355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Черниговский » Войны мертвых (СИ) » Текст книги (страница 3)
Войны мертвых (СИ)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 12:18

Текст книги "Войны мертвых (СИ)"


Автор книги: Александр Черниговский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Месть!

По дозволению хозяина этих земель, да свершится воля моя!

***

Уже долгое время Ангус не мог оторваться от зеркальца. Нити шрамов медленно зарастали под языками его наложниц, разжигая едва затихшую ненависть к новому гостю обезумевшего дядюшки.

‑ Проклятый упырь, ‑ прорычал он. ‑ Что он о себе возомнил?! Как посмел изуродовать мне лицо?!

‑ Тише, милый, не шевелись, ‑ прошептала вампиресса, лизнув его щеку, ‑ мы вернем тебе твое личико. И не стоит так беспокоиться, шрамы лишь украшают мужчин.

‑ Оставь свое мнение при себе, Кларисса! ‑ огрызнулся Барон. Его рука со свистом пронзила воздух, но не достигла цели.

‑ Как же ты еще молод. ‑ Она мягко улыбнулась, словно заботливая мать непослушному ребенку. Она действительно годилась ему в матери, что при жизни, что сейчас, но теперь ее белоснежные локоны не были признаком возраста. Скорее, большого, многолетнего опыта. ‑ Даже столетия жизни не способны успокоить твою кровь.

‑ Не сравнивай меня с собой, сучка! Что дали тебе твои годы? Ты все еще шлюха в донжоне, и больше никто!

‑ Хозяин, пожалуйста... ‑ прошептала одна из девушек, зализывающих его раны.

‑ Заткнись!

На этот раз он не промахнулся. Пощечина для вампира ‑ ничто, но женщины всегда довольно обидчивы, и получив свою долю хозяйской ласки, молодая вампиресса выбежала из комнаты в компании двух подруг, оглашая каменные своды тонким девичьим плачем.

Нельзя сказать, что это был единственный случай в "сладкой башне". Старшие вампиры всегда презирали младших, считая их недостойными внимания слугами или живыми игрушками. Ангус, как сильнейший среди Баронов этого замка, мог позволить себе любую выходку, ровно до того, пока дядюшка не решит осмотреть свои владения получше. Глупо было бы надеяться, что волшебник, чары которого держат от разрухи целый город, не знал о всех бесчинствах, творившихся по воле Баронов. Скорее ему было все равно. Долг перед Советом Архимагов всегда волновал его больше, нежели прямые обязанности.

‑ Старый Барон восстанет из мрака, Новый Барон утопнет в крови...

‑ Кто‑нибудь, заткните эту долбаную вещунью!!!

Девушка тихо шептала себе под нос, склонившись над обеденным столом. Она всегда была в стороне от веселья, и ни один вампир, даже Барон, не смел причинить ей вреда. Малейшая царапина на ее бледной коже, и Зеин лично разорвет обидчика в клочья. Маленькая рыжеволосая предсказательница, замкнутая сама в себе, изрекающая судьбы, не отличимые от бреда простого умалишенного.

‑ Милая моя, пойдем со мной, ‑ прошептала Кларисса, взяв ее под руку. ‑ Барон нынче не в духе. Пойдем, я угощу тебя вкусной душой, примем ванну и пойдем в кроватку, хорошо?

Конечно, она не могла ей отказать, как любому другому. "Сладкая башня" ‑ золотая клетка для слабых кровью. Томные одежды, драгоценности, внимание господ ‑ все лишь фальшь и снисхождение к заложникам собственной немощи, неспособных силой отнять ключ от призрачных пут. Кларисса давно усвоила этот урок, знала его и пророчица. Ни золото, ни мягкие опочивальни не могли дать им ничего, кроме стен, защищающих город от монстров с диких земель, и вечного заточения в оплоте черного изыска.

‑ Эй, сучки, подайте мне трубку! ‑ рявкнул Ангус, глядя, как исчезают за дверью обнаженные спины вампиресс. Среди скамей и диванов шумно сновали его наложницы, подбирая трубку и плотно набивая ее Лунной Пылью. ‑ Живей, живей!

***

Если нос меня не обманул, я на месте. Хотя если не верить носу, легко поверить ушам ‑ хохот, визг и звон разбивающегося стекла. Хм, кажется, это называется... точно, бордель ‑ обитель всех униженных и оскорбленных. Высокая башня едва ли не упирается шпилем в черное небо. Даже в замке нет таких громадин. Похоже, щенок любит броскую роскошь. Надеюсь, он не прочь поделиться каплей своего гостеприимства. Хотя вряд ли это у него семейное.

Соблюдая "этикет" вхожу через парадную дверь. Уже отсюда тянется облако боли и слез. Гости лютуют, гости хотят крови и зрелищ! И судя по царившему здесь веселью, им всегда будет мало.

‑ Чего‑нибудь желаете, господин? ‑ прошептали мне на ухо.

Хрупкая нежность лилась из уст этой девочки. Увенчана золотом и камнями не хуже любой княгини, золотистая прядь мягко спадает на личико, а в лазурного цвета глазах горит подобострастное пламя. Красота, но не та, что мелькала в моей голове...

‑ Желаю, ‑ оскалился я. От фальшивого тепла не осталось и следа, лишь страх перед сильной кровью. Другие посетители продолжали веселиться, не обращая на нас никакого внимания. ‑ Где сейчас отдыхает Барон?

‑ Какой именно, господин? ‑ ее голос едва заметно дрожал.

‑ Мелкий, наглый щеголь, ‑ уточнил я.

Девушка слегка улыбнулась.

‑ Здесь таких много, ‑ смущенно сказала она.

‑ Заметно. Племянник Зеина.

‑ А, господин Ангус? Он в своих апартаментах, на самом верху. Но у него сейчас плохое настроение, вряд ли он согласится Вас принять.

‑ Согласится, можешь не сомневаться...

‑ Вас проводить?

‑ Нет, спасибо, я сам. Добрых ночей, сестра.

Юркнув в свой уголок, девушка еще долго смотрела мне в спину. Даже не глядя в глаза я читал ее, как открытую книгу. Она не понимала меня, лишь чувствовала силу, власть старшего. Не понимала мыслей, не понимала запаха, все чувства говорили ей, что я чужой. И пусть, это не важно.

Шаг за шагом я приближался к этому ублюдку. Винтовая лестница, словно змея, вила свои кольца, и на каждом витке‑этаже было одно и то же. Веселье и шлюхи, шлюхи и веселье. Об одном из них и вовсе не хотелось вспоминать. Смазливые молоденькие кровопийцы никогда не были моей страстью, даже сейчас я могу смело это утверждать. Каждый получит по заслугам, даже они.

Две сестры проходят мимо меня. Одна из них поднимает взор на мое изуродованное яростью лицо. Вот она, огневолосая, видит все. Ее взгляд гораздо чище и осмысленней, чем у большинства гостей этого странного места. Она уже знает, чего я хочу, и улыбка озаряет ее измученный лик. Ты тоже держишь обиду на этого ублюдка, красавица. Что ж, я утолю твою печаль, можешь быть спокойна.

Наконец, последний этаж! Я уже чувствую его вонь! И тут, на самой границе сознания промелькнула странная мысль: как поступить лучше ‑ обойтись малой кровью, оторвать ему голову из Темноты, или поддаться внутреннему зверю и растерзать его у всех на глазах, на мгновение утолив эту проклятую незатухающую жажду крови? Такой простой выбор, но зудящий в голове, словно блоха!

И как всегда, все решил случай. Увидев меня, девушка, несшая огромный поднос, с грохотом уронила на пол свою ношу. Сперва все недоуменно уставились нее... И это был мой единственный шанс первым нанести удар.

Резкий бросок сквозь Тьму... он успел заметить меня! Трубка медленно вылетела из его губ, наложницы с дикими криками бросились в стороны. Прекрасная картина, но увы, в этой серой бесконечности некому и нечем рисовать.

Моя рука уже тянулась к его жилистой глотке, как багровая стена заслонила его и оглушительно лопнула, разбросав нас по разным концам комнаты. Со всех сторон летели осколки стекла и металла, деревянная щепа и каменная пыль заполнили собой раскаленный от животной ярости воздух. За мгновение я уловил резкий запах крови, настолько сильный, что не шел ни в какое сравнение с той нитью, по которой я пришел сюда. Но Тьма и звериная сущность спасут всякого, с кем чуют родство.

Скользнув обратно в спасительное лоно, я избежал хорошей дыры в своих ребрах. Алый сгусток величиной с катапультный снаряд врезался в древний камень, и одной стеной в башне стало меньше. Ангус стоял, прислонившись к останкам посудного шкафа, озираясь вокруг с яростью испуганной крысы. Кровавый ореол окружал его с ног до головы, готовясь в любой момент превратиться во что угодно, лишь бы спасти своего хозяина. Как много крови, не пожалел ни одной из своих наложниц, эгоистичный подонок. Но это ему не поможет, клянусь всеми Богами!

Прорвав пелену Тьмы, я выскользнул позади него. Когти опутали склизкие щупальца багрового щита. По всему телу поползли мелкие трещины, я взвыл от боли и ненависти. Как он посмел проделать это снова?! Еще ухмыляется перекошенным, изорванным, словно ветошь, ртом! Хочешь смешать свою кровь с моей?! Прекрасно, чем я хуже?!

Моя кровь ‑ моя сила, она течет внутри меня, переливается, изменяет саму мою сущность, питая силой Теней и пробуждая забытые инстинкты... Она движется по моим жилам, но теперь у нее есть новый путь. Я укажу его ей, и она наполнит этого подонка, да так, что он не выдержит напора! Вот уже перебивает его вязкие путы, перешивает багровый аркан на мой манер. И кто скажет, на чей же стороне сейчас победа?

Проклятая сеть перешла в мои руки, и теперь медленно забиралась под кожу наглому щенку. Он еще пытается сопротивляться, но я уже чувствую, как немеют его руки, а в глазах брезжит страх. Ему невдомек, кто сейчас стоит перед ним, и как я посмел обратить его искусство против него самого. Вот уже поддались ноги, подкосились, словно сухие ветки.

Медленно, пядь за пядью подбираюсь к его мертвому сердцу. Оно не бьется уже много лет, и никакой пользы от порабощения гнилого сосуда... Нет, все же есть. Напитать его своей силой, заставить разносить мою чуму по всему телу, вплоть до самого мозга, пропитать ею все, до последней жилки, и он уже готов сдаться.

Его глаза молят меня о пощаде, обещая все что угодно в обмен на продолжение своей жалкой не‑жизни. Он мог бы дрожать, стенать и плакать, но отравленная кровь заполнила его почти до предела. Даже язык уже не находится в его власти. Лишь мозг еще сопротивляется из последних сил, ожидая своей участи.

‑ Хочешь жить, щенок? ‑ прошипел я, выпустив зубы на всю возможную монструозную длину. ‑ Хочешь, твоя кровь говорит, просто кричит об этом! Но ты не заслужил прощения, не быть тебе жалким рабом!!! ПРОЩАЙСЯ С ЖИЗНЬЮ, ЩЕНОК!!!

***

Один миг до триумфа, один единственный миг, и мертвая кровь разорвет изнутри несчастного Барона. Всего лишь жалкое мгновение. Напрасно.

‑ Хватит!

Упругая волна сбила сцепившихся кровью вампиров. Багровые нити расплескались по полу вязкой лужей.

Некромант вернулся в свои владения. С ровным лицом он осмотрел то, что осталось от вершины башни. Камень, осыпанный пылью и трухой, памятью былого величия этого места. Жалкие обломки стен, изуродованные тела прислужниц, и два чудовища, обрамленные багровым силуэтом ‑ зверь охотящийся, и зверь загнанный.

‑ Вы перестарались, мой друг, ‑ с холодом в голосе произнес волшебник.

Поднявшись на негнущихся ногах, гость посмотрел ему в глаза. Бурливший в душе хищник был готов растерзать наглеца, оторвавшего его от добычи, но человеческий разум твердил, что с магами не стоит состязаться в силе. Мутный взгляд скользнул по Ангусу, скулящему, словно побитый пес. Щенок он и есть щенок, и ничем не прикрыть этот порок. Барон не умрет. По крайней мере, пока. Ему грозит участь гораздо более позорная, нежели смерть от рук неизвестного собрата.

‑ Ты повержен, брат, ‑ выдохнул вампир, ‑ и станешь моим рабом. Моя кровь течет в твоих жилах. Это ‑ печать моей власти.

Из растерзанного прохода не скрывая ужаса смотрели наложницы и слуги. Где‑то внизу грохотали сапоги городской стражи, доносилась брань, погребая под собой крики впечатлительных гостей. Никто не понимал, что происходит в этих стенах, где даже боль и позор являются чьей‑то усладой. Все это оставалось за закрытыми дверями, а теперь весь донжон шумел, точно улей, взбудораженный невиданным доселе взрывом чувств.

‑ Пожалуйста, пройдемте со мной, ‑ сказал Зеин, обернувшись на застывших от удивления солдат. ‑ Все в порядке, господа, расходитесь на свои посты.

Не задавая лишних вопросов, стражники, гремя тяжелыми панцирями, ушли восвояси.

‑ Нет, ‑ сказал Гость, направившись к выходу.

‑ Простите? ‑ удивился некромант.

‑ Нет! ‑ прорычал вампир.

Зеин знал, что сейчас сделает его гость, но не стал ему препятствовать. Срывая на ходу разорванный плащ, вампир спускался по каменным ступеням, ловя на себе возмущенные, а где удивленные взгляды слуг и сородичей. Океан эмоций хлестал его сознание, сотни запахов возмущали его обоняние, и лишь две мысли витали в этом шуме ‑ уважение и страх. И зарастающие раны на бледных руках усиливали накал страстей вокруг загадочного бойца. Уже никто не сомневался ‑ в мертвых землях грядут большие перемены.

***

‑ Кха, ублюдок...

Даже сквозь пелену раболепия Ангус ненавидел своего нового хозяина. Стать игрушкой ‑ лучше утопиться в серебре, чем вести столь жалкое существование! Но что он мог сделать с проклятыми узами, скрепившими все его естество с той ужасной тварью... Нет, это не просто вампир, даже Старейшины не позволили бы себе такую дерзость, даже не объявив о честной дуэли.

‑ Вытрись. ‑ Зеин протянул племяннику длинный серый платок. Тот вырвал его из руки мага, стер кровь с лица и вышвырнул грязную тряпицу в пробоину в стене. ‑ Я в тебе разочарован, Ангус.

‑ Он... не один из нас, дядя, ‑ прошипел Барон.

‑ Я знаю, ‑ согласился некромант. ‑ Он выше любого из вас.

Глава 5

Пророчество

Теперь я знал больше, гораздо больше, чем рассчитывал. Сама суть этого наглого юнца впиталась в мое тело, вместе с его проклятым искусством. Но важнее всего ‑ знания. Лица, звуки, запахи витали в моей голове, включая осколки чужой памяти в мозаику старого разбитого сознания. Ничего о моем прошлом, но не суть. Пусть зверь внутри ведет меня к цели. И он шепчет мне о силе. Мне нужна сила. И я знаю, где ее взять.

Жалких крох памяти, подаренных новым рабом, не достаточно. Но есть одна зацепка. Она прошла мимо меня, усталая, измученная собственным бытием. Огневолосая. Вещунья. Я исполнил твое желание, Новый Барон утонул в крови, и теперь ты расскажешь мне о Старом. Ангус никогда не прислушивался к твоим словам, но Зеин, похоже, не одаривал своей опекой первого встречного... Нет, одного все же принял... Опять игры волшебников, Старейшин, подозрительность, паранойя, блеск острого серебра за каждым углом. Неужели весь молодняк настолько труслив?

Я спустился на нужный этаж и пошел за ней, опираясь на память крови. Весь замок казался удивительно знакомым, каждый ковер и фонарь отливал ноткой теплоты, жаром ярких воспоминаний хмельного экстаза... Нет, это все Лунная Пыль, будь она неладна!

Здесь уже не бродили гости, лишь слуги шуршали, словно тени. Им было все равно, каким ветром очередного гостя занесло в опочивальни "милых дам", это их не касалось. Кусок мертвечины, защита от бандитов, и при случае, одеяния с бледного плеча господ ‑ смысл жизни загнанных зверей, привыкших к уюту собственных клеток.

Узорчатые ковры, устилавшие залы, сменились на простую серую дорожку, многочисленные картины, доспехи, оружие, шкуры чудовищ, исчезли, оставив весь блеск и надуманную роскошь там, где еще царит веселье. Лишь тусклые газовые фонарики тихо шипели на стенах, разгоняя гробовую тишину. Все же этот мирок гораздо интересней, чем мне казалось. Может, даже в Механистах есть какой‑либо толк. Жаль кругозор Ангуса был весьма узок. Определенно, за этим странным благополучием кроется нечто более занятное, чем алхимические дурманы и прелести наших сестер.

Стало заметно теплее. Из‑за двери бил пар, слышался звонкий девичий смех. Значит, я на месте.

Баня. Молоденькие девушки и парни натирали друг друга мылом, проводя свой собственный "праздник", отдельно от опостылевших хозяев, словно не услышав грохот, еще недавно содрогавший весь замок. Завидев меня, они замерли, словно статуи, и натянуто улыбнулись.

‑ Добрых ночей, господин! ‑ прощебетали три девушки, плескавшиеся в широкой металлической бадье. ‑ Устали от шумной толпы? Присоединяйтесь, здесь всем хватит места!

Слишком рано, красавицы. Слишком много забот сейчас забивают мою голову. И на что вы мне сдались?

‑ Может, тогда останетесь с нами? ‑ Видимо, молчание длилось достаточно долго, чтобы свора смазливых мальчишек решила перехватить инициативу у своих подруг.

Нет, ноги вели меня дальше, сквозь ряды разгоряченных обнаженных тел. Неужели все настолько боятся этой малютки, что выводят для нее даже отдельную парную?

***

‑ Старый Барон придет, матушка... Он придет... ‑ бормотала вампиресса, обхватив колени тонкими руками.

‑ Конечно, Эльза, обязательно придет, ‑ утешала ее Кларисса. Сколько лет она провела в этой башне, бесцельно прозябая долгие века в пропитанных страстью стенах. Но все изменилось, когда Зеин привел к ней эту девочку. Ее дар, удивительный для вампиров ‑ клеймо, позор и вечное страдание. Архимаг лично просил ее, самую старшую из сородичей в его замке, взять пророчицу под свое крыло.

‑ Нет, матушка, ты не видишь! Никто не видит, а я вижу! ‑ Матушка. Так звала ее Эльза. Она была единственным существом, не равнодушным к судьбе молодой вампирессы. Матушка. Все тепло немертвой души выливалось в этом слове. И похоже, девочка действительно верила, что у нее есть мать, пусть так не похожая на нее.

‑ Эльза, Эльза, успокойся, все хорошо. Этот наглый Баронишка больше не обидит тебя.

‑ Да, не обидит! Он никого не обидит! Он больше не Барон! ‑ истерически смеялась вещунья.

‑ О Боги, о чем ты, милая? ‑ удивилась Кларисса, едва не дернув девушку за мокрую прядь.

‑ Ты не слышишь, матушка? Земля кипит, она зовет нового повелителя! Он идет сюда, ты не слышишь?!

‑ Тише, милая, тише... Пусть все будет так, как есть. Пожалуйста, отдохни немного.

‑ Да, ты не видишь, матушка... И не слышишь... Не страшно. Он придет, ты сама скоро увидишь. Радуйся, избавление грядет, мы все уснем... Наконец уснем... Навсегда...

Дверь тихо отворилась. Словно тень Гость вошел туда, куда бы не осмелился пробраться ни один посвященный. Кровь запеклась на его рваных одеждах, а в глазах сияла сила. Он шел, как победитель к заслуженному трофею.

‑ Вот он! ‑ вздохнула Эльза, обернувшись к нему. ‑ Это он, матушка! Он пришел!!!

‑ Что?..

Тьма заполонила комнату, пропитала ее, смешалась с паром, проникла в каждый угол парной. Кларисса застыла в ней, вмерзла в эту липкую тень. Все звуки ушли, словно их прогнали поганой метлой. Исчезла парная, исчезла Эльза ‑ растворились в жуткой мгле.

***

‑ Ты ведь знаешь меня, вещунья?

Она смотрела мне в глаза. Ни капли страха, она понимала, кто стоит перед ней, оградив нас обоих от остального мира.

‑ Ты здесь... Спаситель... ‑ улыбаясь сказала она. Повторяла это снова и снова, и по щекам текли слезы. Кровавые слезы. Ее взор затуманила багровая пелена, но она понимала. Гораздо больше, чем все вокруг.

Она выпрыгнула из бадьи навстречу мне. Обняла своими теплыми, нежными руками, словно друга... нет, возлюбленного. Возлюбленного... Боги, почему все это кажется мне знакомым? Кровь Ангуса? Нет, этот щенок не знает, что такое любовь! Тогда откуда? Откуда всплывают эти проклятые мысли? Кому нужны эти чертовы воспоминания?

‑ Спаситель... ‑ шептала Эльза, впиваясь губами в мою грязную шею. ‑ Спаситель, Проклятый, Неверный... Я твоя... Все ‑ твое...

‑ Подожди...

‑ Некогда ждать! Ты пришел, значит, они тоже! Ты ведь справишься с ними, да?! Ты очистишь землю от боли и смерти?!

‑ Стой, вещунья... Я ослабел... Скажи мне, что...

‑ Не важно, мой хозяин! Ложись в ванну, ко мне, ты заслужил отдых.

‑ Нет, мне... нельзя... Иначе я... усну.

‑ Спи, мой любимый, спи. Я буду петь тебе колыбельную, как делала моя матушка. Хочешь послушать?

Силы окончательно покинули Гостя, и вся тьма, расплескавшаяся по комнате, ушла, укрыв его затухающий разум.

Клариссе казалось, что прошло лишь мгновение, но удивление все же отразилось на ее лице. Эльза по‑прежнему лежала в своей ванне, а на ее руках тихо спал израненный незнакомец. Она пела ему песенку, ту, что слышал каждый ребенок.

***

Крики боли и ликования отражались от высоких колонн. Храм Камешу ждал изречений своего Бога, и жрецы его пробуждали древние фетиши от бесконечного сна.

‑ Славься, великий Камешу! Славься, Повелитель пыли! Славься, Владыка костей!

Архиепископ сверкал серебром и золотом в свете ритуальной жаровни. Подолы черной мантии плясали над мраморным полом, вторя узору, выбитому в старом камне.

‑ Славься, Камешу! Отдаем мы Тебе души свои, отдаем Тебе все, что имеем сейчас! Повелитель пыли, сохрани вечное! Владыка костей, сохрани неделимое!

Младшие жрецы стояли на коленях, склонив головы и жезлы свои пред сущим лицом своего божества. Высокий крест, сложенный из костей и праха стоял здесь с давних пор, глядя на своих поклонников мириадами пустых глазниц. Неупокоенные души питали его своей болью, затмевая тусклый свет окон храма. Прихожане склонились пред святым идолом, не рискуя поднять взгляд от пола. Призраки бледными тучами носились по залу, все еще пытаясь выбраться из своего вечного заточения в обители Темных Богов. Лишь Архиепископ стоял пред лицом Камешу, гордо выпрямив спину и подсыпая кости преступников и прах еретиков в жертвенное пламя.

‑ Славься, Лунный Бог! ‑ Никто не видел его лица, спрятанного за тьмой рабских душ, но в сердце своем он ликовал. ‑ Мы здесь, пред ликом Твоим, на суде пред Тобой! Объяви нам нашу Судьбу! Яви наказание Свое или блага Свои! Воздай нам по делам нашим, ибо все мы ‑ слуги Твои! Явись к нам в лике Своем! Явись! Явись!!!

Яростный крик сотен душ оглушил прихожан. Крест взревел, словно демон, заговорил на тысячу голосов, пока архиепископ не ударил своим скипетром по жаровне. Громкий гул пронесся по храму, и гомон идола стих.

‑ Приветствую тебя, Камешу, ‑ начал священник, обращаясь к сияющему серебром лику своего Бога. ‑ Возносим мы хвалу Тебе, ибо наши мольбы дошли до Тебя. Братья, сестры ‑ встаньте же с колен и обратите взор свой на Господа нашего! Внимайте речам его, и откроется вам замысел сущего!

Жрецы и прихожане робко взглянули на крест, и восхищение захлестнуло их небьющиеся сердца. Каждому казалось, что Бог смотрел именно на него, и лишь Архиепископ знал, чьей силой частица Божественного загнана в старый идол, и чьей воле она теперь служит.

‑ Молю тебя, Боже, реки Свое Слово!

Повеяло холодом, словно крест тяжко вздохнул, готовясь произнести речь пред собравшимися.

‑ Долгое время прошло, ‑ начал идол хором тысячи голосов, ‑ но скоро все прервется. Долгое время скрывались неверные в пустынях и прахе веков. Теперь же они среди нас.

Толпа на мгновение зароптала, но тут же затихла под строгим взглядом жрецов.

‑ Они явят себя в ближние дни, и слова их будут о старой вере. О тех вещах, что отжили свое, и не желают уходить. Выйдет средь них предатель, рожденный во Тьме, но отдавший себя в руки Света. Он придет из верхов, хоть проснулся в черной земле, и поведет свое воинство к славным боям, и не будет немертвым покоя во всех городах и селениях. Тишина придет в мир, и каждый обретет, что заслуживает. Вот Слово Мое, дети тлена, несите его чрез моря и дороги. Да свершится то, что начертано Свыше.

Архиепископ стоял пред крестом, не в силах вымолвить ни слова. Он должен был отправить силу обратно во тьму, но Владыка костей не ждал чужой воли. Кости вновь запели свою адскую песню, и вязкая мгла заполнила храм.

Никто не ожидал такого ответа от Бога. Не раз изрекал Он предсказания, и счастливые, и мрачные, порой слишком жестокие, и никогда не лгал. Но сейчас никто не желал ему верить.

Сотни глаз смотрели на верховного жреца. Толпа ждала ответа. Что он мог им сказать? Что Повелитель праха разгневался? Что надо замаливать перед Ним свои грехи? Или предложить Ему больше жертв?

Страх едва заметно скользнул по его лицу, и прихожане взвыли, как звери.

Души в стенах вторили душам во плоти. Все ждали ответа, суда, утешения ‑ чего угодно, лишь бы сбросить с себя груз неизвестности. Гнилые пальцы тянулись через заслон служителей. Они жаждали цели, жаждали смысла. Что ж, они их получат.

Глава 6

Память

Легкий ветер присмирел,

Вечер бледный догорел,

С неба звездные огни

Говорят тебе: «Усни!»

Тихий голос дрожал во тьме забытья. Он слушал эту песню, не понимая слов и смысла. Ему чудилось тепло, такое далекое, забытое через сотни прожитых лет.

Не страшись перед судьбой,

Я, как мама, здесь с тобой,

Я, как мама, здесь пою:

«Баю‑баюшки‑баю».

Не хватило сил. Просто упал у ног провидицы, даже ничего толком не узнав. А теперь он лежит у нее на руках, словно дитя, и слушает колыбельную. Не хватает только теплой груди доброй кормилицы.

Тот, кто знает скорби гнет,

Темной ночью отдохнет.

Все, что дышит на земле,

Сладко спит в полночной мгле.

Он слышал, как она плачет. Не от горя, это точно. Пусть дрожит ее голосок, сердце бьется ровно... Нет, глупость какая, оно совсем не бьется. И все же он чувствовал ее радость, словно с рождения огневолосая вещунья ждала его прихода. Тварь без имени, пришедшая из неоткуда, дикий зверь, нарушивший тихое безумие местной жизни, был ей дороже всего на свете. Что же вертелось в ее голове, какие мысли, прозрения?

Дремлют птички и цветы;

Отдохни, усни и ты,

Я всю ночь здесь пропою:

«Баю‑баюшки‑баю».

О Боги, нельзя спать, только не снова. Надо превозмочь себя, не дать проклятой дреме пустить корни. Она уже уходит, да уходит! И теперь вновь возвращается голод, черт бы его побрал! Мой главный помощник, раскрывает мои глаза, и я вижу кровь, стекающую по белой девичей груди, и жадно слизываю багровые капли. Даже на вкус она совсем не такая, как у других сородичей. Ее кровь не пряная, не столь терпкая, но слаще в десятки раз, в ней чувствовалась радость и ноты грядущих побед.

Безумие девушки просачивалось в его голову.

Он поднимался все выше, по тонкой шее до нежной щеки. Что могло остановить его? Взгляд огромных черных глаз, из которых лились животворящие слезы. Вновь они смотрели на него, и в них не было страха и боли, лишь понимание и доброта.

‑ Выпей меня, ‑ прошептала ему Эльза. ‑ Выпей, и ты увидишь во мне себя.

‑ Я не могу, ‑ ответил он, устало прильнув к ее груди. Они все еще лежали в теплой ванне, не расставаясь ни минуты, с него даже не стянули окровавленные лохмотья, ‑ это сладкий яд,..не благословение.

‑ Я видела тебя все это время. Ты ‑ Спаситель.

‑ Не понимаю...

‑ Ты все поймешь, только сделай глоток.

‑ Нет, нельзя...

‑ Но ты голоден. Впусти меня, утоли свою жажду.

‑ Отпусти меня, вещунья... Ты ‑ безумна, я не должен...

‑ Пе‑е‑ей...

Девушка прижала его голову к себе, словно младенца, и тихо ждала, пока голод и безумие окончательно сломят его волю. Такой соблазн, с жадностью впиться в хрупкую жизнь глупой девочки, удовлетворить ее сумасшедшее желание. Вот она, жизнь, стоит только надкусить.

‑ Эльза!

Распахнув дверь, в комнату вбежала Кларисса.

‑ Отцепись от нее, тварь!

Разомкнув объятия провидицы, вампиресса мощным рывком вытянула ее из бадьи, успев дать Гостью размашистую пощечину.

‑ Эльза, милая, зачем ты это сделала?! ‑ испуганно спросила она.

‑ Ты не понимаешь, матушка... ‑ прошептала девушка, потянувшись обратно к бессильно шипящему вампиру.

‑ Что я не понимаю?! Что?! Эльза, нельзя никому давать свою кровь!!!

‑ Матушка...

‑ Замолчи!!!

‑ Прекрати, Кларисса, ‑ раздалось позади вампирессы, ‑ все идет своим чередом.

‑ Но, господин?!.

‑ Все в порядке, дорогая, ты хорошо потрудилась. Помнишь наш уговор?

‑ Да... Да, господин Зеин.

‑ А теперь, будь добра, покинь нас. Эльза, можешь остаться. И будь добра, надень халат.

Удар был недостаточно силен, чтобы выбить дух, но Гость ослаб, ослаб настолько, что едва хватило сил повернуть голову. Сверкнув клыками, вампиресса вышла вон, с силой захлопнув дверь. Теперь перед ним стояли архимаг и вещунья, уже вернувшая своим глазам обычный вид, правда, испачкав свою одежду.

‑ Вы удовлетворили свое любопытство, мой друг? ‑ вздохнул Зеин, присаживаясь на скамью у стены.

‑ Не совсем, ‑ прошипел Гость, ‑ я... не успел.

‑ Да, мой племянник Вас изрядно потрепал... Хотя, стоит заметить, Вы также не были милостивы к моему замку.

‑ Избавьте меня от подробностей, достопочтимый...

‑ Да, я вижу, Вам нездоровится. Примите это, вам определенно должно полегчать.

Из складок мантии мягко выскользнула знакомая склянка. Не медля ни секунды, Гость сорвал зубами пробку и жадно вытянул содержимое сосуда.

‑ Что ж, если Вы пришли в себя, я позволю себе задать вопрос: что Вы намерены делать дальше?

Тяжело вздохнув, вампир разбил хрупкую утварь о каменный пол и на отвердевших руках выбрался из ванны.

‑ У тебя уже имеются на меня планы, старик?

‑ Не будьте столь пессимистичны, мой друг. В конце концов, я Ваш единственный союзник на этой земле. И все же Вы не ответили на мой вопрос.

‑ Встретиться с сородичами. ‑ Гость опустился на скамью рядом с вещуньей. ‑ От них наверняка больше проку...

‑ Не говори так, Спаситель, ‑ возмутилась Эльза, ‑ господин Зеин еще не раз сослужит тебе добрую службу...

‑ Спасибо, дорогая, но лучше помолчи, ‑ прервал ее маг. ‑ И чего Вы рассчитываете добиться от этих заблудших душ? И каким образом? Я понимаю, инстинкты вампиров никогда не лгут, но уверяю, они доведут Вас до беды.

‑ Правды, их куска правды, ‑ ответил вампир. ‑ Сидя в каземате я ничего не получу, кроме гниения мозга. И что тебе знать о наших инстинктах?

‑ Да, признаюсь, не так уж много, но Вы ведь представляете себе, через что Вам придется пройти? Чумной квартал ‑ место, небезопасное даже для Старейшин.

‑ У меня нет выбора. К тому же, нет лучше проводника, чем личный раб. ‑ Гость устало усмехнулся. ‑ И я осмелюсь попросить тебя об одолжении.

‑ Каком же?

‑ Вещунья пойдет со мной.

Волшебник с грустью взглянул на Гостя, как отец на нерадивого сына. Зачем ему полоумная девчонка в обители гнилой крови?

‑ Прошу прощения, мой друг, но я вынужден Вам отказать, ‑ сказал Зеин, поглаживая резьбу витого посоха. ‑ Эльза всецело находится на моем попечении, и она никуда не выйдет за пределы этих стен.

‑ Хорошо, старик, я скажу по‑другому, ‑ прорычал вампир. ‑Она пойдет со мной, и точка.

‑ Вы опьянены битвой, мой друг, ‑ вздохнул Зеин, ‑ а посему судить Вас я не в праве. Но все‑таки, могли бы Вы мне объяснить, зачем...

‑ Господин, господин! ‑ В парную сломя голову вбежал слуга, едва не запутавшись в подолах собственного одеяния. ‑ Слава Богам, я нашел Вас.

‑ Что случилось, Милор? ‑ спросил маг.

‑ Инквизиция просит Вашей аудиенции, господин. Немедленно.

‑ Быстро же они... Хорошо, пригласи их в мои покои и угости, как подобает. Я скоро буду. ‑ Зеин повернулся к своему Гостю. ‑ Вам удивительно везет на добрые встречи, мой друг. Отложим наш разговор на потом. А теперь, будьте добры, сидите тихо и никуда не выходите. Будет дурной знак, если Вас сожгут на костре через несколько дней после пробуждения. Эльза, присмотри за нашим гостем, Кларисса скоро придет и поможет тебе

Не ожидая ответа, некромант вышел из парной навстречу неминуемым проблемам. Слишком редко церковники посещали его дом, пришла пора платить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю