вернул бы железо – все, до грамма!.. Не вышло… Не получилось..

– Хорошо, что не получилось! – заметил Ника. – Первое место было б как…

– … сухогруз с дыркой в днище! – подсказал Мика.

– Я не оправдываюсь, – Гриша устало провел рукой по лицу. – Решайте… Скажете, чтоб перешел в другую школу – уйду. А председателем я и сам не хочу больше. – Он вынул из кармана какую-то бумажку. – Это – насчет Исаакиевского собора… Договорился – вас туда пустят завтра на солнце посмотреть.

Гриша положил бумажку на стол.

Братья Арбузовы были добрыми ребятами. Понимая друг друга с полувзгляда, они сделали все, чтобы обойтись без ненужного и мучительного для Гриши обсуждения.

– Поступило предложение, – сказал Мика брату. – Голосуй!

– Какое предложение? – спросил Ника, заранее зная ответ.

– Самоотвод! – пояснил Мика. – Грачев просил выбрать другого председателя.

– Кто за самоотвод Грачева? – спросил Ника.

Замерев, сидели ребята. Гриша все так же стоял у стола, опустив глаза. Виктор Петрович незаметно, не двигая головой, поглядывал на мальчишек и девчонок. Он понимал их состояние: не так легко взять и без раздумий решить чью-то судьбу. Конечно, вина Гриши большая и бесспорная, но если бы у самого Виктора Петровича спросили бы сейчас, надо ли отстранять Грачева от руководства советом, он бы тоже не сразу решил этот вопрос. Не без волнения ждал Виктор Петрович, как развернутся события, и не торопился сказать свое слово.

Первым вскинул руку Мика.

– Я – за самовтвод.

Молча проголосовал Андрей. Потом Марина.

Четвертым проголосовал Борис Чернов. За ним уже более дружно стали поднимать руки и остальные. Только Маша не голосовала.

– Ты против? – спросил Ника.

– Против.

– Почему? – удивился Мика.

– Можно, я потом скажу?

– Можно, – разрешил Ника и объявил: – Все, кроме одной.

– Почти единогласно, – добавил Мика.

Виктор Петрович все еще не вмешивался. Категорических возражений у него не было, а высказываться без особой нужды он считал лишним. Тем более, что никто и не ждал от него подсказок. Близнецы вели сбор как по нотам.

– Садись, Грачев, – произнес Ника и повторил слова брата – Почти единогласно… Нового выбрать будет труднее.

– Не будет! – возразила Марина. – Прошу подумать, а потом уж возражать, если захочется… Я предлагаю – Машу Агееву.

– Что, что? – возмущенно воскликнула Настя.

Маша медленно поднялась со скамейки ни жива, ни мертва.

– Меня?.. За что?..

– Могу сказать, – продолжала Марина, – почему предлагаю Машу… Я это по-настоящему поняла только сегодня… Что, по-моему, от председателя требуется? Чтобы себя он умел не любить, а нас бы всех… к нам бы ко всем… ну, как Маша к своим братьям!

– Нет! – вскочил за партой Борис и, нажав ладонью на Машино плечо, заставил ее сесть. – Машу нельзя! Вы же заклюете ее! Заездите!.. Она какая? А такая, что за всех одна тянуть будет, пока не надорвется!..

– А пускай Арбузовы поработают! – пискнул Шурка. – Вон они как ловко сбор проводят!

Ника спокойно покачал головой.

– Не выйдет.

– Не пойдет, – подтвердил Мика.

– Во-первых, вдвоем нельзя быть председателем, – сказал Ника. – Не положено.

– А во-вторых, – подхватил Мика, – одного вам не выбрать. Чтобы выбрать, нужно знать.

Братья перемигнулись.

– Кто я? – спросил Ника. – Мика или Ника?

– А я кто? – улыбнулся Мика. – Ника или Мика?

Ни пионервожатый, ни пионеры сейчас не знали, кто из близнецов вел сбор, а кто помогал с места. Начали отгадывать, но Ника использовал право председателя и прикрикнул:

– Гадать будем после сбора!

– Предлагаю Чернова! – сказал Мика. – Тут уж не ошибетесь.