Текст книги "Гомо акватикус (первое изд.)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Багамский ноктюрн

Как тигра хищный глаз, мерцает глубина.

Адам Мицкевич

Водяной паук серебрянка строит свою хижину из пузырьков сжатого воздуха. Он затаскивает их в глубь озера или речки и прикрепляет к какой-нибудь былинке, растущей на дне. Для прочности по всем правилам инженерного искусства хрупкие стены домика армированы тонкими паутинками. Снизу – открытый лаз. В домике всегда опрятно, сухо и уютно. Здесь серебрянка иногда проводит по нескольку недель подряд.

По патенту серебрянки

Спустя два года после экспедиции в Средиземное море Эдвин Линк вместе со своими помощниками выиграл еще одно сражение с глубинами.

Увлечение подводной археологией отступило на задний план. Интересы и замыслы расширились. Линк, подобно Кусто и своему соотечественнику Джорджу Бонду, всецело попадает под власть одной идеи – реальности длительного подводного бытия человека.

Средиземноморский эксперимент с Робером Стенюи на борту подводного домика-гидростата и последующий опыт французских океанавтов, обитателей «Диогена», убедили Линка в верности избранного им пути.

Пока посланцы Кусто живут и трудятся на мелководье коралловых рифов в Красном море, Линк заканчивает приготовления к десанту в глубины Атлантики.

Летом 1964 года два ассистента Линка, Робер Стенюи и Джон Линдберг, опускаются в барокамере на «глубину» ста двадцати метров. «Сухое погружение» продолжалось сутки. Оба дышали почти такой же газовой смесью, как во время средиземноморского эксперимента: девяносто шесть процентов гелия и четыре процента кислорода. Смесь хорошо защищала от глубинного наркоза, однако переговариваться между собой оказалось вовсе безнадежным занятием.

Эксперименты с газовыми смесями для дыхания вообще очень занимали Линка. Изобретатель – в это время Эдвину Линку уже исполнилось 58 лет – сам испробовал на себе одну из новых смесей.

Береговые испытания со Стенюи и Линдбергом прошли без происшествий. Теоретические расчеты, а также опыты с животными подтвердили: человек может существовать и на больших глубинах!

Новая подводная квартира менее всего похожа на «Диоген», «Морскую звезду» или «Ракету» капитана Кусто. Пожалуй, более всего по своей конструкции напоминала она подводный домик искусного паука серебрянки: она была сделана из пленки – тонкого прорезиненного нейлона. В таком пневматическом шатре с эластичными стенками, опущенном на глубину 132 (ста тридцати двух!!) метров – в пять раз ниже «Ракеты», и предстояло жить океанавтам…

К этому времени в распоряжении Линка появился корабль, более подходящий для солидных исследований в океане, чем «Белая цапля». Он строился по личному заказу Линка и обошелся ему в полмиллиона долларов. «Си Дайвер» – «Морской ныряльщик» – так называлось океанографическое судно, которое спешило сейчас к островку Бэрри из ожерелья Багамских островов, в нескольких десятках миль к юго-востоку от побережья Флориды.

В конце июня, находясь на борту корабля, Линк отдает команду провести генеральную репетицию. Подводный дом опускают на глубину двадцати одного метра. Вслед за тем по трапу спускаются Робер Стенюи и Джон Линдберг, они входят в нейлоновый шатер и проводят в нем около часа. Оборудование и аппаратура действовали безукоризненно. В отличном настроении были и сами океанавты. Можно идти дальше!

Тревожный первый день

30 июня в 9 часов 30 минут утра океанавты занимают места в лифте. Проходит еще четверть часа.

– Пора начинать!

Медленно-медленно раскручивается барабан лебедки. Лифт касается воды и уходит на глубину. На поверхности моря остаются лишь пузырьки воздуха да тонкие, скользящие книзу змейки электрокабелей, воздушных шлангов и тросов. Глубоководный лифт, в котором отправились океанавты, – тот самый гидростат, в котором жил Стенюи во времена средиземноморской экспедиции.

Три часа пятнадцать минут продолжался спуск в океан. Наконец ровно в тринадцать часов океанавты достигают дна. Глубина – сто тридцать два метра! Давление в лифте поднимается до 14 атмосфер – в четырнадцать раз больше, чем на поверхности моря. Коктейль – 96,2 процента гелия и только 3,8 процента кислорода. Робер Стенюи и Джон Линдберг открывают нижний люк, покидают лифт и плывут по направлению к подводному шатру.

Наверху палило жгучее тропическое солнце. От ярких бликов на воде слепило глаза. Но здесь, в глубинах, царила ночь. Все же сквозь толщу воды пробивалось немного света. Океанавты различали свой дом, даже не включив фонарей.

Джон и Робер входят в свою новую квартиру. Тесновато!.. Всего два метра в длину, примерно столько же в высоту и в ширину. Небогато и внутреннее убранство шатра: общая кровать для отдыха, крошечный столик, безопасный электрокалорифер, электрический светильник – вот почти и все удобства. Зато много различных приборов: регенератор для очистки воздуха, датчики углекислого газа, температуры, влажности, телефон, телевизионный монитор и прочее столь же необходимое оборудование. В холодильнике небольшой запас продуктов питания и пресной воды.

Вскоре океанавтам пришлось пережить немало тревожных и неприятных минут. Неожиданно оба ощутили резкое давление на уши, как при выстреле из тяжелого орудия. В 14 часов 10 минут случилась новая беда: выходит из строя регенератор. Воздух заполняется углекислым газом. Концентрация его достигает почти трех процентов. Океанавты чувствуют сильное головокружение. Дышать становится все труднее. Оба начинают слабеть. Стенюи уже подумывает, не прекратить ли эксперимент и подняться, пока не поздно, наверх. Океанавты сообщают о случившемся Эдвину Линку.

– Потерпите, – просит Линк, – мы пришлем вам новый регенератор.

Спустя четыре часа после аварии, в 18 часов 25 минут, на тросе спускается новый аппарат для очистки воздуха. Он ложится прямо на крышу лифта. Робер Стенюи выходит через люк наружу и плывет за регенератором. Возвращается и быстро подключает его. Опасность миновала. Оба облегченно переводят дыхание. С каждой минутой воздух в шатре становится все чище, головная боль притупляется. Робер и Джон, повеселев, приступают к наблюдениям.

Тем временем подводные сумерки все более сгущаются. Наступает первая ночь на глубине ста тридцати метров. Порядком уставшие за день, Робер и Джон прощаются с наблюдателями на корабле и быстро засыпают.

На следующий день океанавты, позавтракав, отправляются в море. В десять часов утра они приступают к испытанию новых аквалангов и подводного автомата для дыхания с замкнутым циклом. Джон первым сделал круг вокруг дома. Аппарат функционировал отлично.

Применение гелия с открытой циркуляцией, когда после выдоха отработанная дыхательная смесь сразу же выбрасывается в окружающее пространство, слишком расточительно. Гелий все еще очень дорог – ведь каждый баллон его стоит почти тридцать долларов. Поэтому и был сконструирован специальный автомат с замкнутым циклом дыхания, когда отработанная смесь не выбрасывается, а очищается, обогащается кислородом и вновь поступает в легкие аквалангиста.

Как же работает такой аппарат?

Первый шланг, соединенный с обоймой баллонов, стоящих с внешней стороны шатра, подает свежую дыхательную смесь. Отработанная дыхательная смесь с остатками кислорода, но насыщенная углекислым газом, по другому шлангу возвращается на подводную станцию, в регенератор. Здесь она «облагораживается» – насыщается кислородом и освобождается от углекислого газа.

Круговорот газовой смеси продолжается до тех пор, пока не истощатся запасы кислорода в баллонах. Однако такая система закрытой циркуляции имеет тот недостаток, что океанавт оказывается как бы на привязи у своего подводного дома. Шланг ограничивает радиус плавания, сковывает движения океанавта. Во время подводных работ на дне шланги могут быть случайно придавлены чем-нибудь. Наконец, не исключено, что, приняв трубки за живое существо, на них нападет один из морских хищников.

Когда Джон возвратился в шатер, предстояло провести еще один опыт. Подключившись к новому баллону с газом, Джон стал вдыхать газовую смесь, содержащую семьдесят пять процентов кислорода и двадцать пять процентов гелия. Несмотря на то, что гелий составлял только четвертую часть коктейля, голос по-прежнему оставался едва внятным.

Действие обычного сжатого воздуха на этой глубине испытал на себе Робер Стенюи. Он сделал три глубоких вдоха. Воздух был так плотен и тяжел, что, казалось, прилипал ко рту. На третьем вдохе перед глазами Робера пошли круги. Наступило глубокое опьянение…

Хотя Стенюи и Линдберг оделись в специальные костюмы, оба жестоко мерзли.

Для нагрева воды требуется в три тысячи раз больше тепла, чем для нагрева воздуха. Вот почему море никогда не успевает прогреться до температуры окружающего воздуха, за исключением тонкой кромки воды у самой поверхности.

Холодная вода усиливает обмен веществ. Но такой, «не по средствам», расход энергии приводит к изнеможению. Температура тела угрожающе понижается, человек теряет способность ориентироваться, притупляется ум. В конце концов пловец теряет последние остатки сил, сознание оставляет его, и он гибнет… В очень холодной воде, не имея защитного костюма, можно пойти ко дну после десятиминутной «ванны».

Особенно тяжело переносят плаванье в холодном море щуплые люди. Значительно лучше, подобно тюленям и дельфинам, чувствуют себя полные люди, тело которых защищено слоем жира.

Несладко было океанавтам и в самом подводном домике, несмотря на то, что, как уже говорилось, оба они были одеты в специальные костюмы.

Недобрым словом поминали Джон и Робер высокую теплопроводность гелия. Даже при тридцати градусах тепла было холодно! А при понижении температуры до двадцати пяти градусов у них буквально зуб на зуб не попадал.

Ночная тревога

Где-то далеко-далеко скатился с неба в воду огненный шар солнца. Загорелись звезды. После полуночи Южный Крест склонился к самой поверхности моря и медленно угас за горизонтом. Созвездие Скорпиона поднялось с юга к зениту. Большая Медведица неторопливо двигалась на запад. В отдалении, на востоке ярко мерцали Алтаир, Вега и Денаб.

Подводный мир погрузился в черный, непроницаемый мрак.

Устав от трудов и забот, океанавты прилегли, чтобы отдохнуть. Неожиданно шатер начали сотрясать какие-то сильные непонятные толчки. Джон и Робер вскочили на ноги и прислушались.

Так вот в чем дело! Огромный окунь напал на сардин. Рыбешки собрались на свет прожекторов под водой. И окунь, раскрыв пасть, как бульдозер, черпал их из воды. Стая сардин беспорядочно металась из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на резиновые стенки шатра и сильно сотрясая их, вместо того чтобы бежать врассыпную.

В общем соседи оказались слишком беспокойными. О сне нечего было и думать. Остаток ночи океанавты проводят, ворочаясь с боку на бок.

Утром следующего дня Робер и Джон вновь покидают свой нейлоновый дом и направляются на работу. Они проводят в открытом море в общей сложности еще три часа. Напоследок они сфотографировали друг друга на память. На такой глубине люди еще никогда до того не представали перед объективом фотоаппарата.

Помимо шатра и лифта, в распоряжении океанавтов находился небольшой куполообразный пневматический домик, напоминающий опрокинутую вверх дном огромную пиалу. Линк назвал его иглу – за сходство с хижиною эскимосов.

Иглу не имел каких-либо опор, фундамента или понтонов, он устанавливался прямо на грунт и удерживался на дне тяжелым балластом. На этом клочке подводной суши Робер Стенюи и Джон Линдберг, сняв акваланги, могли вести различные «сухие» работы.

В помещении иглу поддерживалось такое же давление, как и в шатре, поэтому пребывание здесь ничем не грозило океанавтам. В будущем осушенные таким образом участки дна могут стать рабочими площадками, удобными для возведения фундамента глубоководных сооружений, для монтажа устьев нефтяных скважин, при проведении геологических исследований, археологических раскопок.

2 июля в 13 часов 20 минут сверху сообщают, что эксперимент закончен. Два дня и две ночи находились Робер Стенюи и Джон Линдберг на дне моря. Пора возвращаться! Океанавты покидают шатер и входят в лифт. Но едва они успели хлебнуть свежего воздуха, как их сразу же заключают в барокамеру. В этой стальной квартире, более удобной и просторной, чем их маленький надувной домик, они прожили еще девяносто шесть часов. Прошло целых шесть суток со дня начала эксперимента, прежде чем Робер и Джон смогли насладиться земным воздухом. Живые и невредимые вышли они из декомпрессионной камеры. Такие же жизнерадостные, как прежде, но только чуточку побледневшие и заросшие густой щетиной.

Каковы дальнейшие планы Эдвина Линка?

Как и Кусто, он твердо уверен в том, что глубина, покоренная Джоном Линдбергом и Робером Стенюи, не предел для человека. В одном из экспериментов, осуществленных с участием Линка, белые мыши подвергались давлению, соответствующему погружению на фантастическую глубину – 1200 метров! Зверьки остались живы. Здоровыми и бодрыми выглядели они и по окончании декомпрессии. Этот удивительный эксперимент вселяет реальную надежду, что граница погружений будет значительно сдвинута и для океанавтов.

Ближайшая цель Эдвина Линка – основать подводную обитаемую станцию в океане на глубине ста восьмидесяти метров, а затем перекочевать на трехсотметровую глубину!

В осуществлении этих планов, очевидно, не последнюю роль сыграет «Глубинный ныряльщик» – самоходный аппарат, наподобие подводной лодки, недавно сконструированный Линком для исследования морских глубин. Новый труженик моря оборудован декомпрессионными камерами. На его борту есть надувная палатка и мастерская, которые могут быть установлены на дне рядом с «Ныряльщиком». Да и сам аппарат может стать неплохим жильем. Эдвин Линк утверждает, что в этом миниатюрном корабле можно жить и работать в течение нескольких недель.

Шесть недель в подводном цеппелине

Они пришли… О, как их много сразу!

Ингер Хагеруп

Казалось, что это была премьера международного кинофестиваля, а не научный симпозиум. Огромная толпа людей осаждала зал заседания. Пришлось установить очередь на места, а каждый доклад повторять для другой аудитории.

Люди самых разных профессий: океанологи, моряки, геологи, биологи, инженеры по радиоэлектронике и судостроители, физиологи, представители широких научных кругов и промышленности собрались в Вашингтоне, чтобы послушать отчёт о недавно закончившейся подводной экспедиции «Силэб-II». Два дня подряд эта пестрая публика слушала увлекательные сообщения исследователей глубин.

Ставка на океан

Некогда Дмитрий Иванович Менделеев предсказывал: настанет время, когда океан станет одним из главных «снабженцев» промышленности и сельского хозяйства…

В 1916 году англичане отослали на склад первую тонну магния, «выплавленного» ими из морской воды. Через десять лет американцы построили на берегу Тихого океана, близ Сан-Франциско, первый крупный завод по добыче этого металла из океана. Спустя десятилетие был пущен завод в Ньюмарке, а еще через три года – во Фрипорте. К концу второй мировой войны в США действовало уже шесть таких предприятий. Подобные заводы вступили в строй во Франции, Италии и в других странах.

В СССР начали добывать магний из воды в 1924 году. Очень богатыми магнием оказались воды Сиваша. В каждом кубометре сивашских вод содержится тридцать килограммов магния.

Сейчас во всем мире из воды добывается почти полмиллиона тонн «крылатого металла», как иногда называют магний. Много это или мало? Оказывается, ничтожно мало! Только из одного кубического километра «жидкой руды» можно добыть один миллион триста тысяч тонн этого металла! А ведь в Мировом океане один миллиард триста семьдесят миллионов таких кубокилометров морской воды. Поистине фантастическая бухгалтерия!

Одно из богатств моря мы ежедневно употребляем в пищу. Вы, наверное, уже догадались, что речь идет о поваренной соли. Из морской воды добывается сейчас более трети общего количества этого пищевого продукта.

Оказывается, соли в океане так много, что если извлечь ее всю из морской воды, то она покроет поверхность земного шара сплошным ковром толщиной сорок пять метров!

Одним из самых соленых водоемов в мире является залив Кара-Богаз-Гол. Чего только не накопила здесь природа! Из рассолов Кара-Богаза добывают мирабилит – отличное удобрение для хлопковых полей, а также магний, бром, калий…

– Вода океанов, – говорит видный советский геолог профессор Г. Соколов, – конечно, совершенно новый экзотический вид рудного сырья. Здесь нас ожидают исследования, столь же увлекательные, как, скажем, поиски Циолковского в освоении космоса…

В сущности, в морской воде можно обнаружить почти любой из элементов таблицы Менделеева.

Вы, конечно, помните героя фантастического романа Алексея Толстого инженера Гарина. Он задумал добраться до золотоносного оливинового пояса, якобы залегающего в недрах нашей планеты, и по воле автора ему это удалось.

Сказочно богат золотом и океан: в среднем по три тонны на каждого землянина. А серебра? Его в морской воде заготовлено по шестьдесят тонн на каждого жителя Земли, а, например, тория и молибдена, тоже весьма ценных металлов, – по сто тонн! Надо только научиться их добывать… Уже проведены обнадеживающие эксперименты.

В 1959 году фильтрующий аппарат с ионитами, поднятый на борт экспедиционного судна «Михаил Ломоносов», принес первые крупицы золота, серебра, стронция, висмута, а также железа, алюминия, цинка, меди, селена…

Колоссальные запасы полезных ископаемых скопились на поверхности дна и среди донных осадков.

О происхождении металлов на дне морей сведения пока скудны. Считают, что большое количество их извергают вулканы. Еще больше самых различных веществ приносят реки. Ну, а часть металлов метеоритного происхождения: под водой лежат миллиарды «упавших звезд».

В Институте океанологии Академии наук СССР составляется карта донных отложений Мирового океана. В основу ее положены уникальные данные, собранные во время экспедиций на кораблях «Витязь», «Михаил Ломоносов», «Обь» и на других научно-исследовательских судах в Тихом, Индийском, Атлантическом океанах и в северных морях.

Гигантские скопления железо-марганцевых конкреций – руды в виде россыпей небольших камней – обнаружены в Атлантике, в Индийском и Северном Ледовитом океанах. Подобного рода «булыжные мостовые» известны, например, в Карском, Баренцевом, Белом, Балтийском морях.

Как свидетельствуют фотографии подводного рельефа, сделанные советскими учеными в центральной части Тихого океана, только с одного квадратного метра поверхности дна можно извлечь до пуда железо-марганцевых конкреций!

В Англии создан проект плавучего рудника для работы на глубине до 6500 метров! Этот гигантский «пылесос» за сутки набивает в свои трюмы четыре тысячи тонн металлических руд, собранных со дна океана.

На мелководье для сгребания конкреций можно пустить морские бульдозеры. Они уже существуют.

Геологи и металлурги доказали не только реальность, но и экономическую выгоду таких карьеров. Стоимость сырья, поднятого со дна океана, не превысит двух-пяти долларов за тонну. С другой стороны, все больше истощаются ресурсы полезных ископаемых на суше. Промышленность многих стран мира уже сейчас начинает испытывать перебой в добыче молибдена, кобальта, никеля, меди, нефти… И это, конечно, тоже стимулирует подводных рудокопов.

Несколько лет назад добилась концессии на поиски и добычу алмазов со дна моря фирма «Марин Даймонд». Разведка велась у берегов Юго-Западной Африки, на глубине до тридцати пяти метров, на расстоянии трех миль от берега. Первые ювелирные алмазы были найдены уже вскоре после начала поисков. А вскоре открылся настоящий промысел. Ежедневно извлекалось двадцать – двадцать пять каратов драгоценного камня. Совсем неплохо для начала!

К берегам Юго-Западной Африки устремились новые суда. Вторую полосу алмазоносных месторождений открыли на глубинах около девяноста метров. Исследователи считают, что алмазы рассеяны по всему шельфу в этом районе океана. Предполагают также, что подобные отложения алмазов имеются в Гвинейском заливе и в других местах у побережья Африки, а также на отдельных участках шельфа Индии.

Сегодня деловые круги хорошо осознали колоссальные возможности моря.

– Зарождается новая отрасль промышленности. И я думаю, что она будет крупнее космической, – говорит Джордж Шарффенберг, вице-президент калифорнийской компании «Литтон Индастриз».

По мнению специалистов, мировые затраты на изучение океана в ближайшие годы сравняются с нынешними астрономическими расходами на ракеты и исследования в космосе.

«К 1972 году правительство США намерено израсходовать на эту цель примерно два миллиарда двести миллионов долларов, – писала нью-йоркская газета „Ньюсуик“. – Кроме того, изрядную сумму денег потратят на океанографию частные фирмы».

«Экономическая отдача этих расходов, – вторит ей лондонская „Санди таймс“, – будет, по всей вероятности, во много раз большей и гораздо более быстрой, чем „космические выгоды“».

…Теперь понятно, почему такой интерес вызвал вашингтонский симпозиум, посвященный триумфальному успеху американских океанавтов.

Обсерватория «Силэб-II»

Новую обсерваторию установили в Калифорнии, у обрыва каньона Скриппса, неподалеку от Ла-Джоллы, на глубине шестидесяти двух метров.

29 августа 1965 года на дно Тихого океана отправились первые подводные поселенцы, возглавляемые уже знакомым нам космонавтом Малькольмом Скоттом Карпентером.

«Силэб-II», этот своеобразный подводный цеппелин, как и настоящий, наполненный гелием, имел семнадцать метров в длину и почти четыре в высоту. В нем разместились лаборатория, кают-компания, кубрик, камбуз, водолазный отсек. В килевой части хранились баллоны с гелием, кислородом и сжатым воздухом. Рядом с выходными люками снаружи корпуса, как и у «Силэб-I», устраивался «холл» из стальных решеток для защиты от акул и других незваных гостей.

Через одиннадцать смотровых иллюминаторов обитатели обсерватории в любое время дня и ночи могли наблюдать панораму царства Нептуна и его обитателей – морских животных.

В случае аварии или срочной эвакуации океанавты могли сбросить балласт, подняться вместе со своим подводным домом, а затем перейти в барокамеру.

В тридцати метрах от «Силэб» на дне моря стояла бентическая лаборатория – особая подводная телеметрическая станция, построенная Океанографическим институтом Скриппса. Бентическая лаборатория являлась «центральным коммутатором» для сбора и передачи научной информации.

Четыре канала бентической лаборатории вели телевизионный дозор – внутри самой обсерватории и вокруг нее. Двадцать каналов отводилось для телефонной связи, основные сто тридцать каналов связи – для трансляции научной информации о подводном мире.

Бентическая лаборатория отличалась оригинальной способностью производить саморемонт. Эту работу выполняли механические руки, управляемые с берега. Механические руки, включаясь, удаляли испорченные детали и на их место вставляли новые…

Для надводной базы «Силэб» приспособили двухкорпусную платформу, доставшуюся в наследство от космических собратьев: раньше она использовалась для испытания ракет.

На палубе катамарана разместились пост управления и контроля за экспериментом, медицинская лаборатория, небольшая лечебная барокамера, десятиместная аварийная барокамера и мощный подъемный кран.

Электроэнергия и пресная вода на дно моря поступали с берега, находящегося менее чем в миле от станции.

Скоро океанавты, возможно, сами смогут снабжать себя питьевой водой: уже сейчас начата разведка ключевой и артезианской пресной воды в открытом море. Такие изыскания ведутся, например, в устье реки Дэлавер на атлантическом побережье США и дальше в открытом море. И вот одна из скважин, пробуренная в двадцати милях от берега, дала почти пресную воду.

Кстати, артезианская вода со дна моря получена и в нашей стране. Под дном Арала гидрогеологи нашли подземное море, до краев наполненное вкусной пресной водой. Недавно на Арале забила первая скважина. Буровики уже начали проходку еще одного колодца. Вода, добытая из «подвалов» Аральского моря, пригодится не только для питья, но и для орошения земель. Пройдет немного времени, и по выжженным песчаным берегам потекут арыки, возникнут виноградники и бахчи…

Итак, пресная вода – еще одно богатство моря, которым оно может одарить человека.

А когда-нибудь станут добывать и морские геотермальные воды. Они есть во многих районах земного шара, и покрытая океаном его часть не составляет исключения. Кипящие гейзеры поднимутся по трубам, забьют из-под морского дна!

Горячая вода пригодится и самим жителям глубин. Под водой, под прозрачными куполами, разобьют сады и оранжереи. Здесь будут выращивать привычные для землян растения.

В состав экипажа «Силэб-II» вошли океанавты разных специальностей. Морские геологи изучали рельеф океанского дна, собирали образцы донных осадков, вели топографическую съемку подводных окрестностей. С помощью окрашенного песка наблюдали за течениями: следили за переносом песчинок на новое место.

Подводные течения приносят много хлопот: меняют рельеф морского дна, подмывают берега, переносят с места на место огромное количество ила, гальки.

Исследование подводных течений поможет в борьбе с эрозией калифорнийского побережья. Однако эта жестокая болезнь морских берегов известна почти во всех краях света.

Интересные научные данные получены на подводной «станции погоды». Измерялась скорость придонных микротечений на разной высоте от поверхности дна, изучались температурные колебания окружающей воды на той или иной глубине…

Подводная станция погоды, как и бентическая лаборатория, продолжали действовать долгое время и по окончании экспедиции, когда лагерь покинули все его обитатели.

Объект наблюдений – соседи

Океанографические наблюдения в экспедиции вели океанавты – сотрудники института Скриппса. Пристань этого института находилась всего в одной миле от «Силэб-I».

Морские биологи установили на дне специальный садок – огромную квадратную клетку из металлической проволоки. В этом подводном «аквариуме» исследовались повадки рыб, их реакция на различные сигналы. Была проведена перепись всех животных, обитающих по соседству с «Силэб-II».

Чтобы заставить рыб позировать для киносъемки, океанавты предлагали им различные лакомства, и тогда перед объективом кинокамеры появлялись целые стаи пестро окрашенных рыб.

Недавно в тех местах, где жили океанавты, выловили черного каменного окуня – гигантскую рыбину весом в четверть тонны. Окуня посадили в просторный бассейн. Ихтиологи в аквалангах были приятно удивлены веселым и общительным характером своего пленника.

– Есть надежда, – заявили они, – выдрессировать рыбу, сделать ее такой же послушной, как дельфин…

Созерцая жизнь в мире без солнца, океанавты видели, как существа, плохо вооруженные для самозащиты, умело камуфлируются и теряются в зарослях.

В августе и начале сентября, когда температура воды у поверхности моря повышается до двадцати двух – двадцати трех градусов, близ Ла-Джоллы всегда много охотников за моллюсками галиотис, имеющими также название «морское ухо».

По мнению калифорнийцев, нет более лакомого блюда, чем жареные галиотисы.

Того же мнения о достоинствах калифорнийских моллюсков придерживалось и большинство населения «Силэб-II». Но, к сожалению, в камбузе подводного дома запрещалось всякое жарение, так как кухонный чад от сковород сильно загрязнил бы синтетический воздух. Однако океанавты находили иные способы полакомиться устрицами.

С появлением акваланга галиотисы, атакуемые на всех глубинах, ведут жизнь полную тревог и опасностей. В защиту моллюсков был даже издан специальный закон, который регламентирует суточный улов, запрещает вывоз мяса и раковин, а также охоту с дыхательным аппаратом на небольших глубинах.

Охотясь за галиотисами, обитатели «Силэб» плыли над самым дном, едва не касаясь носом грунта. Раздвигая руками водоросли, они тщательно осматривали расщелины в скалах. Однако и здесь приходилось все время быть начеку, чтобы не встретиться с муреной. Холодный змеиный взгляд ее тотчас же приводил в чувство зазевавшегося океанавта – с муреной шутки плохи, с такими соседями лучше не связываться…

В густых рощах водорослей и среди камней встречалось множество омаров, похожих на гигантских насекомых. Иные из них достигали метровой длины. Пары таких «раков» хватило бы, чтобы накормить весь экипаж лаборатории.

Охота за морской «дичью» развлекала океанавтов, скрашивала их жизнь в глубинах. Ведь под водой человек лишен многого такого, чего подчас и не замечает на земле. Но когда эти незаметные и привычные мелочи исчезают, человек начинает скучать, впадает в хандру. Так что охота за омарами и галиотисами была для океанавтов чем-то вроде психопрофилактики.

Впрочем жители «Силэб» охотно знакомились и с другими обитателями подводного царства. Не раз встречались они со спрутами.

Океанавты отмечали, как внимательно следили спруты за поведением подводных пловцов. Холодный и пронзительный взгляд близко посаженных огромных глаз словно гипнотизировал каждого, кто осмеливался приблизиться к бодрствующему спруту. Однако известно, что даже самые большие из осьминогов не опасны для человека. Они не нападают первыми. Но и на них не стоит нападать.

Однажды один аквалангист ударил копьем трехметрового спрута. Это не принесло животному опасного ранения, а лишь разозлило его. Спрут схватил обидчика щупальцами за ногу и долго не отпускал его. Незадачливому охотнику удалось освободиться из объятий рассерженного осьминога лишь в тот момент, когда иссякали последние остатки сжатого воздуха в баллонах.

Почетный член экипажа

В американской экспедиции участвовал еще один «океанавт» – дрессированный дельфин Таффи. Он выполнял обязанности почтальона. По сигналу сирены Таффи появлялся на поверхности моря. Ему вручали письма, свежие газеты, журналы и посылки. Дельфин исправно доставлял всю корреспонденцию адресатам.

Таффи нередко сопровождал жителей «Силэб» в их путешествиях в открытом море.

Если кто-нибудь из океанавтов заплывал слишком далеко в море и терял ориентировку, на помощь снова приходил умный дельфин.

В знак признания больших заслуг Таффи океанавты в шутку избрали его почетным членом экипажа «Силэб-II».

Знакомство Таффи с людьми началось три года назад. Дельфина поймали в водах Атлантики и поместили в океанариум.

Летом 1964 года дрессировщица Вэлли Росс начала занятия с Таффи. Она учила его передавать с поверхности моря спасательный трос, оказывать помощь ослабевшим пловцам и заблудившимся под водой аквалангистам, передавать со дна на поверхность различные предметы. По сигналу сирены Таффи возвращался к дрессировщице. Зов сирены дельфин воспринимал за три с половиной километра от берега.