Текст книги "Гомо акватикус (первое изд.)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

В распорядок дня Альбера Фалько и Клода Весли входили различные работы на «Диогене», в его маленькой мастерской и на морском дне.

Неподалеку от «Диогена», среди водорослей, океанавты устроили «сквер» и «аллею», которую назвали проспектом Голотурий.

Голотурии – одно из чудес подводного мира. Эти морские животные по форме тела несколько напоминают обыкновенный огурец. Питаются они илом, а некоторые виды – мелким планктоном. Иногда голотурии становятся пристанищем для маленьких рыбок, которые поселяются внутри «огурцов», как в гнезде, без труда проникая в свой живой домик.

На этом «проспекте» океанавты построили из цементных блоков рыбьи домики – прототип тех поселков, которые в будущем превратят станции континентального шельфа в подлинные ихтиологические ранчо, по словам Кусто.

Океанавты не брали с собой ни ружей, ни острог и, приближаясь к «ранчо», плыли осторожно, чтобы не распугать аборигенов подводного царства. Чтобы наладить добрососедские отношения, Фалько и Весли приносили им корм и раздавали его, стараясь никого не обидеть и не обделить. Некоторые из рыб настолько привыкли к этим «шефским обедам», что торопились навстречу, едва завидев Альбера и Клода. А самые смелые и самые благодарные постоянно сопровождали людей, следуя за ними, как почетный эскорт.

Конечно, марсельская бухта, где обосновался «Диоген», была не так богата разной живностью, как не пуганные аквалангистами и подводными охотниками прибрежные тропические воды. Ведь рядом находится оживленный портовый город.

Фалько вспомнил о плаванье калипсян в Индийском океане, у коралловых рифов островка Ассампшен. Фалько и Дюма, известный как один из самых первых испытателей акваланга, опустились в прозрачные, кристально чистые воды. Еще никогда не встречали они сразу столько рыб. Замелькал пестрый, причудливый хоровод: черные с желтым щетинозубы, крылатки с длиннейшими шипами, сине-желтые хирурги с припрятанными около хвоста острыми «скальпелями», золотистые рыбки-клоуны, голубые люцианиды, губаны, морские окуни, порги, красные скорпены…

– Невероятно! В жизни не видал ничего подобного! – восклицал Дюма при виде этого зрелища.

Как-то раз, катаясь на подводном скутере, Фалько и Дюма решили догнать огромную морскую черепаху. Это удалось не сразу. Черепаха вытянула задние ласты, как рули, сильно загребая передними. Но долго состязаться с механическим двигателем не смогла. Фалько настиг ее и, отпустив свой скутер, вспрыгнул ей на спину. Как неоседланный мустанг, заметалась она, пытаясь сбросить дерзкого наездника. Но вскоре, утомившись, легла на дно, а Фалько, мирно расставшись с ней, отправился отыскивать затонувший скутер…

В тех же краях произошла незабываемая встреча с Улиссом. Калипсяне занимались подводными съемками. Дюма приметил одну здоровенную рыбину. Это был эпинефелус. Увидев Дюма, рыба приблизилась к нему и с любопытством, без всякого страха стала разглядывать его.

Когда аквалангисты спустились в другой раз, они снова встретились с той же рыбой. Эпинефелус опять подплыл к людям.

– Надо с ним подружиться, – сказал тогда Кусто.

Калипсяне захватили с собой кусочки мяса и стали угощать своего знакомца. Рыба смело взяла мясо из протянутой руки. Вначале калипсяне опасались, как бы такой гигант нечаянно не цапнул их за пальцы, и поэтому действовали осторожно. Но опасения оказались напрасными. Эпинефелус, несмотря на свой завидный аппетит, был достаточно деликатен в обращении с людьми.

Нового члена экспедиции назвали Улиссом – по имени Одиссея. Улисс совсем привык к аквалангистам и стал чем-то вроде подводной дворняжки. Встречаясь с ним, калипсяне дружески приветствовали своего приятеля, похлопывали по бокам, поглаживали голову и весело резвились с ним. По утрам Улисс подплывал к трапу корабля и терпеливо ждал, пока гости не сойдут в воду.

Однажды Улисс попал в беду. Хитрец подкрался к одному из калипсян, когда тот кормил других рыб, и проглотил весь мешок с лакомствами. После этого он исчез. Его нашли лишь на следующий день. Улисс лежал на дне, больной и несчастный. Брюхо его раздулось. Калипсянам было жаль Улисса, но как помочь бедняге? Как сиделки, дежурили они около неподвижно лежащего Улисса, охраняя его от хищных акул.

– Я не умею лечить рыбьи желудки, – признался в своей беспомощности судовой врач «Калипсо».

Четыре дня провалялся в своей «постели» Улисс, а потом стал быстро поправляться. Радости калипсян не было границ.

Улисс не расставался с ними до конца экспедиции, все полтора месяца, пока калипсяне работали у рифов Ассампшен.

– Мы предпочитаем наблюдать, как рыбы живут, чем видеть, как они умирают на гарпуне, – считали калипсяне.

Альбер Фалько и Клод Весли трудились не только на «ихтиологическом ранчо». Первые жители океана вели геологические, океанографические и топографические работы на грунте.

– Когда мы в течение пяти лет проводили археологические раскопки под Марселем, – рассказывал Кусто журналистам, – мы должны были всплывать через каждые четырнадцать минут для того, чтобы освободить кровь от избытка азота. Мы могли делать в день только три погружения. Теперь, благодаря подводному дому, мы надеемся достигать таких же результатов за несколько недель. Подводные работы могли бы применяться, например, при строительстве тоннелей и других сооружений. Бурение на нефть также могло бы производиться прямо со дна, где не ощущается действия приливов и волнений, и это было бы намного дешевле.

А вот что о новых планах Кусто записал в своем дневнике Альбер Фалько:

«Паша мечтает о более глубоководных станциях, о ряде домов. Точно в горах – лагерь-один, лагерь-два и так далее, но только вглубь. Мы сможем работать под водой неделями, месяцами. В самых глубоких лагерях будем дышать газовой смесью легче воздуха. Заманчиво: твердо стать обеими ногами на морское дно!.. Паша разгорелся, идеи бьют из него фонтаном. Рассказывает об освоении шельфа. Он утверждает, что мы будем жить под водой с женами и детьми. У нас будут школы, кафе…»

«Готов идти снова!»

На шестые сутки Альбер и Клод вновь отправились в открытое море. Перед выходом их осмотрели врачи, которые остались довольны здоровьем и настроением своих подопечных.

Шли обычные трудовые будни. В этот день океанавты поработали на «ихтиологическом ранчо». Сквозь толщу воды пробивались лучи солнца и освещали луга водорослей и рыбные домики на дне моря. Потом друзья навестили затонувший старинный корабль. Это был их трофей. Но, увы, времени на раскопки и изучение погибшего судна не было.

В тот день Кусто нанес им прощальный визит. Приближалось время расставания с подводным миром. Капитан захватил с собой бутылку отличного вина и банку черной икры. Альбер и Клод дуэтом исполнили песенку. Это оказалось нелегкой задачей. Воздух был вдвое гуще обычного.

– Немало пришлось поупражняться. Это мы для тебя постарались, репетировали все свободное время, – сказал капитану Фалько…

Экспедиция в подводном мире завершилась к исходу седьмых суток, днем 21 сентября. Для того чтобы ускорить возвращение океанавтов на поверхность, за три часа до подъема в «Диогене» сменили воздух. Взамен обычного сжатого воздуха подали газовую смесь из двадцати процентов азота и восьмидесяти процентов кислорода. Вдыхание такой взрывчатки – а это действительно была взрывчатая смесь – помогло быстро высвободить из крови и тканей организма избыток азота, чтобы избежать кессонной болезни.

Подготовить океанавтов к «земной» жизни взялся врач Ксавье Фрюктюс. Альбер и Клод в последний раз легли на свои раскладушки и «приложились» к респираторам. Прошло три часа. Азот был вымыт.

– Пора!

Альбер и Клод, заметно волнуясь, берут акваланги и один за другим направляются к «жидкой двери». Сделав полукруг под водяным домиком, оба прощаются с «Диогеном» и плывут по направлению к солнцу.

Вот из-под воды появился Ксавье Фрюктюс. За ним показалась голова кинооператора. А вот и они, жители глубин. Первым границу моря и воздуха пересек Клод Весли. Это случилось в 13 часов 28 минут. Вслед за ним снимает маску Альбер Фалько. 169 часов жизни под водой позади.

– Люди моря стояли на трапе, крепко держась за руки. На лицах обоих сияла широкая улыбка, но выражение глаз было такое, точно они боялись упасть. То ли солнце, то ли избыток кислорода оглушили их… Я с трудом подавил желание протянуть Весли руку, чтобы помочь. Но вот мгновенная слабость прошла, и Весли, а за ним и Фалько проворно ступили на палубу, – вспоминал Кусто о встрече с первыми подводными поселенцами.

– Ху-хуп! Ху-хуп! – традиционным кличем радостно салютуют им калипсяне.

Рядом стоят многочисленные гости, встречающие океанавтов. Это родные и близкие Альбера и Клода. Здесь же целое подразделение журналистов – газетчиков, радио– и телерепортеров.

– Я готов идти снова, капитан. На более долгий срок и глубже, – рапортует Весли.

Желание Фалько пока что было очень скромным:

– Походить по твердой земле.

Тем временем «Калипсо» снялась с якоря и взяла курс к Марселю. Океанавты помылись, переоделись. Оживленные и счастливые, возвратились на палубу, продолжая отвечать на приветствия и поздравления друзей.

Еще сорок восемь часов опекали Ксавье Фрюктюс и Жак Шуто своих пациентов.

– Не затаилась ли в суставах кессонная болезнь? – беспокоились они.

Чтобы обезопасить океанавтов, наготове стояла барокамера. В случае чего их отправили бы туда, заставив снова дышать сжатым воздухом. Потом давление постепенно снизили бы до обычного, пока из крови и тканей не «выветрились» последние остатки коварного азота. Но все обошлось без каких-либо неприятных последствий. Расчет газовой смеси, которой потчевали океанавтов в последние часы на «Диогене», оказался безошибочным. Между прочим, два аварийных персональных «номера» для декомпрессии имелись и на «Диогене». Но и они тоже остались без клиентов.

На следующее утро после возвращения с глубин Фалько и Весли совершили небольшую прогулку по городу. Прошел еще один день, и «осада», устроенная докторами, была полностью снята. Человеко-рыбы, освободившись от придирчивых эскулапов, отправились в ресторан.

– Не понимаю, что случилось. Я тот же, что и прежде, но не совсем… Под водой все как-то строже, – признался за обедом Фалько.

Кусто ликовал. Эксперимент не только удался, но и превзошел самые смелые его ожидания.

В октябре, находясь в Лондоне на Втором конгрессе Всемирной федерации подводной деятельности, Кусто говорил: не пройдет и десятилетия, и люди станут свидетелями грандиозных подводных становищ, не зависящих от наземных и надводных баз. На дне океанов возникнут поселения с атомными электростанциями, фабриками по производству газовых коктейлей для дыхания и многое другое. С помощью особых машин будут обрабатываться целинные земли под водой. Вырастут подводные рудники, заводы по переработке добытого сырья и рыбы. И нет сомнений, что затраты окупятся. Океан расплатится «черным золотом», алмазами, подводными месторождениями природного газа, железа, угля…

И хотя сегодня это звучит фантастически, не исключено, например, что в недалеком будущем океанские просторы явятся «новым открытием Америки» – станут местом для расселения сотен тысяч людей. Они будут жить в домах, устроенных под гигантскими герметическими куполами, неделями и месяцами не появляясь на поверхности.

– Рано или поздно человечество поселится на дне моря, – утверждает Кусто. – Наш опыт – начало большого вторжения. В океане появятся города, больницы, театры… Уже через полстолетия сформируются новые люди – Homo aquaticus, одинаково хорошо чувствующие себя и на земле и под водой.

По убеждению Кусто, уже к 2000 году под водой родится первый человек.

Идеи Кусто разделяет и профессор зоологии Оксфордского университета Алистер Харди. Выступая на том же конгрессе, он говорил, что через полвека люди будут возделывать морское дно, собирая урожаи водорослей. На подводные фермы и плантации, предсказывает ученый, выйдут сельскохозяйственные машины, управляемые человеком, и машины-автоматы.

Суждено ли сбыться дерзким мечтам исследователей? Пусть рассудит время…

Месяц на «Рифе римлян»

Вселенную новую строят и управляют движеньем ее…

Гийом Аполлинер

Возвратившись из Лондона, Кусто, не теряя времени, начал приготовления к следующей экспедиции в морские глубины.

– Все дни, что я провел в Париже и в Монако, решая различные административные вопросы и подписывая множество разноцветных деловых бумаг, меня преследовали видения: передо мной вставали головокружительные рифы, их причудливые стены, гигантские ритмы морской жизни, – вспоминал он.

Новое поселение «Преконтинент-два» на сей раз было основано не в Средиземном, а в Красном море, на дне живописного кораллового рифа. Открытие «подводной деревни» состоялось 15 июня 1963 года.

Центром была «Морская звезда» – комфортабельный дюралевый дом, установленный на глубине одиннадцати метров. Название дома довольно точно соответствовало его внешнему виду.

Неподалеку, на глубине двадцати пяти метров, расположился домик поменьше – двухкомнатная «Ракета». После того как обитатели «Морской звезды» акклиматизировались, двое из них перешли в глубинную станцию – «Ракету». Там они прожили семь дней.

На дне кораллового рифа находилось и еще одно сооружение. Без окон и без дверей, оно напоминало сказочную «избушку на курьих ножках». Это был подводный гараж – пристань легендарной «Денизы» – миниатюрной крабовидной подлодки, увертливой и подвижной, как рыба. В ее облике было что-то марсианское. Овалы иллюминаторов в головной части судна напоминали огромные глаза, а механические манипуляторы – длинные клешни неведомого зверя. «Дениза» казалась живым существом, сошедшим со страниц фантастического романа. Впрочем, еще вчера фантастическими казались и сами проекты Кусто.

Находка Альбера Фалько

Ранней весной 1963 года в Судан прибыли два корабля – «Калипсо» и «Розальдо». На «Розальдо» покоились дома будущей «подводной деревни», включая двести тонн свинцового балласта, несколько сотен ящиков с провизией, запасными частями, походные электростанции и тысячу всяких мелочей, без которых не обойтись научной экспедиции.

– Нам пришлось столкнуться со многими трудностями, но мы справились. Если бы у нас не хватило хотя бы одного шурупа, эксперимент сорвался бы, – говорил потом Кусто.

Насчет шурупов он, может быть, несколько преувеличивал. Но условия работы в этих неприютных краях были действительно каторжными.

– Жара, дышать нечем, подул бы хоть легкий бриз! Но на нас обрушивается обжигающий ветер. Он швыряет нам в лицо густой раскаленный воздух, как будто из огнедышащей печи, вздымает тучи песка… В этом пекле мы производим выгрузку и сборку причудливых металлических конструкций. Под ослепительными лучами солнца светло-желтая окраска становится кричаще яркой… Временами нам кажется, что мы исследователи межзвездных просторов, высадившиеся на выжженной планете, – говорил Кусто.

Так шли дни, полные хлопот, поединков с несносным климатом и томительных ожиданий старта. Участникам экспедиции приходилось сновать по всем причалам, разыскивая выгруженные материалы, вскрывать ящики и контейнеры, монтировать, затягивать тысячи раскаленных солнцем металлических болтов, перетаскивать свинцовые плиты. Балласт заталкивали под пол «Морской звезды» и «Ракеты», клали за шкафы, под кровати, подвешивали к «ногам» подводных домов.

Пустотелые стальные гиганты обладали огромной плавучестью. Чтобы нейтрализовать выталкивающую «архимедову силу» и спустить дома на грунт, люди трудились от зари до зари, под лучами жгучего тропического солнца.

Не легче было и тем, кто работал под водой. Им предстояло подготовить строительную площадку: раскорчевать ее от кораллов, выровнять, уложить в точно определенном месте якоря, удерживающие плавучую базу «Розальдо», и, наконец, поставить «на ноги» сами подводные дома. Такие работы, изнурительные на суше, под водой еще труднее. Здесь имеешь дело с окружающей средой, во много раз тяжелее и плотнее воздуха. Все это требовало огромной отдачи физических и моральных сил.

Задание выбрать площадку для «Преконтинента-два» поручили Альберу Фалько, большому знатоку в этих вопросах. Год назад он сам определил, где лучше поставить «Диоген», и, как известно, не просчитался.

Дело оказалось отнюдь не таким легким, как могло показаться, и заняло несколько недель. Пришлось обследовать рифы в полосе длиной восемьдесят километров. Искали место, удобное и для сооружения домов и для стоянки кораблей, которым придется опекать глубинную станцию. В первую очередь хотелось, чтобы подводный городок был защищен рифами, по крайней мере с наветренной стороны, и, конечно, находился не слишком далеко от какого-либо портового города, где можно было бы пополнять запасы провизии, пресной воды и вообще поддерживать связь с миром. Были и другие мотивы, почему Кусто остановил свой выбор на этом клочке океана.

Строительную площадку отыскали в двадцати семи милях к северо-востоку от Порт-Судана. Это был риф Шааб-Руми – «Риф римлян» в переводе с арабского. На дне его и решили раскинуть лагерь.

– Мы решили соорудить нашу базу именно в этом районе Красного моря потому, что здесь захолустье и невыносимо жарко и влажно. Если наш эксперимент удастся, то мы сможем добиться тех же результатов в любой части света, – объяснял свое решение Кусто.

Прошло почти полтора месяца, прежде чем удалось подготовить участок под водой и надежно закрепить «Розальдо».

Это судно было кормилицей и нянькой. Оно снабжало океанавтов свежим воздухом, питьевой водой, горячей пищей, электричеством, держало с ними связь и всегда было готово прийти на помощь в случае опасности. На «Калипсо» легли главным образом адъютантские обязанности. Она поддерживала связь с Большой землей.

Лагуна опуталась паутиной из гибких газовых шлангов, водяных трубопроводов, электрических, телевизионных и телефонных кабелей, стальных тросов-расчалок и гигантских якорных цепей «Розальдо».

Станция была уже почти готова к погружению, когда случилась беда. Разорвался трос, удерживающий четыре тонны балласта, предназначенного для «Ракеты». Балласт канул в воду на глубину пятидесяти метров. Прошло много часов, прежде чем удалось спасти этот груз.

А дальше все пошло по пословице: «Пришла беда – открывай ворота». Внезапно срывается со своего основания Большой дом, как называли «Морскую звезду», и его тяжелое, перегруженное балластом тело неуклюже сползает на сорокапятиметровую глубину. Это повторяется еще дважды. Каким-то чудом обошлось без человеческих жертв. В другой раз неожиданно забарахлили новенькие компрессоры и вместо чистого воздуха закачали в дом ядовитую смесь – воздух, пропитанный выхлопными газами. Потом «подвернулась» одна из стальных опор гаража для «Денизы». Гараж рухнул и едва не скатился с подводного обрыва.

Картина аварий напоминала кадры замедленной киносъемки. Вода резко замедлила падение домов. Окруженные со всех сторон водой, они плавно ложились на дно, разогнав встревоженные стайки рыб, пасшихся среди кораллов. Поэтому падения не причинили опасных «телесных» повреждений подводным домам.

Сюрпризы продолжали сыпаться как из рога изобилия. То и дело случались неполадки в электрохозяйстве.

– Инциденты были повседневно, подчас очень серьезные, но никто не погиб. Я до сих пор удивляюсь, какие боги хранили нас, – вспоминал Кусто об этих тревожных днях.

«В мире без солнца»

– Вот уже около трех недель океанавты живут под водой, работая не покладая рук. Смотрю с катера на город под водой и вижу море танцующих огоньков. Океанавты выплывают из жилищ, вооруженные прожекторами, тонкие лучи которых рыскают по рифам и растворяются у поверхности. Каждый вечер они выходят на рекогносцировку, наблюдают за подводной фауной…

Деформированные благодаря рефракции мерцающие огни Большого дома и гаража и лучи, исходящие от глубинной станции, образуют загадочную картину. Мне кажется, что я проплываю над какой-то затонувшей столицей, – так описывал «подводную деревню» Кусто.

Их было семеро, мужественных, выносливых, многоопытных: Клод Весли – ветеран «Преконтинента-один», Андре Портлагин, Андре Фолько, Пьер Гильбер, Пьер Ваннони, Раймон Кьензи и профессор Раймон Вессьер. Жак-Ив Кусто, глава этой подводной общины, пробыл со своими «глубинными братьями» всего четыре дня.

А как же Альбер Фалько? Он возглавил водолазную команду, обслуживающую поселение на рифе, а также стал шкипером «Денизы».

– При всей своей скромности он стал самым незаменимым человеком «Преконтинента-два». За его плечами двадцать лет работы под водой и неделя, прожитая вместе с Весли в «Преконтиненте-один». Для обитателей «Морской звезды» он кладезь опыта. Альбер больше ста раз выходил на «Денизе», и ему нет равных по погружениям на лодке с научными целями. Однако он начисто лишен честолюбия. Ему по душе простая суровая жизнь; больше всего на свете он любит плыть над морским дном, наблюдая все подряд, – отзывались о Фалько его товарищи.

«Адмиралом» надводной флотилии, – кроме «Калипсо» и «Розальдо», к экспедиции было прикомандировано еще три небольших катера – назначили Кристиана Перьена (позднее он станет одним из обитателей «Таинственного острова» в Средиземном море, но об этом речь впереди).

В красноморской экспедиции Кусто принял участие еще один пионер аквалангистики – Фредерик Дюма. Он был экспертом-консультантом «Преконтинента-два». Медицинскую службу возглавил профессор Жак Шуто.

В гостях у жителей подводного городка побывала и жена Кусто, Симона, тоже отличная аквалангистка. Симона и Жак-Ив Кусто отметили на дне моря 26-летие своего супружества. По этому случаю в «Морскую звезду» доставили в специальном герметическом контейнере традиционный пирог, приготовленный корабельными кулинарами, и шампанское.

Симона Кусто была полноправным членом экспедиции. Целых пять месяцев – от первых приготовлений в Красном море до последнего часа «Преконтинента-два» – провела она на борту «Калипсо», деля все радости, тревоги и невзгоды покорителей глубин. Симона помогала по хозяйству, поддерживала, как отметил ее муж, «светские отношения с местными властями», помогала врачам, ухаживала за теми, кто занемог. Словом, работала со всеми наравне. Незадолго до окончания экспедиции, очень усталая и сильно похудевшая, она спустилась в Большой дом, чтобы отдохнуть. Пять дней прожила эта обаятельная и отважная женщина в подводном городе, ни в чем не отставая от океанавтов-мужчин. Работала среди коралловой чащи, бесстрашно пускалась в подводные странствия.

К этой компании время от времени присоединялись связные. Они доставляли термосы с пищей, фрукты, почту и запасные детали. Тут же со своими кинокамерами и юпитерами в герметической упаковке (которые, впрочем, требовались далеко не всегда) сновали аквалангисты-операторы из группы Гупи.

Медицинские наблюдения за океанавтами возлагались на доктора Бурда, который ежедневно посещал подводный город на рифах. Его бдительность немало докучала океанавтам. Но приходилось безропотно подчиняться всем требованиям подводного эскулапа.

В свободное время Бурд присоединялся к товарищам, не отказываясь ни от какой другой работы под водой или на палубе кораблей.

Воды Красного моря настолько чисты и прозрачны, что днем с поверхности были прекрасно видны подводные дома «Преконтинента-два», стоящие на дне атолла. Можно было разглядеть и океанавтов, плавающих или работающих среди кораллов, похожих на яркие кусты цветов. Чтобы отличить жителей подводной деревни от остальных участников экспедиции – это было особенно важно при съемках фильма и наблюдениях, – все члены экипажа «Преконтинента-два» облачались в серебристые гидрокостюмы. Столь же красивы и элегантны были наряды остальных, но они были другого цвета. Конечно, не возбранялось пользоваться и более облегченным туалетом. Вода в Красном море очень теплая. Но все же, работая по целым часам в море, лучше было одеться потеплее. К тому же костюмы уберегали океанавтов от шипов ядовитых рыб, от всевозможных уколов и порезов – ран, наносимых донными позвоночными.

Металлические, уютно обставленные комнаты Большого дома не вызывали нареканий его жильцов. В кубриках и кают-компании все было устроено очень удобно и просто. Стены, пол, потолок обиты темной бархатистой драпировкой. Бытовым принадлежностям подводного дома могла бы позавидовать самая образцовая домашняя хозяйка. Умеренная температура поддерживалась автоматически. Однако искусственный климат не всегда соответствовал желаниям океанавтов. Иногда становилось душно. Много хлопот доставила излишняя влажность воздуха. Вновь и вновь возникали короткие замыкания в электроприборах.

Как и во времена «Диогена», океанавты имели четко налаженную связь с оставшимися наверху. Даже если временно нарушалась телевизионная линия, океанавты не оставались без присмотра. Включался телефон. Один вид связи постоянно дублировался другим. Шло генеральное сражение за право и возможность владения континентальным шельфом, и команда Кусто делала все, чтобы оправдать надежды, связанные с «Преконтинентом».

Океанавты с «Преконтинента», подобно подводным жителям Марсельской бухты, могли спускаться в море почти вдвое глубже, чем их товарищи – связные и кинооператоры, жившие на кораблях.

Тайны «маринленда»

На «Преконтиненте» открылась первая в мире обитаемая биологическая лаборатория на дне моря. Это было владение Раймона Вессьера. Многие часы напролет просиживал в ней профессор, изучая пойманных животных и рыб. Самые ценные и редкие экземпляры живыми переправлялись в Океанографический музей в Монако.

Доставить такую посылку – дело хлопотное. В полиэтиленовые мешочки, куда сажали рыб, подкачивали кислород. Затем все это упаковывали в пластмассовые коробки, как можно скорей доставляли в ближайший аэропорт и погружали в самолет. Такой сервис устраивал даже самых капризных к перевозкам рыб. Гибли лишь немногие. Рыбы переносят и не такие перелеты. Примечательное аэропутешествие за тридевять земель – от устья Волги до Монреаля в Канаде – совершило весной 1967 года целое стадо осетров. Не какие-нибудь рыбешки – пудовые красавцы! В этом могли удостовериться миллионы посетителей Всемирной выставки…

Из всех калипсян самым искусным охотником за живыми экспонатами считался Альбер Фалько. Он использовал такой прием. Найдя подходящий коралл, закидывал на него нейлоновую сеть с пробковыми поплавками и, не задерживаясь, шел дальше. Израсходовав запас сетей, Фалько начинал обход. Выплывавшие из кораллов рыбы запутывались в ячейках капроновых ловушек, и охотнику оставалось лишь переселить пленниц в прозрачные клетки.

Но нередко улов исчезал бесследно вместе с садком. Это означало, что экспонаты достались на обед хищникам. Хищники подплывали к садку, возбужденно кружились около него, тыкались носом в прозрачные стенки, словно «обнюхивая» их, а затем, разъярившись, таранили клетку, разрывая все в клочья.

Как-то океанавты наткнулись на стадо горбатых четырехпудовых рыб-попугаев. На заре эти гиганты, обитающие на рифах, едва очнувшись от сна, наводят туалет: купаются в песке. Затем, сгрудившись все вместе, во главе со своим предводителем отправляются завтракать. Мощным ударом головы отламывают они кусок коралла и, отправив его в рот, начинают усердно двигать челюстями.

Да, такой завтрак не каждому придется по вкусу…

Оказывается, рыбы – непревзойденные мимисты!

Наблюдая за жизнью подводной фауны, ученые заметили, что несколько изогнутое тело со слегка сжатыми плавниками означает примерно то же, что петушиное «ко-ко-ко-ко», сзывающее кур, – сигнал к трапезе.

Раздвинутые жаберные крышки, открытый рот, волнообразные движения спинного и хвостового плавников – все это на рыбьем языке означает «иду на вы».

С нескрываемым изумлением следили ученые за побежденными, отдающими себя во власть врага. Признав поражение, рыба поджимала плавники, приподнимала голову, опускала хвост и, подплыв к победителю, жертвеннически подставляла под удар самые уязвимые части тела…

Некоторые рыбы выделяют «вещество испуга».

Как-то один из ученых изготовил настой из кусочка кожи рыбки гольяна. Когда несколько капель этого снадобья вылили в большой аквариум с гольянами, рыбы пришли в ужас и в одно мгновенье разбежались и попрятались кто куда.

Весьма любопытны наблюдения за жизнью рыб в разное время суток. Ученые пока еще мало знают об их «распорядке дня». Знание рыбьего режима ответило бы на многие интересующие людей вопросы. Какие? Ну, например, на такой извечный вопрос рыбаков: почему одни рыбы идут на клев ранним утром и под вечер, а другие рыбы – явные полуночники?

А всегда ли одинакова их активность и, если хотите, настроение?

Наблюдения в искусственных условиях не так интересны, да и не так достоверны. Другое дело, если подсмотреть жизнь рыб у них дома – в море.

Вот как, например, держатся вечером дневные хищники. В это время они малоподвижны, почти ничего не едят. Найдя себе уютное местечко, они устраиваются на ночлег. Возможно, сейчас они сами дрожат от страха перед ночными разбойниками.

Иногда становилось не по себе и обитателям «Преконтинента».

– …ночью появлялось создание, вид которого пугал даже наших ветеранов. Представьте себе эдакий куст с пятью толстыми сучьями, множеством ветвей и тысячами толстых веточек. Он стоит на коралловой глыбе и вдруг… начинает двигаться. Слизистые сучья извиваются, будто кобры. Посветишь на куст – съежится и прильнет к кораллу. Потом отойдет в сторону, сожмется в комок и протиснется в трещину… Этот призрак из заколдованного леса – «голова Горгоны», один из представителей змееруких морских звезд, офиур… – рассказывал Кусто.

Людей давно занимает тайна «навигации» перелетных птиц. Какие чудесные «приборы» используют птицы, безошибочно прокладывая курс в своих дальних странствиях? Но отличными «штурманами» оказываются и многие рыбы. Некоторые из них, как и большинство перелетных птиц, великолепно ориентируются по солнцу. Об этом свидетельствуют остроумные эксперименты, которые провела группа американских зоологов из Мэрилендского университета. В опытах участвовали рыбы, обитающие у Бермудских островов в Атлантике. Ночью они «отсыпаются», а днем путешествуют в поисках пищи, причем всегда по одним и тем же маршрутам.

Чтобы проверить их навигационные способности, ученые выловили некоторое количество рыб, а затем выпустили их в незнакомом районе. К спинным плавникам каждой пленницы привязали нейлоновой нитью миниатюрный воздушный шар. Для того чтобы он был виден и в ночное время, шар снабдили крошечной батарейкой с электрической лампочкой.