Текст книги "Ближе, бандерлоги! (СИ)"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

...Лаврик вернулся минут через тридцать пять. Он постоял на пороге, ухмыляясь во весь рот, держа в руке стопку больших и чуть влажных, едва просохших фотографий. Захлопнув дверь подошвой «гада», сказал не без торжества:

– Приятно знать, что я все же не дурак... Не было у тебя в фотоаппарате чистой пленки, а было десятка два заснятых, как говорит здешний спец, с помощью телеобъектива, кадров... Вот полюбуйся. Советские оккупанты, монстры этакие, зверствуют на всю катушку...

Мазур едва ли не выхватил у него снимки. Быстро просмотрел. Действительно, доказательства «зверств оккупантов» вроде бы налицо. Какая-то равнина, покрытая грязноватой снежной кашей, голые редкие деревья. Автоматчики, в черных бушлатах и с морпеховскими эмблемами на рукавах, в касках поверх зимних шапок, откидывают задний борт имеющего военный вид «шестьдесят шестого». Вытаскивают человека со связанными руками и мешком на голове. Какое-то время от души его пинают, стоящего на коленях – сразу видно, всерьез. Потом ударом ноги в спину валят ничком в снежную кашу... черт, и один выпускает короткую автоматную очередь в упор, и это не инсценировка, отчетливо видна россыпь опаленных отверстий на его белой зимней куртке. Захлопывают борт. Прыгают в кузов. На паре последних кадров – неподвижно лежащее тело с мешком на голове...

Лаврик покосился на экран телевизора, где Семен Семеныч Горбунков как раз безмятежно удил рыбу, не подозревая, что милый спутник намерен вот-вот огреть его по башке. Выключил «ящик», сел, сказал деловито:

– Вот теперь головоломка сложилась... Неплохо задуманная провокация. Они, теперь никаких сомнений, хотели тебя шлепнуть именно как австралийского фрилансера. В конце концов, доверенного фотографа можно найти и другого, а в такой роли ты был им был гораздо полезнее. С одной стороны, волк-одиночка, у которого нет за спиной какого-нибудь солидного издания, за которого никто бы и не пытался отплатить. С другой – самый натуральный австралиец, корреспондент из «свободного мира». Ну, «социолог», проворен... хотя, скорее всего, не он сам это придумал. Я стопроцентно уверен, что где-то за городом и в самом деле все еще валяется этот жмурик. И наверняка, это какой-нибудь активный «нацик» – но фигура мелкая, которую не жалко в игре по крупной... Все гладенько: звери-морпехи убили борца за независимость родины – а прознавший про готовящееся зверство фрилансер с телеобъективом все это заснял. Однако советские оккупанты, как-то прознавши, его убили в укромном местечке. Тело не обыскали, потому что торопились и не заметили фотоаппарата под курткой. Ты, вероятнее всего, в том месте, согласно сценарию, должен был встретиться с Деймондом. Он приехал, обнаружил твой хладный труп и вызвал репортеров... на самом деле, конечно, он их вызвонил – или кто-то еще – заранее, подгадав по времени. Иначе с чего бы они объявились такой кодлой? Потом они проявляют при свидетелях эту пленочку – и начинается шумиха. Убедительные снимки – и два жмурика, которые уже ничего не смогут опровергнуть... Теперь понятно, почему они меня не тронули. Наверняка ко мне часов через несколько должен был заявиться Деймонд со скорбной рожей, рассказать о твоей печальной кончине, денег сунуть, пленку отдать, чтобы я ее, присовокупив к прочим, и передал тому дипломату... и быть может, побыстрее смылся бы после этого из Союза. Все логично, для западного обывателя очень даже убедительно да и для местных бандерлогов тоже – чего еще ждать от зверообразных советских оккупантов? Шуму и вони было бы... Теперь-то, конечно, не будет – куда они без этой пленки? Ну что, будешь задавать вопросы на манер доктора Ватсона?

– Да, пожалуй, Шерлок... – сказал Мазур. – Откуда они взяли реквизит, как думаешь?

– А тут и думать нечего, – сказал Лаврик. – Была парочка ограблений флотских вещевых складов. И парочка налетов на отделения милиции в местах поглуше, причем оба раза вычистили оружейные комнаты...

– И «Макаров», получается, оттуда?

– Да нет, – сказал Лаврик. – Они все тоньше продумали. Ты видел, что я сразу отдал пистолет кап-два, который нас встречал?

– Конечно.

– Они молодцы, – сказал Лаврик. – Пробили ствол в темпе, табельное оружие, числится за капитаном из одного из здешних РОВД столичных, я имею в виду. Убойный отдел. Русский, в отличие от иных сослуживцев – и, увы, соплеменников – симпатий к Национальному Фронту не проявлял ни малейших. Две недели назад отправил жену с дочкой к родителям в Ростов. С работы ушел вчера вечером, был ли дома, пока неизвестно – но сегодня утром на службу не явился. К нему съездили, позвонили в дверь, когда никто не ответил, аккуратненько ее вскрыли с понятыми.

Ни трупа, ни следов борьбы. Пропал без вести. Крепко подозреваю, что в живых его уже нет, и именно из него пропагандоны должны были сделать кого-то вроде «ликвидатора КГБ». Возможно, пистолет должен был остаться рядом с твоим трупом. Но это уж домыслы, тут я что-то конкретное говорить не берусь... Вот такие дела. Непохоже, чтобы захлестывали эмоции, а?

– С чего бы? – пожал плечами Мазур. – Дело житейское, философски говоря. Столько раз пытались убить, да и тебя тоже... Грамотно выстроено...

– Профессионалы, – усмехнулся Лаврик. – Так что лично тебя упрекать абсолютно не в чем – это не ты запоролся, это им понадобился мертвый труп австралийца...

– А не могли этот спектакль снимать два разных фотографа. И у них есть вторая пленка?

– Вот это вряд ли, – серьезно сказал Лаврик. – Чем меньше посвященных в таких делах, тем лучше. Так что все за то, что малину мы им обгадили... точнее, ты, – он аккуратно собрал фотографии в стопку и убрал их в тумбочку. – А теперь... Не остограммиться ли нам, сударь, в честь твоего спасения от супостатов? Мне отчет сдавать только завтра, и обстоятельный доклад нам обоим делать только завтра – Шлыков ранним утречком прилетает. Время еще и к вечеру не подошло, для орлов вроде нас с тобой полбутылки вискаря на двоих – детская доза. Там, в шкафчике, кое-какой сухпай должен быть... А?

– С удовольствием, – искренне сказал Мазур. – С декорациями, конечно?

– Само собой, – сказал Лаврик. – Кто попало не зайдет, но все равно, не дома...

Декорации были поставлены быстро и выглядели вполне убедительно – оба имели и по этой части немалый опыт. Для любого вошедшего все выглядело бы совершенно невинно: на столе красуется электрический самовар (без воды, вообще-то, но кто полезет его ладонью трогать?), на паре блюдечек – конфеты, печенье, тут же открытая коробка кускового сахара. Бутылка, разумеется, упрятана в тумбочке, а в стаканах, до половины налитых жидкостью цвета крепкого, истинно флотского чая красуются чайные ложечки – внакладку люди чаи гоняют, что в этом необычного?

Как уже неоднократно подчеркивалось, и в армии, и на флоте дверь открывают без стука – разумеется, если это не дверь в кабинет большого начальства. Вот и теперь дверь распахнулась в самый неожиданный момент – но они, успевши уже выпить по доброму глотку, восседали с самым невинным видом. А там и совершенно успокоились, увидев вошедшего Лихобаба.

– Какие гости! – сказал Лаврик. – Чайку хочешь, Михалыч? Восемнадцатилетней выдержки?

– Давай, – сказал Лихобаб как-то хмуро. – Только телевизор включи сначала, по первому идет...

– А что такое? – спросил Лаврик. – Прямое президентское? Но что-то мрачен ты для столь приятной новости, Михалыч...

– Телевизор включи, – повторил Лихобаб все так же угрюмо. – Бандерлоги телецентр заняли...

Глава одиннадцатая
Ближе, бандерлоги!

– Поставленную перед нами задачу можно сформулировать в трех словах, – сказал Лаврик, собранный, жесткий, деловитый. – Будем брать телебашню. Отнюдь не только ради того, чтобы поставить бандерлогов на место. Телецентр и башня – это, конечно, перехлест, и оставлять безнаказанным его нельзя, но суть не в том. В самое ближайшее время нужно восстановить вещание. Горбачев должен объявить на всю республику о введении прямого президентского правления. Попрошу без бурных проявлений радости. Мне самому хочется пройтись вприсядочку, но на эмоции нет времени... Обстановка никаких загадок не содержит, ее давно и хорошо изучили...

Мазур прекрасно понимал, в чем тут дело – да и Лихобаб наверняка тоже. В подобных случаях, в какой бы стране дело ни происходило, в толпе будет немало не вызывающей ни малейших подозрений агентуры в штатском – да и среди тружеников фотоаппарата и телекамеры найдутся те, для кого эта почтенная профессия лишь служебная необходимость.

– Вижу, поняли, – усмехнулся Лаврик. – Благо журналистов они не гонят, наоборот, так что удалось провести съемки в самой башне. О деталях чуть погодя, когда придет начальник группы из «Альфы». А мы пока поговорим о том, что касается чисто наших дел. Каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнению начальства, надлежит, так что некоторые задачи следует обсудить без альфовца, хотя он и парень в доску свой... Так уж сложилось, что в башню пойдем именно мы с Кириллом, хотя это, на первый взгляд, не наша задача, да и без нас силы стянуты серьезные. Дело в следующем. На последнем, тридцать втором этаже, есть закуточек, где расположено помещение, пусть и со сложной аппаратурой, но не имеющее никакого отношения к телевещанию. Можно упомянуть кое-какие подробности, но вы, с вашим-то опытом сами должны понимать...

Лихобаб кивнул, Мазур тоже. Никакого ребуса: сложная аппаратура, использующая телебашню, расположенную едва ли не на морском побережье, по другую сторону Балтики – в некоторых смыслах рукой подать – располагается Финляндия и, что важнее, Швеция, член НАТО. Радиоэлектронная разведка, конечно, и никак иначе.

– По лицам вижу, поняли, – сказал Лаврик. – Мне так и не уточнили, чье именно это хозяйство, армейское или наше, но, судя по тому, что посылают именно нас, есть основания думать, что наше... Никаких планов чертить не нужно, все просто: помещение расположено справа от лестничной площадки, в конце коридора. От коридора отделено решеткой с замком, в самом помещении дверь добротная, стальная, с кодовым замком и еще одним рядочком цифр для подачи тем, кто внутри, условного сигнала о том, что пришли свои, а не какая-то сволочь. Коридор просматривается изнутри с помощью скрытой телекамеры. События там застали дежурную смену – троих. Все эти двое суток они там сидят тихонечко, притворяясь, что их и нет вовсе. Аппаратура, разумеется, не работает – бандерлоги отключили питание студий, и наши попали под раздачу. Во всем остальном обстоит не так уж и плохо: вода и санузел там есть, водопровод и канализацию никто не трогал, сухой паек имеется, все вооружены.

С ними поддерживается регулярная радиосвязь. Никто пока что не пытался в отсек проникнуть – но они сообщили, что вчера у решетки торчали какие-то хмыри в цивильном и явно пробовали замок – но исключительно чем-то вроде отмычек. Ничего у них не вышло, не тот замочек там стоит, чтобы его можно было отковырять вульгарными отмычками. Они ушли, но вскоре появились еще трое, к замку не прикасались, но осмотрели решетку тщательно и о чем-то говорили. Так что к объекту есть явный интерес, а это скверно. В конце концов, есть газосварка, которой свободно можно взять и решетку, и дверь: как-никак обыкновенная сталь, пусть и высокопрочная, не какой-то суперматериал из фантастического романа... Допускать туда охотничков категорически нельзя, есть подозрения, что там не одни бандерлоги... Кирилл, что заерзал?

– Коли уж там, дипломатично выразимся, аппаратура... – сказал Мазур. – Может, именно потому тут и торчит деятель из АНБ? Такие вещи – как раз его профиль...

– Вполне годится в качестве рабочей версии, – кивнул Лаврик. – Мотив, и правда, убедительный. У части аппаратуры на Западе пока что аналогов нет. Все, как обычно: чему-то нашему нет аналогов у них, чему-то их нет аналогов у нас... В общем, задача у нас будет несложная и конкретная: не просто войти туда вместе с прочими, а, войдя, тут же рвануть на последний этаж и взять под контроль объект. Пока что нет инструкций – просто его охранять или придется часть аппаратуры демонтировать и унести. Начальство говорит, что обернуться может и так, и так. Дальнейшие приказы последуют. Михалыч, ты указания на сей счет получил?

– А как же, – сказал Лихобаб. – Выделить вам в поддержку десяток моих хлопцев из разведроты. Люди отобраны, проинструктированы.

– Отлично, – кивнул Лаврик. – Теперь можно и соседа звать.

Он снял трубку телефона – сугубо внутреннего, – набрал три цифры и через пару секунд сказал:

– Пригласите товарища подполковника...

Не прошло и минуты, как подполковник вошел – одетый, как обычный армеец, с мотострелковыми эмблемами на петлицах, соответствующими кантами и просветами. На голливудских суперменов он не походил нисколечко: невысокий, крепкий мужик довольно простецкого облика, в штатском можно принять за кого угодно, вплоть до сельского механизатора. Ну, Мазур-то знал, как грамотно эти ребята поработали и во дворце Амина, и в паре-тройке местечек даже пожарче... Простые, даже невзрачные, неприметные такие...

То ли чутьем старого служивого опознав главного именно в Лаврике, то ли уже зная о нем заранее, подполковник ему первому подал руку:

– Подполковник Головацкий, «Альфа».

– Капитан первого ранга Самарин, военно-морской флот, – сказал Лаврик. – Мы уж без красивых названий, так исторически сложилось... Вэчэ такая-то, и все тут... Знакомьтесь. Прошу к столу. Вы, насколько я понимаю, получили инструктаж в полном объеме?

– Так точно, – спокойно ответил подполковник. – До какого-то момента действуем совместно, а потом вы уходите выполнять свою работу.

– Именно, – сказал Лаврик. – Но поскольку товарищи офицеры еще не проинструктированы полностью, придется вам послушать еще раз...

Он взял чистый лист бумаги, остро заточенный карандаш и быстро изобразил несложный план – кружок с примыкающими к нему двумя прямоугольниками.

– Ни единого человека в форме там нет, – сказал он, постукивая по столу тупым концом карандаша. – И никакого оружия на виду, боже упаси. Только, изволите ли видеть, «возмущенный народ». Хотя нельзя исключать, что в толпу замешались уроды со стволами под куртками. В первые ряды они выставили почти сплошь женщин, совсем молодых девчонок – как не раз бывало в других местах, вы все навидались... У тех, что внутри, есть несколько охотничьих ружей. Более серьезного оружия пока что не зафиксировано... что еще не значит, что его не может оказаться у людей на других этажах. Правда, есть ли люди на других этажах, пока неизвестно, выясним по ходу... Диспозиция такова: танки попытаются оттеснить толпу от входа. Если не получится, встанут – не давить же баб танками, в самом-то деле.

В этом случае десантники и наша сводная группа попытаются войти вот здесь, с заднего хода, там, по донесениям, концентрация «возмущенного народа» гораздо меньше. Точнее, не попытаются, а обязаны войти. Ради удобства и быстроты – не через дверь, а через окно. Там стеклянный фасад, стекла метра в два высотой... Бьют их люди товарища подполковника, и мы все входим. Аккуратненько гасим всех, кто попадется на первом этаже и на других. Ну, а потом уже чисто наша группа идет на последний... Все получат противогазы: они могут, завидев нас, запустить систему пожаротушения, а она там весьма современная, кроме воды, пойдет инертный газ, – он усмехнулся. – Что сработает против них же самих – у тех, на первом этаже, противогазов не зафиксировано... или их не держат на виду. Особо подчеркиваю: гасим исключительно голыми руками. Все видели кино «В зоне особого внимания»? Ну вот... Указания те же, что в кино на учениях получила десантура: разрешены любые приемы, кроме применения огнестрельного оружия. У всех участвующих в операции будут только холостые патроны и светошумовые гранаты, – он глянул на Мазура с Лихобабом. – У нас троих будет и еще кое-что, но опять-таки нелетального действия... Что еще? Едем не на броне, а в десантных отделениях: чем ближе к телебашне, тем гуще на тротуарах толпится «возмущенный народ», военные машины и технику забрасывают чем попало, от бутылок с краской до булыжников. Отмечено два случая обстрела брони с крыш – то ли охотничьи ружья, то ли, как максимум, автоматы, точнее пока не определили. Уточняю согласно указаниям начальства: приемы применять не самые жесткие, покойников быть не должно... а вот пара-тройка переломов и отбитых потрохов заранее прощается. У меня все. Вопросы будут? Нет вопросов, я вижу, вот и ладненько, чего и следовало ожидать, все здесь присутствующие не пальцем деланы и не вчера родились... Все остальное – импровизация на ходу с учетом вышеизложенного...

...БТР рычали моторами, выпускали густые выхлопы, без труда разворачиваясь на обширном плацу. Все пять выстроились колонной, четко держа дистанцию, – не салабоны сидели за рулем, ох, не салабоны...

Короткая команда Лаврика – и группа, разбившись на пять частей, бегом кинулась к броне. Как и следовало ожидать, «альфовцы» были в своей национальной одежде: бронежилетах и прочей наколенно-налокотной защите, в шлемах с прозрачными забралами. Мазуру это было чуточку в диковинку: им-то за все время службы ничего из этого носить не пришлось, справлялись и так. Ничего, не в первый раз... К тому же свои прекрасно знают: шлем такой иногда может своего хозяина и угробить: крупнокалиберную пулю он выдержит, но динамическим ударом вмиг сломает шейные позвонки, лежать будешь красивый, но бездыханный...

Он поправил на плече ружейный ремень – у него с Лавриком и Лихобабом, кроме заряженных холостыми пистолетов и гранат, имелись еще импортные прибамбасы, многозарядные ружья, какими без особой оглядки на гуманизм широко пользуется западная полиция: патроны заряжены резиновыми шариками размера картечи, в приличном количестве, на близкой дистанции убить не убьет, но вмиг отучит безобразия совершать...

На тех лицах, что не прикрыты забралами, издали читалось радостное оживление – как у Лаврика с Лихобабом, как наверняка у него самого. Лаврик вдруг, не вытерпев, дернул без музыки классический шейк двадцатилетней давности, едва ли не главные половецкие пляски их юности, времени танцплощадок и, что уж там, драк. Пропел:

– Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!

И вновь стал, как обычно, невозмутимым. Ну, уж если его проняло... Мазур тоже чувствовал переполнявшую его радостную ярость – или яростную радость, черт его знает: наконец-то кончились китайские церемонии, Меченый – то ли малость поумневши, то ли под влиянием иных обстоятельств – в кои-то веки проявил решительность, и можно работать по полной. Отсутствие боевых патронов нисколечко не смущает и не повергает в уныние – с этой публикой и так управимся...

Лихобаб азартно сказал:

– Могадишо помнишь? Сейчас бы тоже динамики на броню, да врубить что-нибудь соответствующее...

– Ну, все. Поехали! – распорядился Лаврик.

И первым запрыгнул в десантное отделение.

Мазур с Лихобабом вскочили следом, захлопнули увесистые железные дверцы. БТР рванул с места.

Мазур неотрывно смотрел в стрелковую амбразуру. Обычные дома, современные, пару раз он узнал улицы, по которым случалось проезжать. Ну, конечно, Старый Город, хотя он и по пути, колонна обогнула стороной – и правильно, огородами дольше, но надежнее – в старой части города, на узеньких улочках могут и дорогу заблокировать поставленной поперек улицы легковушкой (а броник все же не танк, не та проходимость, танк любую легковушку в блин раскатает и поедет себе дальше), а то и, раз пошла такая пьянка, бутылку с бензином с балкончика шарахнуть, классическим методом, на жалюзи моторного отделения, а мы и не увидим изнутри никто, пока не заполыхаем. Все же неуютно бронетехнике в городе, слишком уязвима, полуслепа, как крот под открытым небом...

Ага! На тротуаре маячит кучка экземпляров обоего пола, что-то вопят, размахивая транспарантами и триколорами. Размахивается один, зараза... как-то очень уж тренированно... но бутылка, заткнутая дымящей тряпкой, не долетает, разбивается на асфальте, бензин вспыхивает высоким, уже ни для кого не опасным пламенем... зато что-то увесистое стукнуло по броне совсем рядом с амбразурой так, что Мазур невольно отпрянул, но тут же приник к «бойнице».

Да, толпы на тротуарах стали погуще, по броне уже почти непрерывно барабанит всякая дрянь, но «коктейля Молотова» больше никто, слава богу, не швыряет...

Что-то обрушилось сверху, грохнуло по броне так, что все сидящие внутри инстинктивно сгорбились, вжали головы в плечи. Мазур успел увидеть опоры моста, под которым они проехали. Никак непохоже на взрыв, просто, скорее всего, что-то тяжелое кинули с моста, поганцы – ничего, переживем.

Лаврик сосредоточенно застыл, прижимая к уху портативную рацию. БТР круто развернулся, и Мазур прекрасно рассмотрел, что впереди, перед беснующейся толпой, застыли несколько танков. Рассмотрел транспаранты: частенько попадается осточертевшее уже «советас диктатурас» с разнообразными дополнениями – вон то короткое слово, он уже поневоле выучил, означает «долой», а остальные непонятные.

Не видели вы настоящей диктатуры, корявые, подумал Мазур с веселой злостью. Будь диктатура настоящей, да хотя бы в Африке у фельдмаршала Огомботе или в Латинской Америке у генерала Бенидеса, танки и не подумали бы останавливаться перед вами, припадочными, а спокойненько пошли бы себе дальше под мерзкий хруст, и очень быстро толпа, себя не помня от ужаса, кинулась бы врассыпную, видя, во что превратились первые ряды. Да уж, будь это настоящая диктатура, вы бы у нас взвыли, как та коза, что кричала нечеловеческим голосом...

Лаврик поднял глаза:

– К главному входу не пробиться, идем к тыльному!

БТР, словно водитель услышал Лаврика, рванул с места. Мелькнули орущие бандерлоги на другой стороне улицы, дома, голые деревья...

Резкая команда Лаврика:

– Противогазы надеть! Всем покинуть машину! Работаем!

Мазур распахнул коробку, чуть неуклюже – давно что-то не приходилось напяливать изделие номер один, – натянул припахивающую тальком резиновую харю, вмиг отвинтил снизу пробку фильтра. Распахнул тяжелую дверцу и выпрыгнул первым. Следом привычно, без толкотни, повалили остальные.

Ну да, сразу видно – задворки... Бандерлоги наличествуют, но в небольшом количестве – скучновато им здесь, ага, гораздо интереснее и веселее торчать там, у главного входа, красоваться на публике... Тьфу ты!

И справа, и слева оглушительно грохнуло, Мазур вовремя зажмурился – и по векам ударила яркая вспышка. Так, теперь можно и посмотреть... Ага, врассыпную кинулись, как вспугнутые зайцы...

Слева, как Лаврик и говорил, протянулся длинный стеклянный фасад. К нему кинулись трое «альфовцев», на бегу что-то делая со своими приспособами – сначала они показались Мазуру копьями, но он тут же сообразил, что это к длинным шестам приделаны отрезки толстой арматуры, сейчас их установят перпендикулярно древку, и по стеклу – самое то...

Выстрелы сразу с нескольких сторон! Пригнувшись, Мазур привычно потянулся рукой к ремню автомата, и тут же опомнился – не было автомата, на плече висела только импортная приблуда, от которой в перестрелке никакого толку...

Еще выстрелы... Явно со стороны близлежащих жилых домов – тренированным слухом Мазур без труда определил, что это палят из охотничьих ружей, но пока что никого не задело, пару раз явственно слышал, как шлепали по асфальту пули... Стрекотнула короткая автоматная очередь – «калаш», конечно – и один из «альфовцев» рухнул лицом вниз, дернулся, замер... К нему бросились двое. Плохо дело, подумал Мазур, успев увидеть на спине упавшего пробитый бронежилет – вернее, место, куда угодила пуля: хреновато...

...Если так и дальше будет, перещелкают тут, как цыплят, а ответить не только не имеешь права, но и нечем... В точности как год назад в том поганом месте, где играли в футбол отрезанными человеческими головами, а у них не было оружия, в точности, как сейчас – «любые приемы, за исключением стрельбы боевыми патронами», а у них и холостых не было... Тьфу, замолчали и автомат, и ружья – ну да, боятся зацепить своих, драпающих во все стороны...

Один такой, ополоумевший от резких перемен в жизни, вспышек и грохота, летел прямо на Мазура, как на пустое место – и Мазур, извернувшись, пропустил его мимо, хотел дать доброго пинка, но не было времени на развлечения. Главное, рабочее место очищено от мусора...

Оглянулся. Лихобаб яростно что-то орал, приложив к уху рацию, – и десятка два его ребят, подкативших со второй волной брони, кинулись к ближайшим домам, рассыпаясь цепочкой, пригибаясь – правда, новых выстрелов так и не последовало. Вряд ли кого-то сцапают, подумал Мазур. Отсюда видно, что все окна закрыты, окна чердачных будочек, правда, распахнуты настежь – но ведь успеют смыться, твари...

Он успел заметить еще, что на их бэтээре, прямо позади пулеметной башенки, лежит здоровенный серый бордюрный камень, расколовшийся от удара пополам, но не свалившийся – ага, это и есть привет с моста...

А вот «альфовец» лежит неподвижно, и присевшие над ним на корточках двое сослуживцев ничего не пытаются делать – двухсотый, чтоб их черти взяли...

Потом думать стало совершенно некогда – толстые арматурины с хорошего размаха ударили по высоким, чисто вымытым стеклам, и они обрушились звенящими водопадами, открывая обширный вестибюль со стойкой вахтера, двумя уходящими вверх лестницами и какой-то мозаикой на стене, которую некогда было разглядывать. Грамотно проделано: разбили те окна, что вплотную примыкали к тыльной двери, так что противник будет только с левого фланга, а это облегчает задачу...

Практически одновременно прозвучала одна и та же команда, но в три голоса: Лаврик, Головац кий и Лихобаб:

– Пошли!

– Пошли!

– Пошли!

И они ворвались в вестибюль, перепрыгивая через торчавшие из нижней рамы острые обломки стекла. Развернулись цепью, тут же перестроившейся в клин, – сразу из трех дверей вывалила целая орава бандерлогов, а по лестнице, топоча, ссыпались другие. Оружия ни у кого не видно – разве что у кого явно неправедными путями раздобытая милицейская дубинка, у кого просто дрын. Только один, волосато-бородатого облика, бежал с двустволкой – но его первого приняли в восемь конечностей два морпеха, ружье вмиг упорхнуло далеко в сторону, а его владелец головой вперед полетел к входной двери. Такой был приказ – вырубанием не увлекаться, попросту вышибать их на улицу, где им наверняка добавят солдаты внутренних войск, которым после зачистки нужно было передать объект, – их первые грузовики как раз появились.

Привычно увернувшись от дрына, который ему с перекошенным тупым лицом пытался обрушить на голову бандерлог, Мазур ногой выбил оружие каменного века (успев отметить, что длинная палка толщиной в обхват большого и безымянного явно не на улице поднята, заранее смастрячена – тщательно, с мерным прилежанием отесана), добавил по организму, скрючившегося пополам противника ухватил за шиворот, наладил головой к двери и молодецким пинком по заднице отправил к ней.

Примерно так шло и у остальных – сразу видно, им противостояли субъекты, серьезной подготовки не проходившие. Один, правда, встал в позу каратиста – но налетевший Лихобаб мигом его смял и наладил к двери. Так что рукопашную они, быстро выяснилось, выигрывали с разгромным счетом – и, что хорошо, подкрепление к противнику (если только эту корявую кодлу следует именовать столь достойным словом) больше не прибывало. А потому ряды противника таяли, как кусок масла на сковороде.

Хоть их и предупреждали о возможном, именно таком обороте событий, вода обрушилась с потолка десятком ливневых конусов в самый неожиданный момент. Бушлат у Мазура моментально промок, как и одежда остальных, – правда, как раз оттого, что предупреждали, он повесил ружье на плечо стволом вниз, и вода в дуло наверняка не попала. Сколько он ни бросал, улучив секунду, быстрых взглядов, не видел свободного от льющейся воды местечка.

Ага! Оставшиеся бандерлоги перестали махать ручками-ножками, побросали свои дубинки-колья, кое-кто схватился за горло, отчаянно выпучив глаза... Как тоже и предупреждали, вдобавок к воде пошел инертный газ – технический прогресс, ага... Газ этот, как явствует из самого его названия, для жизни и здоровья человека решительно не опасен – вот только дышать им ни за что не получится...

Видимо, достало «защитников» крепенько – все они живенько рванули к двери и выбитым участкам фасада. Вот в этом была и хорошая сторона – они сами всего только промокли до нитки, а вот супостаты, то ли не сообразившие заранее запастись противогазами, либо вовсе их не имевшие, очистили поле битвы самостоятельно – без дружеских пинков...

Они вереницей кинулись, как инструктировали, к неприметной боковой двери. Запасной выход. Лифты должны работать, электричество в башне никто не отключал, но соваться в лифт не стоило, можно и угодить в ловушку, если кто-то все же вырубит ток...

Неширокая лестница, на каждой площадке аккуратная табличка с номером этажа, и всякий раз справа – чистенькая дверь, верхняя половина которой забрана непрозрачным стеклом с волнистой поверхностью. Они то бежали, то переходили на быстрый шаг, чтобы чуточку передохнуть. На третьем этаже отсеялась часть «альфовцев», а на пятый ушли все остальные – ну, у них своя задача, где-то там, на одном из этажей– пульт, с которого управляют системой пожаротушения. Мазур подумал мимолетно: коли уж захватчики с ним так мастерски управлялись, в деле явно замешан кто-то из технического персонала башни – местных на телевидении достаточно...

Они, то прыгая через две ступеньки, то переходя на быстрый шаг и уже почти не позволяя себе даже короткого отдыха, поднимались все выше и выше. По щекам у Мазура ползли капли пота, сердце поневоле колотилось – классический марш-бросок в противогазах, разве что не по горизонтали, а по вертикали. Из-за газа не применишь старую солдатскую хитрушку – сунуть под резину на щеке спичечный коробок, чтобы дышалось чуть полегче.

На шестнадцатом этаже, ровнехонько на полпути, Лаврик, глянув на украшавший его запястье газометр, сделал условленный жест, означавший, что газа тут либо нет вообще, либо он присутствует в ничтожных концентрациях и противогазы можно скинуть. Что они с облегчением и проделали. Стало чуточку легче. Казалось, эта клятая лестница никогда не кончится...

Но все когда-нибудь кончается, и хорошее, и скверное. Тридцать первый этаж. Туда они и вошли – расстояние от двери запасного выхода до конца коридора было вдвое длиннее, чем путь от внутренней лестницы.