Текст книги "Грации и грешники (СИ)"

Автор книги: Александр Шмонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

     ***

     – Дунечке моей 17, пришёл сватать её Петя Ласанкин, а Дуня в бане. А я только из бани, не обсохла, банный халат прилип на голое тело, и ляжки видны, и титьки вываливаются (я уже знала, как такой вид действует на мужика, он теряет голову и пытается меня полапать, до сих пор удавалось отбиться). Прислонилась попой к столу, Петя свой, к тому же для меня молод, чего его стесняться; но почему-то поза моя непроизвольно оказалась опасной для мужчин, привлекает мужской член.

     (Так девки дразнят парней: завлекут своей позой, мол, могу дать. А когда парень поверит и достанет свой стояк из ширинки, то девка разглядывает его с любопытством: «И это чудо-юдо он собирается затолкать в меня, порвать мне что-то и сделать мне больно? О боже, да минует меня чаша сия», – со страхом и смехом убегают.)

     Опасность позы заключается в том, что, врезаясь попой в край стола, женщина, заметив жадный взгляд мужчины, непроизвольно и бесстыдно раздвигает ляжки, выдвигает

     «передок» и отклоняется назад: мол, чего медлишь, чуть меня подтолкнёшь – и я на столе, и я твоя. А тут чёрт в меня вселился, дай, думаю, подразню зятя и пойму, мужик ли он или ещё нецелованный. Неожиданно для себя поиграла перед ним титьками и потёрлась попою о край стола. Что и следовало ожидать: халатик и так короток, а тут как-то сами расстегнулись снизу ещё две пуговки, полы халата распахнулись – и обнажились не только мои шикарные, розовые от бани ляжки, но даже лобок с волосиками.

     Я пытаюсь запахнуть халат и прекратить дразнилку, но было уже поздно. В этих случаях мужчины всё видят мгновенно, а что не видят, то домысливают. Петя не исключение, его достоинство среагировало мгновенно, у Пети заметно оттопырилась ширинка, пуговка не выдержала (или сам расстегнул, не заметила), и его солидное достоинство вырвалось наружу и задралось вверх. И молнией понеслись мысли: «Ой, мамоньки, похоже, додразнилась я… Ой, похоже, доигралась я… Ой, пропадаю я… Ой, вон у него какой, от такой мужской силищи мне не отбиться… Ой, неужто Петенька, уе…ёт меня? Ну, ты, девка, попала». И было у меня такое чувство, будто я увидела стоячий мужской член и красную залупу в первый раз и это будет мой первый мужчина.

     Но пытаюсь делать вид, что ничего не замечаю, ничего ещё не произошло, авось обойдётся и мы останемся друзьями.

     – Петя, зятёк, – говорю игриво, – с чем пришёл? Я ещё от бани не отошла, вся мокрая и распаренная. Да не ешь ты меня глазами, ещё подумаю что-нибудь не то, к тому же я ещё не оделась. Ой, халат-то распахнулся, отвернись, застегнусь я. – И какое-то томление в груди, ничего не соображаю. – А, про Дуню пришёл спросить? Даже сватать пришёл, говоришь?

      Но что такое, он и не думает отвернуться, а заворожённо смотрит на мой лобок, на заветный лохматый треугольник, под которым ждёт его неоценимая награда, моё сокровище, моя нерастраченная прелесть. Эх, будь что будет. А я почему-то не стала застёгивать халатик, наоборот, распахнула: смотри, охальник. Нравится? От меня не убудет, любуйся и грудями, и ляжками.

     Главное не то, что мужикам нравится смотреть на запретные места, главное, что смотрящий вдруг понимает: это богатство вот-вот будет его, – и разум его покидает.

     Он по-мужски оценил меня, увидел спелую, жаркую, аппетитную, желанную женщину, забыл, что я тёща и на меня запретно так смотреть, и в упор посмотрел мне в глаза. «Я хочу тебя», – прочла я его взгляд, да что там прочла, вижу, как у него трепещет красная залупа и действует на меня как гипноз. Чувствительные барышни даже кончают от такого созерцания, а я почувствовала, как он меня хочет, и всё моё нутро отозвалось: «И я хочу тебя, Петя, и сейчас, хоть на миг, ты будешь мой, иль умру». Я затрепетала, сердце оборвалось, дыхание участилось, а он наглым голосом:

     – В этом доме надо начинать с тёщи!

     Я вся обмякла. Вона как, он считает меня законной добычей, и не успела даже рот раскрыть, а он уже опрокинул меня на обеденный стол. Я закрыла глаза, не было никакого желания сопротивляться, я поплыла от вожделения. И он начал вытворять со мной своё мужское дело.

     И тут я наконец сообразила, что надо хотя бы для вида посопротивляться, хотя бы словами попротестовать, иначе я выгляжу как шлюха и меня вроде бы легко завалить; и в то же время нельзя это делать слишком активно: испугается и сбежит, не закончив. Поэтому действую противоречиво: обняла его за спину ногами и прижимаю к своей попе и, значит, к кунке, начинаю ёрзать по столу, упираюсь руками в

     стол, создавая встречное подмахивание, насаживаю свою кунку на его член, желая поглубже его заполучить, поскольку Петя стоит, а я лежу перед ним. Я наезжаю своей попой на его член, когда он выходит и меня, Петя делает встречное движение, мы плотно схлопываемся, и я скольжу назад – получается своеобразное подмахивание.

     Конечно, халатик мой полностью распахнут, и я вся перед ним голая, а он ухватил мои полные груди крепкими руками, его член во мне, его живот прилип к моей попе, и мы слились в одно целое, полностью, всей кожей чувствуем друг друга. Однако е…ать бабу на столе – дело скользкое: при толчке Петин живот упирается в край стола, а я скольжу дальше. Поняв это, Петя выпускает из рук мои сиськи и хватает за ляжки, начинает нанизывать, насаживать мою попу на свой член, сам себе подмахивает; тогда и я кладу руки на его плечи и думаю: «Батюшки, да он же дрочит свой х…й моей п…дой. Такую позицию мужики называют „е…льный станок“.

     И одновременно с закрытыми глазами и счастливым раскрасневшимся лицом, как бы в забытьи, тихонько протестую:

     – Что мы с тобой, Петенька, делаем? Это же неправильно, я же не твоя женщина, остановись, прекрати, не вздумай влить в меня свою силу. Ой-ой-о-о-о, какой же ты сильный! Нам надо успеть до прихода дочки, но и торопиться не будем, мы ей ничего не скажем об этом, мы оба не совладали с постыдным желанием, и теперь я твоя и хочу почувствовать тебя до конца. Не части, пореже, давай ещё, не вздумай влить в меня свою силу, да нет, впрыскивай, но попозже, не торопи последнее содрогание, а пока е…и, ещё е…и, ещё чуть – и я вся задрожу от экстаза, заору от сладострастия. Ой, что же я говорю? Или только думаю...

      Так закончился мой протест, не начавшись, скорее мысленный, а может, отдельные слова были шёпотом. Потому что в этой ситуации страсть сильнее рассудка и остановиться у нас обоих уже не было ни сил, ни желания. «Рассудок что ж, рассудок уж молчал…» Замолчала и я. А Петя так увлечённо и азартно двигал свою елду в моём влагалище (туда, сюда, обратно, тебе и мне приятно), что не проронил ни слова и пропустил мой протест мимо ушей (как говорится, попала в клещи, так не верещи).

     Всё помогало нам в этом постыдном деле. Я, бесстыжая и развратная, оказалась на столе на спине, моя промежность оказалась вровень с кромкой стола, ноги мои сами раздвинулись, хотя рассудок был против, и задрались вверх, тоже вопреки рассудку, и получается, я вопреки рассудку открыла прямой путь мужскому органу в моё сокровище, сама приняла правильную позу.

     У меня давно не было мужчины, в этом случае я становлюсь как девочка, бабы говорят: кунка «зарастает». Я умею управлять своей мандой, уменьшаю щель, и у мужика возникает иллюзия, что он ломает целку. А Петюня пользовал меня стоя: ему не пришлось становиться на цыпочки или присесть, чтобы достать моё входное отверстие, оно оказалось точно по оси его достоинства, да и толщина и длина его точно соответствовали моим параметрам, – и я погрузилась в нирвану, оказалась на облаках, сладкая истома разлилась по всему телу, и больше я не проронила ни слова, лишь бы подольше испытывать это райское блаженство.

     А его елда летала в моём влагалище без устали, головка его члена приятно щекотала, заставляя меня то стонать, то кричать от восторга. Льщу себя надеждой, судя по азарту, я была его первой женщиной; я сделала его мужчиной и показала ему, какое это сладкое дело – совокупляться с

     желанной женщиной для желанного мужчины, когда это чистое соитие, без последствий и обязательств. Это тебе, Петя, не супружеский долг исполнять, там будет казёнщина, а тут свободный полёт.

     Я полагала, что у нас был разовый, спонтанный, случайный интим, больше не повторится, женится на юной Дуняше, почувствует юное тело, на меня больше не взглянет.

     И ошиблась. Предстояло жить втроём в одном доме. Оказалось, что первая женщина закрепилась в подсознании Пети, и его член реагировал на меня сам собой. Стоило мне качнуть бедром, оголить плечико или чуть одну сиську, чуть приподнять подол, потрогать груди, похлопать по ляжкам, начать расстёгивать пуговки – и готово, член уже сам собой оказывается во мне, в проверенном месте, и начинает свои движения.

     Но это потом, уже после женитьбы на Дуне, когда Петя пришёл к нам в дом, к юной жене. А пока… Я кончила дважды, а на третий мы кончили одновременно, и он впрыснул в меня всю свою нерастраченную молодую силу, а я перед этим обеспечила необходимую смазку, что говорит о полной гармонии, чего ранее не было ни разу с другими мужчинами-ровесниками.

     И всё же, закончив, Петя застыдился, понял, что натворил, и убежал без слов. Я полежала немного на столе, отдышалась, всё ещё не открывая глаз, не почувствовала никакого стыда – не в чем мне каяться, всё по воле неба. Я оценила его силу и его елду: подходит для Дуни, не будет она налево ходить. Встала, поправила халат и встретила Дунечку:

     – Твой Петя приходил, замуж тебя звал. Если ты не против, я благословляю.

     – Да не против я, но уж больно он робкий, я его и так, и этак обольщаю, а он ни в какую: до свадьбы ни-ни. А вдруг и после свадьбы ни-ни?

      – Да не беспокойся, глупышка, я по глазам вижу, кто может, а кто нет. Хочет он тебя и может.

     Вот так неожиданно случилось моё падение, и я стала заниматься запретным интимом. Ещё вчера я воспринимала его как юношу, будущего зятя, и в мыслях не было ему отдаться. Считала, что мне подходят только партнёры постарше – 40–50, даже 60 лет, но никак не 20. Да и он смотрел на меня почтительно: будущая тёща, надо уважать, никаких вольных мыслей, сама скромность. Что на нас нашло и мы оба слетели с катушек – объяснить не могу; хотя как сказать: если рядом с тобой мужчина и ты его хочешь, то неосознанно начинаешь делать женские штучки. Увидев, что он повёлся, дальше всё происходит само собой и противиться природе невозможно.

     Не будем забывать, что Петя только что поимел никакую не тёщу, а всего лишь маменьку своей подружки, просто кустодиевскую красотку. Это мог бы быть разовый интим, и в дальнейшем мы, как родня, делали бы вид, что ничего не было. Но оказалось, что со мной ему понравилось больше, чем с женой, и мне ничего не оставалось, как стать его постоянной любовницей.

     Первое время он не давал мне прохода, я перестала надевать трусы. Стоит жене отлучиться – его член уже во мне и делает приятное обоим дело. Даже если жена недалеко, он зажимал меня в кладовке, в предбаннике, в сарайчике, на чердаке, у колодца; грядку пропалываю – он тут как тут, траву кошу – на копну завалит, в лесок пошла – к берёзке прижмёт; в руках у меня лопата, мотыга, серп, ухват, сковорода, ничего не выпускаю из рук – и это его не останавливает, такое было страстное желание впрыснуть в меня свою силу. Вот он возится с трактором, перепачкался, подхожу: «Я только спросить...» – а он шмяк меня на пашню; прихожу домой – батюшки, все ляжки в мазуте.

      ***

     Вот лишь час назад в тёмной кладовке меня поимел: зашла туда за припасами – он шмыг за мной, нащупал меня в темноте. Ну, думаю, успокоился... Ан нет, сидим все трое в избе, кто чем занят, гляжу: батюшки, опять хочет, по ширинке вижу и по глазам. Ну посмотри на молодую жену, у нас и фигура, и манда одинаковые, она тебя через каждый час может погреть, а мне уже трудно. Дай знак, я выйду или её тащи на сеновал, успокаивай свою похоть, свою хотелку, даже при мне можешь – я отвернусь и порадуюсь за дочку, как он её любит.

     Нет, паразит, похотливый жеребец, Казанова и Распутин в одном флаконе, меня хочет. Мысленно поворчала, а сама горда: вона как страсть-то ко мне его схватила.

     «Пойду кур покормить», – говорю, вышла во двор – через минуту и он там, сходу мне засадил, я лишь успела нагнуться и обеими руками за жердь ухватиться. А тут и ночь наступает, надо умыться везде, и расходимся по постелям; ночью не подойдёт, а утром пойду выгонять корову по росе – где-нибудь подкараулит... И в любой позе: на полу, у стенки, на топчане, в кресле; хлопочу на кухне, наклонилась – уже пристроился сзади, а я не прекращаю шинковать капусту.

     И никогда меня не раздевал, и сам не снимал штаны: стоит ему достать из штанов своё вставшее габаритное орудие – я становлюсь покорной и подставляю ему сокровенную дырочку, моё сокровище, мою прелесть в любой позе. А он подсовывает его мне под юбку, платье, сарафан, халат, ночнушку, хоть спереди, хоть сзади, хоть сбоку, может лечь или даже сесть, выставит свой член и просит: нанизывай, мол, свою кунку на мой писун и подпрыгивай. Если он лежит, я на него забираюсь верхом, а ежели сидит, то откидываю сзади подол и сажусь голой

     попой на его колени, точнее, на его писун, и вот он уже в моей кунке, и я начинаю приплясывать и покручивать попкой на его коленях.

     Вскоре он мной насытился, перепробовал все позы и укромные места и перестал домогаться и преследовать меня днём, переключился на ночь, имел меня только ночью и в кровати и стал больше уделять внимания жене.

     Дуняша, возможно, что-то и примечала, но ни разу нас не застукала и помалкивала. И начались ночные приключения: жена и любовница в одном доме, очень удобно, всю силу зять оставляет дома, на сторону не остаётся ничего.

     На ночь молодые улягутся на сеновале, а я в избе. Он жену поимеет, утомит, она заснёт, а он выходит якобы проветриться, а сам шмыг в избу. Я сплю, он сдёрнет одеяло, я только в ночнушке, берёт меня за ноги, разворачивает поперёк кровати, загибает мне «салазки» и вставляет в тёщину тёпленькую манду своё разгорячённое еб…ло, которое только что побывало в жениной кунке, из огня да в полымя. Но в предвкушении поиметь любовницу и чужую запретную манду его член уже встал как железный, но легко скользит в меня, ибо он даже не стёр женину смазку.

     На жену у него не встанет до утра, а на любовницу, пока жена спит, всегда готов, а я ни разу не отказала, мол, голова болит, усталая, дай поспать. А вначале даже не разворачивал на кровати, а просто наваливался на меня сонную, на мои полные груди, раздвигал мои ляжки даже не руками, а членом и никогда не вставлял мимо, только туда. Утомится, так и засыпает на моих грудях, не вынимая; вдруг чувствую – он во мне снова твёрдый, и он продолжает шуровать и вкалывать во сне.

     Как там в похабном стишке:

      Вот он делает покрышки

     И е…ёт без передышки

     И за это я его люблю...

     Или:

     Опять зажал меня в амбаре,

     Я замираю, чуть дыша:

     Ко мне любовью он заряжен

     Как магазин от пэ-пэ-ша...

     Был даже случай из ряда вон: я спала в тонких трусиках, он привык, что я всегда без трусов, и в азарте вставил туда своего шалуна вместе с трусами. смотрю потом – трусы в клочья. А он:

     – Груня, я тебе, похоже, целку сломал, как приятно.

     Ох, запретное соитие слаще (был бы закон, что тёщу-вдову зять имеет право, небось, даже не взглянул бы ни разу), и не хочешь, да просыпаешься и начинаешь отвечать на его напор, и чуть-чуть лениво подмахнёшь, и целуешь в губы, и тихонько постанываешь, чтоб сделать ему приятное и чтобы он ещё захотел. Так поначалу и было, и он два, а то и три раза за ночь шмыгал с сеновала в избу и обратно и черпал одной ложкой сладкий женский мёд и нектар-амброзию из двух туесков, был ненасытен и неутомим в блуде и был очень охоч до желанной тесной тёплой тугой женской плоти, которая отзывалась на каждое скольжение члена, а желание поиметь женщину занимало его и днём и ночью и было важнее всех других желаний («…что занимало целый день его тоскующую лень»).

     Я даже гордилась, что жену он имел дважды: вечером и под утро, – а меня трижды, но вскоре стало наоборот. Мы всё делали без слов, в полной тишине, а вот то, что

     происходило на сеновале, мне был слышен даже шёпот. Дунечка могла хихикать и ойкать и урезонивать мужа:

     – Ты чего, в рот мне хочешь всунуть? Наслушался дурацких рассказов бывалых мужиков; здрасьте, сегодня в попу хочешь вставить, я тебе жена, а не поганка какая. И я от бывалых баб слышала: нет от этого никакого удовольствия ни тебе, ни мне. Я вот в конце вся дрожу, но только если ты долго суёшь мне в правильное место.

     Между тем он никак не мог определиться, где ему приятнее и слаще: в кунке юной жены, которая ещё стыдится подмахивать, или в манде спелой тёщи, которая вообще редко подмахнёт, зато «целует» головку члена прямо там, в самой глубине. А мы с Дунечкой не жаловались на нехватку мужского внимания.

     Но и ночные приключения закончились, и я попросила Петю не трогать меня по ночам: мне достаточно одного раза в субботу, да и тебе надо передохнуть, – он согласился.

     В субботу Дуняша стирает и моется в бане, а я постелила на стол одеяло и простыню и в банном халате, застёгнутом на все пуговицы, прислонилась к столу и зажмурила глаза. Петя подошёл, стал на колени, порвал три пуговицы снизу, я раздвинула ноги, он стал целовать мне промежность и щекотать языком в правильном месте. Я расстегнула все пуговицы, обнажив груди, но Петю никогда не интересовали мои груди и губы, только нижняя часть тела. Я ложусь на спину, принимаю нужную позу, и вот уже мы в улёте, и я позволяю себе пошуметь, побормотать любовные подбадривающие слова:

     – Милый мой Петенька, е…и, е…и меня, не стесняйся, я вся твоя сегодня, никому больше не дам забираться в моё сокровище.

      Могу поцарапать ему спину и добавить к жениным засосам на его шее мои засосы, и простой субботний день уносит нас в волшебную страну райских наслаждений.

     Он уходил и приговаривал:

     – Скорей бы Дуняша из бани пришла: после тебя я её сильнее хочу, затащу на сеновал и после баньки Дуньке забарабаню.

     Я:

     – А может, меня ещё раз поимеешь, а жену завтра?

     Он:

     – О нет, Грушенька, девочка моя, с тобой займёмся любовью через неделю, сама так решила, уговор дороже е…ли.

     Но не пришлось: это было моё последнее тайное любовное свидание с зятем, через неделю началась война. Были у меня другие мужчины до и после, но первый раз с Петей на столе закрепился в памяти на всю жизнь, как будто он у меня первый и я у него первая, и пока сохранялось желание иметь мужчину, он являлся мне во сне.

     Вот он крепкими руками держит меня за ляжки, и е…ёт, е…ёт меня на том столе, и нанизывает, нанизывает мою кунку на свой писун, натягивает, натягивает мою манду на свою елду, дрочит и дрочит свой х…й моей п…дой, я стону от вожделения, просыпаюсь – кончила на простыню...

     Так что, на мой взгляд, тёща из известной припевки:

     Раз зять тёщу

     Заманил в рощу:

     Трещит роща,

     Не даёт тёща!

     -не права: коли тёща приглянулась зятю, лучше дать,как правило,одного раза бывает довольно,чтобы утолить его

     страсть и успокоить. Мне известно всего один случай,когда одним разом дело не ограничилось.

      Это четверостишие придумала Елена Михайловна,

     тёща из нашего села Сваслейка, дама лет сорока,основано на реальном приключении;чтобы пресечь сельские кривотолки о её совместном с зятем похождении в рощу якобы по ежевику.Но Лена лукавила:"не даёт" (это пока),не значит,что не дала вообще Степану Тимофеевичу Потапову,двадцатилетнему зятю. Лена не была из тех тёщ,которые уже будущему зятю заявляют:-выдам дочку за тебя,но выкуп натурой.

     И пока ошарашенный претендент размышляет,

     как это понимать:"я ей про лепёшки,а она-не поеб...шь ли",

     она расстёгивает все пуговки халата,снимает с него рубашку

     и прижимается тугими титьками к его груди,а промежностью -к его ширинке.

      А Лена оценила преданность и настойчивость Стёпы:

     шутка ли целый год украдкой любовался своей королевой.

      Стёпка был влюбчив и относился к тем редким мужикам,

     которые за одну ночь с роковой женщиной,объектом своей необузданной страсти,готовы рисковать жизнью,отдать душу дьяволу и даже на утро -лишиться головы.Таких подвигов Лена с него не потребовала,но всё же морочила ему голову целый год и заставила побегать за собой по роще:"от такого рОмана вся роща переломана".

      Он увидел случайно,когда она переодевалась:какие плечи,изгиб спины,талия,бёдра и конечно – какая обворожительная попа -и погиб:она моею будет или умру.К его счастью тесть был шибко старше,и почти не обращал на Лену внимания."Ленивый муж своею старой лейкой в час утренний не орошал её..."

      Он смущался и краснел,завидев её оголённое плечико

      и всё же минута верного свидания настала.Июль,жара,он пригласил её в рощу:поспела ежевика,там есть дупло и дикий мёд.Лена всё поняла,согласилась,одела пляжный халатик,а лифчик и трусики забыла. Едва углубились в чащу,он запустил руку под её халат,ага,трусиков нет,значит....Но она

     вырвалась и бросилась бежать,но не домой,а кругами по роще,раззадоривая Стёпу.

      Зять догнал тёщу,

      Завалил в чащу,

      Трещит роща,

      Коль еб...т тёщу.

      Халат её распахнул,отлетели все пуговицы,теперь наконец-то он увидел её спереди:шикарные груди и ляжки шикарной женщины,он задохнулся от счастья обладания,райского наслаждения и сладострастия.

     И дикие странные звуки весь день раздавалися там:под её попой хрустел валежник, на ними шелестела листва,пели щеглы и сияло солнце.

     Нет никогда с таким упоением,наслаждением и восторгом он не обладал ни одной женщиной.Нет никогда с такой страстью он не лобзал уста младых Армид,не держался за груди Дианы.Он воображал,что еб...т прекрасную Елену Троянскую,которую только что украл у старого Менелая…

      – Ты довольна?

      Да-да,а ты

      -Ещё хочешь?

      Да-да,а ты

      И вновь продолжается «бой»:дальше-дальше,плотнее-плотнее,глубже -глубже,крепче-крепче,бесаме-мучо.

     Это была единственная в жизни незабываемая и неповторимая встреча у Степана,которая прочно врезалась в память по накалу страстей.

     Это объясняется просто сочетанием всех необходимых моментов:первый раз,в роще,в чаще и... с тёщей.Добавим ещё важнейший момент,о котором не рискуют упоминать поэты:ему показалось,что у неё самая восхитительная,несравненно нежная,чувственная,горячая,плотная и тугая ЭТА,ну вы понимаете.

      И ещё:ЭТА точно соответствовала параметрам его мужского достоинства.

      Вот так и поэт всю жизнь вспоминал всего одну встречу

     с безымянной дамой,когда:

      -Держу я счастливое стремя

      И ножку чувствую в руках.

      (В смысле загнул ей «салазки»)

      -Нет никогда порыв страстей

      Так не терзал души моей...

      Поэту постоянно про всё соитие с женщиной запоминаются

     исключительно её ножки.

      Впрочем и Стёпа не далеко ушёл: у шикарной дамы в роще всё было прекрасно и совершенно,но более всего его околдовали и заворожили её попа и ляжки...

      А что более всего околдовывает женщин в мужчинах

     знать нам не дано,а они никогда не расскажут...

      ...Минула неделя,они в доме остались как-то вдвоём,без слов легли на кровать,скорее-скорее повторитьто,что было в роще: но нет,уже никакого восторга и упоения,банальный скучный интим:очарование исчезло,они охладели друг к другу и больше никогда не совокуплялись.

      Она иногда посещала конюшню и забывалась в объятьях молодого конюха.А он обратил внимание на младшую сестру тёщи,пришла погостить,случайно увидел как она переодевалась:боже,какие сиськи,какой живот,какой лобок,ножки Терпсихоры,лицом Надя Тиллер;но она его не замечала.

      По совету друга сходил в храм,поставил свечку святому покровителю влюблённых:помолился,боже,помоги уе...ать рабу твою Екатерину.Вернулся домой,Катя впервые ему улыбнулась и он пригласил её в рощу послушать пение щеглов, попробуем дикий мёд :-пойдём рано утром,пока ещё все в доме спят.

             Был у нас случай наоборот,когда похотливая

     и привлекательная баба Нюра заманила робкого зятя Колю в рощу и обольстила.Нюру домогались многие мужики на селе,никому не дала, ей хотелось дать Коле,потому что робел и боялся её.Позвала его в рощу наломать веток для козы.А там говорит: потом наломаем,давай сначала позагораем у ручья.Разделись,она лифчик сняла и у Коли встал.

     – Ну-ну,милок,не робей,не тёща я тут тебе,а просто баба…

     стыдно,говоришь,и совестно,да не красней ты,вижу очень хочешь меня,а желание всегда сильнее стыда...делай что должно,пока я добрая,да не бойся,никто не узнает,а узнают,не мы первые,вон Митя,ровесник твой,балуется с тётёй Зиной

     попеременно с женой,и никому дела нет до них...

     Коля зажмурился и навалился на её пышные груди... Вернулись из рощи под вечер, поврозь и без веток.

      Баба-подружка допытывалась:было у вас чего?

     Да не ври ты,Анна,что не было,чтобы целый день гулять в роще и не пое@аться,так не бывает,во всяком случае не было

     холостых прогулок у меня и других возлюбленных парочек,

     там и воздух такой,голова кружится.

      Раз зятька тёща

      Позвала в рощу:

      Молчит роща,

      А он залез на тёщу.

      Коля после этого случая раскрепостился,осмелел,

     думал,что теперь всегда Нюру поимеет для разнообразия.

     Не тут-то было,у неё на селе был постоянный бойфренд,

     она не собиралась размениваться.Лишь изредка,когда колиной жены долго не было,она видела его страдания и из жалости подпускала,но только на природе, в роще,у ручья…

      Раза два он овладел привередливой Нюрой и на кровате:

     утром,была спросонок,спала голая под простынёй,

     не успела сообразить,а он уже проник в её лоно…

     не выпускал из рук и не вынимал,пока не кончил трижды...

      Но она стала закрывать дверь на шпингалет и пресекла

     этот канал нежеланного соития...

      Зато он отыгрался на старшей тёщиной сестре Лизе.

     Жена была в гостях у родителей,тёща ушла на утреннюю

     дойку и он поутру нагло залез к Лизе под одеяло.

      -Ты чего?

      -Сама не догадываешься?

      -О боже,какие же вы все мужики сво...,жены всего три дня как нет,а ты уже готов пуститься во все тяжкие,да я же вдвое старше твоей жены...

      – А я вдвое сильнее тебя хочу почувствовать.

      -А Нюрка-то рядом, помоложе,её не пробовал клеить?

      -Отчего ж, было с ней,дала разок.Но она хочет только на природе,в роще,у ручья,в избе не подпускает и не замечает.

      -Бедненький,как же так,вот привереда,а ты шустрый мальчик:ни один передок не пропускаешь,меня хоть уважаешь?

      -Ещё как:не уважал бы,не хотел близости.

      -Ох,лукавый обольститель,растопил моё сердце сладкими речами.И мне теперь как быть:не дашь-тебя обидишь и себя обездолишь,буду потом каяться,что упустила момент почувствовать молоденького;дашь – жену твою и тещу обидишь:

     нарушила правило гостеприимства– в первый же день раздвинула ляжки перед мужчиной;надеешься,что МОЯ вдвое слаще? Молод ты ещё и не знаешь,что главное в женщине не возраст,не активность при ЭТОМ,не перси,не ланиты и даже не ножки,главное – качество её «коробочки»,чтоб была нежная,терпкая,"вкусная",чувственная и тесная...

      У меня,надеюсь,главное есть.

     Ну ладно,главное нам надо успеть,пока Нюрка не вернулась,

     а то – сдыдоба,может не понять и не одобрить…

     Что я могу добавить:они увлеклись повторами и не успели,

     Нюра их застукала.Описать,как было даьше, я не в силах.

     Немая сцена...

      На фото: Леночка убегает в кусты в чащу,заманивая

     Степана очаровательной голой задницей без трусов,

     «пророчествуя взгляду неоценимую награду...»

 

     Городской романс

 

На фото: город NN, доктор наук выходит из ванной («Посмотреть можешь, потрогать не позволю никому»)

     – А не выпить ли нам чашечку кофе? – сказал он.

     – Отнюдь, – -сказала она.

     И после этого он часто-часто имел её,

     А за окном в это время ковали железо.

     Конец производственного романа

     молодого автора «Поршень и цилиндр»

     Подробно рассказав о курьёзах интима на селе, я переключился на город, и мне удалось разговорить научную сотрудницу за чашкой кофе, однако она запретила раскрывать не только её имя и город, но даже фото предоставила сзади. Она сдалась под напором собственного зятя, и последним

     доводом был размер, о котором так много говорили подружки.

     Рассказ представлен от трёх лиц: героиня, герой и автор.

     ***

     Вот тёща и зять,наконец,остались одни: тесть уже месяц где-то в отъезде, жена ушла на первую «пару» в институт. Проснулись в разных комнатах, он пошёл в мужскую ванную (квартира генеральская) и затем на кухню в халате, она выходит из женской ванной после душа, – столкнулись в узком коридорчике.

     Когда женщина выходит из ванной, всегда ленится застегнуть халатик на все пуговки, а тут, о боже, она застегнула всего на одну пуговку на талии – и всё снизу и сверху вывалилось наружу. И вместо того, чтобы разойтись дальше, они на миг тормознули, и он невольно прихватил её за талию и чуток прижал; его молодой упругий, мигом вставший мокрый член упёрся залупой в её мокрые тёплые ляжки. Они чуть раздвинулись, он провалился в них, и они его зажали.

     Она зашептала:

     – Ой-ой-ой, да что ж ты делаешь, дорогой мой зятёк? Я ж женщина ещё молодая, горячая, могу не совладать, глупостей наделать. И что мы тестю завтра скажем, когда он вернётся из поездки, если продолжим это? И твоя ушла на учёбу.

     – А зачем им знать про наш возможный, но прощённый грех? Да и не грех это вовсе, а закон природы. Никто ничего никогда не узнает, об этом не беспокойся, для меня это не глупости, а самые важные серьёзности; иной раз накатит – эх, побывать бы у тебя в самом сокровенном

     местечке, а потом и помирать можно, – шепчет он доводы «за».

     Она про себя: «Вона как мальчика страсть-то схватила! О боже, он меня, кажется, уговаривает, как парень девку».

     – Да не могу я так сразу, и думать об этом не смей, пожалей меня, несчастную, не вводи во грех, очень уж неожиданно получаю от тебя такой намёк. Давай доставай его оттуда. Зачем вообще ты его туда всунул, чего он там забыл? Ишь чего удумал, дальше не пущу. Да и зачем тебе это, у меня такая же, как у дочки, ничего нового не познаешь. Да и не принято шашни заводить между зятем и тёщей, наоборот, у них всегда тёрки, – шепчет она доводы «против».