Текст книги "Новый солдат империи. Воин Донбасса (СИ)"

Автор книги: Александр Пересвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Алексей дёрнулся. Снова? Даже возвысил голос, что для разведчика, в общем, – прокол:

– Ты намекаешь, что его – наши?

– Не ори, во-первых, – отрезал Михаил. – Не дома. И дома... Сам знаешь.

Несколько шагов прошли молча.

Тишина стояла такая, что уши хотелось снять и спрятать за ненадобностью. То есть совсем тихо не было. Какие-то обычные звуки город, хоть и прифронтовой, издавал. Тем более – Новый год, праздник. Но не было сегодня даже этих привычных погромыхиваний от укропских орудий. И ни один звук разрыва не нарушает больше эту густую, тёмную, тягучую и сладкую тишину...

– Ладно, прости, – буркнул Алексей. – Не томи.

– В общем, смотри, – медленно, словно тоже зачарованный тишиной, проговорил Митридат. – Я тебе про донецкие дела за то напомнил, чтобы ты видел, как оно подспудно происходит. У нас – казачкам благодарность – всё поделилось сразу, а потому мирнее. Ну, внешне все вроде как на ножах, и своя власть у всех, – но это же делает все эти разборки между собой... Блин, захотелось даже сказать – дипломатическими. Но, в общем, так и есть. У Сонного там в Стаханове разные дела творятся, и нехорошие тоже. Лозицынские казачки в октябре переворот устроили в Красном Луче. Но до времени это всё были – их дела. Как бы...

С казаками Сонного Алексей не раз контачил на Бахмутке. Хорошие ребята, хотя... казаки. А вот командир их был, на его взгляд, мелковат для своего места. Когда Смелков приказал зачем-то сдать район треугольника Рубежное – Северодонецк – Лисичанск, носивший тогда позывной "Паша-Локатор" казак закрепился в Стаханове – Первомайске. Там он назвал свой отряд "Первым казачьим полком имени Матвея Платова", а себе присвоил титулы "командующего центральным фронтом Казачьей Национальной Гвардии ВВД" и "генерал-майора Всевеликого войска Донского".

С главой республики отношения держал на ножах, на митингах крыл его матом и требовал отставки. По слухам, даже отжал имущество у семьи первого главы ЛНР Волокова. В общем, странный человек, хотя в личной храбрости ни ему, ни его казакам не откажешь.

– А с месяц назад это всё начало пересматриваться, – продолжил Митридат. – Помнишь, Антрацит, 28 ноября?

Алексей подумал:

– Ну да, помню. Ты ещё говорил, что была какая-то провокация, в ходе которой в разборке с казаками оказался замешан спецназ, но неясно чей. И жертвы были.

– Да, – подтвердил Михаил. – Завалили там коменданта города. И зама его. Сложные были ребята. Но факт, что началось.

– Если так, как ты говоришь, то чего там неясного, чей спецназ? – покачал головой Лёшка. – Знаем мы все наши спецназы. Луганские. Если это был не ваш, гэбэшный, то лично я вопросов больше не имею... Но Сан Саныч-то при чём? Всё же – реальный герой. Сколько диверсантов укропских отловили на Луганске в августе! Да и человек хороший...

– Там сложнее всё, Лёшка, – досадливо пробурчал Митридат. – Там уже цели такие замешаны, что выше отдельных личностей. Я это, кстати, тебе, главное, и хотел донести. Чтобы ты понял, во что замешан оказался.

– С хрена ли я-то замешан? – проорал шёпотом Алексей. – Я, блин, с октября уже, с после боёв у Смелого, не при Бэтмене! Я в корпусе уже больше месяца! Меня вообще хохлы подорвали! При чём здесь я?

– А при том, брат, что у нас дела любят комплексно крутить. Вот замешан в чём-то Бледнов – надо побольше народа вокруг него в дело вкрутить, так оно солиднее получается. Это же Рауф дело ведёт, у него же школа настоящая хохлястая! У нас с ним... – Мишка осёкся – видимо, какая-то служебная тайна едва не сорвалась с его губ.

– Да в чём замешан-то Бледнов? – всё тем же шёпотом, но окончательно взорвался Алексей. -Ходишь вокруг и около, а на что намекаешь? На сепаратизм? Так он им не был! А уж я-то, из Москвы приехавший, – вообще смешно!

– Да ни в чём, ё, он не замешан, на...! – тихо рявкнул Михаил. – В политике только! В политике он замешан! Сильный слишком, конкурентом неизбежно становился бы! Вот и нашли за ним...

– Чего-чего-чего? – быстро переспросил Кравченко.

– Были грешки, – нехотя протянул Митридат.

Помолчал, потом продолжил:

– В общем, по Сан Санычу так. Смотри, только тебе говорю, больше не передавать никому.

Бледнов в середине ноября ездил в Москву. До ЦК его не допустили, но через кураторов донесли недовольство тем, что, мол, он политически неуправляем, подрывает единство республики своими контрами с Главой и так далее. Это отсюда на него нажаловались, – уточнил Митридат. – От первого пошло, а куратор в целом подтвердил...

Он помолчал. Они вышли на Коцюбинского, которая была относительно освещена. Спасибо перемирию. Хотя, если честно, полной светомаскировки Луганск никогда не придерживался. Даже в страшные дни летних бомбёжек.

Справа вдали светящимся конусом высилась новогодняя ёлка на площади перед театром. Идиллия! Мирная...

Пошли туда.

– В общем, если убрать подробности, которых тебе не нужно, доводили до него примерно то же, что мы с тобой у тебя на квартире... – проговорил через несколько шагов Митридат.

– Ты намекаешь на?.. То есть всё же – наши? – шёпотом, но настоятельно спросил Алексей.

– Не-не, – замотал Мишка головой. – Как мне сказали, он в целом отбился. И отвечал, что характерно, примерно то же, что и нам тогда. Ну, там, что он за республику душой и телом, что нет большего государственника, чем он, ни в какие сепаратные игры не играет, и постом в 4-й бригаде доволен. Вообще, как мне сказали, довольно связно и убедительно отвечал. С Сотницким никаких тёрок больше не устраивает и не собирается – не по рангу, мол, и он это понимает. Но...

Он помолчал.

– В общем, в Москве пожали плечами и сказали: "Коли так, проблем нет, воюй", – продолжил затем. – Но в целом другие вопросы вокруг него всплыли...

– В Москве? – уточнил Алексей.

– Да везде! – отмахнулся Мишка. – Москва ж не напрямую в наших делах участвует! Тут своих полно, которые посредничают, – и советники, и кураторы... Особенно один, я тебе не буду про него говорить. Двух маток посасывает...

Снова помолчал. Будто думал, говорит дальше или нет.

– Ну. Что за вопросы? – подтолкнул его Лёшка.

– Ну-у... В общем, так. Сам знаешь, у укропов вокруг обмена пленными целый бизнес возник. Ужас, что, суки, творят. Даже за двухсотых деньги требуют. Причём и с наших, и со своих. Собственный прайс-лист создали! Столько-то – за внесение в список обмена, столько-то – за доставку тела родным, столько-то – за идентификацию, ежели тело... ну, попорчено.

С нашей же стороны по-разному было. Кто-то одно, кто-то другое делал. По-разному обменивали. "Афганцы" наши хорошо работали, на "минус" заезжали, договаривались. Казаки до сих пор самостийно этим процессом рулят. Ну, и по Сан Санычу возникли вопросы. Что будто игнорирует он приказ об обмене пленных. Причём по причине коммерческой.

Мишка наклонился к уху Алексея и ещё сильнее понизил голос:

– В общем, донесли до ЦК, что командир твой бывший пленными приторговывал. Прикинь подставу?

Это, конечно, была гнусность. Нет, не донос такой и не подстава. Война – не детские бирюльки, быстро приучает решать вопросы кардинально. А политикам только дай в руки такой инструмент как война. Донос и подстава покажутся ещё меньшими из зол...

Нет, это торговля с врагом была гнусностью. А торговля пленными – вдвойне.

Но был ли Сан Саныч тем человеком, который мог подобным заниматься? Алексей в это не верил. Он, конечно, не был романтиком, человеческую природу он изучил достаточно хорошо. И знал, что война людей меняет, подчас очень сильно. И всё равно не верил, что Бледнов был способен на такое.

– И что? – спросил он глухо. – Подтверждались данные?

– А данные подтверждаются вообще на всех, – качнул плечами Митридат. – Нет у нас пока такого следственного аппарата здесь, чтобы чётко отделить праведные сигналы от злобных наветов. Да и не в том дело. Дело в том, что давно была дана команда обменять всех на всех. Озвучил Глава, но сам понимаешь, кто ему посоветовал это сделать. Как к нему ни относись, но, грубо говоря, верховный главнокомандующий отдал приказ своим подчинённым командирам сделать так и так. А среди них нашёлся кто-то, кто его послал и продолжил бизнес!

– Бледнов? Точно?

– Да хрен его знает, сегодня-то! – вспылил Мишка. – Расследование покажет! Но я тебе почему про политику-то толкую? Потому, что командир твой был на такой политической позиции, что любым сколько-то обоснованным доносом на него могли, а главное – хотели воспользоваться. Чтобы снять угрозу на будущее! С его стороны!

– Значит, Первый дал команду? – подытожил Кравченко.

– От же, блин, упрямый! – прорычал Митридат. – Хер его знает, понял? Команды вообще могло не быть на этих уровнях! Есть политические условия! И они давят! И когда появляется возможность это давление снять, его снимают! Под любым предлогом и любой ценой! Сан Саныч мог быть чист, как ангел! Но он представлял угрозу политическому процессу строительства республики. И дальше кому-то в глубинах аппарата подали материалы. А там резолюцию высказали, даже не наложили: "Разобраться и наказать". Помнишь, как у Высоцкого? – "мой командир меня почти что спас, но кто-то на расстреле настоял...". Это ж война, мне ли тебе ли говорить! Тут всё упрощается. А прежде всего такие вопросы как цена приказа и цена жизни.

Он с шипением втянул в себя холодный воздух через уголки рта.

Потом сказал совсем тихо, хотя тише, казалось, было уже и некогда:

– Потому я тебе всё это и рассказываю, чтобы ты понял: если понадобится для примера засунуть в дело Бледнова тебя, то этих людей не затормозят ни твои заслуги, ни твой уход от Бэтмена по принципиальным мотивам. А потому тебе спрятаться у себя в подразделении и не отсвечивать. А главное – молись, чтобы хохлы поскорее войну начали. Война, она всё списывает...

Глава 16

Война и была, и не была.

Как раз утром 5 числа у Сокольников укры обстреляли позиции луганского ополчения из АГСов и стрелковки. Там в основном стояли казаки из отряда Колдуна. И били по ним с трёх сторон – от Трёхизбенки, Кряковки и от 37 блокпоста, от Крымского. Казаки, естественно, отвечали из своих миномётов. Но это как бы не очень при чём – они стоят не в самом селе, дураков нет, а нарыли себе окопы и блиндажи в окрестностях. И ведь нацбатовцы бьют не столько по этим позициям, сколько именно по селу! Типичная тактика фашистов – убивать мирное население, чтобы лишить противника его поддержки.

Что ж, тут задача, надо признать, решена – село пустое. Не мёртвое, а... Словно тот раненый конь на нейтральной полосе между нами и немцами из рассказа, кажется, Астафьева, что довелось услышать как-то по радио "Звезда". Всю жизнь служила лошадка, но попала под обстрел и стоит, раненная, между позициями, из последних сил, чувствуя, что если только опустится на землю, то не встанет уже никогда...

Алексей в Сокольниках был несколько раз – присматривал местность перед выходами. И всегда поражался, с какой поистине фашистской жестокостью действовали украинские нацисты. А там как раз стояли с их стороны нацистские силы и прежде всего – всё тот же "Айдар".

Посёлок этот превратился если не в Сталинград, то только потому, что домики были маленькие, деревенские. Были украинские – с четрёхскатной крышей, будто пирамидка, были русские – с двускатной, были и смешанного типа – вроде и четырёхскатные, но с неким треугольным скворечником наверху как продолжение боковых скатов. Или, вернее, их начало.

Но домики именно что – были.

Каких типов больше, определить уже затруднительно – уж очень сильно разрушено всё. Иные дома без крыш, а иные и без стен. Постарались укры одинаково по всем. Видно, нацистская программа украинизации Донбасса не делала различий между национальной принадлежностью местных жителей.

Конечно, Кравченко, русский с украинской фамилией, вполне себе понимал, что в "украинском" доме могли жить русские, а в "русском" – наоборот. Если не вообще какие-нибудь греки. Ну, условно. У греков, вроде, в Донецкой области своё село есть, место компактного проживания, но Алексей не знал ни имени его, ни местонахождения. Так, слышал краем уха. А здесь поначалу вообще-то сербы жили. Которых князь Потёмкин сюда пригласил. Отсюда, видно, и название районного центра – Славяносербск.

В общем, была бы здесь, на Донбассе сборная солянка из национальностей, если бы не империя, которая всех не объединила под одним знаменем и одной властью, не печалясь о национальной принадлежности своих граждан. Живёшь в общей стране, законов не нарушаешь – вот и молодец, так и живи дальше. А если ещё и на империю хорошо работаешь – то и карьеру в ней сделаешь. Вплоть до места в самой высокой элите. Особенно в советские времена, когда к тому же было отменено и сословное деление.

Так и сложился здесь на Донбассе за столетия тот самый имперский народ. Народ, который ощущает себя русским не по национальности, а по принадлежности к общей стране. А имперцы все, в общем, мыслят схоже: "Жила бы страна родная – и нету других забот!"... И понимают друг друга, даже если между их империями рознь. Потому мы давно простили немцев, но не простили их фашизма. И не забыли. Потому и Победа – наша, хотя сами тогдашние победители почти все вымерли. Потому что эта победа не над немцами, а над фашизмом.

Это только для нациста все чужие. Включая и своих, когда они не хотят принимать людоедскую, по сути, идеологию "Нация – превыше всего". Нация базируется на национальности, а не на народе. Оттого чистый нацист и готов уничтожить хоть весь народ, если тот с ним не согласен. Что вот и демонстрируют сегодня нацисты из "Айдара" и прочих нацформирований, здесь, на Донбассе. Вот в этих самых Сокольниках. Можно было бы сказать – с блеском демонстрируют, если бы от этого не исходило такой замогильной, дьявольской черноты...

Вот они, могилы. Одна прямо у дороги, перед разнесённым двором, – крест. Без надписи. Безымянная жертва нацизма... Как в сорок первом, ей-богу!

Аналогично – Раевка. Там, правда, только стрелковка участвовала, так что это явно укровская ДРГ из "зелёнки" действовала. Скорее всего, на отходе, чтобы довыявить огневые точки. Но, может, всё проще – по пьяни. Такое тоже сплошь и рядом.

А с другой стороны, этот день, да вообще эти новогодние дни выдались определённо тихими. Нет, в Донецке что-то творилось, по новостям передавали, в аэропорту бои идут, но без разбитого в квартире нетбука Алексей был отрезан от интернета, и подробностей не знал. Здесь же, относительно Донецка, было тихо. Начальник штаба Куга довёл до них, офцеров, как положено, сводку – но это была вполне обычная сводка. Обстрелы, перестрелки, действия ДРГ – обычная картина обычного дня периода Минского перемирия.

Так что этот день пришлось посвятить своим новым прямым служебным обязанностям – боевой подготовке. Ну, если так можно назвать то, чем пришлось заниматься на самом деле, – какая уж тут учёба для матёрых мужиков, прошедших хорошую школу реальной войны, да под началом толкового командира. Каковым и был Перс, всё больше нравившийся Алексею.

Поэтому он больше приглядывался, присматривался к людям, определяя, кто как двигается, кто как смотрит, кто как ведёт себя. С ними ему ещё ходить на боевые, и он хотел заранее определить перспективных бойцов в свою группу. Перспективных для своей именно группы.

Эх, сюда бы своих хоть пару расчётов! Нет, лучше четыре! Тогда бы у него сразу была бы полноценная группа, в которой всё уже отработано, где – главное – взаимодействие чуть ли не на уровне рефлексов получается!

Алексей знал за собой это качество и даже несколько нескромно им гордился, – он действительно умел хорошо сколачивать разведгруппы из недавно ещё незнакомых бойцов. Вот кто скажет, что Еланчик у него в роте только с 14 декабря? Две недели вместе, три выхода – и вот вам спец! Не всё ещё умеет, конечно, но как скрадывается! А как охранение отрабатывает! Не хуже Злого – а Юрка ведь профессионал. А Ведьмак, Дядя Боря, Доба, Шрек! Да, ребята, вас бы сюда... Не спецназ ВДВ, конечно, кирпичи об голову не ломают. Но именно в разведке, в искусстве скрадываться на местности, незаметно оказаться позади врага, в искусстве таиться в засаде и устраивать оппоненту зловредные взрывоопасные сюрпризы – тут действительно удалось добиться впечатляющих результатов. В последнее время бригадное начальство стало серьёзно подхваливать его подразделение, но самое главное – по слухам, начало им подхваливаться перед своим руководством.

Ну что ж, по тем же слухам, в ОРБ тоже собрались бойцы не слабые. Но их ещё надо узнать. Среди них ещё надо найти не только лучших, но – "своих". А эти два понятия далеко не совпадают в реальной жизни: лучших и так командиры знают, а потому кто их тебе отдаст! "Свои" – они у каждого. Хоть война, конечно, такая штука, которая всё равно заставляет всё перетасовывать...

Словом, второй день новой службы был больше посвящён не боевой подготовке, а, скорее, выяснению, в каком тут состоянии само представление о "разведывательно-боевых задачах".

Нет, то, что действия разведгрупп в современных войнах превратились из вида боевого обеспечения в способ вооружённой борьбы, тут понимали все. Испытали на собственной шкуре, можно сказать. Да и более того: собственно, вся война на Донбассе состояла именно из такого вида боевых действий. Чисто позиционные дела летом были редкостью и начались, по сути, только с начала перемирия. Но тут уже не бои – а позиционное сидение. С перестрелками. И даже в этом случае диверсионно-разведывательные группы работают вдоль всей линии нитки соприкосновения. Причём часто это не какая-то плановая деятельность, хотя бы тактической нацеленности, а просто военное состояние. Состояние, когда война сама себя поддерживает: ДРГ выходят в поиск, чтобы не дать возможности просочиться ДРГ противника, не дать им возможности нагадить. Но, конечно, постараться по возможности самим нагадить врагу...

То есть весь конфликт здесь – это сплошные действия ДРГ. Более или менее численных, более или менее вооружённых, более или менее поддержанных техникой и артой. Даже укропы, при всей их замшелой тактике, действуют в основном тоже не составом батальонных тактических групп, а сколачивают группы поменьше. Их, конечно, всё тянет на опыт Второй мировой войны, поскольку, видимо, ему больше всего обучались в их незалежных училищах, – чтобы позиции окопанные, артиллерийская поддержка, бросок танковых клиньев, атака пехоты... Ну, типа как их 30-я бригада под Металлистом в августе, когда в день в лобовых атаках по 20-30 человек теряла. Или эти бесконечные атаки на родной Александровск...

С одной стороны, да, успех был. Как они лихо – когда это было? – а, точно, 14 августа, чёрный день! – колонной прошли через Юбилейный, Лутугино и аж до Хрящеватого! А с другой стороны, и пожгли ведь мы их немало возле той же самой Георгиевки! Потому как нельзя бронегруппу такого размера гнать по дорогам, когда марш ни флангово не обеспечен, ни, главное, соответствующей организацией пехоты.

Чуток Афганистана для них получился. Подавляющая броневая мощь – она, конечно, подавляет стрелковые группы повстанцев. Но с другой стороны, она очень неповоротлива, а потому не защищена против действий мелких мобильных тактических групп, действующих по принципу "укусил-убежал".

Вообще эта война – в какой-то мере афганская. Ну, как Алексей её представлял и как в училище рассказывали. А ещё больше – чеченская. Опыта которой у украинских военных как раз и нет. А в его училище её уже давали. А потом и на собственной шкуре испытал...

Вспомнилось некстати, как Настя шептала, как её завораживает овальный зрачок на раненом глазу. Чертовщинка, мол...

Эх, Настя... Как она, интересно? Не, ну нельзя так истерить! Подумаешь, не позвонил вовремя. Причины-то были какие уважительные!

В общем, протоукры эти долбанные тоже вынужденно перешли к тактике малых групп. И ДРГ их, надо признать, действуют умело. А против них – оборона, использующая, по сути, те же методы ДРГ. А обороне нужна разведка. И вот какой она должна быть, эта "разведка для разведки"?

Алексей впервые это осмысливал, проверяя-напоминая бойцам тактику разведдействий. Раньше-то вроде тоже лохом не был, но особо и не задумывался. Идёшь на выход – вот и шевели мозгами, продумывай, как там что делать будешь в случае таком или таком.

Конечно, база нужна. Для него это была база училища. А для этих вот, таких разных и по большей части ещё незнакомых мужиков из ОРБ?

Ну, что такое поиск и чем он отличается от рейда или налёта, знали все. Владели – другого, собственно, Алексей и не ожидал – тоже всем: от засады до диверсии.

Взаимодействие с артиллерией было отработано хуже – это уже штабная работа. И не то чтобы Куга был плохой начштаба – похоже, хороший, – но само положение ОРБ в военной структуре ЛНР осложняло эту задачу. Одно дело, когда ты из своей бригады выдвигаешься, там всё проще. Другое – когда ты в структуре корпуса, то есть фактически всех вооружённых сил республики. Тут уже не один штаб, а система, причём фактически штабов автономных. А штабы ещё – и Тарас у Мишки на Новый год фыркал, да и сам Куга вчера кривился и намекал более чем прозрачно – рыхлые, не сколоченные, со слабым взаимодействием и долгим сроком прохождения решений. Что они ещё покажут, когда, как Мишка сказал, война начнётся, – чёрт его знает. А до много ли времени до "войны"? Судя по общему ощущению атмосферы – нет. Вот каникулы новогодние отгуляет народ гражданский – и пойдёт. А может, и раньше.

Так что тут, в ОРБ, больше полагались на "параллельные связи". С кем на участке – того и арта. И свои миномёты. Вот толк и получается.

С вооружением здесь дело вообще обстояло неплохо – Алексей вооружение проверил ещё в первый день. На обычную группу из 12 человек было фактически, что называется, "по уставу". Даже больше. По 4 – 5 единиц бесшумного оружия, причём и винторез, как у Лёшки, не был здесь совсем уж экзотикой. Хотя снайпера, конечно, в основном работали с СВД. "Костры" с "Обувками" для АК, были и новые ГП-34. Вообще никаких проблем с пулемётами, комплект по "Агленям", а также "Таволгам", были и "Шмели" (Алексей тогда внутренне скривился: "Эх, Сан Саныч..."). "МОНки", "ПОМки", "ОЗМки" – в количествах. "Ночники", рации, аппаратура GPS-ГЛОНАСС и прочая нужная "не-мелочь" тоже присутствовали

Да уж, возле больших штабов и "Военторг" работает лучше...

Хотя, судя по поношенности и, так сказать, "разноформатности", кое-что из этого имущества было трофейным или приобретено частным образом.

С условными жестами и сленгом – а этот подчас бывает с о-очень разными вариантами у разных подразделений – тоже разобрались. А вот с вариантами по выбору боевого порядка при выдвижении оказались трудности – не все в этом разбирались, не все и хотели разбираться. Особенно местные. У нас, мол, тут своя специфика, особая местность, тут для каждой балочки свой порядок. Частично Алексей с ними соглашался – сколько раз и самому приходилось вот так изобретать что-то отдельное. Нет,но основа-то всё равно должна быть! Что ж, будем работать. Задачи по расписанию в боевом порядке дозора тоже надо было бы дотренировать.

Вообще, у ребят было отношение к боевой работе... нет, не поверхностное... и не шапкозакидательское. Но – с предустановленным ощущением своего превосходства. С убеждённостью, что всё решает скорость и плотность огня. Это, конечно, так, но уж понимали товарищи эту задачу несколько бесхитростно. Встретил – убил. Как у викингов. А вот выманить и убить или подманить и убить – эти сложности считались избыточными. Как и другие тактические приёмы. Что ж, вполне понятное наследие ещё вчера партизанской армии.

Ну, ничего, мы постараемся научиться захватывать противника за пояс! При необходимости, конечно.

* * *

– А у меня Настя была, – сообщила Ирка после завершения традиционных вопросов-ответов про состояние, самочувствие, про что врачи говорят. – С Мишкой твоим приезжала. Вон, конфет привезла. Хорошая она всё-таки девка!

– Из-за конфет, что ли? – попытался пошутить Лёшка.

Неудачно, как сам тут же понял. В принципе, во время тех пары-тройки встреч, на которых Ирка с Настей присутствовали, между женщинами имелся вполне дружелюбный контакт. Насколько женщины вообще умеют дружить, Алексей не знал. Вернее, сомневался в наличии у них такой опции. Не мужская дружба, конечно. Не до жизни-смерти, а до первого понравившегося обеим мужика. Но приятельствовать и симпатизировать друг другу – это у них есть. Умеют. И лучше, чем мужчины. В этом смысле Ирка с Настей проявляли себя вполне хорошими приятельницами.

Пока он не порушил всю картину той ночью...

Слава Богу, Ирка ничего не знает. Или знает? Или догадывается? Вообще-то, второй намёк уже...

Действительно, Ирка шутку не приняла. Посмотрела на Алексея очень внимательно, как-то очень глубоко. И сказала:

– Я даже подумала: хорошо бы ты с нею сошёлся, если я умру...

Алексей похолодел. Хрена се, разговорчик обернулся! Знает! Или та ей нашептала?

Э! Стоп! О чём она?

Ирка, ты о чём? Какое "умру"?!

– Давай без глупостей, – справился он с собой. – Что за разговоры такие? Простая контузия, через пару дней тебя выпишут. Устроим гигантский бенц, обещаю!

Под "бенцем" он подразумевал хорошую весёлую гулянку, но краем сознания уловил и невольный намёк на гигантский секс. Что ж, сексом нас не запугаешь!

Ирина легонько повела головой из стороны в сторону:

– Нет, Лёшенька, не выпишут. Гематома мозга у меня...

Что-то внутри Алексея оборвалось и повалилось вниз. Гематома мозга! Это же... Это же кирдык! Или нет? Чёрт, не помню! Да и не знал никогда. В рамках военно-полевых медицинских страшилок. Вроде того, что наступает отёк мозга, и в случае отсутствия адекватного лечения всё может закончиться летальным исходом.

Но здесь-то лечение должно быть! Областная больница, как-никак!

С другой стороны, война. Тут нужна, насколько он знал, операция со вскрытием черепа! Как она? – трепанация! Кто, как здесь, в условиях войны, будет её делать?

Вот тебе и лёгкая контузия! Вот тебе и бандиты-террористы. Ну, суки!

– Это точно? – протолкнул он через вмиг пересохшее горло.

Ирина смотрела на него немного чуже – будто действительно уже тронулась в тот путь, из которого нет возврата. Видел такие глаза Алексей, здесь видел, у ребят, сильно раненных.

С другой стороны, если не дать такому уйти сразу, в минуту вот этого "отчаливания", то вполне можно было вытащить парня. И вытаскивали! Местная же медицина и вытаскивала. А здесь всё же областная...

– Томографию сделали, – проговорила Ирка. – Потом рассказали, что там увидели...

Лёшка изобразил облегчение, ухмыльнулся как можно беззаботнее:

– Ну-у, дружище! Тогда всё в порядке! Было бы что серьёзное, тем более – летальное, – фиг бы они тебе что сказали! А раз сказали, значит вылечат!

Стоп, так ведь томография здесь за деньги? И немалые, должно быть...

– Я у них прохожу как раненная при обстреле, – пояснила Ирка. – Ну, и... После того как МГБ тут побывал, особенное внимание...

Да уж, это Алексей лицезрел лично. Пришлось выдержать чуть ли не допрос у дежурной сестрички, прежде чем допустили в палату. Да и ополченец в охранении по-прежнему стоит. И – комендач, что возьмёшь! – даже документы проверил!

Что-то тут как-то... Не слишком ли большое внимание? А уж то, что эмгэбэшники тут побывали, – особенно интересно! Опять какие-то телодвижения вокруг него, незадачливого капитана Кравченко?

– В общем, ты подожди-подожди пока печалиться, – сказал он.

"Подожди-подожди" как-то случайно стало их общей присказкой. Так говорил сынка Иркин, и так забавно говорил, что не перенять этого выражения было невозможно.

– Гематома – это ещё не приговор. Ты вообще о чём? Это ж просто синяк! Рассосётся через недельку!

Изо всех сил старался не выглядеть фальшиво. Потому что в глубине души сам ощущал холодок страха. Себя-то убедить сложнее. Нет, он не врач, конечно, но черепно-мозговые травмы представлял себе хорошо. Повидал. И пусть у Ирки не огнестрел и не осколок – хотя тогда и не разговаривали бы уже... Про гематому мозга потому и слышал краем уха, что как-то это никогда не звучало угрожающе. Закрытая черепно-мозговая травма.

Но всё же, всё же...

А с другой стороны, медицина сейчас действительно чудеса творит. Вон – ему самому вообще разодранный глаз спасли! Ященке вон ногу из кусочков собрали!

О! Тихон!

– В общем, ты пока не волнуйся, – он положил Ирке руку на грудь. Грудь под одеялом, конечно, прощупывалась никак не возбудительно, но он просто хотел вернуть свою девушку к хорошим воспоминаниям. – Я тут переговорю с шефом своим прежним в Москве. Ежели что – мы тебя в Москву вывезем, там в лучший госпиталь положим. Там знаешь каких ребят вытаскивали!

Ирина слабо улыбнулась. Тихонько убрала его руку. Но оставила в своей, слабо сжимая его кисть своей сухой ладошкой.

– Ты хороший, Лёшенька, – прошептала она. – Ты очень-очень хороший! Прости, что подвела тебя, не сразу из квартиры выскочила...

– Да ерунда это тоже, – отмахнулся он. – Здорово, что ты за стенкой оказалась. А здесь уже всё в порядке. Вылечим! Только ты должна бросить эти дурацкие мысли... – хотел сказать "о смерти", но решил не произносить даже этого слова. – Ишь, придумала, девицу мне чужую завещать! У меня, вообще-то... – опять чуть не вырвалось: "жена есть", но это говорить было вообще ни к чему, глупо.

– Ничего у меня к ней, кроме простой дружеской симпатии... – ай, молодчик, здорово вывернулся!

Ирка улыбнулась как тень:

– Дурачок ты у меня. Я же вижу, как она на тебя смотрит. Просто она, ну, честная... Из-за меня останавливается. А если я уйду...

Ну вот опять! Ну вот, блин, опять! Как её сбить с этого настроя траурного, мать его?!

– Нет, Иришка, – проникновенно произнёс Алексей. – Не выйдет у нас с нею ничего. Мы с ней поссорились до смерти...

* * *

Хорошая машинка – «Глок»! По всем параметрам! Спасибо Балкану, что притаранил её в тир – даже здесь, на Донбассе, в условиях почти свободного огнестрела, «Глок» остаётся завидной редкостью. А уж пострелять из него на спор с самим Балканом, да с вывертами, да с двух рук – это прикольно. По-хорошему прикольно. Особенно, когда во второй руке – «Стечкин».

Это куда более привычное оружие. Но прикалывает сам контраст – по весу и по параметрам. Так-то с "глока" стреляй не хочу: совместил три белых точки – которые к тому же, кажется, сами совмещаться рады – и выстреливай "звезду" на поясной мишени. А вот когда одновременно с этим тягаешь чуть ли не в полтора раза более тяжёлый АПС с его вполне обычной "мущкой между двух ушков", – тут моторика забавная, да...