Текст книги "По ком воют сирены"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

*******

В пять часов двадцать минут по адресу Красных Маевщиков, дом семнадцать, квартира двести двадцать шесть раздался звонок. Проснувшийся от резкой трели канарейки Иван Кульков с трудом разлепил глаза, скользнул взглядом по циферблату настенных часов и громко выматерился.

– Ну, и ночка! Портфель, бомж, Федя Килька, барыга… Теперь еще кто-то приперся.

Он снова закрыл глаза, сел на кровати и попытался вслепую нашарить ногами тапочки. Новая трель противной канарейки вывела его из дремоты и порядком разозлила.

– Да иду я, иду! – заорал он и босиком направился к входной двери. – Кого это принесло ни свет ни заря?

Иван, увидел в глазке, выставленный вперед злополучный портфель, который предлагал ему парой часов раньше бомж. Портфель закрывал весь остальной обзор площадки.

– Ах, это ты ж, сука! Ну, я тебя сейчас порву. – Кулькова от ярости передернуло. – Держись, морда козлиная.

Кульков открыл замок, распахнул дверь и в припадке бешенства вылетел на лестничную площадку. Увидев вместо грязного бомжа двух молодых крепких ребят, он опешил.

– Ух, ты! Вот как оно получается, – успел произнести он и тут же получил удар коленом в солнечное сплетение.

– Попандо-о-о-о-с, – получая удар кулаком в висок, успел произнести он и, потеряв сознание, растянулся на цементном полу.

– Отключился, – потирая кулак, резюмировал Карпов.

– Ты его не замочил? – Серегин присел рядом с Кульковым и в поисках пульса приложил пальцы к шее.

– Обижаешь, начальник. У нас все точно. – Никита пнул бесчувственное тело ногой. – Вывозим?

– Можно бы обработать его и в квартире, – Серегин задумчиво посмотрел на напарника, – но давай, наверное, лучше поедем в лес.

– Эффективней? Доходчивей?

– Именно. Так и поступим. – Виктор защелкнул на запястьях Кулькова наручники. – Захвати что-нибудь из верхней одежды. А то он своими трусами в горошек всех зайцев до смерти перепугает.

– Подойдет? – Карпов метнулся к вешалке в прихожей и вынес джинсовую куртку, первое, что попалось под руку.

– Вполне. – Капитан бесцеремонно хлопнул ладонью Кулькова по уху. – Вставай. Пора на работу. Водку воруют. Смотри-ка, ноль эмоций. Хреновый, Иван, ты охранник. Никита, сам вырубил, сам и приводи его в чувство.

– Эй! – Карпов присел на корточки и потрепал Кулькова по щекам. – Не прикидывайся, таким ударом я обычно не убиваю. Во всяком случае, когда не хочу. Вставай, давай живо. Пора ехать на пикник.

– Вы кто? Братаны, чего надо? За какие дела? Я ничего никому не должен. – Иван пришел в себя. Он очумело переводил взгляд с Серегина на Карпова и обратно.

– На эту тему поговорим чуть позже. – Карпов схватил цепочку «браслетов» и рванул вверх. – Подъем.

– А-а-а-а! Больно! – Кульков закричал и вскочил на ноги. – Зачем же так делать? Я сам встану.

– Молчи. – Никита ткнул его кулаком под ребра. Удар был вполсилы, но Иван от боли подпрыгнул на месте и скривился.

– Вот. Это правильно. Кривиться можно, а кричать нет. Теперь пулей вниз, – приказал Серегин, и Кульков послушно зашлепал босыми ногами по ступеням. Карпов не удержался и придал ему ускорение, хлопнув подъемом стопы по заду.

– Это так ты местного «босяка» отправил в полет?

– Я же не знал…

– Не оправдывайся. – Серегин отпустил ему крепкую затрещину. – Надо было знать.

Перед дверью на улицу он придержал Ивана за локоть.

– Медведь, придержи нашего дружбана. Я подгоню поближе тачку. Если будет дергаться, дай ему по рогам. Только несильно, а то помнишь, как в прошлый раз?

– Тогда я не рассчитал малехо. Да и кадрик попался слабенький. Малахольный какой-то. Не бзди, Кирпич, все будет пучком. Этот поц выживет. Видишь, какой здоровый? Спортсмен, наверное.

Серегин замер в дверном проеме, обернулся. Хотел сказать: «Сам ты Кирпич», но сдержался. Никита беззвучно, из-за спины Кулькова рассмеялся ему в глаза. Виктор помешкал самую малость, произнес:

– Держи этого чайника крепко, но аккуратно, – и вышел во двор.

– Ты понял, что шеф сказал? – Никита развернул Кулькова к себе лицом и отвесил ему хорошую оплеуху. – Это тебе для профилактики, дурилка картонная. Чтоб не рыпался.

– Я и не собирался, – заверил его Иван.

– Молчать, чухан. Базлать команды не было. – Отвесил еще одну увесистую плюху. – А что бью ладошками, так это того… Боюсь я за тебя. Кони можешь двинуть раньше времени. Шеф ругаться будет.

– Пошли. По-быстрячку паканем. – Серегин заглянул в дверной проем и мотнул головой.– На улице никого.

Возле самого порога подъезда стоял «Фольксваген» капитана. Багажник был гостеприимно открыт.

– Прошу. Карета подана. – Пригласил Серегин и, видя, что Кульков замешкался, подтолкнул его в спину кулаком. – Живее.

Иван, неловко опершись руками в наручниках на крыло, перевалился во чрево «Фольксвагена» и поспешно подтянул колени к подбородку.

– Располагайся поудобней! Тебя, я вижу, не впервой таким макаром путешествовать. – Капитан захлопнул крышку багажника и дал Никите подзатыльник. – Погнали, Медведь

– По-быстренькому тему промутим, Кирпич! – Карпов, не обидевшись на шлепок, беззвучно захохотал, широко раскрыв рот. – Все пучком, Кирпич.

– Э-э-э-э-х. – Виктор махнул рукой и сел за руль.

Спустя полчаса они были за городом, в лесу. Немного попетляв по грунтовой дороге среди деревьев, остановились. Серегин критически осмотрел небольшую полянку:

– Сойдет. Выгружай.

– Ваня-Вася! Конечная, выходи! – Никита открыл багажник и, не особо церемонясь, выволок Кулькова, схватив за волосы.

– Это мы где, мужики? – Иван дрожал и был бледен. Сползающие трусы он придерживал обеими руками. – Мы чего здесь делать будем?

– На кладбище! – рявкнул Серегин, отвечая на его первый вопрос. – Медведь, лопату покойному.

– На каком кладбище? – Кульков начал озираться по сторонам. – Это же лес, вроде бы…

– Кому как, – хмыкнул Виктор.

– На каком надо. – Карпов достал саперную лопатку из багажника машины, неторопливо развязав тесемки, освободил ее от чехла и бросил под ноги Ивану. – Копай.

– Что копать?

– Яму.

– Могилу.

Одновременно ответили капитан и лейтенант.

– Хотя нет, погоди, – задумчиво потер лоб Серегин. – Там же как-то надо… Медведь, напомни.

– Да ну тебя, Кирпич. Я тоже никак не запомню эту байду. – Никита изобразил на лице титаническую работу мозга. – Жмур должен лежать ногами к солнцу… или головой… Не помню я.

– К восходу или закату.

– Нет, к востоку или западу.

– Ну, а я что заясняю? Это та же фишка.

– А восход у нас солнца где?

– На востоке, в натуре. Сейчас вот как раз солнце всходит. Не ошибешься. – Серегин показал рукой в сторону утренней зари.

– Вот туда он и должен лежать. В эту сторону… Только не помню, чем… ногами или головой. Но что туда, это точняк.

– Ясен перец, что не боком.

– А по мне хоть и боком. – Никита повернулся в Кулькову. – Ты чего стоишь? Рот разинул. А ну копай.

– Я уже копаю. – Иван сел на колени и, позвякивая наручниками, вонзил острие лопаты в землю.

– Да нет, Медведь, нельзя так. Мы же с тобой все-таки христиане.

– Кто?

– Христиане.

– А это кто? Они под кем ходят?

– Под Богом.

– А-а-а-а-а. Тогда ― да. Без базаров, крестиани.

– Пусть будет «крестиане», – вздохнул Серегин. – От слова «креститься».

– Кирпич, а Кирпич! Чего нам-то себе башку ломать? Давай у этого рогалика спросим.

– Давай. В натуре, это же его байда.

– Слышь, ты, клоун. Тебе не по барабану куда лежать? – Карпов подошел к Кулькову и ударил его ногой. – На север головой или яйцами на запад? Куда хочешь?

– Я, я, я… – Кульков испугано вращал зрачками, не в силах вымолвить ни одного слова.

– Че я, я? Головка… от патефона. Я тебя в натуре спрашиваю. – Никита достал «макар» из наплечной кобуры и приставил ко лбу Ивана. – Ноги твои пораскидать к восходу или закату?

– Мне… я… меня… – Кульков начал заикаться.

– Это я уже слышал. – Карпов оттянул курок и перешел на крик: – Говори, пока тебя спрашивают! Мозги, сука, вышибу!

– Я… не хочу, – нашел в себе силы заверещать Кульков. – За что? Что вам от меня надо? Я все сделаю.

– Погоди, Медведь. – Серегин подошел и отвел ствол от головы Ивана. – Пусть он сначала яму выкопает. Или тебе самому охота копать? Помнишь, как тогда? Ты не сдержался…

– Это когда начальника розыска «пришил»?

– Ну. Пришлось самим могилу этому мусору рыть.

– Нет, не хочу. Заколупистое это занятие. – Никита спрятал пистолет в кобуру. – Копай быстрее.

– Ребята, ребята! За что? – заблажил Кульков. – В чем моя вина? Ну что мне сделать?

– Яму копать, – опять грубо отозвался Никита и словно нехотя добавил: – Не хрен было братана нашего кончать.

– Кого? Чьего братана? Ничего не понимаю. Объясните. Это какое-то недоразумение.

– Ах, не понимаешь?– «рассвирепел» Серегин. – Миху кто битами до смерти забуцал? Не ты, скажешь? И это ты называешь недоразумением? Может, тебе подельника твоего по мокрухе назвать? Сейчас тебя зароем и за ним поедем.

– Мы… я… Нам хозяин сказал, что он всем, гад, жизнь портит, что за ним никто не стоит…

– Он на нашего шефа всю жизнь мантулил…

– В-а-а-а-а-а. – Кульков бросил лопату и пребольно хлестанув себя наручниками по лицу, схватился за голову. – Я же не знал! Братаны, только не убивайте! Оставьте жизнь. Все сделаю! Не знал… В натуре, отвечаю… Шеф заказал… Он сказал…

– Это тебе Боровский Геннадий Владимирович приказал под грабеж обставиться? – вкрадчиво поинтересовался Карпов. Наступал кульминационный момент этого театрализованного представления.

– Да. Он сказал, чтоб замочили журналиста жестко, что гнида эта заслужила страшную смерть. Но так, чтоб не смогли заказуху пришить. Мы и взяли документы, бумажник… Разбросали продукты…

– Козлы. – Серегин ударил сидящего на коленях Кулькова ногой под ребра. – Догадываешься хоть, кто тебя сдал?

Иван от удара перевернулся на спину:

– Колька…

– Который второй битой махал?

– Да. Он.

– Фамилия?

– Слепцов.

– Возраст? – с другой стороны насел Никита.

– Двадцать шесть лет.

– Адрес?

– Челюскинцев двадцать семь, квартира тринадцать.

– Место работы?

– Со мной пашет… Рядовым охранником. Завод Боровского охраняет.

– Во сколько из дома на работу выходит?

– Он по сменам работает. Сегодня в ночь.

– Когда смена заканчивается?

– В семь тридцать.

– Сразу домой идет?

– Обычно, да. Отсыпаться.

– С кем живет?

– Жена. Ребенок. Сын. Пять лет.

– Как выглядит?

– Короткая стрижка. Коренастый. Волосы черные. Уши поломаны. Занимался классической борьбой. Обычно носит…

– Можешь не продолжать, – оборвал его Никита и механически провел ладонями по своим искалеченным вольной борьбой ушам. – Достаточно. Теперь заткнись.

– Добро. Раз ты такой искренний, отложим, наверное, пока что твои похороны. – Серегин достал из салона «Фольксвагена» джинсовую куртку и бросил ее Ивану, который в одних трусах являл собой жалкое зрелище. – Прикройся.

– Спасибо. Не будете меня убивать? – Кульков поймал на лету куртку и, мелко дрожа, начал в нее закутываться. Наручники мешали. Ему не верилось в свое счастье. – Братаны, спасибо. Это меня шеф подставил…

– Все ясно. Молчи.

– Я тебе сказал, заткнись. И занимай свое плацкартное место! – Никита кивнул в сторону машины.

– Хорошо. – Иван с готовностью нырнул в багажник и даже попытался его за собой закрыть.

– Не усердствуй. Я сам. – Серегин захлопнул крышку. Отошел от машины, поднял саперную лопатку, потянулся. Задал риторический вопрос: – Ну что, Никита, едем за вторым?

– Сейчас, только перекурим. – Карпов достал из пачки две сигареты, одну передал капитану. Взглянул на циферблат часов. – Без десяти семь.

– Хорошее время, – капитан зевнул. – неплохо мы с тобой Никита сегодня потрудились.

– Да и вчера…

– Это верно. – Виктор кивнул, явно думая о другом. – Брать, я думаю, будем в подъезде.

– Я тоже так мыслю.

– Нечего жену с ребенком беспокоить. Смена у него заканчивается в семь тридцать. Полчаса, сорок минут на дорогу от завода… Мы должны встречать его в восемь. Времени с головой хватает.

– Если «Фольксваген» не подведет.

– Типун тебе на язык. – Серегин отбросил окурок, прошел к машине, засунул лопатку под водительское сиденье. – Поехали.

Николая Слепцова взяли без осложнений. Карпов примостился на лавочке возле подъезда с газетой. Серегин затаился между первым и вторым этажом. Слепцов появился в восемь часов десять минут.

Он пружинистой спортивной походкой взлетел по ступеням крыльца и вошел в подъезд. Карпов, без труда опознав его по заплывшим «варениками» борцовским ушам, зашел следом.

– Загадили весь подъезд! – громко произнес он условную фразу. Серегин тут же спустился к лифту и картинно развел руки:

– Колюня! Сколько лет, сколько зим! А возмужал-то как, раздался в плечах, приосанился! Мужчина. Я в первое мгновение даже усомнился. Это мой друг Слепцов? Или это совсем не Слепцов?

– Это я. – Парень сконфуженно улыбнулся, напрягая память и вглядываясь в абсолютно незнакомое лицо.

– Это же Николай Слепцов! – жестом приглашая подошедшего Никиту разделить радость, восторженно всплеснул руками Серегин. – Мастер в классической борьбе, чемпион.

– Ну что вы говорите! – Николай смутился.

– Не нужно ложной скромности, – продолжал восхищаться Виктор, подходя к нему вплотную. – Скромность это прямой путь в бесславье. А страна должна знать своих «героев» в лицо!

– Простите, я что-то не припоминаю…

– Ну, как же, как же? А последнее командное первенство по бейсболу? Там ведь есть и мои интересы.

– По бейсболу? – Слепцов удивился.

– Конечно. По бейсболу. – Капитан обернулся к Карпову и покачал осуждающе головой. – У профессиональных спортсменов плохо с памятью. В последнее время Николай Слепцов увлекся бейсболом.

– Не люблю я «классиков», которые пользуются битами! – Никита взял опешившего Слепцова за плечо, развернул к себе лицом и, размахнувшись, насадил его на кулак.

– Ве-е-к, – хрюкнул Николай и скорчился от боли, прижимая руки к груди в том месте, куда попал Карпов.

– А теперь украшения нашему чемпиону. Достойная награда, несмотря на тернистый путь, все-таки нашла своего «героя»! – Серегин достал «браслеты» и защелкнул их на руках Слепцова.

– Прошу в карету. Ваш друг по бейсбольной команде Ваня Кульков ожидает вас с нетерпением.

Виктор взял пытающегося восстановить сбитое ударом в грудь дыхание Слепцова под локоть. Никита, немного подумав, двинул Николаю еще раз кулаком, на этот раз по печени. Заметив осуждающий взгляд Серегина, пояснил:

– На всякий случай. «Классик» все-таки.

*******

– Решили мы вас, ребятишки, пожалеть. Собственно говоря, проявить не свойственный обычно карающим органам гуманизм. – Серегин открыл багажник. – Выходите, гражданин Кульков.

– Если бы мы вас обоих поместили в багажник, то получились бы бейсболисты в собственном соку, – пояснил Карпов, вытаскивая из салона «Фольксвагена» Слепцова и сразу же отводя его в сторону. Он без слов понимал капитана – этим двоим не то, что вместе в багажнике кататься, им ни на секунду нельзя оставаться рядом друг с другом. Даже при свидетелях.

– Это куда вы нас привезли? – Кульков, дрожа от страха, озирался по сторонам. Он пытался прикрыть свою наготу грязной джинсовой курткой. Заметив подельника, задрожал еще больше.

– Угадай с трех раз. Если угадаешь, обещаю призовую игру. – Серегин придержал Ивана за локоть.

– Что вы с ним делали? – Слепцов вытаращился на вываленного в земле, кутающегося в курточку и трясущегося, как лист на ветру, своего непосредственного начальника. – Почему он в трусах?

– Пройдет немного времени, и ты все узнаешь. У тебя тоже есть определенные шансы засветить свои трусы всем окружающим, – ободряюще заметил Никита и развернул Николая спиной к подельнику.

Митехин, предупрежденный звонком дежурного по контрольно пропускному пункту, спустился из своего кабинета во внутренний двор Генеральной прокуратуры.

– Мать честная, – только и смог произнести он, увидев «карнавальный» наряд одного из задержанных.

– Видишь, – с гордостью кивнул на убийц Серегин. – Оба здесь. Пошли наверх. Буду знакомить. Все как обещал.

– Вижу. Пацан сказал, пацан сделал.

– Только так. Мы, братки, свое слово держим. На том и стоим. А ты выспался? – саркастически поинтересовался капитан, заглядывая старшему следователю прокуратуры в глаза.

– Выспался. Два раза. Вчера и сегодня, – недовольно буркнул Сергей. – Давайте одного в мой кабинет, второго… второго… сейчас я возьму ключи от соседнего… Пошли.

– Куда вы нас привезли? – заверещал Кульков.

– Не кричи. – Серегин взял его кисть на «излом». – Раз угадывать не хочешь, потерпи, прочитаешь на табличке. Читать-то умеешь?

– Да, – морщась от резкой боли в руке, Иван семенил рядом с опером.

– Одно можно констатировать определенно, – подал голос Никита, сопровождавший пролетом ниже Слепцова. – Согласись, что это не похоже ни на лес, ни на кладбище. И в этом есть свои бесспорные преимущества.

Поднявшись по лестнице на третий этаж, Митехин прошел по коридору и, остановившись у своего кабинета, загремел ключами.

– Старший следователь Генеральной прокуратуры Митехин С. О, – прочел вслух Кульков. Испуг, судя по выражению его лица, достиг апогея. Он зашелся в истерике: – Какая Генеральная прокуратура? Братаны! Сдали, суки! Ментам позорным вложили. Пацаны вам этого не простят. В жизнь не отмоетесь! Своего братка, и вот так вот мусорам по-тупому вломить. Как же вы потом жить будете?

– Иди, браток. Рот закрой, – впихнул его в открытую дверь Серегин. – Стань вот там, в углу, и ничего не трогай, испачкаешь.

Митехин сходил за ключами и отпер соседний кабинет, куда Карпов завел Слепцова. Далее допрос шел параллельно.

– Ну и что это, Виктор, за спартанец в набедренной повязке из порванных трусов? – Митехин прошел в кабинет и занял свое кресло.

– Разрешите представить. – Серегин протянул руку в направлении сжавшегося в углу убийцы. – Иван Кульков. Заместитель начальника охраны при заводе его господина, народного депутата Боровского Геннадия Владимировича. Он же по совместительству и исполнитель заказного убийства журналиста Михаила Кивалова. Именно его пальчики мы откатали с одной из найденных бит.

– Я никого не убивал, – не совсем уверено заявил из своего угла Кульков. По мере того, как он говорил, голос его креп. – Это все ложь. Геннадий Владимирович не оставит эти противоправные действия без ответа. Вы еще поплатитесь. Я помощник народного депутата. Это хорошо спланированная политическая провокация. Без адвоката нашей фирмы больше вы не услышите от меня ни одного слова.

– Вот видишь. Послушай, как он запел. Прямо солист больших и малых академических театров. – Серегин многозначительно посмотрел на Митехина. – Как быстро перестроился. А ты был против наших э-э-э-э… эффективных методов работы с подозреваемым. Если б не мы, ты б его колол до седьмого пришествия. Сейчас бы набежали адвокаты с кейсами в костюмах по восемьсот долларов, да депутатский корпус навалился б македонской фалангой на старшего следователя прокуратуры Митехина С. О.

– А так что, Виктор? – попробовал возразить Сергей. – Чем твои методы сейчас помогают?

– Не скажи, Сергей, не скажи. Очень даже помогают. Сам сейчас в этом убедишься. – Капитан извлек из кармана диктофон, нажал на кнопку и поставил на стол. – Ну, как гражданин Кульков, помощник народного депутата, желаешь послушать как ты вломил своего шефа и заодно с ним и подельника своего? Борца «классика»? А?

В начале из маленького динамика донеся истошный вопль копающего себе могилу Ивана, затем его сбивчивый рассказ.

– Да-а-а-а, – протянул Митехин. – Это вы умеете. А все скромничаете. Иголки под ногти больше не загоняем, дверьми пальцы не зажимаем, по печени мешком с песком не бьем…

– Брось ты, – отмахнулся Серегин. – К тому же мешком с песком бьют преимущественно по почкам, а не по печени. Сначала разберись в нюансах, а потом умничай. Дай лучше бумагу и ручку.

Митехин, продолжая внимательно слушать допрос Кулькова, записанный на магнитную ленту, открыл верхний ящик стола и отделил от толстой пачки несколько листов. Порывшись там же, извлек дешевую шариковую ручку.

– Держи.

Кульков затравленно смотрел на выплевывающий его слова диктофон и белел от страха. Когда прозвучала фамилия Боровского, он сел на пол, обхватил голову руками и завыл.

– Ладно, ладно, скулить в камере будешь. С доказухой на тебя у нас все в полном порядке. Сам видишь. Кроме этого, ты еще не в курсе, биты с твоими пальцами и твоего друга «классика» уже у нас. Вот акт экспертизы. – Серегин подошел, махнул перед носом Ивана форменным бланком и протянул ему чистые листы бумаги.

– Это что? – тупо спросил убийца.

– Это тебе средство, чтобы уменьшить срок заключения. За такие дела можно легко схлопотать пожизненное, а так есть шанс получить пятнашку. Если сильно повезет, может, и до десятки судья опустит. Это уже от твоего красноречия зависит.

– Как?

– Элементарно. Пиши явку с повинной. – Серегин взял из-за стола для заседаний стул, подвинул вплотную к Кулькову. Облокотился о его спинку локтями и доверительно посоветовал. – Клади на него листы и пиши.

Иван послушно взял ручку и, используя стул как стол, размашисто написал по середине верхнего листа «Явка с повинной». Задумался и ищуще поднял глаза на Серегина:

– А что писать?

– Пиши все, как было. В произвольном порядке. Я такой-то, такой-то. Понуждаемый к преступному действию моим хозяином Боровским Геннадием Владимировичем, вместе с работающим на нашем предприятии Николаем Слепцовым такого-то числа совершил убийство журналиста Кивалова Михаила. И дальше все подробнейшим образом…

– Побольше деталей, так раскаяние будет выглядеть более искренним, – вставил Митехин.

– Опиши все факты. Сколько заказчик обещал заплатить денег. В каком месте состоялся разговор с ним, кто при этом присутствовал. Когда передал, если передал, деньги. Где взяли биты, по чьей идее совершали убийство именно таким способом. Кто предложил, и кто разрешил воспользоваться «девяткой» ООО «Кентавр» и так далее. Максимальная скрупулезность… – Серегин подмигнул Митехину.

Кульков исправно зашуршал бумагой. Ручка в его руках летала с поразительной скоростью. Лист заполнялся корявыми строчками. Использовав первый, Иван не останавливаясь, принялся за второй.

– Ну, вот и все. Исполнители есть. Заказчик есть. – Серегин бегло просмотрел каракули Кулькова. – Теперь слово за вами, прокуратура.

– Дата, подпись на месте? – поинтересовался Митехин.

– В лучшем виде, – заверил Серегин. Он взял со стола диктофон и направился, размахивая листами с показаниями Ивана, к выходу.

– Далеко собрался?

– Нет, Сергей. Пойду Карпову со вторым помогу, и на этом будем прощаться. Оформляй пока этого красавца.

– Хорошо, – согласился Митехин скрепя сердце.

Он проводил диктофон и заполненные листы взглядом кота, у которого из под носа забрали блюдце с молоком.

– Ну, что у тебя, Никита? – Серегин без стука ворвался в кабинет, где Карпов допрашивал Слепцова.

Оперативник сидел за столом, Николай на стуле напротив. Больше в кабинете никого не было.

– Отнекивается. «Не знаю». «Не видел». «Не делал». «Не состоял». «Не участвовал», – пожал плечами лейтенант.

– Да ты что? – Серегин картинно надул щеки. Он сел на край стола лицом к допрашиваемому и тонкой струйкой выпустил воздух ему в лицо. Положил «явку с повинной» Кулькова рядом с собой:

– Биту значит, в руки не брал?

– Какую биту? – недовольно заерзал на стуле Слепцов.

– Бейсбольную.

– Нет у меня никакой биты.

– Журналиста не убивал?

– Какого еще журналиста?

– Кивалова. Михаила.

– Не знаю такого. Политикой не интересуюсь. Телевизор не смотрю, газет не читаю. Некогда. Работы много.

– Какое совпадение. Я тоже, – развел руками Серегин, встал со стола, прошелся вокруг Николая и остановился у него за спиной.

– Вы чего? – ожидая удара, Слепцов напрягся и, немного развернув голову скосил назад глаза.

– Ничего. – Капитан склонился к самому уху Николая и заговорил, понизив голос до шепота: – Подельник твой во всем сознался. И это не понты. Он парень, конечно, крепкий, но ты сам обратил внимание, в каком он был виде. Мужчина в нижнем белье это уже мужчина наполовину. Если мозги у тебя в наличии, то должен сам понимать – разговорить можно любого. Способов бездна…

– Это точно.

– Теперь ты, видимо, ждешь, что я тебя буду пугать теми же пытками, которые мы применили к нему?

– Да.

– Нет. Этого не будет. Ты ошибаешься. Вот его показания. – Серегин взял со стола и поднес к лицу Николая исписанные листы. – Читай. Только не вздумай трогать руками. Сразу получишь по затылку.

– Да это же…. – прочитав, начал Слепцов.

– Молчи. – Капитан распрямился и, обойдя стул с Николаем, подошел к столу, достал из кармана и включил диктофон.

– Теперь слушай. – Он оперся о столешницу и протянул говорящую голосом Кулькова коробочку к самому лицу Слепцова. Прокрутив запись до конца, Виктор спрятал диктофон в карман.

– Я…

– Нет уж. Теперь поздно, бычара! – заорал на него Серегин, и Слепцов испугано затих.

– Никита, а ты не знаешь, зачем нам вообще колоть этого балбеса? – поинтересовался Серегин своим нормальным голосом.

– Ума не приложу.

– Я вот тоже. На фига нам его показания? Доказательная база у нас железная. Кульков во всем сознался. Ему за помощь следствию суд скосит десяток лет. Пятнашку впаяют и нормалек. А этому быку тупому, который в несознанке, четвертной впаяют. Ну и нормально.

– Или пожизненное. – Карпов выпустил струю дыма в сторону Слепцова и подмигнул. – А что? Тоже вариант.

– Или пожизненное. Вполне при таком раскладе вероятно. Так что, голубь, отправим мы тебя сейчас в камеру, и до суда о тебе все забудут. Показания нам твои не внапряг. Без них справимся. Легко. – Серегин сделал вид, что направился к выходу. – Лейтенант, я закончил, вызывай ему конвой. Отправляй в СИЗО…

– Нет. – Истошно заорал Слепцов. – Нет. Дайте мне ручку и бумагу. Я все напишу.

– Вот как? – Обернулся капитан уже у самой двери. – Значит, про биту вспомнил?

– Да. Была бита.

– И про убийство?

– Да.

– Журналиста Кивалова?

– Да! Да! Да! Дайте мне ручку. Я все напишу.

– Хорошо, – согласился капитан. – Лейтенант, выдайте подозреваемому бумагу и ручку. Мы не имеем ни юридического, ни морального права отказывать гражданину Слепцову в искреннем чистосердечном признании.

Николай вцепился в бумагу и ручку как утопающий в соломинку. Он придвинул стул к столу, за которым сидел Карпов, и принялся строчить.

– Прекрасно, – спустя десять минут Серегин просмотрел написанное Слепцовым и удовлетворительно кивнул. – Это совсем другое дело. Так, глядишь, и срок получишь терпимый.

– Все в порядке? – потянулся в кресле Карпов и зевнул.

– В полном. Отведи его к Митехину, пусть оформляет. Думаю, с первым он уже закончил. Который, кстати, час?

– Десять часов двадцать пять минут. – Никита взглянул на часы, встал и сопроводил Слепцова к выходу. Возле двери оглянулся и, усмехнувшись, попросил:

– От меня полковнику привет не забудь передать.

– Какой ты у меня догадливый. Цены тебе нет. Обязательно передам. – Серегин потянулся к телефону, набрал номер и, услышав знакомое «да» на том конце провода, заговорил:

– Доброе утро, товарищ полковник! Это вас беспокоит… Ах, узнали… Приятно. Я хотел с вами относительно сроков поговорить. Да. По раскрытию убийства журналиста Кивалова. Двое суток. Да. Ничего не изменилось? Замечательно. Мы можем потратить на расследование двое суток? Это все, что я хотел услышать. Да. Тогда докладываю. Исполнителей двое: Кульков Иван и Слепцов Николай. Они забили битами Кивалова по заказу народного депутата, владельца ликероводочного завода господина Боровского Геннадия Владимировича. Доставлены в Генеральную прокуратуру. Да. Написали оба чистосердечные признания. Уже. Да. Босса своего вломили по полной программе. Поскольку сейчас десять часов тридцать минут, мы с лейтенантом Карповым имеем полное право на отдых в течение двадцати трех часов тридцати минут. Да, именно те, которые остались до окончания отпущенных сорока восьми часов. Все понял. Завтра в десять с подробным докладом у вас в кабинете.

Виктор положил трубку и устало потянулся в карман за сигаретами. Улыбка на его лице рассосалась сама собой.

– Все-таки, по сравнению с молодыми, возраст дает о себе знать. Без сна тяжело, – вслух пожалел он сам себя.

Зашел Карпов. Молча полез в пачку капитана, достал сигарету. Сел на свободный стул. Клацнул зажигалкой, дал прикурить Серегину, затем поднес огонек себе.

– Наша работа, Никита, по этому делу закончилась! – Виктор открыл рот и принялся выталкивать изо рта колечки сигаретного дыма. – От лица службы, лейтенант, я тебе объявляю благодарность.

– Угу. Что сказал Смирнов?

– Дал отпуск. Обоим.

– Не может быть. – Никитины глаза загорелись блеском. – Давай рванем на море? На недельку. Лето. Жара. Девочки в бикини. Или нет. Лучше…

– Отпуск до завтрашнего утра, – пояснил Виктор.

– А-а-а-а,– остыл Карпов. – Тогда пошли по пиву.

– Принимается. Давай по паре бокалов, и на боковую. – Серегин затушил окурок в стоящей на столе пепельнице и встал. – Завтра отчитаемся по Кивалову и вернемся к делу ювелира.

– Если других распоряжений не будет, – пробурчал Никита.

– Это точно. Неисповедимы пути службы нашей.

*******

– Выспались? – приветствовал полковник Серегина на следующее утро. Он встал с кресла и пожал оперативнику руку. – Большой срок я вам дал. Двое суток. Вот раньше…

– Так точно. В ваше время на раскрытие подобного резонансного убийства давали сутки, – отчеканил, пряча улыбку, Виктор.

– Откуда знаешь?

– По должности положено.

– Ладно. Гм. Садись. – Смирнов откинулся на спинку кресла и некоторое время молча изучал подчиненного. – Хотел похвалить тебя, Виктор, но, похоже, ты в этом не нуждаешься. Рапорт по делу Кивалова подать сегодня до четырнадцати часов. Принесешь, заодно и подробности расскажешь. И дальше занимайтесь…

– Ограблением ювелира, – подсказал капитан, вставая.

– Правильно.

– Все понял. Разрешите идти?

– Подожди, – остановил полковник Серегина, который уже сделал шаг к двери. – Есть еще кое-что для тебя интересное. Генеральная прокуратура решила наградить тебя, как старшего группы с нашей стороны, за успешное и оперативное раскрытие дела об убийстве журналиста Михаила Кивалова именными часами.

– Не может быть?! ― усомнился капитан. – Треп какой-то.

– Тем не менее, это факт. На днях состоится торжественное вручение. С тебя, сам понимаешь, причитается.

– Само собой. Если какую премию нам с Карповым подбросите, Петрович, всему управлению выставимся с Никитой. На все денежные знаки, полученные в качестве премии.

– Зря скалишься. Это действительно историческое событие. Я сделал запрос в архив. Не только в наше время, но и за всю историю существования КГБ и Генеральной прокуратуры это первый прецедент. Так что на премию можете рассчитывать твердо.