Текст книги "Заветы отцов наших Часть 1-2"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Ирак, провинция Аль-Басра
Болота
02.07.2006 г

Господи, черт меня дернул двинуть в болота… Иракские болота – как впрочем, и любые другие – скажу вам, это нечто. Зеленка – растительность выше человеческого роста, в том числе пальмы и еще какие-то деревья. Под ногами грязная, вонючая жижа, небольшие заводи, ямы с грязью глубиной несколько метров, в зарослях ядовитые змеи. Хорошо, что крокодилов нет, тут они не приживаются. И по этому по всему надо идти. А в моем случае – еще и ночью, ориентируясь только по приборам ночного видения. Еще и проводник, с которым идешь первый раз и который вполне может вывести прямиком на засаду. Представили?

Наша группа шла по болоту уже часа два, за это время мы прошли километра два, не больше. Один километр в час – для подобной местности темп передвижения очень даже высокий. У всех были легкие бамбуковые палки, которыми мы проверяли поверхность перед собой, перед тем как вступить туда. Частенько, палка вдруг проваливалась в мутную бездну, и чтобы вытащить ее приходилось прилагать усилия. Ошибется кто-то – не факт, что сумеем вытащить, не факт…

Первым шел проводник, за ним я и третьим – Душан. Шли цепочкой – в болотах по другому не получается. Следом за нами, метрах в тридцати тащилась группа морских пехотинцев, которым в отличие от нас нужно было тщательно следить за чистотой оружия – М 4 это не Калаш, упала в грязь и… Обуты мы были в специальную обувь, что-то типа резиновых сапог и грязи на них налипло столько, что каждый сапог весил, казалось не меньше стоуна. Извозили мы и все обмундирование, так что грязь в какие-то моменты подсыхала и буквально отваливалась комками. А потом копилась снова. В общем, все мы за время перехода устали как черти, извозились в грязи по самую макушку и были злы как гиены. Вот так вот.

– Эфенди, здесь небольшой островок… – проводник при общении со мной использовал уважительное «эфенди», но это ничего не значило. Арабы таковы – только отвернулся и тебе нож в спину сунули. Для них мы все поголовно – крестоносцы, это всегда надо помнить. Я помнил хорошо…

– Тихо! – шикнул я, пошерудил палкой перед собой, потыкал в нескольких местах, действительно кусочек суши в этом море жижи.

– Привал!

Мы осторожно выбрались на сушу, проверили близлежащие заросли на предмет неприятных сюрпризов – нет, все чисто. Островок – в диаметре метров двадцать, посредине большая пальма, кустарники – в общем, в самый раз, для десяти человек места хватит.

– Ворон! (таким был обычный позывной Душана, мой – Кабан)

– Чисто!

Все нормально. Опершись на палку, я устало закрыл глаза, через несколько секунд краем уха услышал, как на островок вползают уставшие морпехи. Сержант Андерсон распоряжался относительно охранения.

– Самед!

Проводник подошел ближе

– Сколько до точки перехвата?

– Метров семьсот-восемьсот точно на север, эфенди.

Несмотря на то, что до точки расстояние было порядочным, разговаривали мы шепотом. Надо принимать решение. Какой смысл переться всей группой, если нам надо тихо взять только двоих? Для чего нам там морская пехота? Правильно – смысла нет!

– Ворон, Койот (позывной мастер-сержанта Андерсона)!

– На связи!

– Дальше работаем только мы вдвоем, я и Ворон. Койот – занять здесь круговую оборону и сидеть тихо как мышь. На связь я выхожу только в экстренном случае, и только тогда вы идете к нам. Даже если услышите стрельбу – не двигаться с места. Проводник остается здесь, ты за него отвечаешь. Как поняли?

– Принял!

– Ворон, за мной!

Уже вдвоем, мы нырнули в густые заросли зеленки, оставляя за собой маленький остров в глубине Басрских болот с занявшими на нем круговую оборону морскими пехотинцами США…

Вдвоем нам удавалось идти намного бесшумнее. Расстояние между мной и Душаном было метров семь-восемь, на пределе видимости ночью. Конечно в этом случае быстро прийти друг другу на помощь мы не могли, зато и скосить нас одной автоматной очередью было нельзя. Мы осторожно шли вперед, прощупывая зыбь перед собой, держа оружие наизготовку и прислушиваясь к тому, что происходит во тьме.

На преодоление последних метров до цели у нас ушло почти два часа, первым тропу нашел я. Палка, которой я ткнул вперед наткнулась на твердое раз, затем второй и третий. Остановился, осторожно прощупав почву по сторонам – и понял, что вот она, та самая тропа. Тайная дорога в Ирак. Если это конечно можно было назвать тропой – узкий проход в зарослях, по которому можно пройти только одному и то надо уметь. Тем не менее, это была важная для боевиков транспортная артерия. Опустившись на колени и прощупав почву, я понял, что используется она весьма активно, удя по утоптанности и количеству следов.

Пришли…

Привлекая внимание Душана я цыкнул в микрофон тактического переговорника. Щелчок и шипящая согласная как того требуют армейские правила. За спиной – едва слышный шорох, шепот раздвигаемых листьев болотной растительности. Толчок палкой в спину – значит, Душан в метре от меня.

Теперь надо организовать засаду.

Поскольку, все тактические ситуации отрабатывались на полигоне, что я что все мои постоянные сотрудники понимали меня и друг друга с полуслова, с полужеста. Я медленно поднял руку, показал влево от себя и три пальца – позиция слева от меня, удаление три метра. О том, что шуметь не стоит, по возможности используем бесшумное оружие и так понятно. Ладонью движение вниз – залечь и тихо…

Место для своей лежки я устроил почти там, где стоял – пусть тут и была вода, но ничего, полежу и в воде. Главное, что под тонким слоем воды нащупывался упругий ковер корней и опавшей растительности, вполне прочный, даже позволяющий на себе стоять. Только он сейчас и отделял меня от бездонной глубины болота…

Засада в болотах – не самое лучшее, что может случиться в жизни. Прежде всего – болото это самый настоящий рассадник кусачих насекомых, особенно комаров. В глубине болот они голодные и набрасываются на любую теплокровную жертву, которой не повезет забрести в это гиблое место. Вот и сейчас – я лежал в воде, а по лицу ползали насекомые, кусали и выводили из себя, просто выбешивали если сказать точнее. Камуфляжный крем или репеллент применять было нельзя – может выдать запахом. Хотя они рекламируются как абсолютно непахнущие, на самом деле это не так. Давить насекомых тоже было нельзя – можно было привлечь лишнее внимание шумом и получить автоматную очередь почти в упор. А самое скверное то, что опытный проводник может идти, очень чутко прислушиваясь и услышав писк роя насекомых, понять, что впереди кто-то есть. Но делать нечего – приходилось терпеть и рисковать.

Автомат мой висел за спиной, сейчас он был мне не нужен. Перед тем как залечь, я надел на руку ремешок от раскладной дубинки, другая рука сжимала Sig 226 с глушителем. Весьма неприхотливый пистолет и воды не сильно боится…

Заметил я их, когда они подошли совсем близко. Даже не заметил, а скорее почувствовал. Что – то изменилось в самой атмосфере болота, я не понял что, но на всякий случай насторожился. Примерно минут через пять на тропе послышались какие-то приглушенные звуки – как будто приглушенное бульканье и чавканье. Зверь? Ночью – быть не может. Еще через пару минут послышалось тяжелое, приглушенное дыхание – они уже были совсем рядом. Сжавшись и приготовившись к прыжку, я замер, молясь только о том, чтобы покрывающий болото ковер под моими ногами выдержал резкое движение. Если нет – еще непонятно, что прикончит раньше – болото или автоматная очередь в упор.

Шли всего трое, что само по себе было странно. Получается, что помимо двух нужных нам персон есть только один проводник и никакой охраны. Первым шел, должно быть проводник, нащупывая тропу длинной палкой и прокладывая путь остальным. Вооружен он был или нет – увидеть в такой темноте было невозможно. Прибором же ночного видения я пользоваться не хотел – одного зеленоватого отсвета от прибора на лице достаточно, чтобы получить несколько пуль в брюхо. Проходили, знаем.

Следом шли двое, с большими рюкзаками. Шли шумно, тяжело отдыхиваясь, бессмысленно тревожа болотную растительность. Сразу было видно, что ходить по болоту они не умеют и вообще тихо ходить – тоже не умеют. Они то нам и нужны, голуби… Голуби мира, б…

«Гости» один за другим шли мимо – сперва чутко – я даже дышать перестал – прошел проводник, через несколько секунд довольно шумно тяжко протопали гости. Один из них что-то сказал – видимо, думал, что это шепот, но в болотах, всегда слышно прекрасно. Второй просто усмехнулся и коротко ответил. Языка, на котором они разговаривали, я не знал.

Отсчет.

Отсчитав до десяти (примерно столько по моему разумению должно было пройти времени до того, как проводник поравняется с лежащим в засаде Душаном) я начал подниматься из воды – с шумом, конечно, а как без него. Прыгнул вперед, целясь в едва различимую в темноте спину замыкающего. Верней, прыгнул – слово громкое, для полноценного прыжка нужна твердая почва под ногами, а у меня под ногами была упругая, готовая в любой момент провалиться мерзость. Но прыжок выполнить все же удалось.

От целей я ожидал всего чего угодно – попытки выстрелить из автомата, из пистолета, использовать нож – но не того, что они сделали. Вместо того, чтобы сопротивляться, замыкающий просто начал валиться в болото закрыв голову руками и что-то гортанно крича. Второй с шумом и треском ломанулся вперед, насколько это было возможно в трясине. Приземлившись на спину замыкающего, я со всей силы боднул его лбом в затылок, так что у меня искры из глаз посыпались. Впереди приглушенно щелкнуло, как ветка сломалась – раз и еще раз, стреляют из пистолета с хорошим глушителем. Скорее всего – конец проводнику. Замыкающий – и я, оседлавший его спину, с шумом повалились на тропу. Второй был уже дальше и оттуда слышалась какая-то возня, потом отчетливый, как палкой в вязкое тесто удар – и шум, как будто что-то упало. Черт, ни связи ничего…

Мой клиент лежал ничком – сунувшись рожей в тропу, прямо в грязь. Э, так не пойдет, так еще минута и у меня на руках труп будет, задохнувшийся болотной грязью. А дохлым этот иранец не нужен ни мне, ни адмиралу. Нехорошо…

Рывков выдернул из грязной жижи, перевернул, приложил два пальца к сонной артерии – пульс есть. Провел рукой по лицу, счищая остатки грязи. Затем, извернувшись, достал из снаряжения небольшую пластиковую ленту со стопором – одноразовые пластиковые наручники и с треском затянул ее на руках. Потом посадил – чтобы дышать было легче, чтобы грязь и вода не втягивались в ноздри. Хлестнул по щеке, чтобы привести в чувство – иранец в ответ глухо закашляля, выхаркивая мерзкую черную слизь из ноздрей, которой он успел набраться. Наскоро обыскал – нашел только пистолет в кармане – причем какой-то небольшой, дешевый типа «Макарова». Пистолет я изъял и, размахнувшись, выбросил подальше в болота. Оружия хватает, а такое дерьмовое мне не нужно. Снова несколько раз хлестко ударил по щекам – тащить его на себе через болото я не собирался, пойдет ножками. Плененный мною иранец окончательно пришел в себя, затряс головой и снова закашлялся. Вот и славно!

Не церемонясь, я поднял иранца за шиворот и накинул на руки что-то типа собачьего поводка – чтобы можно было контролировать его в пути. Несмотря на потрясение, держался на ногах иранец вполне даже прилично.

– Вперед! – сказал я так громко, насколько это было возможно по обстановке и отвесил увесистый пинок под зад. Азы оперативной психологии – голос и пинок должен помочь пленнику все понять и преодолеть языковой барьер, даже если он не владеет английским языком. Добавки не потребовалось – пленный послушно пошел вперед.

Душан поджидал меня со своей добычей в нескольких метрах дальше по тропе, пленный был упакован аналогично моему. Стоит на ногах – значит, нормально снят, поживет еще.

– Проводник?

Душан, ни слова не говоря, показал рукой вниз на черную грязь под ногами – понятно, в болоте…

Я снял поводок, перевесил его на шею. Никакого издевательства – просто руки у пленного связаны за спиной, а первым должен идти я и проверять палкой дорогу, чтобы не попасть в трясину. Как же прикажете в таком случае контролировать пленного? Только так.

– Двигаемся.

С пленными было идти тяжелее, шли по болоту они тяжело и неумело, производя много шума и часто спотыкаясь. Впрочем, по этому самом болоту и мне идти было нелегко – вязкая жижа перемежалась относительно твердыми участками, а на твердых участках рос либо цепкий, трескучий кустарник либо деревья, корни которых, подмытые водой которая в болоте то прибывала то убывала в течение года тяжелыми черными шлангами в руку толщиной лежали на земле, цепляя за ноги. Да и обмундирование пленных было скверно приспособлено к движению по болоту, не то что наше. Одежда пленных уже в достаточной степени промокла, напиталась грязью и теперь немного высохло, образовав грязную корку. На обратный путь мы затратили часа два с половиной, даже, несмотря на то, что шли уже известной и проторенной тропой. Знакомый островок, на котором заняли позиции морские пехотинцы я чуть не пропустил – в болоте да еще ночью ориентироваться трудно, никаких приметных ориентиров нет, да и видимость – порой на расстояние вытянутой руки только. Присутствие впереди людей я не столько увидел, столько почувствовал. Кто-то курил, возможно даже и не сейчас – но едва уловимая нота табака в сыром болотном воздухе, дала понять, что впереди люди…

Стоп!

Я поднял сжатую в кулак руку, дернул за поводок шедшего впереди пленного. Тот послушно остановился…

Перед тем, как соединяться с группой прикрытия – надо опознаться. Мало ли кто ходит ночью по болоту – нервы у всех на взводе, и получить очередь от своих же проще простого. И мало ли кто может быть впереди – если мы заблудились в болоте, то могли выйти куда угодно, в том числе на засаду "болотных арабов" – местных, живущих рыбной ловлей и контрабандой жителей.

– Ворон Койоту – тихо, как можно тише сказал я в рацию

– На связи – послышалось через секунду

Знакомый голос Рика Андерсона – как мне его, черт возьми не хватало.

– Я на подходе, с севера. Наблюдаешь меня?

– Нет.

– Сейчас отсигналю – ответь!

Достал из снаряжения фонарик с инфракрасным фильтром, трижды нажал кнопку, перед этим держа фонарик на вытянутой руке как можно дальше от себя. Даже если фонарик и с инфракрасным фильтром – все равно, пользуясь фонариком, ни в коем случае не держите его прямо перед собой, как это делают дилетанты. Как можно дальше в сторону, на вытянутой руке и сигнальте – если в ответ будут стрелять, то целиться будут по фонарю.

– Принял! Вижу три!

Вот теперь порядок, можно идти…

Замаскировались морпехи на маленьком островке грамотно, на одного из них я чуть не наступил. Грязная жижа под ногами сменилась относительно твердой почвой, я огляделся по сторонам и увидел, как что-то, что я принял за странной формы куст, вдруг ожило и неспешно двинулось ко мне. Молодец, мастер-сержант Андерсон, маскировка на пять баллов. Впрочем, морпехи еще с Гуадалканала воевали как следует…

– Как?

– Сработали чисто. Бери этих, отвечаешь за них.

– Сделаем.

Еще несколько кустов обступили наших пленных, я же начал отряхивать свое снаряжение от налипшей грязи.

– Надо сваливать. Двадцать минут и уходим.

Думаете, в специальной операции самое тяжелое – это контакт с противником? Ошибаетесь, самое сложное – отход…

Мы шли к точке эвакуации уже третий час. Я и Душан вдвоем в головном дозоре, третьим с нами проводник. На удалении тридцать метров тащился основной отряд морской пехоты во главе с Койотом, они же контролировали пленных. Болота просыпались – где-то вдалеке, на востоке, уже занимался рассвет, все вокруг странно посерело. Ориентироваться в этих мини-джунглях можно было уже без приборов ночного видения, на глаз…

Я так и не понял, что меня насторожило впереди. Скорее всего – ничего, не было никаких визуальных признаков засады – ни шума, ни постороннего запаха, ни потревоженной растительности. Просто долгие годы в специальных войсках, часто в тылу противника, приучили меня – предчувствия это не мандраж и не глупости. Просто твой организм работает на автомате и отслеживает слабые сигналы опасности вокруг тебя. Если сигнал пока слабый и непонятный, но он есть – вот тогда и возникают предчувствия. Их лучше не игнорировать – если хочешь выжить.

Сам не зная почему, я поднял сжатую в кулак левую руку – сигнал «стоп». Душан передал сигнал опасности дальше – отряд сразу замер, пригнулся, наметил укрытия, разобрал сектора обстрела. Сзади я услышал тихое чавкание, сопровождающее вытаскивание ног из грязной жижи – к нам вплотную, что вообще то было нарушением порядка действий в такой ситуации, подошел Койот. Встал рядом – чем то это напоминало сцену в первом «Хищнике», когда несколько коммандос молча стоят и вглядываются в стену джунглей перед ними.

– Что? – наклонившись к моему уху, одними губами спросил Койот

Я молча покачал головой. Сам не понимаю что – но что-то мне однозначно здесь не нравится. Место удобное для засады – и рядом с точкой вывода. Это что ли не нравится? Я прислушивался, принюхивался, копался в себе – и не понимал, что меня смутило. Место удобное для засады – как ни петляй, а все равно придешь сюда. Снова подняв руку со сжатым кулаком, я растопырил пальцы – рассыпаться, в укрытия, особое внимание. За спиной – едва слышное бурление воды под ногами, тихий шорох потревоженного кустарника.

Когда Койот и Ворон ушли с тропы, я тоже отступил в зеленку, чтобы не быть легкой мишенью – и сразу погрузившись в жижу до середины голени. Чтоб ее, хорошо что относительно неопасный участок, в болте есть места: шаг с тропы – и по шею сразу…

Сколько же до точки эвакуации… Я взглянул на часы, потом на компас – по прикидкам выходило, что метров сто пятьдесят или двести еще. Доставать карту и выдавать себя светом я не стал – чтобы не рисковать. Снова вгляделся вперед, до рези в глазах, не фокусируясь на чем-либо, а перебрасывая взгляд с одной точки на другую, чтобы попытаться что-то уловить боковым, более подходящим в таких случаях зрением. Ничего. И никого. Тихо.

Но дальше вперед идти нельзя – это я понимал отчетливо. Щелкнул по закрепленному на горле микрофону.

– Проводник в основную колонну!

По звукам из-за спины догадался, что Самед уходит назад – здесь ему и вправду пока делать нечего. Целее будет, потерять проводника даже за двести метров до точки вывода – последнее дело, брак в работе.

Никого не предупреждая, я вытер грязные пальцы об косынку на голове (проскользнут, не дай Бог), сунулся в кармашек разгрузки, вытащил оборонительную гранату. Попытка не пытка…

Огляделся по сторонам – и, широко размахнувшись, бросил гладкое яйцо гранаты что есть силы вперед. Граната с шумом плюхнулась где-то впереди, не дожидаясь взрыва, я упал в самую грязь…

– Ложись, мать вашу!

Как и положено, через четыре секунды запал догорел, и впереди, в зарослях где исчезла граната гулко громыхнуло. Поверхность болота взорвалась черным протуберанцем, осколки с визгом полетели в разные стороны, как бритва срезая зеленку. Почти сразу же, не успела еще успокоиться вода на месте взрыва – впереди ахнул еще один взрыв и размеренно застучал единый пулемет.

Твою мать! Вот тебе и предчувствие! Еще бы шагов двадцать-тридцать – и полегли бы все разом!

Пулеметчик бил веером, точно не видя цель через болотную растительность. Пули стригли как бритвой болотную растительность прясло над головой, кто успел залечь, кто не успел я не мвидел – но продолжал лежать, не поднимая головы из грязной жижи. Еще через пару секунд к пулемету присоединились две штурмовые винтовки, на звук – не партизанские Калаши, но и не М16, странное что-то. Пули летели примерно в метре над землей, судя по всему, наши противники не знали точно, где мы находимся и старались просто подавить нас огнем. Но решение надо было принимать – причем быстро…

– Огонь не открывать!

Кто-то из морпехов уже успел выстрелить, вызвав на себя ответный огонь – но после моей команды заткнулся. Надеюсь, что после команды, а не…

Пока они не знают, где точно мы находимся – они не могут взять правильную поправку, судя по тому как летят пули – они думают, что мы дальше. Пока шанс сработать чисто и без потерь еще есть. Как только определят наше точное местоположение – хана, в болоте нормальных укрытий нет, без потерь не уйдем.

– Койот!

– На связи!

– Уводи колонну на запасную точку. Отойдешь– шумни! Без моей команды – не стрелять, чтобы не происходило. Башки не поднимайте, ползком все!

– Принял!

Схема, которую я придумал, была относительно простой. Сержант Андерсон с колонной отходит на запасную точку эвакуации – точно также поступило бы любое подразделение, если на основной точке засада с пулеметом. Как только они отойдут – обозначат себя огнем, командир противостоящей нам группы пойдет в преследование, по крайней мере, я на это рассчитывал. Я и Душан останемся на месте, в засаде, подберемся поближе к пулемету – и как только «танго» пойдут за основной группой – мы ударим им в тыл двумя автоматами. Двое на троих при внезапной атаке в спину – сделаем. Если я правильно рассчитал их должно быть трое, три ствола работают. Двое на троих – нормально…

Пулемет бил теперь не длинными, а короткими, патрона по три очередями, простреливая то один то другой болотный участок, пытаясь все же нащупать нас. И опять с ошибкой – по дальности, точно так и не определил. Возможно, автоматчики – подвижная группа – уже идут к нам. Им все же должно быть интересно, почему мы не сопротивляемся, почему нет ответного огня. Тем более, что у них весь план пошел наперекосяк – моей гранаты они тоже не ожидали.

– Двигаемся! Тихо!

Душан и я осторожно ползли вперед по болоту, по обе стороны от тропы. Пулемет добивал остатки ленты – стрелял изредка, опять беря выше. Наше передвижение было чем-то средним между ползанием и плаванием, автомат я держал за ремень и тащил перед собой. М 4 в такой ситуации применять было невозможно – все было бы забито грязью. Когда я руками ощупывал путь перед собой и осторожно раздвигал болотную растительность – трясина противно вибрировала и слегка прогибалась под руками. О том, что находится под этим темно-зеленым, похожим на водяной матрац ковром я старался не думать.

Вот оно! Впереди, метрах в пятидесяти и левее от меня послышался какой-то звук – чавканье, совершенное такое, какое бывает когда кто-то осторожно идет по болоту, вытаскивая из трясины ноги и стараясь произвести при этом поменьше шума. И еще – шорох, так шуршит раздвигаемая болотная растительность Противник осторожно, продвигался вперед, судя по звукам – замирал после каждого шага, прислушиваясь и присматриваясь к тому, что происходит впереди. Я замер на месте, стараясь как можно сильнее вжаться в этот зеленый ковер. Источник шума двигался – направлением прямо на меня, хотя его и не видел еще. Автомат или пистолет? Пистолет – осторожно повернулся на бок, отстегнул кобуру – там вместо липучки магнит и треска при отстегивании клапана не слышно. Патрон в патроннике, с предохранителя снято – в боевой зоне оружие носят только так. Древняя как мир игра – охотник и жертва, только в данном случае непонятно – кто охотник, а кто жертва. И не будет понятно – пока один из нас остается в живых. Если он первым обнаружит меня в камышах и выстрелит первым – охотником будет он. Он стоит – а я лежу, возможностей для маневра у меня намного меньше, к тому же у него штурмовая винтовка. Перевернувшись на спину (в этой позиции стрелять удобнее) я взял в руки пистолет и замер, надеясь сойти за болотную кочку.

Секунда сменяла секунду, каждая из них казалась не меньше, чем часом. Я не двигался, не шумел даже не дышал – противник неумолимо приближался – шаг, остановка, еще шаг, снова остановка. Серая мгла вокруг постепенно светлела, уже были видны контуры болотных деревьев – но мне было не до этого. Я просто лежал и ждал своего шанса – терпеливо, как ждет барракуда в своей пещерке на дне. И дождался – следующий шорох раздвигаемых листьев раздался совсем рядом, по левую руку от меня. Лучшего шанса ждать было бессмысленно – я поднял пистолет, прицелился на шум и открыл огонь…

Верный Sig 226 даже побывав в грязи и воде сработал как надо. Первые три пули я выпустил почти со скоростью пистолета-пулемета в то место, где по моим представлениям должен был находиться противник, а затем начал простреливать пространство слева от себя веером выпуская всю обойму – семнадцать (удлиненный на два места магазин) патронов.

Пистолет дергался в руке как живой, выпуская пуля за пулей, глушитель гасил звуки выстрелов до непонятного шипения, они были не громче щелчка пальцами. Первые пару секунд пули косили камыш безнаказанно – потом откуда-то справа бухнул гулкий одиночный выстрел из штурмовой винтовки – и сразу же – очередь из Калашникова, ничем не приглушенная. Пуля противно свистнула и срезала камыш меньше чем в метре от меня. А следующей пули справа не последовало – просто что-то с шумом упало в воду с характерным хлюпом. Похоже, есть….

Рано радовался! Длинная, патронов на двадцать пулеметная очередь, судя по звуку и едва заметному отсвету вспышек, пулеметчик находился метрах в пятидесяти по фронту от меня, не больше. Я перекатился вправо – и там, где я только что лежал зеленый травянистый ковер вдруг вздыбился зелено-бурыми фонтанами воды вперемешку с грязью. Вот теперь пулеметчик правильно определил дистанцию и пристрелялся – следующая очередь явно моя, положит как раз по месту. Тихариться смысла больше не было, карты лежали на столе – я подхватил автомат за ремень, сдвинул переводчик-предохранитель в положение «АВТ» и, открыл огонь длинными очередями по тому месту, где по моим предположениям находился пулеметчик. Просто рассчитывая на плотность огня, на то, что хотя бы одна из пуль цель найдет. Сбоку раздался характерный шлепок отстрелянной из подствольника гранаты – Душан тоже был жив и отбивался…

Автомат отдавал в плечо, выпуская пулю за пулей, каждая пятая была трассирующей, трассеры обезумевшими светлячками летели сквозь камыш, пролезая роскошную болотную зелень, оставляя опаленные дыры на мясистой зеленой плоти листьев. И снова Душан – в стороне от меня длинной очередью зашелся Калашников, но пулеметчик решил не обращать внимания, не разбрасываться на две цели – сначала кончить меня. Новая пулеметная очередь прошла от меня совсем близко, так что срезанные пулями листья посыпались на меня, а одна из пуль свирепо рванула рукав камуфляжа, проделав рваную борозду. Кажется, пуля черканула и по мне – ощутив ожог, я дернулся, но разбираться ранен или нет, было некогда. Перевернув магазин, я продолжал вести огонь длинными очередями, стараясь задавить противника огнем. В целом, ситуация выглядела дурацкой – трое поливали друг по другу, не видя точного расположения цели, наугад это смешно, если тебя так нет, среди этих троих. Не заметил, как отдолбил еще магазин – автомат лязгнул затвором, но выстрела не последовало. Повернулся, начал доставать из разгрузки еще один – и тут впереди гулко грохнул взрыв. Тишина – обманчивая, опасная. Только кисло пахнет порохом и потряхивает всего, аж руки дергаются. Пулемет захлебнулся, но идти вперед было рано – это могла быть ловушка. Возможно, пулеметчик сымитировал свою смерть, а на самом деле залег – и ждет, пока мы подойдем поближе, на верный выстрел…

Я вытащил из разгрузки новый магазин, как смог обтер его от грязи, присоединил к автомату, передернул затвор и снова открыл огонь, прочесывая позицию пулеметчика, только уже короткими, по два-три выстрела очередями. Я пытался нащупать огнем пулеметчика, его позицию – неважно, жив он еще или уже мертв. Все равно – за короткое время далеко не отойдешь, да на болоте – максимум несколько метров. Справа, поддерживая меня, стучал еще один автомат, тоже размеренными короткими очередями. Этот магазин уходил подольше – но, наконец кончился и он…

Наступила тишина – такая мертвая, давящая на уши тишина бывает только после интенсивной стрельбы. Отчетливо пахло затхлой водой болота, срезанной зеленью и еще чем-то.

Сменил позицию – серьезно сменил, на десять метров сместился – можно и на связь выйти…

– Ворон?

– Здесь…

– Доклад!

– Впереди чисто…

– Ты?

– Трехсотый… Легко, справлюсь… Только чиркнула…

Черт. Трехсотый. Еще один – здорово нас этот пулнеметчик приложил – и ведь за малым без двухсотых обошлись. Кстати, насчет себя…

На правую руку – после того, как в таком дерьме то искупался, прямо раной – бещз медицинской помощи заражение можно сказать гарантировано. Особенно, в свете того, что арабы, которые выше по течению тут хозяйствуют, заливные поля свои воловьим навозом удобряют, и это все в воду попадает. Если сейчас эвакуируют – нормально, нет – черт его знает, что будет…

Рваная борозда на куртке, грязь аж стекает, кожу саднит. Пуля чиркнула по руке, кожу содрала Мелочь, но не для болота…

Достав на ощупь – аптечка у всех в одном и том же месте, на левом плече – я нащупал в ней… гидроизоляционную ленту! Кстати, всем советую включить в состав своей аптечки – при экстренном лечении пулевых ранений самое то, хотя потом, когда снимать будут – проклянешь все на свете. Еще тюбик с йодистым гелем – грязными пальцами убрав с раны грязь, какую смог, выдавил на место ранения тюбик, плотно приклеил туда же кусок гидроизоляционной ленты. Аж в глазах покраснело – режущая боль, до этого просто дергавшая, обожгла снова, на руку в месте ранения как будто кипятком плеснули. Стиснув зубы, я выругался. Спокойно… Не время и не место подыхать, тем более в этом жидком дерьме, в гребаном Ираке, там где уже и так наших могил хватает…

Сменил магазины на полные в автомате и в пистолете, пистолет убрал в кобуру, стукнул по связи Койоту.

– Койот?

– На связи!

– Ты где?

– Полклика от тебя, западнее. Слышал звуки боя, занял круговую оборону.

– Отставить запасную точку эвакуации. Выдвигаемся на основную.

– Принял!

Черт его знает, что творится на запасной точке. Здесь, по крайней мере, мы зачистили, там – может такая же засада быть. Сунувшись рукой в рюкзак – должно лежать на самом верху – я вытащил спутниковый телефон (примерно втрое больше сотового с большой, толстой антенной), начал стучать «Берлогу». Так необычно, без обычных "Альфа, бета, дельта, фокстрот" и прочего, в системе связи обозначался авианосец "Рональд Рейган", на котором сидел адмирал и группа эвакуации – три вертолета Sea Hawk и группа TRAP. По договоренности с ним мы в течение операции соблюдали режим радиомолчания и должны были выходить на связь либо в случае срыва, либо при необходимости эвакуации.