Текст книги "Секретный проект "Петля Мёбиуса""

Автор книги: Александр Зубенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Тимофей Фёдорович, я всё хотел у вас про солдат спросить. Отчего они ведут себя как полуроботы – полузомби? Молчат, не разговаривают, всё делают автоматически, как под наркозом?

Полковник улыбнулся, отвечая сразу и Егоровичу:

– Это, друзья мои, тоже часть эксперимента. Они все здесь добровольцы и подписывали соглашение на проведение опытов.

– И?

– По их согласию мы вкалываем им, разработанную нашими лаборантами «сыворотку послушания» или «контроля» – что, в общем-то, одно и то же. Спустя месяц такого подконтрольного состояния раствор исчерпывает себя и требуется новый укол. По желанию, опять же.

– И что?

– Ещё никто не отказывался.

– Наркотики?

– Нет, боже упаси!

– Но ведь они как зомби!

– Почему же? Они у себя в казармах смотрят телевизоры, играют в шахматы, читают книги, на площадках – вы видели – занимаются спортом, плавают в бассейне, в общем, живут как обычные люди, только…

Он на миг задумался.

– Только в своём каком-то особом мире. Я как раз этот феномен и изучаю.

– И что? Поддаются контролю?

– Да. Идеальные солдаты. Будущее наших армий. Вы заметили, как они в футбол играют, или проплывают стометровку? Один такой боец сможет обвести половину футбольной команды или задерживать дыхание под водой не хуже аквалангиста. У них потенциал силы и выносливости в несколько раз выше, нежели у нормального человека, – заметил полковник.  – Обыкновенные строители ваше жильё строили бы полгода, а эти бравые ребята управились за месяц. И никаких побочных эффектов, исключая, разве что, их «потусторонний» взгляд. А что до вас и их молчания, так им-то как раз и дана была команда в качестве эксперимента не общаться с вами. Как видите, они её с успехом выполняют.

– А это не противозаконно? – спросил исключительно из любопытства Сергей.

– Да что ты! В конечном результате этого  эксперимента заинтересованы на самом «верху». Разрешение было дано свыше, а я только делаю свою работу. К тому же, их насильно никто не принуждает: отслужив срочную службу, они вернутся домой нормальными людьми. Единственное, это то, что будут помнить они не секретную базу, а какой-нибудь военный гарнизон где-нибудь на Байкале или Дальнем востоке. Даже дембельские альбомы с их фотографиями оттуда будут для них подготовлены, и всю оставшуюся жизнь они будут думать, что служили именно там. Эксперимент! – многозначительно поднял палец профессор, а Сергей, пользуясь подходящим моментом, поспешил спросить у благодушного начальника:

– Тимофей Фёдорович, когда меня в город, наконец, отпустите на денёк? Хоть Маришку издалека увидеть. Я аккуратно, она и не заметит: одним глазком, на остановке…

– Скоро, Сергей. Раз обещал – выполню. Дождемся наших приятелей из будущего, тогда и отпущу вас всех вместе. Но прежде, я хочу послать вас на месяц по разным эпохам. Как вернетесь, так и отпущу тебя. Но это позже.

…До даты возвращения Димы и Анатолия оставалось два дня.

*** 

– Здорово, друг! – заорал Серега, обнимая и накидывая одеяло на дрожащего от холода Димку.

Портал только что открылся, и двое голодных путешественников вывалились из лифта наружу. Егорович подбежал к друзьям и сунул в руки шоколадку и бутылки с минеральной водой. Оба закурили сигареты и передали друзьям в дрожащие руки, в то время как их осматривали санитары. Поодаль стояли главный врач базы Марк Данилович, капитан охраны, Тимофей Фёдорович и Любочка – медсестра из медпункта гарнизона. Все хлопали в ладоши, улыбались и ждали, когда друзья придут в себя. Эксперимент удался. Переброска в иное пространство и время завершилась безукоризненно, без сбоев и нежелательных последствий, чего и требовалось.

– Добро пожаловать в наш век! – пошутил начальник проекта. – С прибытием вас, ребятки мои! – и обнял каждого по отдельности, едва не пустив умильную слезу.  – Толик, Дима, вы дома. Мы вас ждали целый месяц.

После этого он дал команду капитану забрать всё, что переместили с собой друзья из третьего саркофага и, махнув за собой рукой, распорядился:

– Сейчас перекусите, помоетесь в натопленной бане и можете отсыпаться до утра. Завтра мы с вами встретимся.

Отпустив друзей в сопровождении капитана, Тимофей Фёдорович отправился с Марком Даниловичем в штаб-квартиру знакомиться с привезенным товаром. Любочка-медсестра побежала вперёд приготовлять чистое бельё в бане, бросив искоса заинтересованный взгляд на Диму, шедшего под руку с Егоровичем. Толика сзади вёл Сергей, поддерживая того под локоть. Замыкал столь забавную процессию один из инженеров базы, вызванный полковником для встречи друзей.

Разложив у себя в кабинете предметы и оборудование грядущего века, профессор вместе с двумя научными сотрудниками и главным врачом секретного проекта принялись за доскональный осмотр, вооружившись блокнотами, лупами и микросхемами для сравнения.

Здесь было всё, что Толик с Димой смогли насобирать за месяц, отведенный им полковником в своём измерении. Указки, гаджеты, беспроводные наушники, блютузы, детские роботы, видеоприставки с играми, радиоуправляемые машины и вертолеты, дрон, спутниковая антенна, видеорегистратор, веб-камеры на компьютер и прочее, прочее, прочее. Устаревшие в их времени видеомагнитофоны, плееры и проигрыватели дисков Толик посоветовал Диме не брать, минуя этот период развития техники, сразу перескочив к новейшим разработкам.

Сотрудники базы принялись за их детальное изучение.

…Так прошёл месяц.

Домики были готовы, утеплены, горячая вода и газ проведены и, к наступлению зимы все четверо путешественников чувствовали себя на базе как дома. Весь месяц они благоустраивали свои новые жилища, читали, жарили шашлыки на природе, по вечерам играли в футбол с офицерами базы, в общем, можно сказать – бездельничали. Приходила в гости и Любочка-медсестра. Заглядывая на огонек, профессор интересовался, всё ли в порядке, всего хватает? Бывало, вечерами, они после бильярда собирались все вместе и обсуждали дальнейшие планы. Любочка всегда садилась рядом с Димой, а он, поправляя очки на носу, сконфуженно краснел и был на грани отчаяния, впадая в ступор от своего неумения обращаться с женщинами. Назревал первый на базе любовный роман, и Тимофей Фёдорович, как начальник проекта, был, в общем-то, не против.

С капитаном и лейтенантом, некогда арестовавшим их у комбината, они сблизились как родные друзья.

И вот наступило 29-е декабря, канун Нового года, в их, теперь уже общем реальном мире.

Позавчера Любаша переступила порог Димкиного дома – да так и осталась там навсегда. Импровизированную свадьбу сыграли тут же. Сидели за столом все, кто так или иначе был посвящён в тайну эксперимента. Праздновали дома у Димы. Тимофей Фёдорович, как глава проекта, произнес первый тост и поздравил молодожёнов со вступлением в новую фазу весьма успешно развивающегося проекта. Среди гостей присутствовали Марк Данилович, несколько офицеров во главе с капитаном и старшим лейтенантом, санитарка баба Маша – помощница Любаши, еще две женщины, о которых речь будет впереди, и, собственно, все остальные друзья. За отдельным столом сидели несколько инженеров и научных сотрудников базы, приглашённых Димой в качестве новых знакомых. Столы ломились от разнообразного лакомства и закусок, главным блюдом был закопченный на ароматном дыму молочный поросенок, выращенный тут же, на территории собственного свинарника базы. Веселье и непринужденная обстановка, как нельзя лучше способствовала дальнейшему знакомству с контингентом посвящённых в проект. Гуляли допоздна и разошлись только под утро. Следующий день посвятили отдыху, и вот сегодня, 29-го декабря, им предстояло отправиться в иную эпоху. Лифт уже ждал. Диму и Толика – к себе, в СВОЁ время, тридцать лет спустя, а Сергея с Егоровичем через три часа совсем в иную сторону.

Таков был план, разработанный полковником КГБ и директивой, присланной «свыше».

 Третий и четвертый резервные саркофаги загрузили всем тем, что требовалось для обмена тридцать лет спустя в наступающем столетии. Список, привезенный Димой и Толиком, пополнили всевозможным товаром, начиная от золотых украшений и заканчивая старинными марками с книгами, статуэтками и предметами ископаемых артефактов. Всё это будет реализовываться друзьями через интернет, а взамен Марк Данилович напутствовал им захватить в следующую переброску современное медицинское оборудование, лазерные установки, электронные микроскопы, центрифуги и прочее.

– Пересмотрим, разложим по полочкам, разберем по винтикам, –  шутил полковник, прощаясь с ними на месяц. – Утрем нос американцам и японцам. – Затем уже более серьёзно: – Про пластину не забыли, на каком она дереве? Ждём вас через месяц, ребятки мои.

…И они стартанули.

Вначале Толик с Димой в свой XXI век. Там их ждал домик в лесу.

Затем через три часа, когда лифт вернулся на место, стартанули Сергей с Егоровичем. Этих не ждал никто.

Таким образом, 29 декабря, в канун Нового года, в иные измерения отправились сразу две команды, созданные Тимофеем Федоровичем в соответствии с секретным проектом «Петля Мёбиуса».

*** 

...Ничего не изменилось, всё оставалось на своих местах, как и два месяца назад. Домик никто в их отсутствие не посещал, следов ни старых, ни новых на снегу не было – так что переживания были откинуты прочь, как только они добрались через лес к их старому жилищу. Продукты были заранее припасены в погребе и, подкрепившись, Дима с Толиком свалились на лежанки, где и проспали без задних ног весь остаток дня и всю последующую ночь.

С утра поставили капканы, расчистили снег во дворе и, позавтракав, принялись за сортировку захваченных с собой ценностей и древних артефактов. Вторая переброска далась им на удивление легче, нежели первая. Кто бы мог подумать…

Выспавшись и утолив голод, они уже к полудню 30 декабря вышли к станции, пробираясь через сугробы и ругаясь, что заранее не запаслись лыжами. За спиной у обоих были рюкзаки, набитые доверху товарами для обмена и, условившись, что встретятся вечером у Толика на квартире, сели в электричку, доехали до города и разошлись в разные стороны, имея каждый в кармане по списку на предлагаемый обмен.

Весь месяц они занимались тем, что куда-то ездили, что-то меняли, что-то продавали через интернет, что-то покупали, возвращаясь либо к Толику, либо к Диме домой только по вечерам и, складывая в углах комнат всё, что могли обменять, купить или приобрести иным способом. Всем знакомым они рассказывали туманные истории, что их якобы отправили в командировку за границу, и разглашению эта история никоим образом не подлежит, поскольку их наниматели заинтересованы в сохранении инкогнито, как их самих, так и, собственно, хозяев фирмы. Но, так как оба друга были некоторым образом одиноки и имели весьма ограниченное количество друзей, то их появление, а затем и отбытие практически никто не заметил.

Вернувшись спустя месяц на базу, Димка первым делом увидел Любашу, которая кинулась к нему в объятия, как только они с Толиком вывалились голодные и замерзшие из лифта подземного портала. Верная и любящая теперь супруга считала дни на базе, когда вернётся её возлюбленный. На дворе стоял конец января наступившего года.

Полковник стоял поодаль и с доброй улыбкой смотрел на эту милую семейную встречу. Первая супружеская пара уже есть, размышлял он с надеждой в душе, а там и другие подтянутся.

Капитан отдал команду, и несколько бойцов принялись разгружать два резервных саркофага. Марк Данилович в это время пожимал трясущуюся от холода руку Толика и настаивал непременно направиться в растопленную баню, в которой баба Маша уже давно поддерживала  подобающую температуру.

– Рад видеть вас, ребятки мои, – приветствовал их Тимофей Фёдорович, обнимая обоих по-отечески. – Как перенесли переброску?

– Отлично! – стуча зубами, ответил Дима, укрытый одеялом бережной рукой Любаши. – Принимайте товар. Набрались под самую завязку.

Тот утвердительно кивнул, лукаво улыбаясь:

– Баня, ужин, супружеский долг, сон, отдых. Всё! Остальное завтра ближе к вечеру. Идите, не мёрзнете, капитан вас проводит. Мне через три часа еще ваших друзей встречать. Отдыхайте – завтра к ужину с ними увидитесь.

Лифт пошел вниз, и бугор въехал на место своего расположения. Теперь оставалось только ждать.

Уже проводя Диму к бане и выходя назад на улицу, Любаша тихо прошептала своему благоверному на ухо:

– Любимый… я беременна.

…Что было дальше и каково было состояние новоявленного супруга, история, к сожалению, умалчивает.

Глава 10

– А морозец-то пробирает, а, Егорович?

Сергей жевал шоколадку и шёл за старшим другом след в след. Снега было немного, но он оказался сухим и противно скрипел под ногами. За плечами у каждого висели солдатские сидоры времён второй мировой войны. В них друзья перед отправкой уложили газеты, журналы, вырезки о Сталине вплоть до года, из которого они отправились в эту эпоху. Портал доставил их 29 декабря в 1949 год – такую дату назначил для пересылки сам полковник. Холм вернулся на место и, пройдя больше двух часов по морозному лесу, стуча зубами и выбивая дробь кирзовыми сапогами тех времён, они, наконец, уставшие и замёрзшие, вышли к полустанку железнодорожного пути. В последний момент Толик предложил им захватить с собой проигрыватель CD-дисков, резюмируя тем, что в том времени, куда они направляются, покрытия WI-FI для компьютеров еще нет, зато есть электричество. При надобности, чтобы продемонстрировать тридцать дисков с фильмами и передачами о послевоенном времени, им всего лишь нужна будет розетка. Экран на проигрывателе есть, так что демонстрировать прихваченную с собой теле и аудио информацию они смогут без излишних трудностей. Подборка дисков представляла собой хронологию событий, начиная с тридцатых годов XX века, и заканчивая первыми двумя десятилетиями века XXI.

Теперь перед ними предстал пустынный перрон с выцветшей от времени вывеской: «Станция Лосиноостровская». Значит, не заблудились.

Одиноко качался фонарь у заколоченной будки, рядом примостился какой-то ветхий сарайчик, убогое здание – скорее всего зал ожидания – пустое и заброшенное. Отощавшая собака подбежала к ним и жалобно заскулила, выпрашивая подачку. Кучи неубранного мусора, ветер, гуляющий по пустым коридорам, крутя в себе обрывки желтоватых газет, и над всем над этим – тяжёлая гнетущая тишина.

– Мы на месте, Егорович, – выдохнул из себя морозный пар Сергей. Голос его отозвался эхом, утонул где-то в сумраке помещения и, отразившись от стены, вернулся назад.

Оба друга дрожали от холода, усталости и позывов в желудке. Старые выцветшие шинели военного образца, предоставленные им Тимофеем Федоровичем, не спасали от мороза, которого они на базе, к сожалению, не предусмотрели. Точнее, сотрудники проекта, разумеется, никак не могли знать, что 29 декабря 1949 года в Подмосковье будут такие лютые холода. Сапоги тоже не спасали, но валенки им обувать не рискнули, полагая, что у обычных демобилизованных солдат такая обувь будет считаться роскошью.

Они вошли в коридор помещения и остановились под вывеской «Касса».

Никого. Ни одной живой души.

– Похоже, эта станция давно покинута и не работает, – констатировал Сергей, дыша паром на тонкие рукавицы.

– Но рельсы-то проложены, – парировал Егорович. – К тому же, выходя  из лесу, мы с тобой слышали гудок паровоза. Возможно, сейчас какой-нибудь комендантский час, время-то, поди, уже вечер. Кто его знает, какие порядки были в эти послевоенные годы…

И, будто услышав его рассуждения, из темноты выступили три неясные фигуры. Тотчас к ним приблизился ещё один, в офицерской шинели, с портупеей через плечо и с пистолетом в руке.

Сергей едва не сполз на землю от покосившихся под ним ног. Подняв руки кверху, он, как полагается в таких ситуациях, пролепетал дрожащим голосом:

– Сдаёмся, товарищи. Когда расстрел?

…И осел кулем на землю, лишившись сознания.

Их обступили, помогая подняться, а когда парень пришёл в себя, навели на них автоматы.

Молоденький лейтенант в форме сотрудника Особого отдела приказал дать документы для проверки, и когда Егорович протянул ему искусно изготовленное на базе удостоверение, прочитал вслух, подсвечивая карманным фонариком:

– Та-ак… Майор запаса двести тридцать третьей стрелковой дивизии Белорусского фронта?

– Так точно, товарищ лейтенант.

– А этот шутник с вами, что захотел расстрела? – кивнул лейтенант в сторону едва держащегося на ногах Сергея. Голос у офицера был слащавым, подозрительным и не предвещал ничего хорошего.

– Он немного контуженый, товарищ лейтенант, – пояснил Егорович, будучи, в общем-то, не так далёк от истины. – Едем к его тетке в город, он племянником мне, значится, приходится.

Егорович, как и в прошлый раз у комбината начал разыгрывать роль обывательского простака. Потом вдруг вспомнил, что он всё-таки майор запаса и запнулся.

– Рядовой? – просматривая солдатскую книжку Сергея, приговаривал лейтенант. – Та-ак-с… Посмотрим.

Трое автоматчиков, видимо из роты патрульных, с любопытством рассматривали обоих друзей, но враждебности в их взглядах вроде бы не наблюдалось. И то хорошо, подумал про себя Сергей. Что-то эти аресты стали входить у него в моду…

– По каким причинам прогуливаетесь здесь в вечернее время? – прервал его мысли лейтенант, вертя оба удостоверения в руках. Тимофей Фёдорович сам контролировал изготовление послевоенных документов, проверяя каждую скрепку, чернила, почерк и прочие уловки, по которым их могли заподозрить в шпионаже. 

– Вы что, не знаете, что «Лосиноостровская» закрыта несколько месяцев тому назад? Чем сюда добирались?

Егорович вспомнил гудок паровоза и выпалил наугад, прежде чем Сергей что-нибудь брякнет невпопад.

– На проходящем товарном, недавно прошедшем, товарищ лейтенант. – Он, в отличие от младшего друга старался быть спокойным, в то время как Серёгу колотило по всем суставам.

– Попросили машиниста тормознуть, соскочили и вот…

– Что, вот?

– Только тут увидели, что станция закрыта. Думали дождаться утра, а там, на перекладных до города...

– И что?

– А тут вы…

Офицер понимающе кивнул, усмехнувшись:

– А тут мы.

– Добираемся с самой Вологды, товарищ лейтенант. Я в запасе по ранению еще с сорок третьего.

– Читал, вижу. Но что-то вы староваты уж больно для майора. В вашем возрасте погоны полковников носят, не находите?

– Долго по госпиталям маялся, – не растерялся Егорович. Перед отправкой они проходили ежедневный инструктаж, отчитываясь Тимофею Федоровичу на случай их задержания. – В сорок третьем в августе на Курской дуге под Прохоровкой как зацепило, так и пошла череда неудач.

– М-да… не повезло. Ну, а ты, шутник? – повернулся лейтенант к рядовому. – Всё так же ждёшь расстрела?

Сергей потупил взгляд и виновато улыбнулся самой глупой улыбкой, на какую только был способен.

– Ладно, – решил лейтенант, – пройдемте за нами в комендатуру, там мы осмотрим ваши вещмешки.

У Сергея подкосились ноги. Надо же, ещё до столицы не добрались, а уже вляпались. Если так дальше пойдет, можно назад и не вернуться.

Друзья были голодные, хотелось пить и особенно спать, но никто им этого пока не предлагал.

В кабинете комендатуры сидели за столом трое в военной форме с петлицами внутренних войск МГБ. Усадив на табурет лицом к ярко светящейся лампе, лейтенант выложил вещмешки перед сидящими и удалился, козырнув на прощание. Во главе стола сидел не выспавшийся полковник с одутловатым лицом. Он хмуро оглядел незнакомцев и кивнул своим помощникам, чтобы те развязали сидоры.

Майор, копающийся в мешке Егоровича, уставился на соседа, тоже  майора, и озадаченно почесал затылок.

– Что там, – недовольно полюбопытствовал полковник, отхлёбывая чай из граненого стакана.

– Н… не знаю, товарищ полковник. Вам лучше самому взглянуть. – И вывалил все содержимое на стол.

При виде разноцветных глянцевых журналов, газет не того формата и прочих изданий, датированных непонятно каким для него годом, полковник пришел в крайнее изумление. Ни дать, ни взять – шпионы. Но более всего его изумил непонятный плоский прибор с грудой дисков, на которых были изображены голограммные рисунки с названиями фильмов.

– Что… это?

Егорович старался сохранять спокойствие, в то время как Сергея колотил озноб.

– Откуда… это? – вытаращил он глаза на диковинные предметы.

Егорович, сохраняя хладнокровие, ответил, как можно более непринужденно:

– А мы, товарищ полковник, из БУДУЩЕГО.

Сергей едва не сполз с табурета.

*** 

…Их допрашивал лично товарищ Берия Лаврентий Павлович.

Ни Власик, личный охранник Сталина, ни тем более сам Хозяин ещё, разумеется, не знали, какая «рыбка им попалась в невод».

Власик Николай Сидорович после непонятного звонка от какого-то полковника комендатуры находился в стадии раздумья: «Псих? Вроде, по голосу нет. Хотя орал что-то в телефон насчет шпионов, пришельцев из… чего? Из БУДУЩЕГО? Может, нажрался, мать его? Какое ещё, к чёрту, БУДУЩЕЕ? Как Хозяину докладывать?»

Николай Сидорович на всякий случай отдал распоряжение пропустить полковника с его «уловом» на территорию Ближней дачи: если выяснится, что тот псих, то дальше второго оцепления охраны его не пропустят.

Однако полковник комендатуры отчего-то не появлялся. Власик прождал ещё полчаса, общаясь с Валечкой Истоминой, заведующей всем хозяйством на даче в Кунцево, затем, пожав плечами, удалился к себе, сделав вывод, что тот полковник действительно был психом. Снял сапоги, расстегнул генеральский китель и заснул прямо в кресле, ожидая вызова Хозяина.

Берия же в это время, после того как ему доложили подслушанный по телефону разговор полковника с Власиком, уже беседовал с друзьями, перехватив тех по дороге к Ближней даче. Группа особистов бесцеремонно остановила машину полковника, выдернула оттуда ничего не понимающих путешественников, втолкнула в соседний «воронок» и, прихватив с собой на Лубянку полковника, так же резко ретировалась, как и появилась.

Абакумов и начальник охраны Лубянки тоже присутствовали на допросе. Поверхностно осмотрев вещи задержанных, они пришли к выводу, что им действительно попался незаурядный случай, никак не вяжущийся со шпионской деятельностью привычной им вражеской агентуры. Тут было что-то иное. Странное и непонятное.

Поблескивая пенсне, в дальнем углу в тени сидел сам товарищ Берия, а допрос вел приглашенный им научный сотрудник университета, облаченный в капитанский мундир сотрудника МГБ.

В кабинете третьего этажа под землёй Лубянки было накурено. Офицеры менялись, осматривали с удивлением вещи незнакомцев, уходили, приходили новые, а Сергей с Егоровичем всё стояли и стояли, поскольку сесть им запретили, ссылаясь на то, что ещё неизвестно кто они – засланные шпионы или…

Вот тут мнения присутствующих кардинально расходились.

Уже два часа шел допрос. Лампа светила им в лицо, они были голодные и валились с ног, что называется, прямо на глазах. Вещмешки вывернули прямо здесь, на столе. Диски, газеты, журналы, DVD-проигрыватель и прочие «шпионские приспособления» осматривались, ощупывались, и чуть ли не пробовались на зуб.

– Мы из будущего, товарищ народный комиссар внутренних дел, –  в который раз повторял Егорович, глотая пересохшим ртом вязкую слюну. – Присланы специально в вашу эпоху для обоюдного сотрудничества. У нас есть предписание захватить кого-нибудь из вашего высшего руководства с собой в НАШЕ время. На месяц. Затем его доставят обратно сюда с технологиями будущего…

Слова давались тяжело, но  Сергей чувствовал себя и того хуже, поэтому объяснять суть их пребывания в ином времени приходилось старшему по группе. – Через месяц нам отправляться назад, и мы можем кого-то из добровольцев взять с собой.

– Куда? – осведомился Абакумов.

– В будущее.

Наступила гнетущая тишина. Было слышно, как по коридорам подземной Лубянки прохаживаются часовые, делая двадцать шагов в одну сторону, затем, круто развернувшись, в другую. Сергей это подсчитал. Отчего-то в голове стало пусто, и только подсчёт шагов держал ещё измученное тело  на ногах.

Из угла послышался вкрадчивый голос Берии, он с любопытством спросил:

– А почему вас заслали именно к нам.

Егорович отвернулся от слепящей лампы, подобрался, вытянулся в струнку и ответил в темноту:

– Этот вопрос нужно задавать нашему начальству.

– А кто ваше начальство?

– Тоже в Кремле, – подбирая слова, пояснил Егорович, – только сорок лет спустя.

Вновь воцарилась долгое молчание. Сотрудников и офицеров выпроводили из кабинета, остались только Абакумов, два генерала, научный консультант и сам Берия. Принесли стулья, дали напиться, и друзья, наконец, смогли присесть.

– Абакумов! – раздался голос Берии.

– Я.

– Этих двоих накормить, привести в более-менее подходящий вид, дать два часа отдохнуть и подготовить к поездке. Через,  – он бросил взгляд на огромные настенные часы с маятником, – два с половиной часа едем лично к товарищу Сталину. В Кунцево. Всё ясно?

– Так точно, Лаврентий Павлович.

– Остальных, кто заходил в кабинет и осматривал вещи незнакомцев – немедленно изолировать и список мне на стол.

Абакумов отдал какие-то распоряжения по телефону и выскочил в боковую дверь.

Берия поднялся и, не удостоив друзей даже взглядом, вышел в потайную комнату, скрывавшуюся до этого за панелью географической карты мира во всю ширину лакированной стены.

Друзья остались одни.

Что-то жуткое, неизвестное и по своей сути зловещее витало в воздухе…

*** 

Среди густого лесного массива необъятного парка располагалось низкое и широкое здание дачи, построенной по проекту «придворного» архитектора Мирона Ивановича Мержанова в 1934 году. Скрытая деревьями, с огромным солярием во всю крышу, эта дача была любима вождем более других, тоже построенных тем же Мержановым на юге страны.

Их привезли в Кунцево и выделили хорошо обставленную комнату в правом крыле строения.

Здесь было всё: роскошная библиотека, собственный санузел с ванной, огромный радиоприемник и патефон с коллекциями граммофонных пластинок с песнями Утёсова, Петра Лещенко, Шаляпина, хора Александрова, Лемешева и прочих исполнителей тех времён. Был телефон внутренней связи, и если им что-либо было нужно, они просто поднимали трубку, раздавался щелчок, и на том конце провода дежурный голос спрашивал:

– Что угодно?

Они здесь находились уже почти месяц.

Берия с Абакумовым были забыты как страшный сон, но иногда их незримый дух посещал их ночами, отчего они просыпались каждый на своей кровати и подолгу шептались в темноте, боясь быть подслушанными. Хоть это и была относительная свобода в золотой клетке, однако их пребывание на Ближней дачи всё же было похоже на плен. За весь месяц Сталина друзья так и не увидели. Никто из обслуги не знал, кто они такие, но к ним были прикреплены два майора госбезопасности, которые сменяя друг друга, неотлучно находились в соседнем коридоре.

Обслуживала их Валечка Истомина, а бельё меняла и делала уборку молчаливая пожилая женщина, очевидно, глухонемая, поскольку за всё время своих посещений она не произнесла ни единого звука. Валечка же, напротив, будя их по утрам, смеялась, что-то рассказывала, суетилась, накрывала на стол, стоявший тут же посреди просторной комнаты, но стоило Егоровичу или Сергею что-нибудь спросить у неё за рамки выходящей секретности, она тотчас округляла глаза и притворно пугалась:

– Ой, ну что вы! Я мало чего знаю, лучше спрашивайте у тех… – заговорщически показывала она рукой в спины майоров. – Они всё знают. А я что? Моё дело тряпки, тарелки, метёлки…

Хоть и дышалось свободнее, хоть и было у них всё вдоволь, хоть и не вызывали их на допросы и они жили почти месяц ни в чём не нуждаясь, однако, вся эта мнимая свобода напоминала им чем-то их секретную базу в первые дни заточения: такая же непробиваемая стена молчания.

После завтрака обычно друзья выходили на морозный воздух, гуляли, катались на лыжах, лепили снеговиков, кормили уток в незамерзающем, с подогревом, пруду, кидая им остатки завтрака. Им разрешали стрелять по мишеням в специально отведенном для этого парке. Через каждые сто-двести метров в насаждениях елей, сосен и берёз располагались беседки, у которых незримо маячили часовые. Можно было жарить шашлыки и ходить в баню. Новый год они провели уже здесь, а не на Лубянке, но праздника так и не ощутили, перешагнув, тем самым, из года 1949 в год 1950. Вещи у них изъяли еще при переезде и весь научный консилиум великих умов страны, очевидно, сейчас ломают головы над их, столь грандиозным феноменом.

Если возникали какие-нибудь вопросы по газетным вырезкам, журналам или просмотрам DVD-дисков, к ним после обеда приходили профессора, заглядывали разные учёные мужи, и Сергей им объяснял, как пользоваться пультом или базой меню в проигрывателе. Егорович же постоянно отвечал на бесчисленные вопросы об укладе жизни конца ХХ, начала XXI века, экономики, о вооружении, политике страны, в которой уже давно не было социализма как общественного строя. Ученые охали, ахали, сморкались в платочки, сокрушенно качали головами и уходили вконец потрясенные, растерянные и в полном смятении. Как это так, что даже пионерская и комсомольская организации приказали долго жить? Зато о технологии, шагнувшей семимильными шагами вперед, они были в крайнем восхищении.

Глава 11

Так проходили дни. Ужин им Валечка накрывала в 19:00, и после него можно было ещё гулять по территории правого крыла, играя с собаками или катаясь на снегоходе, прототип которого Сергей увидел впервые в своей жизни. После прогулок – в тёплой библиотеке. Читай, слушай музыку, играй в шахматы, в общем, всё, что душе угодно, только… в золотой клетке.