Текст книги "Мяч круглый, поле скользкое (СИ)"
Автор книги: Александр Чечин
Соавторы: Андрей Шопперт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Событие второе
Стоят школьник и пенсионер на остановке. Пенсионер чихнул. Школьник:
– Будьте здоровы.
– Спасибо.
– Да не за что.
– Да не стоит.
– Не умничай.
– Да пошёл ты!
Шло совещание по подготовке к весеннему севу. Пётр слушал цифры по селектору о готовности областей и думал: какого хрена время теряет, что может изменить? Порычать на карагандинцев, дать команду пару тракторов лишних сделать в Павлодаре, чтобы им помочь? У него 14 миллионов населения – и вот из-за двух тракторов терять почти целый день. И не бросишь слушать. В этом же кабинете сидят все руководители республики и строчат ярко-красными шариковыми ручками в блокнотах – надо пример показывать. Когда, наконец, партия и вообще все кому не лень прекратят руководить колхозами и совхозами? Когда студентов, школьников и целые рабочие коллективы перестанут на месяц гнать на битву за урожай? А ещё ведь и армия.
И тут открывается дверь, на пороге в полный рост вырастает Филипповна и призывно машет рукой. Какая-то хрень… Он секретарю как-то недавно разрешил отрывать себя от таких бесполезно-полезных оперативок только в случае, если кто из Политбюро или министров союзных домогается. Дисциплину ведь надо с себя начинать. А тут граблями загребает, да истово так! Народ из оцепенения вышел, стал поглядывать.
– Масымхан Бейсебаевич, – обратился к предсовмина Бейсебаеву, – Проводите пока без меня, что-то случилось, видимо. Если надолго, то потом по Караганде подготовьте предложения.
Вышел Пётр в приёмную. Трубка снята не на правительственном телефоне, а на красном. Всё чудесатей и чудесатей. Он этот номер давал далеко не всем – и, точно, как-то ещё зимой Тамаре Филипповне сказал, мол, если по красному звонят, то это важно.
– Тишков слушает, – прикрыл трубку, – Тамара Филипповна! Стакан чаю горячего, и, как совещание закончится, слесарей в кабинет. Там холодно.
– Пётр Миронович, это вас я беспокою – Хитрый Михей, – мелко захихикала красная трубка.
– Неожиданно.
– Не отвлёк от важного совещания? Ваша секретарша больно уж неохотно решилась вас позвать.
– Теперь уж чего… Слушаю вас, Михаил Иосифович.
– Сосед у меня по лестничной клетке есть. Вот встретил сегодня, и о вас вспомнил. Как у вас с Лобановским дела продвигаются?
– Прилетит завтра.
– Решили всё-таки брать молодого? – ещё страньше. Сам предложил, а тут чуть не отговаривает.
– Молодым везде у нас дорога. Старикам – отставка и почёт!
– Вот про стариков и хотел с вами переговорить.
– Слушаю внимательно.
– Соседа моего зовут Борис Аркадьев.
– Хороший сосед! Сколько же ему? Он ведь ещё при царе играл?
– Семьдесят на днях. У него тут с «Пахтакором» разногласия вышли – расстались. Пригласили его в ярославский «Шинник», да думает пока, браться, или нет. Может, к себе заберёте старичка, подлечите в своём волшебном санатории? Климат в Средней Азии ему нравится. А вдвоём с Лобановским они больше дров наколют, – а голос-то чуть дрогнул.
Что Пётр знал об Аркадьеве? Ничего. Практически. Был такой тренер – вроде, сначала в «Динамо», а потом в ЦСКА, или тогда по-другому команда называлась? ЦДКА? Неважно. Учитель Якушина, и вечный соперник. В Англии после войны нашумел. И всегда почти у него в СССР команда была чемпионом – но вот как-то попалось мнение, с поздним Тихоновым его сравнивали. То есть, собирал сливки со всего СССР – за счёт этого и лидировал. Ещё слыхал, будто улучшил он систему «дубль-вэ». Всё. А, нет – ещё написал пару книг, и эти книги стали настольными у лучших тренеров Европы. Чего же, мать её, мы всем проигрываем, если они у нас учатся?
– Михаил Иосифович, а они с Лобановским не подерутся? Два тилихента всегда найдут причину проредить волосы на голове собеседника.
– Могут. Но ведь вы-то рядом!
– Хорошо. Пусть едет. Устроим в санаторий для начала. И просьба, раз позвонили, у меня будет. Не нравится мне начальник команды наш – рохля. Боевого парня надо, футболиста. Чтобы пробивной был весёлый, девкам нравился. Грузин, например.
– А вы откуда знаете?
Пётр ничего не знал. Кроме того, что на подобный вопрос обязательно нужно ответить так, чтобы у контрагента и мысли не возникло, что он не в курсе. Вторую жизнь живёт, научился.
– Сорока на хвосте…
– Я этой сороке! А, ладно. Хорошо.
– Почём?
– От сердца…
– Дорого.
– Жордания Андрей Дмитриевич, – всхлипнула красная трубка.
– И…
– Забирайте.
– Как?
– Пришлю.
– Факсом?
– И фасом, и профилем, – блин, осторожней надо.
– Товарищ Якушин, ещё мелкая просьба. Нужна легенда лет пятидесяти. Воспитателем. Они ведь, ну, футболисты, по моим наполеоновским планам будут почти весь сезон на базе жить. Вот нужен человек, которого все знают и уважают.
– Подумать надо… Много таких. Стоп, есть именно то, что вам нужно. И мне обидно за ветерана, бросили – а ведь настоящая легенда. Слышали фамилию Карцев? Василий Карцев?
Пётр не слышал. Ну, не фанат, и даже не болельщик.
– Это который…
– Точно! Тот самый, что первый мяч англичанам забил в 45-м. У него здоровьишко-то слабое, к туберкулёзу предрасположен. Сейчас в Рязани на радиозаводе работает монтажником. Подлечите?!
– Пусть летит срочно! И вы не пропадайте. А что там с жеребьёвками мутят? Слухи дошли.
– В еврокубках? Ну, некоторые футбольные ассоциации из-за Праги не хотят играть с румынами и ГДР.
– А СССР?
– Сначала рыпнулись, но сейчас о нас нет разговора.
– И чем закончится?
– Да вроде румыны вообще снялись. А немцы ругаются. Нам без разницы.
– Хреново. Своих, даже если они засранцы, бросать нельзя. Я звякну Густаву Видеркеру, попробую уговорить. До свидания, Михаил Иосифович.
А потом спрашивают, почему все союзники в девяностых от СССР отвернулись. Это не они отвернулись, а мы их бросили. Надо иметь своего человека на большой должности в ФИФА и УЕФА. Были же там Колосков вроде, и Гранаткин?
Событие третье
К врачу приходит пациент с обгоревшими ушами.
– Что случилось? – спрашивает доктор.
– Смотрел по телевизору футбол, а жена гладила белье. Рядом с телефоном стоял утюг, и когда раздался звонок, я схватил его вместо трубки.
– А другое ухо?
– Этот болван через две минуты опять позвонил!
– А, товарищ Лобановский! Заходите, разувайтесь, – вошедший оглядел чуть заляпанные по весенней поре ботинки, даже стал нагибаться, – Да шучу, Валерий Михайлович, заходите.
– Кхм, Васильевич…
– Да пофиг. Шучу. Заходите, Валерий Викторович, присаживайтесь.
– Кхм. Кхм… Васильевич я.
– Да без разницы. Вон на стульчик падайте.
– Я…
– Да не обращайте на меня внимание. Шучу плоско. Хотите стишок про шутников расскажу?
Маленький мальчик решил пошутить —
Папочке в супчик мышьяк подложить.
Оба скончались от приступа вмиг:
Папа был тоже великий шутник!!!
– Я…
– Другое дело. А то вы вошли с такой постной рожей и такой решимостью на челе, что мне боязно за вас стало. Вот сейчас, думаю, члену Политбюро нагрубите, и отправим вас тогда тренировать команду пингвинов на Сахалин.
– Пингвины только в Антарктиде живут, – нашёл в себе силы длинный нескладный мужчина.
– Перевезём немного. Вам императорских?
– Товарищ… – совсем сдулся, а то ведь вошёл как на Голгофу. Пётр решил чуть снизить накал борьбы. Звонил ему из Днепропетровска Александр Максимыч Макаров – директор очень оборонного заводика, объяснил ситуацию.
– Вот что, Валерий Васильевич. Сейчас Филипповна принесёт чаю с «Гулливерами», и мы с вами обстоятельно потолкуем о внедрении в наших палестинах схемы «дубль-гэ».
– Дубль…
– Всё. Это была последняя шутка.
Вошла Тамара Филипповна с подносом, на котором стояли две кружки с улыбающейся дивчиной, и двумя столбиками большущих конфет «Гулливер». Лобановский вскочил со стула, на который Пётр указал. Вежливый. Интеллигент.
Секретарь поставила поднос на стол, посмотрела н стоящего напротив, Лобановского, прямо глаза в глаза – для пущей ломки стереотипов Пётр уговорил её сегодня прийти в туфлях на высоком каблуке. Изобразив улыбку, произнесла:
– Хоть раз в год настоящий мужчина пожаловал, а то ходют одни гномы… Пётр Миронович, вы его хоть не ссылайте сразу в Нарьян-Мар, – и гордо удалилась.
Пётр мысленно поаплодировал. Актриса! Конечно, пять раз репетировали. Сбить надо у будущей звезды наступательный настрой, сломать все препоны и заслоны, что он нагородил у себя в гипоталамусе. Вроде получилось. Вот теперь и в самом деле можно поговорить.
– Угощайтесь. Да вы присаживайтесь! Вы ведь, наверное, понимаете, что я не специалист в футболе. Да даже не болельщик. Если вам каких сказок про меня и олимпийскую сборную рассказали, то не верьте. Ну, подлечил чуть, да немца добыл. Вот и все заслуги, – Пётр демонстративно развернул конфетку и стал хрустеть вафельной начинкой, мотнув головой собеседнику – присоединяйся, мол.
Лобановский тоже ошкурил «Гулливера» и хрустнул, потом зашвыркнул пару раз из кружки. Пётр приучил за пару лет Филипповну, что кипятка подавать не надо. Градусов пятьдесят – вполне достаточно. Непейвода поняла буквально: где-то раздобыла лабораторный термометр, и теперь чай всегда был ровно пятьдесят по Цельсию или сто двадцать по Фаренгейту. На термометре были две шкалы. Ну, муж непростой человек – достал из Нового Света, надо думать.
– Знаете, Валерий Васильевич, один мудрец сказал: человек может достичь только той цели, которую он перед собой поставил. А наш классик Николай Островский добавил: «Необходимо поставить себе определённую цель в жизни… Конечно, надо иметь достаточно здравого смысла, чтобы ставить себе задачи по силам». Ну и добью вас Сенекой. Тем самым, римским. Люцием Младшим. «Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным». А вы знаете?
Лобановский почти пришёл в себя. Почти. Открыл рот. Закрыл. Вздохнул.
– Знал.
– Ого! Помешал я вам? Дайте подумать. Три года на то, чтобы вытащить «Днепр» в первую лигу. Год или два там. Потом пригласят в киевское «Динамо». Два года на подъём команды, потом собрать все звания в СССР и побороться за Кубок Кубков или Кубок Чемпионов. Выиграть или в финал попасть, а там и сборная СССР. Лет десять жизни. Много ведь! Давайте раза в три сократим эту прелюдию?
– С «Кайратом»-то?
Ох ты! Не весь пыл они с Непейводой из хохла выбили.
– А и с «Кайратом». Одному вам, естественно, не справиться – один в поле не воин, а путник. Да ещё вы и не знаете теперь, в какую сторону кормило воротить. Вот с цели и начнём. Чемпионат не выиграть. Шестое-восьмое место. Это максимум, а минимум – не вылететь. Стоп, – видя, что Лобановский хочет высказать своё единственно правильное мнение, выставил руку Пётр. – Кроме чемпионата проводится ещё и кубок СССР, и вот за него стоит побороться. Сначала там слабачки попадутся, а у вас команда есть. Вот когда столкнётесь с настоящими соперниками, то уже и подтянете «Кайрат», и пополнение вольётся. Кстати, насчёт пополнения – там ведь у нас вторая лига составлена так, что это, по существу, чемпионат Казахстана. Любого человечка из любой команды, кроме павлодарского «Трактора», можете забирать. Будут препоны чинить или сами игроки кочевряжиться – можете меня беспокоить, вам я дам номер секретного телефона, по которому меня почти всегда можно найти.
– А что с «Трактором»? – насупился Гусь.
– С Павлодаром-то? А хочу их тоже в Высшую, ну, или хоть Первую лигу вывести. Там скоро из «Уралмаша» подъедут Крайше Юрий Иванович, ранее известный как Ханс-Юрген – заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион, и Штрайх Ефим Христианович, он же Йоахим – игрок молодёжной сборной. Ещё в «Тракторе» уже тренируется хороший парень из «Баварии» Пауль Брайтнер. (Он же «Красный Пауль» – про себя добавил Пётр.)
– На такую маленькую республику две команды в Первой лиге! Не много? – жадный, что ли?
– В Грузии и двух миллионов населения нет, а там две команды. У нас четырнадцать миллионов… Получается, нужно семь команд.
– …
– Шучу! Шести будет вполне достаточно. Ладно, теперь серьёзно. Немцы пусть в своём котле варятся. Может из ФРГ или ГДР кого ещё выцепим для них, да тренера им хорошего найдём. В общем, забудьте о «Тракторе» – не ваша это проблема. А вот весь остальной Казахстан – ваш. Найдите селекционера, пусть ездит, просматривает команды, игроков. Ну, и все они побывают в Алма-Ате. Тут есть команда АДК – вот на матчи с ней и приедут. Сходите и вы, посмотрите.
– Непременно, – хрупнул «Гулливером» и испугался громкого звука. Тилихент.
– Теперь по вашим помощникам. Тренер же не может один работать – а потому нашли вам в помощь человечка. Завтра должен прилететь. Даже предлагать не буду с трёх раз угадать – всё одно даже близко не подойдёте и с сотого. Потому назову без всякого выпендрёжа. Это… Это… Ладно. Это – Борис Аркадьев.
– Ось це так… Мать того за ногу!
– Вот. Не подерётесь?
– Конечно же, подерёмся. Он не будет меня слушаться, а я не смогу ему указывать.
– Я переговорю с живой легендой. Человеку 70 лет – не тот запал. А на вторых ролях и под прикрытием авторитета – вполне. Ну, и подберу я плюшки, чтобы корифей вас слушался, Валерий Михайлович…
– Васильевич. Да пофиг! – потеребил свою ямочку на подбородке. – Понял вас – опять нос не по ветру держу.
– Ну, типа того. Кроме этого корифея будет у вас, Валерий Васильевич, ещё одна легенда в штабе – Василий Михайлович Карцев.
– Карцев? Что, тот самый? Динамовец? – опять за ямочку схватился.
– Тот самый. Первый гол бриттам. 1945 год.
– А сколько ему лет?
– Якушин сказал – 49, а интернета у меня нет проверять.
– Чего нет? Интерната? – Ёшкин по голове.
– Интерна. Это из медицины термин – молодой врач, которого можно гонять по всяким разным поручениям.
– А… А у меня будет, кроме этих легенд? Интерн? – точно, хохол. Жадный какой! Шутка.
– Не все плюшки – только начал выдавать. Ещё и, как в мультике, «хватит» запищите. Вместе с Аркадьевым приедет Жордания Андрей Дмитриевич. Ветеран войны, возглавлял Тбилисское «Динамо». Он будет начальником команды.
– Тоже старенький. Начальник команды – это хлопотная должность…
– Ну, шестьдесят пять лет. Ещё недавно тренировал кутаисское «Торпедо». Мы ему намекнём, чтоб привёз с собой ученика – пробивного грузинского мачо.
– Мачо? Не слышал такой фамилии, – сунул руку в рыжую шевелюру.
– Мачо – это по-испански, или по-мексикански, крутой парень.
– Ну, не помешает. Ещё сюрпризы?
– Теперь ещё круче. При вашей команде будет создан первый в мире аналитический центр. Я тут с Громыко переговорил – пришлось пообещать кое-чего, но это моё дело. А вот результат – это уж ваше. Во всех странах мира, без всякого исключения, атташе по культуре будут скупать спортивные журналы, где есть статьи про футбол, и отсылать сюда. Здесь, рядом с вашей базой, будет построен этот самый аналитический центр, и там будет сидеть десять выпускников Московского института Международных Отношений. Десять основных языков они знают. На первое время хватит – хоть и не думаю, что очень много полезной информации про футбол можно сейчас получить у китайцев или арабов. Главные же новости – из Бразилии, Испании, Италии, ФРГ, Франции, Голландии, это они точно не пропустят. Люди будут подобраны хоть немного разбирающиеся в футболе, ну, или, по крайней мере, рьяные болельщики. Они переведут статьи, отсортируют мусор, а остальное дадут вам – будете читать на сон грядущий. Потом нужно будет подобрать ещё людей, хоть из ваших знакомых, хоть просто назовите фамилии не слишком известных тренеров – их мы привлечём сортировать информацию. Также будут покупаться книги. Ну, с этим не так быстро – сами посмотрите приоритеты. Может, там просто беллетристика и хвастовство. Как-то так.
– Десять выпускников МГИМО будут сидеть целыми днями и переводить футбольную периодику? – округлил глаза Лобановский.
– Конечно. Валерий Васильевич, вы ведь в курсе, что многие успехи Аркадьева – это именно знание языков? Угораздило родиться в интеллигентной семье, и он говорил, вернее, говорит, аж на трёх. В отличие от прочих тренеров, ходил в Ленинку и почитывал журналы. Впрочем, это всё несерьёзно, примитивно. Должен быть именно аналитический центр. Потом туда добавим людей, которые будут работать с видеоматериалом, но об этом позже. Нам выигрывать Кубок Кубков УЕФА, Суперкубок, Межконтинентальный кубок. Причём мы с бароном Биком выступим спонсорами этого соревнования и будем проводить его здесь. Начиная с этого года.
Вот этот кусочек истории Пётр знал точно. Сейчас он проводится в нормальном формате, но скоро почти угаснет из-за финансовой составляющей, а потом спонсором станет «Тойота», и кубок станут проводить в Японии. Хрен им, а не Кубок «Тойоты»! Будет – Кубок Гагарина.
– Межконтинентальный кубок будет играться в Алма-Ате? – даже не заметил, как целого Гулливера в рот затолкал. Интересно, как теперь выкрутится.
Проглотил не жуя – только кадык заходил, и свежий шрам на шее проступил.
– Точно так.
– Фантастика какая-то…
– Самое паршивое в достижение цели – это дилетантство. Всегда и везде побеждают специалисты и деньги. Вот и будем выращивать специалистов, и зарабатывать деньги. Будем снимать эти матчи, дополним интервью, обзором от специалистов, и станем продавать по всему миру. Выручка серьёзно превысит затраты. Пока мало кто считает деньги в футболе – мы будем на острие.
– Неожиданно, – вспомнил Лобановский встречающего его в аэропорту бугая.
– Ещё есть бонус. Первые два месяца вы будете жить всей командой в пионерском лагере «Чайка». Там сейчас срочно котельную строят – ещё прохладно по ночам. Потом, как дети начнут заезжать в пионерлагеря, переедете на новую базу – она сейчас строится. Футболисты должны весь сезон жить отдельно от семей и не нарушать режим. Выходной – после местного матча. Семьи, кроме того, будут приезжать на автобусе. Пустим до лагеря два рейса.
– Так некоторые гранды и делают.
– Привыкайте, вы теперь тоже гранды. Да, ещё небольшой бонус: у вас каждый день будет часовой урок английского языка. Каждый день, даже в поездках по стране. Кубок ведь выиграем, поедем за рубеж – а там репортёры, а ни вы, ни игроки не спикаете. Исправлять надо.
– Даже не верится во всё это, – Лобановский потёр шрам на шее.
– Привыкайте! И не становитесь дилетантом. Да, Валерий Михайлович, как и было сказано, за вами закреплён автомобиль с шофёром – «Турья». Выиграете кубок – получите личный «Вагран».
– Васильевич. А ну да, вам пофиг. А если кубок…
– Тогда, конечно, Васильевич. До свидания.
Глава 7
Ретроспектива пятая
Правила пересечения перекрёстка для автомобилей БелАЗ:
1. Убедиться, что поблизости нет другого БелАЗа.
2. Продолжать движение.
Люблю играть в футбол с трехлетним сыном. Наверное, потому что я – хороший отец. А еще, потому что все остальные меня обыгрывают…
– Хо-о! Футболистики идут. Рёма, вон этого красивого наруби сегодня, пожалуйста, на киндюк. Покушаем хоть вечером, а то я здешнюю колбасу из конины есть не могу. Больно на хрен копчёный похожа, прости Господи.
– Здорово, Шлагбаум, – ухмыльнулся, обернувшись к бойкому залысому мужичку с висячим носом-сливой упомянутый «красивый». – Сегодня в Авоську тебя переименуем.
– Нет, ты посмотри на него – какой гренадзёр-бомбардзёр! – мигом закипел защитник минского «Динамо» Иван Савостиков. Подобных намёков на свою фамилию он не терпел. – Я же говорю: не футболисты вы, а футболистики. Пальцем тронешь – котится, лапчонками машет, мамочку зовёт. Вот, помню, я в финале Кубка…
– И что, выиграл? Кубок-то? – осклабился совсем уж издевательски Сергей Квочкин. Он-то знал, отлично знал, как у Ивана с товарищами до сих пор свербит во всех местах из-за проигранного в 65-м «Спартаку» дикого двухматчевого финала. К тому же, в прошлом году «Кайрат» принимал Минск летом, и во втором тайме он всего за две минуты дважды усадил Савостикова и Рёмина в галошу, вырвав для алма-атинского клуба важную победу. Отношения между кайратовцами и белорусскими динамовцами всегда складывались тяжело – у обеих команд была зубастая во всех отношениях защита, и в очных встречах редко обходилось без болезненных ушибов, а то и чего похуже. Квочкину после той игры минчане пообещали при первом удобном случае испортить его модельную физиономию. Похоже, не забыли зарок.
– Тьфу, курвиско… Ты, Горбыль, до финала-то хоть раз дойди, а потом пасть раскрывай!
– Может, и дойду ещё, али колобком докачусь… Петь буду: «Я от Рёмушки ушёл, и от Савушки ушёл»…
Тут заиграл «Футбольный марш» Блантера, и игрокам пришлось закончить такую увлекательную перепалку. Впрочем, желаемый эффект был достигнут: уши грели все, кто в ней не участвовал, и теперь двадцать две морды – у кого весёлые, у кого свирепые – демонстрировали полную психологическую готовность начать новый розыгрыш чемпионата с огоньком.
Едва закончившаяся зима 1969 года была суровой во всех краях Союза. Восьмого апреля кое-где с полей ещё скалывали лёд, готовя их к первому туру. Хоть Алма-Ата – город и южный, а зимы в континентальном климате случаются такие, что средняя полоса позавидует. Тем более – предгорья! Кое-где на поле Центрального стадиона, конечно, уже начала пробиваться травка, но вообще игроки поёживались, предвкушая острые ощущения от объятий с матерью-Землёй в её первозданном, обнажённом виде. Команды двумя колоннами протопали к центру поля, выстроились, послушали гимн, Сегизбаев и Малофеев обменялись вымпелами, и игроки побежали по местам.
Разные, но очень сильные чувства переполняли обоих тренеров. Для Андрея Буировича Чен Ир Сона это был первый матч в высшей лиге советского первенства, и его, немолодого, сорокасемилетнего мужчину, повидавшего в жизни всякое, явственно потряхивало. Александр же Александрович Севидов тренировал на высшем уровне уже много лет, очередной, уже восьмой сезон стоял во главе «Динамо» – казалось бы, ничего такого, что могло бы его удивить и заставить потерять самообладание в такой момент. Ан нет: накануне этой игры к нему в тренерскую зашёл… сын Юрий. И сразу чуть не выбежал обратно в поисках врача – отец схватился за сердце и, как рыба, принялся беззвучно открывать рот и пучить глаза. Не каждый день неожиданно встречаешь родного сына, который вообще-то должен в это время сидеть в тюрьме. Не знал Сан Саныч, что Юра уже почти полгода как освобождён – приговор пересмотрели, сочли, что прямой его вины в смерти человека, попавшего под колёса севидовского «форда», всё же не было. Почему не знал? А потому, что по просьбе Петра Мироновича Тишкова всё было устроено кулуарно, и Юрий прямо с закрытого заседания суда был отправлен в Алма-Ату, а потом – в одно особое учреждение, где за зиму стал фактически другим человеком.
– Юра, но как же так?! Как они посмели не дать тебе связаться с родными? Мать плачет, письма от сына и так редко приходили, а тут совсем перестали! Я не знал, что делать… По линии «Динамо» запросы делал, комитетчиков знакомых просил – никто ничего!
– Папа… Папочка, прости, прошу тебя, прости, родной. Сам пробовал ругаться, требовать, воевать… Потом понял: надо было так. Маме только не говори пока, хорошо? Мы скоро на Запад, выезд будет длинный. Я упрошу, меня отпустят на денёк – сам приеду, сам всё ей расскажу. Календарь смотрел – вы же на майские в Минске будете, так? Вот после «Локомотива» и отпрошусь, мы в Москве тридцатого играем, а потом перерыв будет восемь дней.
– Ну, Юрка… А завтра-то будешь играть? Хоть посмотрю на тебя, а то ведь забыл уже, как ты и бегаешь-то!
– Нет, пап, не буду. Мы только неделю как с реабилитации, я, Вадик и Володя. Вот нас Буирович пока в дубль отправил, форму набрать, матча три, наверное, тут сыграем, а на выезд уже с первой командой. Здоровье-то теперь – охо-хо, лучше, чем до… ну, до того. А вот в футбол, наверное, заново придётся играть учиться. Через два часа встреча у нас – подходи, посмотришь, расстроишься.
– Ну, как Кузьма Иорданов говорил – «руки-то помнят»… А у тебя – ноги помнить должны, хе-хе.
– Ну пап!!!
– Что «пап»?! Как в тюрьму садиться – папа не учил! Терпи теперь. Зарабатывай уважение заново.
Конечно, Юрию Севидову не пришлось долго зарабатывать уважение строгого отца. В тот же день в матче дублирующих составов он забил в ворота «Динамо» два мяча и после второго, не удержавшись, полез на трибуну – обнимать сияющего родителя. Минчане даже не знали, как обижаться на такое. В концовке гостям удалось отыграться, и неловкость была замята – после игры отца и сына окружили игроки обеих команд и долго качали. Взлетая в хмурое алма-атинское небо, Юра улыбался и сжимал в руке тёплый заговорённый уголёк, который на прощание вложил ему в руку Доброслав.
Матч первого тура чемпионата-1969 в Алма-Ате был для минского «Динамо», как это ни удивительно, не первым. Ещё четвёртого числа минчане успели отыграть встречу, условно отнесённую к туру третьему, в Ташкенте – там, в Тбилиси, Баку и ещё кое-где поля набрали готовность раньше всех. Сезон планировался очень длинный и тяжёлый, и составителям расписания пришлось пойти на множество ухищрений, дабы утоптать все игры в какую-то вменяемую сетку. Получилось не то чтоб очень хорошо – почти у всех команд в календаре игр зияли дыры по десятку и более дней, но в те времена расписания составляли живые люди с расчерченным ватманом, карандашами и арифмометрами, а не всеведущие машины, способные проводить сложнейшие расчёты с десятками неизвестных за считанные минуты. В общем, ропщи, не ропщи, а расписание свёрстано, подписано и разослано. Дальше в него может вмешаться только погода – но этим вторничным вечером она не подвела алма-атинских болельщиков. Уже неделю как не случалось минуса даже ночью, а накануне в обед и вовсе вжарил без малого тридцатник на солнце! Правда, этим утром чуть накрапывало и весь день было облачно, так что пальто и кепки собравшиеся на Центральном стадионе тридцать тысяч человек всё-таки не забыли.
– А вы говоррили, Опанас Олегович, что новички какие-то будут… – хмурился на северной трибуне высокий мужчина с костлявым длинным лицом.
– Ховорил, и не отказываюсь. Сын вчера на матче дублёров был, там якийсь длинный за нас две баночки вколотил. Не хлопчик вже, звичайно под команду мастеров взят. Суворов, шо ли, трясця його матери…
– А негрритёнок?
– Тут брехать не буду, Иваныч, не знаю точно. Бачив негра где-то рядом со стадионом – тут зуб золотой прозакладываю. Ось цей, – широколицый гражданин в богатой шляпе и золотых очках щёлкнул ногтем по правому верхнему клыку. Его он потерял пару лет назад – обломал о дробину, глубоко засевшую в бедре добытого в горах улара. – Ох, смачненька пташка, та жирна, як тот поросюк… – мечтательно пробормотал он, захваченный приятным воспоминанием.
– Кто? Негр?!
– Та ни. Негр – тот тощий был. Спортивный такий на вид. Я и подумал – ну точно товарищ Тишков нам футболиста достал заграничного, поют же в него в «Крыльях» и чёрненькие, и беленькие, и всякие разные. Але с тих пор не бачив, не знаю. Вроде, в контрольных матчах не играл ниякий негр. Зато вот шо тебе фактически кажу – зустрил сегодня, як на игру шёл, Степанова Вадима. Не узнал бы ни за шо – бороду отрастил як в товарища Вершигоры, с кем я в партизанах був. Так он сам подошёл – я ж йому декилька рокив тому харный харнитур на кухню справил, а он мне – абонемент, ось с тих пор-то я и в болельщиках хожу. Поручкались, пытаю – Вадим, ты шо, в лесничие подался? Я ж с ним и на охоте бывал, он до полювання дюже злой. Регочет – узнаешь, мол, скоро, Олехович, на футбол только ходить не забывай. Так шо, я розумию, поиграет ещё за наш «Кайрат» Стёпа – але, звичайно, не сегодня.
– Ну, увидим. Ррадостно за Вадима, но ведь он уж старр. Перрспектива у нас пока… как этто… нихьт фонтан, – поёживаясь, буркнул костлявый.
– Капелюхи долой, Карл Иваныч, капелюхи долой! Химн играют.
Чего-чего, а уж холодно футболистам этим вечером не было, хоть и одеты они были по сравнению с публикой очень легко. С первых минут началась такая рубка, что все мгновенно взмокли, а скоро к поту прибавилась и кровь из первых ободранных коленок и локтей. Зрители погукивали – командная игра у обеих сторон пока не клеилась. Атаки захлёбывались при первой же попытке обострить поближе к штрафной. Один раз минчанин Толейко выбрал момент и бабахнул метров с тридцати – ближе пока не подпускала свежезалитая порция «бетона». В воротах у «Кайрата» привычно и хладнокровно действовал Вячеслав Бубенец – шаг вправо, вытянутая в сторону длиннющая рука, и мяч уходит выше перекладины. Угловой.
Дело шло к середине первого тайма, и Квочкин с Рёминым успели уже прилично задолбать друг друга. Сергей разок побарахтался в песочке прыжковой ямы, куда улетел, перепрыгнув распластавшегося в подкате минского бека и запнувшись при приземлении. Динамовец же шмыгал слегка опухшим носом, втягивая красноватую соплю – воткнулся лицом в выставленную горбом лопатку оппонента, когда тот очень удачно укрыл от него корпусом мяч. Толейко поднял руку, коротко разбежался и подал. Мяч пришёл на голову Малофееву, но пробил форвард гостей неудачно – скорее, слегка погладил его виском. Круглый, почти не изменив траекторию, полетел дальше и канул за лицевую ближе к противоположному угловому флажку. Бубенец уже подобрал за сеткой другой и готовился пробить от ворот, как вдруг истошно заверещала сирена арбитра Руднева.
– С поля! Оба!
– Сергеич, да ты чего?! – в один голос завопили Квочкин и Рёмин. Они успели напихать друг другу по бокам ещё в штрафной, когда ждали подачи углового, но на эту возню судьи обычно внимания не обращают. А вот потом, возвращаясь к месту своей постоянной дислокации, соперники синхронно попытались поподличать ещё и ногами. Шипы выброшенных вбок бутс столкнулись и громко лязгнули. Защитник и нападающий остановились, уставились друг на друга бешеными глазами – тут-то между ними и вклинилась крепкая фигура Руднева в чёрной футболке с белоснежным воротничком.
– Мы ж ничего не сде…
– «Не сде»! А я вот и дожидаться, пока вы «сде», не хочу. Шеяки друг другу посворачиваете, или ахилл кто кому посечёт… Первый тур сезона! Праздник в стране! А они… Вот теперь идите, товарищи спортсмены, и досматривайте праздник по телевизору.
Двадцатая минута! Почти весь матч впереди! А ещё это – автоматическая дисквалификация на две следующие игры. «Динамо» недосчитается железного защитника основы, а «Кайрат» – самого опасного игрока в нападении. У бровки синхронно бесновались Севидов и Чен Ир Сон. Кажется, даже жестикулировали одно и то же – впрочем, сейчас даже тот, кто ни с одним невербальным языком не знаком, мог бы прочитать то, что тренеры пытались просемафорить своим невоздержанным подопечным.
До конца первого тайма обеим командам так и не удалось больше изобразить ничего заслуживающего упоминания. У хозяев на правый фланг ушёл Сегизбаев, и между обороной и атакой образовалась гигантская дыра, которую без малейшего успеха пытались заткнуть молодой Долматов и Геннадий Глеб – переехавший в Казахстан, кстати, именно из Минска, правда, бывший не «динамовец», а «торпедовец». Другой ренегат – свежепереманенный белорусами Олег Волох – пробовал на надёжность своих недавних одноклубников, но Ищенко и Дышленко раз за разом удивляли его невиданной ранее цепкостью. Сзади у «Динамо» был вынужден теперь прикрывать и свой фланг, и центр Савостиков, поскольку Зарембо из середины сдвинулся налево. В общем, ничего не происходило. Хорошо ещё, что воздух поросших еловым лесом и яблоневыми рощами предгорьев Алатау весной богат кислородом – иначе кто-нибудь из зрителей всерьёз рисковал бы вывихнуть от такого зрелища челюсть.
