Текст книги "По ком воют сирены"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Он снова замолчал, выпуская клубы дыма через нос и сосредоточенно потирая виски большим и указательным пальцами:

– Первое: утеря информационного носителя, то есть, самой карточки с кодом. Если там остаток небольшой, то люди, как правило, не обращаются за компенсацией. Да и с нормальным остатком восстановление – крайне проблемная вещь, особенно в регионах. В размере страны набегают немалые суммы. Второе: регулировка по качеству. Ввиду дерьмовости самой IP-связи, можно списать определенное количество времени на регулировку качества. Здесь денег поменьше, но тоже не копейки…

– Это же… ― снова не выдержал Ключник.

– Вопросы потом и ко мне, Виктор! – резко оборвал его Свят.

– Третье, – продолжил ободренный таким оборотом Евгений, – существует возврат карточек, по которым клиенты просто не смогли дозвониться. Таких немало. Представители фирмы стараются отбиваться от них, но если человек в течение недели не может связаться с вызываемым абонентом, волей неволей приходится возвращать деньги.

– И много таких? – вкрадчиво поинтересовался Свят.

– Вагон и три маленькие тележки, – усмехнулся программист. – Сама услуга еще очень далека от совершенства. В диспетчерской телефоны двадцать четыре часа в сутки красные. Народ готов порвать за такое несоответствие обещанного и получаемого.

– Жулики, – с непонятной интонацией проворчал Сека.

– Как там сотрудники наши работают, не представляю. Ротация кадров в отделе сервисной поддержки бешеная. Мало кто может выдержать такой жесткий прессинг со стороны возмущенных клиентов. Ну, это так… Вольный треп не по теме. Главное, во всем этом, что количество возвратов отдельной статьей не учитывается, и ее легко завысить. На любую разумную величину.

– Ясно, хорошее дело, – видя, что Крымов снова замолчал, ободряюще кивнул Свят, – продолжай.

– Четвертое: у наших карточек полугодовой срок хранения, хотя он абсолютно условен. Это же не колбаса все-таки. Учет использованных карточек довольно приблизительный. Зазор между выговоренными карточками, целыми и активированными, существенный. И, как следствие, эти средства тоже можно добавить к нашему аморфному фонду накопления, перекидывая израсходованный ресурс через PIN-коды на следующий отчетный период.

– Я понял, – упреждая очередные вопросы со стороны Секи и Виктора, быстро сказал Вячеслав.

– Ну, и в пятых, есть целая куча мелких подтасовок данных, по типу банальных приписок, пересортицы и тому подобного. Я не буду останавливаться на них подробно ввиду мизерности денежного эквивалента и тривиальности исполнения, по сравнению с вышеперечисленными способами. Таким образом, получается довольно немаленький фонд теневого накопления, который можно перевести в деньги.

– Способы? – видя, что программист задумался, мягко направил его Свят.

– Их я вижу два. Можно перевести все в интернет-время и продать его оптом со значительной скидкой. В этом случае нужен свой клиент. И засветок много. Стремно это. Легко попасть лицом в маргарин. Или второй способ, который, на мой взгляд, проще: загнать сразу весь ресурс в один из банков А-класса, который работает в системе интернет-банков. Там он трансформируется в любую валюту по желанию клиента. Еще недавно у нас таких банков было двадцать два, сейчас, вполне вероятно, эти услуги оказывает гораздо большее количество банковских учреждений. Делается это…

– Я представляю, как перегоняются бабки через систему интернет-счетов, – перебил его Вячеслав. – Что-нибудь такое же из близлежащего? Вариации? Какие-то еще схемы, наработки?

– Да, это тебе не сигнализацию в «БМВ» электрошокером глушануть. Здесь головой думать надо, – нагнувшись к самому уху Ключника, прошептал Сека.

– Да уж, – обиженно протянул Виктор.

– Ну, с ходу, вот так… Вроде, бы основное все, – Крымов пожал плечами и близоруко сощурился.

– Так. – Свят тыльной стороной руки задумчиво потер переносицу. – Тогда для первого раза мне достаточно. Надо переварить эту информацию. Ты, Жека, поразмышляй на досуге. Может, еще что путное в голову придет. На днях мы обязательно встретимся и продолжим наш разговор. А сейчас мои друзья тебе кое-что объяснят. Да, еще последний вопрос. Какое количество времени тебе нужно для того, чтоб раздавить все ваше программное обеспечение вирусами?

– Это… – Зрачки Крымова расширились, он запнулся, пытаясь подобрать слова.

Свят оглянулся на Секу и едва заметно повел плечом:

– Ваш выход.

– Отвечай на вопрос, живо! – Игорь со всего маху хлопнул раскрытой ладонью программиста по уху. Удар был звучный, но не болезненный. Так, чтоб оглушить, не причинив особой боли и не оставив следов.

– У меня все для этого есть. Загрузить вирус в систему ― дело нескольких секунд. Результат стопроцентный. Система восстановлению не подлежит, – в ту же секунду исправился Евгений.

– Вот и славно. Я в тебя верю, Крымов. А это немало. Не подведи себя и свою семью. До встречи. – Вячеслав кивнул подельникам и покинул квартиру.

– Ну что, очкарик, наш выход! – развязно заявил Ключник, и махнул у самого лица программиста разведенными в «вилку» пальцами.

Тот испуганно отшатнулся и съежился.

– Да, ты правильно все понял, дятел. – вступил в разговор Сека, поставив колено на табурет, а локтями упершись в столешницу. – Наш интеллигентный друг нас покинул, и теперь мы с тобой поботаем по душам. Лица наши ты запомнил, и я тебе обещаю, что сниться они тебе будут долго. Даже разрешаю тебе кричать ночью и звать мамочку. Но не больше…

– А базар будет у нас простой и непродолжительный. Смотри-ка вот сюда, – с другой стороны насел на Крымова Виктор, протягивая лист бумаги, – вот тебе списочек. Погляди, не пропустили ли мы кого из твоих родных-близких и друзей-знакомых. Папа, мама, дети, жена, сестры, братья, дяди, тети, бабушки, дедушки и прочие, прочие, прочие. Здесь все они – твои родные. Адреса, телефоны, места работы…

– Я же не вижу ничего, – принимая дрожащей рукой список, забормотал Крымов.

– Не щурься, возьми свои стеклышки, – Сека протянул программисту очки и грубо похлопал его по шее, – читай.

Строки прыгали перед глазами Крымова.

– Теперь у нас с тобой должно быть полное взаимопонимание и безграничная любовь, правда, Женя? – Выждав, пока он пробежит взглядом список, вкрадчивым тоном поинтересовался Виктор.

– И что… как… у меня… теперь… – выронив бумагу, Евгений ошарашенно переводил взгляд с одного мучителя на другого, вполне осознав степень угрозы, нависшей над его семьей.

– А значит это, Поликарпович, что ты попал. И папа твой, Поликарп, тоже. И остальные родаки твои тоже висят на ниточке. Тоненькой такой. Спрятать всех своих родственников у тебя, штемп, никак не получится. При всем желании. И теперь ты, Евгений, будешь делать все, что мы тебе будем говорить. Усек? – Сека бесцеремонно схватил программиста за волосы и рывком поставил на ноги.

– А-а-а-а-а-а! – от боли и страха взвыл Крымов.

– Так что? Любовь и взаимопонимание? – Ключник направил струю дыма в лицо программисту.

– Да-а-а.

– Вот и славно, – резюмировал Сека. – Мобилку держи при себе круглосуточно. Не вздумай выкинуть какую-нибудь шнягу. Севшие аккумуляторы за отмазку не проканают. По первому звонку выходишь с нами на контакт. Пойдет что-то не так – вырежем всю семейку до третьего колена. Если все понял, кивни!

– Понял! Все сделаю. – Крымов энергично закивал головой.

– Вали к жене и детям, гений. Ключник протянул руку для пожатия. – Небось, ужин уже остыл.

Жур на лист

Михаил Кивалов со вздохом облегчения вышел из переполненной электрички на станции «Дачная». Все-таки простоять, на одной ноге в переполненном вагоне сорок минут удовольствие ниже среднего. Ладно б еще налегке – все проще, а с двумя увесистыми сумками сомнительное удовольствие превращается в откровенную пытку.

Был полдень, солнце било прямо в глаза, асфальт плавился под ногами, легкая футболка буквально пропиталась потом. Он надел солнцезащитные очки, в очередной раз посетовал из-за того, что машина сломалась, придется тащить две тяжеленные сумки с продуктами на себе.

И отвертеться от этого мероприятия было невозможно. Жена с детьми живут на даче постоянно, а он возит им еду по выходным дням. Неделя уже закончилась, пришло воскресенье – значит пора. Дети ждут папу, жена любимого мужа, и все они вместе ждут запас провизии на следующую неделю.

И воскресенье наступило, несмотря на капризный характер карбюратора, который сегодня напрочь отказался работать. Старенький «Жигуленок» так с места и не двинулся. «Надо гнать в СТО. Своими силами уже не справиться», – решил Михаил, захлопывая капот и с обреченностью понимая, что поездки в электричке не избежать.

«Эх, взять бы отпуск на недельку! Да остаться здесь с женой, Колькой и Машкой. С Колькой на рыбалку на озеро сходить. С дочкой в лес. С обоими змея запустить».

Подбадривая себя такими несбыточными мечтами, он взвалил на плечо одну сумку, вторую взял в руку и углубился по тропинке в лес. Народ весь пошел через поселок, их же дача крайняя, на самом отшибе, через лес быстрее. А следовательно, и легче – меньше нести.

«Не отпустит главный редактор. Ни за что не отпустит. Можно даже не подъезжать к нему с таким вопросом. Скажет, что горячая пора. Отдыхать все любят, а работать некому. И тут же напомнит про склоку с директором ликероводочного завода, народным депутатом. Сам, дескать, затеял, втянул издательство в суды, а теперь в отпуск. Нет уж дорогой. Арбайтен. Радуйся, что хоть в воскресенье выходной у тебя получается. Пока получается».

– Эй, мужик! Погоди секунду! – прервал его размышления громкий мужской голос.

Кивалов поставил сумки, с облегчением распрямился и только после этого оглянулся. По узкой тропинке его догоняли два молодых парня в спортивной одежде. У каждого в руках было по большой палке. Когда они подошли ближе, журналист понял, что это биты для игры в американскую «лапту». Так он называл для себя бейсбол.

– Слушаю вас, ребята! – улыбнулся он нагнавшим его спортсменам. – Собрались мячик погонять?

– Не совсем, – ответил черноволосый, небольшого роста, крепкого телосложения парень. – Мы хотели у тебя сигарет стрельнуть. А то, видишь ли, у нас закончились.

– Закурить есть? – почти одновременно с ним заговорил второй, высокий, худощавый, в панамке, которая формой напоминала шляпку гриба. В его интонации слышалась неприкрытая угроза. – Расщедрись, дядя, на никотин. Не жлобись.

– Я уже три месяца не курю. Бросил. – Михаил оглядел пустынные окрестности. Помощи ждать было неоткуда.

– Здоровье бережем? – ехидно поинтересовался черноволосый.

– И вам советую.

– А нам не надо советовать! – тут же надвигаясь, ответил высокий. – Мы сами умные. Все уже давно знаем.

– Раз сигарет нет, тогда должна быть водка и закуска. Выворачивай свои мешки, ― насел с другой стороны коренастый, похлопывая себя битой по открытой ладони.

– И пошустрее.

Журналист проклинал себя за то, что не пошел, как все, через поселок, а решил срезать угол. Уже было понятно, что добром эта встреча для него не кончится. «Японский Бог. Надо же такое невезение. Светло. Глубокое утро. В каких-то четырехстах метрах дачные участки. Полно людей. А тут какие-то быки отмороженные… Может, попробовать взять их на понт?»

– Это что за рисовки, пацаны? Пожалеете. Не знаете, с кем связываетесь. Валите отсюда, пока я добрый. По-быстрому! – Кивалов сделал максимально грозное выражение лица.

– Угрожаем? – ухмыльнулся черноволосый.

– Гоним? – в унисон добавил высокий и почти без замаха ударил журналиста битой под колени.

– Вы чего? – заорал в полный голос Михаил. Ноги не выдержали, он оказался на земле.

– Прекращай орать! – шикнул черноволосый и ударил пытающегося встать Кивалова ногой в плечо. – Лежать.

– И кошелек не забудь отдать, щелкопер!

– Откуда вы знаете, что я журналист? – поразился Михаил, снова пытаясь встать.

– Ты неправильно отвечаешь. – Высокий размахнулся и опустил биту на голову Кивалова. – Надо говорить так: «Кошелек в заднем кармане брюк. Возьмите, ребята».

– И не забудь сказать, «пожалуйста», – добавил коренастый и ударил битой по ребрам.

Кивалов после первого удара в голову слегка поплыл, но рефлекс сработал. Он попытался липкими от крови руками прикрыть разбитую голову. После второго удара в грудь он руки опустил к месту очередного ушиба и получил удар уже по беззащитному затылку. Потом еще и еще. Биты опускались и поднимались. По ним уже начала стекать кровь.

– Пожалуй, хорош. Ему хватит. – Черноволосый остановился и вытер полой футболки пот со лба. Высокий по инерции нанес еще один удар по обезображенному до неузнаваемости лицу и тоже остановился.

– Смотри, какая очаровашка получилась. Ты только приколись. – Он отбросил биту и, стараясь не испачкаться, вывернул карманы Кивалова. Переложил к себе в барсетку документы и бумажник Михаила.

– Любуюсь, – буркнул коренастый, выворачивая содержимое сумок прямо на землю. – Водки нет. Он еще и трезвенник, мать его…

– Ладно. Валим. – Высокий поднял биту и углубился в лес.

– Валим. – Черноволосый ударом ноги разбросал сваленные в кучу продукты и ускоренным шагом двинулся за своим товарищем.

Пройдя метров шестьсот по лесу, оба не сговариваясь, остановились. Под кустом шиповника была небольшая ложбинка. Бросив туда окровавленные биты, убийцы нагребли поверх земли и присыпали хворостом и попавшимся под руки мусором.

– Сойдет. – Черноволосый, отойдя на несколько шагов, критически осмотрел схрон.

– Согласен, – кивнул высокий, поправляя сбившуюся набок панамку.

Пройдя еще около километра, они вышли к грунтовой дороге, где их ждала бежевая «девятка».

– Дело сделано, – садясь за руль, произнес высокий.

– А бабок не густо, – примостившись на пассажирское сиденье, черноволосый выпотрошил бумажник журналиста.

– Не особенно жируют, борзописцы, – презрительно сплюнул в окно высокий и завел двигатель.

******

– Про журналиста слышал? – Едва за Серегиным закрылась дверь в кабинет, как-то нервно поинтересовался полковник Смирнов вместо приветствия.

– Здравия желаю, Петрович. Про какого журналиста? Кивалова?

– Да. Садись. – Смирнов сделал приглашающий знак рукой.

– Конечно. Кто же не слышал? – присаживаясь на стул за столом для заседаний, кивнул капитан.

– Твое мнение?

– Там же, насколько я понял, обычный «гоп-стоп», – ответил опер, но, заметив недовольный взгляд полковника, исправился: – На журналиста Михаила Кивалова совершено разбойное нападение с целью завладения личным имуществом.

– Чего так решил?

– Говорят, – пожал плечами Серегин. – Все обстоятельства дела указывают на эту версию. Забрали деньги, документы. Это точно. Прочие ценные вещи. Если такие с ним были. Пересортировали продукты в сумках. Ограбление. Нанесение тяжких телесных…

– А ты слышал, что его коллеги говорят? – Полковник постучал указательным пальцем по лежащим на столе газетам. Как показалось Серегину, излишне громко. – И не только говорят, но и пишут.

– Так они ничего другого сказать просто не могут. Написать тем более. Все как обычно. Преследование за освещение в прессе достоверных фактов из жизни и деятельности «уважаемых» людей нашего государства, погрязших в криминале. Чистота, искренность и порядочность против насилия, коррупции и попрания всех человеческих ценностей. Как следствие – заказное убийство.

– Сильно завернул, – скривился Смирнов.

– Продолжаю. «Правоохранительные органы, как всегда, бездействуют. Будет ли раскрыто очередное преступление против демократии? На что идут деньги налогоплательщиков?» Одним словом – щелкоперы. Нас поливают грязью, а себе рекламу делают…

– На крови товарища, – закончил за него Смирнов.

– Это верно. Эти папарацци мать родную в рабство продадут, если можно на этом сенсацию сделать…

– Ладно, – устало махнул рукой полковник. – Бог им судья, этим убогим. Тебе, значит, это дело так видится?

– Я хоть и не вникал, вы же знаете, своих дел по горло, – уже понимая, к чему ведет начальник, начал готовить почву Серегин, – но мне кажется, грабеж по Кивалову ― чистейшей воды...

– С убийством?!?

– А что? С убийством.

– С такой степенью жестокости?

– Петрович, подумай сам. Курортная зона. Дачи. Воскресенье. Одинокий мужик с огромными сумками посреди леса. Пьяные, обкуренные малолетки… подростки…

– Попросили закурить…

– Именно. Сначала закурить. Потом: «Дядя, добавь нам денег. На бутылку не хватает». Он им в ответ дерзко, они ему в морду. Вошли в стадное исступление. Забуцкали журналюгу.

– Братья меньшие, я имею в виду МВД, – заметив непонимающий взгляд Серегина, объяснил Смирнов, – как ни странно, додумались проверить «Жигуль» Кивалова. Он всегда на нем ездил на дачу…

– Может, подсказал кто?

– Вот я тоже об этом сразу подумал. Когда узнал о результатах экспертизы транспортного средства, принадлежащего Кивалову, подозрение превратилось в уверенность…

– Что с ним?

– В баке, кроме бензина, килограмм сахара.

– Ух, ты… Карбюратору звиздец.

– И это притом, что для вывода его из строя вполне хватит полкило, даже меньше…

– Очень кому-то не хотелось, чтоб журналист поехал на дачу своим ходом, – задумчиво проговорил капитан и, спохватившись, добавил: – А может, все-таки пацаны баловались? Или там, сосед зло за какие-то склоки, таким образом, согнал? Бытовая версия тоже может иметь место…

– У него есть злопыхатели и помимо соседа, – перебил Серегина полковник. – Его последние публикации против интересов определенной депутатской группы довольно жесткие. К тому же там проскакивают довольно неудобные для этих джентльменов циферки и фактики. А ты знаешь, как ведут себя наши народные избранники, когда задевают их кусок пирога…

– Знаю, – понурил голову, предчувствуя следующую фразу, капитан.

– В общем, делом Кивалова будете заниматься вы с Карповым. – Полковник Смирнов бросил на стол для заседаний папку с документами. ― Ознакамливайтесь. Там нарыто немало интересных фактов.

– Я так и знал.

– Это хорошо. Интуиция вещь необходимая.

– Петрович, да у нас и так работы непочатый край, – попробовал возразить капитан, останавливая ладонью скользящую по поверхности стола папку.

– Отложите. Или закончите во внеурочное время, – безаппеляционно перебил его полковник.

– Это как? Вместо сна?

– А вы что, еще и спите?

– Бывает.

– В вашем возрасте и при ваших званиях это роскошь непозволительная! – На лице полковника родилась и тут же погасла улыбка. – Я просмотрел список дел, над которыми вы сейчас работаете…

– И что? – в глазах капитана мелькнул огонек надежды.

– Все они могут потерпеть… пару дней… не больше, конечно.

– Петрович, это шутка? За два дня раскрыть заказное убийство… Это разве серьезный разговор?

– То есть ты уже согласен с тем, что Кивалова забили до смерти по заказу? А как же бытовуха? Грабеж?

– Разве с вами можно не согласиться? Будем отрабатывать все версии. Но этой уделим повышенное внимание, – с кислой миной ответил Серегин, встал и сунул папку с делом журналиста Кивалова под мышку.

– Два не два, но поторопиться надо. Попробуйте уложиться за сорок восемь часов. И должен быть конкретный результат. Исполнитель, заказчик, посредники, если есть таковые… Делом этим уже занимается Генеральная прокуратура…

– Еще лучше, – проворчал капитан.

– Капитан, разговорчики!

– Виноват, – непроизвольно вытянулся Серегин.

– Координировать действия со следственной группой прокуратуры, конечно, придется.

– Так точно.

– Не ершись. Координация координацией, но вам никто не запрещает действовать самостоятельно. На определенных стадиях следствия…

– Понял, – весело отозвался капитан, щелкнув каблуками. – Разрешите идти, приступать к выполнению задания?

– Иди, работай, – проворчал полковник, а когда за подчиненным закрылась дверь, добавил: – Где вы все этому арлекинству научились? У Тихона, раздолбая, что ли?

*****

Никита сидел за своим столом и высунув кончик языка, старательно перерисовывал на отдельный лист ватмана более крупным масштабом план квартиры из последнего дела о вооруженном ограблении квартиры знаменитого столичного ювелира.

– Смотри, Виктор, что у нас получается, – поднял он глаза на вошедшего капитана. – Если верить словам свидетеля Игнатьева, то мебель после налета должна стоять вот так.

– И что? – Серегин равнодушно посмотрел на чертежи, над которыми корпел лейтенант.

– Как это что? Диван развернут сюда, кресло перевернуто и лежит на левом боку, стол…

– Ну, это я вижу. Что из этого следует?

– А то, что Игнатьев врет. Его показания противоречат очевидным вещам, – довольно потер руки Карпов. – А из этого следует, что его нужно привести сюда и поговорить с ним по душам. Так сказать, воззвать к гражданской сознательности.

– И чувства добрые он лампой пробуждал, – усмехнулся Серегин, сел в кресло, положил перед собой папку, полученную у полковника Смирнова, и потянулся за сигаретами и зажигалкой.

– Витя, я не понял. Что за скепсис? – Никита был готов обидеться. – Я тут изобличил, фактически, лжесвидетеля…

– Умница.

– Ну, знаешь ли…

– А скажите мне, лейтенант Карпов, – Серегин игнорировал тон напарника, – какое ваше мнение по поводу смерти журналиста Кивалова? Что там произошло с этим бойким пером современности?

– Этого неудачного дачника, что в лесу «замочили»?

– Именно его, того самого. И по возможности изложите свои мысли без бандитского сленга.

– А что тут собственно… – Карпов настороженно мазнул взглядом по глумливой физиономии капитана, потер испачканными грифелем пальцами нос, оставив серую полосу на переносице, взял сигарету, клацнул зажигалкой. – Группа несовершеннолетних в состоянии сильного алкогольного или наркотического опьянения совершила хулиганское нападение с целью завладеть личным имуществом потерпевшего. Гражданин Кивалов от полученных телесных повреждений скончался. По факту заведено уголовное дело. Следственной бригадой проводятся, по всей вероятности, оперативные мероприятия по задержанию лиц, причастных к этому делу.

– Красиво излагаешь. Молодец. – Серегин, улыбаясь, неторопливо посасывал сигарету.

– Витя, что за фигня? Ну, мочканули мужика в безлюдном месте, забрали бабки, раздели, разули. История в наше время ни такая уж и редкая. А он возьми, к тому же, и окажись известным журналистом. Эти все его сотоварищи тут же дикий шум в газетах подняли. – Взорвался, находящийся относительно передачи дела в неведении, Никита. – Нам то, что до этого? Мы будем, в конце концов, чем-нибудь заниматься?

– Будем. Обязательно будем.

– Если тебе мои выводы по поводу лжесвидетельства Игнатьева не нравятся, так прямо и скажи! – Никита раздраженно стряхнул наросший на сигарете столбик пепла мимо пепельницы. – Только обоснуй.

– Кто тебе сказал, что они мне не нравятся? – Серегин продолжал улыбаться. Только теперь Карпов заметил в его улыбке, помимо иронии, еще и усталость, и раздумье, и отрешенность, и легкую грусть.

– Виктор, – уже спокойно позвал напарника Никита, – ты не заболел? О чем сейчас размышляешь?

– О Кивалове, – отозвался капитан. – О журналисте Михаиле Кивалове. Вернее, об обстоятельствах его смерти.

– Ну, причем здесь Кивалов? Сдался тебе этот журналист! Пусть им МВД занимается. Это их юрисдикция.

– Так смерть у него не такая простая, как кажется…

– На кой хрен он тебе вообще уперся? У нас же дело ювелира горит. Игнатьева колоть надо. Знает он что-то, паскуда. Сердцем чую. Да и по показаниям общая картина из-за него не складывается. Врет он как сивый мер. – Снова начал заводиться Карпов, но тут заметил папку на столе капитана и от осознания истинных причин такого поведения напарника осекся на полуслове. – Ты хочешь сказать, что нам Смирнов подкинул расследование дела этого «дохлого» журналиста?

– Мертвого, – поправил Серегин. – Еще точнее: убитого неизвестными лицами возле станции «Дачная».

– Наш Петрович, он что…

– Лейтенант, – прервал его Серегин, – следите за база… за своими словами. А то сейчас можете договориться. Как бы потом не пожалеть о сказанном.

– Никак нет, товарищ капитан. – Карпов вскочил, собрал материалы по делу ювелира, отложил на угол стола и щелкнул каблуками. – Разрешите приступить к выполнению очередного задания?

– Сядь. Изучаем материалы дела Кивалова. Там много интересного. И незамедлительно выдвигаемся на место преступления. Хотя прошло уже три дня. Звони, заказывай машину, – устало приказал капитан и про себя добавил. – Кто тебя этой клоунаде со щелканьем каблуков научил? Неужели Тихон?

******

– А это у вас служебный «Пассат»? – с юношеской непосредственностью поинтересовался молодой лейтенант-участковый, с интересом рассматривая салон «Фольксвагена» Серегина. – Вам его все время дают или только на время выполнения задания?

– Все время, – буркнул Серегин, настороженно прислушиваясь к работе двигателя. – Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году.

Они с Карповым долго выпрашивали служебную машину, а когда таки получили добро на то, что бы ею воспользоваться, то прождали ее полтора часа, да так и не дождались. Поломалась она где-то на подъезде к управлению. Электричкой ехать было уже поздно, туда успевали, а обратно нет, и поэтому капитан решился ехать на своей капризной машине. Всю дорогу он нервничал, опасаясь, что и этот автомобиль сломается.

– И бензин тоже дают! Причем заправляют ежедневно так, что едва успеваешь до вечера выкатывать, – добавил, ухмыляясь, Никита. – Приходишь утром на работу ― первым делом начальство выдает талоны на бензин…

– Зачастую в принудительном порядке, – вставил капитан. – И не отвертишься, что, мол, со вчера остались.

– Вот, вот. Начальство, оно у нас такое, – продолжил Карпов. – И это еще не все. Обязательно интересуется, не надо ли чем по ремонту транспортного средства помочь. Запчасти, может, какие нужны? Не пора ли полную диагностику автомобиля бесплатно сделать? Не стучит ли какой подшипник? Резину заменить не надо? Масло, фильтры поменять не пора?

– И все вот так дают? И подшипники, и резину, и масло, и бензин? При первой необходимости? – На покрытом веснушками лице молодого защитника порядка легко читалось восхищение.

– Потом догоняют и еще раз дают, ― усмехнулся Серегин.

– Хорошо вы живете. Хотя это и правильно. Вы же элита. При ваших задачах и вашей ответственности… Так оно и должно быть, – не услышав с заднего сиденья последние слова капитана, «съел» и эту «утку» лейтенант. – А я тут все окрестности на велосипеде объезжаю. Это в лучшем случае, а то и просто пешком обхожу.

– Пешком для здоровья полезней. Хотя и на велосипеде тоже не плохо. Воздух у вас один чего стоит. Не то, что у нас, в городе. Шум, гарь, вонь, смог, – утешил его Серегин.

– К тому же велосипед вполне сносно работает и без бензина, не говоря уже о масле, фильтрах и прочем, – добавил Никита.

– Воздух это да! Природа, вообще, у нас уникальная. Леса, озера, – согласился участковый. – Вот здесь останавливайтесь, дальше пешком пройдем, по вон той тропинке.

Серегин подогнал «Пассат» максимально близко к деревьям и остановился. Офицеры вышли на опушку и, ведомые участковым, углубились по неширокой дорожке в лес.

– Красота! – вздохнул полной грудью Никита и потянулся. – Ну рассказывай, служивый.

– Рыбалка у нас сейчас хорошая. Можно килограмм двенадцать за одно утро взять на удочку…

– Иди ты! – шутливо усомнился капитан.

– Ей Богу!

– Рыбалка ― дело, конечно, хорошее. А вообще-то, я про убийство спросил, – усмехнулся Карпов.

– Извините, я не понял. – Лейтенант поправил форменную фуражку и, немного сбиваясь от волнения, принялся рассказывать:

– Нашли его в два часа тридцать две минуты… в четырнадцать часов тридцать две минуты. Отдыхающие. Семья Волкович. Муж, жена, сын девяти лет. Они прогуливались по лесу и случайно наткнулись на тело. Мужчина проявил сознательность, остался около трупа, а жена, забрав ребенка, пошла в поселок и вызвала милицию и скорую.

– Что за семья? Мужчина не мог, пока никого не было, чего-нибудь с трупа притырить?

– Нет, что вы! Семья благонадежная. Да и выглядели они солидно. Незачем такому мужику по карманам у трупа шарить. Нет, не мог он. Так вот. Я, конечно, прибыл на место преступления первым. Когда пришел, труп уже остывал. Скорая приехала немного погодя и сразу же уехала. Медикам здесь делать было уже нечего. Вот мы и пришли. – Лейтенант остановился, показал рукой. – Вот здесь он лежал. Ноги здесь, голова здесь. Ноги вывернуты влево, руки как бы заломлены, согнуты в локтях, лицо…

– У нас есть фотографии. Не стоит озвучивать эти ужасы, – перебил его Серегин и, достав из дела снимки, начал прикидывать изображение трупа к местности. – Что наши коллеги?

– Опергруппа тоже долго здесь не задержалась. Быстренько выполнила все процедурные дела и…

– Кинолога они привлекали?

– Собака была. Прошла вон в том направлении метров сто-сто двадцать и след потеряла. – Участковый уверенно махнул рукой в сторону противоположную станции. – Шум начался на следующий день, когда установили личность убитого. Как выяснилось, что в морге лежит господин журналист по фамилии Кивалов… Что здесь началось! Кого здесь только не было.

– Жарковато пришлось, лейтенант? Попотеть довелось изрядно? – посочувствовал Карпов.

– Сорок восемь часов на ногах. Не присаживаясь. Туда, сюда. Сделай то, сделай се. Все быстро. Бегом. Вы так, на закуску уже, приехали. Я даже успел немного поспать.

– Народу много было?

– Ужас. Вплоть до самой Генеральной прокуратуры. А нижних чинов понагнали… Видимо не видимо. Наверное, со всей области. Два квадратных километра обшарили.

– У каждой белки, наверное, поинтересовались: «Не видела ли она чего подозрительного с одиннадцати до четырнадцати часов в воскресенье?» – сострил Никита.

– У зайцев, ежиков в обязательном порядке паспорта проверили, – пробормотал себе под нос Серегин.

– Примерно так. Опросили всех, кто был в воскресенье на прилегающей к лесу территории. И местных в поселке, и дачников. Это был понедельник. Кого из отдыхающих здесь уже не застали, разыскали в городе.

– Ну и сам как ты понял, нашли что интересное они? – снова вступил в разговор капитан. – По сути дела?

– Интересное? – переспросил участковый. По его лицу было видно, что он из тысячи фактов, пытается выбрать самый важный.

– Не торопись. И не бойся что-либо пропустить. У нас все есть в деле. – Серегин похлопал пальцами по папке с делом Кивалова. – Здесь ничего не упущено, не переживай. Меня интересует твое мнение. Лично твое мнение. Что нарыли стоящего все эти роты оперов, следователей и прочего народа в форме и без?

– Ну. По направлению следа, – участковый опять показал рукой в сторону, противоположенную остановке электрички, – взятому собакой километрах в полутора от места преступления, в это утро долго стояла на проселочной дороге «девятка» бежевого цвета. С девяти утра до двенадцати, примерно. Видели ее многие люди. Всех удивил тот факт, что, фактически машина брошена в лесу, без присмотра. Выяснить, кому принадлежит этот автомобиль, так и не удалось. Ни у местных, ни у дачников такого транспортного средства нет.