Текст книги "Порочный круг деспотизма, или рассуждения о русских и будущем их страны"
Автор книги: Александр Кабанов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА II
ОБЩИННО-НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Уровень социального интеллекта населения во многом определяет тип сознания или менталитет нации. В России господствует общинно-националистический тип сознания, и хотя это более прогрессивный тип по сравнению типом присущим первобытному обществу в эпоху господства родоплеменного строя, однако же, он является довольно архаичным. Сейчас я попытаюсь его описать.
В 19-веке в Российской империи отменили крепостное право. При этом крепостные крестьяне вовсе не горели желанием получить свободу, как это думали многие в Европе, когда пытались защитить угнетаемых. Дело в том, что крестьяне жили общиной, в которой было строгая дисциплина. За каждой общиной был закреплен определенный земельный участок, который она обрабатывала, и который, как и люди, принадлежал помещику. Причем земля не могла быть продана помещиком без обрабатывающих ее людей. В свою очередь, освобождение крестьян отрывало дорогу более свободному обращению земли и развитию капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Все это угрожало существованию общины, которая воспитывала и контролировала своих членов не только в процессе труда, но и в бытовой жизни, платила за них налоги и т.д. Русские не уважают законы, считая, что они созданы для того, чтобы их обобрать и унизить. Распад общины грозил появлением на просторах империи миллионов свободных и нищих бандитов, потерявших контроль и надзор. Для русских индивидуализм и свобода часто стоят в одном ряду с порнографией, педофилией и наркоманией, потому как у них они приводят к не менее плачевным результатам. В итоге отмена рабства сверху ни к чему не привела: в 20-ом столетии общину заменили колхозы, члены которых до 60-х годов не имели даже паспортов.
Но не стоит думать, что общинное сознание связано исключительно с сельской общиной или обработкой земли; в городах этот тип сознания, преломляясь через особые городские условия, всегда существовал и процветает сегодня в несколько иной форме. Там община охватывает не группу людей занятых возделыванием одного участка земли, а некую группу лиц, объединенных по самым различным признакам – родственным, дружеским, совместной работе и другим. Иными словами, общинный тип сознания, не изменяясь в своей сущности, под давлением перемен в производственных условиях или их особенностей предстает в новых внешних формах.
Сущность же и основные его черты – это признание прав каждого члена общины и полное отрицание прав членов других общин и государственной власти. То есть если член одной общины напал на улице на члена другой и избил его, то все остальные члены общины должны встать на его защиту: они могут напасть на кого-то из другой общины. Потом же все члены каждой общины будут давать ложные показания, что они были вместе, и никто ничего не делал, между тем, вопя на всю улицу о необходимости посадить в тюрьму нападшего на их собрата. Если же член общины, находясь на государственной службе или работая в частной компании, пойман на воровстве, то его община будет говорить, что он не виновен, так как украл наворованное и т.д. Ведь украв у чужого, он поделится похищенным с общиной или окажет помощь нуждающемуся ее члену. Вследствие этого у русских нет четкого разделения на лиц занимающихся созидательным трудом и преступников, и это объясняет, почему большинство русских с удовольствием распевает криминальные песни. Русская община – это как бы государство в государстве и общество в обществе. Ее правила (понятия) первичны по отношению к законам и общественной морали. Все население России делится на множество подобных беспрестанно враждующих между собой общин-группировок; именно поэтому развитие страны и ее усиление возможны только при деспотическом образе управления, который только один способен принести хоть какую-то видимость власти закона и нравственности на эту землю.
С другой стороны, как я только что сказал, государство, правительство и законы для русских – враждебные силы, которым они не желают подчиняться и которые всегда готовы обмануть. Поэтому для придания устойчивости государству и власти закона русские философы, политики и писатели видели единственное действенное средство – православие. Последняя должна освящать политику властей, вызывать иррациональное поклонение и подчинение. Отсюда теснейшая связь церкви и государства: так было в 19-ом столетии, так есть и сейчас. Иначе ни правительство, ни государство не удержатся, падут под напором борьбы между различными группировками за власть, собственность и возможность поквитаться со своими врагами, лишь по видимости прикрываемой какой-либо идеологией.
Самостоятельно объединиться вся совокупность существующих группировок может только при нападении внешнего врага и угрозе захваты земли и власти иноземным правительством, как это было в начале 17-го столетия во время польской интервенции. Привыкнув с детства к вражде и агрессии, русские думают, что другие народы в этом похожи на них; отсюда рождаются их знаменитые на весь мир национальные спесь и чванство по отношению к другим, в особенности небольшим и более слабым, государствам. В сущности, русские не уважают ни себя, ни другие народы, а спесь и хвастовство заменяют им национальное достоинство, которого они лишены, так же, как ежедневно совершающие свои злодеяния преступники обыкновенно лишены чувства человеческого достоинства.
Меня всегда поражала наивность Чернышевского видевшего в русской земельной общине некое преимущество России перед Западом. Он абсолютно не понимал, что ее породил особый русский менталитет, который я называю общинно-националистическим типом сознания, и который всегда являлся сильнейшим тормозом всякого прогресса. По всей видимости, он был слишком увлечен социалистическими учениями и ослеплен Фурье, чтобы понять это.
ГЛАВА III
ПОСЛЕДСТВИЯ ОБЩИННО-НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОГО ТИПА СОЗНАНИЯ
У русских не принято иметь мечту – я имею в виду не желание обогатиться, купить дом и тому подобное, а нравственную (общественную добродетель). Хорошо известна фраза Мартина Лютера Кинга: “Я имею мечту”, смысл которой заключался в стремлении к равноправию и взаимному уважению представителей разных рас. С точки зрения русских он, несомненно, наивный, глупый, непонятный, странный и крайне опасный человек, от которого лучше держаться подальше.
Когда русским говоришь, что так нехорошо делать, ибо это аморально: например, красть, преследовать, угрожать или запугивать, то они начинают тебя оскорблять и говорить, что ты глупый и не знаешь жизни. Однако, как только ты начинаешь говорить об этом громче и многие, особенно за рубежом могут это услышать, тотчас пытаются отговорить тебя от твоих опасных для них мнений, раскрывающих их помыслы, коварную и дикую сущность; они пытаются льстить и успокаивать, отчего становятся еще более ненавистными. Я замечал, что если русские ко мне плохо относятся – это меня раздражает, если хорошо – тоже. И одно и другое делается с каким-то глупым и безразличным выражением лица, а это, как ни крути, неприятно.
Иногда, конечно же, кто-то из русских встает и во всеуслышанье заявляет о необходимости быть приверженцами правды, совести и морали. Однако, за самым редким исключением, это говорится без искренней убежденности и твердости, а с какой–то только русским присущей в таком важном деле улыбкой и наигранной простатой. По–видимому позволяющей в случае неблагоприятного хода событий, – а для подобных достойных и благородных дел он, как правило, у них именно такой, – избежать нежелательных последствий, заявив, что это было сделано по наивности и недомыслию. Если же человек посмеет с убежденностью говорить правду и напоминать о нравственности, тогда от него все вмиг отворачиваются, точно от чумного и странного, так как русские глубочайшим образом убеждены, что добро никогда не восторжествует, а только навлечет на них новые беды. А при их безнравственности и асоциальном поведении иначе и быть не может. Фатализм зла освобождает им руки и оправдывает их злодеяния и пороки. И именно благодаря нему русские, совершая самые разные преступления, часто похожи на грубых, бездумных и бесчувственных роботов.
У русских настолько вошло в привычку клеветать и всячески оскорблять друг друга, что они редко возмущаются этим, а в суд подают не чтобы восстановить свое достоинство, но чтобы досадить обидчику. Если кого-то оклеветали, то его обычная фраза: “пусть говорят”. Ведь он знает, что все окружающие понимают: русские только и делают, что врут и обманывают. Да и какое имеет значение клевета, если все общество поделено на отдельные группировки, члены которых всегда и во всем, согласно принципу круговой поруки, поддерживают друг друга. Однажды, генеральный прокурор г-н Устинов признался: “у нас, куда ни посмотри, везде криминальные группировки”.
Русские верят в грубую силу; если русский видит, что его недруг, оппонент или просто несогласный с ним человек физически слабее его, тогда он непременно на него нападет и изобьет. Причем, что меня всегда поражало, русские воспринимают такое поведение как абсолютно нормальное: местное население признает легитимной грубую силу, и привыкло ей подчиняться. Что примечательно, если посмотреть на русских адвокатов, депутатов или представителей других умственных профессий, то они по внешнему виду очень напоминают бандитов; это связано с тем, что им, в силу публичности и важности, часто угрожают, оскорбляют и нападают, а также с тем, что они при возможности грешат этим и сами. По статистике в России на 1% самообороны с применением травматического оружия приходится 99% нападений с его использованием. Это показывает, как только русские получают преимущество, они его тотчас используют, нападая друг на друга. Когда же русские дипломаты и политики начинают вести подобным образом за пределами России, они получают вместо уважения только гнев и презрение, ибо у цивилизованных народов грубая сила вызывает отвращение и ненависть, причины которых русские варвары не способны понять, а потому они начинают еще и оскорблять униженные ими народы.
Но самые важные и уважаемые бандиты – это чиновники. В особенности, руководители и начальники силовых структур – ФСБ, МВД, прокуратуры. Сегодня Путин отдал им часть власти: они получили вотчину или право на незаконные действия и личное обогащение: коррупция, рейдерские захваты, крышевание нелегального бизнеса. Взамен же они должны обрушивать град ударов дубинками на головы представителей несистемной оппозиции и врагов путинского режима, преследовать и запугивать их. У русских нет закона, а есть дробление власти и распределение лицензий на беззаконие: что-то похожее на систему откупа прав на сбор налогов во Франции в 18–ом веке, только имеющее криминально-политический характер. Тому есть множество примеров и неопровержимых свидетельств, которые невозможно перечислить. Например, однажды генерал Шаманов, прославившийся военными операциями во время чеченской кампании, решил помочь семейному бизнесу: его дочь возглавляла некую принадлежащую ей фирму. Здесь интересно, что она была замужем за человеком, имеющим криминальное прошлое. Пару лет назад в офис фирмы нагрянула налоговая инспекция или экономическая полиция, точно уже не помню, и предъявила какие-то требования. Далее, дочь звонит отцу; Шаманов поднимает по тревоге элитный отряд специального назначения и приказывает бойцам занять офис фирмы и выгнать оттуда всех посторонних. Дело попадает даже в некоторые газеты. Но это не имело никаких политический последствий для генерала – он продолжил руководить войсками.
Однако такая система препятствует экономическому росту, инвестициям и т.д. Ведь руководители силовых структур предоставляют право на беззаконие, конечно, в соответствии с чином и должностью, своим подчиненным, а те далее по цепочке. Контролировать такую массу преступников чрезвычайно сложно – они всякий раз превышают дозволенное. Но простой народ, являясь носителем той же культуры, тоже не отстает. Например, не секрет, что малый и средний бизнес регулярно недоплачивает налоги; и причина этого не в высоте ставок, которые сегодня не выше, чем в среднем по Европе, а в русской ментальности, в общинном сознании, согласно которому государство и муниципалитеты – это чужие и враждебные внешние элементы. Чиновничий грабеж и аморальность частного бизнеса, сталкиваясь друг с другом, приводят к постоянному пересмотру законодательства: волны ужесточения и либерализации наказания за экономические преступления следуют одна за другой: ужесточение приводит к активизации чиновничьих захватов частного бизнеса, а смягчение к пустоте казны и местных бюджетов. Русские уже несколько лет не решаются ужесточить законодательство по инсайдерской биржевой торговле – боятся, что чиновники будут при расследовании дел вымогать у брокерских компаний, листингованных фирм или инвесторов деньги. Между тем инсайд цветет пышным цветом, к радости преступников и либертарианцев, отпугивая многих частных и институциональных инвесторов. Насколько мне известно, за последние несколько лет за незаконную биржевую торговлю акциями российских компаний привлекли к ответственности только одну преступную группировку; правда, это сделали американские власти в Нью-Йорке. Зато Россия заявляет о желании создать в Москве один из крупнейших мировых финансовых центров.
Особенно недоверчивый или чересчур наивный читатель, пожалуй, может возразить мне, что я излишне сгущаю краски или и вовсе умышленно ввожу публику в заблуждение. Конечно же, я совсем не отрицаю того, что у русских есть писатели, музыканты, художники и архитекторы и множество других людей занятых полезной деятельностью. Если бы люди совсем не трудились, тогда, разумеется, не было бы ни коррупции, ни грабежа, либо русским пришлось бы как кочевникам совершать набеги на соседние страны. Люди вынуждены работать, однако часть их труда можно тем или иным образом присвоить, оттого и уровень благосостояния русских находится на невысоком уровне, невзирая на огромную территорию, заключающую в себе значительную часть ресурсной базы человечества. Вообще, мне кажется, у русских нет мотивации хорошо работать – их низкий интеллект не позволяет оценить и достойно вознаградить качественный и профессиональный труд. Возможно, поэтому они часто думают не о том, как повысить качество своей работы, а о том, как отобрать чужое. То же самое и с моралью: зачем быть нравственным, если этого никто не оценит, а могут оскорбить или даже убить. Как справедливо заметил о русских Якоб Ульфельд: “Среди хороших людей и сам будешь хорош, а среди дурных и сам дурен”.
Низкий социальный интеллект русских проявляется еще и в том, что в России крайне неразвиты гуманитарные науки: экономика, политология, социология, юриспруденция. Большинство русских не умеют толком ни читать, ни заключать юридические договоры; по-моему, им легче запустить ракету в космос, нежели грамотно написать юридический договор. В свою очередь, в судопроизводстве полно ошибок. В итоге в делах они часто опираются на доверие, которое распространяется очень на немногих, что, бесспорно, препятствует экономическому, правовому и политическому развитию. В России, например, не существует экономической науки: преподавание экономических дисциплин есть, а науки, как таковой нет. Русские экономисты смотрят на новые теории, признанные несколько десятилетий назад на Западе, а потом говорят: мы не можем больше их игнорировать, и начинают, словно обезьяны повторять те в своих аудиториях. В общем, я думаю так: если вы ученый или у вас есть талант и вы хотите его развивать, то лучше перебираться на Запад, а если вы бандит, тогда вам лучше приехать в Россию, правда нужно быть очень умелым бандитом, так как у русских в этом деле высокая конкуренция и немалое мастерство.
ГЛАВА IV
ПОРОЧНЫЙ КРУГ ДЕСПОТИЗМА
В ходе эволюции человеческий интеллект претерпевает очень медленные изменения. Не вызывает сомнений, что умственные способности древних греков или италиков весьма мало уступали интеллекту нынешних европейцев. В свою очередь, физические возможности человеческого тела также с тех пор не претерпели существенных перемен. Для появления новых качеств, способностей и возможностей требуются десятки или даже сотни тысяч лет. Между тем, социальный интеллект наций, по указанной мною выше причине, также отличается завидным постоянством. Его уровень, вероятно, изменяется только в результате смешения наций в результате завоеваний или массовых миграций, когда завоеватели или пришельцы прибывают в таком числе, что не способны ни ассимилировать местное население, ни сами раствориться в нем и его культуре. Вследствие чего возникает новый культурный тип со своим уникальным уровнем социального интеллекта.
Однако даже в том случае, когда нация многие сотни лет сохраняет свой социальные интеллект, это вовсе не означает, что ее социальные институты, степень личной свободы граждан или политическое устройство кристаллизуются во времени. Не только они, но и даже язык нации под воздействием ряда причин, как правило, последовательно развиваясь, претерпевает метаморфозы. Человечество постоянно увеличивает имеющийся запас знаний о природе, что позволяет создавать все более и более совершенные орудия производства, отличающиеся повышенной производительностью (сокращающие затраты труда) или позволяющие получать новые продукты. Это в свой черед изменяет потоки капитала, прилагаемые в различных отраслях народного хозяйства – земледелии, торговле, производстве металлов, тканей и пр. В результате изменяется численность существующих социальных групп, появляются новые их виды. Обычные последствия этого – революции или массовые выступления, призванные пересмотреть действующее законодательство в интересах развивающихся групп. Социальные столкновения дают новый, часто печальный, опыт; позволяют на деле проверить жизнеспособность социальных теорий и целей. Некоторые из них укореняются, становясь новыми нормами, например, расширение избирательных прав, свободы прессы и т.д., другие же навсегда отвергаются или отгладываются до лучших времен.
На самое непосредственное влияние расширения естественнонаучного знания и следующего за ним по пятам развития производительных сил на социальную жизнь – это смена структуры человеческих потребностей. Рост материального благосостояния рождает новые виды желаний, в особенности, нравственные. Если в 18-ом и 19-ом столетии потребности большей части населения часто ограничивались предметами жизненной необходимости, то по мере роста богатства наций в 20-ом столетии население не только получило возможность приобретать предметы первой необходимости и удовольствия, но после удовлетворения этих нужд у него появились и усилились многочисленные нравственные желания. Люди становятся менее агрессивными и жестокими, они не желают, чтобы безработные и пожилые люди оказывались в нищете, хотят свободно высказывать свои мнения и политические пристрастия, не хотят гибнуть в бессмысленных войнах. И хотя общество становится все более и более атомистичным, происходит, далеко не всегда спокойно и безболезненно, переоценка и слом общественных ценностей прошлый веков, оно, безусловно, становится более свободным, открытым и справедливым, как никогда ранее. Не видеть этого могут только слепые, вроде членов и сторонников франкфуртской философской школы.
Нравственная система многих наций за последнюю сотню лет претерпела переворот, совершив огромный прогресс. Если еще 100 или 200 лет назад основным нравственным началом служила религия с ее наказанием за разного рода грехи; в сущности, она являлась мощнейшим фактором сдерживающим преступность. Например, Бенджамин Франклин в своей автобиографии признается, что в молодости он не понимал общественного значения религиозного страха и только впоследствии осознал его. Сегодня же ее роль взяло на себя общественное мнение, в основе которого лежит гораздо более развитая и совершенная система морали. И хотя системы морали каждой нации, в основном, благодаря материальному прогрессу постоянно усовершенствуются, различия между ними столь же существенны, как сто, двести или четыреста лет назад. Так как степень их развития и совершенства, как я уже говорил, во многом определяется уровнем социального интеллекта нации, который чрезвычайно устойчив во времени. Поэтому как бы ни изменялась нравственная система русских, в глазах каждого поколения европейцев они выглядят такими же грубыми и жестокими, как и в глазах всех предыдущих. А их политическое устройство, которое в каждой стране базируется на нравственном порядке, много столетий вызывает страх, презрение и отторжение ввиду его жесткой иерархии и деспотизма: именно это историческое явление я называю порочным кругом деспотизма, которое и дало заглавие всей книге.
У некоторых интеллектуалов, экономистов и политологов существует иллюзия, что при определенном уровне материального благосостояния, – валовом доходе свыше 6000 долл. на одного человека, – страна неизбежно рано или поздно, скинув оковы тирании или авторитаризма, становится демократической. Например, такого мнения в России придерживался г-н Гайдар. Подобные эмпирические закономерности, не имея фундаментальных оснований неизбежно поверхностны. В силу этого они действуют далеко не везде и не всегда. А, кроме того, как я уже замечал, законодательная форма на бумаге и сущность правления это далеко не одно и то же.
КНИГА XIII
РОССИЯ И МИР
Социальные издержки. – Их размеры и нравственные системы. – Международное законодательство, как цель их снижения. – Его пределы. – Процесс глобализации. – Региональные союзы. – Ошибки цивилизационного подхода. – Конец истории г-н Фукуямы. – Мировой исторический процесс. – Россия в мировом политическом процессе. – Данилевский и Путин. – Отношения России с Эстонией и Латвией. – Политика в отношении Белоруссии. – Стремление к политическому контролю над Украиной. – Отравление г-н Ющенко и оранжевый майдан. – Новые попытки Москвы. – Последствия русской культуры на Украине.
ГЛАВА I
ОСНОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Чуть ранее я разъяснил, почему социальный интеллект народа является некой константой, а, кроме того, пояснил, что он – важнейший компонент в построении моральной системы каждой нации. Однако здесь, вероятно, необходимо осветить еще некоторые связанные с ним аспекты, которые позволят читателю составить себе правильное понимание о принципах развития человеческой цивилизации. Без ясного понимания этих принципов или начальных оснований совершенно невозможно постичь сущность мирового политического процесса, роль и цели России в нем.
В 1938 году Рональд Коуз опубликовал работу под заголовком “Природа фирма”, которая впоследствии принесла ему всемирную известность. Сам Коуз принадлежал к институциональной школе в экономической теории. В своей работе, в частности, он исследовал влияние фактора транзакционных издержек в процессе создания вертикально-интегрированных компаний, например, нефтяных или металлургических, которые обладают активами, занимающимися от разведки и добычи сырья – нефти, коксующихся углей и железной руды, до производства и сбыта населению конечных продуктов – бензина, моторных масел, пищевой фольги и т.д. Под трансакциями понимаются закупки сырья у независимых поставщиков и сбыт полуфабрикатов или материалов сторонним компаниям. Например, если фирма будет заниматься только производством бензина, тогда ей придется закупать сырье у добывающих нефть компаний и продавать его затем бензозаправкам. Эти трансакции, помимо прочего, сопряжены с определенными издержками – риску обмана со стороны поставщика сырья, не выполнившего в срок заказа или продавшего некачественное сырье, сюда можно включить и риски связанные с оплатой за поставленный бензин (к примеру, частная заправка может обанкротиться). Конечно, такие проблемы можно решить в судах или путем страхования рисков, однако это требует некоторых и часто значительных расходов. В связи с этим в конкурентной экономической системе события далеко не все диктуются низкими издержками производства: если нефтеперерабатывающий завод испытывает трудности с поставками сырья, он может приобрести месторождение, даже в том случае, если теперь издержки добычи окажутся несколько выше, чем у прежнего владельца. Ввиду того, что покупка позволит фирме избавиться от ряда транзакционных затрат.
В каждой социальной системе (сообществе людей) – нации, государстве или в человеческой цивилизации существуют разнообразные социальные издержки при обмене информацией, товарами и услугами, военной и дипломатической помощью. Например, в каждом государстве действует уголовное и административное законодательство, препятствующее передачи заведомо ложной информации в полиции или суде при расследовании правонарушений, наказывающее за фальсификацию товаров, подделку торговых марок, за нарушение соглашений и т.д. Главная задача законодательства – понизить уровень социальных издержек в самых различных видах человеческих взаимоотношений, повысить доверие и предсказуемость, тем самым расширить и интенсифицировать человеческое общение на благо каждого. Однако законы не всесильны, а их поле деятельности ограничено. По этой причине в любом сообществе вырабатывается некая система неписаных правил – система морали, которая карает лжецов и коррупционеров, обязывает платить налоги, служить в армии и прочее. Причем подчинятся ей необходимо, чтобы избежать порицания и осуждения, даже в тех случаях, когда нарушивший ее правила человек содействовал общественной пользе, что часто встречается в странах со слаборазвитой нравственной организацией (г-н Херманн в 2008 году назвал это явление антисоциальным наказанием). Почему так происходит? Из-за того, что вследствие низкого развития социального интеллекта общество не понимает своей пользы, оно рассматривает такие поступки как потенциально опасные для его благополучия и нравственного здоровья.
В свою очередь, международные отношения лишь в самой незначительной степени регулируются мировым законодательством – уставом ООН, международным арбитражем и т.д. Да и сами эти нормы далеко не всегда действуют на деле: зачастую попросту нет механизмов наказания и принуждения, способным сообщить им силу и внушить страх потенциальным нарушителям. Соответственно, здесь, казалось бы, должна выйти на сцену международная моральная система, обеспечивающая порядок, мир и безопасность для всех, и в особенности малых, стран. Но складывание такой системы крайне затруднено тем обстоятельством, что населяющие планету народы имеют самые различные уровни социального интеллекта и, следовательно, определяемые им моральные системы. Такое положение вещей, как известно, приводит к тому, что крупные страны ведут себя как бандиты, а малые – как проститутки.
В то же самое время непрерывно возрастает потребность в интенсификации международного обмена практически по всему спектру человеческой деятельности (процесс глобализации). Развитие производительных сил требует развития и расширения системы международного разделения труда, когда даже протяженные, густонаселенные и обладающие ресурсной базой страны уже не в состоянии эффективно производить множество видов необходимых им экономических благ. Между тем издержки международных социальных трансакций, число которых растет в геометрической прогрессии, невозможно устранить посредством объединения стран, в отличие от экономической сферы, где можно действуя путем слияний и поглощений создавать вертикально-интегрированные компании, устраняя транзакционные затраты. Конечно, отчасти проблема социальных издержек устраняется посредством создания региональных союзов – в Европе, Латинской Америке, на постсоветском пространстве. Такие союзы регламентируют различные виды социальных взаимоотношений между входящими в них странами – от военной помощи до туризма и культурного обмена. Однако проблема заключается в том, что такие объединения, как правило, охватывают страны, располагающиеся на одном континенте или граничащие друг с другом, и которые имеют во многих аспектах сходные моральные системы. В отсутствие же сходства последних, союзы, в лучшем случае, регулировали бы либо исключительно экономический обмен, либо были бы непрочны и недолговечны ввиду внутренних раздоров, зависти и обид.
Развитые страны запада и их межгосударственные объединения пытаются снизить социальные издержки, неизбежно возрастающие по мере дифференциации нравственных систем. Они убеждают или угрожают санкциями странам, которые отклоняются от принятых у них социальных норм, – в которых фальсифицируются результаты выборов, оказывается давление на независимую прессу и оппозицию, применяется смертная казнь, а тюремное заключение сродни долгой и мучительной пытке. И хотя многие страны под давлением обстоятельств вынуждаются, часто по видимости, следовать подобным рекомендациям, это, несомненно, в подавляющем большинстве случаев неспособно изменить, определяемую местным уровнем социального интеллекта, действующую систему морали, способствуя только распространению лжи и лицемерия.
Следует понимать, что различия социального интеллекта и моральных систем множества населяющих землю народов неустранимы. Собственно эти различия и обусловленная ими борьба и определяют историю человечества, лежат в основе исторического процесса. Я глубоко убежден, что цивилизационный подход к истории человечества, которого придерживались Данилевский, Шпенглер, Тойнби, Хантингтон и другие, в корне неверен. В сущности, он основан на поверхностных эмпирических наблюдениях, абсолютно не раскрывающих смысл и цели исторического процесса. Считается, что в основе объединения и тесного общения группы наций (цивилизации) лежат разные причины, но, прежде всего – общность религии, языковая и этническая близость, сходство политических систем. Действительно, на первый взгляд, кажется, что именно общность подобных признаков, как правило, наблюдается в каждой отдельной цивилизации и именно они являются истинными причинами (источниками) формирования всех цивилизаций. Однако, это не так; истинным источником является сходство уровней социального интеллекта и моральных систем, позволяющие группе стран или наций вести между собой, по причине более низких социальных издержек, более интенсифицированные и углубленные взаимоотношения, чем со странами входящими в иные цивилизации.
