Текст книги "Падение Порт-Артура"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

Элементарный расчет показывает, что несколько десятков русских крейсеров могли поставить Японию на колени еще в 1904 г., до похода 2-й Тихоокеанской эскадры. В 1904 г. японский флот должен был сторожить порт-артурскую эскадру и владивостокские крейсера, а также обеспечивать коммуникации между Японией, Кореей и Маньчжурией, где находились многочисленные японские армии. Поэтому выделить достаточные силы для противодействия русским крейсерам японцы физически не могли.

Русские крейсера могли не только перехватывать суда, идущие в Японию, но и регулярно обстреливать японские порты и промышленные объекты, высаживать диверсионные отрады и т.д. Наконец, тихоокеанские суда, маскируясь под «нейтралов», могли ставить активные минные заграждения у берегов Японии и Кореи.

Собственно, и нет нужды описывать возможные действия русских крейсеров, достаточно почитать о действиях германских рейдеров в 1939–1943 гг. Причем 15-см пушки KL/45, установленные на германских рейдерах (по 6 орудий), не превосходили по своим баллистическим данным русские 152/45-мм пушки Кане. Скорость хода рейдеров была 14–16 узлов (у русских вспомогательных крейсеров в среднем больше). Все же достижения техники (дальняя радиосвязь, радары, авиация и т.д.) пошли только во вред рейдерам.

К 1904 г. радиостанции на торговых судах были большой редкостью, да и дальность их действия составляла 50–100 миль. Японский флот был на порядок слабее английского. И наконец, условия базирования у русских рейдеров к 1904 г. были несравненно лучше, чем у немцев в 1939–1943 гг.

А теперь посмотрим, как вели крейсерскую войну наши «Нельсоны». После русско-японской войны широкую известность получили действия Владивостокского отряда крейсеров. Большинство авторов – от военно-морских историков до беллетристов – с восхищением описывают их походы. Что же было на самом деле?

К началу войны во Владивостоке находились три броненосных крейсера – «Громобой», «Россия» и «Рюрик», специально построенные для действий в океане (дальность плавания 7740, 5700 и 7800 миль соответственно), и бронепалубный крейсер «Богатырь» с малой дальностью плавания (2760 миль). 2 сентября 1903 г. в списки судов Императорского флота был зачислен крейсер «Лена» – бывший пароход Добровольного флота «Херсон». Водоизмещение его составляло 10 675 т, максимальная скорость хода 19,5 узла, дальность плавания при 15-узловом ходе 5460 миль. Как и «Ангару», вооружили «Лену» слабо: шесть 120/45-мм и шесть 75/50-мм пушек. Хотя без особого ущерба для ходовых качеств он мог нести и десять – шестнадцать 152/45-мм пушек.

Кроме того, во Владивостоке находились малые (номерные) миноносцы (№ 201–206, 208–211) водоизмещением от 100 до 175 т.

27 января 1904 г. крейсера «Россия», «Громобой», «Рюрик» и «Богатырь» вышли в свой первый боевой поход. На третий день похода они обнаружили небольшой японский каботажный пароход «Наканоура-Мару» (водоизмещение около 1000 т). Командир отряда капитан 1 ранга Н.К. Рейценштейн из-за свежей погоды не рискнул посылать призовую партию для проверки груза и подрыва парохода, а приказал затопить его артиллерийским огнем. Около 1,5 ч «Громобой» стрелял почти в упор из 152-мм орудий по пароходику, но тот упрямо держался на воде. Лишь только после открытия огня с «России» «Наканоура-Мару» затонул.

Еще один каботажный пароход, «Зеншо-Мару», водоизмещением всего 320 т, крейсер «Богатырь» ухитрился упустить. После этого отряд вернулся во Владивосток.

11 февраля отряд крейсеров вновь отправился в море и прошелся вдоль корейского побережья. Но японских судов обнаружено не было, и крейсера вернулись в родную базу.

22 февраля город и крепость Владивосток были обстреляны с моря японцами. В 11 ч утра японская эскадра под командованием контр-адмирала Камимуры в составе пяти новейших броненосных крейсеров «Адзума», «Ивате», «Идзумо», «Токива» и «Асама» и двух легких крейсеров «Касаги» и «Иосино» вошла в Уссурийский залив. Оставив оба легких крейсера у острова Аскольд и подойдя на расстояние около 8 км к полуострову Басаргина, японские корабли в 13 ч 30 мин. открыли огонь по крепости и восточной части города. В течение 50 мин японцы выпустили свыше 200 снарядов калибра 152–203 мм. Настильному обстрелу подверглись строящаяся береговая батарея в бухте Соболь, форты Суворова и Линевича, Уссурийская батарея и полуостров Басаргина, перекидному огню – вся долина реки Объяснения и бухты Золотой Рог до западной оконечности казарм Сибирского флотского экипажа. В городе один человек был убит и один ранен.

В ходе бомбежки произошел анекдотичный случай. Японский снаряд пробил стену флигеля, где располагались штаб 30-го Восточно-Сибирского полка и служебная квартира его командира полковника Жукова. Вспыхнувший пожар угрожал хранившемуся здесь знамени полка. Часовой у знамени вызвал разводящего, но тот не прибыл, а вместо него в горящий кабинет вбежала жена полковника, которая и вынесла знамя из огня. За спасение знамени полагался Георгий, но как давать его лицу гражданскому, да еще женского пола, было неясно. В конце концов было велено сей случай оставить без последствий.

Куда более анекдотичным было то, что береговые батареи Владивостока молчали. Что же произошло? Ведь к началу войны на береговом вооружении Владивостокской крепости имелось пушек: 280-мм – 10, 254-мм – 4, 229-мм – 15, 152/45-мм Кане – 20, 152-мм (6-дюймовых) в 190 пудов – 14; мортир: 280-мм – 8, 9-дюймовых – 36. Итого 102 орудия калибра 152–280 мм, не считая 34–57-мм пристрелочных пушек Норденфельда.

Правда, как и в Порт-Артуре, большинство снарядов к орудиям были абсолютно бесполезные чугунные бомбы и сегментные снаряды. Фугасные снаряды, начиненные пироксилином, были лишь для 9-дюймовых мортир (969 шт., т.е. по 27 снарядов на ствол).

Тем не менее и стальными бронебойными снарядами эти мощные береговые орудия могли вдребезги разнести японские крейсера, а наши крейсера и миноносцы – добить противника. Но, увы, наши генералы так установили береговые орудия, что японские корабли, как и при стрельбе под Порт-Артуром, оказались в мертвой зоне наших орудий. Какой вероломный народ эти япошки, нет бы подойти на 4 версты к береговой батарее, встать на якорь и учинить артиллерийскую Дуэль согласно наставлениям русской береговой артиллерии. А. они так подло из мертвой зоны палили!

Русские крейсера и миноносцы из гавани так и не вышли. Позднее много говорилось, что командир отряда Рейценштейн хотел атаковать японцев, и приводилось множество причин, помешавших его благому намерению. В итоге японские крейсера благополучно вернулись в базу.

4 марта 1904 г. во Владивосток прибыл новый начальник отряда крейсеров контр-адмирал Карл Петрович Иессен.

10 апреля крейсера «Россия», «Громобой» и «Богатырь» в сопровождении миноносцев № 205 и № 206 отправились в крейсерство к берегам Кореи, а затем собирались идти к порту Хакодате. Отряд подошел к корейскому порту Гензан. Крейсера остались дежурить в заливе Лазарева, а миноносцы прошли в гавань и потопили торпедами маленький японский пароходик «Гойо-Мару».

После отхода от Гензана отряд обнаружил еще один японский каботажный малый пароход «Хагинура-Мару». Он был потоплен подрывной партией с «Громобоя». После этого Иессен отпустил оба миноносца во Владивосток, а сам с крейсерами двинулся к Хакодате. Ночью был обнаружен японский пароход «Кюнсю-Мару». Он был вооружен тремя 75-мм пушками, но команда решила сдаться и на шлюпках отправилась к борту «России». Однако на борту «Кюнсю-Мару» была еще рота японских пехотинцев, которые сдаваться отказались. Тогда с крейсера «Россия» была пущена торпеда, отправившая на дно пароход вместе с японскими солдатами.

2 мая 1904 г. контр-адмирал Иессен, держа флаг на «Богатыре», отправился в залив Посьета на совещание с сухопутным командованием. Ну не мог адмирал поехать туда на разъездном катере или на миноносце – надо же пустить пыль в глаза сухопутным коллегам! В пути сразу же начались приключения: еще на выходе из Золотого Рога «Богатырь» едва не попал на установленный недавно защитный бон, потом потерял больше часа, ожидая в Босфоре-Восточном, пока рассеется туман. Командир крейсера капитан 1 ранга Н.С. Стемман вообще предлагал вернуться в базу, тем более что добраться к месту проведения совещания можно было и посуху. Но бравый адмирал только упрекнул капитана в чрезмерной осторожности и едва ли не в трусости. Капитан считал, что в тумане нельзя идти быстрее чем 7-узловым ходом. Адмирал же полагал, что и 10 узлов не слишком много для такой погоды… Туман же продолжал сгущаться и вскоре уплотнился до такой степени, что пришлось идти счислением.

В итоге «Богатырь» налетел на скальную мель у мыса Брюса. Иессен распорядился по возможности изолировать затопленные отсеки и перегрузить уголь из носовых бункеров в кормовые. После этого во Владивосток за помощью послали катер. Ночью пришел ледокол «Надежный», который использовался вместо буксира, а к утру для охраны района аварии подошли крейсер «Россия» и несколько миноносцев. Но все попытки снять «Богатырь» с мели были безрезультатны. Сделать это удалось только в конце мая 1904 г., после чего крейсер стал на ремонт и вошел в строй лишь к 1 июля 1905 г.

В мае 1904 г. во Владивосток прибыл новый командующий морскими силами Тихого океана вице-адмирал Н.И. Скрыдлов, назначенный взамен С.О. Макарова. Пока он собирался и ехал, сообщение с Порт-Артуром было прервано, и он отправился во Владивосток, чтобы оттуда руководить действиями Порт-Артурской эскадры. Замечу, что связь Порт-Артура с Петербургом была куда лучше, и сидел бы господин Скрыдлов в Петербурге, уж коли была охота командовать.

С собой Скрыдлов привез новоиспеченного вице-адмирала Петра Алексеевича Безобразова[50]50
  Не путать со статс-секретарем Александром Михайловичем Безобразовым, главой «безобразовской клики».


[Закрыть], который ехал в Артур командовать броненосцами, а в мае вступил в командование Владивостокским отрядом крейсеров.

«В наказание» за аварию флаг Иессена был перенесен с «России» на поврежденный «Богатырь», и адмирала заставили заниматься исключительно ремонтными работами. Поэтому в новый рейд, начавшийся 31 мая, крейсера повел адмирал Безобразов.

1 июня в 0 ч «Россия», «Рюрик» и «Громобой» вышли на параллель Фузана и проложили свой курс к восточным берегам островов Цусима. К 8 ч утра отряд разделился: «Россия» и «Рюрик» погнались за японским пароходом, уходившим на юг, в сторону острова Ики, а «Громобой» преследовал другой японский корабль, пытавшийся уйти в Симоносекский пролив. В монографии В.Е. Егорьева «Операции Владивостокских крейсеров в русско-японскую войну» эта погоня охарактеризована как весьма непоследовательная и нерешительная. «Россия», имея под парами все котлы, тем не менее не давала более 17 узлов. После открытия огня на каждый выстрел запрашивалось особое разрешение адмирала. В результате японский пароход скрылся в заливах у острова Икисима. «Рюрик» вообще огня не открывал, так как ему мешала «Россия».

В 8 ч утра сквозь мглу и дождь на горизонте был обнаружен дозорный японский крейсер «Цусима». Русские радисты поставили помехи радиопереговорам японцев, и передачу донесения адмиралу Камимуре удалось задержать.

«Громобой» выстрелами остановил уходивший пароход «Идзудо-Мару». После того как экипаж высадился в шлюпки, артиллерия русского крейсера расстреляла пароход, не жалея снарядов. К моменту воссоединения русского отряда только плавающие обломки и несколько пустых шлюпок указывали место гибели японского парохода.

Вскоре в Симоносекском заливе крейсера «Россия» и «Рюрик» обнаружили два парохода. Ими оказались два японских военных транспорта «Хитаци-Мару» и «Садо-Мару». Крейсера стали преследовать их. Капитан «Хитаци-Мару» англичанин Джон Кэмпбелл попытался таранить «Громобой». Крейсер уклонился и открыл огонь по «Хитаци-Мару». Затем «Громобой» выпустил торпеду, после чего «Хитаци-Мару» затонул. На борту этого транспорта находились свыше тысячи солдат японской армии и 320 строевых лошадей. Но наиболее ценным грузом оказались восемнадцать 280-мм (11-дюймовых) осадных гаубиц, предназначавшихся для Порт-Артура.

Второй транспорт, «Садо-Мару», был потоплен двумя торпедами с «Рюрика». Замечу, что ряд авторов приписывают потопление «Садо-Мару» «России». На затопленном «Садо-Мару» находились японский железнодорожный батальон, понтоны и части узкоколейной железной дороги.

Утром 3 июня у островов Оки русские крейсера задержали английский пароход «Аллатон» с грузом угля. Груз был объявлен военной контрабандой. С призовой командой «Аллатон» кратчайшей дорогой был отправлен во Владивосток. А Безобразов отменил запланированный поход на Майдзуру в связи с тем, что «об операциях отряда уже знали во всех японских портах, и, конечно, не выпускали транспортов в море…»

7 июня 1904 г. все три русских крейсера вошли в Золотой Рог, где уже стоял пароход «Аллатон». На следующий день пришли в базу и миноносцы № 203, 205 и 206, крейсировавшие у Хоккайдо. Они привели на буксире японскую парусную шхуну. Командир отряда миноносцев капитан 2 ранга Виноградский рапортовал о потоплении еще двух каботажных парусников.

В новый поход «Россия», «Громобой» и «Рюрик» вышли 15 июня. На этот раз с ними вышел крейсер «Лена» с восемью номерными миноносцами. Крейсера заняли позиции в нескольких десятках километров от берегов Кореи, а миноносцы тем временем разорили порт в Гензане. Они ворвались в бухту, прошли между островами на рейд, подожгли японские склады и мастерские, расположенные на берегу, прогнали в горы отряд солдат береговой охраны, уничтожили парусную шхуну «Сейхо-Мару» и маленький каботажный пароход «Коун-Мару». При отходе миноносец № 204 зацепился у мыса Дефосс за подводную скалу и потерял управление. «Лена» пыталась его буксировать, но у миноносца оказался вывернутым руль, и буксировка не удалась. Тогда миноносец, не имевший никаких других повреждений, по приказу начальника отряда капитана 2 ранга барона Ф.В. Радена взорвали с помощью подрывных патронов. Позднее в заключении начальника военно-морского отдела штаба командующего флотом капитана 2 ранга Н.Л. Кладо справедливо отмечалось, что раньше, чем уничтожить корабль, следовало попытаться ввести его в строй, освободившись от руля, мешавшего движению, с помощью тех же подрывных патронов.

После налета на Гензан Безобразов отпустил миноносцы и «Лену» во Владивосток.

Тут возникает вопрос: а почему «Лену» не выпускали в море с началом войны? Она могла бы эффективно действовать на коммуникациях у южных берегов Японии. И зачем надо было таскать ее вместе с броненосными крейсерами? Для поддержки морального духа господ офицеров? Мол, как нас много!

Броненосные крейсера двинулись дальше к Корейскому проливу. На подступах к острову Дажелет крейсера в течение 2 ч искрой перебивали японские радиопереговоры и этим, по-видимому, обнаружили себя. К вечеру 18 июня крейсера 15-узло-вым ходом подошли к острову Иаисима (Ики) и увидели дымы японской эскадры, показавшейся из-за южной оконечности острова Симодзима Цусимского архипелага. В составе эскадры были броненосные крейсера «Идзумо», «Асама» (или «Токи-ва), «Ивате» и «Адзума».

Увидев японцев, адмирал Безобразов приказал повернуть на обратный курс и дать полный ход (около 18 узлов). Японцы попытались догнать русские крейсера. Со 120 кабельтовых (около 22 км) адмирал Камимура приказал открыть огонь из 203-мм пушек. Первые два-три залпа легли недолетом в 25–30 кабельтовых (4,5–5,5 км) за кормой «Рюрика», шедшего концевым. Падения остальных снарядов с русских кораблей не видели. В 19 ч 20 мин японцы после активного обмена флажными сигналами прекратили стрельбу залпами и, продолжая погоню, только изредка, видимо, для проверки дистанции, делали один-два выстрела.

Внезапно наперерез русской эскадре вышли какие-то миноносцы. Русские корабли с дистанции до 20 кабельтовых (3660 м) открыли огонь из всех орудий. По докладу Безобразова по крайней мере один миноносец был потоплен. Надо ли говорить, что при такой дистанции и таком числе орудий на крейсерах все миноносцы должны были быть изрешечены за несколько минут. Но, увы, японцы не подтвердили не только факта потопления миноносца, но и самого их наличия. Поэтому можно предположить, что миноносцы оказались такого же типа, что и атаковавшие эскадру Рожественского в Северном море.

Ночью японская эскадра отстала. А утром наши крейсера, идя курсом к скале Лианкур, перехватили английский пароход «Чельтенхем», груженный лесом для японской железной дороги в Чемульпо и Фузане. С призовой командой «Громобоя» под командованием лейтенанта Б.Б. Жерве контрабандиста отправили во Владивосток. 20 июня наши крейсера благополучно вернулись во Владивосток, а 22-го туда же прибыл и «Чельтенхем». Позже этот пароход был зачислен в списки русского флота под названием «Тобол».

4 июля крейсера «Россия», «Громобой» и «Рюрик» вышли в поход под флагом Иессена. С рассветом, в 3 ч утра, 7 июля отряд вошел в узкий Сангарский пролив между японскими островами Хоккайдо и Хонсю. Японцы обнаружили русские корабли. По одним данным, их первыми заметили рыбаки, по другим – наблюдатели крепости Хакодате. Японское командование в Токио получило донесение об этом в то же утро в 4 ч 30 мин. Немедленно были предупреждены все корабли, находившиеся в восточных портах. Однако предупредить все торговые суда было физически невозможно.

Чтобы избежать обвинения в принижении роли столь расхваливаемого нашими историками рейда крейсеров, приведу высказывание P.M. Мельникова: «Используя первые часы замешательства и возможных запозданий в оповещении всех судов в гаванях и в море, можно было совершить стремительный бросок туда, где неприятель не мог ожидать скорого появления, – ^к входу в Токийский залив – узел пересечения всех путей торговых судов. Наверное, это принесло бы больше результатов, чем избранное неторопливое «прочесывание» прибрежья с севера на юг, в котором выполнявшаяся каким-либо одним из крейсеров процедура задержания, досмотра и уничтожения (сначала – с применением подрывных патронов) очередного судна оборачивалась часами бездействия всех кораблей отряда. Пойти же (ради одного только предполагаемого в будущем успеха) на прямое нарушение данного ему приказания уничтожать все суда с военными грузами адмирал, очевидно, не решился. Да и как можно было оставить без внимания большой английский пароход «Самара», задержанный в первые часы океанского крейсерства, – ведь англичане почти в открытую помогали Японии в той войне. Но, несмотря на “большие подозрения”, как писал потом К.П. Иессен, пароход пришлось отпустить: трюмы его были пусты (он шел за углем в Муроран), судовые документы изобличающих сведений не содержали, отправить его во Владивосток для более обстоятельного разбирательства в призовом судне не позволял запас угля в ямах.

Напрасно, как оказалось, был задержан “Россией” тем же утром 7 июля и небольшой японский пассажирский пароход “Каодоннуре-Мару”. Прибывшая на пароход подрывная партия “Рюрика” с приказанием адмирала людей снять, а пароход взорвать обнаружила весьма незначительный груз и до 50 пассажиров, в большинстве – женщин с грудными детьми. Подвергать их рискованной процедуре пересадки на шлюпки на океанском волнении адмирал не решился и приказал пароход отпустить. Тот поспешил в Хакодате.

Чтобы сберечь время, которое отнимали действия с подрывными патронами, пробовали топить покинутые после задержания японские шхуны и пароходы артиллерийским огнем. Такой опыт заронил первые сомнения в эффективности чугунных 152-мм бомб: многие из них, не успев разорваться, пронизывали деревянный корпус шхуны практически без вреда для него, а те, что успевали разорваться, также не производили существенных разрушений и не вызывали даже пожара. Таран, очевидно, из-за опасений за деревянную или медную обшивки крейсеров применить не пытались, катерные самодвижущиеся и метательные мины расходовать, по-видимому, жалели. А время уходило безвозвратно.

Первый крупный успех ожидал отряд утром 7 июля, когда на широте 36° 45' в 45 милях от берега вблизи города Мито был задержан большой германский пароход “Арабня”, шедший из США. С призовой командой “Громобоя” (командир лейтенант П.П. Владиславлев) его отправили во Владивосток.

После безрезультатного крейсерства у входа в Токийский залив (все суда, получив предостережения японских властей, укрылись в гаванях) спустились еще на юг и утром 10 июля на широте около 33º у о. Косима (Кодзима) задержали английский пароход “Найт коммандер”. Его груз – рельсы, мостовые конструкции и вагонные колеса для железной дороги в Чемульпо – составляли явную военную контрабанду. По решению начальника отряда пароход был потоплен. Для уничтожения прибрежных мостов и дамбы города Хамамацу, в 35 милях к северу от крайней западной точки крейсерства, возможностей не было: из-за большой нехватки угля на “Громобое” отряд вынужден был возвращаться. По пути остановили для досмотра и отпустили затем английский пассажирский пароход “Тсинан”» [47. С. 172–173].

12 июля был задержан английский пароход «Колхас», везущий коммерческий груз из Ванкувера в Иокогаму. Зато на борту была обнаружена японская секретная дипломатическая переписка. На пароход была высажена призовая команда под началом лейтенанта барона К.Ф. Штапельберга, и «Колхас» далее пошел вместе с отрядом крейсеров.

Адмирал Иессен решил прорваться через пролив Лаперуза, но он был закрыт густым туманом. «Колхас» спокойно прошел пролив и прибыл во Владивосток. Но Иессен идти в тумане испугался. Призрак крейсера «Богатырь», сидевшего на скалах, стал кошмаром для владивостокских адмиралов. В результате Иессен решил вернуться старым путем через Сангарский пролив. Пролив был пройден днем 16 июля, старые пушки крепости Хакодате и малые устаревшие суда береговой обороны опасности для русских кораблей не представляли.

Пройдя свыше 3000 миль, крейсера 17 июля благополучно прибыли во Владивосток. Между тем адмирал Камимура с эскадрой броненосцев ждал русских у южной оконечности острова Кюсю. Камимура считал, что после охоты на океанских коммуникациях Владивостокский отряд сделает попытку соединиться с главными силами флота в Порт-Артуре.

В ходе крейсерства не было потоплено ни одного боевого судна или войскового транспорта. Еще раз процитирую Р. Мельникова: «Паника охватила наживавшиеся на войне торговые Круги Японии, США, Англии. Судоходные компании сократили или вовсе прекратили рейсы судов в Японию, лондонские страховые общества перестали страховать суда от военного риска. Особенно велики оказались убытки от резкого сокращения (на 80%) ввоза хлопка в Японию из США… В самой Японии в результате паники, вызванной действиями владивостокских крейсеров, озлобленная толпа сожгла дом адмирала Камимура в Токио» [47, С. 174].

А теперь представим, что было бы с японской экономикой, если бы в радиусе до тысячи миль от японских берегов рыскали бы 10–20 русских крейсеров, а перед крупными японскими портами были выставлены минные заграждения!

Утром 29 июля 1904 г. адмирал Скрыдлов получил от наместника Алексеева телеграмму: «Эскадра вышла в море, сражается с неприятелем, вышлите крейсера в Корейский пролив». Между тем за день до этого, 28 июля, Порт-Артурская эскадра была разбита в бою в Желтом море. Телеграмма Алексеева была пустая и бестолковая. Там ничего не говорилось о планах Витгефта и даже не было даты выхода русских кораблей. Тем не менее Скрыдлов дал инструкцию Иессену, в которой установил район возможной встречи – у корейского берега на параллели Фузана. Сюда следовало подойти рано утром и крейсировать на пути, ведущем на север, до 3–4 ч дня, после чего полным 15–17-узловым ходом возвращаться во Владивосток. При встрече с эскадрой Камимура нужно было, не вступая с ней в бой, отвлечь ее на север. На отходе, если обнаружится преимущество японских кораблей в скорости, разрешалось выбросить за борт часть топлива и запасов воды.

В 5 ч утра 28 июля «Россия», «Громобой» и «Рюрик» снялись с якоря и двинулись на юг. В 4 ч 30 мин 1 августа отряд пришел к месту, назначенному Скрыдловым. Корабли повернули на запад, чтобы, крейсируя здесь 7-узловым ходом, поджидать эскадру. Спустя 10 мин после поворота в неясном еще рассвете справа, впереди траверза, появились силуэты шедших с севера кораблей. Но это была японская эскадра.

Иессен принял решение: чтобы уйти от корейского берега (до Фузана было около 40 миль), в 4 ч 35 мин повернул обратно на восток. Японская эскадра, оказавшись слева в 8 милях, постепенно приближаясь, легла на параллельный курс. В 5 ч 25 мин, когда дистанция до крейсера «Рюрик», шедшего концевым, уменьшилась до 60–65 кабельтовых (11–12 км), японцы открыли артиллерийский огонь. Русские корабли открыли ответный огонь. После первых же залпов на японских кораблях «Ивате» и «Адзума» были замечены взрывы. На 14-й минуте боя в результате разрыва нескольких снарядов на «Рюрике» начался сильный пожар. Из-за повреждений рулевого устройства крейсер потерял управление и начал отставать.

«Россия» и «Громобой» два раза возвращались к «Рюрику», чтобы прикрыть его. Объем монографии не позволяет дать полное описание маневров Иессена. Скажу лишь, что ряд современных авторов считают их бездарными.

В 8 ч 20 мин Иессен скомандовал: «Курс 300, следовать во Владивосток». Впоследствии он объяснил свое решение исключительно идеей отвлечь противника на себя и дать «Рюрику» хотя бы небольшую передышку, чтобы он мог справиться с повреждениями. По мнению Иессена, «Нанива» и подоспевший к тому времени «Такачихо» нельзя было рассматривать как очень опасных противников. А адмирал полагал, что «Рюрик» даже в своем теперешнем состоянии сможет от них отбиться.

Действительно, японские броненосные крейсера стали преследовать «Россию» и «Громобой», а два легких крейсера остались у «Рюрика». В отчете о бегстве к Владивостоку Иессен писал о «шквальном огне неприятеля». А в японском отчете сказано: «…стреляли редко и только наверняка, вследствие перерасхода боеприпасов и крайнего утомления расчетов». Боеприпасы у японцев действительно были на исходе. В 9 ч 50 мин «Идзумо» сделал последний выстрел и резко отвернул на обратный курс. За ним последовали и остальные.

Тем временем «Нанива» и «Такачихо» вели обстрел «Рюрика» с дистанции 40 кабельтовых (7320 м). После того как «Рюрик» прекратил огонь, японцы подошли ближе и стали в упор добивать его. Как было сказано в японском «Описании военных действий на море в 37–38 гг. Мэйдзи»: «Несмотря на то, что руль был уже поврежден и перебиты рулевые приводы, так что судно потеряло способность управляться, крейсер все еще продолжал доблестное сопротивление… С японских судов сыпался град снарядов; оба мостика были сбиты, мачты повалены, не было ни одного живого места, куда бы не попали снаряды; большая часть бывшей на верхней палубе команды или была убита, или ранена, орудия одно за другим были подбиты, и могли действовать едва лишь несколько штук. Четыре котла были разбиты, и из них валил пар. В рулевое отделение проникла вода, и крейсер понемногу садился кормой» [29. С. 128].

К этому времени командовал крейсером лейтенант К. П. Иванов, так как командир и старший помощник были смертельно ранены. В 10 ч 05 мин последний выстрел с корабля сделала пушка в кормовой плутонге мичмана А.В. Ширяева.

После этого по приказу лейтенанта Иванова были открыты кингстоны, и «Рюрик» стал тонуть. Лишь когда крейсер скрылся под водой, японцы прекратили огонь и стали спасать уцелевших моряков. Из 818 человек экипажа японцы подняли на борт 625 человек, из которых 230 были ранены.

3 августа крейсера «Россия» и «Громобой» вернулись во Владивосток. Ремонт «Громобоя» длился два месяца, а «России» – три. Больше в рейдерство крейсера долго не выходили. Но при наших адмиралах неприятности ожидали крейсера и в прибрежных водах.

После ремонта «Громобой» лишь 10 дней был в строю. 30 сентября 1904 г. его отправили на рейд Паллада в заливе Посьета отвезти туда батальон пехоты. Можно только поражаться такому кретинизму, неужели нельзя было на 30 верст этот батальон отправить на небольших пароходах, которых было предостаточно во Владивостоке, что, кстати, и по расходу угля было дешевле. Тем не менее послали «Громобой», который на 15-узловом ходу проехал по единственной на этом фарватере каменной подводной гряде – «банке Клыкова». В результате получилась длинная вмятина в обшивке (на протяжении 50 шпангоутов из 131), а местами и течь. До Владивостока крейсер дошел даже без пластыря, но исправить такое повреждение можно было только в доке, а док был занят «Богатырем».

Новый начальник порта контр-адмирал Греве распорядился вывести из дока «Богатырь» (пробоины которого были временно кое-как заделаны) и держать его на плаву кранами и понтонами. В таком «подвешенном» состоянии «Богатырь» провел почти всю зиму, пока 9 февраля 1905 г. не закончили ремонт «Громобоя».

Единственный выход «России» и «Громобоя» на рейдерство состоялся с 24 по 28 апреля 1905 г. Крейсера дошли до Сангарского пролива. Их жертвами стали две маленькие японские шхуны «Серприо-Мару» и «Хокусей-Мару».

11 мая «Громобой» под флагом адмирала Иессена вышел на испытания новой радиостанции. Впереди крейсера шел тралящий караван из катеров, но когда отряд приблизился к острову Русский, адмирал отпустил тральщики в порт, полагая, что в этом районе минная опасность «Громобою» не угрожает. Через несколько минут под первым котельным отделением крейсера раздался взрыв. Одной японской мины оказалось недостаточно, чтобы потопить корабль, но «Громобой» опять надолго вышел из строя.

Ремонт «Громобоя» можно было провести лишь в доке, а он по-прежнему был занят «Богатырем». Лишь 22 июня, после вывода «Богатыря» из дока, туда ввели «Громобой», ремонт которого продолжался до б сентября 1905 г., а «Богатырь» был введен в строй в августе.

Несколько слов стоит сказать о судьбе вспомогательного крейсера «Лена». Как уже говорилось, «Лена» представляла собой отличный рейдер с хорошей скоростью хода и большой дальностью действия. Но владивостокские адмиралы все время использовали ее не по назначению. То она выполняла роль вспомогательного судна в ходе работ по снятию с камней «Богатыря», то ее таскали без нужды вместе с броненосными крейсерами. В ходе набега на Гензан ввиду отсутствия во Владивостоке тралящих средств «Лена» шла впереди в полном грузу, дабы предохранить остальные суда в опасном районе плавания от русских и японских мин заграждения. Неужели для этого нельзя было использовать другой пароход?