Текст книги "Афганские истории"

Автор книги: Алекс Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Молния в клочья

– Сань, собирайся, завтра летишь с экипажем 930-го в Минск. У них Вовчик в отпуске по семейным, подменишь его. Заберете 30-ку с АРЗ (авиаремонтного завода) после доработок и «рэксом» домой.

– Я не могу! Отстранен от должности московской комиссией, учу матчасть, сдаю зачеты в дивизии. Два раза уже отшили, остался крайний, а там хз?! (отдельная история)

– Кончай выкобениваться! Смотаешься на полдня, всего делов то, что два пальца обоссать?! Начштаба договорился, тебе дают индульгенцию. Пригоните машину, на зачетах будет гарантированное послабление. Все члены строгой и неподкупной комиссии временно закроют свои суровые глазки на твои предыдущие закидоны, принимая во внимание потенциально-хорошее поведение и твое слезное обещание исправиться и вести себя пай-мальчиком. А вообще, сам виноват – не хер под раздачу московским комиссиям попадать. Ты ж не какой-то там сопливый и желторотый лейтенант! Ты ж лейтенант, прослуживший уже кучу времени – ЦЕЛЫЙ год. А в армии – это почти вечность!!! ЦЕЛЬНЫЙ год отслужил! Давно пора бы инстинкт самосохранения выработать. Видишь стадо незнакомых толстомордых полковников с печатью безумной потенции на лице – линяй на фиг с горизонта, от греха подальше. Чего проще?! Короче, собирай манатки и дуй в штаб за командировочными, «перелетные» талоны на питание на тебя уже парни с 30-ки получили. Вылет в четыре утра, 918-й везет почту в Германию, вас в Минске выбросит…

Прилетели в Минск рано утром, высыпали на бетонку сонные и ленивые. С удобных кресел поднять-то подняли, а разбудить забыли. Пока стояли на бетонке и заразительно зевали, рискуя вывихнуть челюсти, 918-й усвистел дальше по маршруту – в соц. лагерь с почтой для советских войск Западной группы войск (ЗГВ).

Покрутив головами в разные стороны и сориентировавшись в пространстве аэродрома Минск-1, двинули на АРЗ. Вскоре показались очертания знакомого самолета – 30-ка! Стоит родимая. Сейчас, сейчас, дружище, потерпи, скоро домой…

По мере приближения к самолету, неожиданно стала усиливаться необъяснимая нервозность?! Опаньки, с чего бы это? Предчувствие?! С какого перепугу?

А 930-й, честно говоря, как-то сразу не понравился! Не знаю чем именно?! Не могу сказать «почему»?! Просто, не понравился и все тут! Хотя вроде обычный стандартный АН-72?! А вот что-то с ним «не так», хоть тресни?! …но что?! Стоит как-то «не совсем так»! Крылья висят как-то …ммммм…. устало, что ли?! Нет задора во внешнем виде. Готовности к полету не видно. Скукожился весь, словно старикан немощный?! Хотя, какой еще старикан, когда самолету три годика всего – юноша бодрый по авиационным меркам! Тьфу-тьфу, через левое плечо, нах все предчувствия… Все будет нормально и никак иначе!

Командир экипажа подполковник Витя Якимов сдал предписание на получение борта, потрепался с руководством АЗР и без долгих бюрократических проволочек нам отдали наш самолет.

Вскрыли борт, стали «обживаться», бросили сумки в салоне, прошли в кабину. Подошло ТЗ-12, качает топливо. Бортмеханик Юрка снял заглушки с двигателей, бортинженер Лешка пошел вокруг самолета на внешний осмотр. Сидя в кабине, включили электропитание, готовим самолет к полету, проверяем исправность всех систем, штурман гоняет БЦВМ, устанавливая поворотные точки маршрута… все как обычно – рутина.

Командир Витя, задорно прищурившись, выдвинул рационализаторское предложение, подкупающее своей заманчивостью.

– Контрольный облет проводить не будем. Сделаем пару кругов над Минском и на базу. Раньше разделаемся с формальностями, раньше домой вернемся. Идет?!

– Идет…

Заняли свои места, бортинженер Леха Макейкин запустил ВСУ (вспомогательную силовую установку). Запустил с трудом – раза с четвертого и то после «холодной прокрутки», т. к. аккумуляторы были, мягко говоря, разряжены?! Опаньки!?! Непорядок. Пришлось цеплять к наземному источнику питания – АПА на базе ЗиЛ-131, т. к. аккумуляторы просто «падали», не принимая нагрузку бортовой сети. Хреново конечно, но подзарядятся в полете, …наверное… если банки не совсем сухие?! …а дома родные АОшники посмотрят и обслужат в случае чего… И давление кислорода в баллонах в два раза меньше нормы?! Твою мать! Вот ведь бардак на АЗР! Месяц назад отдавали абсолютно исправный и работоспособный борт, а получаем… конструктор! Правильно мудрые старики говорят: «Не трогай технику и она тебя не подведет!»

Запустили движки, порулили на «исполнительный». По пути читаем «молитву» (специальная череда команд и отзывов о подготовке самолета и его систем к вылету, которая пишется на бортовой магнитофон, чтобы в случае …тьфу-тьфу, была зацепка у тех, кто будет разбираться в причинах катастрофы… не будем о грустном). Короче, типа: «То включил?!», отзыв: «Включил!», "И это включил?" отзыв: "Естественно ключил", "И ту хрень включил?", "А как же?!" «Топливо?» – «Девять тонн». «Фары?!» – «Выпущены, режим рулежный!» «Закрылки?» – «20-ть!» и т. д. и т. п.

Встали на ВПП, греем двигатели по специальной программе, попутно используем маленькие хитрости, не предусмотренные ТУЭ (техническими условиями эксплуатации), но значительно сокращающие время подготовки борта к взлету. Нарушение? Да как сказать?! Несущественное и на безопасность не влияющее…

Все пробубнили, движки прогрелись, КДП-«вышка» дала «добро на взлет», закрылки выпустили, РУДы на «максимал». 30-й утробно взревел, аки дикий зверь и чуть присев на нос, прижимаясь к бетонке, начал разбег…

Азартно вибрируя, самолет бодренько ускорялся, стрелка указателя скорости приблизилась к отметке, когда надо было понемногу поднимать носовую стойку шасси (штурман, отслеживающий показания прибора уже заблаговременно проинформировал командира), как вдруг в самый ответственный момент разбега «обозначила свое присутствие» долбанная Рита (РИ – речевой информатор), которая равнодушно-женским голосом начала «радовать» экипаж всевозможными гадкими неприятностями, которые посыпались на наши головы, словно бусинки из ожерелья с разорванной ниткой…

– Пожар левого двигателя! Отказ демпфера рыскания! Опасная вибрация левого двигателя! Стружка в масле левого двигателя!

Твою мать… На информационном табло «Газета» загорелась куча желтых и красных табло, информируя нас о приближении «жоППы» (именно с двумя «П», причем заглавными, тоесть, ПП – полный 3,14здец!!!). Что может быть хуже, чем отказ двигателя в момент взлета?! (см. «Строго по списку или человеческий фактор»)

Самолет резко дернуло в сторону, и неведомая сила попыталась стащить его с полосы. Бортинженер Лешка Макейкин инстинктивно потянулся к крану аварийной остановки левого двигателя (строго по инструкции, чтобы остановить двигатель и включить систему пожаротушения), но командир корабля подполковник Якимов, вцепившись в штурвал аж до побелевших пальцев, грозно рыкнул.

– Леха, не смей! Экипаж, взлетаем… выбора нет, парни! Отрыв! Систему пожаротушения не включать!!! …утопим двигатель, а мне нужна тяга… Любая!!!

Витя потянул штурвал на себя, и мы… оказались в воздухе! В принципе, командир был абсолютно прав, т. к. «точка принятия решения» осталась уже далеко за спиной и прекращать взлет было смертельно опасно, т. к. ВПП стремительно заканчивалась, а вылетать на полной скорости с бетонки в песчаный карман, а потом и в лесополосу, дабы на себе удостовериться, что крепче – самолет или деревья, как-то не радовало… Хочу – не хочу, а взлетать было НАДО!!! Иначе, в районе Минска появилась бы новая незапланированная просека!

АН-72 тяжело оторвавшись от бетонки начал активно вилять хвостом, как преданная собака при встрече любимого хозяина (демпфер рыскания не работал) и при малейшем движении рулями, машину хаотично бросало как невесомую щепочку в бушующем море.

Движки «Аннушки» молотили на «взлетном» режиме (положено очень ограниченное время, иначе перегрев и … все что угодно, вплоть до механического разрушения турбины!) А это – летящие во все стороны титановые лопатки компрессора, которые прошьют дюралюминиевый фюзеляж самолета, как раскаленный нож кусок сливочного масла. Ан-72 с кошмарным креном, едва не чиркнув кончиком крыла по ВПП, надрывно пошел в набор высоты. Тяга левого двигателя самопроизвольно падала, а глушить его – смертный приговор самим себе, ибо без тяги нет скорости! Нет скорости, нет высоты! Нет высоты – смерть и полный рот земли! Мде… Не надо! Ма-ма, мамочка…

А «Рита» разошлась не на шутку. Она выстреливала поток негативной информации, абсолютно не заботясь, о том, какие мерзопакостные новости вливает нам в уши.

– Опасная вибрация… Перегрев… Предельная высота… Критический угол атаки! ПОЖАР!!!

В кабину экипажа через систему СКВ (система кондиционирования воздуха) начал поступать густой молочный дым и почти мгновенно не стало видно даже показаний приборов, находящихся на расстоянии вытянутой руки, не говоря уже о том, что творилось за лобовым стеклом… Мы неожиданно «ослепли» и неслись в воздухе в полном неведении о нашей скорости, высоте, положении самолета в пространстве, о местонахождении земли и вообще…

Командир корабля, оказавшись в такой «раковом» положении, сохранил способность адекватно мыслить и принимать логические решения. А как иначе – все ситуации отработаны до автоматизма (честь и хвала системе подготовки личного состава в ВВС). Витя делал все возможное, чтобы удержать машину под контролем.

– Убрать шасси!

– Есть, убрать шасси…

– Убрать фары!

– Есть… фары…

– Саня, посмотри «авиагоризонт» и «высотомер»… какая скорость?!

– Угол атаки 10 градусов, левый крен 20–25, скорость 320, высота чуть больше 400 метров! Идем по дуге с набором! Курс ХЗ?! Вариометр…

– Принято…

В это время, бортмеханик Юра, за нашими спинами, голыми руками рвал «контровку» (металлическую проволоку в 0,5 мм.) и дергал в «технологической стойке» блоки демпфера рыскания, пытаясь его «реанимировать» и привести систему в рабочее положение, в помощь командиру…

Командир корабля подполковник Витя, закусив губу фактически до крови, энергично двигал штурвалом, пытаясь погасить колебания, «пляшущего» самолета, чтобы вывести его в устойчивое положение в пространстве и создать благоприятные условия для успешной посадки аварийного самолета…

И тут, началась истерика у бортинженера Лехи Макейкина! Огромный 40-летний детина в 120 кг. весом неожиданно зарыдал в полный голос и начал биться в неконтролируемых конвульсиях.

– Мне нельзя умирать! Нельзя! Выпустите меня!!! Сын, сыночек, сынуля!!! (у Лешки только недавно родился долгожданный ребенок, они с женой лечились почти 20 лет и сейчас вся наша эскадрилья «работала» фактически только на Лешкиного наследника – пеленки из Венгрии, коляска из Германии, детское питание из Чехии и т. д.) Жить! Мне надо жить… ради сына…

На трепыхающемся Лешке повисли мы со штурманом, стараясь удержать бушующего «слонопотама» в кресле, дабы он своими хаотичными действиями не мешал командиру спасать самолет и наши жизни.

Пока я болтался на богатырской спине бортинженера, как жалкий фокстерьер на матером медведище, а штурман хлестал Леху по щекам, пытаясь привести в чувство, в моем мозгу быстрее молнии пронеслась мысль: «Боже, а ведь моя жена на 8-м месяце! Неужели мой ребенок родиться сиротой?! Ладно, я – законченный грешник, но еще нерожденная крошка чем провинилась, чтобы вот так… за что?!»

Перед глазами неожиданно пронеслась вся моя недолгая жизнь. Пронеслась в цвете и ослепительно ярко!

Вот мне чуть больше годика и я стою в кроватке, старательно цепляясь маленькими пальчиками за деревянные прутики, а мои молодые папа и мама смотрят на меня абсолютно счастливыми глазами… Вот я стою в костюмчике и с огромным букетом ароматных пионов – Первое сентября, первоклашка… первая двойка… первая сигарета… первый поцелуй… огромный плац, тяжелый автомат на груди, на асфальте смешная тень некультяпистого воина с оттопыренными ушами – воинская присяга… хмельная пьянка – гуляем выпуск… крики «Горько» – моя свадьба… тихо и ласково: «у нас будет ребенок, милый»…

…а дальше?! Неужели, это все?!

Хм?! Оказывается, умирать совсем не страшно, да-да! Не страшно! …а просто обидно! Обидно до слез… и несправедливо! Лешка, как я тебя понимаю, но истерить не время! …надо сделать все возможное и невозможное, чтобы свидание с «костлявой», по-крайней мере сегодня, не состоялось…

В результате, Витя Якимов остался с самолетом «один на один»… и еще бортмеханик прапорщик Юра, услышав громкий хлопок в хвостовом отсеке, бросив блоки неисправного демпфера рыскания, побежал посмотреть «что случилось».

А случилось следующее – от хаотичного болтания плохо управляемого самолета сорвало замки рампы (выдвижной пандус). И сейчас рампа болталась на кронштейнах в полуоткрытом состоянии… что в принципе было нам на руку, ибо весь дым, поступающий от горящего движка, высосало образовавшимся сквозняком и впереди за остеклением кабины показалась красивейшая панорама города-героя Минск.

Эта случайность ОЧЕНЬ нам помогла – мы прозрели!!! Офигеть, как красив город Минск с высоты птичьего полета?! Какие просторы и монументальность?! Эх, лепота!

Обидно валиться на такой замечательный город… тем более, в такой солнечный день?! Не надо! Господи, спаси и сохрани… ПОЖАЛУЙСТА!!!

Витя, мгновенно сориентировавшись в пространстве, виртуозно развернул самолет в направлении аэродрома и повел периодически взбрыкивающую машину в стороне от жилых кварталов.

Он прав, если суждено набрать полный рот земли, то хоть без «подарочка на голову и довеска тех непричастных, кто внизу, они то при чем?!»… Кстати, прыгать с парашютом не было ни малейшего шанса, т. к. у нас НЕ БЫЛО парашютов! Вообще! Ни одного! (особенность эксплуатации авиатехники по аналогии с пассажирскими самолетами «Аэрофлота» – крутись как хочешь, а машину сажай!)

Бортинженер Леха, продолжая плакать, начал постепенно приходить в себя.

– Отпустите меня, парни! Стыдно! Я в порядке. Честно! Что делать, командир?

Мы со штурманом «слезли» с Лешкиной спины и заняли свои места в кабине. А Витя, мельком оценив адекватность бортинженера, абсолютно спокойным и ровным голосом начал давать ему приказания.

– Закрылки! Режим… давай-ка, Леша, всю механизацию выпускай на «максимал»…

– Есть, командир!

– Выпустить шасси! Фары, режим посадочный!

– Есть шасси! Есть фары…

Заурчали электромоторы, механизация крыла пошла на выпуск, самолет начал заметно терять скорость и как бы «вспух» – резко увеличилась подъемная сила… Командир вышел на связь с КДП.

– «Вышка», я – 930! Пожар левого двигателя! Прошу аварийную посадку!

– 930-й, полоса занята! Уходите на второй круг, сейчас разгребем и сразу вас посадим!

– Пошли на …уй! Я сажусь! Нет времени на второй круг… Горим, бля!!!

– 930-й… полоса занята!!! АН-24 уберем…

– Пох… сажусь! У меня уже и правый движок перегрелся, молотит на взлетном режиме всю дорогу! Горит табло «стружка в масле»!!! Сейчас посыплемся! Разгоняйте всех нах…, мне пох… захожу на посадку…

Вскоре вдалеке отчетливо показалась ВПП аэродрома Минск-1 и АН-24 на исполнительном рубеже. Очевидно, с КДП ему уже передали приказ срочно освободить полосу для посадки аварийного борта, и старенький самолетик сорвался с места, словно «укушенный в задницу».

Было отчетливо видно, что ребята с 24-го прилагали максимум усилий и сноровки, чтобы быстрее убраться с полосы и дать нам шанс на благоприятный исход…

А мы тем временем заходили им прямо в хвост!!! Они убегали, а мы накатывали и догоняли!!! Как разминулись и не столкнулись?! Непонятно, но спасибо Вите и поклон в ножки!!! Однозначно! Мастер! Так погасил скорость, что 30-ка фактически зависла над ВПП на манер вертолета и мягко притерла свои шасси прямо за хвостовым оперением, убегающего АН-24. Браво, Витя, брависсимо! …но давай обойдемся, без «Бис»!

Плюхнулись на ВПП, и бортинженер Леха сразу же заглушил левый движок, врубив систему пожаротушения, заливая двигатель фреоном!!! А правый двигатель перевел в режим реверса и погасил посадочную скорость. Уф, слава Всевышнему, дотянули!

Зарулив на стоянку, первое, что мы увидели, была милицейская машина?!?!?!

Открыли бортовой люк и сразу же уперлись в стволы милицейского наряда?! Ничего себе?! Вокруг нашего самолета плотным кольцом стояли менты с пистолетами…

– Здрасте! Вот только вас тут и не хватало?! Какого х… члена???

– А мы чего?! Нам передали: «Аварийная посадка», угроза захвата самолета!

– Да пошли вы…

Вскоре к 30-ке подскочили «пожарка», «скорая помощь» и т. д. и т. п. Шум, гам, всплески маячков, рев сирен – весело, прям дискотека!

Бросив самолет на попечение откровенно бледных спецов, прибежавших с АРЗ, мы поехали в гостиницу, прикупив по пути ящик водки и кучу жратвы.

Сидя за импровизированным столом в гостиничном номере, мы пили водку гранеными стаканами и чайными чашками фактически не закусывая и совершенно не чувствуя обжигающей горечи 40-градусной жидкости. Все парни громогласно хохотали как умалишенные, перебирая слух особенно яркие моменты минувшего события.

Лешку Макейкина никто не корил и не стыдил… Бортинженер хохотал громче всех и, перебивая других, говорил и говорил, а по его щекам беспрестанно текли крупные слезы, которые он досадливо смахивал огромным кулачищем… и смеялся снова и снова…

А я все это время зябко кутался в два одеяла, ибо мне было ОЧЕНЬ ХОЛОДНО. Мое тело колотила непрекращающаяся противная дрожь, а по коже бегали огромные мурашки, хотя за окном стояла 35-градусная июньская жара?!

Тем не менее, я был безмерно счастлив, ибо у меня появился шанс увидеть своего еще нерожденного ребенка и поучаствовать в его будущей жизни…

з. ы. Кстати, наверное, у читателя, дошедшего до окончания данного откровенно-сумбурного рассказа, возникает законный вопрос: «А причем здесь «Молния в клочья» в названии рассказа?» (впечатлительным и стеснительным дальше не читать!!!)

з. з.ы. В гостинице города Минска с удивлением обнаружил, что …«молния» на ширинке моих брюк разорвана в клочья и ремонту не подлежит… а личные «первичные половые признаки» находятся в полной боевой готовности!!! Причем, в идеально-образцовой?!…неприлично-длительное время?!

Уже на базе, вернувшись кстати все на том же злосчастном 930-м после повторного ремонта на Минском АРЗ (спецы-заводчане пахали сутки и привели машину в нормальное состояние – могут же когда захотят?!?!?!) задавая вопрос доктору на обязательном мед. осмотре, я посетовал на неожиданную реакцию моего организма в минуты смертельной опасности. Ответ дока был несколько неожиданным.

– В основе своей все люди делятся на два типа: – тех, кто в минуты опасности жалко скисает, превращаясь в половую тряпку, испытывая сильнейший спазм мышц, сосудов …и временную парализацию нейронов центральной нервной системы – так называемый безвольный ступор!

И тех, кто непроизвольно мобилизуется, получая колоссальный выброс гормонов из желез внутренней секреции, и его сердце начинает работать в фантастически-напряженном режиме, прокачивая кровушку с немыслимой интенсивностью, болевые рецепторы отключаются, и человек творит чудеса…

Вот, например, бортмеханик Юрка рвал голыми пальцами металлическую проволоку, которую и пассатижами не сразу…

Короче, еще во времена Александра Македонского уже была известна технология по распознаванию потенциальных воинов: тех, кто краснеет перед лицом опасности – в гвардию, кто бледнеет – в обоз!

Поэтому, после штурма осажденного города, тот всегда отдавался на разграбление денька на три, а то и на недельку, дабы воины-победители, опьяненные боем, предавшись массовым изнасилованиям, могли привести свои нервишки в нормальное состояние и все такое…

А в обозах при кочующей армии всегда находились специально обученные безотказные девицы без комплексов! Из коих была даже Императрица Российская Екатерина, которая в последствии ублажала Петра-I…

Ладно, Сашок, давай домой, отдыхай, отсыпайся. Завтра в профилакторий поедете на недельку. Свободен…

Почему

Она пела ему по телефону смешные песенки известных и популярных исполнителей на английском языке, а он добродушно бурчал, что ей пора ложится спать, т. к. уже поздно, а ей с утра в институт.

Между ними было расстояние и часовые пояса, и когда он приходил с работы домой поздно вечером, у нее уже была глубокая ночь. Но она не спала, а ждала его, используя возможность войти в «аську», чтобы послать ему короткую, но емкую фразу: «Скучаю, люблю!»

А он счастливо улыбался и, пользуясь тем, что его лица не видно за стеклом холодного монитора, с напускной суровостью гнал ее в постель, чтобы она отдохнула и набралась сил перед новым учебным днем.

Она – студентка с трогательной непосредственностью и подкупающей искренностью, он – …на пару лет старше ее. Встретились шесть лет назад на море. Встретились еще фактически детьми и зацепились взглядами…

А, расставшись, нашли друг друга в хитросплетениях электронной сети мировой паутины и уже никогда не расставались. Виртуально не расставались…

Она не могла понять, почему его сложно застать дома?! Почему он никогда не может четко и однозначно сказать, когда именно освободится и сможет уделить ей время хотя бы для виртуально-иллюзорного общения?! Почему на ее звонок по мобильному телефону с бурей переполняющих эмоций или с кроткой нежностью, он иногда коротко и холодно бросает: «Я занят!» и дает отбой. Почему может не перезванивать долгими часами, а то и целыми днями, когда она задыхается от отчаяния, тоски и накручивает себя досужими домыслами… Почему если он и высылает свои фотографии по электронной почте, то они всегда очень плохого качества и его лицо почти неразличимо?! Почему он никогда не строит планы на будущее, где ей будет отведено какое-либо местечко… пусть даже самое маленькое?! Почему…?!

Она хорошо помнит его «юношеское» лицо, его улыбку, его фигуру, его запах. Он такой родной! Любимый! Желанный! Его голос по телефону и по «скайпу» такой добрый и …грустный! Почему?!

Почему на ее просьбы приехать к ней и встретиться, он уклончиво отвечает: «Обязательно, но не сейчас!» Почему…

Ее душа рвется к нему, она чувствует, что он – это навсегда! Это ее мужчина! И она хочет мальчика и девочку, и чтобы они обязательно были похожи на него! И он говорит, что хочет, но… слишком много «почему»!!! Почему…

– Максим, руководство конторы, рассмотрев твою кандидатуру, приняло решение начать углубленную подготовку для нелегальной работы. Ты готов?

– Да.

– Вот и отлично, я не сомневался в тебе, сынок! Сегодня последний день в твоей жизни, когда ты отзываешься на имя Максим. Уже завтра у тебя начинается новая жизнь! Все личные привязанности, родственники, одноклассники, сослуживцы, знакомые и всевозможные симпатии остаются в прошлом. Все понятно?! Даже твои родители увидят тебя лишь через несколько лет, а возможно… сам понимаешь… Это твое решение, сынок!

– Так точно!

– Удачи тебе, Макс! С этой минуты для твоих инструкторов, ты – только 12-й… Имя, легенду, внешность и новое прошлое получишь в процессе подготовки… и дай тебе Бог, парень!

Максим вышел на улицу огромного комплекса, в периметре которого ему предстояло провести очень долгое время. Спустившись по мраморной лестнице, он остановился прямо под проливным дождем. Его мобильный телефон мелко завибрировал. На цветном экранчике высветился маленький почтовый конвертик с надписью: «Вам пришло sms-сообщение!»

От НЕЁ!!!

Не открывая послание, Максим отключил телефон, вытащил sim-карту и, переломив ее пополам, бросил под ноги.

Капли дождя хлестали высокого парня прямо по лицу, перемешиваясь с его слезами. Но это уже был не Максим, а всего лишь «12-й» – фактически, заготовка для нового человека. С новым прошлым, без текущего настоящего, с новым будущим …и, скорее всего, с очень успешным и головокружительным будущим, но …без НЕЁ!!!