Текст книги "Рассказы (СИ)"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

БЕГИ!

…Красота, среди бегущих

Первых нет и отстающих…

В.Высоцкий

Run, Forrest, run!

(Беги, Форрест, беги!)

из кф "Форрест Гамп"

Солнце было его врагом. Не из-за жары, в семь утра еще не жарко. Из-за того, что оно слепило глаза и не давало посмотреть вперед, на тех, кто бежал перед ним. Полкруга оно светило в спину и все было отлично, а потом Макс поворачивался к нему лицом и сразу начинал проклинать небесное светило.

Пот тоже мешал, после шестого-седьмого круга он стекал по лицу и попадал в глаза, его приходилось непрерывно смахивать рукой, но через минуту он опять заливал глаза еще сильнее и приходилось на бегу прижимать к лицу майку, а это было очень неудобно.

Очень обидно было тогда, когда перед ним оказывался один из тех дедков, которые бежали медленно, но все же быстрее, чем Макс. Такие обгоняли слишком быстро, а потом, казалось, еле плелись, и все-таки обогнать их не было больше сил и приходилось уходить немного в сторону, чтобы не смотреть в глянцевые от пота чужие спины.

Но не деды, не солнце и не пот вызывали у Макса это чувство, заставляющее сжимать зубы и корчить на лице страшные гримасы. Молодые коротко стриженые парни с атлетическими фигурами в дорогих спортивных костюмах проносились мимо Макса словно ветер и не обращали на него никакого внимания. Макс, по идее, тоже не должен был их замечать, но парни пробегали несколько метров, существенно сбрасывали скорость и Макс, видя рядом с неизменной темно-синей маечкой какой-нибудь фирменный "Найк" или "Рибок", забывал про все на свете. В этот момент самым большим желанием у него было догнать их. Просто догнать и бежать рядом, чтобы не только самому видеть ее, но и чтобы она хоть на мгновение посмотрела на того, кто уже почти месяц всегда бежит сзади.

Длинные светлые волосы на затылке собраны в пучок, стройная фигурка не бежала, а летела по беговой дорожке и Макс уже давно понял для себя, что бежит он не из-за того, что врачи порекомендовали ему легкий бег по утрам и не из-за того, что девушка ему очень нравится, хотя… Просто бежать было намного легче, когда была цель, когда знаешь, куда бежишь или за кем. Вообще-то, он не пытался ее догнать и дело было не в том, что ему строжайше были запрещены перегрузки. Просто он не знал, что ему делать, когда он догонит ее и поэтому уже месяц он всегда бежал сзади, неотрывно глядя в спину девушки в темно-синей майке и ни разу не делая попыток сократить дистанцию между ними.

Он знал про нее, как он сам считал, достаточно много. Она приходила на стадион около половины седьмого, тратила минут десять на разминку, а потом выходила на беговую дорожку и бежала. Макс быстро научился расчитывать расстояние так, чтобы подстроится под нее. Она всегда бежала пять кругов, ни больше, не меньше, а потом уходила и Макс тогда тоже переставал бежать и шел домой. А зачем бежать, если не знаешь, куда ведет твоя дорога?

Так они бегали почти целый месяц, а потом Макс рассказал о девушке своему товарищу. Рассказал о ней, о том, как он бежит, глядя только на нее, описал свои чувства, когда рядом с ней бежит кто-нибудь из молодых ребят и товарищ удивился.

…Хей, поц, сказал он Максу, почему ты с ней не познакомишься? Если она тебе нравится, познакомься с ней!

А если она… если она несвободна, спросил Макс.

Ну и что? Тебя ни к чему это не обязывает. Зато ты сможешь общаться с ней, а не бегать сзади, как распоследний лох.

Как с ней познакомиться, спросил Макс. Она же не такая, как другие, я просто не смогу говорить ей всю туфту, которую втираю всяким девкам.

Ну ты даешь, поц! Просто подойди к ней… товарищ при этих словах изобразил непринужденную походку; подойди к ней и скажи "Привет". Давай, братуха, дерзай и ничего не бойся. Попытка не пытка, как говорил Берия…

И Макс решился. В конце концов, подумал он, что плохого в том, что я скажу ей "привет"? Если она ответит, я заговорю с ней, а если не ответит… что ж, на нет и суда нет.

Он полночи не спал, ворочался в кровати, а в шесть часов уже был на стадионе. Минут десять он сидел на трибуне и наблюдал за пока еще немногочисленной группой бегунов, а потом решил пробежать пару кругов, чтобы остальные не сильно обращали на него внимания. Всего пару кругов, подумал он, а потом она придет и я поздороваюсь с ней. От ее ответа сейчас зависит, буду ли я бегать дальше, или брошу к черту это занятие.

Легкой трусцой он пробежал два круга и посмотрел на часы: без пяти семь. Не может быть! Неужели она сегодня не придет? Макс начал волноваться.

Она пришла в семь часов и Макс уже прикинул, что пока она будет разминаться, он успеет обежать почти две трети круга и поравняться с местом, где она обычно стояла. Он обрадовался и даже почувствовал некоторое волнение, которое, он был уверен, должно увеличиваться пропорционально уменьшению расстояния между ними.

Но планы неожиданно пришлось менять, потому что девушка н_е с_т_а_л_а разминаться, а побежала с_р_а_з_у!

Теперь у Макса было два пути: остановиться и дождаться ее – полминуты максимум – либо бежать дальше и успеть догнать ее за пять кругов.

Решение Макс принял, не раздумывая. Если судьба хочет проверить его на прочность… что ж, он докажет ей, что достоин. И он побежал.

Два первых круга были довольно удачными: он сократил расстояние наполовину и усталости особой не почувствовал. Усталость пришла на третьем круге, когда он, воодушевленный маленькой победой, решил увеличить скорость.

Сначала почему-то стали неметь икры ног. Макс не обратил на это особого внимания, решив, что это пройдет само собой, но пробежав еще десяток метров, он почувствовал в области лодыжки небольшую боль, похожую на боль от растяжения мышцы. Макс сжал зубы, полуприкрыл глаза и продолжил бежать, но через несколько секунд рот открылся сам собой, потому что легким уже не хватало воздуха.

Асфальт мелькал под ногами конвейерной лентой; у Макса мелькнула мысль, что он сам стоит на месте, а двигается беговая дорожка под ним.

И ноги были такими тяжелыми, что, наверное, сзади него оставались вмятины на асфальте.

Пятьдесят метров… сто метров… половина круга… расстояние сократилось на мизер, а пот тек обильно, как никогда. К боли в голове добавилось покалывание в лопатке. Появился страх, липкий и какой-то животный. Макс вспомнил своего лечащего врача. "Никаких перегрузок! Два-три круга трусцой, если почувствуешь усталость, сходи с дорожки!"

Никаких перегрузок!

Но девушка так близко. Немного пробежать, совсем чуть-чуть. Немного… чуть-чуть… чуть-чуть прибавить скорость…

И боль прошла. Отовсюду. Макс не чувствовал свое тело, ветер сдувал с лица капли пота и врывался в открытый рот… до девушки оставалось всего двадцать-двадцать пять метров.

Боль отступила на пару минут, а потом набросилась с новой силой. Сначала стало темнеть и Макс подумал, что тучи закрыли солнце. Только на небе не было ни единого облачка. Солнце по-прежнему светило ярко, рядом бежали люди и никто не обращал внимания на то, что парня шатает из стороны в сторону. Ему едва удавалось сохранять скорость, равную скорости девушки, но сократить дистанцию было выше его сил. Предметы стали расплываться и вскоре Макс видел лишь темно-синее пятно где-то впереди, ориентир, глядя на который, он продолжал бежать.

Они пробежали вместе три с половиной круга и Максу уже казалось, что он никогда не сможет ее догнать. Все сильнее и сильнее организм требовал остановки и Макс сам себя убеждал, что лучше остановиться и дождаться ее на последнем витке. Но какая-то малая часть его "я" упорно заставляло тело двигаться, наплевав на состояние Макса. В ушах стоял гул и в этом гуле Максу слышался женский голос, отчаянно кричавший "Run, Forrest, run!". И ничего не оставалось Максу, кроме как выбрасывать ноги вперед: левая, правая, левая, правая… быстрее, еще быстрее…

Он даже смог обогнать одного из дедов, правда, зацепив его плечом. Дед крикнул ему вдогонку что-то, но Макс уже ничего не мог слышать. Его швыряло из стороны в сторону, он задыхался и хватал воздух ртом, словно рыба на берегу, но все же смог увеличить скорость и продержаться на этой скорости секунд тридцать, сократив дистанцию между ними.

Макс споткнулся и упал на беговую дорожку, когда до девушки оставалось всего несколько метров. Попытался встать, но сил не хватило и он с отчаянием смотрел в сторону быстро удаляющейся фигурки, лежа на асфальте и с хрипом заглатывая воздух.

Дед, которого Макс зацепил плечом, остановился рядом с ним и присел на корточки.

– Эй, парень, все нормально?

Макс кивнул головой, а в следующий момент резкая боль в спине заставила его скорчиться и застонать, схватившись рукой за сердце. Дед что-то стал говорить, а Макс смотрел в его открывающийся рот, ничего не слыша. Возле них остановились еще два человека, но кто – Макс уже не мог и рассмотреть. Я не смог ее догнать, подумал он, потому что она хотела догнать меня… мне надо было бежать помедленнее… мне надо было уступить ей… она тоже хотела сказать мне "привет"…

Это было последнее, что он подумал. Перед глазами все потемнело, Макс еще успел почувствовать, как онемела левая лопатка и стал проваливаться в пугающе-темную пустоту, понимая, что никогда оттуда не выберется. Его сердце остановилось как раз в тот момент, когда один из бегунов торопливо вытаскивал из кармана сотовый телефон, чтобы набрать уже бесполезные две цифры.

Они сидели вдвоем на лавочке возле стадиона. Уже смеркалось и девушке пора было идти домой, но она была увлечена своим рассказом и не обращала внимания на время.

– …представляешь, – говорила она коротко стриженому парню в дорогом спортивном костюме. – ему, оказывается, вообще нельзя было уставать, а он два или три круга на полной мощности бежал, словно за ним кто-то гнался.

– А может, это он за кем-то гнался? Хотел обогнать кого-нибудь или просто догнать? – парень зевнул и притянул девушку к себе. – Может, он за тобой гнался?

– Между прочим… – девушка встряхнула светлыми волосами и прижалась к парню. – между прочим, он от меня был метрах в двадцати.

– Он тебя трахнуть хотел прямо на стадионе. – хмыкнул парень.

– Дурак! Ему семнадцать лет было…

– А ты откуда знаешь? – удивился парень.

– Там мужик один был, он его знал. Представляешь, такой молодой, а…

– Представляю, представляю. – буркнул парень. – Какое нам-то дело до него? Он сам виноват, знал же, что сердце больное, а бежал.

Несколько минут они просидели молча, а потом девушка вздохнула и мечтательно сказала:

– Вот бы узнать, ради чего он так бежал, а? Может, для него это было очень важно?

– А для нас нет. – отрезал парень. – Не доставай меня этим придурком. У него просто крыша поехала. Оно тебе надо, зачем он бежал? Ты уже никогда это не узнаешь. Забудь.

Девушка вздохнула еще раз, но спорить с ним не стала. В принципе, он был прав – она к нему никакого отношения не имела, для чего тогда забивать голову глупыми мыслями.

А на следующее утро, когда она пришла на стадион, она смогла пробежать только половину круга. Добежав до того места, где вчера лежал парень, она остановилась и неожиданно поняла, что никогда не сможет бегать ни на этом, ни на каком-либо еще стадионе.

Поняла, что бежать надо только когда знаешь, зачем ты бежишь.

Или за кем. А дано ли будет тебе добежать, это уж…

© Copyright: Чубарьян Александр , 2002

Свидетельство о публикации № 2211080082

Все мертвы

Все, как прежде, дождь со снегом за окном,

Неотопленный холодный старый дом.

И по ящику опять футбольный матч -

Та же самая программа передач

А на кухне с крана капает вода.

Я привык. Я знаю, капает всегда.

Что ж, хоть что нибудь на месте не стоит,

А по-прежнему себе бежит, бежит, бежит…

Словно умер. И один в своей квартире как в гробу.

И из года в год другое что-то жду.

Только все это пустое, ерунда,

День за днем проходят все мои года.

Так же дождь со снегом хлещет за окном

И молчит, как будто умер, телефон.

В горле ком от безысходности, тоски…

Замираю. Кажется, за дверью есть шаги?

Нет, послышалось, опять сижу один,

А сказать бы хоть кому-то: "Сколько зим!"

Видно, просто все забыли обо мне,

Или нету никого на всей Земле?

Или так же, как и я, в своих гробах,

Каждый ждет, когда придут проведать прах.

Прошепчу под рюмку водки тихо тост

За планету, как один большой погост,

За четыре миллиарда мертвых душ,

За себя, мир праху моему…

"Оркестр, туш!"

***

© Copyright: Чубарьян Александр , 2002

Свидетельство о публикации № 2211080083

Собака

Дождь, начавшийся маленькими редкими каплями, уже через несколько минут заливал все огромными потоками воды, несущейся с неба. Мне не хотелось пережидать его в каком-нибудь подъезде и я побежал к остановке в надежде на то, что все-таки не успею промокнуть. Перепрыгивая через частые и довольно глубокие лужи, морщась, когда холодные капли попадали мне за шиворот, я добежал до остановки меньше чем за полминуты. И все-таки я промок.

Отряхивая одежду от насевших на нее капель, я невольно прислушался к разговору стоящих рядом двух молодых ребят. Они говорили о ком-то, кто не сможет долго выдержать и умрет в течении часа, максимум двух. Ах, да, меня насторожило то, что они говорили не "умрет", а "сдохнет". Разговор я слушал вполуха, мне просто было интересно угадать, про кого они так говорят, но неожиданно один из парней повернулся к стоящей у самого края остановки пожилой паре и спросил:

– Ну как там она?

– Жива пока. – ответил старичок в мятой фетровой шляпе, а его спутница, невысокая худенькая старушка в черном платке, добавила:

– Скулит.

Ребята переглянулись и подошли к парочке поближе.

– Сдохнет на глазах. – произнес тот, что спрашивал. – Вон, кишок сколько повылазило.

Мне стало интересно и я тоже подошел к краю поближе. Возле бордюра на дороге лежала собака. Задние ноги и часть живота у нее были раздавлены, кровь лилась на асфальт и тут же смывалась дождем. Передние лапы собака вытянула вперед и положила на них голову. Большие умные глаза смотрели на людей и в них было столько боли, что я на мгновение не выдержал и отвернулся. Собака действительно скулила, но из-за дождя трудно было расслышать все звуки, которые она издавала.

– Слышь, паренек, а что с ней? – спросил я у одного из ребят.

– Машина сбила. – охотно пояснил парнишка. – Сбила и уехала, а собака осталась подыхать.

Я сочувственно поцокал языком.

– Не убереглась, бедненькая. – ко мне повернулась старушка и посмотрела на меня сквозь толстые линзы очков. – Все вот спешат куда-то, торопятся, а о других не думают. Ох, Господи, куда мир катится?

– Ну хватит, хватит! – сердито оборвал ее старичок. – Может, ее машина скорой помощи сбила, откуда ты знаешь? Человека спасали, торопились…

Старушка замолчала. Я порылся в кармане и достал пачку сигарет. Один из ребят сразу же спросил:

– У вас сигареты не будет?

Я дал ему сигарету и, почувствовав себя более уверенно, произнес:

– Говорят, что если собака умирает, значит она на себя чью-то человеческую смерть приняла.

– Да, да, я тоже такое слышал. – поддакнул мне тот парень, которого я угостил сигаретой.

Несколько минут мы стояли молча, глядя на лежащую под сильным ливнем умирающую псину, а потом сзади нас послышались возбужденные голоса:

– Это ж надо, первый раз поехали без машины и попали под дождь!

– А я тебе говорила, давай такси вызовем!

Повернулись мы все вместе, старушка даже слегка потеснила меня, чтобы посмотреть на "новеньких". Молодая пара: парень в темных джинсах и темной рубашке прижимал к своей груди девушку в белой блузке, которая после дождя стала великолепно-прозрачной. Девушка стояла к нам спиной и в отличие от своего кавалера не замечала устремленные на них взгляды, продолжая тараторить:

– А этот Андрей такой смешной. Все время пытался Аллу уговорить с ним к нему домой поехать, чтобы показать ей мужской стриптиз… а она…

Парень, видимо, сжал ей руку, потому что она осеклась и повернулась в нашу сторону. Так мы простояли несколько секунд, созерцая друг друга, пока парень не спросил, глядя почему-то на меня:

– Что?

Я растерялся. А правда, что?

– Там… – я откашлялся и махнул рукой за спину. – …собака подыхает.

– Ну и… – парень не успел договорить, девушка плавно высвободилась из его объятий и подошла к нам.

– Ах! – девушка прижала ладонь ко рту и парень с тревожным видом подошел и стал рядом. Они смотрели на собаку и синхронно, словно китайские болванчики, качали головами.

Это была немецкая овчарка. Некогда пышная черная с рыжим шерсть намокла от дождя и теперь свисала некрасивыми грязными клочьями. Собака приоткрыла рот и высунула розовый язык, который кончиком касался лужи.

– Дима, она пить хочет… – громко прошептала девушка.

– Мне выйти и напоить ее? – мрачно поинтересовался парень. – Каким образом?

Девушка замолчала. Через несколько секунд она не выдержала и резко повернулась к нему:

– Дима, я не могу на это смотреть!

– Не смотри. – посоветовал ей Дима и девушка отошла вглубь остановки. Парень продолжал наблюдать за псиной.

– Давно она так? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Почти полчаса, молодой человек, почти полчаса. – ответил старичок.

– Живучая. – прокомментировал молодой курильщик и отшвырнул бычок в сторону.

Неожиданно овчарка шевельнулась. Приподняла голову и заскребла передними лапами по асфальту.

– Судороги у нее! – с каким-то восхищением воскликнул Дима. Остальные молча наблюдали за ее движениями.

Это были не судороги – овчарка пыталась переползти на другое место. Она явно хотела скрыться от дождя под навесом остановки – в том месте, где она лежала, уровень лужи уже почти поднялся до ее носа. До остановки ее отделяло всего три метра, но эти метры были для нее огромным расстоянием. Каждый раз, когда она придвигалась на несколько сантиметров, бурые кишки все больше и больше вываливались наружу. Теперь собака скулила сильнее, видимо боль усилилась

и причиняла ей неимоверные страдания. Я посмотрел в ее глаза и вдруг понял, что даже собаки умеют плакать. Пусть нет слез, дождь с лихвой заменял их и ощущение того, что собака плачет от боли, было стопроцентным.

Остальные тоже поняли, что собака ползет к остановке.

– Давай, родненькая, ползи. – сказала старушка и перекрестилась.

– Не доползет. – авторитетно произнес друг парня, просившего у меня сигарету.

– Если поднатужится… – начал Дима и парень оборвал его на полуслове.

– Чего тужиться? Видишь, у нее кишки выпадают. Еще метр и они все на земле будут.

– А если… – девушка, оказывается, тоже подошла и смотрела на попытки собаки, – … если кишки внутрь подпихнуть?

– А кто это сделает? Я не буду. – ответил парень и почесал затылок.

– Она и с кишками доползет. – упрямо сказал Дима.

– Не доползет.

– Поспорим?

– На что? – парень оживился, его друг, кажется, тоже.

– На бутылку пива.

– На две. – покачал головой курильщик. – Я тоже в этом участвую.

– Давай! – азартно воскликнул Дима. – Что она доползет до остановки. Бордюр не считается.

– Идет. – парень протянул руку, Дима сжал ее и посмотрел на меня. – Вы не разобьете?

Я только было занес руку, как старичок протиснулся к ним и положил на их руки свою.

– Позвольте примазаться. Мне тоже кажется, что доползет.

– Отлично. – усмехнулся Дима. – Вас двое и нас двое. Разбиваем!

Я ударил ребром ладони по рукопожатию и все взгляды тут же стремились на псину. Той удалось преодолеть примерно полметра и теперь она обессиленно уронила голову на лапы и полуприкрыла глаза.

– Я на границе видел немецких овчарок. – довольно пояснил мне дед, не отрывая взгляда от собаки. – Страсть, какие упорные. Эта из того же теста. Доползет!

Мы смотрели на овчарку, затаив дыхание. Когда она, наконец, подняла голову, вся толпа разразилась одобрительным ревом.

– Ползи! – крикнул ей Дима.

– Ползи! – вторил ему дед.

Кажется, я тоже крикнул что-то подбадривающее. Собака посмотрела на нас и, словно подчиняясь нашим крикам, опять заскребла лапами по мокрому асфальту. В какой-то момент она вздрогнула всем телом и по толпе пронесся тяжелый вздох. Но собака коротко взвыла и сделала мощный рывок, приблизивший ее к точке назначения сантиметров на пятнадцать. Бабулька не выдержала и захлопала в ладоши, а старик снял шляпу и радостно потряс ей.

– Ну давай, собачка, ползи.

Следующие десять минут мы простояли в гробовой тишине. Я и молодой парень-курильщик успели выкурить по две сигареты – до того были напряжены нервы. За эти минуты собака несколько раз останавливалась и снова начинала ползти. Она скулила, не переставая и ее вой продирал нас до костей, заставляя дрожать наши тела.

И тут я бросил взгляд на кишки, выпадающие с каждым рывком все больше и больше. Кровь стала течь сильнее, внезапно я понял, что каждый последующий рывок может оказаться последним. И я закричал:

– Ко мне! Рядом!

И тут же тишина взорвалась криками.

– Место!

– Чужой!

– Лежать!

– Ату!

Мы выкрикивали всевозможные команды, почему-то уверенные в том, что именно они помогут собаке доползти. Наверное, никто не смог бы объяснить, почему мы так считали. Просто была такая уверенность и всё. Даже пацаны, которые, казалось, должны были желать обратное, даже они подбадривали собаку криками, словно футбольные фанаты свою любимую команду.

И собака сделала последний рывок. Она почти прыгнула – рывок приблизил ее к цели примерно на полметра, но причинил ей такую боль, что она взвыла. Вой был настолько громким, в нем было столько боли и страха, что мы разом смолкли, сочувственно глядя на овчарку. Она выла, а мы молча смотрели на нее и вдруг…

– Как вам не стыдно?!

Мы даже не сразу поняли, что это относится к нам. Маленькая девочка лет десяти с большим ранцем за спиной и не менее большим белым бантом на голове стояла прямо под дождем напротив овчарки и смотрела на нас.

– Как вам не стыдно?! Ей же больно, а вы издеваетесь!

Детский голосок заставил нас вздрогнуть. Я сглотнул слюну и откашлялся.

– Бедненькая. – девочка присела возле собаки и повернулась к нам. – Что, игрушку нашли?

Ее тоненький голос звучал гневно, она по очереди заглядывала каждому из нас в глаза и каждый, не выдержав этого взгляда, отворачивался.

– Неужели ни у кого из вас не было собаки?! Неужели вы представить не можете, как она страдает?!

Мои глаза против воли заморгали. Я вспомнил. Вспомнил свое детство, мне было десять лет, когда родители подарили мне на день рождения щенка. Он прожил с нами около года, а потом я как-то пришел домой и родители сказали, что щенка пришлось отдать на время в цирк и через месяц его вернут, когда научат разным фокусам. На следующий день соседский парнишка рассказал, что моего щенка сбила машина и мой отец закопал его труп рядом в лесополосе. Я не поверил ему, пока он не отвел меня в лесополосу и мы не нашли свежевырытую кучу земли. И я отрыл ее. Я больше ничего не помнил, очнулся я в больничной палате… мне сказали, что у меня был глубокий шок.

А сейчас… сейчас мне стало очень стыдно. Я вышел из под остановки, подошел к овчарке и, нагнувшись, тихо произнес всего одно слово:

– Прости.

Я вернулся под остановку и оттуда сразу же, словно приняв эстафету, вышел Дима. И тоже произнес одно слово.

– Прости.

Он вернулся и к собаке пошла его девушка…

Прощения просили все. Смотрели в умные и печальные глаза собаки и шептали всего одно слово. Мы не могли услышать ответа, но надеялись в глубине души, что собака услышала нас и простила.

Последней была старушка. Она истово перекрестилась и протянула было руку, чтобы погладить собаку, но почему-то быстро отдернула ее и вернулась обратно. Рядом с собакой под проливным дождем осталась сидеть девочка. Она погладила собаку по голове, потом осмотрелась и отошла в сторону. Через несколько секунд она вернулась, с трудом таща огромный булыжник. Булыжник был весь в комьях грязи, он пачкал школьную форму, но девочка не обращала на это никакого внимания.

– Прости! – громко крикнула она и с со всей силой, на которую она была способна, швырнула булыжник на голову собаке. Мы успели отвернуться в самый последний момент, но звук ломающихся костей настиг нас…

Автобус подошел только через десять минут. Все это время мы стояли под навесом и никто из нас не посмотрел больше в сторону собаки. Впрочем, друг на друга мы тоже не смотрели.

Я хотел поскорее забыть про этот случай, вычеркнуть его из памяти, только это не получалось. Мне оставалось только одно – всю жизнь прожить, вспоминая тот дождливый день, собаку в луже из воды и крови и девочку с грязным булыжником, который она опускала на голову собаке…

Господи, мне каждую ночь снятся эти умные глаза, с тоской глядящие на

меня. Я смотрю в них и тону в водовороте боли и отчаяния.

Каждую ночь…

© Copyright: Чубарьян Александр , 2002

Свидетельство о публикации № 2211110154