Текст книги "Том 7. Дневники"
Автор книги: Александр Блок
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
<Том> I
<Стр.> 16. «Тяжкое сомненье», мрачащее «святые помыслы души», пока звучит торжественно священный благовест, – временно: «Силы последние мрак собирает – тщетны они» (Сергей Соловьев).
38. («Рассказ волн».) Не Афродита ли мирская лежит убитая на морском песке в непробудном сне? Не торжество ли Небесной? Отчего же ему грустно? Чьи мелькают паруса?
41. Отчего пленителен беспорядок одежды и кос, а все-таки грустно? Оттого, что к земле тянет, мелькает иной мир суровой глубины (сын бездонной глубины? Здесь уж у меня, конечно, – натяжка).
183. «Сам не знаю – за что я люблю тебя, ночь…»
187. «Одинокое сердце оглянется…»
276. «Тень ангела прошла с величием царицы…»
309. «Казачка».
408. «Напрасно».
437. «Слышу я – моей соседки…»
<Том> II
19. «Сквозь туман рыбакам померещимся…»
201. «ЦАРЬ-ДЕВИЦА».
245. «Холодная любовь».
257. «Глаза и ум…»
299. «Яумер, и мой дух…»
373. «Для сердца нежного…»
442. Юбилей Фета.
<Том> III
2. «На пути».
33. «Вечерний звон» (оба).
(107. «Голос из-за могилы».)
<Январь 1902>
24 июля 1901 года. В Боблове поверье: «она» «мчится» по ржи.
<Набросок непосланного письма к Л.Д. Менделеевой>
1) Прежде всего позвольте мне просить у Вас извинения за то, что было 29 января.
2) Я должен сказать Вам, что то, что недослушано Вами и недосказано мной, должно сохранить свою силу до времени; теперь же Вы, кажется мне, не хотите, а может быть, и не можете этого выслушать. Говорю так потому, что другой выход всякий мне предвидится, как худший, «то, что было невозможно»…
3) Относительно факта моего бывания у Вас. Следует ли его продолжать для Вас же?
18 января
Помню я стихотворные вскрики молодой и несчастливой души. Не обратив на них внимания тогда (а они ведь были ко мне и ни к кому более),теперь задумываюсь над ними: и, кажется, завеса открывается с одного края – и вижу я Судьбу с ее долгой, тягучей, неизбежной надписью: «всему свой черед». (Так и Экклезиаст говорил.) Было время, когда мои пошлости приглашали девиц к невоздержности, – и это их не губило, но оставляло неизбежно след (не грязноватый ли?). Я же выходил сух из воды. И вот «по великим железным законам» случилась моя «гносеологическая» встреча, с которой равно неизбежно пришел я к нынешнему. И этих чар порой бывает страшно – и сладостно в их глубине.
9 марта
В экстазе – конец.
Реши обдуманно заранее, что тебе нужно умереть. Приготовь револьвер или веревку (!?). Назначь день. В промежутке до самоубийства то мирись, то ссорься, старайся развлекаться, и среди развлечений вдруг пусть тебя хватает за сердце неотступная и данная перед крестом, а ЕЩЕ ЛУЧШЕ– перед любимой женщиной, клятва в том, что в определенный день ты убьешься. Выкидывай штуки, говори СТРАННЫЕвещи, главное – любимой женщине, чтобы она что-то подозревала и чем-то интересовалась. В день назначенный, когда ты знаешь, что можешь без препятствий ее встретить и говорить, – из-за экстаза начнет у тебя кровь биться в жилах. Тогда – делай, что тебе нужно, или делай, или говори. Мы не помешаем тебе и будем наблюдать за тобой.Если ошибешься, нам будет оченьсмешно, ты же будешь оченьжалок. Потому – лучше сразу, а на предисловия не очень надейся. Конечно, если можешь с предисловием, – то только выиграешь(плюсик).
Все это сделаешь ты, если хочешь 1) скорее, 2) здесь испытать нечто 1) новое, 2) крупное, т. е. – если нет терпенья и нет веры в другое.
<22 марта>
Завтра 23 марта будет спектакль учениц второго курса М. М. Читау.
Возвратимся от Критского Зевса, Цицероновых талантливых, но уже замирающих возгласов, от мелких греческих усобиц, которые уже совсем отошли в вечность, к чистому, юному, только еще расцветающему цветку настоящего – не того, о котором пишут (или запрещают писать.) в газетах, а «настоящего» – лирико-философского настоящего.
Наступает весна, как и вечно, – с бодрящими струями в воздухе, с неизреченными вечерними зорями, с бесконечными воспоминаниями.
Все ли здесь воспоминания? Когда -
Предо мной любимые книги,
Мне поет любимый размер,
я стараюсь схватить и вспомнить все – и не одной памятью головной, а и сердцем и волей. И все чего-то не хватает. В этом-то, чего еще нет, – кажется, вся разгадка – «ключ суровых тайн». В самом деле – разве были бы так суровы некоторые обстоятельства – это вечное напряженное, до утомления физического, – искание, вглядывание в даль, – если бы все отпиралось общим великим ключом. И это – нужно вспомнить, потому что не додумаешься простой логикой. И вот снова выступает на сцену мистика…
Снова и снова иду я с тоскою влюбленной
Жадно впиваться в твою бесконечность очами…
Хочется битвы – и после – смерти или великой тишины. Скоро ли начнется наша битва?
Завтра – спектакль. И – «фрак любви» пригодится, ибо – земля, земля… И я ужасно на земле – и хочу земной битвы, потому что знаю, что
Будет день иных сражений,
Иных торжеств и похорон.
22 марта
Земля обладала некогда Существом, близким к всепознанию. Она произвела его в те страстные часы, когда и боги не помышляют о плоде. Так Кронос породил Зевса – и Зевс свергнул его; Сатурн породил Юпитера – и Юпитер сверг его. Но, породив, Земля несказанно вздрогнула, ибо почуяла близкую гибель. И тогда она овеяла свое произведение неким дуновением бога греха. И такое подобие этого бога запечатлелось на лике Новорожденного, что – остальные собранные боги, взглянув на Него, впали в соблазн и сказали: «Твое дитя, Земля, еще юно, а уже возлежало с богом греха». – И все боги отступили от него и отвернулись. Так обманула Земля богов.
А Юное Существо раскрылось в цвет странной и страшной пышности, ибо веяло от него несказанной святостью, но лик его отражал мировое зло. И так боролись в нем улыбка бога и улыбка диавола. А Земля, вся в трепете, лелеяла детище, и втайне ждала победы от диавола – и желала ее. И диавол льнул к раскрывающемуся цвету, а обманутые боги не хотели смотреть на него.
22 марта
Когда человек примется писать что бы то ни было – письмо или статью какого угодно содержания, – ему ничего не стоит впасть в догматизм. Догматизм есть принадлежность всех великих людей, но это другой догматизм – высший, а нам – меньшим – следует от нашего догматизма избавиться. И вот что могу сказать по этому поводу:
Догматизм, как утверждение некоторых истин, всегда потребен в виде основания (ибо надо же исходить из какого-нибудь основания). Но не лучше ли «без догмата» опираться на бездну – ответственность больше, зато – вернее. Представьте: есть двое молодых и влюбленных. Один думает так, другая – иначе, – и не только думает, а и чувствует – и делает. Но оба любят, – а можно ли, любя, стоять на своем, не верить в то, во что верит любимая или любимый? Тут-то представляется, по-видимому, два исхода: или «броситься в море любви», значит – поверить сердцем и исповедывать то же, что тот, кого любишь, – или твердо стоять на своем и ждать, пока тот, кого любишь, «прозреет» и уверует сам в то, во что ты так твердо веришь. Тот и другой выход странен, сказал бы я (деликатно). Ибо, с одной стороны, нельзя всю жизнь быть в таком очумелом состоянии, чтобы не иметь ничего от себя, а все от другого, а с другой – нельзя «чертовски разумно» стоять на своем, стучать лбом в стену и ждать у моря погоды. Где же выход?
Выход – в бездне. (И все выходы в ней.) Не утверждай, не отрицай. Верь и не верь. Остальное – приложится тебе. А догматизм оставь, потому что ты – маленький человек – «инфузория», «догадавшаяся о беспредельности».
26 марта
26 марта я познакомился с Мережковскими. Зинаида Николаевна дала мне философию Бугаева. Вот отрывки [и критика (?):]
Уже два года я испытывал ни с чем не сравнимое чувство… Я ждал, кто заговорит… И вот началось.Раздались трубные призывы… Вл. Соловьев прочел лекцию «О конце всемирной истории».Д. С. Мережковский упомянул о проснувшихся слишком рано(«Толстой и Достоевский», т. I).
И природа и люди как бы не те, что прежде. « Конец мира близится». «Стучит у дверей».Так ли? Или этотолько кажется?
Так или иначе, но руки отваливаются от всякого дела. Все поздно. Ждешь…
Можно ли верить милой, но бредной сказке? Но тоска растет, переходит в священный ужас.И невольно веришь, что если сроки не сократятся, то никто не спасется…
Мы молчим, но события не минуют нас. «Или мы, или никто»(слова Мережковского). Быть может, мы только предтечи «запечатленных»,при которых «оно»совершится. Так или иначе, но мы – участники (хоть бы и косвенные) совершающейся мистерии…
…Что касается «знания»,то, на мой взгляд, может быть и вполне ошибочный, г. Мережковский или ничегоне знает, или же знает слишкоммного, но не договаривает… Да и для него будить, если еще рано, потому что ведь – «горе проснувшимся слишком рано».
В моем письме нет ничего, кроме мучительной просьбы быть откровеннее, подать явный знак,или совсем не упоминать о «скрываемом»,если «оно»существует.
Моя критика: нет ли здесь у Бугаева некоторого сомнения в существовании «его»? Если есть – ужасно, ибо ведь выйдет уже не «поверженный», а «отрицаемый» бог!? «Томление духа» есть бездна смерти и явится здесь, если еще не явилась, как опрокинутое «веселие духа».
Все письмо Бугаева кончается десятью положениями, «с которыми приходится считаться всякому, прикоснувшемуся к главному».Вот некоторые из них:
4) Священная тоска становится нестерпимой.
5) В этом скоплении ужаса узнаешь приближение Антихриста.
6) В воздухе носится «вечная женственность» (жена, облеченная в солнце, долженствующая родить младенца мужского пола, которому надлежит пасти народы жезлом железным).
7) Но и великая блудница не дремлет.
8) Христианство из розового должно стать белым, Иоанновым («Убелили одежды кровью Агнца», «белый всадник», белые одежды, белый камень, белый престол, белоснежные серафимы, матушка ты наша белая, – см. Записки Серафимо-Дивеевской обители). Белый цвет – соединение семи церквей, семи принципов, семи рек, текущих из рая в поток, скачущий в жизнь бесконечную, семи светильников; соединение семи чувств (осязания, обоняния, вкуса, слуха, зрения, ясновидения – шестое открывающееся чувство, интуиции). Соединение голосов семи громов, снятие семи печатей; это наше христианство.
10) Нужно готовиться к нежданному, чтобы «оно»не застало врасплох, потому что близка буря, и волны бушуют, и что-то смутное подымается из вод.
Подписано: Студент-естественник.
2 апреля
М-me Мережковская дала мне еще Бугаевские письма. Следует впоследствии обратить на них внимание больше – на громаду и хаос, юность и старость, свет и мрак их. А не будет ли знаменьем некого «конца», если начну переписку с Бугаевым? Об этом очень нужно подумать.
А пока еще раз ИЗУЧИТЬдлинное письмо Бугаева о синтезе цветов, любвей, рассудка, чувств. Он, испытывая высшиенапряжения (одни из высших), постигает, очевидно, многое, но так хаотично, ибо громадно. Сила его прозрений может разрешиться в некоторое величие успокоения «вблизи от милой стороны». «Колокола» же его уже теперь перезванивают «лиру» – знак ли это? – Сегодня я буду у Мережковских.
2 апреля
Во 2-й главе Евангелия от Иоаннаописано первое чудо и первое «снедание ревностью по дому» Отца. Значит, не было еще всей мудрости у Христа? Что же умудрило его? Или жизнь? (!).
А вот из 3-й главы: Иоанн Креститель сказал своим ученикам: «Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться. Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли земный и есть и говорит, как сущий от земли; Приходящий с небес есть выше всех» (29, 30, 31)… «Ибо не мерою дает бог духа» (34) … «Должно вам родиться свыше (7); если кто не родится от воды и духа, не может войти в царствие божие» (5), – сказал Иисус.
А еще сказал Иоанн: «Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба» (27).
* * *
Да неужели же и я подхожу к отрицанию чистоты искусства, к неумолимому его переходу в религию. Эту склонность ощущал я (только не мог формулировать, а Бугаев, Д. Мережковский и 3. Гиппиус вскрыли) давно (см. критика на декадентство). Excelsior! [14]14
Всё выше! (лат.)
[Закрыть](словцо Мережковского). Дай бог вместить все, ведь и Полонский, чистый «творец», говорил:
…как ни громко пой ты – лиру,
Колокола перезвонят.
Прочесть Мережковского о Толстом и Достоевском. Очень мне бы важно. Что ж, расплывусь в боге, разольюсь в мире и буду во всем тревожить Ее сны. «Все познать и стать выше всего» (формула Михаила Крамера) – великая надежда, «данная бедным в дар и слабым без труда».
* * *
См. стихи:
1. Не призывай. И без призыва…
2. Я умирал…
3. Лениво и тяжко…
4. Не призывай и не сули…
5. Новый блеск…
6. Последний пурпур…
7. Αγραφα διγματα
8. Я знаю – смерть близка…
9. Я возвращусь стопой…
10. В полночь глухую рожденная…
11. Я вышел. Медленно…
12. Тихо вечерние тени…
13. Ты отходишь в сумрак…
14. Все бытие…
15. За туманом, за лесами…
16. Приобщенный к жизни…
<Внемля зову жизни смутной…>
17. Входите все…
18. Ты прошла голубыми…
19. Наступает пора…
20. Ищу спасенья.
21. Поле за Петербургом.
22. Я жду призыва…
23. Медленно, тяжко…
24. Медленно в двери…
25. Хранила я…
26. Кругом далекая равнина…
27. Предчувствую тебя…
28. Твой образ чудится невольно…
29. Ранний час…
30. Не пой ты мне…
31. Я понял смысл твоих стремлений…
32. Ветер принес…
33. Сумерки, сумерки…
34. Она росла…
35. Одинокий, к тебе прихожу…
36. Вчера я слышал…
37. Уж легкие неведомые…
38. Синие горы вдали…
39. Смотри – я отступаю в тень…
40. Скрипнула дверь…
41. Вечереющий сумрак, поверь…
42. Лежат холодные туманы…
43. Бегут неверные дневные тени…
44. Там, в полусумраке собора…
до 7–8 ноября 1902 г.! [15]15
Эта строка приписана позже.
[Закрыть]
* * *
2010. Firenze. Galleria Uffizi. Vergine Addobrata. G. Salve detto il Sassoferrato. (Riproduzione Interdetta.)
* * *
Промыслитель Прометейбыл титан, сын Напета и Климены (или Фемиды?) – брат Атланта, Менетия, Эпиметея.
Замечательна философская сторона мифологии (как и фактическая) у Любкера, превосходна.
* * *
На двух фронтонах Казанского собора над группами эллинского типа написано: «Достойно есть яко воистину блажити тя, богородицу, присноблаженную и пренепорочную и матерь бога нашего». А на среднем: «Благословен грядый во имя господне».
2 июня
Βιος – πατος – черная глыба – γη.
'Εν εν κνκλω παν εδτι [16]16
Жизнь – страдание – черная глыба – земля. В кругу – заключено все (греч.).
[Закрыть]
Lux ex tenebris [17]17
Свет из мрака (лат.)
[Закрыть]– только и возможен:
все элементы – свет и мрак.
Отсюда: свет только из мрака.
Из мира – безмирное.
Из тьмы – свет.
NЯ: Мышление антитезами часто неудовлетворительно, пропадает очень много тонкостей (Лапшин). Научно – правильно; мистически – менее. Имеет raison d'Etre. [18]18
Разумное основание (франц.)
[Закрыть]
Тьма – безначальный хаос «оформленный».
Свет – безначальный хаос «очищенный».
* * *
Мне кажется, что для деятельности, особенно же мистической, необходимо единство, т. е. так или иначе – известный синтез.
А для синтеза…
26 июня, перед ночью
Сегодня почти весь день сеет дождь. Ночь ужасно темная. Еще вечером, за чаем толкнул меня ужас – вспомнилось одно бобловское поверье (миф, см. ниже).
Диде очень дурно. Мне чудится его скорый конец, сегодня особенно.
Шорох дождя не всегда обыкновенен. Странно пищало под полом. Собака беспокоится. Что-то есть, что-то есть. В зеркале, однако, еще ничего не видно, но кто-то ходил по дому.
Вот одно из сказаний.
В Иванов день (24-го) я ходил с Анной Ивановной вдвоем мимо «театра» к березовой аллее. Она рассказала мне: недавно (?) был в Боблове неурожай; Мужики нуждались в деньгах. Она задала им какую-то, в сущности, ненужнуюработу (земляную) и указала бугорок, который много лет был уже среди парка. Крестьяне на незначительнойглубине (?) нашли под бугорком скелет и непременно потребовали… Она согласилась. Спрашивала Смирнова, не древность ли это (недавно около Боблова и еще в другом месте – к Дмитрову, найдены древние городища; одно из них разрыто, и найдены – черепки, стрела, два скелета, у одного на руке кольцо – железное или чугунное). Смирнов не подтвердил этих археологических догадок. В прошлом году у Надежды Яковлевны зашел разговор об этом при Фоме (?) – хозяине ее (в Семичеве). Фома положительно утверждает, что скелет принадлежит человеку, убитомуздесь бывшим управляющим. Церкви и кладбища на этом месте не запомнят. Тело было зарыто не так, как хоронят покойников – с руками на груди, – а с раскинутымируками. Итак, значит, в нескольких шагах от трупа жили и не знали об этом. Так она кончила свой рассказ. Она и сама боится.
В зеленый пруд парка, говорят, брошено мертвое тело.
Но ужаснее и «глубиннее» всего поверье о том, что «она» «мчится» по ржи. Как оно попало в народ? Кто занес эту страшную легенду? С нами крестная сила.
* * *
Собирая «мифологические» материалы, давно уже хочу я положить основание мистической философии моего духа. Установившимся наиболееначалом смело могу назвать только одно: женственное.
Обоснование женственного начала в философии, теологии, изящной литературе, религиях.
Как оно отразилось в моем духе.
Внешние его формы (антитеза).
Я, как мужской коррелат «моего» женственного. «Эгоистическое» исследование.
* * *
Миф есть, в сущности своей, мечта о странном – мечта вселенская и мечта личная, так сказать – менее и более субъективная (но никогда не объективная, ибо никакая «мечта» не может быть объективной. Она только больше и меньше объекти<ви>руется, – путем кристаллизации своего содержания во вселенной, его очистки от туманностей одинокого духа). Притом – вопрос еще, что выше – объекти<ви>рованная или еще первобытно-туманная мечта, мечта как таковая. Таким образом, миф проходит стадии: эстетика (одинокое страдание, индивидуальное, αντιαθια), этика (сострадание, вселенское «нечто», σνμπαθια ).Далее – последний и высший синтез мифологии эстетической и мифологии этической – претворяет мифологию в религию:последняя кристаллизация, καθαρμνζ – очищение (объект восприятия уже для pater exstaticus – «новое» христианство, тогда как эстетика– pater profundus – поэты – любодеи – Изида – язычество, а этика-pater seraphicus, средняя область – «старое» христианство). Последнее относительно эстетики и этики верно только исторически (как последовательность). Ибо одна не уступает другой и не превышает ее (?).
Мифы – цветы земные. Они благоуханны только до предела религии. Выше – мифу нет места.
Все великое,земное
Разлетается как дым.
Высшая область слила и претворила (а для каждого – разно сливает и претворяет) в религиозном созерцании те две области, о которых трактует мифология, – эстетику (высшая ее сфера – так называемое «религиозное искусство» отнюдь еще не религия, а мифология, хоть и высокая) и этику (благодаря этой сущности второй области историческое христианство, когда прошло время гонений и прочих «раздражающих» и раздувающих пламя факторов, так и не допрыгнуло до религии. Оно осталось еще мифологией; здесь есть уже намеки на Лицо Логоса, но еще по-земному – туманное, не по-небесному – ясное).
Это все – отрицательное в мифологии, ее «небытие».
Положительное в ней: она повествует о тайном сочетании здешнего и нездешнего, земного и небесного; она – «отрезок радуги» (письмо Вл. Соловьева к Фету). Через нее очищается здешнее (религиозное искусство, одухотворенное добро – старец Зосима на земле).
Иное через нее сходит сюда (Апокалипсис). Таким образом, определение МИФОЛОГИИбудет двойственно. Она еще двулика, как Астарта (это неминуемо: Астарта – γη [19]19
Земля (греч.)
[Закрыть]); она – вечный полет и вечное воплощение.
Мифология в узком смыслеесть средина (aurea!) между землей (эстетика и этика) и небом (религия), – так как, отделившись от земли (красоты и добра), нет возможности миновать порогистины; этот порог и есть мифология. На нем кладутся последние поклоны, совершаются омовения; пилигримы осеняются крестным знаменьем и оглядываются в последний раз: видят мутно-синий туман своей влажной матери. Но она уже не имеет над ним власти, ибо: «Оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей; и будут два в плоть едину». [20]20
Плоть – символ воскресшего духа (новая плоть).
[Закрыть]Перед нами Невеста – будущая Жена – дверь блаженства. Тайна сия велика есть. «И Дух (очищение лица) и Невеста (очищение вселенной) говорят: прииди».
В основном существе своем эстетика и этика не разнятся; первое – искусство красоты, второе – искусство добра. Искусство же есть подражание великому:в нем земля подражает небу (оттого-то два указанные дела и суть наилучшие на земле). Но Красота и Добро еще неумело («мифологически», следуя нашей терминологии) подражают Истине.
Оба основные цикла мифов (мифы о красоте и мифы о добре) говорят о земном небожителъстве.Тут-то и есть главное отличие мифологии от религии; последняя трактует об ином:
Что же, собственно, есть «земное небожительство», о котором говорит мифология? Это, очевидно:
1) нечто двойственное (что заключается в самом понятии: 1) земного,2) небожительство), а потому
2) если приближается к «нечто», то
3) неминуемо должно приблизиться к основному противоположению или противному коррелату этого «нечто».
Присматриваясь к земной природе (в обширном смысле), всю ее разделим на основании одного проникающего ее начала: это – фаллистическое начало ПОЛА [22]22
«Земля» без фаллизма желательна не более, чем животное без половых органов. В обоих случаях будет аномалия. Лучше прямо взглянуть в глаза фаллизму, чем закрывать глаза на извращение.
[Закрыть]. Вместе с тем это начало удовлетворяет основному признаку в нашем определении мифологии – двойственности (пол женский и мужеский). Таким образом, на наш вопрос о том, что такое «земное небожительство», мы получили ответ: земное небожительство выражается в понятии пола: это и есть опрокинутое небо, небо исковерканное, обезображенное. Земля в образевсе ленской проститутки хохочет над легковерным «язычеством» (восточным!), курящим ей фимиамы. Но та же земля бледнеет и прячет раскрашенное лицо перед надвигающимся (с Востока же!) Великим и «Несмутимым». Последний «процесс» весьма не чужд нашему времени, а это и обуславливает право на существование настоящих слов. Кажется, здесь есть кое-какие разъяснения.
Из всего вышесказанного ясно вытекает, что действительный (небесный), а не лживый (мифологический) свет может воссиять только из тьмы. Истина возникает не из ничего, а как синтез добра и красоты (см. выше). Таким образом, полное освобождение от земной доли происходит лишь путем полного πατος [23]23
Страдания (греч.)
[Закрыть]в земной оболочке (тема Достоевского, проникающая все его мировоззрение).
Свет из тьмы.
Над черной глыбой
и т. д. (Вл. Соловьев)
[Иное дело – временное, минутное постижение тайны, этот ранний, нераскрывшийся «цвет завета», без которого «мы» не могли бы существовать. Такое испытание «мига» доступно нам, как явствует из жизни учений и пророчеств древних и новых «богоискателей».] [24]24
Прямые скобки в рукописи.
[Закрыть]
Возвращаясь опять к стихотворению Соловьева «Свет из тьмы» (стр. 29, 3-го издания стихов), зададим себе вопрос, кто ЭТА«Ты» этого и многих подобных стихотворений (они есть у всех поэтов)? Ответим же словами прежде всего Гёте а потом и всей позднейшей гениальной плеяды ему подобных: das ewig Weibliche. Вот что говорит Соловьев в статье «Поэзия Полонского»: «Счастлив поэт…» и т. д. (см. стр. 370 из «Литературного приложения к Ниве», 2-я стр. статейки).
Итак, поэтов занимает «Царь-Девица».
21 июля. Шахматове. Ночь
Сейчас я вернулся из Боблова (21 июля 1902 года, ночь). [Л. Д.] [25]25
Инициалы: «Л.Д.» (Менделеева) густо зачеркнуты
[Закрыть]сегодня вернулась от Менделеевых, где гостила чуть не месяц. У нее хороший вид; как всегда почти – хмурая; со мной еле говорит. Что теперь нужно предпринять – я еще не знаю. Очень может быть, что произойдет опять вспышка. [Иначе и мирская логика трудно (а может быть, и вовсе не)позволяет, потому что всегда всякий человек, пребывая известное количество моментов в одном положении, требуетзаполнить следующиемоменты другим. Огромный плюс к этому неоспоримому еще нечто: стоит ли?Стоит ли, то есть, отвлекаться? Мало того: имею ли я мировое право не творить ужасного? Таков вопрос, весьма согласующийся с натурой вопрошающего: беспринципностью.Иначе быть не может. Что же именно нужно делать?
Я хочу необъятий: потому что объятия (внезапное согласие) – только минутное потрясение. Дальше идет «привычка»– вонючее чудище.
Я хочу неслов. Слова были и будут;слова до бесконечности изменчивы, и конца им не предвидится. Все, что ни скажешь, останется в теории. Больше испугане будет. Больше ПРЕЗРЕНИЯ(во многих формах) – не будет.
Правда ли, что я ВСЕ(т. е. мистику жизни и созерцания) отдам за одно? Правда.«Синтеза»-то ведь потом, разумеется, добьешься. Главное – овладеть «реальностью» и «оперировать» над ней уже. Corpus ibi agere поп potest, ubi поп est! [26]26
Тело не может действовать там, где его нет (лат.)
[Закрыть]]
Я хочу сверх-слов и сверх-объятий. Я ХОЧУ ТОГО, ЧТО БУДЕТ, Все, что случится, того и хочу я. Это ужас, но правда. Случится, как уж – все равно, все равно что. Я хочу того, что случится.Потому это, что должно случиться и случится – то, чего я хочу. Многие бедняжки думают, что они разочарованы, потому что они хотели не того, что случилось: они ничего не хотели. Если кто хочет чего, то то и случится. Так и будет. То, чего я хочу, будет, но я не знаю, что это, потому что я не знаю, чего я хочу, да и где мне знать это пока!
То, чего я хочу, сбудется.
22 июля
Читаю талантливейшего господина Мережковского. Вижу и понимаю, что надо поберечь свою плоть. Скоро она пригодится.
«Отречение от крайностей мистицизма» (мое) не столь просто. Это шаг не назад, вперед – к «отрицанию». Здесь есть утверждение (сознательное) своего рода «неверия». Поберегусь. 1^Я.Самоубийство одной моей знакомой. И далее – «по тому же пути».
14 августа 1902. Ante lucem
Мой скепсис – суть моей жизни.
Та ли будет суть моей смерти? Нет. Наступит время (момент), когда я твердо узнаю,что моя смерть нужна для известного момента (или…). Говорю в скобках «или», потому что смерть нужна неизвестно для чего: для момента ли, или для лица, или для себя, или для нравственности, или для начала, или для перехода, или как условие, или физиологически – и т. д. и т. д.
Этот момент будет отличатьсяот других моментов тем, что будет содержать в себе особенно интенсивное накопление твердой уверенности в необходимости прекратить его – притом: не непременно в силу отчаянья («умри в отчаяньи»), а СКОРЕЕв силу большого присутствия силы,энергии потенциальной, желающей перейти в кинетический восторг (εκδταδις). Κιυηςις восторга (высшего) будет заключаться в ВЫСШЕМпоступке. Высшее телеологически стремление человека – применить наибольшую из своих способностей к наибольшему, что у него есть. Наибольшая способность – «прекратиться», наибольшее, что есть в руках, – собственная цель (τελοσ– конец – finis – finalis). Таким образом, наивысшая способность и наивысшая цель совпадают в одном (ΤΕΛΟΣ). Человек может кончить себя. Это – высшая возможность (власть) его (suprema [27]27
У Блока описка: summa.
[Закрыть]potestas). Для сего он выбирает момент, в который остальные его возможности (как-то – возможность жить, а не скончаться и другие – помельче) не мешают.Вместе с этим – высшая цель человека – стремление вперед – и притом скорейшее (наибольшими шагами). Очевидно (ясно), что выражение самого скорого стремления будет самым большим шагом (summus passus). Это скачок из того состояния, которое в настоящее время поглощает в себе все остальные его состояния, – в другое. Состоянием, поглощающим в себе все остальные, никто не усумнится счесть жизненное состояние. Человек прежде всего живет, потом уже добр, зол, счастлив, несчастен, любит, любим и пр. Следовательно, summus passus будет из этого состояния – именно из жизни. А из нее выйти некуда, кроме смерти (человеку не надо иное). Таким образом, summus passus в смерть будет выражением самого напряженного стремления – осуществлением высшей цели путем приложения своей высшей способности. Кончив себя (разумеется, в момент наиболее для этого удобный), человек осуществит свою suprema potestas путем summus passus.
P. S. Известно, на какой момент намекаю я. Спросить у … [28]28
Многоточие в рукописи.
[Закрыть](см. завещание, тетрадь I, стр. 29–30).
29 августа
<Черновик непосланного письма к Л.Д. Менделеевой>
Пишу Вам как человек, желавший что-то забыть, что-то бросить – и вдруг вспомнивший, во что это ему встанет. Помните Вы-то эти дни – эти сумерки? Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были! Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. Показывалась Ваша фигура – Ваши линии, так давно знакомые во всех мелочах, изученные, с любовью наблюденные. На Вас бывала, должно быть, полумодная шубка с черным мехом, не очень новая; маленькая шапочка, под ней громадный, тяжелый золотой узел волос – ложился на воротник, тонул в меху. Розовые разгоревшиеся щеки оттенялись этим самым черным мехом. Вы держали платье маленькой длинной согнутой кистью руки в черной перчатке – шерстяной или лайковой. В другой руке держали муфту, и она качалась на ходу. Шли быстро, немного покачиваясь, немного нагибаясь вправо и влево, смотря вперед, иногда улыбаясь (от Марьи Михайловны). (Мне все дорого.) Такая высокая, «статная», морозная. Изредка, в сильный мороз, волосы были спрятаны в белый шерстяной платок. Когда я догонял Вас, Вы оборачивались с необыкновенно знакомым движением в плечах и шее, смотрели всегда сначала недружелюбно, скрытно, умеренно. Рука еле дотрагивалась (и вообще-то Ваша рука всегда торопится вырваться). Когда я шел навстречу, Вы подходили неподвижно. Иногда эта неподвижность была до конца. Я путался, говорил ужасные глупости (может быть, пошлости), падал духом; вдруг душа заливалась какой-то душной волной («В эти сны, наяву непробудные…»). И вдруг, страшно редко, – но ведь было же и это! – тонкое слово, легкий шепот, крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь, – или все это было, лучше думать, одно воображение мое. После этого опять еще глуше, еще неподвижнее.
Прощались Вы всегда очень холодно, как здоровались (за исключением 7 февраля). До глупости цитировались мной стихи. И первое Ваше слово – всегда легкое, капризное: «кто сказал?», «чьи?» Как будто в этом все дело! Вот что хотел я забыть; о чем хотел перестать думать! А теперь-то что? Прежнее, или еще хуже?
P. S. Все, что здесь описано, было на самом деле. Больше это едва ли повторится. Прошу впоследствии иметь это в виду. Записал же, как столь важное, какое редко и было, даже, можно сказать, просто в моей жизни ничего такого и не бывало, – да и будет ли? Всё вопросы, вопросы – озабоченные, полузлобные… Когда же это кончится, господи?
29 августа. Шахматово
Один только раз мы ходили очень долго. – Сначала пошли в Казанский собор (там бывали и еще), а потом – по Казанской и Новому переулку – в Исаакиевский. Ветер был сильный и холодный, морозило, было солнце яркое, холодное. Собор обошли вокруг, потом вошли во внутрь. Тихонько пошептались у дверей монашки (это всегда – они собирают в кружки) – и замерли. В соборе почти никого не было. Вас поразила высота, громада, торжество, сумрак. Голос понизили даже. Прошли глубже, встали у колонны, смотрели наверх, где были тонкие нитки лестничных перил. Лестница ведет в купол. Там кружилась, наверное, голова. Вы стали говорить о самоубийстве, о том, как трудно решиться броситься оттуда вниз, что отравиться – легче: есть яд, быстро действующий. Потом ходили по диагонали. Солнце лучилось косо. Отчего Вам тогда хотелось сумрака, пугал Вас рассеянный свет из окон? Он портил собор, портил мысли, что же еще? – …Потом мы сидели на дубовой скамье в противоположной от алтаря части, ближе к Почтамтской. А перед тем ходили весь день.Стало поздно, вышли, опять пошептались монашки. Пошли по Новому и Демидову переулкам, вышли на Сенную. Мне показалось ужасно близко. Вы показали трактир, где сидел Свидригайлов. Вышли к Обуховскому мосту, дошли до самой Палаты. Еще с моста смотрели закат, но Вам уже не хотелось остановиться. Это было в последний paз.Кто-то видел нас. Следующий раз был уже на Моховой, на углу Симеоновского переулка и набережной Фонтанки и на Невском около Глазунова, близ Казанского собора. Это уже лучше и не вспоминать и не напоминать. Это было 29 января, – а уж 7 февраля – полегче. Это было необыкновенно, кажется, очень важно, разумеется, для меня. Для Вас – мимолетность. Но чтобы я когда-нибудь забыл что-нибудь из этого (и Р. Келер [29]29
В Москве я видел его же. (Позднейшее примечание Блока)
[Закрыть]и т. д. – подробности Вам знакомые) – для этого нужно что-нибудь совсем необыкновенное, притом того же порядка.
