Текст книги "Домина (СИ)"

Побережье океана.

Три недели со дня апокалипсиса.

Три дня спустя ...

В этот раз Квинт проснулся от собственного судорожного кашля. Он был таким сильным, что парню не хватало дыхания. Сжимая все тело судорогой, его согнуло пополам и он завалился на правый бок, как рыба, хватая ртом воздух.

– Проснулся – сказал незнакомец с сильным акцентом – Не бойся ты на корабле. Тебе не хотят здесь причинить вреда. Вот, держи водички попей.

Приняв глубокую деревянную чашу от дрожащей руки старика, мальчишка жадно осушил фиал до дна.

– Ещё... – просипел Квинт.

Голоса парень лишился, горло раздирало тысячами иголок, больно было даже дышать. Слезы потекли по его щекам.

– Ну, полно тебе, полно – утешающее похлопал Хитрово по плечу незнакомый дед – Всё прошло. Теперь ты в безопасности.

Квинт лег на спину и постарался оглядеться, куда он попал. Под выполненным из черного дерева потолком висели набитые разным барахлом многочисленные сети. Их было очень много и все свободное пространство было заставлено теми или иными вьюнами. Там, где не свисали до пола сети с добром, до потолка поднимались ящики, выполненные из грубых досок. Не корабль, а какой-то склад. Сам молодой человек лежал на мягкой куче разноцветных тканей, сверху накрытый большой и теплой шубой. Абсолютно ногой.

– Тут немного тесно, но скоро ты и сам многое поймешь – начал разговор старик – Ты сильно обморозился и дай бог сохранишь конечности. Пальцы вроде не чернеют. Лихорадка и температура спали только недавно. Ты пролежал в беспамятстве три дня. Мы поили тебя целебными отварами и бульоном.

– Благодарю...трудно...говорить...горло...раздирает... – медленно просипел Квинт.

– Ну, оно и понятно, ты схватил все болячки, какие только возможно. Эти трое тебя ещё и водой облили и тащили по морозу. Благо недалеко уперли. Ты если в зеркало себя увидишь, то неприятно удивишься. Ресниц у тебя нет, кожа начала слазить с лица. Тот ещё видок – пояснил дед – Если бы не капитан, то ты быстро бы погиб в снегу.

– Кто... Вы? – спросил Хитрово.

– Скажем так, мы не враги. Пока не враги по всем видимости – замялся дед – Мы экспедиционный корпус содружества свободных аттолов. Это острова в океане, их сотни тысяч разных размеров, раскинутых вокруг огромного вулкана. Два года назад вулкан проснулся, и теперь мы ищем новый дом. Желательно как можно выше над уровнем моря. Ты случайно не знаешь, где ближайшие горы?

– На севере... Дау...и тут... южнее...но они...хуже... – ответил Квинт.

– Я хочу тебя предупредить, чтобы ты сразу не испугался, но мы островитяне – не люди. Мы представители десятков разных рас сосуществующих рядом друг с другом. Меня в детстве выловил их торговый корабль. Наша рыбацкая лодка попала в шторм и развалилась под натиском стихии. Будучи мальчишкой, я жил тут, в Юроне и именно я, спустя много десятилетий уговорил направить и на этот материк экспедицию. Я, правда, не ожидал, что мы найдем берег. Два месяца занял наш путь.

– Материки...? – спросил парень.

– О да, наш мир огромен, только мы знаем про четыре материка. Материк – это большой участок суши, окруженный с четырех сторон соленой водой, со своими горами, реками, равнинами и даже морями. Они огромных размеров, достигают десятки тысяч километров в длину и ширину. И жизни не хватит, чтобы обойти хотя бы один из них. Островитяне жили не только на островах, но и на восточном от Вас материке – Анте. Но это другая история, мы не будем спешить. Я все тебе расскажу. Господи, как же я рад видеть человека. Долгие годы я мечтал о доме. Скажи мне, правят ли тут ещё некроманты?

– Да... воды... – ответил Квинт.

– Какие воды? А-а-а-а... – протянул старик – Прости, заболтался совсем, вот держи водичку. Пей-пей, пресной воды теперь много, мы даже в путешествие не брали запаса, берегли каждый полезный килограмм груза. Просто собирали с палубы снег, да топили его, пропуская через сито и ткани, или выпаривали океанскую воду, но топливо иссякло уже в первую неделю. Иногда на нашем пути попадались айсберги. Это большие, дрейфующие в море ледышки. Представляешь, я льдины только вблизи северного Кира видел, а они теперь тут плавают... Воистину настали последние дни.

Я много болтаю, да? Это от одиночества, я думал, что забыл язык отцов, но сейчас меня просто распирает от счастья. Я смакую каждое произнесенное слово.

Ты можешь меня просто слушать мальчик. Я не помешаю тебе своими рассказами.

Много столетий назад была война магов и все мы, кто сейчас топчет мирскую землю их детища. В городе Первых в Анте есть древние панно и мозайки, именно по ним и по писаниям тех древних дней сохранилась наша история. Маги уничтожили свой мир, погибнув без остатка. Как напоминание их трагедии и их эпохи от них остался только огромный вулкан, что спал после взрыва долгие тысячи лет.

И теперь он проснулся, уничтожив в огне сотни тысяч островитян, давно обживших угасшую гору не веривших в древние предания. Уже второй год он чадит, выпуская в небо тучи сажи, гари и пепла. Скоро мир погрузится во тьму, не будет различим день и ночь. Морозы скуют землю, убивая все живое. Потом, как и встарь он вновь взорвется и придет Волна. Она сметет все на своем пути, цунами своим гребнем будет достигать неба. Земля зайдется в предсмертных муках, разрываемая землетрясениями, потопами и льдом, чтобы родить новый мир.

Островитяне, как и все знавшие о приметах апокалипсиса стали забираться в горы Анта, беря все, что только посчитали нужным унести с собой в новый мир.

Мы только разведчики, вчера обратно в аттолы отплыл один из семи наших кораблей, чтобы зазвать сюда армаду, готовых покинуть родные острова невиданных здесь существ. Будь уверен, они приплывут сюда и будут биться до конца с любым соперником, чтобы найти себе убежище и только тебе решать, будешь ли ты с ними или против них.

– Аху...еть... – сипло прокомментировал Квинт.

– А-ха-ха! Парень, а ты мне начинаешь нравиться, хоть ты пока и не многословен – ответил старик – Меня зовут Ярослав Кислов. Бабка моя ярейкой была. Её с торговой шхуны мой дед после абордажа забрал, вот она и променяла хоромы Царьграда на лачугу у моря. Мы поймали всех крестьян из деревни откуда тебя тащили. Многие сказали, что на днях к ним пришел новый барон и куда-то пропал. Я так думаю, они не знают, про похитившую тебя троицу. Поскольку ты представитель местной знати, капитан решил оставить тебя в живых.

– Будьте...моими...гостями – тяжело дыша, сказал Квинт.

– А вот это уже другой разговор, молодец парень! – воодушевился старик – Ты выбрал правильную позицию. Вначале наши разведчики подумали, что ты тать какой, но командир отряда решил, что не так по-скотски, в тихую с лихим людом расправляются. Да и признаться честно, на местных нам наплевать. Вон, остатки твоей деревни сейчас прекратили приминать снежный наст и строят сейчас нам лагерь.

– Воды... – снова попросил юноша.

– Пей, пей. Набирайся сил. Борясь с недугом, ты потерял много жидкости – протягивая чашу, ответил Кислов. – Я тебе в отвар добавлю дурман травы, голова покружиться немного, но боль в горле спадет.

Молодой человек выпил кислую похлебку до дна и, завалившись обратно на ворох тканей, мгновенно погрузился в сон.

– Ладно, спи. У нас будет много времени, чтобы наговориться – сказал Ярослав.

***

Империя Юрон.

Временный лагерь островитян.

Первый месяц со дня апокалипсиса.

Две недели спуст я ...

Квинту понадобилось полмесяца на то, чтобы оклематься. Первую неделю он практически не вставал со своей лежанки. За ним ухаживала женщина из деревни так и не ставшей его. Она молча меняла ночной горшок, обтирала его тело тёплой губкой, кормила и меняла постель.

Горло прошло, кашель стал очень редким, ноги и руки остались целы. Мороз не тронул их. Беспокоили только почки, из-за них он до сих пор с легкой резью, справлял малую нужду. Но это было гораздо лучше, чем остаться про запас у людоедов мясной ледышкой.

За это время трюм, в котором обитал юноша, был полностью разгружен. Как оказалось, тут был еще и подпол в котором также находилось много заморского добра. Не передать словами, сколько было шума и гама, когда мелкие зеленокожие доставали оттуда свое добро.

Отдельно следует рассказать про заокеанских гостей. На удивление Квинта они были низкорослыми созданиями, с очень длинными и заостренными ушами. Своим ростом взрослому человеку они достигали до груди. Кожа их была отлита из всех оттенков зеленого цвета. Глубоко посаженные маленькие глазки были практически незаметны за большим длинным носом. Передвигались они своеобразно. Мелкими перебежками или частыми шажками, а при беге забавно переносили свой корпус немного вперед. Вот такие вот страшненькие зеленые "гоблины".

Они были довольно добродушны, а для прожженных морских волков, даже слишком добры. Постоянно ведя между собой беседы, они были теми еще тараторками. Любопытные коротышки в первые дни толпами собирались возле юноши, разглядывая его. Некоторые даже умудрялись с ним чем-нибудь обменяться, и только поняв, что он гол как сокол, оставляли свой благородный купеческий порыв.

В течении всего того времени, что Квинт провалялся в постели его доставал расспросами, только старик. Он приходил после обеда и вел длинные беседы, больше узнавая о Некротии, Доминате и родном Юроне, чем рассказывая о родных краях зеленых существ.

– Я их гоблинами прозвал. На их языке хрен выговоришь название расы. Я вспомнил, что примерно такими существами меня в детстве мать пугала. Сказки сказками, а название, выплывшее из детских воспоминаний, накрепко прилипло к зеленым карликам – пояснил в свое время Ярослав Кислов.

Перетаскав все свои пожитки в разбитый на берегу временный лагерь, гоблины готовились к отправлению к островам на остальных своих кораблях. Оставшимся в Юроне членам экипажа, предстояло за короткое время обустроить перевалочный пункт, для обеспечения прибытия тысяч своих сородичей.

И вот сейчас, Квинт впервые за долгое время вышел на свет, поднявшись со своего третьего, последнего жилого яруса, через два других обитаемых уровня, по крутой лестнице на палубу судна. Крутые винтовые лестницы были расположены в начале, в середине и в конце судна. Они условно разделяли нижние палубы на три больших отделения. Естественная вентиляция осуществлялась по специальным трубам, отверстия которых выходили наружу и завершались широкими воронками, установленными на палубе. Свет внутрь корабля проникал через прямоугольные стекла, заключенные в латунную оправу, каждое такое окно было снабжено задрайками. Осветительных кристаллов островитяне не знали, пользуясь лишь свечами или факелами.

Квинт впервые увидел на корабле островитян удивительный механизм – трюмную помпу. Как рассказывал Ярослав, проводя экскурсию Квинту по кораблю, это были приспособления для поднятия или, как выражался старик, для перекачивания воды. Всасывание жидкости осуществлялось за счет движения поршня вверх. Вода попадала в закрытый цилиндр и выталкивалась обратно через другое отверстие, расположенное сбоку от цилиндра. В это же отверстие была вставлена труба, проходившая по палубе и выбрасывающая воду за борт. Прекрасный прибор! Квинт был восхищен простотой исполнения механизма.

"Эх, как жаль, что я раньше не увидел такую диковинку – озолотился бы" – подумал про себя Квинт. Таких хитрых приспособ было несколько на каждом ярусе судна, но больше всего их было в трюме.

Столь больших кораблей мальчику ещё не доводилось видеть. Они были выше и длиннее самой большой торговой шхуны жадных ярейцев, достигая в длину полторы сотни метров. А ещё многие моряки в Некротии над торгашами из Царьграда подшучивали, что они плавают в бочках, это они просто не видели гоблинские корабли. Обшивка корпуса их кораблей была выполнена внакрой из дубовых досок, а в районе ватерлинии внешней обшивки они чередовались с утолщенными досками – бархоутами. Палубный настил состоял из сосновых и тиковых досок, прикрепленных к каркасу металлическими болтами, которые потом закрывались сверху деревянными пробками.

Величественные мачты, бесчисленные канаты, стеньги, реи, крючки, зацепы и конечно же огромные, величиной в целый дом белые паруса, завораживали абсолютно не разбирающегося в морском деле парня. Десятки гоблинов под крики старших бегали по палубе, таская круглое и катя квадратное. Кто-то собирал снег, кто-то пилил доски, пока другие, тем временем, меняли порванный ветром боковой парус или замазывали треснутые детали судна горячей смолой.

Мороз был очень сильным. За день до выхода на поверхность старенький кряхтящий гоблин, со странными стеклами в глазах, выдал несостоявшемуся барону набор теплых вещей. Все они явно были специально перешиты под него, о чем свидетельствовали многочисленные вставки и очень плотные стяжки ниток.

Ярослав рассказал мальчику, что странного вида высокие мягкие сапоги, выполненные из жесткой желтой кожи с обращенным во внутрь мехом, называются унтами. Изготавливаются они из кожи животных обитающих на самом северном и холодном материке Кире. Как только вулкан проснулся, островитяне выдвинулись туда для заготовки столь важной одежды в невероятных масштабах. Сейчас, как говорит Кислов, многотысячные отряды забойщиков дошли уже до середины материка, чтобы найти продукт для сапожников и портных. Из аналогичного материала были исполнены широкие штаны, подпоясывающиеся простой веревкой, и длинная, закрывающая всю задницу куртка с глубоким, обрамленным мягким мехом капюшоном.

Кроме того, Квинт стал богаче на два комплекта накрахмаленного нательного белья, на три пары портянок, и на один коробок с набором заплаток, иголок и ниток.

– А это что? – спросил Хитрово у Ярослава, крутя в руках странную, полукруглую шерстяную тряпицу с тремя аккуратно прошитыми разрезами.

– Это головной убор, называется балаклава. Теплая шапка из шерсти зернорога, одевается на голову и прикрывает её, лоб и лицо от мороза. Балаклавцы северный народ Кира. Уж они то парень знают толк в борьбе с холодом – пояснил дед – А вот это снегоступы. Смотри, тут легкие, но прочные кости ледностая или кирмыша вязаны вместе с собой прочными кожаными тесемками. Продеваешь унты вот под эту петельку, а потом сзади крепко зашнуровываешь. И всё. Теперь ты сможешь бегать по глубокому снегу, не проваливаясь по пояс.

– Это просто чудеса какие-то – удивился парень – А это что?

– Это называется спальный мешок, в походе его следует складывать в крепкий рулон и крепить сверху к походному ранцу. Вот к этой тесемочки и потом вот в эту петельку подеваешь... – разъяснял Ярослав, показывая всё на своем примере – А перед отбоем, развязываешь их и расстилаешь прямо на снеге. В одежде ложишься внутрь и прикрываешься при ненастье с головой мягкой шерстью мешка.

– Да так Вы в любой зиме выживите – поразился юноша.

– Это точно. Рюкзак свой повнимательнее посмотри. Да вот же рюкзак глупый, ты его в руках держишь – продолжил рассказывать старик – Это сумка большая, эм... Мешок для поклажи, только со специальными тесемками. Вот так надевается, смотри...

Так целый день Кислов проводил Квинту экскурс по хитрой амуниции экспедиционного корпуса.

И теперь одевшись в обновки, выздоровевший Хитрово собирался найти Ярослава и расспросить его о дальнейших действиях.

Выбрав один из трех приставленных к борту корабля деревянных спусков, Квинт сошел с корабля на занесенный снегом песчаный берег. От разгрузки тяжелых грузов на пляже остались глубокие борозды и множество следов от маленьких ног. В данный момент гоблины и несколько людей возводили из найденного дерева временные пристани, которые позволили бы ускорить будущую разгрузку судов с глубокой оснасткой, прибывших с островов.

Все материалы для строительства рабочие волокли из лагеря, который расположился в отдалении от стоявших на якоре шести кораблей разведывательной экспедиции. Сам же лагерь представлял из себя настоящих бурлящий котел. Пройдя через наблюдательный пост, Квинт застыл в растерянности.

Выточенный по кругу наст соединял деревянные постройки хозяйственного назначения и жилые бараки. В центре, стояли здоровенные чаны, пар от которых поднимался высоко в небо. В них круглосуточно готовилась пища для спавших посменно жителей лагеря. То и дело в некоторые из них забрасывали лопатами снег, который приволокли из-за пределов лагеря.

В настоящее время возводились дополнительные бараки. Так, место для десяти новых строений на глазах Квинта вытаптывали его бывшие крестьяне. Из хлипких на вид сараев все время что-то с деловой суетой выносили одетые также как и юноша гоблины. Водоносы бежали с кипятком, обливая только построенные срубы. Плотники, орудуя рубанками и топорами, обрабатывали большие бревна, в то время как рабочие, с помощью системы канатов поднимали готовые части срубов друг на друга. Кипела смола на кострах, чтобы замазать изнутри хотя бы большие щели, защитив от ветра будущих жителей домов.

Парень был приятно удивлен столь капитальному подходу к делу. Чувствовалась стоящая за столь слаженной работой крепкая и властная рука.

– Квинт! Квинт! – крикнул старик, махая рукой мальчишке – Иди сюда.

Ярослав стоял в окружении гоблинов. Их одинаковый, единообразный теплый наряд явно добавлял им деловитости. Улыбнувшись, он пожал протянутую парнем руку и сказал:

– Рад, что ты достаточно окреп, чтобы вылезти из своей берлоги – подмигнул дед Квинту – Нам нужна твоя помощь. Капитан поставил задачу командирам разведывательных групп найти и привести в лагерь новых работников. Нам нужно, чтобы ты подсказал расположение близлежащий деревень. Лучше те, где есть живые лошади или иной домашний скот.

– Я так понимаю, Вы собираетесь на них напасть? – спросил Хитрово – Вам не кажется, что это не лучший способ показать свои миролюбивые намерения?

– Послушай парень. Этот мир, как ты уже понял, очень жесток. Нам нужны рабочие руки, скоро сюда прибудет армада из десятков тысяч кораблей и нам нужно будет быстро высадить людей, разгрузить и если успеем, то разобрать корабли. Перед нами стоит задача по размещению беженцев и их кормежке. Мы уже вырубили все деревья в двух часах пути от лагеря и нам нужны дополнительные ресурсы.

– Да это невозможно! – удивился Квинт – Зачем такие жертвы, если Вы и так не сможете построить тут гавань за столь короткий срок?

– Ошибаешься мальчик – ответил дед – Мы и так опережаем график, работая в четыре смены. За две недели построено десять пристаней и заложено ещё двенадцать. Стоит шестнадцать больших бараков на сотню жильцов каждый и несколько десятков складов и амбаров. И теперь, когда под рукой есть готовые материалы и план строительства мы каждый день заканчиваем два новых.

– Я Вас поздравляю, но это капля в море – ответил Квинт.

– Зачем ты споришь? – спросил Ярослав – Ты пожалел эти отбросы, что тащили тебя на вертеле, как хряка? Они сидят по своим норам, ожидая смерти соседа, чтобы сожрать его в удобный момент. Они жили одним днем, не делая запасов, а теперь сбиваются в отряды и рыщут по снегу в поисках своих слабых соплеменников, в поисках легкой добычи. Да, да! Не надо на меня так удивленно смотреть. Не мы одни такие организованные. Вчера третий отряд уничтожил банду людоедов. Знаешь, сколько их было? Тридцать человек! Три десятка здоровых мужиков тащили с собой рабов Квинт! И дальше будет только хуже. Так, что не жалей их мальчик. Мы в отличии он них выживаем иначе.

– Ближайшие три больших деревни, расположены на юге отсюда. Сколько в Вашем отряде человек...Э-э-э... гоблинов? – спросил Квинт.

Ярослав повернулся к двум стоящим подле него гоблинам и затараторил на их языке, переводя слова Хитрово. После обмены парочкой рубленых фраз и дозволительного кивка одного из коротышек, Кислов ответил:

– Тридцать гоблинов.

– В каждой деревни должно быть две-три сотни человек. Если они конечно там остались. Нужно два вооруженных отряда и теплая одежда, еда и...

– Не переживай дальше мы разберемся сами. Спасибо за информацию, все остальное продумают за тебя. Твоя задача заключается в том, чтобы примерно обозначить район поисков. Выступаем послезавтра, ты пойдёшь со мной, но только тогда, когда разведчики вернуться и проверят твои слова – прервал размышления Квинта старик – Сейчас посмотри на жизнь лагеря, пораспрашивай своих людей барон. Да, они все ещё твои люди. Мы их у тебя не отбирали, а одолжили. К сожалению, твои вещи нам в деревне так и не удалось найти. С твоих слов ты был очень богат, так?

– По местным меркам так целый толстосум – вспомнив об утерянных золотых, разочаровано ответил Хитрово.

– Ну, нечего, всех денег не заработать. Сейчас время такое, когда деньги это лишь средство – пытался подбодрить заметно погрустневшего юношу старик.

– Гну дила, ава клак! – сказал один из гоблинов, уводя за собой остальных.

– Читай мои записи, продолжай изучать их язык. Встретимся вечером – сказал Ярослав, уходя вслед за зеленолицыми.

***

Империя Юрон.

Временный лагерь островитян.

Первый месяц со дня апокалипсиса.

День спустя ...

Квинт не воспользовался советами старика и не стал никого расспрашивать из "своих" людей. По сравнению с ними Хитрово жил действительно в царских условиях. У него было тепло, какой-никакой уют и личное пространство. Чего не скажешь про остальных, живущих в общем бараке, наспех сооруженном самими же бывшими крестьянами. Надо отдать должное кормили людей сытно, четыре раза в день и из общего с гоблинами чанов.

Впервые Квинт попробовал копчёное мясо обезьяны и суп из черепахи. Он не знал, что это за животные, но как рассказывал Ярослав, они были довольно экзотическими даже по меркам островитян и в пищу уж точно никогда не употреблялись. Но предприимчивые нелюди, как только западал с неба первый снег, решили забить всю съедобную на своих островах живность. Зачем просто так пропадать добру? Ведь всё ровно они вымрут.

Все свое время он решил посвятить продолжению изучения языка пришельцев. Он оказался очень простым, тем более, когда читаешь увесистый словарь, который всю жизнь записывал для себя старик. Он дал ему его прочитать ещё в самый первый день их знакомства, просто оставив его на полу, возле спящего Квинта. Парень выбрал для себя в качестве главного подопытного молодого гоблина поваренка, что вечно готовил вначале на корабле, а после и на берегу всякие яства. Получалось не очень хорошо, поскольку сам повар тоже немного знал человеческий, и их диалог больше походил на разговор слепого с немым через глухого.

"– Погнали пить-есть мясо овощей" – Так, например, кок предлагал Квинту отведать супа. И, конечно же, совершенно также для гоблина смешно звучала островитянская речь юноши. Но молодой человек не терял надежды. Он знал, что за теми, кто будет знать их язык – будущее этого мира. А в том, что гоблины переживут катаклизм, Хитрово ни капельки не сомневался.

Оставшееся время Квинт практиковался с арбалетом. Это оружие не претерпело никаких конструктивных изменений, по-видимому, оно было межнациональным, как и другие средства убийства их эпохи.