Текст книги "Время Обреченных (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Полно те, – прервал его Григорий. – Беру вас в попутчики. Но с условием.

– Слушаю.

– Поскольку служить нам с вами, – Авестьянов перевёл взгляд с Торосова на Маренко, – господа, по всей видимости, придётся долгонько, предлагаю расширить… углубить наше знакомство. Это ежели ни у кого нет на сей час неотложных планов.

Есаул и подполковник одновременно покачали головами.

– Да какие планы на ночь глядя? Помилуйте, – улыбнулся Торосов.

– У вас в Страже что день, что ночь… – заметил Маренко.

– Итак, возражений нет, – Авестьянов и не сомневался в их согласии, армия есть армия, от пьянки с командиром корпуса мало кто откажется. – Я надеюсь, штофчик коньяку здесь изыщется?

– Ну, это пустяк, – подполковник поднялся, – я сыщу.

Авестьянов вспомнил о чае, хлебнул и отставил подальше. Чай хорош, но пить его расхотелось. Григорий глянул на часы. Часа два можно и посидеть, четырёх часов на сон хватит вполне.

____________________

*ППД – пункт постоянной дислокации

**штарм – штаб армии

____________________

Сувальская губерния, полигон 30-й конно-механизированной дивизии под Плоцично. 27 марта 1938 г.

Колонна шла по просёлочной дороге. Авестьянов думал о своём, рассматривая проплывающие за окном «Морозовца-6» пейзажи, чередовавшиеся пахотными полями, целиной и пролесками. Под мерное урчание двигателя в салоне стояло молчание. Генерал-майор Колохватов сидел рядом на заднем сидении, время от времени смежил глаза и подрёмывал. Подполковник Торосов сидел подле водителя спереди. Как выяснилось накануне, должность он принял за день до прибытия Авестьянова. Человеком особист был резким, когда надо вспыльчивым, когда надо холодным как лёд. Всего полтора месяца как прибыл из Испании, отгулял отпуск с семьёй где-то на крымском побережье и вот теперь он в Сувальской губернии. Без семьи. Её он планировал перетащить сюда месяца через два. Хоть и особист, но вид у Торосова был боевитый. Впрочем, он вовсе и не особистом мог пребывать в Испании, контрразведка – стезя широкого размаха, Корпус Внутренней Стражи располагает даже собственными дивизиями, не говоря уж контрдиверсионных частях и всяких иных структурах.

Имелся у подполковника от испанских соратников наградной Вальтер. Очень примечательный такой Вальтер модификации РРК с хромированным корпусом и щёчками рукояти из слоновой кости. На щёчках с каждой стороны выгравирован герб фалангистов – пучок перевязанных стрел. Ценная награда, запросто так такие вещи не вручают. Вальтер этот был примечателен не только внешне, модификация РРК была малосерийной, с меньшими размерами чем РР и калибром 7,65-мм. Таскал его подполковник в кобуре, хотя пистолет был предназначен для скрытого ношения. В общем-то Вальтеры, как и Люгеры, и иное продаваемое в России иностранное оружие, были нередкостью в качестве личного оружия русских офицеров и унтер-офицеров. Помимо табельного Токарева, они были рекомендованы для ношения и приобретались за свой счёт.

Машина Авестьянова шла в центре колонны. Дорога была ухабистая, часто петляла. Впереди – метрах в ста двигался бронеавтомобиль "Путиловец-V" из состава комендантской роты корпуса. Перед "Путиловцем" на расстоянии видимости шёл пулемётный мотоцикл с коляской, ещё четыре мотоцикла были рассредоточены в колоне между машинами. За авестьяновским "Морозовцем" двигались два высокобортных "Волгаря" со взводом автоматчиков. Эти двухтонные грузовики, наряду с московскими АЗМ-2, являлись самыми массовыми в русской армии. Автоматчики были из комендантской роты, собственно, рота имела принадлежность к КВС и имела двойное подчинение – Авестьянову и Торосову.

Бронеавтомобиль начал снижать скорость, за ним сбавил обороты и Зуйков.

– Что там ещё такое? – пробурчал Колохватов.

– Дозорный мотоциклист сигналит, – ответил Торосов, обернувшись.

– Ну-ка, Пётр, – Авестьянов тронул за плечо водителя, – прижмись справа к обочине.

Едва ефрейтор исполнил команду, слегка сбавив скорость, как мимо прожужжал мотором один из "Волгарей", в кузове которого мелькнули каски.

Колонна пошла со скоростью 20 км/ч, ехавшие в центре мотоциклисты разошлись по сторонам от дороги и пошли параллельно метрах в стапятидесяти.

– Там впереди КЗП должно быть, – сообщил Колохватов, пока что, как и все в салоне, ничего не видящий что там дальше на дороге происходит.

– Так точно, КЗП, – подтвердил Торосов наличие контрольно-заградительного поста, – его ещё с ночи выставили. Их тут по округе теперь порядком наберётся.

Авестьянов кивнул. Оцепление района учений само по себе не было чем-то из ряда вон, но здесь – в приграничной губернии режимные меры КВС были на порядок строже нежели во внутренних округах. Даже насыщенность Сувальской губернии войсками охраны тыла была раз в пять выше, чем, например, в Менской губернии.

– Затор что ли? – минут через пять произнёс Колохватов.

– Идёмте, господа, разомнёмся, – предложил Авестьянов.

– Не советую, Григорий Александрович, – обернулся Торосов.

– Бросьте, голубчик, мы не в Испании. У нас тут мирная территория. Пока ещё.

– Пока ещё, – улыбнулся в ответ подполковник.

Колонна остановилась. Впереди и правда был затор. Конные повозки, крестьянские телеги, полдесятка грузовиков, дюжина легковых автомобилей. Начало дня – четверть девятого, а столпотворение как на улице губернского города с той лишь разницей, что все стоят и тихо сатанеют. Для сельской дороги картина необычная. Впереди дорогу перекрывал недавно поставленный шлагбаум у которого нёс службу десяток солдат КВС. А метрах в сорока от КЗП на невысконьком взгорке размещалось пулемётное гнездо с ручным Дегтярёвым, вокруг позиции свежевырытая земля и прореженные клинками кустарники. Стражники в большинстве вооружены ставшей массовой в последнее время в войсках АВС-36 – трёхлинейной автоматической винтовкой Симонова с пятнадцатипатронным магазином. А у пожилого унтера, спокойно выслушивавшего недовольные реплики водителей и крестьян, за плечом висел не столь распространённый АФТ-34 – автомат Фёдорова-Токарева образца 1934 года. Вскоре появился и офицер, наскоро переговоривший с командиром взвода охраны Авестьянова, после чего зашагал по обочине к генеральской машине.

Авестьянов курил, окоёмил по сторонам да рассматривал приближающихся офицеров. И командир комендантского взвода, и офицер КВС носили одинаковую форму – мундиры и шинели отличались от армейских более тёмным зеленым тоном и наличием синих лампас на галифе. Сабель у них, в отличие от армейцев, не было. Вместо сабель или шашек на портупеях висели ножны с прямыми кинжалами в локоть длиной. Такие кинжалы с конца двадцатых делали на заводах Златоуста и станицы Тарской специально для войск КВС.

– А что, Нестор Иванович, – махнул на затор рукой Авестьянов, – всегда тут такой бардачок?

– Всегда и неизменно, – ответил Колохватов. – Вы, Григорий Александрович, вскоре и удивляться разучитесь. Сколько лет режимные меры действуют, а подобная неразбериха повторяется из раза в раз. Для штатских словно дорог других нету. Им всенепременно эту подайте либо иную какую закрытую.

– А долго ль в объезд?

– Вёрст этак тридцать, ежели назад ещё вёрст на двадцать поворотить.

– А скажем, если ночью тут застрянешь?

– Не беда, Григорий Александрович, тут в двух верстах позади – поворот мы проехали. Там дорога на овцеферму ведёт. А сунапротив неё стоит трактир с постоялым двором.

– Всё-то вы знаете, – Авестьянов крепко затянулся.

– Отчего ж не знать? Третий год тут служу.

– И на долго этот затор?

– Не думаю. Вон те грузовики с шерстью как раз от овцефермы едут, тут в Александрово суконная фабрика… Крестьяне и автомобилисты, они могут и пять часов тут проваландаться, надеясь прошмыгнуть. Потом-то и они разъедутся.

– Минут через десять поедем, – глянул на часы Торосов, стоявший метрах в трёх от генералов. – К обочине всех прижмём. Успеем, господа.

Авестьянов кивнул, последний раз затянулся и выбросил окурок щелчком.

Подошли офицеры КВС. Оба – поручики и примерно одного возраста – чуть за двадцать. Командир взвода охраны встал поодаль. Начальник КЗП ускорил шаг, мельком бросил взгляд на подполковника и, получив одобрительный кивок, направился прямиком к Авестьянову, перейдя на строевой.

– Поручик двадцать второго полка Корпуса Внутренней Стражи Никитенко, – козырнул он.

– Генерал-лейтенант Авестьянов, – в свою очередь козырнул Григорий.

Поручик на миг-два впился в генерала глазами, словно сличая его с кем-то или скорее с чем-то, например, с фотокарточкой, и невозмутимо произнёс:

– Извольте ваши документы, господин генерал-лейтенант.

– Держите, – Авестьянов скрыл удивление и протянул удостоверение офицера. Даже в Заамурье у него не требовали документов, достаточно было одного вида конвоя.

– Благодарю, – вернул удостоверение поручик.

– Где же ваше оцепление? – любопытства ради поинтересовался Авестьянов, не заметивший кроме солдат у КПП никого более.

– Тут по округе рассредоточено, господин генерал.

– Отчего задержка? – вклинился в разговор Торосов, имея в виду вовсе не затор, а несвоевременное внимание поручика к персоне командира корпуса.

Поручик его понял и всё также невозмутимо ответил:

– Подозрительных задержали. Аккурат перед самым вашим приездом. Повозиться пришлось.

– Группа? – поднял бровь подполковник.

– Так точно. Четверо – отец и трое сыновей. Крестьяне. Поляки.

– Что ж в них подозрительного? – спросил Колохватов. – Что поляки?

– Никак нет. Старший пьян. С утра. А движения лёгкие, плавные, выверенные… Вот я и скомандовал своим орлам от греха подальше. Да машину за ними вызвал.

– Благодарю, поручик, – подвёл черту в разговоре Авестьянов. – Только вот дорожку нам освободите.

– Это мы быстро, господин генерал, – козырнул поручик напоследок.

– Этак ежели всех поляков задерживать… – задумчиво произнёс Колохватов, когда начальник КЗП удалился. – Их и так поди не осталось почти.

– Полякам в районе учений делать нечего, – сказал Торосов.

– Вы их не жалуете? – спросил наштакор.

– Есть поляки, а есть пшеки, – подполковник специально для Колохватова изобразил кислую мину. – Я этого "добра" насмотрелся. Я в этих краях корнетом начинал.

– Выходит, польский знаете, – поинтересовался Авестьянов.

– Превосходно. Причём с детства, хоть и вырос в Семиречье. У нас в гимназии один пан учительствовал, славянские языки преподавал. Его ещё при царе сослали, так и остался.

– Пора, господа, – показал рукой Колохватов на освобождаемую солдатами КВС дорогу. – Едемте.

Колонна 1-го батальона 167-го моторизованного стрелкового полка шла по грунтовке в походном порядке. Возглавлял колонну передовой взвод бронеавтомобильной роты – пять пушечных броневиков Путиловец-V* – знаменитое детище Путиловского завода, принятое на вооружение подвижных частей русской армии три года назад.

Мотострелки были погружены в грузовики по две машины на взвод из 46 человек. Каждая рота имела тактическое деление на полуроты – по два взвода и пулемётную команду в 30 бойцов с десятью ручными ДП. Помимо мотострелков в роту входила лёгкая батарея из девяти 82-мм миномётов, двигавшаяся в колонне на собственных грузовиках. Санитарная команда из десяти санитаров и медицинского снаряжения шла в своей машине. Батарея 120-мм батальонных миномётов транспортировалась на десяти ХАБАЗах. В отличие от тяжёлых миномётов, а также пушек и гаубиц, ротные и батальонные миномёты имели только батарейное звено, но с тремя огневыми взводами по три ствола, в артиллерийские роты и дивизионы они не сводились. Присутствовали в колонне и машины сапёрного и медицинского взводов. В батальоне рот было две, в полку – четыре батальона, собственно, этим мотострелки и стрелки отличались от мотопехоты и пехоты, в батальонах которых было по четыре роты и "спецов" поболее. По планам мобилизационного развёртывания, в начале войны треть стрелковых и мотострелковых полков, бригад и дивизий разворачивались в пехотные и мотопехотные.

Далеко впереди в голубеющем небе показались две точки.

– Воздух!!!

Дежурившие в кузовах сигнальщики тот час же замахали флажками.

Колонна резко стала. Зазвучали команды унтеров и офицеров, солдаты в спешке бросились из грузовиков. Брань, мат и лязг, на первый взгляд – бестолковая суета. Но это только на первый взгляд. Подразделения и каждый боец в отдельности чётко знали свой манёвр. Повзводно и поотделённо роты рассредоточились и залегли в поле по обе стороны от дороги. Водители в это время уже свернули с дороги, стремясь уйти от неё как можно дальше.

Двигавшаяся в порядках 1-го батальона приданная зенитно-пулемётная батарея рассредоточилась по обочинам и на пологой вершине ближайшего холма. Шесть грузовиков АЗМ-2 чётко и быстро достигли выбранных командирами расчётов позиций, прислуга, перекрывая нормативы, изготовила спаренные установки ДШК к бою. На всё про всё – три минуты. Громогласные команды комбатра, не отрывавшего глаз от бинокля, команды командиров взводов и расчётов – и вот установки зарявкали холостыми выстрелами, окрасив дульные тормоза огненными цветами.

Точки, шедшие на полукилометровой высоте, тем временем превратились в хорошо различимые штурмовики. Кромки консолей самолётов расцвели яркими огненными лепестками, "боевой" заход они начали со снижением. Над батальоном штурмовики пронеслись на высоте метров двухсот, сыпанув на прощание учебными бомбами. Красные парашюты бомб прекрасно различались на фоне небесно-голубой синевы. Ударив о землю, сработали бомбовые взрыватели, дорога и поле покрылись дымовыми облаками.

Одетый в защитно-зелёную черкеску с красной повязкой наблюдателя на рукаве есаул Маренко был единственным, кто беспристрастно наблюдал за действиями батальона. Завершив подсчёт "потерь", он спрыгнул с кабины грузовика и спрятал бинокль в чехол, затем сделал несколько пометок в блокнот.

– Господа, – обратился Маренко к подошедшим офицерам, – оценка первой роте – три. Второй роте – четыре, зенитно-пулемётной батарее – четыре с плюсом, миномётной батарее – четыре. Общая оценка батальону – четыре.

– И на том спасибо, – хмыкнул начальствующий над батальоном подполковник.

На едкость его тона есаул внимания не обратил из принципа, лишь кивнул и, открыв блокнот, сообщил округлённый в личном составе "приговор":

– "Потери" первой роты: четыре машины и тридцать человек, второй роты: одна машина и пятнадцать человек, миномётная и зенитная батареи без потерь.

Есаул спрятал блокнот, козырнул и удалился к своей машине.

– Ну что, господа… – окинул своих офицеров взглядом подполковник. – Командирам рот выделить "потерянный" личный состав на охрану "подбитой" техники. Машины перегнать на исходный рубеж полка.

– Пять минут, господа. Через пять минут батальону продолжить движение. Разойдись.

____________________

* Путиловец-V являлся самым многочисленным в линейке бронеавтомобилей петроградского завода. Существовало несколько модификаций этих броневиков: 'П' – пулемётные, имеющие спарку 12,7-мм ДШК и один 7,62-мм ДБ; 'А' – артиллерийский с двумя ДБ и 45-мм пушкой 20К образца 1932 года; 'А-ж/д' – артиллерийский железнодорожный, обладающий способностью менять обычный колёсный ход на ж/д, в котором поверх пневматиков устанавливались железнодорожные скаты оригинальной конструкции. Модификация 'А-ж/д' имела и свои минусы, так, например, для попадания в размер рельсовой колеи экипажу приходилось снимать внешние колёса на задних скатах, а также блокировать рулевое управление. Боевой вес Путиловца-пятого составлял более пяти тонн, бронирование – противопульное: 8 мм башни и корпуса и 6-8 мм корма. Броневик оснащался карбюраторным двигателем нижненовгородского автозавода, позволявшим достигать максимальной скорости в 43 км/ч по шоссе и средней в 20 км/ч по просёлку. Всего в бронеавтороте была 21 машина. По штатам, принятым в 1936 году, в каждом батальоне мотострелкового или мотопехотного полка имелась своя бронеавторота в составе двадцати одного Путиловца-V.

____________________

Время перевалило за 20-00. В штабном кубрике наблюдательного пункта начальника 30-й конно-механизированной дивизии собрались офицеры 84-й мотострелковой бригады. Авестьянов сидел поодаль от офицеров дивизии, слушал разбор учений, проводимый начдивом, и молчал, делая выводы. Рядом разместился молчаливый и задумчивый Колохватов, делая время от времени пометки в блокноте. Комбриг генерал-майор Белобородько пребывал в задумчивости, тяжёлым взглядом посматривая то на начальника дивизии, то на своих офицеров.

Начальник штаба бригады полковник Киселёв оставался невозмутим. Сам его вид и поведение невольно заставляли выделять наштабрига из всех офицеров – окладистая борода и абсолютное неприятие любых бранных слов. Наблюдая за ним во время учений, Авестьянов поражался его неизменному спокойствию и чётким безошибочным действиям. По имени-отчеству Киселёва звали Иваном Иудовичем. Мало сказать, что отчество резало слух, однако полковник был природным великороссом – старообрядцем из Сибири. В Забайкалье, Южном Урале и Сибири старообрядцы жили издавна, уйдя из Московии во времена гонений и инквизиции реформатора Никона. Как и века назад, имена детям старообрядцы давали строго по святцам, оттого-то и не были у них редкостью имена иудейские. Жили за Уралом и дохристианские староверы, надзор за которыми при Романовых, как и за старообрядцами, входил в круг задач Жандармского Корпуса.

Начальник дивизии генерал-лейтенант Комелев привычно и с азартом перемывал косточки собравшимся. Отмечал недостатки, но не забывал и отмечать успехи, коих всё-таки за минувший первый день бригадных учений было больше.

Сегодня 84-я бригада отрабатывала взаимодействие между частями и подразделениями при прорыве обороны условного противника. Начдив похвалил сапёров, затем высоко отметил действия артиллерии по подавлению вскрываемых разведкой и авангардом огневых точек, НП и КНП "противника". Похвалил за своевременный огневой манёвр при изменении обстановки по новым вводным. Отметил и слаженность действий при развёртывании полков во время выхода на рубеж атаки, отметил и высокую тактическую выучку подразделений. Отдельному лёгкому бронедивизиону досталось на орехи. По существу поставленную задачу дивизион выполнил – 66 лёгких бронеходов Б-25 "Вихрь" действовали развернувшись в две цепи пред передовым батальоном 167-го полка. Бронеходы "прорвали" оборону "противника", потеряв от условного огня всего 11 машин. Однако произошли эксцессы. Один "Вихрь" застыл в поле из-за поломки двигателя, ещё один на полном ходу влетел в глубокий овраг. Мехвод поломал рёбра, башнёр с командиром заработали сотрясение мозга. Если второй случай можно было отнести к слепой случайности, так как после проверки выяснилось, что из-за складок местности экипаж видеть овраг не мог, то первый эксцесс был виной командира дивизиона и его помпотеха. Выход на учение бронехода с израсходованным моторесурсом обошёлся комдиву выговором. На этом и завершился разбор первой фазы сегодняшних учений.

Вторая фаза в общем-то запланирована не была. Её инициировал наштадив полковник Рытников, предложив вводную о внезапном контрударе "противника" силами 12 пехотных батальонов и двух танковых рот (терминология от лица "неприятеля" использовалась общеевропейская, как присущая вероятному противнику). Контрудар бригада отбила. По данным наблюдателей в 168-м полку на первых порах имела место несогласованность в действиях подразделений и плохое взаимодействие с артиллерией, дело едва не дошло до потери управления полком. Но порядок командир полка навёл своевременно и полк учебную задачу выполнил.

При разборе второй фазы Авестьянов исподволь посматривал на начштаба дивизии. Полковник Рытников смог его сегодня удивить, предложенные им вводные отличались крайней невыгодностью для диспозиции сил бригады. А сколько нервов его "светлая идея" стоила бригаде можно было заметить по выжатому виду собравшихся офицеров – комбатов, комдивов, командиров полков и штабных. "Вот и пригляделся", отметил для себя Авестьянов Рытникова, вспомнив упоминание о нём при разговоре в ГАБУ с Коронатовым.

На последок генерал-лейтенант Комелев изложил собравшимся план завтрашнего учения. Бригаде предстояло отрабатывать действия в обороне. После чего распустил штаб-офицеров.

В кубрике остались лишь генералы и полковник Киселёв. Четверть часа Авестьянов высказывал свои замечания.

– Все могут быть свободными, господа, – сказал он в завершении.

– Господин генерал-лейтенант, разрешите вопрос начальнику дивизии, – обратился комбриг Белобородько.

– Разрешаю, Аристарх Богданович, – кивнул Авестьянов.

– Сергей Прохорович, – могу я завтра рассчитывать на дивизионную артиллерию?

– Исключено, – отрезал Комелев. – На текущих учениях она работает в интересах кавбригады. А вот сапёрный батальон я вам пришлю.

– И то хлеб… – поджал губы Белобородько.