Текст книги "По ком воют сирены"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– А, ну да, да, – промямлил Свят, до него начал доходить смысл ее слов. – Конечно, несоблюдение дистанции. Впрочем, тут есть и моя вина. Мне тут, не поверите, попался на пару километров раньше предсказатель. Так вот он…

– Пастух? Дядя Леша? – Лицо девушки озарилось улыбкой.

– Да. Пастух… Леша не Леша… Дядя не дядя… А откуда вы знаете? – удивился Свят.

– Догадалась. В наших местах это личность довольно известная. К тому же, стадо его я только что видела. Вы немного не в себе… Сейчас я найду аптечку. И заодно давайте я вас угощу кофе. Это успокаивает. Вам не помешает. У меня термос как раз с собой. – Девушка, изящно наклонившись, нырнула в салон своего авто.

– Спасибо, с удовольствием, было бы совсем неплохо, – проговорил Свят ей в спину и для того, чтобы не пялиться на то, что ниже, опустил глаза на свою забрызганную кровью рубашку.

«Вот, блин, красавец. Еще и с волыной под мышкой. С ремнями и кобурой поверх белой рубашки в разводах крови. Пиджак снял, Рембо сраный. Именно в таком виде и знакомятся со своей судьбой».

Сдирая на ходу удавку галстука, бросился назад к машине. Отстегнул ремень и бросил пистолет вместе с кобурой на сиденье. Заглянул в зеркало – потеки крови из царапин на лбу и щеке. Ничего страшного, действительно, не было. А жаль. Сейчас бы серьезную рану. Можно было бы бравировать пренебрежением к боли и кровопотере. Щеголять черным юмором и заявлять, что шрамы украшают тело мужчины. Это наверняка бы подействовало, во всяком случае, как минимум, незамеченным не осталось бы. А вместо всего этого какие-то жалкие порезы.

Вячеслав содрал рубашку, обрывая пуговицы, и промокнул ею лицо, морщась от боли.

– Не совсем так это делается. Надо с йодом, – раздался рядом тот же сказочный голос. – Давайте лучше я.

– Хорошо, давайте. Буду крайне признателен.

Свят с готовностью подставил лицо и прикрыл глаза, но тут же открыл их снова, исправляя ошибку, поскольку так он утратил способность рассматривать склонившуюся над ним незнакомку. Боли от прижигания ранок на лице он не чувствовал, поскольку прямо перед его носом под тонкой материей благоухала дивным запахом трепетная женская плоть. Свят неимоверным усилием воли оторвал глаза от груди девушки и посмотрел ей в лицо: «Не заметила ли она его реакцию?»

– Это нормально. Вполне естественно. Слюни текут обычно у всех мужчин. От двенадцати до восьмидесяти. Я уже привыкла, – перехватив его взгляд, без тени жеманства пояснила она.

– Ну, допустим, слюни у меня пока не текли. Они только собирались. – Свят густо покраснел, рассердился на себя за это и, чтобы не сморозить глупость, с максимальной непосредственностью поинтересовался: – Неужели так заметно?

– Безусловно. Если б было иначе, я бы очень удивилась, – она улыбнулась и сложила аптечку. – Готово. Как вы?

– Замечательно, – Свят поиграл рельефными мускулами голого торса, достал из сумки свежую футболку, вышел из машины и неторопливо ее надел. – Помнится, был разговор о кофе. Не забыли?

Девушка, пристально рассматривавшая его бугристые мышцы, будто очнулась:

– Да-да, я принесла. – Она взяла с капота небольшой термос и налила в крышку-чашку дымящийся ароматный напиток.

– Спасибо, – Свят почувствовал, что она смущена, что являлось первым признаком заинтересованности. – Сейчас я вас удивлю – мысль насчет кофе была последней перед аварией. Клянусь, не вру. Если читали Свияша, то, может, помните, что у него есть одна интересная доктрина. Очень верная, на мой взгляд. Человек получает все, что заказывает. Главное, чтоб желание было четко обозначенным. А то получится, как в том анекдоте… Знаете эту байку?

– Нет. Не припоминаю. Расскажите.

– Некоего очень набожного человека Бог решил наградить ― исполнить любое его желание. Этот самаритянин думал несколько дней… Потом еще… В общем, долго думал. И решил. «Хочу, – говорит, – чтоб у меня все было!» Бог: «Делов-то, пожалуйста!» Очнулся мужик глубоким старцем на пороге смерти и, конечно, возопил к небесам: «Как же так? Что за несправедливость?» А Бог ему так, слегка иронично: «Заказ выполнен. У тебя уже все было».

– Жизненно, – засмеялась девушка.

– Я захотел, и вот…

– Получил кофе, – улыбнулась девушка. – Только кому и как надо заказывать? У Свияша не написано? И стоит ли такой ценой?

– Стоит. А с заказами он рекомендует обращаться к Тонкому миру. Почему-то у него так называется эта инстанция. – Вячеслав посмотрел ей в глаза и, осмелев, добавил: – Только я имел в виду совсем не кофе. И теперь твердо уверен, что стоит.

– Тогда давайте для начала познакомимся, – ее ресницы едва заметно дрогнули, она опустила глаза.

Свят возликовал – он понят, и понят абсолютно правильно. «Господи, у этой красавицы еще и ум в наличии. Неужели так бывает?»

– Меня зовут Вячеслав. Слава. Если угодно – друзья меня называют Святом, – он шутливо протянул руку.

– А меня Алена. Очень приятно. – Она осторожно коснулась его руки своими длинными прохладными пальцами. – Мы здесь с братом недалеко живем. Давайте проедем к нам и начнем решать эту проблему. Авария все-таки по моей вине произошла. Брата, правда, сейчас нет, но мы что-нибудь с ремонтом придумаем.

– А где брат? – спросил Свят и прикончил кофе одним глотком.

– Ваня? Он по делам уехал. Но вы, Вячеслав, не беспокойтесь. Машину мы сегодня отремонтируем, ну, а если быстро не получится, рассчитаемся деньгами. У вас как со временем?

– Прекрасно. Для вас сколько угодно.

Свят попытался завинтить крышку термоса, который держала Алена, но она мягко забрала ее и приладила на место сама. Он нервно сунул руки в карманы брюк и с наигранной веселостью заявил:

– Я готов!

– Тогда следуйте за мной. Это здесь недалеко. – Она одарила Свята мягкой улыбкой, подхватила с капота аптечку и неторопливо пошла к «Жигулям».

«Время? О чем речь? Да хоть на всю жизнь, – не в силах оторвать взгляда от изгибов ее тела, думал Свят. – Какие ревизии? Какие вообще дела могут быть? Пошло оно все… Аленушка… Какое красивое имя… Я за тобой… Для тебя… Я…»

Вот сейчас она, садясь за руль, обязательно обернется и посмотрит на него. Свят легко представил свое безумное лицо, отвисшую челюсть, алчный взгляд, стекающую по губам слюну. Он в ужасе отвернулся и юркнул в «Мазду». Собрал в узел все свои вещи, включая сумку и кобуру с пистолетом, зашвырнул на заднее сиденье. Завел двигатель и тронулся вслед за зеленой «шестеркой».

Через несколько километров машины, одна за другой, словно ниточка с иголочкой, съехали с трассы и углубились в бескрайние степи. Вскоре асфальт закончился. «Жигули» и «Мазда» дробно протряслись километра три по булыжной мостовой и зашуршали скатами по пыльной грунтовке.

– Н-да! Цивилизация закончилась. И нашел Вячеслав свое счастье в русской глубинке. Обернулась лягушка прекрасной царевной. Взял он тогда кожу жабью и сжег, чем обрек их обоих на страдание, а себя, кроме того, еще и на изрядную кучу подвигов… Что ж, ради такой Алены Прекрасной можно пойти на многое. Практически, на все. Иванушка, Аленушка… Что-то это навевает… Ах, да! Копытце… лужица… козленочек… – Свят усмехнулся ходу своих мыслей и закурил сигарету. – Странно, но этот инфантильный пирсинг не портит ее. Даже, скорее добавляет некий шарм. Лоск. Утонченность. Что-то подчеркивает. И, в общем, получается очень гармонично. Красота – это совершеннейшая объективизация воли на высшей ступени ее познаваемости, – внезапно всплыла в памяти чья-то цитата. Свят попытался припомнить автора, но тут же отмахнулся: – Неважно. Блин, а в глазах все плывет, голова раскалывается. Это надо ж такое похмелье. Ничего. Переживешь. Важно то, что ты нашел совершенство. Естественное, разумное, вполне осознающее свою красоту. Оно, оказывается, есть. Не пустое и бездарное, как абстрагированная глупышка Барби, а вполне целостное и преисполненное смысла. И рядом с ней пошлость и вожделение глупы и сомнительны, как сонеты Шекспира в устах декана физмата. И это совершенство ― она, Алена. Причем, ее нельзя хватать жадными руками, это так же бессмысленно, как черпать солнечное тепло тазиком для бритья. Надо как-то проявить себя. Заинтересовать, заинтриговать. Показать себя умным, сильным мужчиной. А вдруг, и вправду, она твоя судьба? И дед с коровами неспроста про переломный период в жизни глаголил?

Машины въехали в деревеньку. Слева и справа замелькали перекошенные домики. Большинство ― без стекол в ветхих рамах. Куда ни кинь взгляд – полная разруха. Провалившиеся во внутрь зданий крыши. Заросшие бурьяном дворы. На различной стадии гниения деревянные заборы. Столбы с обрывками проводов.

Одичавшие собаки с безнадежным видом долгое время преследовали их машины.

– Господи! Царство старика Кощея! А ведь здесь когда-то жили люди! – весело воскликнул Свят. Даже столь плачевное зрелище не могло испортить его настроения.

Зеленая «шестерка» остановилась возле добротного дома, облицованного белым кирпичом. Таких, похожих на нормальное человеческое жилье, на всю деревню было не больше пяти. За высокими металлическими воротами, в глубине двора, виднелась крыша большого гаража. Свят услужливо помог хозяйке распахнуть створки ворот, и обе машины легко разместились на огромном бетонном пятаке перед домом.

– Чем еще могу помочь? – Свят, прикрыв ворота, подошел к «Жигулям», тряхнул головой и поморгал глазами – «шестерка» двоилась: «Чертово похмелье!»

– Нет. Больше ничего, – улыбнулась Алена и, достав из салона маленькую, в тон шлепанцам и тюрбанчику, женскую сумочку, пригласила его жестом проходить вглубь двора.

Свят посмотрел на нее, на «Жигули», заглянул в пустой салон и удивленно пожал плечами:

– Ну, если вы больше ничего не хотите… Готов следовать за вами, Алена, хоть на край света.

– А за край? – Она призывно улыбнулась.

– Охотно. Прямо сейчас. Без тени сомнения. Задайте нужное направление, и я весь ваш.

– Тогда пройдемте в беседку. Это, конечно, не так романтично и не так далеко, но зато там удобно и приятно. Я еще кофе налью. Вижу, есть необходимость. Вы не против?

– Аленушка… Разрешите я вас буду называть так?

– Конечно. Я люблю свое имя.

– Как я могу быть против кофе, Аленушка, поданного этой рукой?

Свят прошел через двор и тяжело сел на деревянную лавку из свежеструганных досок, в тени молодых побегов винограда. Локти положил на столик, стоящий посередине беседки, и обхватил руками голову. Она налилась свинцом и ныла: «У-у-у-у-у! Все, надо завязывать. Вроде, и водка вчера нормальная была. И не мешал ничего. Возраст, наверное, уже не тот. Раньше ― литрами, и ничего, а теперь… Ох-хо-хо-хо-хо… Было время, нынче грустно, и не тот теперь расклад. Почему именно сегодня, когда я встретил Аленушку? Как это сейчас не в тему».

Появилась с уже знакомым термосом Алена. Протянула полную чашку спасительного напитка. Присела рядом. Улыбнулась ободряюще:

– Теперь можно и о ремонте поговорить. Я уже позвонила дяде Коле… Николаю Степановичу. Это наш умелец. Он скоро приедет. Скажет, сколько по времени и по деньгам. Я с ним рассчитаюсь прямо сейчас, еще и за срочность добавлю. Так что все будет в порядке. А вы пока у нас погостите. Хорошо?

– Вы просто чудо. Конечно, я согласен.

Вячеслав покосился на ее высокую грудь, быстро отвел взгляд и, поперхнувшись кофе, закашлялся. Перед глазами поплыли радужные круги. Алена ласково и заботливо положила руку ему на плечо и заглянула в глаза, словно пытаясь увидеть в их глубине душу.

Свят вздрогнул всем телом, словно от удара электрическим током. Прикосновение было трепетным и нежным, взгляд призывным, запах дурманящим и сбивающим дыхание. Он смешался, в такое быстрое развитие сюжета сознание верить отказывалось:

– Алена, не будете возражать, если я закурю? Люблю, знаете ли, кофе с сигаретой. Студенческая привычка. – Он потянулся за сигаретами в карман, она убрала руку с плеча и отстранилась, Святу сразу стало легче. – Как вы тут живете с братом? В такой глухомани?

– Нельзя сказать, чтоб нормально. Но это очень давняя история. Если хотите, я могу рассказать.

– Безусловно. Очень хочу, – с излишней горячностью закивал Вячеслав и опять почувствовал невыносимую боль в затылке и висках.

– Называется это сказкой о Трех Слонах. Но предисловие звучит менее интригующе. Имя ему «Третье». – Алена внимательно посмотрела в лицо Святу.

– Я весь обратился в слух, – заметив ее взгляд, улыбнулся он, выпуская дым вверх, в конический свод беседки. – Мне, действительно, очень интересно.

– Итак, «Третье», или «Начало», – она еле слышно вздохнула и заговорила тихим, монотонным, как журчание ручья, голосом:

– Он любил ее и деньги. И она любила деньги и его. У них должна была наступить прекрасная жизнь втроем. Обязательно. Но их было пока двое: он и она. Не хватало третьего – денег. Ему хотелось осыпать ее цветами, дарить драгоценности, возить в круизы, кормить обедами в шикарных ресторанах, одевать в дорогих магазинах… Ей не терпелось облачить свое прекрасное тело в муки творчества Версачи, Кардена, Валентино и Гучи… И томно возлежать на волнах счастливого забвения, быть ослепительной, неотразимой, таинственной, как первородный грех. Для всего этого им было нужно третье. Если его с ними не будет, тогда все: серость, унижение, тоска, грязь, убожество, разочарование. Конец будет закономерен, все это убьет его и ее, убьет их любовь. Перед таким итогом долго не раздумываешь. После рассмотрения мириадов вариантов было решено грабить банк. Благо, телеучителей развелось великое множество. Он взял пистолет, она угнала машину. Вот на этом присказка заканчивается. С этого момента начинается сказка о Трех Слонах. Они пришли с востока рано утром…

Свят давно и безнадежно потерял суть повествования. Он курил сигарету за сигаретой, старался изо всех сил поддерживать выражение заинтересованности на лице и героически боролся с тяжелеющими веками. Монотонное повествование, чудный грудной голос расслабляли, убаюкивали. Свят чувствовал себя медузой, выброшенной на песок под палящие лучи солнца. И в тоже время он был самой счастливой из всех медуз…

В какой-то момент он пришел в себя, и на его вопрос об автослесаре Алена ответила, что дядя Коля перезвонил и сказал, что будет немного позже, сейчас он очень занят. Тогда Вячеслав произнес фразу, которая удивила его самого:

– Может, я приеду тогда… попозже… в следующий раз?

– Почему и нет? – легко согласилась Алена. – Я сейчас напишу тебе расписку, а ты сможешь приехать и получить по ней все причитающееся в любой момент.

Она сидела за столиком напротив и старательно заполняла большой белый лист непонятными символами. Свят тупо таращился, тщетно пытаясь разобрать написанное, несмотря на то, что бумага была на расстоянии вытянутой руки.

– Возьмите, Вячеслав.

– Ну, что вы, не надо, я и так, Алена, верю. Безгранично, – пробормотал Свят, однако взял исписанный листок и пошел к машине.

Он шел, шел, но «Мазды» не было. Ее не было на прежнем месте. Не было ее и во дворе. И нигде в мире ее уже не было. Совсем. Он это внезапно почувствовал. Развернул смятый лист расписки. Вместо ожидаемого слова «Расписка» сверху и посередине листа разобрал: «Сказка о Трех Слонах». Больше всего его поразило, что Слоны написаны с большой буквы. Это что, какие-то особые слоны? С именем собственным – «Слон»? Ниже вместо букв шли точки и тире в бессистемном порядке. Именно так. Казалось, что они написаны мышиным хвостом, и в то же время в них был заложен глубокий смысл. Азбука Морзе? Смял и засунул бумажку в карман.

Двор плыл перед глазами, словно он попал в точку преломления пространства. Куда-то пропала Алена. Это было плохо. Он ей хотел объясниться в любви и еще сказать что-то важное. Что-то очень важное. Такое, что еще никому никогда не говорил.

Свят заглянул под скамейку в беседке, не совсем отдавая себе отчет, кого он там хочет обнаружить: Алену или все-таки «Мазду». Там не оказалось ни первой, ни второй. Он улыбнулся, внезапно осознав некую все объясняющую истину, и заснул тут же, на лавочке, сном младенца…

*******

Пробуждение было мгновенным, как прыжок в ледяную воду. Приборная панель, крошки стекла, резиновый коврик, рычаг коробки передач, коричневый чехол сиденья. Сумка с вещами. Талисман – миниатюрные боксерские перчатки на лобовом стекле. Наклейка в виде стодолларовой купюры на «торпеде», слева от руля. Салон машины… Его машины… «Мазды»…

Свят резко разогнулся и принял вертикальное положение на водительском сиденье. Голова почти не болела. Только покалывающие отзвуки вчерашнего кошмара в висках. Стряхнул налипшие осколки с футболки. Поискал взглядом кобуру. Пистолет был на месте, там, где он его и оставил – в ворохе окровавленного белья. Слава Богу.

Порылся в кармане пиджака, выудил бумажник, раскрыл – деньги были на месте. Посмотрел по сторонам: справа и слева деревья, прямо зеленое поле. Сумрачно и прохладно. Скорее раннее утро, чем поздний вечер. Взглянул на часы. Стрелки показывали без десяти семь. На время суток это не указывало никак.

– Понятно, затолкали меня в машину, и отвезли в лесополосу, суки, – на весь салон заговорил Свят, убеждаясь, что с голосом все в порядке. – Хорошо, что не замочили. Могли ведь. Легко. И избавились бы от проблем раз и навсегда. Чуть не доигрался в очередной раз. Каскадер-любитель. «Он жизнь любил. Он риск искал».

Надо было рвать когти при первом тревожном сигнале, экспериментатор хренов. А когда он был, этот сигнал? Красивая девица? Авария почти на голом месте? Полное понимание и предупредительность со стороны медноволосой красавицы? Кофе в термосе при поездке в магазин? Тот факт, что такая модная девка живет в глухой деревне? Все это – да, но было что-то еще. Стоп. Вот оно. «Взяла у брата машину съездить в райцентр за продуктами и уже на обратном пути, можно сказать, у самого дома, вот… Такая неприятность». Продуктов в салоне не было – вот что! А ведь она возвращалась из магазина. Даже если предположить их наличие в багажнике и принять во внимание ее забывчивость (и то и другое маловероятно), то после предложений помочь поднести вещи, продукты должны были бы обнаружиться. А если нет, то их и в природе не существовало. А если не было сумок, значит, и история вся эта липовая, для тебя специально придуманная. Ты же ее фактически поймал тогда! И что? Продолжал резвиться, придурок! Чуть не доигрался.

Кряхтя, полез в бардачок и достал непочатую пачку сигарет. Зашуршал целлофаном. Закурив, откинулся в изнеможении на спинку кресла, складывая в целую картину события, предположения, факты, домыслы и допуски. Процесс занял не так много времени. Еще не закончилась сигарета, а Вячеслав уже достал из кармашка сумки мобильный телефон и набрал номер главного менеджера компании. В трубке раздался недовольный сонный голос шефа:

– Ты чего, Свят, обалдел ― в такую рань звонить? Семь утра.

«Таки значит утро. Сутки промариновали меня. Примерно столько времени ему и понадобилось. Еще и с походом», – отметил про себя Вячеслав и заговорил в трубку:

– Привет, Евгений! Обычно люди сначала здороваются, а потом уже переходят к проблемам, из-за которых звонят.

– Ну, здорово, – послышалось в ответ опасливое приветствие. – Случилось что-то? Опять где-то встрял?

– Да, готовь премиальные.

– Что на этот раз? – И после небольшой паузы. – Кто? И на сколько?

– Судя по обилию вопросов, вижу, тебе уже не до сна. – Свят засмеялся, растягивая удовольствие.

– Не зае…

– Понял. Не буду. Докладываю четко и обстоятельно. Наш доблестный областной координатор Коновалов Валерий Павлович нейтрализовал меня на сутки. Причем сделал это дорого и изобретательно. Его команда устроила мне аварию. Прямо на трассе. Очень затейливо. В подробностях расскажу потом. Завезли на ремонт в деревню и опоили кофе с какой-то дрянью. Чуть ласты от галлюцинаций не склеил. Продержали двадцать четыре часа, вывезли в поле, оставили в машине. Хорошо, что живым. «Мазду», естественно, не отремонтировали. Так что ремонт за счет компании…

– Не отвлекайся. Это само собой. Зачем ему это надо было?

– Я давно предполагал, что у него идет крупная недостача. Накопительным итогом. Время ему было нужно для завоза товара. Занимает у кого-то из соседей. Скорей всего, у Мишнева, они там по корешам, типа. Вполне может выручать за долю малую. Сутки – время более чем достаточное, чтоб пару фур из сопредельной области перегнать.

– Свят, Свят, погоди. Насколько крупная? Он на лыжи не станет? – Голос в трубке стал озабоченным.

– Жека, пораскинь хорошенько мозгами. Операцию по моей нейтрализации провели не дешевую. Значит, время ему еще надо. И надо оно для того, чтобы завести товар на свой склад, а не для того, чтобы свалить. Жадность. Хочет еще алтушек хапнуть. То есть, сделать вид, что все чики – пики. Ревизия – ажур. Техника вся на месте. Продажи упали из-за того, что не сезон и тому подобное. Хочет еще какое-то время реализовывать остатки нашего товара. А уже потом ломануться по одной из известных схем: стать на лыжи, списать на пожар или на ограбление. Может, еще что изобретет. Новенькое. Это уже насколько у него фантазии хватит. Если тебе интересно, я могу просчитать вариант, по которому он пойдет…

– Нет, мне интересно, сколько он на сегодняшний день уже заныкал наших денег. Можешь хоть приблизительно сказать?

– Почему приблизительно? Обижаешь. Я его отчеты за последние полгода наизусть помню. И выйти на интересующую тебя сумму труда особого не составляет. Исходя из общего остатка и того, что по демпинговым ценам товар ему скидывать опасно – слухи о таком могут запросто просочиться, а Коновалов у нас мужик осторожный, и если даже и задействовал выход на бабки по такой схеме, то удельный вес, в общем итоге, небольшой…

– Ну-ну? Не томи. Сколько?

– На сегодняшний день у него недостача примерно на двести сорок тысяч баксов.

– Мать твою… И сколько он нам парит мозги?

– Порядка шести месяцев. Может чуть больше. Прячет концы очень профессионально. Прятал. До сегодняшнего прокола. Топорная работа. На него четко показывает. Скорее всего, он поздно узнал, что я еду к нему не после Мишнева, как обычно, а до. Единственное разумное объяснение произошедшему. Только не вполне мне понятно, как он об этом вообще узнал…

– Ладно. Это потом. Разберешься. Что сейчас делать будем?

– А что, собственно, произошло? Ситуация под контролем. Просто требуется оперативное вмешательство, и все будет в порядке. Поднимай службу безопасности, пусть перекроют все офисы в областях, ближайших к Коновалову. На всякий случай. Хотя вероятность, что техники не хватает у Мишнева, почти стопроцентная. Я уверен. Он это, лабуряка, сто пудов. На свою голову выручил Коновалова. Я сейчас к нему. Подсылай пару бойцов, на всякий случай. Сначала его расколем, а там по цепочке…

– Понятно, Свят. Через три часа они тебя будут встречать на ГАИшном КП при въезде в город.

– Три часа? Триста с лишним километров? Не смеши меня. Они еще спят все.

– Ничего. Не твоя проблема. Я что, зря им джипы купил? Жди. Будут. Вскрывай этот гнойник по полной программе.

– Сделаем в лучшем виде. Не переживай.

– Свят? Ты еще здесь?

– Хотел прощаться.

– Тебя вчера очень настойчиво разыскивал некто Фрол. Даже на меня вышел. Теперь понятно, что было с твоей мобилкой. Интересная для тебя информация?

– А что он хотел?

– Требовал нашего финансового гения. Говорил, что нужна срочная консультация. По серьезному вопросу. Телефон оставил. Он у меня в офисе.

– Спасибо. У меня есть, – Вячеслав сосредоточенно потер костяшками пальцев переносицу. – Вот что, Евгений Борисович, я сегодня дожму этих наших комбинаторов, Мишнева с Коноваловым. Это мой вопрос, и я его закрою. А с завтрашнего дня прошу считать меня в отпуске.

– В каком отпуске, Свят? Ты чего? Работы непочатый край!

– В любом! Хоть в плановом, хоть во внеочередном. Или по состоянию здоровья. Пора о нем подумать, а то уже больше литра в напряг выпивать. Это меня очень настораживает и тревожит, – Свят, не слушая возражения руководства, отключился.

Ключ ник

Глаза собаки – зеркало ее собачьей души, смотрели неприветливо. Более того, они излучали агрессию. Из приоткрытой слюнявой пасти ротвейлера доносился монотонный негромкий, но вместе с тем характерно угрожающий рык. Желтовато-белесые зрачки неотступно следили за каждым движением Вити Ключника.

– Хорошая собачка, тю-тю-тю-тю-тю, – не спуская с пса взгляда, он предпринял очередную попытку договориться с грозным сторожем. – Деньги тебе не нужны, я знаю, а вот если мы пройдем к холодильнику… там столько всего вкусного… – Сделал неопределенный жест в сторону кухни. Оказалось, абсолютно зря. Собака сжала челюсти и подалась вперед. Рык усилился. Витя отшатнулся, едва не выдавив спиной стекло.

Подоконник, на котором он стоял, был вполне широкий, скажем для горшочков с цветами средних размеров, но вот носки потрепанных туфель все же чуть-чуть выходили за его край. И это Ключника не радовало, даже внушало опасение, если уж называть вещи своими именами. Поэтому он, скрючившись в неудобной позе, прикрывал ноги спортивной сумкой – хотя прекрасно понимал, что это весьма скромная защита против собачьих зубов. Эффективней было бы только прикрыться висящей рядом паутинкой тюля.

В таком положении Витя находился уже больше часа. Спина затекла, ноги ныли от неудобной позы. Неудержимо хотелось распрямить спину, разогнуть колени, помассировать онемевшие икроножные мышцы и потянуться всем телом до хруста в суставах. Но проклятая собака хорошо знала свою работу. Вор попал в западню. Дверь вскрыл, тихонечко зашел, начал осматриваться и… тут-то и обнаружился грозный страж. Витя едва успел запрыгнуть на подоконник.

Надо было что-то предпринимать, причем, срочно. Наколка на хату была верная. Обстановка многообещающая, только вот почему-то забыли о наличии ротвейлера. Не предупредил о четвероногой твари наводчик Коста. А это все в корне меняло. Из верного дела ситуация с ротвейлером медленно но уверенно трансформируется в уголовное.

Скоро придут хозяева квартиры и поздравят своего гладкошерстного друга с победой. Премируют собаку какой-нибудь консервированной дрянью, а вора-домушника сдадут властям. А уж власти его неминуемо наградят пятеркой зоны. В этом случае у судьи рука не дрогнет – отмерит все, что положено. Ну, еще бы – взят на месте преступления с поличным. Чужая квартира, сумка с отнюдь не безобидным набором инструментов и, в довесок, славное прошлое, украшенное тремя сроками по довольно схожим делам.

Виктор проклинал себя, наводчика Косту, жару, узкий подоконник, ротвейлера, свое фатальное невезение и все остальное, что можно было проклясть. Так, по-тупому, встрять при, казалось бы, абсолютно беспроигрышной теме…

Ежедневно в каждом районе столицы регистрируется четыре-пять квартирных краж. Раскрываемость по этим преступлениям практически нулевая. Не любят менты даром работать. При зарплате опера в две копейки рассчитывать на профессиональную работу просто глупо. И тут такой подарок: легендарный Ключник, взятый с поличным. Событие не рядовое. Опера неделю просыхать не будут.

Четыре-пять в день… Хм… Это регистрируется столько, а краж наверняка в пять раз больше ежесуточно происходит. Ведь общеизвестно, что наш народ не особенно верит в силы родной милиции и, как следствие, редко к ней обращается. Блин. И все проскакивают. Легко. Никто никому не в напряг. А балбес Витя Ключник встрял с этой собакой, как последний шпаненок. И плачет по нему шконка, аж слезами обливается.

От этих мыслей стало не по себе, и Витя заскрипел зубами. В унисон зарычал ротвейлер. Ключник махнул в сторону оскаленной пасти сумкой:

– У-у-у-у, паскуда-а-а-а.

Пес в ответ коротко гавкнул и клацнул челюстями, пытаясь поймать угол сумки, не трогаясь с места. Проделал он это движение абсолютно беззлобно, почти равнодушно.

– Чувствует скотина – контроль над ситуацией за ней, – обреченно пробормотал Виктор.

Спина нестерпимо ныла. По ногам от пяток до бедер бегали мурашки. Шея затекла и давила противной тяжестью. Нестерпимо хотелось курить. Еще больше раздражал пот, заливающий глаза.

– Послушай, собачка, – заискивающе, уже в который раз, начал Ключник, – я всего лишь слесарь. Слесарь-сантехник. Зашел проверить систему отопления. Трубы, батареи. Сейчас ЖЭКи сдают теплопоставляющим организациям гидравлику. Ну, там – теплосети. Или – ТЭЦ. Давят систему отопления на шесть килограмм, а элеваторный узел на десять. Это чтобы зимой трубы любое давление выдерживали. Я всего лишь хотел убедиться, что в вашей квартире нет течи. Теперь хочу пойти посмотреть на батареи и стояки в других. Нужно убедиться, что и у соседей ваших тоже все в порядке…

– Гррррррр… – зарычал пес.

Ключник демонстративно открыл молнию на сумке:

– Вот, смотри. Ты же умная собачка. Я простой сантехник. Неужели это не видно? Здесь инструменты… Слесарные… Для чего они? Правильно. Для того, что бы ремонтировать смесители, вентиля, разводки, полотенцесушители, бачки, обвязки…

Ротвейлер ничего не ответил. Аргументы, которые обычно вполне нормально воспринимались двуногими, ему, похоже, были по хвосту.

– Ну все, псина! – грозно нахмурил брови Витя. – Всему есть предел! Мне нужно идти, заниматься своими делами. Меня ждут люди, клиенты, в конце концов. Прочь с дороги. Я ухожу…

Он решительно шагнул с подоконника в сторону двери.

– Грррррррр, – оскалился пес.

Витя пулей вернулся на прежнюю позицию, выставив в сторону пса сумку:

– Ну, это же, в конце концов, смешно!

Пес высунул язык и склонил голову на бок, словно вопрошая: «Чего ж ты тогда не смеешься»?

– Да уж, обхохочешься здесь с тобой! – вздохнул Ключник и мрачно заявил: – Ты являешь собой угрозу для общества. Твоим хозяевам повезет, если я не подам на них в суд. Знаешь, какие они – судьи? У-у-у-у… Душу вынут. И из тебя, и из хозяев. А я одного морального ущерба выставлю тысяч на пятьдесят. Засужу…

Угроза осталась без ответа. Пес строго держался буквы своего собачьего закона. Его суровый вид не давал повода Вите для оптимизма. Ключник обреченно замолчал и понуро склонил голову.

Резкая трель мобильного телефона заставила Витю вздрогнуть, а пса настороженно оскалиться и приподняться. Ключник отстегнул от пояса телефон и посмотрел в окошко на номер вызывающего абонента: «Как это я сам раньше не сообразил позвонить?» Приложил трубку к уху и, не обращая внимания на зарычавшего ротвейлера, радостно заорал:

– Да! Ты, Фрол? Как я тебя рад слышать, брат! Свободен ли я для жирной темы? Да для тебя хоть на десяток! Вот, вот. Встретиться необходимо. Именно. Да-да. Даже круче. Прямо сейчас. Нет. Ни фига это не спешка. Суровая необходимость. Срочно подскакивай. Я тут в шнягу левую встрял. Выручай, братан. Засыплюсь. На хате собака держит. Дверь открыта. Зайдешь без проблем. Чего ржешь? Мне тут не до смеха. Боюсь, сожрет. Здоровая. Ротвейлер. Был бы ствол, уже сам пристрелил бы. Ну, ты же знаешь, наше дело деликатное, шпалер не носим. Именно. Поэтому и сижу, как поц. Приезжай бегом. Придумай что-нибудь по дороге. Жду…