Текст книги "Войны мертвых (СИ)"

Автор книги: Александр Черниговский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Александр Черниговский Еретик. Войны мертвых

Этот мир умер тысячелетия назад. Солнце не освещает сухие поля и древние замки. Но в этом мире все еще идут войны. Катаклизм уничтожил жизнь, но не дал мертвым покоя. Здесь не верят в Светлых Богов, но придет один, кто разгонит вечные тучи и очистит землю от проклятия. И имя ему ‑ Еретик.

Пролог.

Показания. Знаки, символы, образы ‑ все идет в дело. И все же непростое это занятие, быть предсказателем. Даже после смерти ты остаешься слугой своего дара.

‑ Господин Зеин, оторвитесь хоть на минуту! ‑ пробивалось сквозь заливистый женский смех.

Да, Ангус, ты совершенно прав. Нельзя весь остаток бытия заполнять одной лишь работой. Хотя откуда тебе, мальчишка, знать, что такое работа? Подобные мысли часто витали в голове старого мага. Племянник попросту издевался над ним. Он и эти девушки прекрасно знали, как выглядят их теплые игры в мягком свете колдовского инвентаря. Блестящие ауроскопы, печати, гримуары, сосуды, реторты ‑ ничто не могло сравниться с такими простыми, забытыми радостями живой плоти.

‑ Не мешай, Ангус, ‑ просипел старик, не отрывая взгляда от приборов. ‑ Отведи милых дам в свои покои. Уверен, блеск золота хорошо дополняет отсветы пламени.

‑ Вы сохранили чувство прекрасного, господин? ‑ усмехнулся юнец, поглаживая бледными пальцами томных наложниц. ‑ Пожалуйста, закройтесь от своих забот и отдохните. Просто поглядите, какие прекрасные люди собрались в этих древних стенах! Грета, душа моя, изволишь ли ты составить компанию нашему повелителю?

‑ Это честь для меня, хозяин, ‑ прошептала одна из девушек, обведя языком острые зубки.

‑ Простите, дамы, Ангус, но мне сейчас не до отдыха.

‑ Бросьте, дядюшка! Неужели столь великого колдуна уже не привлекают маленькие радости бытия?

Взгляд немигающих зеленых глаз пронзил нежеланных гостей, и девушки исчезли, смеющимся облаком вылетев через неприкрытую дверь. Ну что с ним делать? Даже Катаклизм его не исправил. Плоть по‑прежнему осталась для него игрушкой. А может, для некроманта кости давно стали клеткой.

‑ Не зазнавайся, щенок! ‑ прорычал Зеин. ‑ Смерть давно разделила нас, и теперь ты Барон, а я ‑ твой повелитель! И как ты додумался притащить шлюх в мою лабораторию?

‑ Бросьте, дядюшка Зеин...

‑ Господин Зеин, вампир!

‑ Хорошо‑хорошо, господин Зеин, ‑ усмехнулся племянник, ‑ к чему такие грубости? Мне здесь не рады? Что ж, я с истинным прискорбием покину эти мрачные колдовские чертоги.

‑ Нет, ты нужен мне здесь. В следующий раз любой посторонний превратится в пепел.

Старик вернулся к работе. Агнус остался скучать на высохшем диване. Магия при жизни смогла тронуть сердце юноши, но все алхимические, магические символы, жуткие и громоздкие приборы, строчки рун, всплывающих из их неведомых глубин ‑ это было выше его понимания. Он смотрел на древнюю лабораторию, плотно забитую старым железом, и не мог поверить, что когда‑то сам рвался в ученики к своему проклинаемому всеми людьми родственнику. И кто бы мог подумать, что Катаклизм поставит колдунов превыше всех королей, фараонов и царей?

‑ И все‑таки, неужели я не могу гордиться тем, чем занимается мой господин? ‑ спросил юноша.

‑ Потому что это тонкая работа, не терпящая спешки и посторонних глаз, ‑ сухо ответил Зеин, ‑ я тебе это уже объяснял.

‑ О Боги, может, хоть раз покажешь, во что ты всматриваешься круглые сутки?

‑ Хочешь посмотреть? ‑ прохрипел старик. ‑ Конечно, тебе это не понадобится... Ну ладно, подойди сюда.

Ангус с улыбкой воспарил к рабочему столу, ожидая увидеть нечто странное и фантастичное, то, о чем болтают смерды, ничего не смыслящие в магии. В мутном стекле ауроскопа его ждало мутное черно‑серое марево, плавно переливающееся из одного оттенка серого в другой.

‑ И чего же тут интересного? ‑ спросил он.

‑ Это отражение энергий нашего мира, ‑ вздохнул некромант. ‑ До Катаклизма оно переливалось всеми цветами, а сейчас ‑ лишь грязь и пепел, пепел и грязь.

‑ И этим ты зарабатываешь свои души? Я разочарован.

‑ А я нет. Посмотри сюда. Видишь это?

‑ Да, соринка какая‑то.

‑ Кхе‑хе‑хе‑хе, нет, мальчик, не соринка. Это проблеск. Настоящий проблеск.

‑ Это должно мне о чем‑то говорить?

‑ Не обязательно. Но в этом определенно есть что‑то забавное. Я видел много проблесков. Они появляются там, где должны пробудиться спящие, но этот другой. Это проблеск Света.

‑ Что вы имеете ввиду, дядя? ‑ парень непонимающе посмотрел на сухое лицо старика.

‑ Что грядет нечто удивительное. Интересное. И если расчеты верны, то прямо у нас под носом.

‑ Прорыв Света? Бросьте, дядя, это лишь сплетни необразованной черни. Много ли вы видели случаев, чтобы ни с того ни с сего сияло солнце?

‑ Много раз. И ты тоже это видел.

‑ Когда? ‑ удивился Ангус.

‑ Тогда, ‑ ответил Зеин, ‑ при жизни.

Глава 1

Восставший

Я слышу его. Он шепчет мне. Что‑то важное, но я никак не разберу, что. Но чувствую, все должно быть по‑другому. Кажется, он зовет меня проснуться. Как? И зачем? Здесь нет ничего, кроме меня и его речей.

Но меня тянет вниз. Холод внутри нарастает, что‑то сотрясает меня, тащит к себе мертвой хваткой.

И я здесь. Не знаю где. Просто здесь. Кругом тьма, и что‑то мешает мне встать.

Кто‑то ломится ко мне. Удар за ударом пробивает дорогу в мою темницу. Удар за ударом, удар за ударом...

"Шевелись, пень трухлявый!" ‑ доносится откуда‑то сверху. "Да, господин, работаю, господин" ‑ отвечают ему. Удар, удар, еще удар, и кусок моего логова крошится мне на лицо. Оттуда пробивается тусклый, голубоватый свет фонаря.

‑ Эй, кажется, я что‑то нашел!

Это мягкий свет, но он режет мне глаза, и я вижу лицо моего освободителя. Высохшее, гнилое. У него нет одного глаза, череп просвечивает сквозь тонкую кожу. Как он уродлив. Он смотрит на меня, я смотрю на него. И с каждым мгновением его лицо искажается страхом, становясь все уродливее. Но меня тянет к нему. Я чувствую... я... хочу есть... я... хочу... е‑е‑е‑есть!

"ВАМПИР!" ‑ кричат они, ‑ "ВАМПИР!". Мне не важно. Я проламываю свою каменную клетку и набрасываюсь на спасителя. Он дергается, зовет на помощь... И я высасываю его. Чувствую, как остатки его души наполняют меня! Да, блаженство! Но вот он рассыпался в пыль, а я все еще голоден!

"ВАМПИР! СПАСАЙТЕСЬ! ЗОВИТЕ СТРАЖУ!" ‑ как мне это надоело. Но их все еще много, и я хватаю всех, кого успеваю поймать. Сила наполняет меня, прах рекой сыпется сквозь мои пальцы. Пробуждение, ничего сладостнее еще не видал! Кто‑то вонзил кирку мне спину. Как он посмел?! Теперь он висит предо мной на собственном инструменте, корчась от боли, ожидая, когда придет его участь.

‑ Целься!

Я слишком отвлекся! Их стрелы смотрят на меня, и я не знаю, куда бежать, и повинуясь зову ярости, бросаюсь навстречу гибели.

‑ Пли!

Десятки арбалетных болтов пролетают мимо меня, даже не оцарапав. Стоит ли верить в мою удачу? Конечно же нет. Две гнилых головы слетают с плеч после встречи с моими когтями, и несколько стрел вонзаются мне в грудь. Но я еще не устал.

Они размахивают своими железками, пытаются разрубить, проколоть, раздробить мои кости. Какие же они странные. Такие хрупкие, пыльные, словно иссохшие деревца. Что‑то алое капает на землю. Пахнет... кровью. Моей кровью. Почему не их?! Я хочу видеть их кровь!!! Они должны страдать!!!

И железо не спасает обидчиков. Они падают мне под ноги, орут, стенают во всю мощь своих сгнивших глоток. И ни одной капли жизни не пролилось из их рваных ран. Только прах и серое мясо. Они лежат, зовут подмогу, и мне не стоит здесь задерживаться.

Уже виднеется в коридоре свет нового фонаря. Темнота мой лучший друг. Она укрывает меня от их назойливых взглядов, спасает мое израненное тело. Кричите, гнилушки, кричите. Копошитесь, как муравьи. Вы ‑ ключ к моей свободе. Камень такой холодный, слышен только топот их тяжелых сапог, и после недолгих скитаний по темному лабиринту я выбираюсь на поверхность.

Все не так, как я помню. Не было ни солнца, ни птиц, ни дивных цветов и вьющихся трав. Повсюду расползлись черной паутиной строительные леса, по которым семенят эти неаппетитные создания. Черная земля под пепельным небом. Сторожевые вышки, словно зубы древнего чудовища, держащего в пасти сотни усталых измученных душ. Но неужели это конец? После долгого сна самое время размять затекшие члены!

Несколько коротких мгновений боли, и болты улетают в мертвое небо. Пусть достанутся достойному охотнику. Огромными прыжками я одолеваю острые скалы, распугивая несущих свое позорное ярмо муравьишек. Как же это бодрит! Я начинаю что‑то вспоминать. Странные ощущения, никак не связанные между собой, но это уже не важно.

Охранник на башне целит в меня своим грозным оружием, и его глаза горят задорным огнем. Нет, это горит стрела своим грозным неземным пламенем. Все же из него вышел плохой охотник. Пока он прицеливался, я уже забрался на место его караула и схватил его за толстую, жесткую шею. И тот же испуг в затуманенном взоре ‑ его душа перетекает в мое грязное тело, залечивая эти мерзкие сквозные дыры. А вкус заметно лучше, чем от этих доходяг под землей.

‑ Зовите Барона! ‑ рявкнул могучий бас откуда‑то сзади. Похоже, он у них за главного: здоровенный толстяк, закованный в тяжелые латы, словно переполненная бочка в тесные кольца. Он бежал в мою сторону, размахивая ржавым топором и безжалостно распихивая неосторожных рабов. ‑ Теперь это его проблема! Только вздумай вновь сюда сунуться, тварь! Покромсаю, как скотину!

Мечтай дальше, туша! Я больше не вернусь в эту дыру! Там, за стеной ‑ огромный город, полный вкусных и сытных душ! Стоит только дотянуться! Вперед, чего же я медлю?!

Теперь меня ничто не держит! У меня нет рук ‑ сейчас это крылья! Безудержной тенью я проношусь над скалистой пустошью навстречу еде. Да, уже отсюда до меня доходит аромат свежей добычи. Город мерцает своими огнями, приглашая меня на свой щедрый и радостный пир. Нельзя отказывать щедрым хозяевам... Какие странные мысли, словно рожденные чужим сознанием вертятся в моей голове. Ничего, всему еще придет время, надо только хорошенько подкрепиться! Как же я голоден!!!

***

Да, мир уже совсем не тот. Я помню, что когда‑то... в прохожих еще текла кровь, а солнце готово было иссушить меня в пыль. И сейчас я сижу здесь, в старом заброшенном доме, скорчившимся в посмертных муках запустения, а на руках у меня дрожит плоть. Наверняка, раньше она была прекрасна: мягкое лицо, длинные волосы, тонкая шея... и это серое вылинявшее платье облегало ее нежное тело. Даже сейчас перед моими глазами предстала красота, пусть и подернутая болью всеобщего мора. Что же случилось с этим миром? Почему ночи так темны, а пламя фонарей такое холодное? Как же долго я спал. Невыносимо долго...

‑ Нет, господин, пожалуйста... ‑ шепчет мне красота. Она пытается плакать, всхлипы вздымают ее грудь. Но в выцветших глазах нет ни капли слез, а в ребрах зияла дыра. И это лицо... Красота видит монстра во мне, и она права. Я гораздо страшнее любого чудовища, прогуливающегося по этим сумеречным улицам. Но я гораздо добрее, чем ей кажется. Она упокоится здесь, среди древней пыли, под черным бездушным небом, глядящим на нас сквозь пробитую крышу.

‑ Спи, ‑ шепчу я ей. ‑ Спи.

‑ Нет... пожалуйста, я не хочу...

‑ Спи, моя красота. Тебе ничего не грозит.

‑ Я... не...

‑ Спи‑и‑и...

Тени сгущаются в ее глазах, и она перестает дрожать. Теперь она легка, спокойна, ее сон безмятежен и сладок. Это единственный дар, что я могу отдать ей взамен жизни.

Душа медленно течет из ее серой высохшей плоти в мои уста, и я чувствую ее. Все горе, страх, и ненависть к собственному рабству. У нее остались братья, сестры... Она говорит, что они тоже проснулись... Не понимаю. Все так размыто, так спутанно, словно смотрю в зеркало собственного разума. Но ничего, я знаю, где они живут. Я преподнесу им дар, и малыши расскажут мне об этих местах. Надо же, маленькие мертвецы, навечно заточенные в клетках собственных костей, без надежды встать и окрепнуть...

Какой тяжелый топот. Боги святые, неужели они так хотят ко мне подкрасться? С таким же успехом можно охотиться на уток, проезжая на слоне. Я знаю, что полагается за такие дерзости... да, знаю на собственной плоти... О Боги, как же все мутно!

‑ Эй, мой милый друг, Вы там? ‑ звонко прощебетали снизу. ‑ Пожалуйста, будьте так добры, спуститесь к нам. Обещаю, никто не причинит Вам вреда.

Наглый щенок! Как он смеет со мной разговаривать?! Даже отсюда чуется его вонь ‑ неокрепшего мальчишки, юнца, жалкой пародии на наш род!

‑ Пожалуйста, не заставляйте уважаемых мужей прозябать эту прекрасную ночь на холодной улице. И не вынуждайте меня подниматься.

Какая самоуверенность... Хочешь меня поймать? Хорошо, я даже упрощу тебе задачу ‑ останусь здесь.

‑ Ну что же... ‑ вздохнул юнец. ‑ Прошу, господа, он ваш!

Как же они гремят! Того гляди и дом весь обрушится. Но я подожду, мне некуда спешить. Тьма, моя добрая подруга, укрой меня от их глупых бессмысленных взглядов. Они ворвались, вышибли хлипкую дверь. Кричат, ищут меня, размахивают ржавыми тесаками, словно бравые мясники. Хе‑хе, кто же из нас теперь скотина?

Тьма заключает одного из них в свои нежные объятия, и в ее тихом лоне я поджидаю свою добычу. Доспех, кольчуга, сколько шелухи придется разгрести... Но можно поступить и проще. Ничто не защищает их шею, а кости такие хрупкие.

‑ Где эта тварь?! ‑ кричат стражники, озираясь по сторонам.

‑ Смотрите в оба, господа! ‑ усмехается снизу мальчишеский голос. ‑ Это вам не подземелья от фералов зачищать! Наш друг может быть где угодно!

Он говорит правду. Везде, где Тьма, там и я. Разлит во мраке, словно туман. Они ступают во мне, смотрят на меня, и я вижу их через тысячи глаз. Они не знают моей силы. И поплатятся за это!

Один миг, и солдаты с криком проваливаются в пустоту. Мои руки разрывают их мертвую плоть, они ничего не могут с этим поделать. И наступает тишина. Ах, блаженная тишина, как же я тебя заждался.

‑ Эй, бравые солдаты, вы что, заснули? ‑ устало выкрикнул Барон. ‑ Мой друг, я не в обиде на Вас за то, что Вы лишили меня целого отряда прекрасных бойцов, но все же настоятельно советую Вам сдаться. Ведь мы одной крови, и, надеюсь, это поможет нам прийти к согласию!

Ждешь команды, словно гончая? Смотришь в пустое окно, и ничего не замечаешь. А я тебя вижу. Твою наглую ухмылку, расшитые золотом одежды, даже эту девичью заколку в твоих волосах. Ты считаешь меня зверем, юнец... Что ж, я считаю тебя позором! Для всей нашей крови! Ты не вампир, нет, никоим образом. Малец, упивающийся навалившимся бессмертием!

‑ Хорошо, мой друг, как Вам будет угодно. Я всецело уважаю Ваш выбор, хотя какой позор ‑ тащить такого прекрасного воина в силках! Да будет так.

Надо же, ты умеешь летать, юнец? Прекрасно, прекрасно, из тебя может выйти толк! Хм, какой прекрасный запах... Кровь! Настоящая, текущая в твоих венах! Наконец‑то я смогу утолить свой голод! Воистину, Боги несут мне щедрые подарки!

Раздается тихий свист, шипение...

Взрыв!

Облако кровавого тумана наполняет мои легкие, и я вылетаю на холодный камень пустующей улицы. Мое убежище рассыпалось в труху по мановению тонких пальцев этого мальчишки. Он летит ко мне, медленно, важно, гордо, пытается уязвить меня в самое сердце. Багровый туман обрамляет его, словно ореол, заполняет собой мертвый воздух вокруг. Он уверен в себе, и стоит признать, заслуженно. Он владеет каплей нашего наследия, и это будет его последней радостью на этом свете.

‑ Надо же, Вы ни капли не удивлены! ‑ усмехается он. ‑ Но я, признаюсь, несколько опешил. Все же не каждый день приходится усмирять собственного сородича, тем более такими методами.

Великая Тьма, помоги мне разорвать ему глотку! В мгновение ока я выпрыгиваю из ее приветливых объятий, мои когти устремляются к наглому мальчишке... Что такое?! Еще один замах, и вновь он ускользает от меня! Раз за разом я тяну к нему свои руки, но за миг до гибели эта тварь плавно ‑ в насмешку! ‑ уходит в сторону. Словно знает все мои шаги заранее!

‑ Поразительно! Просто замечательно! ‑ смеялся он, ускользая, словно змея. ‑ Вы только проснулись и уже освоили свой Путь! Дядя будет просто счастлив!

Как же он меня злит! Бегает, уворачивается, ну сколько можно?! Хочешь поиграть?! Хорошо, ублюдок, поиграем!

‑ ЗАТКНИ ПАСТЬ, ЩЕНОК!!!

Зверь в крови вырвался наружу. Моя плоть начинает меняться, разрывать само мое естество, оставляя сознание где‑то позади. Я лишь наблюдатель, следящий за судьбой юнца сквозь кровавое полотно перед глазами.

Он не успел! Когти черными крючьями вспороли его гортань, и кулак яростным молотом вбил его искаженное ужасом лицо в холодный камень стены обветшалого дома. Его кровь на моих руках, и я жадно слизываю ее, все больше и больше наполняясь его горькой... Не понимаю, почему так отвратительно... Боль!!! Невыносимая боль!!!

‑ Что же ты такое? ‑ прохрипело надо мной. Из последних сил я поднял глаза, и последней незамутненной гранью сознания запечатлел кровавое марево, из которого медленно, словно нехотя, выплыла голова наглеца. Бледная, в алых трещинах плоти. ‑ Определенно, дядюшка с ума сойдет от восторга. Но прежде, чем ты впадешь спячку, как последняя мышь, я дам тебе совет, чудище: не смей НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ЩЕНКОМ!!!

Глава 2

Гость

‑ О Боги, Ангус, что ты с ним сделал? Разве так встречают гостей?

‑ Это не гость, господин, ‑ прорычал вампир, разглядывая себя в зеркальце. Если пустить заживление на самотек, наверняка останутся шрамы, ‑ это дикий зверь, которому требуется крепкая цепь. Ты меня совсем не слушаешь?

‑ Ты склонен преувеличивать, ‑ отмахнулся старый некромант. Распластавшееся на столе тело интересовало его гораздо больше, чем пижонские жалобы искалеченного племянника. Его мелкие царапины не шли ни в какое сравнение с ожогами гостя, практически сваренного заживо в собственной крови. Но был один факт, согревающий холодные кости Зеина ‑ вампиры не рассыпаются в прах, пока в их разорванных, обиженных, иссушенных телах остается последняя искра... Нет, не жизни. Но чего‑то очень похожего. ‑ Что же в нем было такое, что заставило тебя использовать кровь?

‑ Во‑первых, если Вы не забыли, дядюшка, эта тварь сожрала всю мою личную охрану!

‑ Не вижу в этом ничего необычного, Ангус. Когда ты очнулся ото сна, мне пришлось пожертвовать двумя лучшими адептами, чтобы привести тебя в чувство. А ведь они подавали большие надежды...

‑ Во‑вторых, ‑ злобно перебил его племянник, ‑ не прошло и нескольких дней, а он уже овладел Путями!

‑ Ты хотел сказать "Путем"...

‑ Нет, дядя, Путями! Этот ублюдок взывал к Тьме в Истинном обличье! Многие из нас на это способны?!

‑ Хм, это уже интересней... ‑ прошептал некромант, почесав клочок бледных волос на подбородке. ‑ Будь добр, подай мне фокус, синий.

‑ Чего?!

‑ Ох... Кадило, с эстерийскими рунами. И один средний золотой сосуд.

‑ Будет исполнено...

Для древнего и могущественного волшебника в инструментарии царил непростительный хаос. По крайней мере, так думал Ангус, прохаживаясь между рядами полок и стеллажей в соседней комнате. Целый склад магической утвари, без какой либо маркировки и классификации. Порядок, назначение и методы пользования этим богатством дядюшка держал в своей пыльной голове, никому и никогда не передавая эти знания, даже самым лучшим своим ученикам. К счастью, все вещи находились здесь в единственном экземпляре, и спутать их с чем‑то другим было крайне сложно, даже не зная особенностей всех надписей и рун, покрывающих инструменты.

С алхимическими компонентами дела обстояли тем же образом. Все это невероятно злило молодого вампира, и приходилось уповать только на ценные указания его хозяина. Теперь как ученик Ангус был бесполезен, но до него не раз доходили слухи, что древние вампиры хранили в своих руках сотни книг, позволяющих познавать внутреннюю сущность их проклятия и пробуждать спящие в крови способности. И эти фолианты наверняка не были безвозвратно утеряны. Черный совет хранит множество тайн, и даже если твой дядя один из иерофантов, не видать тебе мудрости Путей. Лишь надежда на собственные силы и опыт.

‑ Ну где ты бродишь? ‑ проворчал Зеин, принимая инструмент в костлявые руки.

‑ Все потому же поводу, господин. Ваша паранойя никоим образом не облегчает наше существование.

‑ Оставь свои пререкания, Ангус. И будь добр, выйди за дверь. Мне бы не хотелось очередной раз выносить тебя на руках.

Вампир оскалил покосившиеся клыки, но перечить господину не стал. Вокруг чернокнижников всегда крутилась грязь иных миров, и мало кому по силам было наблюдать за изысканиями пыльных мудрецов.

Дверь захлопнулась, и некромант принялся за работу. В его холодном, кристально чистом разуме заблистал огонек любопытства. Что же скрывает это изуродованное тело, что за силы направляют это, без сомнения, мощное, удивительное создание ‑ ничто не укроется от колдовского взора старика.

‑ Ну что же, ‑ вздохнул Зеин, заливая смрадную чадящую жидкость в древнее кадило, ‑ поведай мне свои секреты, добрый друг. Ведь ты не так прост, верно?

Погасив холодный свет фонарей, маг погрузил лабораторию в темноту. Мгновение в каменных стенах звучала тишина, словно безмолвный вестник наступающей грозы.

Шипело зловонное варево, разнося по комнате клубы едкого, тягучего тумана, и в такт звону цепи Зеин шептал свою грозную песню. Его глаза видели сквозь пелену мрака, как дым сгущается над телом гостя, как неуловимые и тонкие силуэты копошатся в тяжком смраде, пронзая своими когтями искалеченную плоть.

Все громче звучала песня, все настойчивей скребли по телу злобные духи. Даже сквозь глубокий сон вампир чувствовал, что его разрывают на куски сотни алчущих демонов. Они были везде, повсюду звучал их жадный вой, и жгучая жажда пронизывала его насквозь. Картины, смутно знакомые, прекрасные, всплывают перед глазами, но боль сильнее восхищения. Он был готов кричать, биться о холодный камень, растерзать любого на тысячи частей, лишь бы это прекратить.

‑ Нет, мой друг, еще не все, ‑ шептал ему на ухо старый маг. ‑ Прошу, терпи, еще немного. Ты ничего не потеряешь, но преподнесешь подарок, как самый щедрый гость. Умоляю, еще самую малость...

Он вспомнил! Кровь, реки крови, ярость и бешенство его народа. Фабиан! Фабиан во всем виноват! Он предал всех, нас, людей ‑ все стали жертвами его обмана! Кларисса... Она лежит на белых руках, и ее жизнь утекает сквозь холодные пальцы... НЕТ, НЕТ, НЕ ХОЧУ, НЕ НАДО, ОТПУСТИТЕ‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е!! ФАБИАН, ТЫ, СУКИН СЫН, Я ВЫРВУ ТВОЮ ГЛОТКУ СОБСТВЕННЫМИ ЗУБАМИ!!! ТЫ СЛЫШЫШЬ, УБЛЮДОК?! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!

***

Все сущее заполонила боль, словно адское пламя вырвалось из преисподней. Кровавый занавес не желал расступиться, застилая глаза пульсирующим саваном. Сумбур, царивший в его распаленном сознании, нельзя передать словами. Казалось, еще мгновение назад он был где‑то далеко, невыносимо долгое расставание жгло его сердце, но с кем, и почему, это ускользнуло от него. Боль ‑ вот все, что осталось от него.

‑ А, вы уже проснулись, повелитель? ‑ донеслось до него откуда‑то сверху. ‑ Не шевелитесь, сейчас вам станет лучше. Чувствуете запах?

Запах... Да! Запах свежей, сильной души! Голод, он опять просыпается!

‑ Пожалуйста, наслаждайтесь. Душа дракона ‑ редкий деликатес, но ради Вас я готов открыть все свои погреба.

Постепенно боль затихла, оставив лишь воспоминания, и сладкая нега наполнила уставшие мышцы. Впервые за это время он насытился на долгие месяцы вперед.

Словно нож по слуху пронесся далекий раскат грома.

‑ Вам несказанно повезло, повелитель, ‑ спокойно произнес старик, опираясь сухими руками о каменный подоконник. ‑ В наше время дождь ‑ это целое событие. Кто бы мог подумать, что под этим сумрачным небом еще может родиться что‑то прекрасное... Хотя, нам это уже ничем не поможет. Жизнь давно ушла, и дождям теперь нечего питать своей влагой. Даже кровь давно не обагряет эти земли... Ну, в Вашем случае это не так. Как чувствуете себя?

‑ Бывало и послаще, ‑ непослушным языком прошипел вампир. ‑ Кто ты, старик? И где я?

Вновь небо разверзлось в узком окне. Старый маг, опершись на посох, тяжко вздохнул, словно не зная, что ответить гостю.

‑ Вряд ли мое имя покажется вам знакомым, господин. Меня зовут Зеин, а имя рода моего уже давно засыпал прах былых времен. И сейчас мы любуемся слезами небес в моем замке, Флаур, если это вам о чем‑то говорит.

‑ Никоим образом.

Гость был явно не в настроении болтать, а посему поднявшись на дрожащих руках он огляделся, но все было бесполезно. Хоть он и не пленник, но старику явно было что‑то нужно от него, пусть гость и не понимал, чего.

‑ Ведь Вы заметили, что мир сейчас немного... изменился, ‑ продолжил некромант, смотря на плачущие тучи. ‑ Не хочу Вас обидеть, но Вы слишком долго спали в своей пещере. Если хотите одеться, мой гардероб к Вашим услугам.

Вампиру было плевать на наготу, ведь жар и холод для него лишь эхом прошлой жизни прозвучали. Той жизни, что уже давно не мог бы вспомнить. Но все же проявить вежливость ему пришлось, и шкаф открыл ему богатые, хотя и пыльные одежды старого колдуна.

‑ Такое чувство, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам, старик.

‑ Увы, не многим больше, чем хотелось. Да, признаться, мой племянник Вас порядком истрепал, и я боялся причинить Вам лишний вред своей наукой.

‑ И что же ты увидел во мне, колдун?

‑ Только отголоски. Но мне приятно, что даже в наше время еще что‑то способно меня удивить. Не всякий из живущих знаком с самим Фабианом Черной Кровью.

‑ Что это за тварь? ‑ огрызнулся гость. Ни одно из многочисленных одеяний не подходило ему ни по размеру, ни по фасону.

‑ Как, Вы уже не помните? ‑ удивился маг. ‑ Похоже, Катаклизм сказался и на Вас, в каком бы крепком сне Вы ни прибывали. Неудивительно, что я так и не узнал имени нашего доброго гостя.

Имя... Такое простое слово может поставить в тупик... Вампир посмотрел на свои руки, словно пытаясь найти на них подсказку, посмотрелся в зеркало. Снежно‑белое лицо, резкие черты, черные волосы, красные, переливающиеся внутренней злобой хищные глаза. Тварь из неоткуда, не знающее ничего, даже самого себя. Только жажда и обрывки умершего прошлого ‑ вот все, что было перед ним. Загнанный зверь в сети собственных грез. Нет, никаких грез, это не сны, это чей‑то голос... Теплый, сильный, звучит в его голове, сладким эхом отзывается в сердце. "Свет... свет..." ‑ говорит он.

Что это? Свет.

‑ И не узнаешь, я ненадолго наслажусь твоим гостеприимством.

‑ И куда же вы пойдете, господин? Один, в незнакомом мире, без друзей и помощников.

‑ Зверь всегда найдет свою пещеру. ‑ Все же кое‑что из ветхих старых тряпок подошло гостю. Неприметные походные одежды, серые, как все вокруг. Даже ржавая пряжка сапог смотрелась тихо и жалобно, словно сирота.

‑ Не будьте так наивны, мой друг. Епископат уже давно скучает по кострам, и нет для них ничего лучше, чем сжечь загулявшего вампира во славу Темных Богов. Церковь никогда особо не дружила с светской властью, а сейчас им дай лишь повод...

‑ Ты итак слишком щедр ко мне, колдун. Я хочу сам во всем разобраться, но сначала надеру задницу тому щенку, что посмел напоить меня гнилой кровью.

‑ Всецело с Вами согласен, господин, но, по‑моему, вам уже некуда спешить. Может вы не заметили ‑ это не Некрополь, и даже не его окрестности.

‑ А что же это?

‑ Белендар. Весь мир теперь один сплошной могильник!

Гость непонимающе посмотрел на старого колдуна. Как? Сама суть вампиров ‑ кровь, кровь есть душа... Что же случилось такого, что на этой земле не осталось ни капли багровой жизни...

‑ Наконец‑то я до вас достучался, ‑ сказал Зеин, протягивая сухие пальцы к столику у окна. ‑ Пожалуйста, присядьте. Мой рассказ не будет долгим, и я с радостью отвечу на Ваши вопросы, если таковые останутся. Немного крови?

‑ Чьей? ‑ удивился вампир, располагаясь на холодном камне рядом с волшебником.

‑ Ну, скажем так... От бесчисленных пассий моего племянника я все же могу получить некоторую пользу. Не стесняйтесь, я хорошо забочусь о своих препаратах.

Резная пробка покинула непрозрачное стекло, и бурая жидкость коснулась языка гостя. Вкус все же был отвратен, хотя и удивительно знаком, отчего по телу прошлась волна мягкого тепла. А может это лишь иллюзия ‑ не важно. С начала пробуждения вампиром руководил его внутренний зверь, и только хорошая затрещина в лице малолетнего ублюдка смогла привести его в чувство.

‑ Знаете, перенести Вас в башню было весьма непросто, ‑ усмехнулся некромант, сжимая в руке мерцающую мягким светом колбу.‑ Люблю это место, еще с самой юности. В те времена отсюда можно было разглядеть все светила, без телескопа и прочей мишуры. Здесь, под звездами, гораздо теплее, чем в моей лаборатории, сколько бы опытов я ни провел... Да, все‑таки годы берут свое, господин, прошу простить меня.

‑ Пока у тебя достаточно выпивки, могу сидеть здесь хоть до самого Шамар‑гана.

‑ Прагматично, господин. Что ж, пожалуй, стоит начать с главного.

Белендар, старый прокисший мирок, который я когда‑то любил, медленно умирал под напором нежити из южных земель. Не только из‑за нежити, но в основном по их милости. Голод, разруха, болезни, копившиеся в гнилых телах, да мало ли еще бед. И когда ядовитые пустоши разрослись настолько, что дошли до границ Танмира, сильные мира сего поняли, что пора забыть старые обиды и начать бороться с этой чумой сообща.

Конечно, с первой попытки ни у кого ничего не получилось. Войны продолжались, люди умирали, а нежить все настойчивее пробиралась в другие царства. Естественно, Танмир пал первым. Дальше были Агора, Хан‑ми‑цуон и Копхэт, а правители все не унимались. Наконец, последние выжившие архимаги и иерофанты храмов со всего Белендара решили взять инициативу в свои руки. Собрав все знания и оставшихся бойцов, они отправились отвоевывать отравленные земли. Но суть истории не в этом.

Среди самых могучих и властных волшебников сильнее всех выделялся некий Фабиан ‑ придворный маг Лоренцо Четвертого, короля Итенлийского. Был он, как и все итенлийцы, крайне бурного нрава, но никто из придворных не смел ему перечить. Даже сам король находился у него на поводке, словно щенок. Именно этот еще молодой, но успешный волшебник сыграл свою горькую роль в появлении Катаклизма.

Не знаю, созрело ли это в его голове, или же его направлял злой рок, но все‑таки он предложил правителям истребить нежить раз и навсегда. Как уверяли некоторые историки в свое время, культура Копхэта проявилась на свет после развала цивилизации Шанура, и как назло часть летописей и священных книг этого сведущего в некромантии народа действительно попали в руки жрецов песчаной страны. Во время одного из походов Фабиан обнаружил эти книги в развалинах старого храма в столице Копхэта, Ийон‑амане. Если верить старым архимагам, к коим я, к сожалению, не отношусь, на итенлийца словно снизошло озарение. Среди пыльных страниц фолиантов он нашел карту древних городов и подземелий, которые люди Шанура построили в незапамятные времена, когда наши предки только вырвались из плена чащ и сменили шкуры зверя на приличную одежду. Может, это дело вкуса... но я отвлекся, прошу прощения, мой добрый гость.