Текст книги "Грации и грешники (СИ)"

Автор книги: Александр Шмонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

     Беда моя в том, что я предпочитаю без слов: мол, сама понимаешь, чего мне надо, – но большинство ждут нежных слов и вкрадчивых уговоров, утончённого подхода и полунамёков, а не сразу хватать за п…ду, за сиськи и заваливать или даже стоя. Поэтому фартило мне редко, большинство посылали подальше.

     Но если уж которая соглашалась, обычно вдвое старше, некрасивая и вдовая – замужних боялся (мужу пожалуется), разве что сама напрашивалась, – то е…ал её как просто бабу, а не как родственницу, и более не стыдился, и никогда меня не мучила совесть о содеянном.

     С родственницами всегда было по одному разу, повторить не хотел – в смысле, через день-другой, то есть через время, ну а сразу мог повторить, если она не сильно возмущалась:

     – Как ты мог такое? А ещё в очках и вроде вежливый, интеллигентный, щелкопёр х…ев. Повторить не дам, и не проси, тут я просто растерялась от неожиданности; застал меня врасплох, только встала, спросонок плохо соображаю, ещё не оделась толком, ​трусы не надела, а ты тут как тут – завалил и засадил. Ты хоть понял, с кем занялся любовью? Ты хоть понимаешь, кого е…ёшь? Я ж тебе золовка вроде (сватья, сноха, троюродная сестра, двоюродная тётя, племянница), забыл? А ты, мудило, засадил свой надменный х…ище мне в вежливую п…дёнку и е…ёшь зажмуркой – стыдно паразиту, в глаза мне смотри. И даже не спросил разрешения. Давно в меня влюблён, говоришь? Это не оправдание, я-то не успела тебя полюбить. Ага, я ещё и виновата: разнагишалась перед тобой, так думала – родня и

     у тебя на меня не встанет. На днях случилось наоборот: чужой мужик понравился, спортивный, мускулистый, вижу, и он меня хочет, легли в койку, а он не может… На тебя взглянула: сморчок, худой, не получится у него ничего, думаю, посмеюсь над ним, и не стала брыкаться, а ты вона как...

     Исключение – свояченица, тут два раза, через выходные, когда вновь мог её навестить в Новом Иерусалиме; хотел бы ещё, но она вышла замуж и мы больше не пересекались.

     Хотя она тоже ругалась:

     – Зачем тебе разные женщины? Найди одну и остановись.

     Я оправдывался:

     – Даже у Пушкина было много женщин,

     – Сравнил тоже, – возражала. – Ему это было нужно для вдохновения, он когда замужнюю Анну Керн поимел, прекрасные стихи написал и навсегда запомнил это чудное мгновенье.. Ты, когда мою замужнюю тётушку уе…ал, что написал. То-то...Вспоминаешь ли прекрасное мгновенье,когда она дала тебе на кухне через жопу?

     -А мою пи...ду вспоминаешь? И как мной спящей овладел?И на том спасибо.

      – На поэта ссылаешься.Поэт-то влюблялся в длинноногих стройных сверстниц,а у тебя странный вкус.Только появился,на меня ноль внимания,и только на мою тётушку смотришь с вожделением, на её пышный оттопыренный зад,толстые ляжки,а ведь она старше меня на 20 лет.

     Тётя у меня любвеобильна,ни одну ширинку не пропустит,если случилась оказия.Думала,что ночью ты на неё залезешь,она спиной почувствовала,что ты её хочешь,но в первую ночь ты не решился, потому и удивилась,что ты ко мне,под одеяло влез.Думаю полежим по-родственному,погреемся,а ты начал тыкать стояком в бок и шепчешь на ухо:дай е@ать.Эх,думаю,была не была,ведь у меня тётушкиных прелестей нет,зато передок классный и поэт бы на меня пялился,а не на тётю.

     Однако на меня не рассчитывай,замуж выхожу,а ты молодец,за вечер познакомился с тётей,с официанткой,танцевал с отдыхающей и все толстозадые,

     а спал всё же со мной,стройной и длинноногой,

     со мной е@ался в первую ночь со всем пылом голодного на интим студента и мне лестно,что я была у тебя первой женщиной здесь в Иерусалиме,жаль,что вообще не первой..Вот ведь как бывает,в день приезда тебе дала,а жених месяц ухаживает,не даю,только после свадьбы.

     Понравилась моя пи@да,то-то,но ещё раз её почувствовать нельзя:через час жених придёт.

     Если с тётушкой не сложится, здесь в санатории полно солидных замужних дам в твоём вкусе.Они считают,ежели на отдыхе не случился краткий адюльтер, то весь отдых насмарку.Дам-то много,а мужиков для адюльтера мало.

     Так что для тебя здесь раздолье,хочешь тётушку,хочешь официанту,хочешь соседку или любую отдыхающую:епи-не-хочу,пока молодой.

     ***

     Вообще, с моими любыми женщинами хотелось повтора через день-другой всего с тремя – так впечатлила меня их п…да, – но не случилось из-за обстоятельств непреодолимой силы.

     Одна подкарауливала меня и подставляла п…ду: «Я ей про лепёшки, а она – не пое…ёшь ли?» Не отказывался. Некоторые звонили спустя время: давай ещё. Нет, говорил, женат я уже.

     ***

      Потом уж, спустя время, свояченица посмеивалась надо мной:

     – Да не спала я, притворилась, а ты настырный оказался, так свояченицу захотел, стучал-стучал – и отворила я тебе свою п…ду. Да я уж днём почувствовала, что хочешь меня пое…ать, да стыдишься у бабы попросить.

     Не отпирайся,что только тётю хотел с вечера, а меня захотел только ночью,обеих ты хотел,а там как получится.

      А попросил бы вечером– на всю ночь твоя, а так это была не я и не твоя. Не возникло у меня отклика: жених есть, ты молод для меня и свояк к тому же.

     – Но когда мой вошёл в твою, я почувствовал её животворящую нежность, и в этот миг я её любил и слил в неё своё напряжение и, может быть, ещё нежней любил тебя.

     – Ах, как романтично, но ещё раз: ты считаешь, что у нас было, а я считаю, что не было. Но не буду лукавить, мне понравилась твоя настойчивость, это не был ответ на твою любовь, просто пожалела твои муки.

      Ну ладно, если это тебя утешит, я тебе дала по-дружески, как гостю, как свояку, наконец, и только разок, но не переспать – понимаешь разницу. Между прочим, рядом в комнате живёт соседка по коммуналке... давалка, понимаешь?

     – Да не хочу я давалку, хочу недотрогу...

     – Признаюсь, и мне случалось влюбляться с первого взгляда, и сразу хотела его, а он считал, что просто знакомы, можно поболтать. А я под разговор раздвигаю ноги, смотрю ему в глаза и ликую, видя, что у него встаёт.

     А если у мужчины встал и рядом женщина, которая его хочет, то он уже себя не помнит и он в моей власти: хватит болтать, пора е…ать.

     – Не везёт мне в этом на родственников, – продолжала она. – кто бы мужского пола ни навестил проездом – комната у меня одна, стелю ему на полу подальше от своей кровати, – всё равно непременно

     утречком вые…ет меня, а днём поехал дальше, словно бес в них по утрам вселяется.

     Ночевал пятнадцатилетний двоюродный племянник, кадет,утром подходит: «Тётя, у меня пиписка затвердела впервые, что мне делать?» – «Что делать, что делать… лечить тебя будем...»

     Ночевал семидесятипятилетний двоюродный дед, генерал в отставке, думаю: этого можно не опасаться, весь седой, беззубый, зарос – настоящий Карл Маркс, – и ошиблась: утром ножки мне деловито раздвинул, «салазки» загнул и два часа терзал... Таких больших х…ёв больше не видала...Заканчивай,говорю,на поезд опоздаешь. Прав классик: любви все возрасты покорны: «юный корнет и седой генерал».

     Хорошо хоть ни разу не залетела. Невинность потеряла с дядей Мишей, тётиным мужем, мне – 15, ему – 45, были проездом, тётя спала на кухне, а ему, как нарочно, постелила в четырёх шагах от меня. Я уж потом поняла – нарочно. Навалился ночью, я и пикнуть не успела, а он уже хозяйничает у меня там. Могла бы сбросить его, даже изобразила протест, но согласилась: понравился, во-первых; во-вторых, уже об этом подумывала, подружки уже похвастались, что познали это, а я отстала – и чёрт меня догадал посекретничать об этом с тётей. К утру я на него зашипела: «Хватит уже! Пять раз тебе мало? Вали давай на свою лежанку, вот-вот твоя проснётся».

     Застирала простынку от красных пятен. Утром делаем вид, что ничего не было. Тётушка всё, конечно, просекла, но тоже сделала вид…

     ***

     – Ну, дала тебе разок, бесстыднику, – это уже мне, – небось, не распробовал, какая у меня классная горячая п…

     дёночка, а сиськи глянь какие. Второго не будет, замуж выхожу, поезд ушёл. Впрочем, зарекаться не могу.

     Бесплатный совет: не бойся у баб просить, мол, дай разок, – у десятерых попросишь, девять откажут, а это нормально. А дальше надо договариваться, а не сразу лапать.

     – Милая, да мы же сейчас вдвоём, давай попрощайся с девичеством перед свадьбой, устрой себе девичник со мной.

     – Ох, научила на свою голову. Упросил, своячок, так и быть, дам напоследок, но только раз. Да покажи сначала свой х…ишко, я ведь в ту ночь его и не видела… Что? Ещё хочешь? Ты не забыл, нахал,бесстыжий,паразит,обалдй

     и разъебай что у меня завтра свадьба и первая брачная ночь. А в ту ночь чего второй раз не захотел? Я обиделась до слёз.

     – Чего-чего… Жениха боялся: утром придёт, ты скажешь, он мне морду набьёт. Ты не выдала, я и осмелел.

     В ночь перед свадьбой мы с ней занимались любовью по всем правилам, до утра... Она даже заорала...

     – Потише ты, тётя же твоя спит на кухне.

     – Не бойся, она всё знает, про ту ночь я ей рассказала. А она не удивилась. «Да я, – говорит, – и не сомневалась, что у вас это случится, дело молодое. Что ж ты хотела? Ему постелила рядом со своей кроватью, а мне на кухне. У мужиков по утрам встаёт, и они себя не помнят; ты как-то у жениха ночевала, а я на твоей койке устроилась, так он утром и на меня залез – думал, говорит, что тебя е…ёт... А когда понял утром ошибку, не слез и днём продолжал... Я уж и шипела на него, и стыдила:

     – Ты хоть понимаешь, кого е…ёшь? Я не свояченица, я её тётушка,понимаешь сколько мне лет или тебе всё равно, лишь бы баба и лишь бы была п…зда? Губы не поцеловал,

     титьки не потискал,сразу туда. Впрочем не ты первый у меня такой . Ну ладно, меня не узнал, темно, но х…й-то твой должен был заметить, что п…зда-то другая.

     – Должен был заметить, – отвечает, – но... не заметил..

     -А попа у меня пышка и ляжки шикарные,не то что у племянницы,тоже не заметил?Не до этого,говоришь,было

     лишь бы совать и совать туда .А женщина ждёт,чтоб слова

     любви при этом говорил,тогда она раскроется и ещё не раз

     позволит е@ать.

     И по жопе лупила, и в морду его бесстыжую плевала, и пугала:

     – Как теперь я перед мужем буду оправдываться?..

     Ноль внимания, как об стенку горох... Не может остановиться, е…ёт и е…ёт... И я вдруг смирилась и начала подмахивать... Вернее, сжалилась, чувствую, как ему хочется в меня слить, решила помочь; он тут же кончил и на моих грудях прилёг отдохнуть и заснул. А я не шевелюсь, глядь – батюшки, встрепенулся и снова засадил и е…ёт... И всё изменилось, я уже шепчу:

     – Милый, люблю-люблю.Ты у меня первый после мужа,племянница врёт,что я всем даю.А с тобой гораздо слаще,чем с мужем,вот что адюльтер-то животварящий делает.

     И он:

     – Я тоже тебя люблю, девочка моя,ты у меня первая

     и единственная

     – Да какая я тебе девочка? Я на 30 лет тебя старше.

     И с племянницей -молодкой у тебя уже было?

     – Нет-нет, не было,ты всех моложе и красивее,моя королева.

     Хитрец, врёт, а приятно...

     – Не отпирайся,я на кухне всё слышала,не спалось.Ещё бы,ты весь вечер на неё глядел с вожделением: смазливая,молодая,а на меня ноль внимания:старовата,невзрачная.Думаю,если студент не промах,решится попытать удачи,племянница не устоит:слаба на передок.Хоть и свадьба у неё на носу.

      Дайте ходу пароходу

     Расколоть на Истре лёд,

     Дайте девоньке свободу

     Пошалить останный год!

      Так и случилось,к утру вы поладили,кровать заскрипела:е@ёт,молодку,мерзавку,паршивец, а я начала в такт похлопывать ладошкой по своему органу,да и кончила с тобой одновременно.

     ***

     Как-то после этой ночи на кухне хлопочу, подол подоткнула повыше, ляжки до попы видны. Зашёл он на кухню – приехал в гости на выходной, – на ляжки зырк, засмущался, отвернулся. «Ах ты, какой робкий, – думаю, – всё то утро е…ал – не робел, в любви клялся, правда, на спине я была, а теперь боишься бабе жопу поласкать. Вот тебе!» Нагло жопу совсем оголила, нагнулась, руками в стол упёрлась, неужели не поймёт? Тогда ты хотел, теперь я хочу. Не выдержал, уважил, халат сорвал, а лифчика и трусиков у меня и не было, ещё не успела после утреннего душа надеть. Если женщина просит...

     ***

     Поняла я свою ошибку, на исповеди сказала батюшке, что понравилось мне это с юношей, и как было показала...

      Не верится мне, племянница, что студент тебя только раз утром пое…ал, небось, каждое утро дрючил... Иначе чего это вдруг вы всю ночь перед свадьбой е…лись так шумно…»

     Тут тётушка ударилась в воспоминания: «У нас, – говорит, – какое-то родовое проклятие: перед самой свадьбой и у меня, и у тебя прощальная е…ля. Разница: тебя е…ли всю ночь, а меня – весь день; меня тоже двадцатилетний сосед вые…ал, даже как звать не знаю, когда мне было 30, и тоже перед свадьбой.

     Спустя лет десять пришла к батюшке, исповедовалась пред аналоем в грехе и всё подробно рассказала, как мне это понравилось, как титьки показала, как подол задрала и жопу показала. Он меня пригласил в какой-то закуток на продолжение беседы, попросил ещё раз попу показать да и пое…ал там. По жопе пошлёпал, достал свою елду и засадил мне в п…ду, в точности как сосед, и успокоил: прощаются тебе, раба божья, теперь все твои грехи, не греши более, а ежели не устоишь пред искушением и вновь согрешишь, приходи – всё обсудим. Потом узнала, он это проделывает и с другими прихожанками, но только с теми, которые понравятся и по согласию.

     Теперь вот мне 50, согрешила с 20-летним студентом, пойду покаюсь, и чует душа, придётся расплачиваться натурой, что-то во мне привлекает и семинаристов, и студентов.

     Вот что жопа-то моя животворящая делает: и студент перед ней не устоял, и поп, и сосед: на грядке в огороде я полола, смотрю – сосед в мою сторону зыркает. Всё поняла, нагнулась, попу отклячила, порыв ветра сарафан вздыбил, а может, я и сама ветру подмогла, жопа оголилась, трусов нет, сосед через забор сиганул – и хвать меня за бёдра...

     Он е…ёт, конечно же, в п…ду, не в жопу, а я вроде не замечаю, продолжаю грядку пропалывать. Кончили мы вместе, и он обратно к себе через забор.

     Я на речку пошла искупнуться, гляжу – и он за мной крадётся, как фавн за нимфой... Что-то ещё будет... Так и есть, ещё трижды пересеклись: в копне сена, на песочке у речки и даже в воде... А ведь завтра мне в ЗАГС...

     Жопа моя не для всех: люблю неожиданно, случайно, без знакомства и без слов, а ежели иной начнёт вежливо робко просить: покажи жопу, хочу тебя пое…ать, – никогда не соглашалась…»

     …Вскоре свояченица вышла замуж и покинула Иерусалим вместе с тётей. Естественно, я там больше не бывал. Эх, долго я не мог забыть попу этой тёти: печально бродил по Битцевским, Царицынским, Борисовским пляжам, увы, такую попу у купальщиц-московиток больше не встретил и грустный, охладелый написал стихи:

     Ах, попа-попа, где ты ныне

     И кто теперь с тобой шалит?

     Когда и где, в какой пустыне

     Забудешь ты её, пиит?

     И вариант не для печати:

     Ах, жопа-жопа, где ты ныне

     И кто теперь тебя е…ёт?

     Когда и где, в какой пустыне

     Забуду я с тобой улёт?!

     ***

      – К слову, я заметила, – продолжала свояченица, – ты после ужина в санатории шептался с официанткой и ночевать не пришёл... Ну ты и ходок, ну и бабник, и меня, и тётю мою, и официантку вы…б, всем в любви клялся, только соседку-давалку пропустил...

     Открою тебе секрет: тётушка сама попросилась лечь на мою койку вместо меня и не скрывала зачем. Меня спасала от твоих утренних закидонов, мол, как бы я не залетела перед свадьбой. Ну а тётушке залёт уж не грозит, она-то первого родила по залёту от соседа перед свадьбой, а ты думал, как мастерски ты ею сразу овладел, ну а дальше разыграла недотрогу…

      (Когда малознакомые парень и девушка по разным причинам вынуждены устроиться на ночлег в одной комнате на разных кроватях, парень, как правило, повинуясь инстинкту, пытается воспользоваться ситуацией.

     Сослуживец рассказывал:

     – Я подошёл к её кровати и говорю: «Зина, я тебя люблю. Можно к тебе?» Она: «Ты что, дурак? Пошёл вон!»

     На этом всё и закончилось. Потом уж она пояснила: «Скажи ты прямо: „Зина, я хочу тебя пое…ать“, – другое дело. Как услышу такое слово, у меня всё встаёт: соски твердеют, „вся душа моя пылает, вся манда моя горит...“ Даже если б просто молча начал лапать, положил ладошку мне на письку – и то у нас бы всё случилось, а с таким глупым – уж увольте».)

     ***

     Была и ещё пара случаев у меня по молодости в частных домах. У нас дом небольшой, приехали гости – места спать нет, пригласили соседи – у них пятистенок и

     три дочки на выданье, не целки (все трое ночью позволили проверить свои п…ды моим х…ем). Уложили спать в свободной комнате, там ещё одна кровать.

     Засыпаю, но вижу: устраивается на соседней кровати юная леди. Не могу заснуть, забираюсь к ней под одеяло.

     – Ты чего? – спрашивает.

     – Холодно в избе, вдвоём будет теплее, – отвечаю.

     – Ладно, только без глупостей, а то всех разбудим – понимаешь, я о чём? Хотя... родители сегодня на сеновале спят, в соседней комнате младшие сёстры спят... Ну и ты... спи…

     – А ты? Может, всё же... – не теряю надежды.

     – Нет-нет, и не думай, и не надейся...

     – А если…

     – И если – тоже нет…

     Засыпаю, чувствую: девичья рука нежно теребит и медленно дрочит мой х…й... Я положил ладонь ей на п…ду, погладил шелковистую густую шёрстку, вставил пальчик и пощекотал.

     – Да-да, теперь согласна, вроде все заснули, сразу-то неприлично. Теперь вставляй туда свой х…й и е…и...

     Делаем это очень тихо, она молчит... Встала, ушла, вернулась. Потрогал – явно не она, титьки и жопа поболе... Совокупляемся громче, она постанывает... Встала, ушла, вернулась. Потрогал – не она, другая, титьки и жопа ещё боле... Е…ёмся от души, без оглядки, она орёт... Младшенькая оказалась посмелее... Пытается встать и уйти, ухватил за сиськи:

     – Не пущу, лежи...

     – Почему? Сестрёнок-то отпустил...

     – У тебя п…да самая лучшая, будем ещё... Тебя я недо…б.

     – Что значит «недо…б»? Я почувствовала, что ты кончил в меня...

     – Ну что ты, право: ты виновата уж тем, что хочу тебя я ещё раз пое…ть...

     – Признаюсь и я: у тебя лучший х…й из тех, что меня е…ли.

     После таких признаний я хотел с ней уединяться, но на свидания не приглашал, боялся гнева подружки Ниночки... Но как завижу, что пошла в лес за земляникой или орехами, крадусь, как фавн за нимфой... Признаюсь, после той ночи, я крался и за средней и за старшей сестрицами, но вместе поесть землянику и мёд удавалось только с младшей. Вскоре я покинул эту деревню, они тоже – вышли замуж.

     …А тут и утро. Пропели петухи. Но кто же их испортил до меня? Они погодки, на год-два постарше и смотрели на меня равнодушно, когда мы вместе купались в речке Велетьме, не считали за жениха, и я на них не возбуждался, впрочем как и на других деревенских девочек. А-а, понял, они по воскресеньям ходили на танцы в соседнее село... А я ещё не ходил…

     Совершенно неожиданно их маманя сделала мне прощальный привет перед отъездом – и у нас с ней было. У нас не было бани в огороде, я иногда мылся в общественной бане в Кулебаках, где учился, а на каникулах – у соседей. Принесу воды, дров, и мне дозволялось мыться последнему. Я мылся всегда один, а мечтал: хорошо бы с тётей Дуней помыться вместе, и тогда... я бы её... она мне... и мы с ней... И вдруг мечта сбылась.

     Пошёл в баню в последний раз – завтра уезжать на работу по распределению в Таганрог, – захожу в баню, уже темно. Как всегда, думал, последний, а там соседка тётя Дуня домывается, хлещет себя веником, вся в прилипших банных берёзовых листьях.

      – Ой, извиняюсь, я попозже...

     – Нет-нет, вовремя, меня веничком попаришь...

     – А что скажет дядя Коля?

     – Да мы ему не скажем, а он, как всегда, после бани выпьет стакан самогона и спит до утра...

     – Стесняюсь я, неловко как-то...

     – Ага, стесняется он, я всё про тебя знаю: с дочками переспал, не стеснялся. Светлану Ивановну проворонил, первая красавица на селе, всю жизнь будешь жалеть, что не попробовал её, сниться будет, – между прочим, моя подруга и ровесница, фигуры у нас одинаковые. Меня что, не хочешь попробовать, так и выпустишь из бани? А ведь замечала я, как ты на меня одетую поглядывал и глазами раздевал... Между прочим, мой Колюня двадцать лет назад Светке-то целку сломал, но женился на мне, а её муженёк долго ко мне клеил, но я ему не дала. Глазами-то меня все деревенские мужики раздевают, но никому не дала. С тобой, мой юный сосед, другое дело: завтра уезжаешь... Хорошо похлестал веником спинку, теперь давай ножки и животик, и это место. Знаешь, как называется? Чего отвернулся? А повернись-ка, парень, ко мне. Вона в чем дело, встал у тебя на меня... А у бабы боишься попросить, думаешь, напугал бабу х…ем.

     Комплекс Мадонны на этот раз не сработал: либо он не возникает, если у мамы дочка, либо вот что баня-то животворящая делает; наконец, возможно, у тёти Дуни была подъёмная сила посильнее, чем у Светланы Ивановны. Возможно, у нас получилось потому, что она предложила заняться этим открытым текстом, да и я действовал посмелее, чем в первый раз с тётей Светой. Однозначно могу сказать, если я не чувствовал встречного желания (лучше – выраженного откровенно), у меня никогда не вставал.

     ***

      В этой деревне я прожил с 12 до 18 лет, в мою бытность никто из сверстников девкам целки не ломал, видимо, мы поздно мужали. А вот в предыдущем поколении это считалось чуть ли не нормой: девки приглашали парней спать на сеновал и легко теряли невинность.

     Был даже случай из ряда вон: три отчаянные девицы пригласили на сеновал трёх безбашенных парнишек, чтоб целки сломали. Парни девочек поимели и удивились:

     – Чего ломать-то? Вы уже.

     – Знаем, – отвечают, – но нам интересно, чтобы здесь и сейчас каждый из вас пое…ал каждую из нас, да так, чтобы одна пара е…лась, а остальные смотрели – вроде как кино...

     В деревне одно время подвизался дезертир-бандит Лёшка Пахомов, днём прятался в лесу, а ночью сердобольные девки брали его спать с собой на сеновал. Ночью разомлевшая девица могла потолкать его в бок и томно попросить: «Лёша, положи наган в пилотку», – и захихикать от двусмысленности. Скольким девушкам он положил «наган» в «пилотку», проказницы не раскололись, а история умалчивает.

     Не отсюда ли похабная припевка:

     Как в зареченском колхозе

     Е…ут девок на навозе...

     Или:

     Как у леса на опушке

     Девки выстроились в ряд:

     Две е…утся, две смеются,

     Две поё…аны стоят...

      Я-то точно был отсталым и к 18 годам, приступить со своей подружкой к решительным действиям всё ещё не решался. Некоторые девицы меня интриговали:

     – Чего ты ходишь с Нинкой, взявшись за ручку, и у вас этого нет... Пойдём со мной, я не такая красавица, но манда у меня получше...

     Я не отреагировал. Через три года, будучи в Таганроге, получаю письмо из Нижнего Новгорода (тогда город Горький) от Нины:

     – Мне сделано предложение, выходить ли мне замуж? Ты как?

     – Никак, выходи, – ответил я.

     Моё положение было весьма незавидным: жил в общежитии, четверо в комнате, работал слесарем, занимал три рубля у Жени Костюка до получки – не до женитьбы.

     К тому же я успел забыть своих деревенских северных подружек и увлекался городскими южными красотками.

     Все трое, с кем я жил, были постарше меня и большие оригиналы по женской части.

     Невинные забавы уборщицы Глафиры

     Грукало крутил роман с замужней уборщицей, несравненной Глафирой: она приходила убирать нашу комнату и заваливалась к нему в койку, пока он спал после ночной смены. Она была весьма любвеобильна и имела любовников и в других комнатах. Он не ходил на танцы, так как девушки отказывались с ним танцевать: у него сразу вставал,едва он прижимался в танце к партнёрше. Я завидовал Грукало и, когда мы с Глашей оказались вдвоём в комнате и она играла передо мной попою и титьками, пригласил в свою койку.

     Она отказалась: «Нам запрещено иметь двух любовников в одной комнате, это уже будет разврат; вот ежели сосед твой съедет – не помню как его зовут, – тогда...»

      «Запрещён не только второй любовник в одной комнате, – продолжала она, – но и второй раз в одной комнате – уволят. Тот, кто вроде спит на соседней койке, конечно, страдает и вздыхает, но терпит, пока сосед топчет меня так, что казённая кровать ходит ходуном, вот-вот развалится, пружины яростно скрипят и я в улёте. Терпит потому, что соблюдает правило: когда он приведёт девушку или мою коллегу с нижнего этажа, то сосед будет терпеть.

     Я сюда и на работу устроилась ради этого скрипа, дома-то, когда с мужем, кровать не скрипнет и не дрогнет – очень прочная, а это скучно; но лишнего мне не надо, вакансий сейчас у меня нет, сама выбираю партнёра, в некоторых комнатах и вовсе никому не даю.

     Изредка случались сбои в отлаженной системе: это, когда не я заваливалась с большой охотою в койку к правильному партнёру, а кто-то без спроса хватал меня за бёдра и с большой охотою затаскивал к себе в койку. Я для порядка молча отбрыкивалась, а в конце отвешивала ему оплеуху, и оба расставались довольные. Испытать такое нежное псевдонасилие очень приятно для разнообразия.

     Или вот,Убираюсь в одной комнате,другой,третьей,

     А в комнатах никого,постоянных партнёров нет,а мне уже

     хочется мужчину,предвкушение сладострастия.

     В следующей комнате новичок,дремлет на кровати.

     Когда в комнате двое: аппетитная молодка в рабочем халате

     на одну пуговку,без лифчика и трусов,груди и ляжки сверка ют и молодой рабочий при обоюдном желании всё происходит быстро.Работаю шваброй у его кровати,дразню

     своим телом.С желанием парень не справился,вскочил,схватил меня за бёдра,швырнул поперёк кровати,предчувствие меня не обмануло,успела увидеть,

     что у него уже торчал на меня х@ина достойного размера, ну не с оглоблю, конечно,но всё же.Единственная пуговка отлетела,халат распахнулся,я вся на виду,успеваю ловко забросить ему на плечи ножки и казённая кровать затряслась

     от яростной страсти.Потом объясняю ему,что любовницей ему быть не могу,даже не дам повторить,но могу познакомить с подружкой,у неё такое же тело,как у меня.

     и очень страстная

      ***

      Вот письмецо счасливчика,который в первое

     же утро в новом городе поимел несравненную Глафиру.

      "Как я устроился в новом городе? Не поверишь,

     в первое же утро с помощью Божией уёп молодую

     уборщицу Глафиру.Работает шваброй,но больше

     играет попой,рядом с койкой.У меня встал,нет мочи.

     А от неё какие-то волны-флюиды,чувствую тоже хочет.

     Вскочил,сгрёб,швырнул поперёк кровати,халат у неё распахнулся:ни лифчика, ни трусов.Какие ляжки,какие буфера! Мой член бушует от нетерпения.Но вдруг оттолкнёт

     или закричит.Наоборот, сама ловко забросила ноги мне

     на плечи,сама насадила пи...ду мне на фуй и зарабатала

     тазом.Такого у меня ещё не было.Кровать затряслась.

     Шепчу:простите,кто кого епёт? Молчит.Говорят,

     замужняя,очень порядочная,для многих недотрога,другие

     говорят,у неё в каждой комнате любовник.

     Познакомила с подружкой.Копия,в первую же

     встречу заявила:я денег не беру,главное,чтоб сделал

     мне приятно,что пока редко случается."

      ***

      Иногда ради женского любопытства совращаю новенького жильца,особенно ещё не познавшего женщину,это несравненное удовольствие.: расстёгиваю нижние и верхние пуговки халата и начинаю работать шваброй под его кроватью, на которой он лежит, и наклоняюсь над кроватью,

     касаюсь титьками его гу. И как-то само собой оказывается, что мы уже лежим вместе., шутливо боремся, я шепчу положенное:

     – Нет-нет, не надо, не сейчас, не сегодня, давай сделаем это завтра. Не можешь подождать,у тебя встал,очень меня хочешь? Тогда хотя бы закрой дверь на ключ, видишь, у меня кольцо... Но ты мой единственный и неповторимый и я у тебя буду первая,а это– память на всю жизнь....

     И про себя: «Как я люблю прелюдию соития, когда наши интимные места только-только несмело слегка соприкасаются и высекают молнии страсти и вожделения».

      Это неправильно, когда партнёр пытается поцеловать моё интимное место между ног, – его губы должны целовать только мои губы. А интимные места пусть «целуются» между собой, даже если у него не встал. Я позволяю начинать даже с не вставшим, почувствует мой интим – и всегда встаёт.

     Но он уже лежит на мне, ноги мои раздвинуты, и мы оба уже без трусов... Да и были ли в трусах...

     Хорошо, когда я одна на целый этаж в мужском общежитии...у меня мужской гарем. В рабочем общежитии с этим всё просто, не то что в итээровском.

     Как-то раз мне захотелось принудить к интиму юного, лет семнадцати, пэтэушника. Отложила швабру, расстегнула

     халат, залезла к нему под одеяло на койку, где он лежал, но посматривал на уборщицу горящим взглядом.

     Легла титьками на его грудь, а промежностью – на его мужские причиндалы; почувствовав, что у него встал, повернулась на спину – и он оказался на мне. Закончили бурный, для него оказалось первый, интим, вырвалась из его объятий и взялась за швабру.

     Закончила уборку, ухожу, а он:

     – Давай ещё...

     – Нет, говорю, забудь, больше не будет ни сейчас, ни потом. Будешь настаивать – огрею шваброй…

     Эти итээровцы (инженерно-технические работники) слабаки и привереды: то у него не встал, то сначала хочет почитать стихи Есенина, то послушать сонаты Бетховена и песни Грига. Тьфу... Ох уж эти мне поэты: «многим ты садилась на колени...» Что я, дура? Никому не садилась и не собираюсь».

     ***

     …Но я съехал раньше – на учёбу в Москву, так и не потоптав таганрогскую уборщицу Глафиру, и больше никогда не бывал в Таганроге. Она, негодница, как-то подразнила

     меня: закончив уборку, расстегнула халат, показала прекрасные груди без лифчика и пышные ляжки без трусов, быстро повернулась и вышла из комнаты. Вернулась уже застёгнутая, взяла швабру и исчезла насовсем и навсегда, оставив меня дрожать и плакать в подушку. Глаша, только я тебя здесь любил до слёз, но ты всем желающим дала, кроме меня…