Текст книги "Ближе, бандерлоги! (СИ)"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок бумаги. Мазур развернул, вчитался в аккуратные строки машинописи на английском – и, как не раз случалось, захотелось выстрелить в эту самодовольную рожу, но приходилось вести себя соответственно очередной личине...

Очаровательная Рита, жена офицера, прославившегося своим террором и преступлениями против борцов за демократию отряда русского полицейского спецназа, впервые в жизни познает тонкости неизвестного ей прежде за «железным занавесом» раскованного секса на западный манер... Возможно, эти ребята перегибают палку, но, если вдуматься, чертовски трудно их осуждать – если вспомнить, сколько их единомышленников, друзей и родных пострадали от зверств этого отряда...

– Бог ты мой! – сказал Мазур. – Во что вы меня втравили?

– А что тут такого? – с самым невозмутимым видом пожал плечами Деймонд. – В Африке, насколько я помню по вашему альбому, вы как-то раз снимали примерно то же самое – и вряд ли по принуждению. Неужели сейчас у вас возникли моральные терзания. С чего бы вдруг?

– Да к черту мораль! – яростно выдохнул Мазур. – Это даже не уголовщина, это гораздо хуже... Там, в Африке, не было ни малейшего риска посадить себе на хвост спецслужбы, зато теперь есть все шансы...

– Вас только это и беспокоит?

– А вас на моем месте не беспокоило бы? – огрызнулся Мазур. – Жена офицера полицейского спецназа... Кей-Джи-Би тут все вверх ногами перевернет...

– Не перевернет, – сказал Деймонд. – Успокойтесь. – Все просчитано заранее. Эти головорезы из спецназа, конечно, будут беситься, но вряд ли станут выносить сор из избы. Чересчур унизительно не только для мужа этой очаровашки, но для них всех. Я ручаюсь, все обойдется. Ну, а если возникнут какие-то шероховатости... Здешний парламент, если вы не знали, в подавляющем большинстве состоит из членов Фронта. Кей-Джи-Би здесь давно уже не имеет прежней силы. А у вас, Джонни в случае чего будут за спиной сильные защитники, никто вас не бросит, пока работаете исправно. В конце концов, кто выйдет на нас с вами? Она ни за что не сможет нас опознать, а те двое – парни надежные, как и все на вилле. Вот, держите, – он достал из другого кармана и протянул Мазуру тоненький не заклеенный конверт. – Премия за специфику работы. Там тысяча баков... Учитывая, что вам наверняка за эти снимки неплохо заплатят те самые бульварные газеты – не самая неудачная сделка в вашей жизни, а?

Не заглядывая внутрь, Мазур сердито сложил конверт пополам и затолкал в карман джинсов. Спросил с должной тревогой в голосе:

– Но вы гарантируете, что последствий для меня не будет?

– Гарантирую, – уверенно сказал Деймонд. – Последствий ни для кого не будет. Ее сюда привезли ночью, с мешком на голове, сняли его только в подвале, так что она ничего не видела.

– А дальше-то что?

– Да ничего страшного, – пожал плечами Деймонд. – Эти обормоты с ней побалуются уже естественным способом, кассету пошлют мужу, а ее подержат тут пару дней, увезут, целую и невредимую также ночью, с мешком на голове, вытолкнут из машины где-нибудь подальше отсюда... – он похлопал Мазура по колену. – Да, это весьма неаппетитно, Джонни. Но не забывайте о местной специфике. Мы с вами не в цивилизованном мире. Обе стороны сплошь и рядом ведут себя откровенно варварски, что поделать... Еще раз заверяю: вам абсолютно ничего не угрожает, а вот заработаете неплохо... И с девочкой не случится ничего страшного. Правда, я подозреваю, что за эти дни здешние шалуны с ней позабавятся уже по собственной инициативе – но ведь не юная школьница, в конце концов, перетерпит... Как, успокоились?

Мазур старательно делал вид, будто отходит от приступа нешуточной тревоги, успокаивается. Помотав головой, процедил:

– Интересная все же наука – социология, Питер...

– Что поделать? – невозмутимо пожал плечами Деймонд. – Уж вы-то, зарабатывая на жизнь исключительно объективом, должны меня понять. У меня, как и у вас, нет ни бабушкиных бриллиантов, ни наследства, ни капиталов в банке. А эти варвары, как вы уже убедились, платят очень хорошо. Согласитесь, в нашем с вами положении не грех иной раз чуточку и запачкаться в грязи. Согласны?

– Согласен, – угрюмо ответил Мазур, уставясь в пол. – Лишь бы все обошлось...

– Обойдется, – заверил Деймонд. – Будете спокойно работать дальше... и зарабатывать неплохие денежки. Состояния ни я, ни вы здесь не составим, но заработаем немало. Впереди еще много интересной работы... и уже без всяких эксцессов вроде только что наблюдавшегося. Ну, смотрите веселее. У вас слишком унылый вид для человека, на которого только что свалилась ни с того, ни с сего лишняя тысяча баков.

– Ладно, – сказал Мазур, обозначив бледную усмешку. – Коли уж мне платят за то, чтобы я был веселым, постараюсь не унывать. Что делать с пленкой?

– Там, наверху, уже ждет Беатрис, – сказал Деймонд. – Она вас отвезет проявить пленку. Присоедините к первой, еще парочка съемок в ближайшие дни – и можете отправлять вашего Майка в Москву. Беатрис ведь сказала, чтобы вы передали вашему курьеру, сколько ему заплатят за неурочную и, в общем, ничуть не трудную поездку?

– Да.

– Ну вот, все складывается прекрасно, дела идут отлично... Главное, ни о чем не беспокойтесь. Все обойдется. Пойдемте, Беатрис наверняка уже заждалась. На сегодня для вас никакой работы не предвидится, да и на завтра тоже. Отдыхайте и развлекайтесь. Видели, какие девочки у вас в гостинице? То-то. Развлекайтесь по полной программе. Ну, пойдемте.

В холле сидела Беатрис, вновь упакованная по высшему разряду, в той самой замшевой курточке с роскошной меховой оторочкой и джинсах с вышивкой примерно там, где в старину помещалось шитье на гусарских рейтузах-чикчирах. Выглядела она сущим олицетворением невинности, как будто прошлой ночью у Мазура гостил кто-то другой – ну, женщины это умеют великолепно, независимо от национальности и профессии...

Она отвезла Мазура в то же самое фотоателье, но на сей раз ненадолго скрылась с фотографом в задней комнате. Ждали подольше, чем в прошлый раз. И фотограф, появившись наконец, не только отдал Мазуру проявленную пленку, но и вручил Беатрис пухлый конверт, по размерам как раз подходивший для фотографий среднего размера.

Уже в машине, прежде чем включить зажигание, она сказала с чуточку лукавым видом:

– Только не выдавай меня Питеру, идет? Я попросила, чтобы Матиас сделал и мне комплект снимков...

– Выдать не выдам, – хмыкнул Мазур. – Что, возбуждает?

– Чуточку, – безмятежно сказала Беатрис. – Не вижу тут ничего извращенного. И не говори мне, что мужчин подобные снимочки не интересуют, все равно не поверю... Как, не выдашь?

– Сказал же, не выдам, – усмехнулся Мазур. – Если иные особы и дальше будут ко мне благосклонны...

– Вымогатель и шантажист, – сказала Беатрис без всякого осуждения.

– Бизнесмен, – пожал плечами Мазур.

– Ты на меня запал, бизнесмен?

– А разве на тебя можно не запасть?

– Приятно слышать... Надеюсь, ты не собираешься в меня влюбляться, ни мне, ни тебе это ни к чему...

– Не беспокойся, – сказал Мазур. – Я и забыл, когда в последний раз влюблялся по-настоящему...

«А ведь действительно забыл, подумал он не без некоторой грусти. Подруг хватало, порой не мимолетных, вот и Полина сейчас есть, и ясно уже, что это надолго, – а вот настоящей любви и близко нет...»

– Пожалуй, не врешь, – сказала Беатрис. – У тебя на лицо набежала этакая легкая печаль...

Мазур спохватился: так недолго и из роли выпасть. Постарался придать себе ухарский вид и потянулся к девушке:

– Так когда?

Она деликатно, но решительно отвела его руку:

– Могу сказать одно – непременно. А вот когда... Когда буду свободна от всех дел. Это у тебя, Пит мельком говорил, пара-тройка дней ничем не заняты, а у меня вовсю бурлит рабочая неделя без точно установленного рабочего дня... Сейчас отвезу тебя в отель и снова кинусь в гущу большой политики... точнее того, что здесь именуется большой политикой.

Отъезжая от тротуара, она вновь бросила в зеркальце знакомый уже, быстрый и цепкий взгляд. Ребуса никакого не было: еще по дороге в ателье Мазур заметил неотвязный серый «москвич», а вот ребят Лаврика высмотреть никак не мог – если они и на сей раз висели на хвосте у «хвоста», держались где-то в отдалении...

...Лаврик быстро прохаживался по гостиной, зло поджимая губы, постукивая себя кулаком по ладони. Наконец остановился перед сидящим в кресле Мазуром, сказал сердито:

– Говорили же им умные люди, чтобы отправили семьи в Россию... Они – хорошие ребята, но чересчур уж самонадеянные, считали, что тронуть их не посмеют. Посмели вот... Конечно, тут не просто мелкая пакость, а явная провокация: когда они получат кассету, могут сгоряча натворить дел, что-нибудь разнести, как было с таможнями, морды побить. А наш «социолог» наверняка такой вариант предвидел и приготовил шумный скандал с участием прессы и господ парламентариев. Они давненько уже добиваются, чтобы ОМОН отсюда вывели – порой он «нациков» чувствительно беспокоит...

– А тебе не кажется, что нужно что-то делать? – спросил Мазур...

– Освобождать пленницу?

– Вот именно. Ее ж еще пару дней будут там насиловать, а это все же не случайная жертва – жена нашего офицера...

Лаврик сказал жестко:

– Сам должен понимать: для меня во главе утла стоит успешность операции. Да и для тебя тоже. Все прочее – лирика и эмоции. В конце концов, никого не собираются убивать или резать на куски.

– Значит, не будешь ничего предпринимать?

– Ну почему, – задумчиво сказал Лаврик. – Нельзя в такой ситуации вовсе ничего не предпринимать. Потому что некоторые вещи спускать никому нельзя. – Он смотрел без улыбки, все так же жестко. – И еще потому, что есть зыбкий шанс на этом деле супостатов чуток прижать... хотя я и плохо верю в такую возможность.

– Почему? – спросил Мазур. – Все как на ладони: вот тебе похищение, да с изнасилованием...

– Потому что против нас работают не местные гестаповцы, которым еще учиться и учиться, а заморские профессионалы, – сказал Лаврик. – Я на их месте непременно придумал бы какой-то вариант на случай, если все вскроется раньше, чем они ее отпустят. Наверняка и они... В общем, надо крепенько поломать голову, как устроить так, чтобы и женщину освободить, и тебя не спалить, перевести стрелки на кого-то другого... И прежде чем я такой способ не отыщу, никаких действий не будет. Игры идут суровые, сам прекрасно все понимаешь, не дите малое и не романтик... Но придумать что-то я в темпе постараюсь. Посоветовавшись с Плынником, он знает обстановку даже лучше меня...

– А что с «москвичом»? – спросил Мазур. – Он сегодня опять за нами таскался, как пришитый...

– Знаю, ребята докладывали, – сказал Лаврик чуть рассеянно. – Ну, что с «москвичом»... Владелец им не пользуется, на работу и по прочим делам демократично раскатывает на общественном транспорте. Значит, кто-то ездит по доверенности – невелика хитрость, вполне законно. Можно, конечно, устроить им проверку документов, но пока не стоит: во-первых, это нас ни на шаг не может продвинуть вперед, бумаги у них наверняка в полном порядке. Во-вторых, явные профессионалы, не надо вспугивать раньше времени. Доказательства профессионализма налицо: они вели Беатрис, после того, как она тебя привезла в гостиницу, до одного из офисов Фронта, потом поехали себе прочь. Мои двинули следом. У меня там не стажеры, ребята опытные – но эти черти в «москвиче» все же явно заметили хвост, вскоре очень умело и ловко оторвались. Чтобы от моих бармалейчиков так оторваться, нужен профессионализм...

– Что же это все-таки за фауна? – спросил Мазур. – Из какой берлоги?

Лаврик досадливо поморщился:

– Ну не знаю я пока! Я же тебе кратенько обрисовал, какое скопище шпионов тут обретается. Кем угодно могут оказаться, хоть парагвайцами – я не удивлюсь, если при таком поголовье шпионов на квадратный метр и впрямь парагвайцы заявятся, – он скупо усмехнулся: – Заранее исключать следует лишь мелкоты вроде Сан-Марино и Андорры, потому что у них-то никаких спецслужб нет, это всякий знает...

Глава восьмая
Знакомые новые и старые

На следующий день Мазуру пришлось выполнять совершенно неожиданную работу – точнее говоря, дружескую услугу, если можно так выразиться, но все равно неожиданную.

Часов в одиннадцать дня без звонка объявилась Беатрис. Не снимая куртки, стоя посреди гостиной, спросила с усмешечкой:

– Я надеюсь, сейчас у тебя в спальне никого нет?

– А там, кроме тебя, никого и не было, – сказал Мазур.

– Ну, постараюсь поверить...

– Да уж постарайся. Проходи, снимай куртку... Или снова неожиданно подвернулась работа?

– Да нет, – ответила Беатрис с чуточку загадочным видом. – Судя по словам Пита, работы у тебя еще пару дней не предвидится. Речь идет, скорее, о дружеской услуге. Ты все равно болтаешься без дела... Помнится, кто-то говорил, что хотел бы меня пощелкать... раскованной?

– Всегда готов, – сказал Мазур.

– Ну, тогда бери камеру, и поедем. У меня неожиданно оказалось несколько часов свободного времени, грех не воспользоваться...

Она привезла Мазура в то же фотоателье, о чем-то недолго поговорила с хозяином, тот на пару минут скрылся в задней комнате, а вернувшись, кивнул... – он вообще, Мазур подметил, был немногословен.

– Пошли, – сказала Беатрис.

И совершенно по-хозяйски повела Мазура в задние комнаты. Они оказались в небольшой фотостудии, где горели два софита, направленные на нечто вроде невысокого подиума, покрытого черной материей, и стоял шкаф непонятного назначения – куртку туда Беатрис вешать не стала, просто положила на стоявшее в уголке кресло, следовательно, шкаф предназначался не для одежды.

Сбросив сапожки и поставив их рядом с тем же креслом, Беатрис очаровательно улыбнулась:

– Ну что, будем работать? Свет он, я вижу, грамотно выставил. Я так и попросила – у тебя наверняка мало опыта павильонных съемок, больше под открытым небом работаешь, судя по альбому?

– Угадала, – сказал Мазур. – Но постараюсь лицом в грязь не ударить. Иногда щелкал и в павильонах...

И подумал с холодным деловым расчетом: она, конечно, достаточно умна и хитра, чтобы не отдавать ему негативы такой вот фотосессии, но все равно, нужно как-то попытаться заполучить хоть парочку. Был бы тот самый достаточно серьезный компромат, что требуется Лаврику...

Увы, увы... Он отщелкал почти всю пленку. Уже на первом снимке она позировала без джинсов, в расстегнутой почти донизу блузке. Еще три-четыре при минимуме одежды – а потом и вовсе без оной. Походило на то, что это не первая подобная фотосессия в ее жизни – очень уж изящные, достаточно красивые позы принимала, достойные, пожалуй что, и «Плейбоя», и парочки других мужских журналов, считавшихся как бы респектабельными, – Мазур их немало полистал во времена иных заграничных странствий. Шкаф, оказалось, был хранилищем разнообразного реквизита. Мазур ее снимал в кружевной шали, завязанной узлом впереди, стоящей на коленях перед большими плюшевым медведем, бесцеремонно положившим лапу на сокровенное местечко – но всякий раз, он грустно констатировал, лицо не попадало в кадр – то она отворачивалась, то прикрывала лицо распущенными волосами. Единственный раз, когда личико оказалось открытым для объектива, помочь не мог – она стояла на коленях со скованными за спиной наручниками запястьями, но глаза Мазур по ее просьбе предварительно ей завязал широкой красной лентой, так что опознать ее по этому снимку было бы невозможно. Так что компромата не оказалось ни малейшего.

Потом она оделась, и они вышли. Мазур, как велела Беатрис, отдал пленку хозяину, и тот удалился проявлять, а они уселись пить кофе.

– Ну, и как впечатления? – поинтересовалась Беатрис.

– Самые что ни на есть приятные, – сказал Мазур. – Ты, похоже, не в первый раз так позируешь?

– Чувствуется?

– Ага.

– Ну да, – безмятежно сказала Беатрис. – Зато лет через пятьдесят – а я надеюсь прожить еще как минимум столько – буду листать альбомы и вспоминать с грустью, но не без гордости: вот такой лапочкой я была когда-то... Есть в этом смысл?

– Есть, – честно сказал Мазур.

– Вот видишь... Кстати, негативы можешь забрать себе – и даже пристроить в какой-нибудь журнал. Желательно из так называемых респектабельных. Все равно ни на одном снимке лица не видно, так что мой чопорный госдеп ничего не узнает...

– Вообще-то у меня есть кое-какие связи в «Хастлере», – лихо соврал Мазур. – Он, правда, не считается таким уж респектабельным, с тенденцией к явному порно...

– Сойдет и «Хастлер», – чуть подумав, кивнула Беатрис. – В конце концов, лица не видно. Я тебе оставлю мой вашингтонский адрес, если пристроишь, напишешь, в каком именно номере пойдет, чтобы я купила.

Вот даже как? А впрочем, она ведь канает под вполне безобидную сотрудницу госдепа, так что может давать адрес знакомым... да и оказаться этот адрес может простым «почтовым ящиком».

– Что это ты как-то загадочно ухмыляешься? – спросила Беатрис.

– Ну, я же живой человек, – сказал Мазур. – После такой работы еще больше тянет подгрести с нескромными предложениями...

– Завтра, – серьезно сказала Беатрис. – Честное слово. Сегодня господин непризнанный пока никем президент никем пока не признанной республики затеял, отчего-то на ночь глядя, очередной политиканский шабаш, и затянется, мне намекнули, чуть ли не до утра. Я слышала краем уха: дело в том, что к нему прилетают какие-то достаточно серьезные гости из Европы – но очень поздним рейсом, а до утра он откладывать не хочет, Наполеон этакий... А вот завтра – обязательно.

Когда хозяин принес проявленную пленку, Беатрис (ну да, хитра лисичка) тщательно просмотрела каждый кадрик, конечно, для того, чтобы иметь полную уверенность: узнать ее ни на одном кадре нельзя. Потом хозяин еще с полчаса печатал и сушил фотографии. Появился с баночкой для пленки в одной руке и пухлым конвертом в другой. С вежливым поклоном принял от Беатрис довольно крупную советскую купюру.

– Делим по справедливости, – сказала Беатрис. – Мне – снимки, тебе – пленка. Устраивает такая дележка?

– Еще как, – сказал Мазур, старательно изображая непритворную радость.

На самом деле испытывал лишь разочарование: не удалось раздобыть компромат, а обнаженных женщин он навидался достаточно. Ладно, это, в конце концов, не принципиально, Лаврик сам говорил «при удаче»...

...Деликатный стук в дверь раздался минут через пять после того, как он поднялся к себе в номер. Мазур открыл дверь без всякой опаски: он пока что не наворотил тут ничего такого, чтобы всерьез опасаться чего-нибудь вроде выстрела из бесшумки через порог.

В коридоре обнаружились двое довольно прилично одетых, совершенно незнакомых субъектов – в пальто и шляпах, при галстуках, возрастом где-то на полпути от тридцати к сорока. Как говорится, без особых примет.

– Мистер Джейкобс? – вежливо спросил тот, что стоял справа. – Простите, мы вас не оторвали от дел?

Он говорил на неплохом английском – но все же сразу чувствовалось по выговору, что английский ему не родной.

– Да нет, – сказал Мазур.

– Вот и прекрасно. У нас к вам взаимовыгодное предложение, которое, я думаю, вас заинтересует... Вы позволите войти?

– Прошу, – сказал Мазур.

Гости вошли в номер, повесили в гардероб пальто и шляпы. Оружия под безукоризненно сидящими пиджаками Мазур что-то не усмотрел. Не следовало пока что тревожить Лаврика – пожалуй, с этими двумя он в случае чего мог справиться и в одиночку, давно уже научился прокачивать незнакомцев в этом плане...

– Виски? – любезно предложил он.

– Пожалуй...

Он принес бутылку восемнадцатилетнего – последняя, жаль – стаканы, лед и содовую, налил на европейский манер. Спросил с ухватками натурального дипломата:

– Чем обязан, господа?

Тот, что первым начал разговор (второй так и не произнес ни слова), сказал столь же вежливо:

– Как вас зовут и чем вы занимаетесь, мистер Джейкобс, мы уже знаем. Полагаю, нам тоже следует представиться. Меня зовут Икс, а моего друга – Игрек.

Мазур усмехнулся:

– Англичанин сказал бы что-то вроде: у вас довольно экстравагантные имена, джентльмены.

– Так проще, – в тон ему усмехнулся Икс и непринужденно добавил: – Мы, видите ли, шпионы. Ну, или разведчики, кому как больше нравится...

– Интересно, – не моргнув глазом, ответил Мазур. – А документы какие-нибудь у вас есть?

– Увы, нет, – легонько улыбнулся Икс. – Мы ведь здесь нелегально, так что у нас при себе самые безобидные документы. И даже, скажу вам по секрету, оружия нет. Вы уж поверьте на слово, ладно?

– Ну, допустим... – сказал Мазур. – Хорошо. Буду верить, что вы разведчики... не подскажете, чьи?

– Простите, предпочитаем сохранить инкогнито...

– Ну, это понятно, – сказал Мазур. – Я иногда смотрю шпионские фильмы. Вот только в толк не возьму, отчего людей вроде вас заинтересовала моя скромная персона...

Он заметил краем глаза, что Игрек что-то очень уж долго задерживал взгляд на своих часах – ну да, выясняет, нет ли микрофонов, у Лаврика подобная миниатюрная игрушка как раз в часы заделана...

Икс сказал:

– Иногда и скромные персоны могут принести нешуточную пользу. Давайте сразу перейдем к делу. Мы краем уха прослышали, что в этой самой спальне, – он мимолетно оглянулся на дверь, – вы самым тесным образом общаетесь с некоей очаровательной молодой особой из американского госдепартамента. Она же – политический советник здешнего непризнанного пока что президента.

– По-моему, это не нарушает ни русских, ни американских законов, – ухмыльнулся Мазур.

– Безусловно. Но служит отправной точкой для делового разговора...

– Я понял! – воскликнул Мазур с нарочитой театральностью, такой, чтобы сразу бросилась в глаза. – Вы собираетесь меня завербовать? Я же смотрю шпионские фильмы. Что же еще? Чертовски интересно. У меня в жизни хватало разных перипетий, но вот вербовать не вербовали ни разу...

– Мистер Джейкобс, вы можете быть чуточку посерьезнее? – с легкой укоризной спросил Икс.

– Могу, – сказал Мазур. – Считайте, что я совершенно серьезен. И постараюсь сберечь вам время... Насколько я уяснил из шпионских фильмов, всегда вербуют с помощью определенного набора приемов. Пистолетом не грозят, это глупо.

– Совершенно верно, – с доброй улыбкой ответил Икс. – В мирное время никто этого не практикует. Завербованный угрозами и принуждением человек крайне ненадежен...

– Ну вот, – сказал Мазур, – Значит, мои мысли идут в правильном направлении. Остаются деньги, либо компромат. Что до денег – вряд ли вы предложите достаточно много, я ведь и в самом деле не знаю никаких серьезных секретов, а значит, много мне никто не даст. К чему мне лишнее беспокойство ради мелких сумм? Компромат? Что-то я его пока не усматриваю. У меня нет ревнивой жены, а у девушки – ревнивого мужа, мы с ней оба узами брака не связаны. Так что, если даже вы, как это показывают в кино, всадили в спальне в люстру крохотную камеру, эта пленка может заинтересовать только любителей порно. Представления не имею, какие у них там, в госдепартаменте, правила приличий, но вряд ли у нее будут неприятности из-за того, что она провела ночь с мужчиной с соблюдением должной конспирации...

– У вас острый ум, мистер Джейкобс, – усмехнулся Икс.

– Профессия заставляет, – пожал плечами Мазур. – Ваш ход?

– Речь не идет о вербовке, – сказал Икс. – Мы всего-навсего хотим, чтобы вы выполнили для нас одно-единственное поручение.

Он вынул бумажник и аккуратно выложил на стол пять стодолларовых бумажек. «Мать вашу так, шпионов, подумал Мазур. Это что, такса у вас такая? Пит совал пятьсот, и вы туда же?»

– Это аванс, – пояснил Икс. – После успешного результата получите еще столько же, и мы с вами распрощаемся навсегда. Поручение не такое уж трудное. Насколько мы понимаем, девушка и дальше намерена поддерживать с вами определенные отношения... Ваша задача – найти способ попасть в ее служебный кабинет в штаб-квартире Национального Фронта. Предлог придумайте сами – ну, скажем, фоторепортаж. И улучив подходящий момент – а он наверняка представится – прилепите под стол вот эту безделушку...

Он достал из бумажника, который так и не убрал со стола, черный прямоугольничек размером с почтовую марку и толщиной со спичку. Положил перед Мазуром:

– Лучше всего – подальше вглубь, на длину руки. Предварительно снимите с этой вот стороны, что помечена маленьким белым плюсиком, пленку. Вот вам муляж, чтобы потренировались, только постарайтесь не перепутать. Вот и все. Как вы сами понимаете, для бомбы эта штучка чересчур миниатюрна. Это всего лишь микрофон. Из тех, что не обнаруживаются обычными датчиками – нужна аппаратура посложнее, а у них там такой нет, мы знаем точно. Работа несложная, деньги хорошие... Итак?

Мазур медлил. Забавно, но такой оборот событий – когда австралийца примется кто-нибудь вербовать, помимо местных и их заокеанских кормильцев – совершенно не предусматривался, и инструкций на сей счет Мазур не имел никаких. Значит, придется проявлять самостоятельность...

– Не так уж трудно улучить момент, если пробудете там достаточно долго, – сказал Икс. – Если потренируетесь, все отнимает какие-то секунды...

– А если я откажусь, что у вас припасено? – спросил Мазур.

– Боюсь, ничего особенно для вас приятного, – словно бы с легкими нотками извинения усмехнулся Икс. – Вы ведь знаете этот дом?

Он достал из бумажника небольшую фотографию и показал Мазуру. Действительно, он узнал сразу – тот дом, где держали Риту, он самый, вот и табличка с названием улицы и номером...

Икс ровным голосом продолжал:

– Сутки назад штурмовики Фронта похитили жену одного из офицеров милицейского спецназа. В этом самом доме ее насиловали – а вы это фотографировали. У нас есть надежный свидетель, который при необходимости подробно опишет и вас, и вашего спутника, весь ваш визит... Такой человек есть. Подробное описание вашей одежды и одежды мистера Деймонда, ваши балахоны и маски, прочие детали... А вот алиби у вас нет – откуда? Никто об этом не подумал...

Мазур небрежно спросил:

– И вы полагаете, что показания вашего человека – давайте считать, что он есть, я верю – окажутся убедительным доказательством для русских спецслужб, если вы им этот компромат закинете? Это только слова, я так понимаю, и ничего больше...

– Безусловно, – кивнул Икс. – Потому мы и не собираемся «закидывать» этот компромат в спецслужбы. Мы его забросим в тот самый отряд спецназа. А уж они найдут способ причинить вам массу неприятностей... а то и вульгарно переломают кости. Как по-вашему, это реальная угроза, или я блефую?

– Реальная, – сказал Мазур чистую правду.

В самом деле, могут и кости поломать. Плынник не позволит конечно... но если они будут выходить не на Плынника, а, скажем, непосредственно на мужа? И Плынник попросту не успеет ничего сделать, вообще знать не будет? Свидетель у них есть, изволите ли видеть... Если это не срежиссированная Деймондом проверка, а действительно какие-то посторонние, разгадка нехитрая: кто-то из тех, кто был тогда в особнячке, этим стучит. Уж конечно, не кто-то из парочки бугаев в подвале – они видели только балахоны и маски, а вот обычной одежды не видели. Либо охранник в холле, либо второй типчик, который туда выходил, когда они поднялись из подвала, больше просто некому...

Между прочим, он давно уже определил по акценту, кто они такие. И ошибиться не мог. Это польский акцент! Может, веселья ради заговорить с ними по-польски и посмотреть, какая будет реакция? Предположим, мама у него чистокровная полька, после Второй мировой оказавшаяся в Австралии. Нет, не стоит. Глупая забава, и не более того. Даже если поверят, на шею все равно не кинутся и от намерений своих не откажутся – в разведке подобные сантименты неуместны.

– Конечно, можете вместе с вашим помощником нынче же днем сбежать из этих мест, – сказал Икс. – Ну что же, признаюсь: у нас не будет возможностей этому воспрепятствовать. Но в этом случае вы потеряете неплохие деньги – вы ведь рассчитываете пробыть здесь достаточно долго и заработать прилично. Не проще ли принять наше предложение? Несложная одноразовая работа за хорошие деньги...

Мазур сделал вид, что с удрученным лицом всерьез задумался, даже голову повесил. Незваные гости терпеливо ждали. Через минуту он поднял глаза:

– Получается, вы не оставляете мне выбора?

– Получается, так, – словно бы даже с некоторым сочувствием сказал Икс. – Что поделать, такая уж у нас грязная работа. Вариантов будущего только три: либо вы соглашаетесь, либо посылаете нас к чертовой матери и получаете все обещанные неприятности, если рискнете тут остаться, либо бежите отсюда, потеряв неплохой заработок. Есть еще и четвертый – рассказать все вашим нанимателям. Но если вы как следует подумаете, сами поймете, что пользы от этого не будет. Ну, конечно, они могут вас где-нибудь спрятать, но нормально работать вы после этого не сможете. Да и прятать, очень возможно, не будут – зачем им такая обуза, если они больше не смогут вас полноценно использовать? Логично?

– Логично, – кивнул Мазур.

– Итак?

– Черт, вы не оставили мне выбора...

– Иными словами, вы согласны?

– Придется рискнуть, – сказал Мазур.

– Ну, особенного риска и нет... Главное, проделать все достаточно ловко и быстро, – он глянул цепко, словно целился. – Только имейте в виду: у разведки свои законы. Если вы, дав согласие и взяв деньги, не выполните работу или кому-то нас выдадите, получите пулю в спину. Таковы уж законы игры, не мы их придумали, не нам их и менять... Верите?

– Верю, – проворчал Мазур. – Но я никак не могу гарантировать, что проверну это дельце завтра-послезавтра...

– Никто и не требует такой спешки, – сказал Икс мягко. – Скажем, неделя. За это время вы успеете придумать достаточно убедительный повод, чтобы оказаться в ее кабинете. Максимум – восемь дней. Но это и в самом деле максимум. Любая затяжка сверх этого срока будет расцениваться как умышленный саботаж. Уяснили, мистер Джейкобс?

– Уяснил, – проворчал Мазур. – Ну, а как мне вам сообщить, что дело прошло успешно... если получится?

– Сейчас мы все обговорим, – сказал Икс.

...Лаврик ухмылялся с таким видом, словно и не случилось ровным счетом ничего особенного.

– Завербовали ироды, говоришь?

– Одноразовое поручение, – хмуро сказал Мазур.

Лаврик сказал наставительно:

– В таких делах одноразовые поручения сплошь и рядом оборачиваются вербовкой. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Коли уж попал на крючок... Разговор они наверняка писали, как любой на их месте.

– Да уж наверняка...

– Ну, ничего страшного, – сказал Лаврик. – У поляков сильная разведка, еще с довоенных времен, к ним вербоваться не так уж и унизительно для самолюбия, не к эквадорцам каким-нибудь.