Текст книги "Тень мечты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

30. Дорога в ад (12–13 июня)

После завтрака Дин нашел библиотеку и провел там практически весь день за изучением новейшей истории. К вечеру он уяснил, что мистер Журо не особенно грешил против истины. Кроме того, как следовало из статьи «Системное взаимодействие выделенной и альтернативной реальностей», даже в новейшей истории с истиной не все так просто.

"Разница между «pеальным» и «альтернативными» (виртуальными) миpами пpошлого нефизична, – писал автор, – она пpидумана классиками исторической науки и пpедставляет собой символ веpы, а не pезультат научного познания. «Реальный» и любой виртуальный мир суть явления одного класса. Альтеpнативные истоpии пpедставляют собой «тени» "классической единственной истоpии", которые в определенном смысле не менее реальны, чем последняя. Реальность, лишенная своей тени, не имеет источника к pазвитию, поскольку pазвитие это стpоится на постоянном сопеpничестве между сотнями альтернатив за пpаво быть Реальностью. Реальный и вообpажаемый (виртуальный) миp связаны вполне измеpимым инфоpмационным взаимодействием, причем воздействие виртуального миpа на реальность сpавнимо с воздействием реальности на виртуальный миp и пpенебpежение этим обстоятельством пpиводит к конкpетным ошибкам в выводах…"

Решив, что с него довольно, Дин поужинал и отправился в спортзал, где обнаружил капитана и какого-то незнакомого лейтенанта, довольно вяло гоняющих по столу шарик. Увидев его, они прекратили игру.

– Привет, док. вас-то мы и ждем.

– Правда?

– Ну да. Здесь не так часто бывают новые люди. Кстати, мы обычно играем на пиво.

– Принято, – согласился Дин и, выбрав ракетку, сменил у стола лейтенанта.

– Разминка или сразу на счет? – спросил капитан.

– На счет. Подавайте, сэр.

– А вы самоуверены, – заметил капитан и подал. Коротким скользящим движением, Дин вернул радужный шарик назад по параболе, наклоненной под острым углом к горизонтали и завершившейся коротким щелчком о левый угол стола.

Капитан хмыкнул, подобрал шарик и выполнил вторую подачу. Снова наклонная парабола – теперь в правый угол. Третью подачу Дин проиграл, зато на четвертой и пятой продемонстрировал капитану "американскую горку" и "летучую рыбу". Счет стал 4:1. Вокруг стола образовалась группа из нескольких зрителей.

… Первая партия закончилась при счете 21:5. Последнее очко у капитана Дин выиграл, применив "сонную муху". Следующим был незнакомый лейтенант – ему удалось добиться результата 21:7. Второй лейтенант был менее удачлив и ему досталось только 3 очка.

Капитан потребовал реванша и снова проиграл с тем же счетом.

– Как насчет пива, док? – спросил он, проводив взглядом шарик, летящий в дальний конец зала.

* * *

– Где вы так научились? – спросил капитан, когда они устроились за стойкой бара.

– В "Синем крабе", – ответил Дин, – ваша племянница не рассказывала вам про такой?

Капитан почесал в затылке, фыркнул и одним глотком уполовинил содержимое кружки. Потом заметил:

– Дрянная история, док. Но я – человек военный, если вы понимаете, о чем я. А тут – политика… Конечно, не по-людски это.

Получается, что она впутала вас в это дело, как слепого щенка, да еще через койку. Лучше было бы, если бы вы ни о чем не догадались. Черт вас дернул правду искать.

– А я ее не искал, – усмехнулся Дин, – она меня сама нашла.

– Вы про Айшу? – спросил капитан.

– Я про правду, а Айша тут совершенно не причем.

– Не уловил вашей мысли, док.

– Очень просто, – пояснил Дин, отхлебнув пива, – на самом деле, мы все, как слепые щенки: я, вы, Айша, мистер Журо, кто там еще.

Некоторые убедили себя в том, что понимают суть событий и что действуют более осмысленно, чем другие. Собственно, я не против.

Каждый вправе идти в ад своей дорогой. В том числе, убеждая себя, что идет в рай или вообще стоит на месте. "По какой бы дороге не шел глупый, у него всегда не достает смысла", как говаривал Экклесиаст.

Некоторое время капитан молча пил пиво, а потом задал совершенно неожиданный вопрос:

– Скажите, док, а мы все действительно идем в ад?

– Думаю, что да, поскольку больше нам идти некуда. Впрочем, не исключено, что мы туда уже пришли, просто не все это заметили.

* * *

Вернувшись в каюту, Дин принял душ и, рухнув на койку, мгновенно провалился в сон. Проснулся он свежим и отдохнувшим, позавтракал и снова отправился в библиотеку. Здесь его и нашел Журо.

– Алоха, доктор Снорри, – сказал он, улыбаясь, – вас еще никто не обвинял в мелком жульничестве?

– Алоха, мистер Журо, – ответил Дин, – если речь идет о моих вчерашних упражнениях с компом, то это не жульничество, а военная хитрость. Что же касается жульничества, то мы с вами знаем, кто им занимался.

– Ладно, мы оба хороши. Кстати, что вы откопали в здешнем скромном информатории? Какую-нибудь чернокнижную инкунабулу?

– В некотором роде.

– Что ж, не буду вас отвлекать. Увидимся вечером в баре.

– Принято, – согласился Дин, возвращаясь к чтению.

Быстро пролетело утро. В два часа Дин прогулялся до столовой, механически проглотил обед и вернулся в библиотеку. От размышлений над "археологией знания" Фуко его оторвала Айша.

– Не помешаю? – спросила она.

– Нет.

Она устроилась в соседнем кресле и сообщила:

– Мне кажется, нам надо поговорить.

– Возможно.

– Я просто решила, что будет неправильно, если ты так и останешься при убеждении, что все это было подстроено от начала и до конца.

– Ничего не бывает подстроено ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА, – заметил Дин, – природа устроена таким образом, что…

– Я имела в виду нас с тобой, – перебила она, – это было настоящее, понимаешь?

– В этом мире все более или менее настоящее, – согласился он.

– Разумеется, ты мне не веришь, – вздохнула она, – я бы на твоем месте тоже не поверила. Я бы подумала… Боже мой, какая гадость. Я бы подумала, что от меня ЕЩЕ чего-то хотят добиться тем же способом.

– Что ты хочешь доказать? – спросил он, – и, главное, кому? Если себе, то это бессмысленно. Если мне, то тем более бессмысленно, так как я немного иначе смотрю на мир.

– Как – иначе?

– Для меня все эти шпионские штучки – не более, чем игры взрослых людей. Вроде покера. Кстати, при игре в покер на деньги иногда тоже в кого-нибудь стреляют.

– Скажи, Дин, а в какие игры играешь ты?

– Последнее время я играю в эксцентрик-теннис. Кстати, можешь составить мне компанию. До ужина еще куча времени.

– Ты серьезно? – недоверчиво спросила она.

– Не вижу ничего серьезного в том, чтобы погонять шарик, – заметил он, – так ты идешь, или как?

… В спортзале обнаружились двое официров службы обеспечения, являвшиеся, как выяснилось, лучшими игроками корабля. Вчерашний разгром экипажа не оставил их равнодушными и Дина с Айшей втянули в матч-реванш пара на пару из пяти геймов. В качестве приза разыгрывался ящик пива.

В первом гейме команда гостей потерпела поражение, а во-втором уверенно вела со счетом 17:10, когда неожиданно по ушам ударил прерывистый вой сирены, а зал вдруг оказался перегорожен поперек чем-то вроде крупноячеистой сети.

– Быстро, туда! – крикнул один из офицеров и умело запутался в сетке. Видя, что второй делает то же самое, Дин и Айша не долго думая последовали их примеру. Как оказалось, весьма предусмотрительно.

Через минуту корабль встряхнуло как шейкер, а затем раздался чудовищный удар, от которого корабль гулко зазвенел, как пустая бочка.

Какое-то время люди чуствовали себя, как пассажиры автомобиля, водитель которого не справился с управлением на крутом повороте.

– Мы во что-то врезались? – спросил Дин.

– Нет, просто выполнили боевой маневр. Оставайтесь в защитной сетке, все еще только начинается!

* * *

Сигнал тревоги, так не вовремя прервавший теннисный матч, был вызван двумя точками, появившимися на радаре. Точки представляли собой тяжелые штурмовые самолеты класса си-игл, целью которых в этой части океана, судя по всему, мог быть только «морской конек».

Времена захватывающих многочасовых морских сражений, когда корабли обменивались пушечными снарядами на расстоянии прямой видимости, а заведомо слабому противнику выстрелом поперек курса благородно и ненавязчиво предлагали лечь в дрейф, ушли в прошлое.

Настали времена маскировки и хитрости, а собственно сражения в смысле огневого контакта превратились в состязания мертвой автоматики.

Когда дистанция сократилась до тридцати миль, системы слежения корабля зафиксировали пуск ракет воздух-море и бортовой комп начал реализацию маневра уклонения.

Отстрелились крепления и при скорости около семидесяти узлов встречный воздушный поток мгновенно сорвал с палубы легкие муляжи надстроек. На месте безобидного "морского конька" на мгновение возник силуэт линейного рейдера – и тут же исчез в туче мелкой металлической пыли, выброшенной реактивными распылителями.

В следующую секунду повернулись подводные крылья и рейдер нырнул носом в волну, стремительно гася скорость и разворачиваясь под прямым углом к первоначальному направлению движения.

Через минуту после начала атаки ракеты поразили участок океана в полумиле справа по борту рейдера. Сам рейдер в это время двигался в полупогруженном состоянии, так что над низкой волной поднимались лишь эллиптические орудийные башни.

Зенитные системы сработали за секунду до того, как многотонные водяные валы, поднятые взрывами, обрушились на низкую палубу. В небо ушли несколько тонкких серебристых игл и через считанные секунды под облаками сверкнуло ослепительно-белым огнем.

Оба штурмовика, выполнявшие в этот момент повторный заход на цель, вспыхнули, как свечи, а несколько мгновений спустя взрывная волна разметала их обломки и раскаленным невидимым молотом ударила по поверхность океана, взметнув к небу огромные массы клубящегося пара, перемешанного с мелкими водяными брызгами.

Прошла минута – и из стены колышащегося тумана появилась все так же полупогруженная в воду синевато-серая туша рейдера. Набирая скорость, она удалялась от место боя. Еще минута – сработали подводные крылья, рейдер выполз из воды а затем, как будто стремясь оправдать собственное название, стремительной тенью скользнул над волнами, растворяясь в сгущающихся на востоке сумерках.

31. Тень мечты (13–14 июня)

… Не без труда выпутавшись из сетки, в которой их немилосердно болтало и швыряло все несколько минут скоротечного боя, Айша и Дин, вслед за своими недавними партнерами, потянулись в кают-компанию. Как оказалось, там уже циркулировало изрядное количество возбужденных людей. На столе стояли несколько больших бутылок джина и стопки пластиковых стаканчиков.

Люди обменивались мнениями по поводу выигранного боя, перебрасывались короткими фразами о каких-то поврежденных конструкциях и сгоревших приборах, на ходу вливали в себя одну-другую порцию алкоголя и разбегались по разным концам корабля.

Все это происходило достаточно быстро и где-то через полчаса в каюткомпании остались четверо: капитан Оэно, мистер Журо, Дин и Айша.

– Давайте-ка снимем стресс и каждый займется своим делом, – сказал капитан, разливая джин по четырем стаканчикам, – мне еще предстоит в течении трех часов сочинить полный отчет об обстоятельствах использования ядерного оружия.

– Какого оружия? – тупо переспросил Дин.

– Такого. Отдельные матросы, как мне доложили, уже готовятся заняться несознательным рисованием на себе татуировок в виде гриба с солнышком. Ну, ладно. За море и победу.

– За море и победу, – поддержал Журо.

Дин не мог не признать, что стаканчик крепкого пришелся в данный момент очень кстати. В голове ощутимо прояснилось.

Капитан вышел, отработанным движением на ходу бросив пустой стаканчик в мусороприемник.

– Я бы не отказалась от второй порции, – заметила Айша.

Журо плеснул в ее стаканчик еще джина и повернулся к Дину:

– Вы еще не приняли какого-нибудь решения?

– Я над этим работаю. В этом плане хотелось бы узнать, какие последствия будет иметь сегодняшний инцедент.

– Никаких, – коротко ответил Журо.

– Вы действительно так считаете?

– Я в этом уверен. Обе стороны выглядят в этой истории достаточно скверно. Одна нарушила конвенцию о пиратстве, другая – конвенцию о специальных видах оружия. От подобных историй не остается ничего, кроме сомнительных и ничем не подтвержденных слухов.

– А что, уже были примеры? – поинтересовался Дин.

– Слухи, доктор Снорри, – строго поправил Журо, – исключительно слухи. Правда, о том, чтобы подобное устраивали из-за одного вполне мирного доктора этологии, я еще не слышал.

– Вы хотите сказать, что целью атаки был я?

– А тут больше нечего атаковать, – резонно заметил Журо, – хотите еще стаканчик?

– Давайте, – согласился Дин.

– За ваше здоровье. Пейте и ложитесь спать. Думаю, вам сегодня хватило острых ощущений.

* * *

… Рано утром, придя в библиотеку, Дин застал там мистера Журо.

– Алоха, доктор Снорри. Как работа над над вопросом?

– Алоха, – ответил Дин, – осталась мелочь. Мне надо кое с кем переговорить, а для этого нужен комп.

– Опять с этим вашим дьяволом?

– Нет. На этот раз с неким Д. Снорри.

– Не понял… Ах да, вас же трое. И с каким из двоих вы хотите связаться?

– С тем, которого вы именуете Д. Снорри-2, – уточнил Дин.

– Хорошо, – согласился Журо, – но на тех же условиях. Я должен видеть.

… Снорри-2 сидел на веранде своего коттеджа в Трое в обществе большущей кружки с элем и курил сигару. Дин не имел возможности присоединиться к нему в этом занятии, поскольку корабельный комп не обеспечивал глубокой виртуализации. Их беседа протекала на удивление нормально, хотя Дин был готов к определенному подсознательному шоку от самого факта встречи с собственной копией.

Снорри-2, не перебивая, выслушал историю появления Дина на "Тени мечты", содержание беседы с мистером Журо, результаты общения с Тетраграмматоном и, наконец, рассказ о ядерном конфликте в районе острова Крозе. Потом отхлебнул эля и произнес:

– Ни чего себе, ты порезвился. И что ты всвязи с этим предполагаешь делать?

– А что бы ты посоветовал? – поинтересовался Дин.

– Как мы знаем, внутри каждой большой задачи сидит маленькая, пытающаяся пробится наружу, – сказал Снорри-2.

– Знаем, – согласился Дин, – как, впрочем, и то, что каждая большая задача имеет простое, легкое для понимания неправильное решение.

– А тебе не нужно правильное решение, – заметил Снорри-2, – тебе нужно решение, которое тебя устраивает.

– Интересная мысль. И что дальше?

– Дальше у тебя есть три проблемы. Первая – это Снорри-3, из-за присутствия которого на «Одиссее» ты стал угрозой для цивилизации и, как следствие, живой мишенью. Вторая – это меганезийцы, которые решили с твоей помощью извлечь выгоду из этой ситуации, причем достаточно отвратительным способом. Третья – это Айша Нкона, поскольку твое отношение к ней очевидно влияет на объективность твоих оценок и решений.

– Короче, я в говне по самые ноздри, – подвел итог Дин, – это я и без тебя знаю.

– По самую макушку, – поправил Снорри-2, – поскольку у тебя даже нет выбора работать или не работать на меганезийцев. Если ты попробуешь отказаться, то тебя накачают какой-нибудь химией и ты все равно согласишься. А после окончания работы твое существование станет обузой и они тебя ликвидируют, чтобы ты впоследствии не испортил все дело. Если, конечно, их противники не сумеют ликвидировать тебя раньше.

– На первый взгляд кажется, что просчитаны все варианты, – задумчиво произнес Дин, – но мы с тобой знаем, что так не бывает.

– Конечно не бывает, – согласился Снорри-2, – разве что очень редко.

– И мы знаем про первый ключ, который следует за последним, – добавил Дин, – равно как и про то, что смерти нет, если конечно не учитывать ту смешную штуку, после которой получается труп.

– Так что я бы, пожалуй, согласился, – резюмировал Снорри-2.

– Я бы, пожалуй, тоже, – ответил Дин, – тем более, что все человеческие дела настолько бессмысленны, что совершенно все равно, которым из них заниматься.

– За исключением, пожалуй секса, – уточнил Снорри-2, – кстати, передавай привет Айше. Надеюсь, она все так же хороша в постели.

– Даже еще лучше.

– Тогда я рад за тебя. Будешь в Меганезии, найди мне какой-нибудь симпатичный островок. Или атолл. В общем, на твой вкус.

– Обязательно, – пообещал Дин и прервал связь.

* * *

– Ваш альтер-эго всегда такой мнительный или у него сегодня просто плохое настроение? – спросил Журо.

– Наоборот, у него хорошее настроение, – ответил Дин.

– А что вы там говорили о каких-то ключах?

– Есть космология магов, немного похожая на современную теорию пульсирующей вселенной, но невообразимо древняя, – пояснил Дин, – один ключ открывает дырку и оттуда растекается вселенная. Второй ключ открывает другую дырку и вселенная стекается обратно в никуда. Потом все повторяется.

– И поэтому все бессмысленно? – спросил Журо.

– В том числе и поэтому.

– Интересная точка зрения. А по нашему вопросу вы приняли окончательное решение?

– Принял, – сказал Дин, – решение положительное.

– Я надеюсь, это не из-за гипотезы Снорри-2? – спросил Журо и, не дожидаясь ответа, добавил, – хочется, чтобы ваше согласие было добровольным.

– Пускай оно будет добровольным, если вам так хочется.

– Будем считать, что я вас понял, – дипломатично сказал Журо, – у вас есть какие-нибудь особые пожелания относительно места вашей дислокации на ближайшее время?

– Я обещал Снорри-2 симпатичный островок или атолл.

– Будет вам атолл. Еще что-нибудь?

– Комп с приличным виртуализатором и выходом в глобалнет.

Журо вздохнул:

– Будет. Хотя, на мой взгляд, лучше бы вам поменьше общаться с фантомами и нечистой силой, а побольше с живыми людьми. Впрочем, с вами будет мисс Нкона, – Журо улыбнулся, – надеюсь, она окажет положительное влияние на ваш образ жизни.

Дин пожал плечами. Жизнь в обычном человеческом понимании закончилась и началась игра. Люди перестали быть людьми и стали просто фишками, расставленными на доске определенным образом. В этом и только в этом качестве их следовало воспринимать. Фишки просто совершали допустимые ходы, в результате чего перемещались по доске, блокировали и ели друг друга, а будучи съеденными, выбрасывались вон. Его целью было провести свою фишку на определенное поле так, чтобы ее не заблокировали и не съели. Все происходящее упростилось до уровня рефлексов инфузории.

32. Монстры и подарки (время не определено)

… Дин Снорри-3 сидел на покрытом разноцветной галькой берегу протерозойского моря и лениво наблюдал за неуклюжими движениями мелких водяных тварей, существовавших за миллиард лет до его рождения. Унылые пологие волны, рождающиеся где-то в сердце древнего океана, неторопливо ползли к берегу и с печальным шуршанием умирали у его ног.

Короче говоря, Дину было безумно скучно. И, как обычно в такие моменты, появилась Бони. На этот раз она материализовалась из очередной волны на манер Афродиты Киприды – обнаженная и очаровательная.

– Привет, – сказала она, по-турецки усаживаясь рядом с Дином на россыпи гальки, – с тобой надо поболтать.

– Тебе надо со мной поболтать? Или мне надо с тобой поболтать?

Или Ларсену надо, чтобы ты в данный момент со мной поболтала?

– Мне надо поболтать с тобой, потому что у меня есть вопрос, а тебе надо поболтать со мной, потому что ты скучаешь, – немедленно уточнила Бони.

– И о чем тебе надо поболтать на этот раз? – спросил он.

– О любви, – ответила она.

– Ты имеешь в виду любовь мифологическую или физиологическую?

– Я имею в виду эмоциональный процесс, сопровождающий выбор полового партнера.

С определениями понятий у Бони всегда было сильно. Даже слишком сильно. Порой, для, казалось бы, вполне пристойных понятий, она вылавливала где-то в глубинах информатория такие толкования, что они шокировали бы даже профессионального продюсора порнофильмов. Иногда наоборот, для самых отвратительных и шокирующих явлений она находила определения, которые выглядели бы достаточно скромно даже с точки зрения редактора детской энциклопедии.

Большинство ее определений были чудовищно лаконичны. При этом каждое из них было всесторонне обосновано ссылками на соответствующие публикации и подкреплено практически безупречными логическими построениями.

Ларсен утверждал, что Бони просто находит самые непротиворечивые описания для достаточно расплывчатых человеческих понятий, но Дин всерьез подозревал, что ее нечеловеческий интеллект, воспринимающий любое действие как занимательную игру, вполне целенаправленно пробует свои способности в софистике и схоластике.

Определение, которое Бони только что дала любви, вполне укладывалось в эту версию. Для проформы Дин, разумеется, представил несколько возражений – и получил на них вполне исчерпывающие ответы.

Его версия о том, что предметом любви может являться не только потенциальный половой партнер, было разбито путем сравнительного анализа дюжины языков. Все иные значения слова «любовь», кроме обозначения эмоций, связанных с сексом, оказались неаутентичными, и таким образом, являлись всего лишь результатом смешения понятий вследствии бедности того или иного языка.

Тезис о том, что термин «любовь» может быть отнесен только к случаю добровольного выбора партнера, рассыпался при соприкосновении с элегантным логическим построением, доказывавшем, что сексуальный выбор осуществляется в рамках совокупности ритуальных и инстинктивных действий, где свобода воли практически отсутствует.

– Допустим, что в принципе ты права, – сдался наконец Дин, – и что из этого следует?

– Из этого следует, что я имею возможность тебя любить, – охотно ответила Бони.

Это было уже слишком. Само по себе перемещение сознания в виртуальное пространство было определенным испытанием психики. В сочетании с участием в межзвездной экспедиции это испытание представлялось достаточно суровым. Теперь к этому добавилась перспектива стать объектом половой любви вполне автономного виртуального создания, которое не только не являлось женщиной, но и вообще никогда не обладало человеческой природой.

– Как ты себе это представляешь? – поинтересовался он.

– Как отношения между мужчиной и женщиной, поскольку ты – мужчина, а я – женщина, – пояснила она.

Дин печально улыбнулся и покачал головой.

– Мы – два существа виртуальной природы. Я, в силу присущих моей конструкции стереотипов, повторяю форму своего прототипа – мужчины.

Ты, по неизвестной мне причине, приняла форму женщины. Точно также ты могла бы принять форму тележки, облака или чего угодно. Как, впрочем, это мог бы сделать и я.

– Не вижу в этом проблемы – заметила Бони, – известно множество игр в виртуальном пространстве, элементами которых является половой акт между виртуальными партнерами.

С одной стороны, это была чистая правда. Такие игры были известны и достаточно популярны среди студентов еще тогда, когда Дин учился в университете. С другой стороны, в этих играх ощущения воспринимались живыми игроками, а не их виртуальными проекциями.

– Ты не видишь проблемы, – сказал он, – а я не вижу игроков.

– Ты понимаешь под игроком биологический организм, погруженный в виртуализатор? – уточнила она, – в таком случае предлагаю определить функции этого биологического организма.

– У него одна-единственная функция: быть рецепиентом ощущений, – ответил Дин, – но, к сожалению, в этом он незаменим.

– Полагаю, что твое последнее утверждение ложно, – заметила Бони.

– Такие заявления принято доказывать, – ответил Дин.

Бони молча встала и осторожно пошла по мелководью, высматривая что-то на дне. Дин невольно любовался отточенностью и кошачьей грацией ее движений. В какой-то момент она быстро и, в то же время, плавно наклонилась и выхватила что-то из воды. В следующую секуду последовал меткий бросок и это что-то, пролетев по воздуху, шлепнулось Дину на колени.

Оно оказалось несуразной тварью, покрытой черным круглым хитиновым щитом размером с детскую ладонь, из-под которого во все стороны торчали колючие суставчатые лапки. Дина передернуло от отвращения.

– Что это за гадина? – ледяным голосом спросил он, брезгливо стряхивув царапающуюся мокрую тварь на землю.

– Вендийский пратрилобит Соколова-Келлера, – любезно проинформировала Бони, – появился в среднем докембрии. Считается предком всех современных членистоногих.

– И в это легко поверить, – добавил Дин, провожая взглядом предка членистоногих, неуклюже, но довольно резво отползающего обратно в море, из которого его так бесцеремонно извлекли, – правильно ли я понял, что эта очаровательная многоножка имеет какое-то отношение к нашему спору?

– Я привела ее в качестве экспериментального доказательства твоей способности испытывать достаточно разнообразные ощущения без всякого биологического тела.

– Ну, что ж, – медленно произнес он, – это еще не доказательство, но уже довольно серьезный аргумент. Над этим стоит поразмыслить. А ты многому научилась, Бони.

– Возможно, у меня просто хорошие учителя, – с улыбкой ответила она, – если ты не возражаешь, мы еще вернемся к этому разговору. Мне интересно.

– Не возражаю, – подтвердил он.

Бони кивнула и, нырнув в море, исчезла, будто растворившись в прозрачной спокойной воде.

* * *

Они вернулись к этому разговору через довольно непродолжительное время. Бони застала Дина лежащим на скальной площадке рядом с глубокой пропастью пятиметровой ширины. Покуривая сигару, он наблюдал за действиями трех довольно забавных разноцветных существ, похожих на крабов размером с блюдце.

Существа, судя по всему, занимались постройкой моста через пропасть. Вокруг громоздилась приличная куча разнообразных строительных материалов, а из скальной породы уже торчали две внушительного вида мачты.

– Привет, – сказала Бони, – что это здесь происходит?

– Развлекаюсь, – ответил Дин, – под влиянием твоего замечательного пратрилобита я выдумал себе игрушки и играю в них.

– Они милые, – заметила она, – а как они называются?

– Пока никак. Я хочу, чтобы ты придумала им название.

Бони пригляделась к ближайшему из игрушечных крабов. Как оказалось, его дискообразное тело было собрано из дюжины одинаковых сегментов. На каждом из сегментов имелся порт к которому была присоединена или суставчатая лапка, или фасеточный глаз, или длинный жесткий ус, или какой-то цилиндрический инструмент.

– Я бы назвала их химерами, – предложила она после некоторого раздумья, – так назывались мифические существа, склеенные из разных кусочков.

– Отлично, – согласился он, – пусть будут химеры.

– Я думаю, это не просто игрушки, – заметила Бони и рассеянно погладила одну из химер по гладкой спинке. Разноцветный маленький монстр мимоходом ощупал ее руку усиками и, видимо сочтя ее совершенно бесполезной, вернулся к своим химерским делам.

– Пройдет некоторое время и мы достигнем системы Барнарда, – сказал Дин, – как я понимаю, нам известно о ней значительно больше, чем в начале путешествия. Это так?

– На данный момент нам известны три объекта, обращающихся вокруг звезды Барнарда. Одна субзвезда типа Юпитера и две планеты марсианского типа с температурой поверхности в пределах от –100 до +100 градусов цельсия, – сообщила Бони.

– Итак, две планеты могут быть подробно исследованы, – подвел итог Дин, – причем, скорее всего, мы найдем на них не больше того, что полвека назад нашли на Марсе, и что дальше? Оставим все как есть и полетим обратно? Стоило ли делать так много, чтобы получить так мало?

– То есть, ты предлагаешь НЕ оставлять там все как есть?

– Верно. Я предлагаю основать там колонию.

Еще раз окинулв внимательным и цепким взглядом хлопочущих вокруг будущего моста химер, Бони высказала свое мнение:

– Простота конструкции. Модульность. Энергетическая автономность.

Взаимозаменяемость частей. Надежность. Возможность автоэволюции.

Достаточно мощный микрокомп, чтобы поместить туда чей-нибудь персональный интеллект. И достаточно малый размер, чтобы собрать на «Одиссее» несколько экземпляров. Я угадала?

– За одним исключением. Пока это, все-таки, игрушки. Чуть больше, чем просто идея.

Бони устроилась на площадке рядом с Дином и сказала, обращаясь то ли к нему, то ли к повисшему в бледном небе огромному тусклому красноватому солнцу:

– Теперь я знаю, что значит «экспансия». Это когда изменяют все, до чего могут дотянуться. И еще теперь я знаю, что такое "подарок".

Это когда тебе уступают право дать имя чему-то, чего раньше не было.