Текст книги "Зияющие высоты "

Автор книги: Александр Зиновьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 72 страниц)

ОЧЕРЕДЬ

К утру очередь достигла пятисот человек. А к полудню, когда слухи почти что подтвердились, она перевалила за тысячу. Составили списки. Через каждый час стали делать перекличку. На лбу очередников стали писать их номера. Но это привело к тому, что появилось множество самозванцев с поддельными номерами. Тогда номера стали писать на левой ягодице. Это сыграло огромную просветительски-культурную роль, так как многие граждане вынуждены были наконец-то поменять нижнее белье. Балда встал в очередь под номером три тысячи девятьсот пятьдесят семь. Тут-то он и увидел Хмыря и Учителя, которые сидели на пустых ящиках и делали на пару малыша, – пили из горлышка четвертинку.

ЖОП

Самым совершенным научно-исследовательским учреждением Ибанска был вне всякого сомнения, ЖОП. Он был построен не по последнему слову науки и техники, а по такому их слову, которое они еще только собираются сказать через много веков. Его создавали футурологи-ибанисты.

Десять стоэтажных корпусов из тетрациклина и хлорофоса, образующих как бы единое неразрывное целое. Сто миллионов сотрудников. Среди них десять тысяч Академиков, двадцать тысяч Членов-Корреспондентов, пятьдесят тысяч Членов-Соискателей, сто тысяч Членов-Заискателей, пятьсот тысяч Мудрецов Первого Ранга (Муперангов) и т.д. Сначала, правда, была небольшая толкучка у проходной, где проверяли пропуска и обыскивали карманы (тянут все, сволочи!). Но за дело взялись математики. Стали проталкивать сразу по два, а то и по три сотрудника, и толкучка исчезла. И главное – полная автоматизация всего комплекса исследований и действий сотрудников. С каждого сотрудника сняли характеристику их индивидуальных биотоков и загрузили в Электронно-Счетную Машину (ЭСМ), которая занимала девять корпусов из десяти. Повсюду были установлены биоэлементы, которые точно фиксировали наличие или отсутствие сотрудника в здании ЖОП, его положение и передвижение внутри здания. Сотруднику достаточно было утром в положенное время встать на конвейер, который со скоростью, близкой к скорости света, мчал его внутрь здания. А там система лифтов доставляла его на его рабочее место. На столе уже лежали специальные листы бумаги, которые через определенное время перемещались в особые читающие и анализирующие устройства. Те превращали их в колонки цифр и отправляли в ЭСМ. Машина проверяла качество работы и давала ей оценку. Итоги шли в Машину-Сумматор и затем в Оценочный Расплатчик. И так – изо дня в день. Раз в две недели сотрудники шли в Расплатный Отдел, где им (опять-таки автоматически) выдавалось то, что они заработали (это еще до псизма; после установления псизма были внесены некоторые изменения, о коих ниже): зарплату, премии, ордена, степени, звания, наказания. Интересно, что сознательность достигла уже тогда такого уровня, а наука так глубоко проникла в тайны материи, что строго соблюдался принцип: чем выше должность, тем выше вознаграждение, и чем ниже должность, тем выше наказание.

Все шло прекрасно. Младший научный сотрудник без степени (МНСБС) Балда, как и положено, получал гроши, не награждался никакими премиями, но с лихвой компенсировал это многочисленными взысканиями. И вдруг однажды машина объявила, что Балда заработал больше самого директора ЖОП. Институт буквально окаменел от изумления. Известие об этом событии молниеносно распространилось по Ибанску. Неужели в Ибанске появился гений без степени, звания, чина и должности, шептались ибанцы. Этого не может быть! Чтобы гений, а не директор? И даже не муперанг? Не может быть! Впрочем, были же, говорят, когда-то времена, когда такое случалось довольно часто... Вот, например, Мазила. Он же не был начальником! Что вы, говорили другие, более осведомленные ибанцы! Мазила был Начальником Главного Управления По Лепке Из Г...а!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Интеллигенция... интеллигенция..., ворчит Мазила. Я интеллигенция. И этот Дерьмук из Отдела Культуры тоже интеллигенция. И ты интеллигенция. И Крыс интеллигенция. И Сотрудник... Что такое интеллигенция? Нет, я лично себя к интеллигенции причислять не хочу. Хотя ты ругаешься матом и коверкаешь иностранные слова и научные термины, ты интеллигент, говорит Болтун. Ты рафинированный интеллигент. А Дерьмук – не интеллигент. Кто же он, спрашивает Мазила. Чиновник, служащий, говорит Болтун. Крыс тоже не интеллигент, хотя он выпустил десяток книжек. Он служащий. А я интеллигент, хотя я не печатаю ничего. Так что же такое интеллигент, говорит Мазила. Давай определим это понятие! Я, кажется, выражаюсь вполне научно? Нет, говорит Болтун. В данном случае требуется не определение понятия, а выделение некоторого социального явления из общей социальной среды и из социальных явлений иного рода. Это не определение. Это операция иного рода. Она похожа на выделение химиками некоторого вещества из смеси с другими веществами или из какого-то более сложного образования.

Здесь нужна не классификация людей по социальным категориям, продолжал Болтун. Здесь нужно выделение некоторой субстанции или ткани общества, ассоциируемой со словом "интеллигенция". Конечно, есть люди, которые являются характерными представителями этой субстанции. Например, ты, Правдец, Певец, Двурушник, Клеветник, Шизофреник. Неврастеник отчасти. Посетитель полностью. Даже Режиссер, даже Брат. Есть целые группы людей, без всякого сомнения попадающие сюда. Это люди, выдвигающие новые идеи и прокладывающие новые пути в области духовной культуры человечества. Но огромная масса людей лишь в той или иной мере причастна к этой субстанции. Например – подлинные ценители музыки, поэзии, науки в ее духовных проявлениях и т.д. Среда, без которой не может существовать художник, писатель, артист, ученый. Здесь невозможно провести четкие грани. Чиновник иногда выполняет функции интеллигента. Даже жандармы, охранники, каратели, стукачи и т.п. в какой-то мере причастны к интеллигентности. Интеллигентность есть также общая характеристика данного общества, его состояние. Ее можно даже измерять. Как? В этом ключ к нашей проблеме. Уровень образованности общества не есть показатель уровня его интеллигентности. Образованность и интеллигентность тесно связаны, но это не одно и то же. В современных условиях возможно высокообразованное, но низкоинтеллигентное общество. За счет чего? За счет интеллигентности прошлых обществ и окружающих стран, например. Это особая проблема. Нам здесь важно, что это не одно и то же. У нас имеется довольно много высокообразованных ученых, чиновников и деятелей культуры, совершенно лишенных интеллигентности и глубоко враждебных ей. В некотором роде образованность и интеллигентность – враги. Образованность стабильна. Интеллигентность динамична. Первая пожинает плоды. Вторая взрыхляет почву и сеет семена. Ты догадываешься, к чему я клоню? Интеллигентность общества не характеризуется числом инженеров, докторов наук, профессоров, писателей, художников и т.п. как в абсолютном, так и в относительном выражении. В Ибанске их сотни тысяч и даже миллионы. Но это низкоинтеллигентное общество. Число издаваемых книг, число выставок, кинотеатров, ежегодно выпускаемых фильмов, театров, студий и т.п. – это тоже не показатель интеллигентности общества. Это показатели, но иных характеристик общества. Интеллигентность общества – это способность общества к объективному самопознанию и к сопротивлению его слепым, стихийным тенденциям; это способность общества к духовному самоусовершенствованию и прогрессу. Любыми средствами, в любой форме. Она может проявиться в искусстве, как это чаще всего и происходит. Но не только. И в науке тоже. Так, появление и развитие некоторых идей в физике, математике, биологии и т.д. не раз служило мощным проявлением интеллигентности общества. И в области морали. Религии. Даже в модах на одежду, мебель. Даже в любовных отношениях. Здесь нет строго установленных границ и категорий людей. Потому-то интеллигентность теснейшим образом связана с проблемами морали, права, творчества, совести и т.п. Интеллигентность, короче говоря, есть способность общества к самопознанию своей собственной сути, воплощаемая в его духовном творчестве и охраняемая определенной социальной средой. Потому-то интеллигентность общества определяется (и измеряется) числом и масштабами личностей, реализующих это, числом и масштабами порождаемых ими идей и творческих результатов, степенью их влияния на общество, степенью их преемственности и защищенности. Возьми все сферы нашей культуры и посчитай явления такого рода. И увидишь, насколько мы бедны в отношении интеллигентности. У нас ее почти нет. Ансамбли песен и плясок? Балет? Это все не есть выражение специфических социальных проблем нашего времени. Это искусство. Но искусство, маскирующее суть нашего общества, отвлекающее внимание. Это апологетика. Интеллигентность критична и оппозиционна по самой своей функции в обществе. Это ее неотъемлемое качество. Не бывает интеллигентной апологетики. Так что возможен период в искусстве, когда расцвет в каком-то отношении сочетается с крахом интеллигентности. В науке тоже. Интеллигент как социальный индивид – это человек, профессионально работающий в области интеллигентности. Ты интеллигент. А Художник – нет. Он карьерист и хапуга за счет искусства. Он художник, но не интеллигент. Правдец – интеллигент в высшей степени, хотя о нем нельзя сказать, что он высокообразованный человек, воспитанный в обывательском смысле, тонкий собеседник и т.п. Эти ребята, которых разгоняли на Мусорной Свалке, тоже интеллигенты, хотя они, как ты думаешь, посредственные художники. Они интеллигенты по своему социальному положению и по социальной роли. Здесь не имеет значения то, вынуждена эта роль или нет. Все роли такого рода у нас вообще вынуждены. В оппозицию люди идут не добровольно. Они выталкиваются в нее в силу обстоятельств жизни.

Интеллигенция – самая трудновыращиваемая ткань общества. Ее легче всего разрушить. Ее невероятно трудно восстановить. Она нуждается в постоянной защите. Чтобы ее уничтожить, на нее даже не надо нападать. Достаточно ее не охранять. И общество само ее уничтожит. Среда. Коллеги. Друзья. В особенности – интеллигенциеподобная среда. Она ненавидит подлинную интеллигенцию, ибо претендует на то, чтобы считаться ею. Она имеет власть, и потому беспощадна. Много ли нужно, чтобы убить интеллигенцию? Пустяки. Тут умолчать. Тут сократить. Тут сказать пару слов. Тут пустить слушок. Тут не пропустить и т.д. У нас умеют это делать блестяще. Учиться этому не нужно. Это само по себе приходит в голову. А власти смотрят на это сквозь пальцы или поощряют, ибо интеллигент – это говорящий правду об обществе вообще и о власти в том числе.

Ясно, сказал Мазила. Все это давно ясно. Но когда все это облекается в беспощадные формулировки, то становится невыносимо скучно.

ОЧЕРЕДЬ

Правление Ларька помещалось в малюсеньком десятиэтажном домишке на площади Хряка, хотя учреждению с такой мощной производственной базой по закону был положен, по крайней мере, отдельный сорокаэтажный корпус. В правлении работало всего пятьсот сотрудников, хотя в министерстве давно намекали на то, что штаты правления пора бы удвоить. Директор лез из кожи, чтобы увеличить штаты хотя бы на сто человек, а домишко надстроить еще на пять этажей. Но все его усилия разбивались о неприступную стену бюрократизма и волокиты. Нужны были чрезвычайные обстоятельства, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.

Слухи о том, что в Ларьке будут давать ширли-мырли, были полной неожиданностью для правления. Ширли-мырли исчезли из продажи еще задолго до объявления псизма. И не только рядовые ибанцы, но даже специалисты ширлемырлологи вообще позабыли о том, что это такое. Когда потом на радио и телевидении стали получать миллионы писем с просьбой разъяснить, что это такое, то обычно выпускали двух консультантов: один рассказывал о ширли-мырли как о напитке, другой – как о пище, требующей пережевывания. И тем не менее директор сразу сообразил, какие выгоды сулили эти слухи. Они и явились теми чрезвычайными обстоятельствами, о которых он мечтал с юности. Пришел мой звездный час, думал он. Будет очередь. Обратят внимание. Переведут в сорокаэтажное... нет, в пятидесятиэтажное здание. Штаты увеличат в десять раз. Дадут чин Помощника Первого Ранга (Поперанга). Выберут в Академию. Орден. Переведут в министерство. Заместителем. А то, чем черт не шутит. Министр! И директор срочно вызвал к себе в кабинет браторга, профорга, молодорга, редактора стенгазеты, физорга, начальника отдела кадров, начальника особого отдела, заведующих отделами, в общем – актив правления. Заседание длилось все сутки. Решили обратиться в министерство с просьбой, чтобы разрешили проявить инициативу. Но слухи дошли уже до самого министерства. И там их оценили. Громоздкий и обычно неповоротливый бюрократический механизм проявил на сей раз удивительную оперативность. Министр срочно встретился с Заместителем Первого Ранга (Заперангом), который курировал ООН, и имел с ним продолжительную беседу. На общем собрании правления Ларька решили вызвать на соревнование правление Книжного Киоска, около которого тоже начала скапливаться очередь, так как пошел слух, будто будет производиться подписка на старых писателей, вымерших еще до Великой Победы. Академия Наук решила провести всеибанский симпозиум по актуальным теоретическим проблемам ширлемырлогии. На световом табло здания Министерства Еды и Питья появилась реклама, написанная поэтом Вошем!

Взрослым и детям полезны ширли.

Больным и здоровым полезны мырли.

Дешево. Вкусно. И очень питательно.

Употребляйте все обязательно.

Кстати, сказал директор Ларька, скоро юбилей основания Ларька. Пятьдесят лет. Да, круглая дата. Неплохо бы осветить в печати. Надо подготовить списки сотрудников к наградам.

А ТЫ КТО ТАКОЙ

Потом отправились в Забегаловку. Уже втроем. По дороге решили познакомиться. Я физик, сказал Балда. В таком случае я лирик, сказал Учитель. А я единство противоположностей, сказал Хмырь. Я Никто. Так не бывает, сказал Балда. Бывает, сказал Учитель. Хмырь пожал плечами.

Физик? Не спорю. Это – во!

Как говорится, без слов ясно.

Лирик? Как будто чуть-чуть тово.

Но в общем тоже вполне прекрасно.

Я мог бы наверно частицу открыть.

Доказать непокорную теорему.

Мог бы в тайге минералы рыть.

Писать статью на новейшую тему.

Мог бы и шайбу в ворота бить.

ать, сопя, тяжелейшую штангу.

Только ведь чтобы этаким быть,

Надо к высшему влечься рангу.

В Ибанске нету просто людей.

Одни воплотители планов и чаяний.

И даже среди забулдыг и блядей

Просто Никто – явленье случайное.

А я, представьте, и есть Никто.

Из моды вышедший просто мужчина.

Исключенье из правил. Ни се и ни то.

Рудимент, так сказать. Пережиток без чина.

Ясно, сказал Балда. Но так ты уцелел? У нас в Ибанске такие вывелись еще до Великой Победы. Меня сохранили как устрашающий пример, сказал Хмырь. Для высших целей. Это, брат, не нашего ума дело.

Пришел Лапоть. Ходил в Правление, сказал он. Там грузчики требуются. Но тебя не возьмут. Образование не подходит. Кроме того, есть закон, по которому в систему продовольственного снабжения с судимостью брать запрещено. Тут повышенная честность нужна. Потому, очевидно, девяносто процентов работников торговли имеет минимум по две судимости, сказал Балда.

ПРОБЛЕМА

История с Балдой обнаружила досадное противоречие между субъективным представлением индивида о самом себе и его объективным социальным положением. Подумать только, какой-то мнсбс вообразил, что он на десять голов умнее муперанга, который в социальном отношении на десять ступеней выше его! Пример Балды оказался заразительным. Не только сам Балда, но и прочие сотрудники ЖОП стала думать, что Балда, если не на десять голов, то уж на одну, во всяком случае, выше директора Крыса. Дело дошло до того, что сам Крыс в глубине души начал испытывать нечто подобное, перестал спокойно спать по ночам и на работе, затосковал и начал катастрофически прибавлять в весе. И это – в самой рафинированной интеллигентной среде Ибанска, в его мозговом центре – в ЖОПе! А что началось твориться в прочих учреждениях! Ночью состоялось чрезвычайное заседание НВПВГБЦСВКБИ. Надо сажать, сказал Заибан. Надо сажать, сказали Заперанги. Надо сажать, сказали Завторанги. Хотя официальное решение на всякий случай не приняли, но понемногу начали составлять списки возомнивших о себе индивидов за ошибочную субъективную переоценку. Балду забрали в ООН. Но от этого стало еще хуже. И тогда собрали ученых и возложили на них задачу. Покопайтесь в ваших идеалистических и метафизических хромосомах, сказал Заибан. Может найдете там кнопочку какую или пружинку. Чтобы можно было нажать, и все. Раз, два, и готово. И никаких тебе вывихов и зазнайств. Ясно? Об исполнении доложить! Ответственность за решение проблемы возлагаем на ЖОП. Балду выпустили – кому-то надо же работать! Но попросили, чтобы он свою гениальность держал при себе. Балда обещал подумать. У проходной его ждал Хмырь. И они направились в Забегаловку.

Ведомы Братией родной,

Достигли высшей цели.

И только малости одной

Мы сделать не успели.

Не приложили сил к тому,

Чтоб устранить причину,

По коей люди по уму

Не отвечают чину.

Начальник мозгом обделен

Не в этом суть напасти.

Беда, что низший чин умен

И одарен, к несчастью.

Тревожит нас и ночь и день

Такая ахинея,

Коль чина высшая ступень

Не делает умнее.

Чтоб людям легче было жить,

Начальству – легче править,

Старанье надо приложить

Мозги по чину вправить.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Страшны не нападки, говорит Болтун. Травля равносильна официальному признанию. Страшно нарочитое безразличие к твоему делу и к твоей продукции. И чем значительнее твое дело и результаты его, тем значительнее это безразличие. Заметь, я говорю не о равнодушии и отсутствии интереса. А об активном безразличии. Это нечто позитивное. Это специфическое явление ибанского образа жизни. Безразличие это может быть отчетливым или неясным, ярко выраженным или расплывчатым, демонстративным или само собой разумеющимся. Его даже можно измерять по степени. Степень безразличия! Каково? Сталкивался ли ты с подобной категорией там, на Западе? А в применении к прошлому? Это нечто новое. Это – определенная форма поведения лиц, представляющих данное общество в отношении к данному индивиду, в отношении этого индивида. Например, ты выставил свою работу. И Вонючка выставил. Ты выставил выдающееся нечто. Вонючка – чепуху серенькую. В отчете о выставке о вас могут написать как о явлениях однопорядковых – одна степень безразличия к тебе. Могут о нем сказать больше и лучше – другая, более высокая степень. Могут о тебе умолчать – еще более высокая степень. Могут даже тебя похвалить, и его похвалить, даже тебя чуть-чуть побольше. И все-таки это будет определенная степень безразличия. Причем, всем известно, что твоя вещь на сто порядков выше. И никто не будет протестовать против таких отчетов. Если тебя похвалят, будут даже недовольны. И все тут едины в одном: сделать вид, будто твое произведение не является выдающимся. Они даже готовы возвеличить ничтожество, чтобы проявить безразличие к тебе в такой форме. Суть дела – исказить оценки, переориентировать внимание на пустяки, на незначительное. И это касается не только творческой деятельности. Это касается всех важных сторон нашей жизни. Ты смотрел сегодняшнюю Газету? Там опубликован для всенародного обсуждения своеобразный морально-правовой кодекс. Он преподносится как вершина развития морали и права. К тому же синтезирующая вершина, положившая конец вековому их разрыву. В кодексе дается перечень возможных проступков. Говорится, что они редкое исключение. И чтобы их не было совсем, предлагается система наказания за них. Например, не уступил место старухе в транспорте – штраф. Второй раз не уступил десять суток принудительных работ. Кто-то чихнул, и ты не сказал, будь здоров, – штраф. Наступил на ногу и не извинился – штраф. Не заступился за оскорбляемого – две недели карцера. И так далее в таком духе. Почитай. Документ любопытный. Самые существенные стороны деятельности людей не имеют никакого правового обеспечения, а для пустяков – детально разработанный кодекс. И эту муть разрабатывали в ЖОПе десять лет! Но они к тому же еще жуткие кретины вот в каком плане. Сам факт публикации такого документа свидетельствует о том, что реальная картина бытового поведения людей весьма далека от идеала. И не желая затрагивать порождающую ее суть, хотят спасти положение за счет пустяков. А так как нет никакой силы, которая хотя бы намекнула на реальные пропорции, то все эти пустяки и пустяковая сторона жизни воспринимаются всерьез. Посмотреть со стороны – кошмар. Но смотрящих со стороны нет. А если они появляются, их ликвидируют. Этим же методом.