Текст книги "Химера"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

7

В сумке, которую экспозитор принес из автомобиля, оказались: пакет с тонко нарезанным jamon, коробка с камамбером, еще теплый багет, бутылка красного лангедокского вина и набор для пикника.

– Это что, попытка флирта? – поинтересовалась Элис, наблюдая, как он разливает вино в тонкие металлические рюмочки.

– Что, если я отвечу «да»? – спросил он.

– Тогда мне придется вас разочаровать, – сказала она.

Андрэ улыбнулся и покачал головой.

– Не разочаруете, милле Сюркуф. Флирт это искусство общения с красивой женщиной, а не способ сойтись с ней. Искусство должно существовать только ради искусства, иначе оно теряет смысл. Эту истину открыл Оскар Уайлд.

– У вас необычный взгляд на вещи. Я бы с удовольствием поговорила об этом, но…

– Да, я понимаю. Расследование.

– Совершенно верно. Мы остановились на культах, связанных с химерой.

– Я помню. Тут придется говорить о смысловых слоях в культуре. Довольно сложный вопрос, из-за которого философы разных школ готовы выдрать друг другу бороды.

Элис сердито фыркнула.

– По-моему, философы это самые никчемные люди на свете. Клошары и то полезнее.

– А чем, по-вашему, полезны клошары?

– Они часть образа Парижа. Если они исчезнут, вместе с ними уйдет кусочек его жизни. Возможно, Париж станет чище, но это будет уже другой город.

– Необычное мнение для офицера полиции, – заметил Андрэ.

– Нет, обычное, – возразила она, – По статистике, каждую неделю в Париже убивают 3 человек, а за год 120 тысяч жителей подвергаются криминальному насилию. Вот эту проблему должна решать полиция. А клошары – такие же жители города, и грязи от них уж точно меньше, чем от политиков, если вы понимаете, о чем я. Но давайте вернемся к вопросу о культах, ладно?

Нио кивнул и, жестикулируя рюмочкой, стал объяснять:

– В основе любого культа, преклонение перед каким-то совершенством. Перед красотой. Перед мастерством. Перед силой. Перед жестокостью. Любое совершенство, даже злое, есть потенциальный объект культа. Посмотрите на это страшилище (экспозитор протянул руку в сторону изваяния льва, стоящего над убитым оленем). Лев – символ властной силы и жестокости, требующей преклонения. Лев на национальных флагах и на фамильных гербах. Лев в афоризмах и притчах. Лев в прозвищах. Это культ, не так ли?

– Да, действительно… Я даже как-то не задумывалась об этом.

– Мало кто задумывается, – сообщил Нио, – культовые символы, впитанные в детстве, это уже подсознание. Их превосходные качества кажутся чем-то само собой разумеющимся, пока нет достойного объекта для сравнения. Сравним этого льва с нашей химерой той же величины. Мысленно поставьте их друг против друга. Что будет?

– Химера порвет этого льва, как Тузик грелку, – уверенно сказала Элис.

– Почему вы так решили?

– Гм… Не знаю, но почему-то мне это кажется очевидным. Хотя, если подумать, то ваш вопрос довольно-таки бессмысленный.

– Нет, милле Сюркуф, смысл есть! Не случайно вы так быстро и легко дали ответ. Наша Химера это гораздо более убедительный символ силы. Первобытной, изначальной силы. В ней нет мутной примеси властного позерства и показной жестокости – верных признаков тщательно скрываемой слабости. Изначальная сила не демонстративна, но очевидна. Она просто не может не оказаться объектом культа.

– Это ваше предположение, или вы что-то знаете? – спросила Элис.

Андрэ задумчиво погладил ладонью подбородок.

– Скажем так: я слышал, что есть обычай обращаться к этой химере за помощью. Что-то связанное с первобытными ведьмовскими и тотемными практиками. Я думал, это просто игра, связанная с популярностью модернистских реконструкций первобытной магии. Но, коль скоро, дело дошло до убийств при конфликте с другой религией…

– Вы уверены, что здесь религиозный мотив? – спросила Элис.

– Мне так кажется, – уточнил экспозитор, – Видите ли, у меня не выходили из головы эти раны на трупе. А сейчас я посмотрел на этого льва, и вспомнил, что видел похожие раны на трупе человека, убитого другим хищником семейства кошачьих: леопардом. Это было в Танзании, несколько лет назад. Четыре серповидных когтя оставили параллельные борозды глубиной до самых ребер. Конечно, здесь, у нас никакого хищника не было, но возможно, было оружие, имитирующее удар его когтистой лапы. Вернее ее лапы, если мы говорим о химере.

– Ритуальное оружие? – уточнила она.

– И не только оружие. Целый ритуал, перевоплощения человека в охотящегося леопарда.

– Что-то вроде оборотней, не так ли?

– Совершенно верно. Культы кошек: ягуара в Южной Америке и леопарда в Центральной Африке, происходят от первобытных магических религий, возникших десятки тысяч лет назад. На заре истории черного континента, для многих племен леопард был тотемом. Вы представляете себе, что такое тотем?

Элис хмыкнула.

– Ну, насколько я знаю, тотем – это обожествленное животное. Или зооморфный бог.

– Типичное заблуждение, кочующее из книжки в книжку, – констатировал Андрэ, – Это для современного европейца религия строится вокруг бога – некого сверхъестественного и могущественного существа, которое обитает где-то высоко на небесах, и иногда может отозваться на какие-то молитвы и подношения. Религия первобытного человека иная: в ее центре стоит родственный дух-союзник. Тоже сверхъестественное существо, но близкое и осязаемое, приходящее на помощь в ответ на ритуал вызова. Оно вселяется в охотника-человека. Этот дух-союзник и есть тотем.

– То есть, – предположила Элис, – человеку кажется, что он превратился в леопарда, и это, говоря современным языком, поднимает его боевой дух?

– Такого мнения придерживались колониальные власти Сьерра Леоне, когда, в XIX веке, они узнали о культе леопарда. Сохранилось решение от 1892 года о запрете туземного культа, адепты которого якобы надевали на себя шкуры леопардов и перчатки с ножами-когтями, и в таком виде устраивали кровавые нападения на людей. Сообщения туземцев о том, что люди племени Муру действительно способны превращаться в леопардов, были сочтены просто местным суеверием.

– Вы хотите сказать, что это было не просто суеверие? – спросила она.

Экспозитор пожал плечами.

– Я просто принимаю факты такими, какие они есть. С 1899 по 1912 год по подозрению в причастности к «криминальной секте леопарда» в британской Африке было арестовано около 500 человек. Но свидетели-туземцы, которых опрашивали в связи с убийствами, отказывались соглашаться с тем, что существует какая-либо секта или тайное общество, и настаивали, что убийства совершают настоящие леопарды. Рядом с телом всегда находили отпечатки лап леопарда, а само тело выглядело ровно как после нападения этого хищника.

Судья Гриффит, участвовавший в расследовании в 1912 году написал в своих мемуарах примерно так: «Африканский буш пропитан сверхъестественным духом, который соединяет животное и человека. Часть этого духа из окружающей обстановки передалась людям и оказывает влияние на их обычаи. У них поразительная способность скрывать то, что они хотят держать в тайне от других. Это результат существования из поколения в поколение тайных обществ».

– Судья, вероятно, заразился местной экзотикой, – заметила Элис, – сто лет назад Африка казалась другим миром, почти как сейчас какая-нибудь параллельная вселенная.

– Возможно. Но есть и более поздние документы. Так в 1946 году в Нигерии от когтей людей-леопардов погибло около 80 человек. Правительство объявило, что это дело рук сепаратистов, которые, якобы одевали особый камуфляж и перчатки с ножами, чтобы использовать суеверия о леопардах-оборотнях для дестабилизации обстановки. В отчетах Международного Красного креста за 1994 год описан сходный случай в Либерии…

– Вы-то сами верите в этих оборотней? – перебила Элис.

Андрэ снова пожал плечами.

– Я верю в существование очень древней религии, связанной с культом большой кошки. И у меня есть определенные основания в это верить. На фресках VII тысячелетия до новой эры, в древнем городе Чатал-Хююк, в Турции, многократно повторяется мотив женщины-леопарда. В мифах Египта и Эллады есть сфинкс, женщина-лев. В Мексике, на древних стелах ольмеков в Ла-Венты, есть много изображений женщины, занимающейся сексом с ягуаром. Согласно свидетельству судьи Гриффита (о нем я уже упоминал) в центрально-африканском культе леопарда сексуальный мотив сочетался с охотничьим. В мемуарах Гриффита есть перевод дагомейского заклинания-песни:

 
«Глаза леопарда подобны огню.
Когти спрятаны в мягкие лапы.
Ты – нежный охотник, ты – красавица смерть,
В пятнистой одежде ты крадешься к добыче.
Ты – игривый убийца, в любовных объятьях
Разрывающий сердце…»
 

Предельно натуралистическое превращение человека в леопарда или ягуара было очень распространенным обычаем в самых разных частях света. Почему бы такому обычаю не существовать в культе химеры, если кто-то считает химеру своим тотемом?

– Честно говоря, это звучит дико, – заметила Эллис, – Все-таки Франция, XXI век.

– Я лишь высказал гипотезу, – сказал Андрэ, – Что касается дикости: если во Франции в XXI веке ислам считается нормальным, то и тотемизм нормален.

Элис покачала головой.

– Я не против любой религии. Но только до тех пор, пока она не становится причиной криминального насилия.

– Это все равно, что сказать: я не против алкоголя, если он не вызывает опьянения.

– Можно пить в меру, – возразила Элис, – после рюмки вина я спокойно сяду за руль, и закон это допускает. После католической мессы, я спокойно пройду мимо мечети или дацана, и мне в голову не придет бросить туда бомбу. Все хорошо в меру, и алкоголь, и религия.

– Э, нет. Вы рассуждаете так потому, что для вас и алкоголь и религия, это приправы к жизни. Как пармезан к спагетти. А если для человека это не приправа, а смысл жизни?

– Тогда пусть он лечится у психиатра.

– Но ведь в законе этого не написано, – иронически заметил он.

– И совершенно напрасно, – буркнула она.

8

… Комиссар Дюбуа убрал мобильник в карман и повернулся к Норману, – Вы слышали разговор, полковник. Моя версия об исламистах обретает некоторую почву, не так ли?

– И не надейтесь, – ответил Олле, – семья Харидж занимается марихуаной. То, что убиты их люди, наводит скорее на мысль, что экспозиция вообще не при чем. Какие-нибудь парни из Албании или с Гваделупы забили здесь стрелку парням Хариджа, и разговор у них не сложился. Ну а павильон разгромили так, по ходу дела.

– Но ведь ваш отдел занимался связями Хариджа?

– Да. Потому я и знаю, что к исламским экстремистам он никакого отношения не имеет. Это другой бизнес и все тут.

– А если я попрошу вас все-таки проверить это еще раз? Не обязательно официально.

– Предлагаете мне прокатиться к Азизу Хариджу?

– Да. С вами, Норман, он будет разговаривать иначе, чем с моими ребятами. Я скажу, чтобы они распечатали вам несколько фотографий. На случай, если он еще не в курсе.

– Хорошо. Я поеду к нему прямо сейчас. Но при одном условии, Огюст.

– Я понял. В отчете не должно быть никаких намеков на счет религиозного экстремизма, терроризма, и так далее. Правильно?

Олле скупо улыбнулся.

– Приятно с вами иметь дело, комиссар.

– С вами тоже, полковник.

9

Арабский ресторанчик на углу Барбес и Маркадет называлось «Ан-Наджм», т. е. «Звезда». Вывеска была только на арабском – ненавязчивый сигнал французам и прочим «западным людям»: НЕ ХОДИТЕ СЮДА. Но полковника Олле это не смутило. Он вошел и обратился к официанту:

– Махраба! Фэйн Азиз Харидж? (Привет. Где Азиз Харидж?).

Парнишка чуть не упал от удивления. Европейцы сюда вообще не заходили, а европеец, говорящий по-арабски… Если бы сюда зашла лошадь, официант бы удивился меньше. Впрочем, он, быстро пришел в себя и, сделав удивленные глаза, ответил:

– Миш арфа мин да (не знаю такого).

Норман вздохнул, покачал головой и тихо сказал:

– Валят, ана зариб. Энти айза мушкеле? (Мальчик, я тороплюсь. Ты хочешь проблем?).

Парнишка проблем не хотел, поэтому пробормотал «Сах» (ОК) и быстро нырнул в дверь за стойкой. Через несколько секунд, оттуда появился громила (ну просто брат-близнец тех четверых покойников из Люксембургского сада), и не слишком вежливо спросил:

– Эсмак?

– Ана шурта сердар Олле. Нхэб Азиз. (Я полковник полиции Олле. Мне нужен Азиз).

Громила пожал плечами и коротко бросил.

– Мафи (невозможно).

– Хау! (я все сказал), – проинформировал Норман, уселся за столик и закурил сигарету.

Через минуту появился тот же громила, и с низким поклоном, сказал:

– Леу самахт, Олле-саид. Удкуль фадляк. (Извините, господин Олле. Прошу вас).

Еще через полминуты они оказались в скромно, но элегантно обставленной комнатке, где на широком полукруглом диване за маленьким столиком сидел полный пожилой араб интеллигентного вида в белом костюме. Провожатый мгновенно испарился, а Норман, без церемоний, начал разговор:

– Здравствуй, Азиз. У тебя проблемы.

– Салам, полковник, – спокойно ответил араб, – Я знаю, что у меня проблемы.

– Откуда?

– Сначала убили людей из нашего дома. Потом пришел ты. Разве ты просто так придешь?

– Да, это точно. Кто их убил и за что?

Азиз вздохнул:

– Садись, выпей чаю. Дай пожилому человеку побыть гостеприимным хозяином.

Норман уселся рядом с ним, сделал глоток из полусферической фарфоровой чашечки, и поинтересовался:

– Зачем ты послал своих парней в Люксембургский сад?

– Меня попросил один человек, – ответил Азиз.

– Имя?

– Ох, полковник, разве ты не знаешь, что в наших делах нет имен?

– Это уже другие дела, Азиз. Из-за вашей торговли травкой я бы не приехал.

– Тогда что?

– Исламский терроризм.

– Мне сказали, это просто магазин с сувенирами.

– Кто тебе это сказал?

– Один человек. Побить стекла в магазине с сувенирами – не терроризм. Ищи лучше тех, кто их убил.

Норман покрутил в пальцах чашечку и предложил:

– Хочешь, я уйду, оформлю бумаги, и через час вернусь?

– Зачем, полковник? Разве я отказываюсь сотрудничать?

– Твои парни разгромили религиозную выставку, а потом их кто-то убил. Это – терроризм. Ты говоришь: «я не знал, что это – религиозная выставка». Я спрашиваю: «кто знал?». Ты говоришь «один человек», а имя не говоришь. Это укрывательство террориста. Я говорю: «хочешь, чтобы это было написано на бумаге?». Ты говоришь: «не хочу». Тогда я снова спрашиваю: «имя?». Нет имени – нет сотрудничества.

Азиз задумался на несколько секунд, а затем произнес:

– Дауд Самир.

– Не знаю такого, – отреагировал Норман.

– Он старший брат Камала, у которого бизнес в Каире.

– Такого тоже не знаю.

– Он делает духи.

– Что?

– Духи. То, чем мажутся женщины, чтобы лучше пахнуть.

– Ах, духи… – с некоторым удивлением, повторил Норман.

– Да полковник. Фирма называется «Нефер». Год назад Камал купил магазин в Париже. Спроси у своей женщины, она знает.

– Вряд ли. Моя женщина не любит косметику.

– Тогда, может быть, она любит хорошие украшения. Не то, что продают в ювелирных магазинах, а то, что делают руками настоящие мастера…

Полковник Олле покачал головой.

– Азиз, я не беру взяток.

– Я не говорил о взятках, – обиженно отозвался араб.

– Вот и хорошо. Вернемся к Дауду Самиру. Зачем он хотел разгромить выставку?

– Его брата обманул один человек.

– Имя?

– Андрэ Нио.

– Владелец той выставки?

– Да, – подтвердил Азиз, и добавил, – Зачем ты спрашиваешь, если сам знаешь?

– Но Андрэ Нио не занимается косметикой, – заметил Норман.

– Да. Он занимается выставками. Он подкупил человека, которого нанял Камал, и получил вещь, которая стоит больших денег.

– Имя человека?

– Жан Пикар.

– Что за вещь?

– Картинка для рекламы, за которую платил Камал. Он хотел делать на ней деньги.

– И попросил тебя немного попугать нового владельца?

– Предупредить, – уточнил Азиз, – а этот шакал нанял убийц.

– Ты что-то скрываешь, – сказал Норман, – никто не станет убивать из-за таких вещей. Он мог нанять охрану, которая бы просто сдала их в полицию. Это было бы выгоднее.

– Я не знаю, почему он так сделал. Может быть, он сумасшедший расист.

– Он не сумасшедший, – сказал Норман, – Значит, это сделал кто-то другой. Кто имел зуб на твоих парней?

Азиз пожал плечами.

– Кто они такие, чтобы серьезные люди могли иметь на них зуб?

– Может, не поделили с кем-то рынок травки?

– Им нечего было делить, у них ничего не было. За дележкой идут к хозяину, а не к его рабу. Ты понимаешь? Таких сколько угодно. Серьезным людям незачем было их убивать.

– Понятно. Где Дауд Самир?

– Его здесь нет. Он приезжал на три дня. Уже уехал.

– А Камал Самир?

– Он живет в Каире, здесь бывает редко.

– А Жан Пикар?

– Не знаю. Камал сразу его уволил. Но в офисе, наверное, есть его адрес.

10

Новое место работы Пикара Норманн нашел без особого труда, просто воспользовавшись банком данных налогового департамента. Через час он уже предъявил секретарше свой ID и прошел в кабинет, где в удобном мягком кресле у компьютера сидел с чашечкой кофе полный невысокий пожилой мужчина вполне добродушного вида.

– Мсье Жан Пикар?

– Да мсье. Чем обязан?

– Полковник Олле, отдел по борьбе с терроризмом.

– С терроризмом?

– С терроризмом, – подтвердил Норман, усаживаясь в кресло, – Вы знаете человека по имени Дауд Самир?

– Дайте подумать… Да, это брат моего бывшего босса.

– А вашего бывшего босса звали…?

– Камал Самир, владелец компании «Нефер». Сама компания в Каире, здесь филиал.

– Да, я слышал. А, если не секрет, почему вы ушли оттуда?

– Из-за его капризов, можно сказать. Камал вбил себе в голову, что я продал конкурентам разработки по брэнду. Устроил скандал с угрозами… Ну, вы же, наверное, знаете этих арабских коммерсантов. Я даже вынужден был обратиться в полицию. После этого мы, конечно, расстались.

– Брэнд? Это всякие логотипы, картинки и слоганы для раскрутки товара, верно?

Пикар кивнул.

– В общих чертах, так.

– А из-за какого брэнда у вас произошел конфликт с Камалом?

– Новый брэнд «Химера» для его парфюмерии во Франции. Идея, кстати, принадлежала мне. Знаете, женщинам хочется быть таинственными, а для Парижа, химера – это как раз тайна, нечто такое… Ну, понимаете…

– Да, в общем. А конкретно, о каких разработках шла речь?

– Ничего особенного. Несколько пробных эскизов для рекламной продукции.

– Я могу их где-то увидеть?

– Сожалею, но у меня их нет. Может, в офисе филиала что-то осталось.

– А кто выполнял эти разработки?

– Частный дизайнер.

– Какой именно?

– Он мало известен. Известные дизайнеры работают на себя.

Норман очень хорошо чувствовал, когда «клиент» начинает «включать дурака», и это был именно тот случай. Пришлось слегка повысить голос.

– Мне не важно, известен он или нет. Я ищу его имя и адрес.

– Зачем он вам?

– Простите, мсье Пикар, но вам это знать не обязательно. Это тот случай, о котором говорят «меньше знаешь – крепче спишь».

– Простите, как вы сказали?

– Меньше знаешь – крепче спишь… Мсье Пикар, вы нормально себя чувствуете?

– Нет-нет, я в порядке … Просто, иногда давление скачет… Пью много кофе, наверное… Так ведь бывает, да?

По виду Пикара никак нельзя было сказать, что он в порядке. Похоже, он был на грани истерики, причем непонятно из-за чего.

– Конечно, бывает. Не надо нервничать. У вас какие-то проблемы с этим человеком?

– С кем?

– С дизайнером, который выполнял эскизы.

– Да нет, никаких проблем. Мне не очень понравилось то, что он нарисовал, только и всего. Мы расстались мирно, он даже немного на нас заработал. Видите ли, я не мог доказать, что эскизы не подойдут. Это интуитивно чувствуешь. Пришлось просто отказаться от его варианта, без объяснений, а за такой отказ в бизнесе надо платить. Камал сначала раскричался из-за этих несчастных трех тысяч евро, а потом вообразил, что я хочу у него за спиной продать кому-то права на брэнд. Это при том, что на эскизах вообще ни слова не было написано. Просто картинки и все.

– То есть, там что-то было нарисовано?

– Да. Рисунки, фотографии…

– Фотографии чего?

– Просто фотографии.

– Мсье Пикар, какой объект был сфотографирован.

– Объект? В каком смысле?

– То, на что направлен фотоаппарат, когда делается снимок, – сердито пояснил Норман. Он совершенно не понимал, чем так испуган «клиент», и это его раздражало.

– А… Ну… – пробормотал Пикар, – Это… Да, в общем, это был Собор Нотр-Дам.

– Весь собор или какой-то конкретный ракурс?

– Я не помню точно.

– Мсье Пикар, это важно. Представьте себе, что в здание такого размера, как Нотр-Дам, заложены взрывные устройства. Вы понимаете, что найти и обезвредить их несколько проще, зная, какие точки интересовали террористов?

– Взрывные устройства? Уверяю вас, это какая-то ошибка.

– Знаете, так все говорят, пока ничего не произошло. Так было и с вокзалом в Мадриде, и с лондонским метро… В общем, от нас требуют тщательно проверять любую информацию такого рода. Так какой ракурс собора снимал этот дизайнер? И как его зовут?

– Робер Лакомб. Он снимал основную галерею второго этажа.

– Ту, где химеры, правильно? – уточнил полковник.

– Да… Именно там… Где…

«Клиент» был бледен, как полотно. Было ясно, что еще пара вопросов на эту тему, и он грохнется в обморок.

– Мсье Пикар, может быть, вызвать врача?

– Нет, все нормально… Я же говорю, кофе… Давление…

– Не нервничайте, я уже ухожу. Вы очень помогли следствию, спасибо. На всякий случай, вот моя визитная карточка. Звоните в любое время…. Знаете, я попрошу вашу секретаршу принести вам что-нибудь от давления. С этим шутки плохи, я вам точно говорю.

– Да, конечно. Спасибо, офицер.

– Вам спасибо. Всего доброго, мсье Пикар.

У полковника Олле было весьма распространенное среди квалифицированных офицеров разведки качество: сходу запоминать надписи на разнообразных бумажках, лежащих на столе. Так, на столе у Пикара он «срисовал» визитку:

«Психоаналитический центр „Стабилитэ“. Доктор Рене Гранвальд. Высокоэффективная психологическая помощь в сложных жизненных ситуациях, при тревожных состояниях, нервных стрессах и семейных конфликтах. Конфиденциальность гарантируется».

Бизнес у психоаналитика, судя по всему, шел бойко. Приемная выглядела не хуже, чем холл в солидном банке, а девушка за компьютером могла бы запросто участвовать в конкурсе манекенщиц.

– Здравствуйте, мсье, – с дежурной улыбкой сказала она, – Чем я могу вам помочь?

– Я хотел бы побеседовать с Рене Гранвальдом.

– Вы договаривались с ним о встрече заранее?

– А это обязательно? – поинтересовался Норман.

– Видите ли мсье, – мягко пояснила девушка, – у доктора Гранвальда очень плотный график…

– То есть, он сейчас занят?

– Да, у него гость.

– Вы хотите сказать, пациент?

– Мы не употребляем слово «пациент», мсье. Психоаналитика – это не медицинская помощь, а психологическая поддержка для каждого, болен он или здоров. Вы не читали наш буклет?

– Увы.

– Вот, пожалуйста. Здесь вкратце написано о том, как психоанализ помогает людям. Надеюсь, вам это будет интересно. У каждого из нас есть какие-то проблемы, и, возможно, вы пришли именно туда, где вам помогут их решить.

Норман изобразил на лице немного растерянную улыбку и согласился:

– Скорее всего, это действительно так. Поэтому я и пришел.

– Вам кто-то нас порекомендовал?

– Да. Жан Пикар.

– Так вы – друг мсье Пикара?

– Скорее знакомый. Друг – это ведь более интимные отношения, не так ли?

– Да, конечно, безусловно, вы правы, мсье…

– Норман Олле.

– А я – Доминика Джинелли, ассистент доктора Гранвальда.

– Очень приятно. Мы с Жаном в каком-то смысле оказались товарищами по несчастью. Я имею в виду, эти страхи… Вы понимаете, Доминика?

– Вы имеете в виду ретроморфеофобию? Страх повторения ночного кошмара? – девушка подвинула к себе рабочий блокнот и стала что-то стенографировать.

Решив, что он на правильном пути, Норман снова согласился:

– Да, наверное, именно повторения. Я случайно упомянул об этом в разговоре, и Жану сразу стало нехорошо. Можете мне поверить, я не думал, что будет такая реакция.

– О чем вы упомянули?

– О том случае, связанном с его прошлой работой.

– Знаете, мсье Олле, лучше не трогать эту тему, пока мсье Пикар воспринимает ее так остро. Как он себя чувствует?

– Честно говоря, не очень. На всякий случай, я даже попросил его секретаршу найти что-нибудь успокаивающее.

Доминика кивнула, продолжая записывать.

– Мы не очень одобряем применение седативных средств, но в данном случае, вы поступили правильно, мсье Олле. Я обязательно скажу доктору Гранвальду, чтобы он позвонил мсье Пикару и поговорил с ним… Вот, кстати, он освободился. Доктор, это – Норман Олле, хороший знакомый мсье Пикара.

– О! Я рад, Норманн, – радостно произнес высокий, подтянутый мужчина в мягком шерстяном свитере спокойного сине-зеленого цвета, – Подождите немного, сейчас я провожу гостя… Доминика, зайдите ко мне на минуту.

Доминика вышла через пару минут.

– Доктор вас примет, но у него, к сожалению, будет только четверть часа. Вы не обидитесь?

– Ни капли, – сказал Норман, и вошел в кабинет.

Психоаналитик сидел за фигурным дубовым столом, украшенном дюжиной каменных статуэток разных цветов и дорогим набором перьевых ручек на позолоченной подставке. Он жестом радушного хозяина предложил гостю присесть напротив, и ласковым голосом произнес:

– Мой ассистент сказала, что у вас случай, сходный с тем, что у мсье Пикара.

– В некотором смысле, так и есть.

– Какой сон вас беспокоит? Можете не рассказывать подробности, у нас ведь сегодня короткая беседа. Просто важно знать тип кошмара, чтобы понять его происхождение.

– А у кошмаров есть типы?

– Конечно. Они известны с античных времен. Вот таблица с классификацией, она вам поможет. По столбцам – сюжеты кошмаров, по строкам – персонажи.

Норман пробежал глазами отпечатанную крупным шрифтом таблицу и совершенно искренне прокомментировал:

… Ну и дела! Чего только людям не снится.

– Да, Норман, человеческая фантазия изумительно богата. Этот список далеко не полон.

– Действительно. Вот, химер, я вижу, нет. Они «др. чудовища» или «демоны»?

– Вам тоже снится химера? – оживился Гранвальд.

– А это часто бывает? – спросил полковник.

– Наоборот, крайне редко. Есть всего пара описаний в специальной литературе. Норман, я сразу хочу сказать, что не в наших правилах обсуждать проблемы одних гостей с другими. Вы понимаете, это приватная область. Но, в данном случае, вы сами упомянули об этом… Скажите, Норман, если это не секрет, Жан говорил вам про свой сон с химерой до того, как вы сами ее увидели или после? Вы знаете, кошмары иногда могут провоцироваться яркими рассказами.

Пора было раскрывать карты.

– Видите ли, доктор, речь идет не только о снах… Гляньте сюда, пожалуйста.

Норман извлек из внутреннего кармана фотографии из Люксембургского сада и разложил их веером поверх таблицы с описанием ночных кошмаров…

– О, боже… – выдохнул Гранвальд, – О боже…

Полковник подумал было, что доктору сейчас самому потребуется «Высокоэффективная психологическая помощь при нервных стрессах», но ничего, обошлось. Минут через 10 психоаналитик уже был готов к конструктивному разговору о кошмарах мсье Пикара…