Текст книги "Семь понедельников подряд"

Автор книги: Алекс Железо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Деревья снова расступились, и я подумала, что там очередной ручей или болото, но это была полянка, заросшая довольно высокой для середины июня травой. В центре стояла небольшая хижина, почерневшая и покосившаяся. Дверь и единственное окошко зияли пустой чернотой. В домике не то что никто не жил, но, судя по непримятой траве, никто и не бывал, довольно давно.

Но на всякий случай, подойдя к хижине, я довольно глупо спросила:

– Есть здесь кто-нибудь?

Тишина. Только птицы поют, да ветер шелестит листьями.

Заглянув вовнутрь, я увидела: темно, пусто и грязно. Подобие лавки у стены – такое же почерневшее от времени и сырости, вот и вся обстановка. Небольшой сеновал с охапкой прелого сена наверху – вроде темного чердачка. Под ноги мне попалась пустая бутылка, я чуть не упала и поспешила уйти.

Странным образом эта хибара подействовала на меня успокаивающе: как же, человеческое жилье. Наверно, когда-то здесь обитал какой-нибудь охотник или лесоруб. Или те же антоновцы. Ничем практически это мне помочь не могло, но я прекратила паниковать.

Скоро места стали повыше и посуше, я сориентировалась и пошла прямо на север. Нога болела, страшно хотелось пить, комары не отставали, но я шла упорно, ни на минуту не останавливаясь, даже с какой-то веселой злостью: фиг, все равно выйду!

И вышла. Только не в том месте, где вошла, вернее, вбежала в лес, а восточнее, к проселку. Примерно там, где вчера наш грузовик влетел в яму. А вот и она, яма эта. Только грузовика уже не было. А вот было бы здорово: выхожу я из леса, а грузовик стоит, только что починенный – извольте ехать. Вот бы Славик с дедом Егорычем удивились. И я бы даже не стала возражать, если бы Славик снова принялся меня лапать под предлогом посадки в кузов. Только бы пешком не идти.

Но увы. Постояв минуть пять, я поняла, что попутную машину можно ждать до посинения, и поплелась обратно в лес. Теперь, по широкой и знакомой тропе я шла, уже не боясь заблудиться.

Светка сидела на крыльце, бледная, с синяками под глазами. Завидев меня, она шумно вздохнула с облегчением, но тут же зажала себе рот, состроила зверскую физиономию и приложила палец к губам. Проделав всю эту клоунаду, она замахала рукой, но тут же сама соскочила с крыльца и бросилась мне навстречу.

– Если что, мы с тобой вчера пошли прогуляться перед сном, – зашипела она. – Ты зашла в лес и заблудилась. Поняла?

– Я и на самом деле заблудилась.

– Просто заблудилась? – вытаращила глаза Светка. – А я уж думала…

– А я теперь думаю, не померещилось ли. Ну, что кто-то из леса вышел.

– Ага, померещилось, как же! Он за мной гнался!

Я хорошо теперь представляла, как можно гнаться за кем-то по лесу в полной темноте. Поэтому предпочла обойтись без комментариев. Если ей хочется думать, что за ней кто-то гнался – на здоровье. Я уже давно поняла, что Светка – это прививка против здравого смысла.

Давно? Это я так сказала? С ума сойти, я ведь знакома с ней всего двое суток. А кажется, что целую вечность знаю эту ненормальную зануду.

– Что с тобой было? – тормошила меня она.

– А ничего, – я зевнула и мешком шлепнулась на ступеньку крыльца. – Ты заорала, я с испугу бросилась не за тобой, а в лес. Пробежала в темноте метров двести и поняла, что не знаю, в какую сторону возвращаться. Побоялась заблудиться окончательно и сидела до утра. А потом все равно пошла не в ту сторону. Забралась в болото. Кружила-кружила и все-таки вышла. Туда, где мы с грузовика слезли. Вот и все. А что Таисия?

– Да ничего. Она не знает. Вчера поздно пришла, я сказала, что ты уже спишь. А сегодня она встала, пришлось ей наплести, что ты чуть свет отправилась прогуляться. Пошла к лесу, ходила-ходила по опушке, звала тебя. Вот вернулась. Думала, посижу немного и, если не появишься, придется сознаваться. Слушай, на кого ты похожа! Пойди умойся, переоденься.

– Сделай милость, не командуй! Я спать хочу.

Но поспать мне не удалось, потому что из дома вышла Таисия с ведром варева для хряка, увидела меня и заахала. Пришлось сказать, что в лесу упала, промокла и поцарапалась.

– И что тебя в лес-то понесло? – неодобрительно заворчала она. – Были б еще грибы или ягоды. Или там ландыши. Сейчас-то ничего нет.

– Травы лекарственные, – неизвестно почему брякнула я. – Их до свету собирать надо.

– Ну, и много набрала? – насмешливо поинтересовалась Таисия.

– Нет. Упала и все помяла. Пойду посплю немного.

– Поспи, поспи, милая. Если хочешь, чайку попей сначала. А ты, Света, может, в магазин сходишь? Вроде, должны сахар привезти.

Забавно, но ко мне Таисия сразу стала относиться ласково, а к Светке – суховато, почти с равнодушием. Или это называется, кровь не водица?

Раздевшись, я протерла царапину найденным у Таисии приторным цветочным одеколоном, нырнула в чистую постель и блаженно замурлыкала. Глаза закрылись еще на полпути до подушки, но я с усилием вскрыла их обратно и позвала Светку.

– Чего тебе? – она зашла и встала на пороге.

– Лопату помнишь где спрятала?

– Найду. Спи.

– Слушай! – я так и села, потому что вдруг вспомнила, о чем хотела ее спросить еще в поезде, но забыла. Будешь тут всякую ерунду помнить, когда чуть не зарезали и не выбросили из вагона. – Я в поезде в газетке прочитала о твоем Максиме. Там было написано, что он частный предприниматель и коллекционер антиквариата.

– Ну? Я разве тебе об этом не говорила?

– Нет. Ты вообще не говорила, чем он занимается.

– Это важно?

Как только разговор зашел о Максиме, Светка словно ощетинилась. Мне это совсем не понравилось. Я ведь даже еще вопрос толком не успела задать.

– Нет, Света, неважно. Просто мне интересно, почему бизнесмен и коллекционер антиквариата жил в коммунальной квартире.

– Это долгая история, – Светка закусила губу. – Ты же спать хотела.

– Фиг я теперь усну, пока не расскажешь.

– Понимаешь… – Светка вошла и присела на краешек стула, словно пришедшая по объявлению прислуга. – У него была квартира. Большая хорошая квартира на Кутузовском. Только… он в карты играл. И много проигрывал. Много долгов. Как-то наехали, пришлось квартиру срочно продать.

– А ты не думаешь… – осторожно начала я.

– Нет, – отрезала Светка. – Если ты намекаешь, что Макс мог быть сам как-то в эту историю замешан. Не может этого быть.

– Ну, не мог так не мог. Тебе виднее, – пробормотала я, засыпая на середине фразы.

Уснула я – как в яму упала. Проснулась словно через секунду, хотя солнце уже клонилось к закату. Разбудили меня голоса в «зале».

– Ну, расскажи, расскажи, дорогая моя, чем это вы ночью в лесу занимались? – сурово допрашивала Таисия Светку.

– С чего вы взяли? – довольно неискусно удивлялась та. – Ни в каком лесу мы ночью не были.

– Да ну?

Набросив халат, я вышла из «холодной». Таисия стояла у печи, уперев руки в то место, где, по замыслам Творца, у человека должна быть талия. Светка сидела на лежанке, пытаясь изобразить недоумение и оскорбленную добродетель.

– Что случилось? – поинтересовалась я, садясь рядом с ней, хотя это и так было ясно. Таисия откуда-то узнала, где мы были ночью.

– Это ты мне, Оля, расскажи, что случилось? – Таисия повернулась ко мне. – Травы она лекарственные собирала! Все село гудит: ты мол, Тая, у себя сатанисток пригрела. Даже батюшка Александр – и тот спрашивал, кто вы такие и зачем приехали.

– Сатанисток?! – тут уж и я глазами захлопала. – Что за дурь?

– Где ночью были? – поджала губы Таисия. – Или рассказывайте, или собирайте монатки и выметайтесь.

– Ну и… – вскинулась Светка, но я не дала ей закончить.

– Дело было так. Вы ушли к подруге, а мы решили прогуляться немного. Пошли через поле к лесу, далеко забрели. Стемнело уже. Свете понадобилось по нужде, она в лес зашла, за деревце, – тут Светка посмотрела на меня с возмущением, но промолчала. – А тут из леса кто-то вышел. Она испугалась, заорала и побежала. Я тоже испугалась. И тоже побежала, только почему-то в лес. Ну и заблудилась сразу. Всю ночь бродила.

– А мне не сказала ничего! – с возмущением покачала головой Таисия.

– Не хотели беспокоить, – буркнула Светка. – А теперь расскажите, с чего это мы вдруг сатанистками заделались?

– А это Славка по всему селу разнес. Он Егорыча в машине ночевать оставил, а сам в село через лес пошел. Чтобы утром с механиком вернуться. Иду, говорит, а тут девки городские. На опушке крест вверх ногами воткнули и молятся.

– Совсем сдурел? – возмутилась Светка. – И близко ничего не было. Какой еще крест?

– Какой крест? – прищурилась Таисия. – А лопата где?

– Не брали мы никакую лопату.

Таисия хмыкнула, налила из термоса в миску горячей воды и принялась за мытье посуды.

– Знаете, у нас тут многие сокровища графские искали, – как бы между прочим сказала она. – Приезжали из города, по лесу бродили, рыли. Все знают, что у графа полно бриллиантов и золота было, но вот куда они делись? Говорят, в лесу все зарыл.

Мы молча переглянулись за ее спиной.

– И что? – осторожно поинтересовалась Светка. – Ничего не нашли?

– Ничегошеньки. Я так и подумала сразу, что вы тоже из этих. Тем более, из Калединых.

Светка старательно грызла ноготь – не у меня одной, похоже, эта мерзкая привычка.

– Слышала? – толкнув меня в бок, чуть слышно сказала Светка. – Не нашли ничего.

– Ну, это еще неизвестно.

– А лопату верните! – коротко приказала Таисия, выходя с миской во двор.

Я выпила чаю с парой бутербродов, и Светка уговорила меня пройтись по селу – посмотреть, где была усадьба.

– Надо же откуда-то начинать, – доказывала она, измеряя найденным в корзинке с нитками портновским сантиметром свою ступню.

– Да нам с тобой теперь из дома не выйти, – фыркнула я. – Будут пальцами тыкать, а потом линчуют.

– Да прям! Нужна ты кому! Наоборот, бояться будут. А вдруг порчу наведем или еще что.

– Знаешь что? – возмутилась я. – Вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Кстати, как ты лопату собираешься возвращать?

– А я и не собираюсь. Буду стоять на своем – не брали. Либо скажу, что ее украли. Лучше деньги отдам.

Первым, кого мы встретили на улице, был Славик.

– Ну и что ты, друг ситный, устроил? – вместо приветствия набросилась на него Светка. – Значит, мы в лесу ночью крест вверх ногами вкопали и черную мессу устроили? Башку тебе оторвать за это надо!

– Да я не говорил ничего про крест, – оправдывался он. – Просто сказал, что вы ночью что-то в лесу делали. А что, неправда? Что вы там делали, а?

– Гуляли, блин! И заблудились.

– А в руках у вас что было?

– Палка. Простая деревянная палка. Ноги устали – вот и хотели верхом на ней поскакать.

Разговор этот происходил рядом с колонкой. Устрашающе худая женщина лет сорока в цветастом ситцевом платье набирала воду в пластмассовую канистру. Закончив, она внимательно и с любопытством оглядела нас и неспешно пошла к угловому дому.

– Видели? – усмехнулся Славик. – Это Алевтина, телятница. Главная наша сплетница. Ты, Света, сказала, что мне башку оторвать надо? Ну держитесь, через полчаса вся Варакса знать будет, что вы грозили меня сатане в жертву принести. За то, что я вас на чистую воду вывел. А вы куда?

– В магазин.

– И я с вами.

– Не стоит, – отрезала Светка. – А то через пять минут все будут говорить, что мы на тебя порчу навели, приворожили, вот ты со старухами и бегаешь. А потом мы тебя убьем и съедим. Нет, сначала изнасилуем, а потом уже убьем и съедим. Или наоборот. Неважно.

Обиженный Славик ушел, а мы отправились к магазину. Светка днем уже разведала туда дорожку и теперь вела меня, какими-то задворками и проулками. Людей навстречу попадалось мало, но те, которые попадались, неизменно смотрели на нас с крайним подозрением.

Перед магазином – выкрашенным в радикально розовый цвет параллелепипедом – было что-то вроде небольшой площадки, где кучковались старики и дети. Трое мужичков специфического вида подсчитывали совокупный наличный капитал и обсуждали свою покупательную способность. Завидев нас, публика оживилась и зашушукалась. Мы прошествовали в магазин, словно через строй.

– Усадьба была здесь, – торжественно объявила Светка.

Я остановилась на крылечке и огляделась. Закрыла глаза. Никогда не жаловалась на скудость фантазии, но представить себе нечто, напоминающее дворянское гнездо, никак не получалось. Самое обычное деревенское сельпо – и только.

– Ну, и откуда будем вести отсчет? – скептически поинтересовалась я. – Прямо с крыльца? Или в подсобку попросимся?

– Не пустят. А вдруг мы магазин заколдуем?

– Если не пустят, заколдуем наверняка. С улицы.

Пока мы так хихикали, из магазина вышла бабуля с бутылкой подсолнечного масла. Услышав последнюю мою фразу, она ойкнула и поспешила прочь, старательно крестясь и бормоча под нос «Господи, помилуй».

– Ну все! – фыркнула Светка. – Туши свет, бросай гранату. Реноме наше погибло безвозвратно. Голову даю на отрез, очень скоро к нам пожалуют потенциальные клиенты. Ну там присушить кого или сглазить. Ладно, слушай. Я тут померила, мой средний шаг – 65 сантиметров. Если взять версту за километр, то…

– Я тебе уже говорила, с такой приблизительностью нам понадобиться не лопата, а бульдозер. Слушай, у Таисии есть какой-то энциклопедический словарь, стоит в моей комнате на полке. Надо будет посмотреть. Давай пока с направлением определимся. Жаль, компаса нет.

– Я умею по муравейнику направление определить, – важно заявила Светка.

Тут я вспомнила свои утренние похождения и едва смогла задавить невежливый смешок.

– К сожалению, здесь нет муравейника. И обросшего мхом дерева тоже. Вот если б были часы со стрелками…

– Зачем? – вытаращила глаза Светка.

– Темнота! Чтобы ориентироваться. Если б они у меня были в лесу, я не бродила бы полдня.

– Слушай, у Таисии часы лежат на шкафу кухонном. Со стрелками.

– Девушка, у вас определенно криминальные, я бы сказала даже, мелкоуголовные наклонности. Сначала лопату сперла, теперь вот на часы нацелилась.

Светка только плечами пожала: подумаешь! Купив сигарет, шоколадку и вездесущую трехминутную лапшу в стаканчиках, мы отправились на поиски часов и информации.

Прошмыгнув в дом мимо Таисии, которая, подоткнув подол юбки, полола грядку, мы зашли в «холодную». Светка сняла с полки пыльный «Энциклопедический словарь» советских времен.

– Есть! – радостно заявила она, полистав страницы. – Межевую версту отменили в восемнадцатом веке, уже проще, а то это аж два с лишним километра. А обычная – одна целая и… и шестьсот шестьдесят восемь десятитысячных километра.

– А по-русски можно? Вернее, по-человечески?

– По-человечески это километр и еще примерно шестьдесят семь метров. Дай-ка прикину, сколько это в шагах будет? Без куркулятора не сообразишь, – она схватила какой-то клочок бумаги, карандаш и принялась считать столбиком. – Уф, это где-то 1642 шага. Теперь часы.

Выглянув в окно, Светка убедилась, что Таисия по-прежнему на плантациях, и через секунду уже показывала мне старенькие часы «Полет» с синим циферблатом, на потертом черном ремешке.

– Так они же стоят! – возмутилась я, присмотревшись повнимательнее. – Толку-то!

Светка попыталась завести их, потрясла так и эдак и горестно вздохнула:

– И что теперь делать?

– Сколько на них?

– Шесть часов. Без десяти.

Я прикинула, что сейчас должно быть несколько меньше.

– У тебя часы точно идут?

Она пристально посмотрела на свои кварцевые, словно пыталась в уме разделить семнадцать на двадцать два.

– Вроде, да.

– Тогда пошли.

– Куда, обратно к магазину?

– Обратно.

Вернувшись тем же маршрутом, мы снова встали на крыльце. Все те же дети, те же пенсионеры и даже те же трое страждущих мужичков. Теперь они все смотрели на нас не просто с любопытством, а с настоящим суеверным ужасом.

– Смотри на свои часы, – приказала я. – Как только будет без одиннадцати шесть, скажешь.

– Ага, семнадцать сорок девять, – перевела себе Светка и уставилась на циферблат. – А как ты будешь определять?

– Часовую стрелку надо направить по солнцу. Угол между стрелкой и цифрой один делится пополам. Биссектриса показывает на юг.

– Надо же! – уважительно кивнула она.

В семнадцать сорок четыре солнце зашло за тучу. Светка хихикнула. В семнадцать сорок восемь я уже хотела спуститься с крыльца и пойти домой, но тут туча наконец сползла. Зеваки, раскрыв рты, следили за моими манипуляциями с часами.

– Курс на север – мимо вот того дерева, – я спрятала часы в карман и спустилась по ступенькам вниз. – Пойдем хотя бы примерно посмотрим, где это. Считай шаги.

Метров через двадцать приключилось первое препятствие. И не маленькое. Траектория уперлась в забор.

– Здрасьте вам через окно, – озадаченно протянула Светка.

По дороге домой мы бурно обсуждали план дальнейших действий. Светка настаивала на том, что надо или потихоньку залезть ночью на участок, или вполне легально попросить хозяев, чтобы они разрешили нам пройти через двор. Я плохо представляла себе и то, и другое. Больше всего мне хотелось плюнуть и уехать. Остатки здравого смысла намекали: они жили долго и счастливо, пока не встретили друг друга. Это про нас со Светкой. Если б я прочитала о подобных идиотках в книге, то долго плевалась бы. Потому что надобно иметь абсолютный целлюлит головного  мозга, чтобы искать клад буквально на глазах у потенциальных убийц. Вот уж точно, охота пуще неволи. Ладно, Светка без тормозов, но я-то, я о чем думаю, спрашивается?

Успокаивало только то обстоятельство, что вышедший ночью из леса мужик оказался всего-навсего Славкой, а не нашим преследователем. Но успокаивало слабо.

– Девчата, часы мои не видали? – встретила нас Таисия. – Вот здесь лежали, на шкафчике.

– Не-ет! – хором ответили мы и бросились на поиски.

– Да вот же! – торжественно объявила я через пару минут, незаметно вытащив их из кармана.

– Ой, где это они были? – обрадовалась Таисия.

– На полу. Под столом.

– Васька, наверно, смахнул, разбойник, – она погрозила кулаком ни в чем не повинному полосатому коту, который обиженно мыркнул и удалился во двор. – Вот бы еще лопата нашлась…

– Таись Ванна, – Светка сделала вид, что последняя сентенция ее не касается, – а в селе, кроме нас, есть еще кто-нибудь неместный? Ну, гости какие-нибудь? Или дачники?

Таисия задумалась.

– У Нади Котовой внуки гостят. У Петровича – дочка с зятем. К матушке Елене брат сегодня утром приехал. А, еще какие-то парни на днях приезжали, предлагали удобрения купить. У агронома остановились. Только, вроде, уехали уже. Дачников нет – далековато от города. А вам на что?

– Да так, интересно.

Мы вышли во двор, но на дорожке опять разлегся хряк, и Светка предпочла сидеть на крыльце. Я убеждала ее, что пройти через двор напрямик не удастся. Забор высокий, во дворе собака. Не говоря уже о том, что продолжать ночные подвиги абсолютно не тянуло. Второй путь был еще большим тупиком. Вот представьте, приходят к вам вдруг ни с того ни с сего абсолютно незнакомые тетки и просят разрешения пройти через ваш двор. Без всякой на то видимой практической цели. Сто против одного, что вы их пошлете по известному адресу. А уж если тетки эти имеют, мягко говоря, нехорошую репутацию… Нет, даже и пробовать нечего.

– А что ты предлагаешь? – окрысилась Светка. – Плюнуть и забыть?

Подумав минут пять, она встала и, ничего не говоря, пошла к калитке.

– Ты куда? – удивилась я.

– Потом расскажу, – отмахнулась Светка.

– Только без глупостей, пожалуйста, – настоятельно попросила я.

Прошло полчаса. Светка не возвращалась. Делать было откровенно нечего. Таисия по-прежнему возилась в огороде. Я завалилась на кровать и принялась перелистывать словарь. Когда-то в детстве я думала, что стоит полностью прочитать «Большую Советскую Энциклопедию» – и будешь все знать. И очень жалела, что ее у нас нет.

Хлопнула дверь. Влетела торжествующая Светка, размахивая каким-то клочком бумаги.

– Теорему Пифагора помнишь? – спросила она. – Сейчас все сосчитаем. Нет, все-таки плохо без калькулятора. Ну ничего, в столбик.

Она показала мне листочек, на котором был криво намалеван план злополучного участка. Пунктиром по нему проходил наш курс. Вообще-то двор был строго прямоугольный, но вот вектор на север пересекал его наискось.

– Смотри! – тараторила Светка. – Вот тут я написала, сколько шагов вдоль забора со всех сторон. Вот так получается прямоугольник и еще прямоугольный треугольник. Катеты известны, сейчас посчитаем гипотенузу.

Я посмотрела на нее с уважением. Хотя по математике у меня была «пятерка», но я старательно выбросила ее из своей жизни сразу же после выпускного бала. Мне вполне удается подсчитывать свои расходы и доходы, а для высшей математики имеется Лешка, который ловко прикидывает в уме, сколько надо обоев для ремонта кухни или бензина на сто километров пути.

– Ну вот, получается… Получается корень из шестисот двадцати пяти. Это будет… Двадцать пять метров. Итого, сорок пять метров мы уже прошагали. Ну что, завтра продолжим?

Меня крайне смущало то обстоятельство, что мы идем в сторону, противоположную лесу. Но, может, там есть еще другой?

                                             11.

Светка разбудила меня с петухами – ей не спалось. Таисия еще сладко посапывала в своей «горничке». Отчаянно зевая, я оделась и вышла во двор. Навестила «удобства», почесав по пути торчащий из-под двери сарайчика черный пятачок, поплескала в лицо воды из чугунного умывальника. И шлепнулась кулем на крыльцо:

– Без завтрака никуда не пойду!

Светка услужливо поднесла мне стакан грибной лапши, залитой кипятком из термоса. Из гущи торчала ложка.

– А запить? – капризничала я. – И вообще, такое жрать натощак вредно. Желудок не справится.

– Справится! А запьешь из рукомойника. Или хочешь Таисию разбудить? И потом вешать ей всякую лапшу на уши? Нет уж, лапшу лучше ешь, пока не остыла, а то совсем отрава будет.

– Из нашего теста лапша для всяких ушей хороша, – меланхолично продекламировала я, наматывая на ложку целый ком означенных мучных изделий.

Кое-как покончив с этой пыткой, я бросила стакан в ведро для мусора, ложку засунула в щель между скамейкой и стеной дома.

– Ну, веди, Сусанин. Итак, верста на север и четыре на запад. Сколько в шагах, посчитала? Кстати, если ты заметила, мы категорически удаляемся от лопаты.

– Ничего, – оптимистично отмахнулась Светка. – Главное, место найти, а за лопатой и потом можно сбегать.

– Здравствуй, Маша Чистая Шея! – разозлилась я. – Квадрат гипотенузы – это ты можешь посчитать, а вот то, что пробежки туда и обратно в общей сложности составят двадцать кэмэ, это тебе как? Я что, по-твоему, Маленький Мук?

– Если хочешь, я сама схожу.

– А я буду сидеть и сторожить место? Чтобы не убежало?

Мы поспорили еще немного. Сначала решили, что Светка пойдет к магазину и будет считать шаги, а я схожу за лопатой и догоню ее, но потом сообразили, что я не знаю, где она спрятала лопату. Обратный вариант (я считаю, а Светка идет в лес) тоже отпал: оказалось, что мой шаг короче Светкиного. Хоть и не намного, но на приличном расстоянии и разница будет приличная.

В конце концов Светка отправилась за лопатой, а я к магазину. На этот раз вокруг него было пусто. Вообще-то, я всегда была уверена, что в деревне встают на рассвете или даже раньше. Но на всем пути мне не встретился ни один человек. И только когда я уже сидела на крыльце магазина, мимо прошел какой-то дедок в домашних тапках на босу ногу. Он покосился на меня и прибавил ходу.

Через полчаса появилась запыхавшаяся Светка.

– Еле нашла, – пожаловалась она. – Темно же было, да еще Славик этот, свинья болотная.

Дальнейший маршрут мы одолели без приключений. Линия прошла в аккурат между двумя следующими домами, едва задев угол забора. Эту гипотенузу Светка высчитала в уме, без бумажки. Потом мы преодолели какой-то огороженный лужок, перешли вброд, по колено, ручеек и вышли из села. На горизонте, сколько хватало глаз, виднелся чахлый лесок.

– Вот видишь! – обрадовалась Светка. – Я же говорила! Это просто был другой лес, только и всего. Как будто лес может быть только один.

Километр и шестьдесят семь метров закончились. Пора было сворачивать на запад. Тщательно выверив перпендикуляр, мы зашагали через луг к синеватой полосе леса.

Светка изо всех сил старалась делать одинаковые шаги. При этом она странно покачивалась и была похожа на шествующего по пустыне верблюда. Да еще и губами шевелила, подсчитывая пройденное, словно жевала жвачку. Через каждые сто шагов она делала какую-то метку. Мол, если собьюсь, вернемся к последней отметине.

– Надо было хлебные крошки бросать, как Мальчик с Пальчик, – усмехнулась я, но Светка не ответила, боясь отвлечься от счета.

Мы шли уже больше часа. Четвертая верста подходила к концу, когда мы вышли из леса, довольно редкого и хилого, больше похожего на запущенный парк. Перед нами была неширокая полянка, а за ней – холм.

– Странно, – пожала плечами Светка, отмечая палочкой конец предпоследней сотни шагов. – Непохоже, что дальше лес продолжается.

– Дался тебе этот лес! Может, граф свои сокровища на дереве повесил. Или в чистом поле зарыл. Вот заклинило тебя: мол, убили в лесу, значит, и клад в лесу.

С холма мы спустились на сорок восьмом шаге. Прямо перед нами расстилалось озеро. Небольшие волны с ритмичным плеском лизали пологий песчаный берег. Тут и там зеленели и шумели куртинки камыша. Далеко у противоположного берега виднелась рыбацкая лодка.

– Вот это номер! – оторопело прошлепала губами Светка и шлепнулась на прибрежный камешек. – Такую-то мать! Где-то мы просчитались. Ты уверена, что правильно определила направление?

– Абсолютно.

– Но с шагами я тоже не могла ошибиться. Скажу по секрету, в этих шортах больше семидесяти сантиметров и не шагнешь. Они мне малость тесноваты. А я до критического уровня старалась не доводить. Значит, все-таки считать надо было не с крыльца.

– Свет, ты подумай головой, – я сняла кроссовки и вошла в воду по щиколотку. – Сколько еще шагов осталось?

– Шестьдесят два.

– Это примерно сорок метров. Хоть с какого места считай, хоть с крыльца бывшей усадьбы, хоть от ворот, хоть откуда – все равно в воду попадешь.

– Может, он все утопил? Ну, граф.

– А что, его сын был водолазом? Я думаю, дело в том, что отсчитывать расстояние надо было с какого-то другого места.

Светка приуныла. Она достала из кармана зеленый кулон и пристально рассматривала его, покачивая на ладони. Мне показалось, что она вот-вот зашвырнет его в воду.

– Даже если вдруг граф был такой шутник и озорник и на самом деле все утопил, нам от этого ни жарко и ни холодно. Оттуда мы ничего не достанем. Во всяком случае, сами. Ты с аквалангом нырять умеешь?

– Я и без акваланга-то не умею. Ненавижу, когда вода в нос попадает.

– Во-во, я тоже. У Лешки моего от кого-то из родичей остались карты мест на Северной Двине, где водится дикое количество жемчужниц. Прям хоть лопатой греби речной жемчуг. Он, конечно, не такой дорогой, как морской, но заработать при правильной постановке дела можно изрядно. Тем не менее, как видишь, мы не особо богатые. Потому что не рискуем заниматься тем, в чем ни фига не смыслим. Может, у тебя есть знакомый дайвер? Нет? Ну и забудь. Или думай, откуда еще можно прошагать пять с гаком километров. Мало ли!

В село мы вернулись злющие, усталые и голодные. Лопату, тщательно замаскировав в кустах, Светка спрятала на опушке – уже другой. «Надежда умирает последней», – эту банальность она высказала с таким важным видом, что мне в очередной раз захотелось ей наподдать. Как бы не пришлось последними умирать нам. То обстоятельство, что за сутки с половиной, проведенные в Вараксе, никто пока не попытался от нас избавиться, еще ни о чем не говорило. Равно как и то, что чужих в селе, по словам Таисии, за исключением каких-то гостящих родственников, не было.

Делать было нечего. Светка бродила по саду надутая и со мной не разговаривала – словно я чем-то перед ней провинилась. «Не поссорились, девчата?» – поинтересовалась Таисия. «Нет!» – фыркнула Светка и ушла, сказав, что у речки посидит. А я отправилась на почту – звонить своим.

Переговорный пункт представлял собой одну-единственную кабинку и рыжую девчонку, которая с важным видом накручивала диск допотопного телефона, а потом вопила: «Петрозаводск! Пройдите в кабину!»

Трубку взяла свекровь и начала ахать и охать. Не вычленив из этого никакой информации, я ее скоренько закруглила, сославшись на то, что разговор всего три минуты, и потребовала любезного супруга. Но тут к телефону подбежал ребенок и начал вопить: «Мама, ты где? Когда ты приедешь?» Пришлось патентованно соврать, что я в Москве по делу и приеду, как только с этим делом разберусь. Тут трубку у него отобрал Лешка и мрачно уточнил:

– В Москве, говоришь?

– Ну да.

– По делу, значит?

– По делу.

– И по какому же это делу?

– Ну я же тебе все объяснила! – возмутилась я.

– И я должен этой ерунде верить?

Тут уж я всерьез разобиделась, хотя и понимала прекрасно, что на его месте тоже бы отнеслась к услышанному с подозрением. Дурь какая-то – клады, убийства, преследования. Что хорошо для детектива, не слишком вяжется с повседневной обыденностью.

– Не хочешь – не верь.

Тут телефонистка крикнула, что три минуты заканчиваются.

– Все, Лешик, время кончается, – слишком явно обрадовалась я. – Жива, здорова («пока» – уточнила про себя), чего и вам желаю. Приеду – все расскажу. Борьку целуй в нос.

Выйдя из кабинки, я полюбовалась на засиженные мухами поздравительные открытки, веером разложенные на прилавке, и купила сборник японских кроссвордов двухмесячной давности. На обратном пути – я решила пройтись по селу, посмотреть, что из себя представляет родина предков – в голову настойчиво лезли мысли, что со Светкиной подачи я нажила в комплект ко всем прочим неприятностям еще и семейные сложности.

Дело в том, что временами Лешка становится дико ревнивым. К сожалению, когда-то я действительно давала ему к этому поводы, легкомысленно строя глазки направо и налево, причем без всякой практической надобности. Семена дали буйные всходы, и теперь я периодически оказываюсь «под колпаком у Мюллера». Все вроде бы ничего-ничего, а потом Лешке вдруг покажутся подозрительными мои походы в издательство и встречи с Генкой или моим редактором. В другой раз ему не понравится моя переписка на интернетовском генеалогическом форуме. Или он решит, что я слишком часто посещаю церковь. А то еще заявит, что я вольно обращаюсь с его петрозаводским другом детства Никитой, который не так давно женился и переехал жить в Питер. Интересно, что ему пришло в голову на этот раз? Могу спорить на что угодно – ничего хорошего.

Я в данном вопросе придерживаюсь страусиной политики: несказанного нет. Если я о чем-то не знаю, то и знать не хочу. Сто лет мне не нужна такая правда, от которой потом будешь только мучиться. Поэтому проблема, является ли Лешка примерным мужем или позволяет ли себе шалости на стороне, передо мной не стоит. Вот если ко мне домой придет плакаться его беременная секретарша, тогда я, пожалуй, задумаюсь. Тем более что шесть лет назад мы с ним обвенчались, а это подразумевает, что я сознательно должна терпеть любые его выходки до последней возможности.