Текст книги "Путь Акогаре. Том 2 (СИ)"
Автор книги: Александр Адамович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Чего?
Я повторила за Карпом.
– Убей… меня… – скрипучий шёпот, – Убей…
– Занимательно, – он встал в боевую позу и набрал полные лёгкие воздуха, – Коль просите! – кулак полетел вперёд – голова Хатимана покатилась по снегу, – Фу-у-ух…
– И силищи у вас!
– Не умолкает, – подобрав отбитую деревяшку, заключил монах.
– Предмет же одухотворённый, – вмешалась я, – Может надо отдать его «тело» стихии и душа отойдёт следом?
– Сожжём бедного идола!
– Что он просит, дядя Рэн?
– Смерти.
– А почему?
– Ну, для могами характерно искать владельцев, которые их бросили, проблема только в том, что за сто лет любой хозяин два раза успеет переродиться.
– Идолу было настолько грустно, что он начал посылать людям сны с просьбой проведать его? – наивно протараторил Ичиро.
– Нечто в этом роде. Конкретного человека он априори бы не нашёл.
– И китаец тот, получается, выдумщик…
– Ха-ха! Именно!
– А я говорила – он только воспользовался бедой деревенских.
– Ты у нас, как всегда, сама проницательность, Йуруши-тян!
– Помолчи и делай свою работу.
Пф-ф-ф… и о каких разбирательствах говорил Хоккори? Идол ожил с просьбой отпустить его душу, а китаец-пьянчуга выкрутил всё в свою сторону, местные, тоже «умны», поверили.
Деревня дураков.
Рэн, заручившись помощью малого, принялся раскладывать сухие ветки вокруг истукана, пока я спокойно прислонилась к дереву. Наблюдая за их потугами, невольно задумываешься, что больно у нашего монаха мало опыта в похоронных делах, хотя… монахи же разные бывают, наш Карп, вот, боевой – ишь как ловко голову сбил Хатиману.
Несколько минут приготовлений – идол вспыхивает, а Рэн, сложив руки, начинает читать сутру:
– Дорогая душа, ты освобождена от физического тела, но ты по-прежнему жива. Ты перенеслась в другой мир, но твоё существование продолжается…
Ветви деревьев заскрипели от сквозняка.
Вихрем подымается снег.
Вьюга неспеша поглотила поляну, сутра Карпа стала едва слышной, а Ичиро вцепился в меня, скуля:
– Что происходит, мама?…
– Сейчас узнаем.
– Горесть не отпускает тебя, дорогая душа… – проговорил монах, кивнув нашу сторону.
Чёрный дым, редкими ручейками, пополз землёй.
Из тьмы возник громадный змей.
– Мама! – прищурившись от страха, мальчик прижался ещё сильнее.
– Ты теперь свободна от страданий, от боли и ограничений… – Рэн тараторил всё быстрее.
Выпученные глаза, цвета жёлтой камелии, висящий язык, обглоданный самой зимой, сгнившее тело, кости наружу, и невыносимый гнилостный запах – внутри его чрева словно разлагаются сотни душ.
– Ну и урод..
Раскрыв пасть, он бросился на свою главную опасность – Карпа. Нужно прикрыть. Сверкнуло лезвие. Перепуганный Ичиро не успевает моргнуть – я уже сдерживаю ряд дырявых клыков. Ещё взмах – нижняя челюсть демона свободной свисает.
Свист!
Отлетаю к малому – тварь ударила хвостом.
Его цель – я.
– Ты теперь находишься в мире без горестей, где ты сможешь обрести покой и счастье…
– Света больше – меня меньше, – проклекотал змей.
– Фу-у-ух… мне сейчас не до загадок… – процедила, встав в защитную стойку.
Демон, мутно стрельнув взглядом, отсёк:
– Неверно.
Только он договорил, как из моей глотки поползло нечто склизкое – рыба! Схватившись за живот я вырыгнула больше десятка водных тварей, оставляющих мерзотный привкус и царапающих плавниками горло.
– Не бойся, дорогая душа…
– … – не успела броситься с матершиной, как Ичиро закрыл мне рот, жестом показывая, что говорить больше не стоит.
– Тс-с-с…
Тварь! Скотина! Блядь!
Долго ещё??
– Я рождаюсь во тьме – умираю в свете, – продолжил демон.
– Свеча! – крикнул малой.
– Неверно.
Постояв, он схватился за живот и упал на колени.
– Ма-ма!.. По-мо… ги! – насекомые. Вместе со слюной из его рта полезли цикады, сороконожки, пауки, комары, жуки-носороги… – Мама! Мама! Мама!
Держись.
Рванула к змею. Свист – катана вонзается в хвост бестии, проходит вдоль туловища. Кровь фонтаном. Лезвие останавливается у шеи.
– Ты будешь сопровождаться нашими молитвами…
– Получай!
Голова упала в ноги идолу.
– Неверно, – простонал демон.
– …И мы поможем тебе найти путь.
Наблюдая за тварями, что рвались из горла, Рэн только спокойно поклонился и произнёс:
– Луна.
– Верно.
– Кхе-кхе-кхе! Нельзя было… сразу?…
– А время на подумать?
– Какое, сук… Время на подумать!?
– Прощай, дорогая душа, – не обращая внимания на мои выкрики, Карп устремил взгляд на тело змея, которое, рассыпавшись прахом, унеслось порывом ветра, – Задание выполнено.
* * *
– Я больше никогда не смогу есть рыбу… – пробубнила я, опрокинув чарку с саке, – Мерзотное выдалось задание.
– Меня, кажись, комар за язык укусил! – широко раскрыв рот, сказал Ичиро, – Но мы в любом случае молодцы!
– Смотрите-ка, а малой не унывает! – вмешался Рэн, – Как тебе первая миссия?
– Крутая! Там и так и сяк! И туда и сюда! – размахивая боккеном, тараторил мальчик, – Вы очень сильные охотники!
– Иначе бы не носили титулы кётаев.
– Проклятие точно ушло? – неуверенно спросил владелец идзакаи.
– Точно-точно.
– Но Рэн таки останется у вас на пару дней, дабы убедиться в этом. Можете не беспокоится.
– Тогда вы с Ичиро едете обратно в резиденцию?
– А что мне, с тобой тут штаны протирать? – поднявшись, я потянула малого за рукав и мы направились к выходу, – Что делать с китайцем сам решай.
– Хорошей вам поездки!
– Благодарю за помощь, Йуруши-сан, – хозяин почтительно склонился.
– Ещё одно! – выкрикнул Карп, – Давай хотя бы вид сделаем?
– Ха-ха! Хотя бы при нём, – поддержала я.
– Вы о чём, мама?
– О своём, – улыбнулась.
Покинув харчевню, мы пошли к стойлам, подсадив Ичиро на лошадь, я неуверенно спросила:
– Ты ещё не передумал… Поиграть в мяч?
Сын, покраснев, кивнул.
Глава 5
Известия
– Так вот зачем им все эти ритуалы, – жадно желая с кем-то обсудить увиденное, сказал Тэгами, – Жуть какая…
– Как думаешь, они как-то связаны со способностью Рёко-самы контролировать погоду? – спросил я.
– Техника похожа, но как она работает – непонятно. Неужто он так передаёт свою волю мертвецам?
– Концентрировать силу духа в молнию… невероятно… Но, похоже, именно это он и делает. Помнишь, что Рэн говорил?
– Помню-помню.
Как только я почувствовал себя лучше, покровитель отправил чистить катаны и приводить в порядок доспехи. Так как я этого толком не умел, со мной пошёл Чино. Это была отличная возможность всё обсудить, не вызывая лишних подозрений.
– Страшнее всего то, что мы зрители в его спектакле – можем только радоваться правильно выбранной стороне.
– «Правильно»?.. – недоумённо спросил я. Неужели Рёко-сама был прав и Чино уже полностью верен своим «новым товарищам»?
– Самой безопасной, если изволите, – заметив моё смятение, съехал Тэгами, – Скажу честно, судьбы сёгунатов и правителей мне не очень важны, хочу вернуть остатки семьи – Кена и отца, остальное не волнует. Исключительно из уважения к вам, Согия-сан, согласился помочь в авантюре странника, но и подставляться не буду. Я не герой.
– Когда виделся с Рёко-самой он как раз упоминал твоего отца.
– Вы уже обо всём знаете?
– О вашей с Кеном истории?… Да.
– Он рассказал где находится Урагири?
– Нет, только поведал о том, что поручил Унмэю отнести его Акогаре, и ворон достаточно быстро справился.
– Значит, отец тоже жив, – впервые вижу на лице Тэгами настолько искреннюю улыбку, он, видно, рад известиям, – но сперва нужно найти Кена, – сказал писатель… Писатель! Точно.
– А ты ещё пишешь?
– Естественно.
– Кровью?…
– Ну а как иначе! Моё мнение не изменилось с тех пор. Самое искреннее письмо – письмо кровью!
– Кажется, у этого есть другая причина, не хочешь поделится?
– С кем-то другим не стал бы, но с вами… Можно.
– Дело в Урагири?
– Да. Видите ли, он тоже был человеком творчества. В отличии от меня, и картины писал кровью, мамины портреты, пейзажи рядом с домом.
– А он чем оправдывал это?
– «Я испытываю чувства, которые текут в моих жилах, и как же краски, купленные в городе, передадут эти эмоции, а, Тэгами? Когда пишу, оставляю часть себя в творениях и даже после моей смерти они будут жить».
– Удивительный человек.
– Ха-ха! А когда я тоже начал использовать кровь, матушка очень сильно испугалась, а отец был горд, ведь понял – дело всей жизни не пропадёт! В народе его так и звали – Гакёдзин Урагири.
– Одержимый живописью Урагири… Он учился у кого-то?
– А то! Некоторое время папа обучался у Кано Эйтоку, именно сенсей сделал его известным. В конце концов, папа таки выбрал любовь и занятие творчеством в уединении от мира, только изредка навещая большие города.
– Мгм, – мы ненадолго замолчали.
Интересно, а Тэгами знает, что сделал Урагири с отцом Кена? Хотя, даже при условии всей его причудливости, вряд-ли тот стал бы рассказывать маленькому сыну о подобных «подвигах».
Возможно, я переменился в лице. Во всяком случае, Тэгами помрачнел и выдал:
– Никогда не прощу им Кена, – почти выплюнул он.
– … – всё-таки знает…
– Они поставили себя выше: посчитали, что я – достоин счастливого детства. А он, «отпрыск пьяницы» – нет.
Повисло тягостное молчание.
Прошлое тянет из него жилы.
Прямо как из меня…
– Вижу, вы прониклись моим рассказом! Ха-ха! – расслаблено ухмыльнулся он, – Не берите в голову. За каждым из нас что-то да плетётся.
– Тэгами! – ворвался Рэн, – Тебя вызывают, срочно!
– Иду, – поднялся Чино, – Что там?
– Лучше сам посмотришь…
Мне тоже стало интересно, решил последовать за ними. Всей компанией мы спустились в основную залу. Сцена следующая – Хоккори, держа катану в руках, стоял спиной к нам и разглядывал некий большой тканевый свёрток, по всей видимости, с трупом внутри.
Кто там?
И причём здесь Тэгами?
– Мы нашли твоего отца, Чино, – едва двигая сухими губами, начал Богомол, – мёртвым.
Обеспокоено подбежав к лежащему телу я, даже не зная Урагири в лицо, по эмоциям Тэгами сразу понял, что кётай не врёт. Насколько писатель был рад известиям о добром здравии родителя, настолько же и расстроился смерти, возмужавшее лицо юноши не позволило бы себе плакать, тем более перед старшим, но в лисьем взгляде читалась сплошная пустота, будто бы он лишился очень важной части себя.
– Какая неаккуратная рана, – подметил осиротевший, – Кен… Выходит, я – следующий?..
– Соберись, Чино, – продолжил Хоккори, глядя на одинаково безжизненные лица Урагири и Тэгами, – Ты выполнишь задание, за которое получишь ранг кётая.
– Какое задание?…
– Найти в памяти твоего отца местонахождение Кена Кё, а после принести мне катану Тамаши.
– А это возможно?
– Вполне, – вдруг отозвался я, – Если я правильно понимаю, то после смерти в Акогаре остаётся часть души. С ней можно взаимодействовать. Такое же было с мечом Тамаши.
– Верно, новичок. Но катана Ханты уникальна, ведь породила проклятие, а вот оружие Урагири… – старик прислонился рукой к голубым саям, – Рыдает горькими слезами, – хрипло закончил он.
– Я справлюсь в одиночку?
– Нет, Чино, не справишься, поэтому я лично пойду с тобой. Ты тоже пойдёшь, – указал на меня.
Я невольно поклонился, и впал в ступор. С чего бы вдруг такое внимание? Под руку попался?.. Тем временем, они продолжали:
– Лично? – неудомённо переспросил парень.
– Не могу допустить провала этой миссии.
– У вас пара дней на подготовку. Вечером седьмого встретимся здесь же.
* * *
Тэгами даже не захотел обсудить случившейся.
Убежал отнекиваясь, вероятно, желая обдумать всё наедине. Странно, со стороны Хоккори отправлять его на задание в столь подавленном состоянии. Хотя, это отличная возможность проверить готовность Чино выполнять любые приказы в любых обстоятельствах.
Впрочем, вопрос: «Почему я?», – даже актуальнее. Возможно, Хоккори заинтересовался новичком из рассказов предвестников? Они вроде лестно обо мне отзывались… Не знаю… и толку гадать нет. Ладно, сейчас у меня на уме другая мысль – найти своё Акогаре, уверен, оно хранится где-то у проповедников, как и говорил Рёко-сама. Надо расспросить покровителя, но все подозрительно исчезли…
– Малой! – окликнул Норайо.
– Да?
– Я слыхал, что тут с Тэгами приключилось, мои соболезнования, – Журавль уважительно склонил голову, – А ты-то чего бродишь?
– У меня есть одно дело…
– Вернуть катану хочешь небось?
– Именно, – немного удивлённо ответил я, – Вы знаете где она может быть?
– Знаю, малой, знаю, – круча кисеру в зубах, говорил Нора, – Я выпросил разрешение передать его тебе… Коль ты у нас в борцы метишь, ещё и на опасное задание отправляешься… Потренируюсь с тобой.
Знаю я ваши тренировки…
– Вы?!
– Ну а кого ты ещё здесь видишь? – развел руками в стороны предвестник, – Пошли, давай.
– А у вас разве нет своих новичков под присмотром?
– Пф-ф-ф, какое там. Наши бараки переполнены старожилами, при всём желании набирать новые лица, их попросту некуда ложить. Как тебя вот, например.
– Понятно.
– Моё дело не задавать лишних вопросов, – отсёк кётай, смерив меня взглядом, – Про тебя вообще молчу.
– А личный вопрос можно?
– Давай.
– Вы нашли своё место среди проповедников случайно?
– Ха-ха! И-м-е-н-н-о! Знаю, что для тебя это больная тема… Скажу так – намеренный поиск ничего не принесёт, делай, что до́лжно и слушайся сердца, оно тебя не обманет. Поначалу я тоже боялся жутких «проповедников», мне казалось, что клан Сенши попросту сошёл с ума, что у Японии не осталось защиты.
– Ошиблись?
– Да, сглупил, всё ведь движется к лучшему, как бы печально не выглядело на первый взгляд. И… Ты знаком со странником, так?
Странный вопрос, но ожидаемый.
Норайо помогал Рёко-саме вернуть голову, был с ним знаком, а из последних минут разговора точно могу сказать, что Журавль сумел перенять некоторые настроения странника.
– Да.
– Что с ним, почему не было церемоний целых два года? – тон собеседника перестал быть грубым, выдавая в мужчине заботливого товарища.
– Сейчас всё в норме, в этом году точно будет сошествие, не бойтесь. У Рёко-самы случился конфуз…
– … – Журавль погрузился в мысли, в глазах читалось смятение, – Вот, мы пришли, – остановившись перед дверью зала, где меня «тренировали» в первый день, кинул Нора. Внутри помещения, на удивление, уже отрабатывал удары катаной Хоккори.
– Привожу дряхлое тело в порядок, – впервые за моё пребывание здесь, старик ухмыльнулся, – Никто не знает, что нас ждёт в голове того писаки.
– Как и говорил, привёл новичка, дабы вы отдали ему оружие, – отчитался Журавль.
– Там, – Богомол указал на стойку в углу, совершив очередной усталый выпад и сбросив с морщинистого лба капли пота.
Волнительно.
Меч крепнет вместе со мной, должен был, по крайней мере, но что сейчас… Что я почувствую как только прикоснусь к нему?
– Давай, не медли, – подтолкнул Норайо.
– Правду говорит, не метайся, – поддержал старший кётай.
Казалось, она издавала едва слышимый шёпот, звала своего хозяина, звала меня. Прикоснулся к ножнам. Взялся за цуку. Медленно стянул саи вниз и увидел отражение, глядящее в ответ.
– Лезвие катаны – зеркало души воина, – дополнил знаменитое высказывание Богомол, – Акогаре помнит тебя.
Но я не почувствовал ничего.
Это безжизненный кусок железа.
– Катаны… Они говорят со мной, – флегматично размахивая клинком, рассказывал Хоккори, – Твоя молчит, хоть и готова подчиняться.
– Ты махни ею, чего стоишь, как вкопанный, – подначивал Журавль.
Не хочется потерять лицо перед верхушкой.
Принял стойку, выпрямил руки, расставил пальцы.
– Уф-ф, – сначала бросился вперёд телом, только после нанёс удар.
Приём исполнен!
– Не дурно, – улыбнувшись, уже во второй раз, похвалил главный.
– Серьёзно ты махаешь, конечно, – иронично прокомментировал второй, опершись к стенке.
– А мы с тобой, Нора, потренируемся? – Богомол явно в отличном настроении, лучась улыбкой от уха до уха.
– М-мы? – удивленно переспросил мужчина.
– Хе-хе! Ну, не с новичком же мне тягаться, правильно?
– Давайте…
Интересно, что же сейчас будет?
– Куда ты эту палку хватаешь? – увидев, как Журавль подбирает тренировочное оружие, посетовал он, – Ты перестал уважать своего господина, или я неправильно тебя понял?
– Как изволите, Хоккори-сенсей, – взял настоящий меч, когда его противник поступил наоборот, лишил себя всякого оружия.
Этот поединок решится одним ударом.
Я чувствую пропасть между ними, бескрайнюю яму, концы которой нельзя объединить ни одним мостом в мире. Вот настолько старший превосходил младшего. Он буквально возвышался над Норой, выпрямив ноги с шеей, разогнув бедра, и смотря подчиненному прямо в душу. Ещё эта, обычно Хоккори не присущая, ухмылка вводила в ступор, боевой дух Журавля растоптан. Тело Хоккори словно скала, в этом положении ни одна атака его не настигнет, ни один выпад не сдвинет с места.
– А-А-А! – не выдержав напряжения, Норайо завопил, с криком вырвался инстинктивный ужас, он кинулся прямиком на сенсея.
Едва лезвие коснулось немощного тела, как старик молниеносно выпрямил ладонь и отбросил ученика в другой угол зала. Из каждой морщинки, из-под ногтей на руке Богомола засочился дым.
Как я вообще успел заметить выпад?
– УГКХ! – выплеснув изо рта уйму слюны, приземлился Журавль.
– Вот теперь моё тело в форме, – звонко прохрустев сначала костями шеи и спины, после каждым пальцем обеих рук, подытожил Хоккори.
– Так ведь и помереть можно, – кряхтел поверженный, – но у меня таки получилось задеть вас… – обессилено прокашлялся и рассмеялся.
– Убей тебя такой слабый удар… Было бы прискорбно, Нора, – отрезал Хоккори, водя ладонью по кровавой линии на груди, – Получилось…
* * *
«Пару дней на подготовку»…
И как мне готовиться?
Мои обязанности не выходят за рамки рутинных хлопот, я будто домохозяйка на службе у проповедников. Репутация «беглеца», благодаря Йуруши, распространяется достаточно быстро, на мне клеймо человека, который сбежал, а потом вернулся. С другой стороны, слухи о схватке с Рэном расходятся также стремительно, как и кличка Гадюки. Никто не решается высказать недовольство мне в лицо. Никто того же ранга, понятное дело. Я стараюсь быть дружелюбным, показать себя с лучшей стороны, дабы избавиться от вездесущих косых взглядов.
Сейчас у меня очередное «важнейшее задание»… Я чищу снег в саду. Дело это максимально медитативное, ходить вперёд-назад, расталкивая кучи и делая дорожки, топтать которые всё равно здесь некому…
Почему некому?
Их топчу я!
Значит, всё уже не зря.
– А-а-ай! – в нескольких шагах от меня послышался детский крик, – Больно, больно!
Дети в резиденции?
Я не задумываясь понёсся на помощь мальчишке. Он был в лёгком кимоно и с растрепанными от падения волосами, свалившись, вероятно, с открытого окна на втором этаже. Но удачно, что парень упал мягко – в кучу снега.
– Ты даже не ушибся, – улыбнувшись, я поднял его на ноги и начал стряхивать куски веток, – Больше испугался, чем поранился.
– Я хотел посмотреть как тренируются борцы… – признался ребёнок.
– Ты сын Йуруши-сан?
– Да.
– А зовут тебя как?
– Ичиро.
– Меня Согия, будем знакомы! – я старался успокоить мальчика, лучась улыбкой, – Мне помочь тебе вернуться в комнату?
– Не знаю… – смотрелся Ичиро так, будто вот-вот расплачется, – Я не хочу, чтобы мама узнала о моём побеге! Дяденька Согия, пообещайте, что не сдадите меня!
– Это будет нашим маленьким секретом, Ичиро-кун.
– ИЧИРО-О-О! – раздался грозный женский крик.
– Спрячьте меня, Согия-сама!
– Уверен, мы сможем всё ей объяснить…
Не уверен.
– Ах, вот ты где! – начала Гадюка, ворвавшись в сад, – Он помешал тебе с работой, беглец?
– Вовсе нет, Йуруши-сан, – я уважительно поклонился, – Господин Ичиро даже помог мне.
– Да!? И чем же? – она уверенно сложила руки у груди, – Я вижу только разбросанную кучу снега под открытым окном.
– … – мы на пару с мальчиком виновато посмотрели себе под ноги.
– Хм. Коль ты так хорошо с ним ладишь… Присмотри за Ичиро, пока я занята, – выдала предвестница, – Это приказ.
– Слушаюсь. Постараюсь исполнить в лучшем виде.
– Это тебе не приёмы, чтобы их исполнять, – она подошла поближе, – Подними голову… – мы встретились взглядами, – Надеюсь на тебя.
Гадюка ушла, а я развернулся к Ичиро, совершенно не понимая, что с ним делать. Мы, как два ребёнка, растерянно играем в гляделки.
– Вам помочь убрать снег? – выдал парень, – Его же разбросал я…
– Спасибо, но это моё задание, – я поспешил продолжить уборку.
– У вас все задания такие, дяденька Согия?
– Какие такие?
– Скучные!
– Я пока новичок, так что да…
– А вы надеялись быть таким же крутым, как дядя Нора?
– Не всё сразу, Ичиро-кун, не всё сразу.
– Согласитесь же, дядя Нора очень крутой!
– Да… О-о-очень.
– Я хочу вырасти таким же, как он!
– Для этого нужно много стараться. Изматывать себя тренировками, и, по-началу, выполнять такие же скучные задания, как у меня… Хи-хи!
– Я готов, дяденька Согия!
– Не мне быть твоим покровителем, Ичиро-кун.
– А вот я в вас верю, вы точно станете кётаем и примите меня под своё покровительство!
– Мечтать не вредно.
– Будьте веселее, дяденька Согия, – спустя мгновение мне в лицо прилетел снежок, чуть позже – послышался заливистый смех.
– Маленький ты… – процедил я, начав собирать заряд из снега, – Получай!
Я провалился в игру почти мгновенно, и с головой. Может быть, со стороны я смотрелся довольно глупо, но меня успокаивала мысль, что здесь никто не может нас увидеть. В конце концов… Это очень весело! Когда ещё у меня возникнет возможность почувствовать себя беззаботным ребёнком, принимая Ичиро за младшего брата?
– Н-да, Согия… Вот ты и нянькой стал, – у входа в резиденцию появился Норайо, привычно, для себя, покуривая трубку.
– Дядя Нора! – обрадовался Ичиро и, позабыв об игре, ринулся на кётая, крепко обняв его.
– Воу-воу, задушишь же, – отвечал Журавль.
– Добрый день, Норайо-сан, – встретившись с ним взглядами, я поздоровался, – Какими судьбами здесь?
– Шум услышал. А ты тут как тут!
– Я почти закончил на участке.
– Ты скажи-ка мне лучше, Согия, никто ли тебя не обижает?
– Терпимо, Норайо-сан, терпимо.
– Какое «терпимо»! Ты проповедник, или кто? Не разрешай, чтобы тебя тут по-всякому называли.
– Слушаюсь.
– Я раздаю всем подзатыльники, когда слышу эти грязные слухи о тебе, – заботливо положа Ичиро себе на плечо, Нора подошёл ближе.
– Благодарю.
– Признаться честно, я тебе по делу искал…
– Не надо мучить дяденьку Согию скучными заданиями! Он должен сражаться с демонами, как и вы, кётаи!
– Успеет ещё насражаться, Ичиро, – ухмыльнулся Журавль, – Дело касается товарища твоего… Тэгами.
– Да? С ним всё в порядке?
– Как сказать… Лучше сам посмотри.
* * *
– Он… Пишет, – начал я, заглянув в комнату Чино, – Разве это проблема?
– Проблема в том, как он пишет! – воскликнул Норайо, и отогнал от фусумы Ичиро, – Тебе малой, рано смотреть на такое.
– Но этот дядя просто пишет… – удивлялся мальчишка.
– Никого не замечая пишет, – продолжил кётай, – Мне даже удалось один из листов выхватить, – он протянул пергамент, исписанный кровавыми иероглифами. «Скучаю по тебе, отец», – гласила надпись, повторяясь от столбца к столбцу.
– Этот дяденька потерял папу… – сокрушался Ичиро и немедля ворвался в покои писателя, – Дяденька Тэгами, не надо грустить!
– … – никакого внимания.
– Я вот не знаю своего папеньку! А каждый раз, когда спрашиваю о нём, мама начинает плакать… Но я не расстраиваюсь, дяденька Тэгами, и вам тоже не советую! – паренёк вел воодушевляющую речь, когда, неожиданно для всех, Чино поднял взгляд на Ичиро.
– Ты не знаешь своего папу?
– Никак нет!
– Тебе, выходит, даже хуже чем мне…
– Вы ошибаетесь, дяденька Тэгами. Вам тяжелее, ведь вы испытали горечь потери, а не находитесь в неведении, как я!
– И вправду…Ты понимаешь меня, мальчик.
– Меня зовут Ичиро! Будем знакомы! – он ласково поправил приставучую чёлку писателя, – Мы с вами братья по несчастью, разве это не вдохновляет?
Удивительный ребёнок.
Пару минут назад я поддержал Ичиро после падения, ободрив банальной улыбкой, а теперь он передает эту же доброту понурому Тэгами, что, кажется, действительно помогает ему найти в себе силы. Малой, не смотря на отношение матери, смог вырасти открытым и готовым делиться любовью… Увидел бы это Кен, может, смог бы искренне улыбнуться и убедиться в том, что люди не утонули во тьме, как он считал.
– Я иногда думаю, что мать не достойна своего сына… – проронил Норайо, – Ичиро хороший пацан, мне хотелось бы подарить ему будущее не в стенах проповедников.
– Мальчик заслуживает большего, – поддержал я.
– Пойдёмте, дяденька Тэгами. Мой новый друг – Согия-сан, очень умело играет в снежки, давайте попробуем победить его вместе! – вытягивая Чино, Ичиро заставил того подняться на ноги.
– Пойдём, Ичиро…
Глава 6
Гакёдзин
– Как только увидим свои отражения в лезвии его меча – пути назад не ищите, – собрав всех в зале, молвил Хоккори, – Главное – не поддайтесь тревоге. Это понятно?
– Мгм, – синхронно промычали мы с Тэгами.
– … – Богомол начал вынимать из ножен катану Урагири, – Кроме того, клинку нужно будет дать жертву кровью.
От подкравшейся тревоги я взялся за рукоять своего Акогаре, а вторую ладонь, к моему изумлению, обхватил Чино. Посмотрел на него, и понял: ему страшно. Очень страшно.
Оружие Гакёдзина вводило в транс, едва старший кётай выполнил собственную инструкцию, его взгляд затуманился, лицо разгладилось и он тучно осел в позе сэйдза.
Мы с Тэгами порезались о лезвие одновременно, и тотчас же унеслись в бессознательное вслед за стариком.
Я всегда видел очень отчётливые сны, часто, граничащие с реальностью, но этот выделялся на фоне остальных. Тут я явственно ощутил: как волна разбивается у ног, как ноздри наполняются солёным запахом моря и песка – только глаза, казалось, подводили. Всё вокруг походило больше на мазки кровью по бумаге – рисунок, чем реальность.
Значит, Урагири видел мир именно так?
В буйстве образов, и всего лишь одним цветом – засохшей крови на бумаге. Всё моё естество наполнилось странным чувством отвращения, видать, это же переживал живописец во время творения. Отвращение к себе и своим работам, но почему? Почему Урагири ненавидел то, чем зарабатывал? Лицезреть вид вольно текущей воды можно бесконечно, но одна мысль влачила меня в сознание, не давал покоя – выводила из ступора: где Тэгами и Хоккори. Или каждому из нас видится свой сон – своя часть его воспоминаний?…
Поток накрыл меня, прервав рассуждение.
Пейзаж сменился изображением шумного города и книжной лавки в самом его центре, где люди раскинулись не больше, чем неряшливыми пятнами, среди которых чёткими были только две фигуры – мужчина и женщина. Дама очень воодушевлённо расспрашивала второго, а тот, смущаясь, почёсывал затылок.
– Ваша последняя повесть, Урагири-сан, невероятна! – образ девушки выведен округлыми формами, он чувствует что-то приятное к ней, хоть толком и не знаком.
– Редко меня хвалят как писателя, для общества я – Гакёдзин, – хоть парень и светился улыбкой, но внутри его терзало нечто: пока неясное, но определённо злое, – Приятно слышать.
– Неужели вам не нравится заниматься живописью?
– Это моя работа, – ответил он холодно, – Мой заработок, мой рис. Картины нужны только для того, чтобы издавать текста.
– Я слышала, что рассказы плохо продаются, но неужели это правда?
– «Неужели», – напряжение в нём росло, ещё немного и, кажется, автор накинется на горе-почитательницу.
– Разве слава художника не помогает продвигать текста?
– Заткнись, – процедил сквозь зубы писатель, – Ты не поймёшь… Никогда не поймёшь как мне. Да, ты читаешь мои книги, но это часть, осколок… – эмоции нарастали, – Иди к дьяволу! К демонам! Хватит судить! – отвернулся, и устремился прочь.
– Я не хотела вас задеть! – растерянно крикнула вслед читательница.
Урагири уже не слушал. В висках пульсировала ярость. Прямо за лавкой было место, где он писал картины. Без подготовки юноша выхватил нож, провёл им вдоль руки, скривился от боли и зашипел, но таки выдавил в банку достаточно «краски», остатки вытер об пергамент, заложив основу будущей картины. Так и родилась волна, в которой я побывал изначально. Движения мастера не были чёткими, кистями он ударял по работе, будто отбивая ритм по тайко. Столько эмоций от короткого, в сущности, диалога, больная тема?.. Ответ в помещении, схожих работ тут пруд пруди, вместе с окровавленными ножами и повсеместными красными пятнами.
Мало какой трудяга настолько же отдавался делу, как Урагири. Его тело принадлежало пергаменту: тому, что должно на нём родится – ураган ощущений и ни одного приятного.
В комнату вошёл незнакомый мужчина.
Сначала переполошился, но потом понял, что я всего лишь бесплотный дух, наблюдающий за ожившими картинами прошлого.
Хм, значит, и перемещаться могу свободно?
Выглянув обратно на улицу, увидел тех, кто пришел с мужчиной, вернее: почитательницу Урагири и маленького ребенка, которого она заботливо прижимала лицом к груди, повторяя: «Ты же пьян, Рюу, зачем полез туда».
Ребёнок отчётливо напоминал Кена!
Вот как познакомились мать и будущий любовник, через неудачную попытку поговорить с любимым автором.
– Ты на мою жену наорал? – а в покоях художника нарастало напряжение, отец Кена «защищал» честь жены в пьяном угаре.
– Вовсе нет, – Урагири старался держаться спокойно, – Если я чем-то её задел, прошу прощения, – от былой злобы не осталось ни следа.
– Одним извинением тут не отделаешься, – продолжал Рюу, – Она после каждой поездки в город книжками этими дом наш забивает, а ты, наглец, что? – для пьяного человека, он разговаривал достаточно складно.
К удивлению, отец Кена был сильно похож на моего, только грубое лицо первого не украшалось острыми усами, режущими щеки, а, наоборот, кудрявая борода Рюу извивалась у груди. В остальном, они как братья – широкоплечие медведи. Может, такие габариты, как раз, позволяли переносить бочки выпитого алкоголя, удивительно, но если вспомнить рассказы младшего Кё, он даже так умудрялся им злоупотреблять.
– На мою женщину никто не имеет права орать, – подойдя к банке с «краской», мужчина окунул туда руку и не думая измазал волну, после прошёлся по остальным произведениям, ловя на себе взгляд Урагири, который не решался противостоять обидчику, а только удивлённо хватал воздух ртом, – Не защищаешь свою мазню, какой же ты творец после этого?
Я начинаю понимать почему отец Кена был убит этим юношей. В любом случае, тут не правы все и крайне занимательно будет увидеть то, как потом сойдутся мать с художником, на лицо у них уже есть общий «враг».
– Покиньте, пожалуйста, помещение.
– Покину, – Рюу последним мазком испоганил голубое кимоно юноши, – и чтобы тебя больше рядом с ней не было.
О характере Урагири можно сказать многое – прямые унижения стерпел, работы дал испортить незнакомому человеку. А изначально вообще злость сорвал на женщине, и после – на самых работах.
