Текст книги "Гомо акватикус (первое изд.)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Там же, за бортом, расположен и источник света, используемый для телемеханического управления обсерваторией.

Один из авторов мохавской станции, инженер Мур, признался:

– Метод управления обсерваторией светом в принципе не нов и не сложен, однако осуществление его на деле связано со множеством трудностей.

Как видно, американцам в конце концов удалось разрешить эти вопросы.

Уже сооружена и прошла испытания на озере Чейн в Калифорнии модель стеклянного домика. Изготовление обсерватории в натуральную величину – дело ближайших дней.

После испытаний на прочность и проверки надежности светового управления обсерватория отправится в научную экспедицию.

Ученые-океанологи получат возможность беспрепятственно обозревать все стороны подводного горизонта.

И еще одна весьма важная подробность. Как полагает Мур, стоимость постройки такой станции едва ли превысит двадцать тысяч долларов.

Первая стеклянная станция еще мало приспособлена для инженерных работ на дне океана, и ее обитатели не смогут выходить за пределы ее прозрачных стен.

Но уже завтра может появиться новое подводное «чудо», способное стремительно планировать в глубокие каньоны, высаживать на океанские плоскогорья подводный десант исследователей, нефтяников и строителей.

Не первый день занимается созданием подводных аппаратов Лаборатория морских инженерно-строительных сооружений, расположенная в Порт-Уайниме, в 100 милях к северо-западу от Лос-Анжелоса.

Очень интересны, например, попытки конструкторов построить дома на дне моря и глубоководные аппараты из бетона, стекла и акрила. В экспериментах, которые провели ученые, детали из бетона испытывались под давлением, царствующим на глубине 1000 метров. Они выдерживали и вдвое большие нагрузки, но при дальнейшем погружении покрывались морщинами трещин и разрушались.

Построена модель акриловой обсерватории с прозрачными стенками, которая сможет действовать на глубине до 1800 метров. Уже подписан контракт на постройку обсерватории в натуральную величину. Эта станция пока еще будет необитаемой, управление ведется с корабля, по кабелям.

Однако вслед за тем, после испытаний автоматической станции, будет построена жилая обсерватория. Пока еще не известно точно, какой именно будет эта станция.

Предварительно разработаны три эскизных проекта. В первом случае глубинная станция выглядит наподобие гигантской батисферы, опускаемой под воду на лебедке. У дна она удерживается на якоре.

Во втором варианте подводный дом делается в виде металлического тора. Спуск под воду – по туго натянутому тросу. Перед подъемом на поверхность сбрасывается балласт, как у батискафа, и обсерватория быстро всплывает.

Наконец, подводный дом может быть построен в виде металлического цилиндра с небольшой шарообразной пристройкой. Спуск на дно свободный, без всякой привязи. Для опоры на грунте служит тренога с толстой и широкой «подошвой»…

«Бентос-300»

– В трудный 1921 год, когда мы, океанологи, лишь мечтали о планомерном изучении морей и океанов, вышел знаменитый ленинский декрет, – с волнением вспоминает старейшина советских океанологов Лев Александрович Зенкевич.

«В целях всестороннего и планомерного исследования северных морей, их островов и побережий, имеющих в настоящее время государственное значение, учредить при Народном комиссариате просвещения Плавучий Морской Научный Институт с отделениями: биологическим, гидрологическим, метеорологическим и геоминералогическим…»

Вот так, невзирая на все лишения, в разоренной интервенцией и войнами стране появилось первое океанографическое учреждение.

На заре Советской власти, в начале двадцатых годов, появились отечественные аппараты для подводных исследований. А через несколько лет, намного опередив зарубежных теоретиков, включая бельгийца Огюста Пиккара, опубликовал свою блестящую статью о «Наибольшей глубине погружения океанской батисферы» Константин Эдуардович Циолковский… Но это уже история. А вот дела наших дней.

Года три назад по заказу Полярного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии впервые создан проект самоходной обсерватории для подводных исследований – гибрид подлодки и подводного дома.

Нужно ли объяснять преимущества такой «шагающей» станции!

Новая лаборатория получила название «Бентос-300». «Бентос» на языке океанологов означает – совокупность животных и растений, обитающих на морском дне. Цифра «300» говорит о глубине, на которую опустится подводный дом.

Несколько недель подряд смогут прожить под водой обитатели «Бентоса-300». Экипаж самоходной обсерватории состоит из четырех человек команды, пяти океанологов и врача-физиолога. Для них предусмотрены все удобства: уютные каюты с электрическим отоплением и комфортабельной мебелью, камбуз, радио, несколько подводных телевизоров, надежная система кондиционирования воздуха, горячий душ.

У глубоководного «шагающего» дома имеется двадцать шесть иллюминаторов. Очень много всевозможных приборов: для изучения солености, плотности, температуры, освещенности, морской воды, скорости течений, для прослушивания и записи голосов «солистов» морских глубин, для наблюдения за их реакцией на свет, запах, различные приманки. Специальные приборы для наблюдений за свечением моря, исследований рельефа дна и микрорельефа… Аппаратура для фото– и киносъемки и, наконец, оборудование для физиологических и врачебных наблюдений за океанавтами. Снаружи над «Бентосом» возвышается перископ. Этого не было ни у одной из подводных станций. Через перископ можно не только видеть, но и снимать на пленку. Там же, за бортом, ловушка для морских животных. Мрак подводного мира озаряют мощные глубоководные светильники.

В «Бентосе» предусмотрен специальный шлюз – дверь в океан. Через него океанавты смогут отправляться в путешествие по дну. В случае тревоги ученые легко могут покинуть обсерваторию. Достаточно всем перейти в спасательную рубку. Короткий сигнал – и рубка всплывает на поверхность моря.

Правда, скорость передвижения подводного дома пока еще не велика – не более одной мили в час. Но пока хватит и этого.

Пройдет немного времени, и «Бентос-300» станет привычной лабораторией, учебной аудиторией для исследователей моря.

Советскими инженерами разрабатывается еще одна автономная обсерватория для подводных исследований. У нее три отсека. Самый большой из них – рабочий, здесь займут свои места пять ученых разных специальностей. В другом отсеке, поменьше, – каюты для сна и отдыха океанавтов. В третьем отсеке будет храниться различная аппаратура. У нового дома под водой пятнадцать окошек.

Советские конструкторы решили создать и самовсплывающие обсерватории для океанографических и рыбопромысловых исследований в Баренцевом море. На дне моря на глубине ста метров появятся стальные домики. В них разместится экипаж из трех человек. Ученые будут жить и работать под водой в течение пяти дней. Затем они вместе со своей обсерваторией возвратятся на поверхность. После перезарядки аккумуляторов, осмотра оборудования и пополнения провизии подводный дом будет готов к очередному погружению в глубины Северного Ледовитого океана.

«Черномор» в Голубой бухте

На Черноморском побережье Кавказа, между Геленджиком и Джубгой, приютилась среди скал маленькая бухта с поэтическим названием Голубая. Вот здесь-то и решил обосноваться «Черномор». Нет, это не тот, знакомый нам с детства пушкинский герой, который поднимался из морских пучин и приводил с собой «тридцать витязей прекрасных»… Именем этого сказочного богатыря, обитавшего в подводном царстве, названа новая советская лаборатория на дне моря. А роль прекрасных витязей выпала на долю ее сотрудников – океанологов, химиков, биологов и геологов, которых командирует на дно моря Институт океанологии Академии наук СССР.

«Черномор» абонирует Голубую бухту на пять лет – на такой срок рассчитана программа научных исследований. Сначала океанавты поселятся на глубине 10–12 метров. Они будут жить вчетвером: двое должны следить за работой аппаратуры, а другая половина экипажа целиком посвятит себя научной работе. Время от времени команда «Черномора» будет обновляться.

– Мы не стремимся проникнуть на рекордные глубины и пробыть под водой как можно дольше, – рассказывал один из создателей «Черномора», Павел Боровиков. – Главная наша задача – обеспечить абсолютную безопасность экипажа и создать максимальные удобства под водой. Ученые должны работать на дне моря так же плодотворно, как в земных лабораториях или на борту исследовательских судов. Возможность жизни под водой уже доказана рядом экспериментов. Поэтому наша цель – выяснить пригодность подводного дома для различных научных исследований.

Как же выглядит «Черномор»? Он представляет собой стальной цилиндр водоизмещением пятьдесят тонн, диаметром три и длиной семь с половиной метров. На полу и потолке подводного дома два люка: верхний обычно задраен, а через нижний люк океанавты выходят в море. Шесть иллюминаторов «Черномора» дают его обитателям возможность наблюдать окружающий мир, не покидая своего жилища.

Внутри дом разделен на три изолированных отсека. В первом находится водолазное снаряжение: гидрокостюмы и акваланги. Здесь океанавты одеваются перед выходом в царство Нептуна. Во втором отсеке помещается пост управления. А третий отсек является спальней.

Воздух для океанавтов подается с понтона, стоящего в бухте на якоре. Электричество поступает по кабелю с береговой базы. На берегу – кухня и командный пункт. Там же и медики, наблюдающие за здоровьем членов экспедиции. Постоянную связь с берегом океанавтам обеспечивает телефон.

Таким должен быть «Черномор» по мнению его конструкторов на первом этапе исследовательских работ. В дальнейшем подводная лаборатория переместится на глубину двадцати пяти – тридцати метров. Для этого ее придется усовершенствовать и, в частности, разработать новую систему подачи воздуха.

Ну, а потом советские океанавты предполагают опуститься в Черном море на глубину пятидесяти, семидесяти и ста метров. Успех этих экспериментов зависит от осуществления ряда сложнейших физиологических и технических проблем. Современные темпы развития отечественной науки позволяют надеяться, что это дело уже недалекого будущего.

Таковы планы.

А пока суд да дело – специалистов-океанологов опередили океанавты-любители. В конце июля – начале августа 1967 года трое москвичей – инженеры Вильям Муравьев, Виктор Шабалин и биолог Александр Королев – провели две недели на дне моря на глубине десяти с половиной метров. Их подводная лаборатория «Спрут» обосновалась в Крыму у берегов Кара-Дага. Свой дом океанавты сконструировали сами. «Спрут» построен по принципу аэростата: у него мягкая оболочка, надуваемая воздухом. Примерно в таком же доме жили, как вы помните, американские исследователи Робер Стенюи и Джон Линдберг, «снявшие» подводную квартиру в Атлантике у Багамских островов.

Домик советских океанавтов был не велик по площади – всего три квадратных метра, но вполне надежен. Обитатели «Спрута» провели серию гидрохимических опытов, вели наблюдения за жизнью моря, не боясь покидать свой дом в любое время дня и ночи. Сейчас энтузиасты подводных исследований готовятся к новым погружениям.

«Ихтиандр-67»

Палаточный городок раскинулся среди крутых скал в живописной бухте Ласпи. Среди хаотичного нагромождения огромных камней змеями извиваются разноцветные шланги и кабели. Они тянутся от расположенных здесь же мастерских и лабораторий. На самом обрыве установлен пульт управления. Отсюда просматриваются вся бухта и мыс Сарыч – самая южная точка Крымского побережья. Привычный монотонный шум моря перекрывается рокотом мощного компрессора…

Итак, мы в лагере «Ихтиандр-67». Мы прибыли сюда как раз в тот момент, когда из подводного домика доставили контейнер с грузом. Отвинчиваются гайки, снимается крышка, и из контейнера выпрыгивает… черный кот. Он щурится на солнце и, удовлетворенно мурлыкнув, принимается за свой туалет.

– Возили в подводную лабораторию для опытов, – объясняют аквалангисты, доставившие контейнер.

Кто-то со смехом вспоминает популярную песенку про горемычного черного кота, которому всегда не везло… Ну, а тут наоборот: усатый акванавт чувствует себя превосходно, а всеобщее внимание еще больше льстит ему.

Впрочем, черный кот не единственное четвероногое, побывавшее в «Ихтиандре». В подводном доме есть вольер, в котором живут морские свинки, белые мыши и кролик Тишка. А в гости к океанавтам – уже по собственной инициативе – приплывает ручной дельфин Нимфа. С ним познакомился и подружился во время подводных работ один из обитателей «Ихтиандра», Юрий Качуро. Позднее выяснилось, что неподалеку от бухты Ласпи снимался фильм о дельфинах, в котором Нимфа исполняла одну из главных ролей.

«Ихтиандр-67» появился на свет, а точнее – спустился под воду, 28 августа 1967 года – через год после своего старшего брата «Ихтиандра-66». На этот раз подводный отель просуществовал не три дня, а две недели. Дом установили на глубине двенадцати метров.

В «Ихтиандре-67» было четыре комнаты: уютная спальня, кухня с газовой плитой, ванная и лаборатория. В подводном доме могли одновременно жить пять человек. Первая пятерка в составе Александра Хаеса, Юрия Советова, Юрия Качуры, Владимира Песка и Сергея Гуляра прожила под водой неделю. На смену им спустились Борис Песок, Евгений Спинов, Георгий Тунин, Анатолий Кардаш и Николай Гаркуша. Главврачом экспедиции был Эдик Ахламов.

В последние три дня эксперимента вместо Спинова и Песка в подводной лаборатории поселились две девушки: аспирантка Московского экономико-статистического института Галина Гусева и врач Мария Барац. Вот что рассказывает о подводном житье-бытье Галина Гусева:

– В первый же вечер, поужинав, мы с Жорой Туниным (командиром нашего экипажа) уходим на прогулку. Плывем в сторону от дома. Темнота черным покрывалом окутывает нас. При каждом движении вспыхивают тысячи алмазных брызг. В такие минуты забываешь обо всем. Хочется плыть все дальше в зовущую бездну… Поворачиваем назад на путеводную звездочку, мерцающую далеко-далеко. И вот перед нами возникает наш дом – сказочный терем, из окон которого льется зеленоватый свет.

Подплываем к иллюминатору и заглядываем внутрь. Там идет обычная жизнь. Ребята читают, играют в шахматы. Все как на земле. Возвращаемся как раз к тому времени, когда начинается ставшая уже традиционной телевизионная передача из ПЛ – подводной лаборатории. Сейчас на берегу у пульта собрались все, кто свободен. Загорается большой экран. Сверху спрашивают:

– Как себя чувствуют девочки?

– Все отлично, – смеемся мы, подвигаясь ближе к передающей камере. – Можете сами убедиться.

Начинается «концерт» по заявкам зрителей. В роли телезвезд – мы сами…

Главная цель экспедиции «Ихтиандр-67» – выяснить, как влияет повышенное давление на организм человека. Экипаж «Ихтиандра» на собственном опыте должен был проверить, можно ли жить и работать под водой в течение длительного времени. Океанавты занимались умственным и физическим трудом. Они пилили ножовкой железные трубы, переносили грузы весом 100–120 килограммов, проводили геологические изыскания на дне моря. По вечерам они обрабатывали результаты лабораторных исследований, решали психологические тесты, вели дневники. Все испытания прошли хорошо. Океанавты чувствовали себя неплохо, были бодры и веселы.

Однако нельзя сказать, что экспедиция в бухте Ласпи проходила без всяких осложнений. В один из дней на море разыгрался сильный шторм. На «Ихтиандр», который в это время находился на поверхности, обрушивались волны, каждую минуту грозя сорвать его с места. Но люди все-таки победили разбушевавшуюся стихию. Все обошлось благополучно, если не считать, что стены домика были несколько деформированы. Океанавты решили не откладывать эксперимента.

Но беда, говорят, не приходит одна. Скоро обитателей «Ихтиандра» постигло другое несчастье: внезапно упало давление, и в дом хлынула вода. Она быстро прибывала. Океанавты дали наверх сигнал бедствия. Вода была уже по пояс. Но никто не кинулся к спасительным аквалангам. Подводники верили, что их товарищи на берегу сделают все возможное и невозможное. Решили покинуть дом только в самом крайнем случае: если вода станет по шею. Но этого не случилось. Береговая команда быстро обнаружила неисправность, (оказывается, с трубы, подающей воздух, соскочила муфта) и устранила ее.

А несколько дней спустя в лагере опять подняли тревогу. На этот раз потому, что в береговой электросети временно отключили ток, и по этой причине перестал работать компрессор. Но и на этот раз океанавты с честью выдержали труднейший экзамен – испытание на силу духа, волю, мужество.

Экспедиция «Ихтиандр-67» закончилась благополучно, поставленные перед ней научные задачи были успешно решены. Все участники экспедиции полны энтузиазма и желания продолжить исследования. Впереди – «Ихтиандр-68».

«Садко» – морской гость

Новая советская лаборатория под водой названа по имени легендарного новгородца, побывавшего, если верить преданию, в гостях у самого морского царя… Она представляет собой огромный стальной «мячик» диаметром три метра. Авторы морской обсерватории – группа специалистов Ленинградского гидрометеорологического института и Акустического института Академии наук СССР. Обсерватория не является полностью автономной, ей помогает надводный корабль или же береговой пост. Обитатели «Садко» – два океанавта – могут работать на глубине до шестидесяти метров.

Внутри домика установлены две койки: одна – подвесная, откидывающаяся, а вторая – рундук. Имеется небольшой стол. Развернувшись на шарнире, он превращается в сиденье. Второе кресло – обычное, земное.

Для освещения океанавты включают судовые светильники. Всего в домике три таких герметичных фонаря. Четвертый, покрытый красным стеклом, несет дозорную службу: он используется в роли индикатора-уровнемера воды у дверей дома – во входной шахте.

С берегом или с судном-базой «Садко» может связаться по телефону. Для наблюдений за окружающим миром служит 300-миллиметровый иллюминатор.

«Садко» обладает изрядным запасом плавучести, ведь его объем четырнадцать кубических метров. Чтобы погасить избыточную плавучесть, снизу к домику подкладывают балласт весом восемь – восемь с половиной тонн. Но и этого было бы недостаточно, если бы не мертвый якорь – пятитонная железобетонная чушка. Она-то и не позволяет домику выскочить на поверхность моря.

От мертвого якоря к обсерватории идет трос. Если стравить трос, «Садко» всплывает. При обратном ходе лебедки дом медленно погружается в пучину моря…

Этим «Садко» выгодно отличается от других подводных домов.

Новоселье в «Садко» первыми справили два кролика и собака. Они пробыли в море двое суток. Их необычный вольер то приподнимался лебедкой на глубину от десяти до пятнадцати метров, то опускался на тридцать-сорок метров вниз. По возвращении на поверхность животные прошли декомпрессию. Все четвероногие остались живы-здоровы.

Тогда на смену им летом 1966 года отправились океанавты. Испытания проводились у Черноморского побережья Кавказа.

Днем и ночью исследователи вели наблюдения под водой. Время от времени они покидали свое убежище и, надев акваланги, опускались на глубину сорока пяти метров. Изучались скорость подводных течений и температура на разных глубинах моря. Как всегда, ученые пристально наблюдали за жизнью своих соседей – морских животных. Неизгладимое впечатление оставили у океанавтов подводные пейзажи, особенно ночное море, расцвеченное мельчайшими флуоресцирующими организмами.

Летом 1967 года ленинградцы построили вторую подводную станцию, «Садко-2». Погружение ее в море стало настоящим праздником. По традиции о стены подводного дома разбили бутылку шампанского…

«Садко-2» опустили на глубину двадцати пяти метров. Впрочем, ученые могли поместить свой дом и на значительно больших глубинах – для «Садко» не предел сорокаметровая отметка. Но ленинградские исследователи не ставили своей целью рекордное погружение. У обитателей «Садко» была другая задача: проверить специальные дыхательные смеси и таблицы декомпрессии, разработанные лабораторией подводных исследований Ленинградского гидрометеорологического института.

Архитектура «Садко-2» довольно необычна для подводных домов. Он сооружен из двух сваренных между собой стальных шаров. В верхнем – кубрик и рубка управления. Нижний шар – прихожая, где подводные жители могут оставить свои акваланги, снять гидрокостюмы и переодеться.

В этом доме поселились двое ленинградцев – инженер Вениамин Мерлин и океанолог Николай Немцев. Они прожили здесь в общей сложности десять дней, включая время на декомпрессию – трое суток.

Каждый день океанавты покидали «Садко» и выходили в открытое море, опускаясь на глубину до пятидесяти метров. Кроме проверки новых дыхательных смесей, в их программу были включены различные гидрологические исследования.

В своем доме океанавты спокойно перенесли сильнейший шторм, который разыгрался однажды ночью в Сухумской бухте. Мерлин и Немцев даже не проснулись и только рано утром с удивлением обнаружили, что связь с землей прервана. Оказалось, что шторм, не причинивший жителям глубин никакого вреда, не пощадил лагерь на берегу. Ураганный ветер сорвал все палатки, лагерь в буквальном смысле взлетел на воздух. Седой от пены девятый вал сорвал с якоря и потащил в море сторожевой катер. Положение становилось угрожающим. По грудь в воде люди спасали ценную аппаратуру, приборы, одежду…

Но едва море немного успокоилось, связь «Садко» с берегом была восстановлена, и океанавты лишь с небольшим опозданием получили горячий завтрак. Самые тщательные медицинские исследования не показали никаких ухудшений в самочувствии жителей «Садко».

– Видно, не зря назвали наш дом именем былинного новгородского гостя, морской царь и на этот раз оказался милостив к нему, – шутили члены экспедиции.

Он не изменил своего доброго расположения к «Садко» до конца эксперимента. Через десять дней, закончив программу исследований, Вениамин Мерлин и Николай Немцев живые и невредимые вышли на берег.

Приключение «Пермона»

Однако самыми первыми сезон 1967 года – еще в марте – открыли «человеко-рыбы» из Чехословакии.

Лагерь экспедиции разбили у самого края огромного затопленного карьера. На специальных санях доставили из Остравы полуторатонный стальной дом. Спустили на лед надувные лодки и прорубили большую, как полынья, прорубь. Здесь и бросил якорь подводный дом «Пермон-3», названный по имени остравского клуба аквалангистов.

Помогать приходили любители подводного спорта со всех окрестностей. Несмотря на это, подготовка к заселению подводного дома продолжалась всю зиму.

1 марта в стан, раскинувшийся у откоса карьера, прибыли, как они сами острили, «актеры на главные роли в предстоящем спектакле» – аквалангисты-одноклубники Владимир Гейст и Вилда Коциан.

Наступает утро 2 марта. Над землей кружит метель. Ветер прогибает зыбкие бока палаток, задувает в щели полотняных дверей, как аркан хватает уставших людей, морозит носы, уши и руки. Все вокруг обледенело. Погода – самый настоящий ад. В такой холодище и собаки не согнать со двора, горевали подводники. Но делать было нечего: именно в этот день и было намечено справить новоселье на дне карьера.

Гейст и Коциан садятся на носилки в насквозь промороженной санитарной машине. Последний медосмотр: проверка пульса, давления, температуры тела. Хорошенько вентилируют свои легкие. Одеваются, берут плавники и прощаются с друзьями.

В восемь утра оба входят в подводный дом, где им предстоит провести четыре дня и три ночи.

Но что же заставило акванавтов отправиться на дно озера в карьере, да еще в суровых зимних условиях?

…Эксперименты по программе «Пермон-1» начались в больничной барокамере. В ней под давлением, соответствующим погружению на двадцать пять метров, поселились четыре подводника. Целью опытов было выяснить влияние высокого давления на умственную, психическую и физическую деятельность человека.

В первые дни подводники чувствовали прилив энергии и хорошего настроения и охотно крутили педали велосипедного станка. Обострилась внимательность, повысилась умственная производительность. Однако под конец опыта все заметно устали.

Предметом особого внимания – и не зря, как показал опыт, – была процедура декомпрессии. Опробовали новый газовый коктейль, содержащий пять процентов кислорода.

Затем Вилда Коциан и его одноклубник Станислав Хувар провели по восьми часов в теплой воде – на дне закрытого плавательного бассейна.

И лишь после этого аквалангисты решили перекочевать в только что построенный подводный дом «Пермон-2».

По согласованию с югославскими властями в июле 1966 года обсерваторию доставили на берег Адриатического моря.

Дом погрузили на борт корабля Океанографического института в Сплите и переправили его к острову Чиово – туда, где было выбрано место жительства для океанавтов из Чехословакии.

Однако далее подводников стали преследовать неудачи. Едва успели спустить дом на воду, как море заштормило. Огромные волны раскачивали балласт – тяжелые мешки с магнетитом. Стальные тросы порвались, и тяжелый груз пошел на дно. К счастью, с самим домом ничего опасного в этот раз не случилось.

Когда шторм утих, пришлось начинать все сначала. Балласт подняли с глубины сорока метров. Это была тяжелая, скучная, изнурительная работа.

Едва успели ликвидировать последствия аварии и приготовились к погружению дома на глубину, как налетел циклон. Мощные волны снова начали колотить жилище океанавтов, раскачивать балласт и рвать стальные шестнадцатимиллиметровые тросы. Мешки с магнетитом вновь оказались на дне. Дом понесло в открытое море, в сторону судоходной трассы. Чтобы избежать столкновения с кораблями, пришлось собственными руками открыть кингстоны и затопить дом…

Три дня и три ночи бушевал шторм.

«Пермон-2» с трудом подняли на поверхность. Но почти все оборудование оказалось разрушенным. О возобновлении опытов у Чиово не могло быть и речи. К тому же у аквалангистов кончался отпуск.

Дом вытащили на берег, погрузили в кузов автомобиля, и все отправились в обратный путь, в Остраву. Тогда-то и родилась идея – провести новый эксперимент не в гостях, а у себя на родине, на дне какого-нибудь озера.

Подводный дом подремонтировали и переименовали в «Пермон-3». В Адриатике предполагалось обосноваться на глубине тридцати метров. В карьере Коциан и Гейст поселились на глубине десяти метров. Однако они стали первыми в мире акванавтами, дерзнувшими прожить под водой, скованной льдом, во время суровой зимней стужи, хотя по календарю уже и наступила весна.

Было очень холодно, и оба основательно продрогли. Но вот температура в подводном домике поднялась до двадцати градусов. Тепло излучали три инфракрасные лампы и две электрические печки общей мощностью 2700 ватт. В первое время в воздухе резко увеличилось содержание углекислого газа – до 1,6 процента. Включили более мощные очистительные установки, и количество газа снизилось до нормы.

Постепенно акванавты обвыкли в своей подводно-подледной квартире. Отправили на поверхность первые пробы воздуха и попросили прислать обед. В контейнере доставили суп, гуляш, чай. Быстро покончили с едой. Надели акваланги и отправились за порог, ныряя на глубину двадцати метров.

Авария не миновала и «Пермон-3». Внезапно погас свет: это прекратилась подача тока с поверхности. Автоматически включился аварийный источник электропитания. Но в комнате заметно похолодало.

Еще тяжелее было наблюдателям, дежурящим у приборов. Они не могли отогреться по целым суткам. Хотя в их палатках и были печки, ветер сразу же выдувал все тепло.

Неисправность с проводкой устранили, в домике снова потеплело. Акванавты возобновили работы: испытывали газовые смеси, наблюдали за показаниями приборов, следили за своим самочувствием, вели дневник, по обыкновению отвечали по телефону на вопросы руководителей экспедиции и врача, в общей сложности шесть часов проплавали в ледяной воде.

5 марта в два часа дня акванавты приступили к декомпрессии: начали вдыхать особую смесь из респираторов. Проходит сто двадцать минут.

В начале пятого часа вечера, не скрывая волнения, оба акванавта появляются на поверхности. Их радостно приветствуют сотни жителей из окрестных мест. Здесь же толпа журналистов и, конечно, одноклубники акванавтов. Подводным жителям вручают цветы, а затем Владимир Гейст и Вилда Коциан попадают в руки медиков. Эксперимент «Пермон-3» успешно завершен. Позади восемьдесят часов жизни на дне карьера в воде подо льдом.

А спустя несколько месяцев, в летнюю пору, тоже не в море, а в соленом Варненском озере расположились болгарские акванавты. Это было весьма примечательное событие в жизни болгарских исследователей. Первыми жителями дома под водой стали аквалангисты из Пловдива Гаро Томасян, врач, и Иван Петров, преподаватель физического воспитания и спорта.

Их просторный и неплохо оборудованный дом «Хеброс-67» был спущен на глубину десяти метров. Иван Петров и Гаро Томасян благополучно прожили на дне Варненского озера одну неделю. Сейчас аквалангисты из Болгарии готовятся к переезду на дно Черного моря.