Текст книги "Палач. Наказание как искупление"
Автор книги: Александр Ачлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава XXXII
Сделка
(Екатеринбург. 2016)
Чабисов лежал на узкой камерной койке поверх одеяла. Наверное, это не разрешалось, но он плевать хотел на правила этих мерзавцев, посмевших выкрасть его столь наглым способом и доставить сюда. Они еще пожалеют, что связались с ним! Гады, гады, гады!!! Он ворочался с боку на бок, потом вскакивал и метался по узкому пространству камеры. Ему было тесно, ему не хватало воздуха, а самое главное – его душила бессильная злоба на эту гэбню, на собственную службу безопасности, на самого себя. Лишь воспоминания об Алессии не вызывали у него гнева. Наоборот, мысли о ней как-то сразу успокаивали его. Вот и сейчас, стоило ему о ней подумать, как по телу сразу же разлилось приятное тепло, нахлынули воспоминания об их близости, о…
Замок в двери неприятно заскрежетал. Чабисов очнулся от нахлынувших на него воспоминаний и приподнялся на кровати. На пороге стоял человек приблизительно его возраста, невысокого роста, с выправкой военного: «Генерал Лазуренко. Председатель Комитета госбезопасности Уральской Республики», – представился он.
– И что? Прикажете к вам так обращаться? Товарищ генерал?! – Чабисов сверлил вошедшего ненавидящим взглядом, что тому, судя по его поведению, было абсолютно безразлично. Он спокойно прошел вглубь камеры, к стоящему у торцевой стены железному столу, и сел на намертво прикрепленный к полу стул: – Вы можете называть меня Феликсом Игоревичем.
– Железный Феликс! – желчно усмехнулся Чабисов. – Я вас вообще никак не буду называть. Я объявляю голодовку. И не произнесу ни слова, пока не встречусь со своим адвокатом.
– Это ваше право. Только я попросил бы вас сначала выслушать мои предложения. Я пришел сюда для того, чтобы попытаться заключить с вами обоюдовыгодную сделку… – Чабисов метнул на посетителя заинтересованный взгляд, что не осталось незамеченным опытным оперативником. – Я вижу, что вас это не оставило равнодушным. Обещаю, что наш разговор не будет никогда предан огласке. Более того, если вы сами когда-нибудь на него сошлетесь, я заявлю, что это выдумки и ложь.
Чабисов сел на койку и посмотрел прямо в глаза Лазуренко:
– Да-да, Антон Борисович! Вы не ослышались. И это лишь подтверждает тот факт, что я сюда пришел не с пустыми руками.
– Я предлагаю вам сделку, – продолжал Лазуренко. – Если мы договоримся, вы получите полную свободу передвижения, сможете арендовать под свой штаб, для своих адвокатов и сторонников любой понравившийся в Екатеринбурге особняк, подготовить свою линию защиты для предстоящего процесса, давать пресс-конференции и встречаться с журналистами, в том числе зарубежными.
– Что-то слишком много свободы. А не боитесь, что я при таком раскладе просто сбегу? – с усмешкой заметил Чабисов.
– Не боимся. Поскольку всему этому будет предшествовать пресс-конференция, на которой вы заявите, что ваш приезд в Екатеринбург – это ваш добровольный выбор. Что вы решились на этот шаг, потому что хотите раз и навсегда положить конец порочной практике, укоренившейся в нашем государстве, когда людей судят заочно, приписывая им все мыслимые и немыслимые грехи. Что если бы в свое время в постсоветской России состоялся процесс над КПСС, возможно, нам бы удалось избежать фальши и лицемерия последующего периода. Ну и так далее… – Лазуренко закончил и выжидающе посмотрел на Чабисова.
– Я понял, чего вы хотите. Взамен на мое заявление о добровольном, а не насильственном возвращении на историческую родину я получаю практически полную свободу. Могу нанимать каких угодно адвокатов, использовать СМИ для пропаганды своей позиции, встречаться с единомышленниками.
– Абсолютно точно, – подтвердил Лазуренко.
– И тем самым вы не замазаны. Говоря «вы», я имею в виду спецслужбы Урала, подготовившие и осуществившие эту наглую операцию, это чудовищное похищение, эту вопиющую, позорную акцию… – Чабисов опять потерял контроль над собой.
– Держите себя в руках, – резко оборвал его Лазуренко. – Вы трезвый, расчетливый и циничный политик. Я предлагаю вам сделку. Условия ее вам понятны. В случае согласия ни вы, ни ваши кураторы не теряете лица. Вы остаетесь свободным человеком. Захотели – приехали. Захотели – нет. Это лучше выглядит в глазах общественности, нежели факт того, что вас, словно куклу, умыкнули с яхты и доставили сюда.
Чабисов злился. И еле сдерживал себя. Но он славился тем, что доводы разума для него всегда были сильнее эмоций. Он понимал, что предложение Лазуренко лично для него имеет ряд преимуществ. Помимо личной свободы оно действительно дает возможность хорошо подготовиться к процессу, что не исключает победу на нем, а значит, и официальное признание правильности всего того, что делал он со своими товарищами-младореформаторами.
– Хорошо, – вслух произнес он. – А если я откажусь?
– Если вы откажетесь, тогда вам придется остаться в следственном изоляторе. Правда, у вас будут улучшенные условия содержания, дабы не вызвать кривотолков. Хотя, если честно, по мне – так наиболее подходящее место для вас – афганский зиндан, ибо ничего лучшего вы не заслуживаете.
– Вы меня пугаете? – спросил Чабисов не скрывающего своей ненависти к нему Лазуренко.
– Упаси бог! Я знаю, что вы не из трусливого десятка. Поэтому даже не пытаюсь запугивать вас. Просто выражаю вам свое личное отношение. Хотя делаю это совершенно зря. Прочь эмоции! Я пришел к вам договориться. Условия вам понятны. Вы их принимаете?
– Принимаю, – неожиданно для себя самого выпалил Чабисов. – Но только при одном «но»! Расскажите, как вы умудрились выкрасть меня с яхты, да так, что там почти никто этого не заметил?
– Если это действительно ваше условие, то я вкратце расскажу вам, как все происходило. Только договоримся так. Вы сейчас даете мне слово, что завтра в 11.00 по местному времени соберете пресс-конференцию с участием местных и зарубежных СМИ. На этой пресс-конференции вы сделаете официальное заявление о том, что решение о вашем участии в готовящемся в Екатеринбурге процессе было принято вами абсолютно самостоятельно, без какого-либо влияния извне. Что вы ознакомились с условиями такого участия и решили, что это важно не только для настоящего, но прежде всего для будущего России и мира.
– А почему же я не уведомил об этом своих соратников, друзей, кураторов, как вы их называете? – не без иронии спросил Чабисов.
– Вы не сделали этого из опасения того, что вас могут отговорить, переубедить, задержать, может, даже силой.
– Хорошо. Если меня спросят о подробностях бегства, что я должен говорить?
– Никакого бегства не было. Просто вы подумали, что ваш легальный приезд в Екатеринбург может вызвать осложнения. Такое уже бывало в жизни, когда на пути важных решений и свершений вдруг возникали обстоятельства непреодолимой силы: то самолет взорвется, то корабль утонет, то человек чем-то отравится или внезапно умрет от инфаркта. Дабы исключить малейшую вероятность столь печального для себя исхода, вы решили воспользоваться предложением международной группы ваших доброжелателей, которые пообещали через ваших хороших знакомых, что доставят вас в Екатеринбург в целости и сохранности при условии, что вы четко выполните все их инструкции. В результате вы сидите перед журналистами абсолютно невредимый, что лишь доказывает правильность вашего решения, – Лазуренко все это разъяснял Чабисову монотонным уставшим голосом, за которым пытался скрыть собственные негативные эмоции по отношению к человеку, которого искренне полагал одним из основных могильщиков России.
– Ну хорошо, вы меня убедили. Я могу поиграть в эту игру, обидев при этом моих истинных друзей по другую сторону. Свобода и данные вами обещания этого стоят. И все же! Как вам удалось выкрасть меня?
– Все очень просто. За вами следили. Как только вы покинули пределы Англии, операция вступила в активную фазу. В экипаж был внедрен наш человек. В удобное время он добавил вам сильнодействующее снотворное. Вы были в беспамятстве. Этот же человек помог группе захвата подняться на борт яхты. Вас забрали и с помощью специального снаряжения доставили в безопасное место.
– Но как? Почему тогда не объявили тревогу, как только обнаружили пропажу?
– А ее и не обнаружили. Вместо вас на яхте остался наш человек, внешним обликом сильно на вас походящий. Поэтому утром, когда вы пошли купаться, это было абсолютно нормальным. С чего поднимать панику?..
– Но лицо! Неужели вы и лицо подобрали со стопроцентной схожестью? – Чабисов был явно обескуражен.
– Лицо? А зачем там лицо? Утром вы вышли из каюты, как обычно, в своем халате, с наброшенным на голову капюшоном, спустились на нижнюю палубу, где охраны не было, поскольку ваша спутница часто купалась без купальника. Так что все были абсолютно уверены, что утром на яхте находились именно вы, – Лазуренко догадывался, чего недопонимает Чабисов, но сам давать ему подсказки не спешил.
– Хорошо! Все думали, что тот человек – это я. И дальше?
– А дальше вы сели на скутер, метрах в 100 от яхты в результате несчастного случая оказались в воде, где, по первоначальной версии, и утонули…
– А на самом деле?
– А на самом деле в этом месте, где ваш скутер перевернулся, группой захвата были оставлены акваланги и иные средства выживания и передвижения под водой, заякоренные и снабженные спецмаяком, приемник от которого был на руке нашего человека, играющего вашу роль. Как только он оказался в указанном месте, он спровоцировал опрокидывание скутера, добрался до средств спасения, дождался напарника…
– Какого напарника? – с напряжением в голосе спросил Чабисов.
– Мужчину, внедренного в экипаж яхты накануне вашего выхода из Англии, – спокойно продолжал Лазуренко. – Затем они вместе добрались до берега, не вызвав ни у кого подозрений, и с первой же оказией вылетели на Большую землю.
– Гениально! – не без восторга заметил любивший эффектные и головокружительные операции Чабисов. – Таким образом, меня похитили ночью, «утонул» я спустя часов 10–12. И пока меня искали, прошло еще неизвестно сколько времени! Господи! Так меня же до сих пор ищут! И никто не знает, где я! – Чабисов был потрясен собственным выводом.
– Пока вас числят без вести пропавшим, – сказал Лазуренко.
– Ужас! И до завтрашнего утра меня будут искать среди утопленников?
– Думаю, так и будет! – спокойно подтвердил Лазуренко.
– Ясно. Все понятно. Один вопрос. Что вы сделали с той женщиной, которая сопровождала меня на яхте? Тоже опоили снотворным? – последние слова он произнес тихо-тихо, словно заранее испугался ответа Лазуренко.
– С ней мы ничего не делали.
– Но как же! Тогда получается, что она сознательно провела ночь в нашей каюте с другим человеком и не заметила этого? – Чабисов продолжал цепляться за соломинку надежды, но Лазуренко по-военному прекратил его мучения: «Она этого не могла не заметить. И вы уже это поняли».
– Не может быть! Алессия?..
Глава XXXIII
Элизабет Ботвелл
(Карибы. 2016)
Элизабет была в шоке. То, что сообщил ей Пол, явилось для нее полной неожиданностью. Чабисов жив и находится в Екатеринбурге. И как он, интересно, туда попал? Единственное, что сразу же напрашивалось на ум, – похищение. Что ж. Такие операции периодически проводятся по всему миру. Но кто его вычислил? Ведь об отъезде Чабисова из Англии знали единицы. Утечка информации из ее собственного отдела – вещь абсолютно невозможная. Значит, информация просочилась из окружения самого Чабисова. Бэт вновь набрала телефон шефа и попросила того, не откладывая в долгий ящик, начать расследование в самой Англии. Под подозрением – кто-то из службы безопасности русского олигарха. Сама же она, несмотря на поздний час, начала допрос членов команды на яхте. К утру у нее сложилась довольно-таки правдоподобная картина происшедшего, центральное место в которой занимала гражданка Италии Алессия Фонтана, интерес к которой со стороны Бэт рос по мере того, как к ней поступали новые данные относительно этой южной красавицы.
Утром, вызвав катер береговой охраны, Элизабет Ботвелл направилась на остров Тортола, где в местной клинике находился интересующий ее свидетель. Она нашла Алессию слабой и подавленной. Та сидела в шезлонге на балконе, откуда открывался впечатляющий вид на море. С той ночи, когда она открыла дверь в ее с Чабисовым каюту, прошло более двух суток. Но напряжение и неприятный осадок от происшедшего не оставляли ее. С одной стороны, она выполнила свой долг, замкнув усилия и старания многих людей, стремящихся к торжеству добра и справедливости. Но все эти высокопарные слова сразу превращались в ничто, стоило ей вспомнить Антона таким, каким он был, нет, вернее, стал в последние дни их совместной жизни. Она была не склонна к идеализации, но в то же время ясно осознавала, что циничный и прагматичный олигарх, виновник несчастий и бед многих миллионов людей у себя на родине, на ее глазах преображался в нечто иное, становясь чутким и сочувствующим, нежным и самоироничным. И эта метаморфоза произошла с ним не без ее влияния. И вот теперь он сидит где-то в холодной камере в ожидании суда, который может решить его судьбу самым жестоким и неприемлемым для нее способом. А она с чувством выполненного долга наслаждается сказочными видами божественной природы с балкона персональной палаты в тропическом раю! И где же тут справедливость? А самое главное, она ничем не может ему помочь. Да и захочет ли он теперь принять от нее какую-либо помощь?
– К вам можно? – Алессия оторвалась от своих невеселых мыслей и посмотрела на вошедшую женщину.
– Элизабет Ботвелл. МИ-6, – Бэт сразу решила брать быка за рога. У нее уже были свои мысли по поводу этой тихони-психолога из Модены. И сейчас она должна была во что бы то ни стало добиться от нее признания. Признания в преступлении. Ибо если бы Чабисов утонул, то это был бы несчастный случай. Если же его похитили – это сразу превращается в тяжкое преступление, за которое грозило как минимум пожизненное заключение.
– Я не скажу, что мне очень приятно, – вяло ответила ей Алессия. – Да и сил у меня особых нет для беседы. Я же понимаю, что вы здесь не для того, чтобы интересоваться моим здоровьем.
– Вы правы. Более того, спешу сообщить вам радостную весть: ваш спутник не утонул. Он жив!.. Но где же радость на вашем лице? Я вижу, вы не очень удивлены. А может, вы и так знали, что господин Чабисов жив? И не тонул он вовсе? А был цинично похищен с яхты не без помощи женщины, которую, по всей видимости, любил? – Элизабет негодовала и не старалась скрыть этого.
– Я не понимаю вашего тона, – все так же устало продолжала Алессия. – Я не понимаю, о чем вы. Хотя факт того, что Антон жив, меня, конечно же, радует. Вы что, его нашли?
– Перестаньте валять дурака! – с нотками гнева прошипела Элизабет. – Вы прекрасно знаете, что я имею в виду…
– Да нет, моя дорогая, не знаю. Он на моих глазах опрокинулся в воду. Больше я ничего не помню, – и она откинулась в шезлонге, всем своим видом давая понять, что устала и хочет отдохнуть.
– Ну хорошо! Вы ничего не знаете. Даже то, что господин Чабисов сейчас находится в Екатеринбурге?..
– Я и названия-то такого никогда не слышала. А что это такое? – тут Бэт поняла, что зря без убедительных доводов пришла к этой на вид неискушенной, а на самом деле опытной девице, из которой ей вряд ли удастся выудить хоть какие-то сведения.
– Ладно! Я оставлю вас. На всякий случай предупреждаю, что вам категорически запрещается покидать остров, поскольку вы являетесь не просто свидетелем в деле о похищении гражданина Великобритании Чабисова Антона, а одной из подозреваемых, со всеми вытекающими отсюда последствиями, – она резко поднялась и ушла, оставив Алессию наедине со своими мыслями.
В принципе, Алессия ничего не боялась. Доказать ее причастность к похищению Чабисова вряд ли удастся. Кроме того, если дело все же дойдет до суда, ей в помощь будут выделены лучшие адвокаты. Ей также не стоило бояться внесудебного преследования, поскольку в этом случае включились бы механизмы ресторсий и репрессалий, [38]38
Ответные меры в условиях ограничения правоспособности (воздействие неправовыми методами) для граждан государств, в которых имеются специальные ограничения правоспособности.
[Закрыть]что было бы явно невыгодно тому же МИ-6. Ее мало волновало, как отреагирует Чабисов, узнав о ее участии в деле. А то, что он узнает об этом, сомневаться не приходилось. Она, несмотря на всю свою симпатию к этому незаурядному человеку, все же относилась к нему как к пациенту, причем страдающему одним из самых сильных расстройств личности, вызванных подавленными в раннем детстве эмоциями. Это привело к гипертрофированному чувству обиды, желанию отомстить всем и вся, выместить на целом народе чувство собственной ущербности. Чабисов был патологически ненасытен, агрессивен и зол. Обычная терапия здесь не подходила. Только «холодный душ» доказательств собственной неправоты и ошибочности действий, оформленный в виде вердикта общественности, мог бы что-то изменить в его больном мозгу. Чабисову необходимо было пройти через наказание, которое могло бы заставить его задуматься о том, что он натворил. Потом легче было бы подойти к покаянию и обрести прощение. Хотя бы в собственных глазах.
«Наказание как искупление», – подумала вслух Алессия, после чего резко поднялась с больничной койки, быстро переоделась в спортивный костюм, приготовленный заранее, и направилась к двери палаты. Не успела она коснуться ручки, как дверь распахнулась, и на ее пути возник мощного сложения санитар, который молча стал оттеснять ее внутрь комнаты. Алессия всем своим видом изобразила полную покорность и страх, затем неожиданно для «гориллы» нанесла ему мощнейший удар в голень правой ноги, после чего добила согнувшегося от боли охранника ударом локтя в затылок, стремительно промчалась по коридору, спустилась на лифте на первый этаж и спокойно, сдерживая дыхание вышла на улицу, села в припаркованный рядом с центральным входом в госпиталь неприметный «фиат», а затем не спеша направилась к выезду с территории. Навстречу ей пронеслась машина местной полиции. Алессия проводила ее взглядом и двинулась в сторону расположенной на окраине города католической церкви, где ее доброжелательно встретил местный служитель. В небольшой пристройке она нашла все необходимое для бегства: одежду, грим, документы и деньги. Путь через аэропорт был закрыт. Но она спокойно выбралась с острова под видом старой монахини, которая в составе небольшой группы католических священников совершала благотворительную поездку по странам Карибского архипелага. Через два дня она уже была в родном Кампогаллиано, где вернулась к своей профессиональной деятельности.
Бэт Ботвелл пыталась через «Форейн Офис» объявить ее в международный розыск, но так и не успела этого сделать, поскольку Чабисов заявил о своем добровольном приезде в Екатеринбург. А это означало, что состава преступления в его исчезновении нет. И тогда, не привыкшая проигрывать, Бэт решила позвонить своему агенту Дьюку. Она знала, что если кто-то и может ей помочь во всем разобраться, то только Дин. Она достала мобильник и набрала заветный номер. Через несколько секунд трубка ответила знакомым голосом: «Да, Бэтти. Привет!»
Глава XXXIV
Дин и Бэт
(Гавана. 2016)
Дин говорил по телефону недолго. Но этого времени хватило, чтобы внутри у Ланы все заклокотало от ревности и обиды:
– Я тебя убью, – прошипела она сквозь плотно сжатые зубы, как только он отключил телефон.
– Ланочка! Солнце мое. Ну чего ты злишься?! Это давняя знакомая, работающая на правительство Великобритании. Ей нужна моя помощь. А поскольку я решил связать свою будущую жизнь с Новой Зеландией, ее содействие может оказаться весьма кстати…
– Кобель! Какой же ты кобель! Старый, лысый, а все никак не угомонишься. – Лана буквально прожигала его своими глазищами. Она метала громы и молнии искреннего негодования. – Со мной не успел расстаться, и тут же, на тебе, какая-то англичанка…
– Ну вовсе даже не какая-то. А вполне конкретная, – примирительно начал Дин. – Я знаком с ней более десяти лет. Хотя если учесть тот инцидент в Харгейсе, то около 30…
– Ты ничего мне про нее не рассказывал…
– Я с ней не виделся года три или даже четыре. Так что рассказывать было нечего. Ну, перестань дуться. И давай лучше сходим куда-нибудь поужинаем. Завтра нам предстоит расстаться. Надеюсь, не навсегда…
Напоминание о разлуке чудесным образом переключило сознание Ланы. Ее взгляд потеплел, она улыбнулась, взяла Дина под руку, и они направились в один из многочисленных прибрежных ресторанов Гаваны. На следующий день она улетела в Екатеринбург, и Дин удачно совместил ее проводы с прилетом Бэт. Он заметил ее стройную фигуру на выходе из зоны контроля и помахал ей рукой. Она мало изменилась. Такая же стремительная, активная и красивая. Дин обнял ее, подхватил сумку, и они устремились к выходу, к ожидающему на парковке «мустангу», который он взял напрокат. По дороге в гостиницу они ни о чем серьезном не говорили. Затем он помог ей разместиться в номере. Потом они немного выпили рому с рефреской, и как-то само собой получилось, что они занялись любовью… И только после этого, закурив по сигарете, они перешли к делу, из-за которого Бэт прилетела в столицу Острова Свободы.
– Мне нужна твоя помощь… – начала Бэт. – В вопросе весьма деликатном… – Она затянулась и выпустила густую струю дыма под потолок: – Пару дней назад недалеко от Би-ви-ай исчез Чабисов…
– Это кто такой? – пытался изобразить недоумение Дин.
– Не притворяйся, – спокойно продолжала Элизабет. – Ты не хуже меня знаешь, кто такой Чабисов. Он исчез при весьма загадочных обстоятельствах, а потом вдруг неожиданно «всплыл» в Екатеринбурге, утверждая, что перебрался туда абсолютно добровольно!..
– Ну а я-то тут при чем? – Дин сделал себе еще один «хайбол» [39]39
«Хайбол» – коктейль, при изготовлении которого используется много льда, немного лайма, изрядно рома и по вкусу газированной сладкой воды типа кока-колы (у кубинцев – рефреска).
[Закрыть]и закурил очередную сигарету.
– Ты мне должен помочь. В принципе, я докопалась: это было похищение, и за этим стояла некая итальянка, к которой Чабисов, тоже мне плейбой нашелся, проникся чувством и доверием. Но заявление Чабисова о добровольности своего переезда в Екатеринбург лишает меня возможности дать этому делу официальный ход, поскольку в нем нет состава преступления. Итальянку эту я упустила. Она успела бежать. Да и бог с ней! Я ее еще успею достать. Во всяком случае, постараюсь сделать это с максимальными для нее проблемами. Но я хочу понять, как они сумели провести столь дерзкую операцию. И вообще, кто это – они? – Бэт разволновалась, ее щеки порозовели, глаза налились гневом, отчего она стала еще привлекательней. Дин непроизвольно положил руку ей на грудь и поцеловал в губы.
– Не сейчас, я прошу тебя, – Бэт попыталась мягко отодвинуться от него, но остановить Дина было уже невозможно. Через четверть часа он устало сказал: – Чабисова украли, итальянка сбежала, и ты обратилась за помощью ко мне. Где логика?
– Да, Чабисова украли, итальянка сбежала, ты случайно, конечно же случайно, оказываешься на Кубе, а в гостинице Тортолы я нахожу окурок с характерно оторванным фильтром…
– Да, говорил, говорил мне мой учитель Владимир Алексеевич Рябица, что разведчик не имеет права на привычки. Именно по ним его, как правило, и вычисляют. Извини, расслабился, – Дин поднялся с кровати, подошел к столику, взял сигарету, оторвал фильтр и закурил.
– Да не переживай ты так. Рано или поздно проявляются все. По той или иной причине. Да и обнаружить твое присутствие могла только я. И то потому, что слишком хорошо тебя знаю. – Он сел рядом с ней на край кровати, и она, обняв его, продолжала: – Помоги мне, Дин. Я должна понять, что произошло. Не для доклада начальству. Хотя бы для самой себя, – она прижалась к его спине.
– Для себя, говоришь… – Дин задумался. – Хорошо. Я дам тебе наводку. Об остальном додумаешься сама. Но услуга за услугу. Я устал. И давно хочу уйти на покой. Родины у меня нет…
– Это почему же? – перебила его Бэт.
– Потому, что родился я в Советском Союзе, присягу давал именно этому государству, корни мои в Дагестане. Советского Союза нет. России – нет. Дагестана – нет. С Екатеринбургом меня ничего не связывает. Я не уралец и не сибиряк. Москва окончательно превратилась в помойку. Мне много лет. Я всегда мечтал жить на берегу моря. Хочу в Крайстчерч…
– Это где? – она нежно гладила его, давая понять, что все чувствует и понимает.
– Это в Новой Зеландии. Я хочу поселиться там. На берегу океана. И спокойно дожить отпущенный мне Всевышним срок…
– В одиночестве?
– Мог бы с тобой, – ответил он ей и со своей неотразимой улыбкой чмокнул в щечку. – Но ты ведь со мной не поедешь?
– Не поеду, ты прав. Хотя кто знает… – сказала она многозначительно и тут же добавила: – Я все поняла. Я постараюсь пробить через свою службу согласие на то, чтобы ты получил вид на жительство в Новой Зеландии. Ты все же числишься моим агентом Дьюком. Я подам рапорт о том, что ты выработал свой ресурс, что тебе необходим отдых. Думаю, все получится. Но я бы не хотела, чтобы у нас с тобой отношения были «дашь на дашь»…
– И все же ты хочешь знать, кто стоял за похищением Чабисова?
– Да, хочу.
– Я…
– Это не ответ. Ты, как я полагаю, был исполнителем, может, руководил какой-то частью операции. Но кто же из сильных мира сего стоял за всем этим планом?
– А ты не исключаешь возможности, что все могла осуществить разведка Екатеринбурга?
– Я исключаю такую возможность. Там в ГБ работают грамотные ребята. Но одни они бы не справились. Им кто-то помог. И я хочу знать кто.
– Я не знаю более того, что знаю. И ты лучше меня понимаешь, что знать в нашей работе сверх положенного смертельно опасно. Так что мне нечего добавить к уже сказанному…
– Зато мне есть что: я абсолютно уверена, что за операцией стоял Священный Альянс.
– Откуда такая уверенность, любовь моя?
– Я их интуитивно чувствую. И я их ненавижу. Этих доблестных папистов, воюющих с женщинами и простыми трудягами.
– Ты кого имеешь в виду? Ведьм и еврейских ростовщиков, что ли?
– Какая разница? Главное, что именно они посеяли в мире лицемерие, ханжество и церковное насилие, которого до них не было.
– Не буду спорить.
– Вот и не спорь. – Бэт стремительно поднялась с кровати, обернулась в большое махровое полотенце, которое, прикрыв нижнюю часть тела, еще более подчеркнуло совершенство его верхней части, и направилась в душ.
– Так что ты намерена делать? – крикнул ей вдогонку Дин.
– Мстить, – ответила она зло, даже не обернувшись.
