Текст книги "S-T-I-K-S. Бомж (СИ)"

Автор книги: Алекс Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19. СМЕРТЬ ЖУКА.

Понять и оценить увиденное Жук не успел, в голове как будто граната взорвалась, мгновенно отключив сознание. Будь у него под ногами бетон, или ещё какая, твёрдая поверхность, зашибся бы сильно, свалившись безвольной куклой на траву, словно из него вытащили все кости. А так просто ничком упал на спину, уставившись невидящими глазами в небо. Бомж, выскочивший следом, увидел лежавшего без движения товарища и выплывавшее из-за угла нечто, ярко светившееся и переливавшееся разными цветами. Точно понять, что это было и даже рассмотреть, было невозможно, фигура «нечто» пульсировала с большой частотой, неуловимо меняя форму. Глаз не успевал её зафиксировать, внутри его лишь вспыхивали хаотичные мерцания света. В методичке про Скребберов было упомянуто как-то вскользь, мол, есть такие штуки, но что это за твари, сказано было довольно неопределенно, типа, если увидишь – то сразу поймешь. И про то, что Скреббер – это последнее, что ты в жизни увидишь, тоже сказано было, причём со сто процентной уверенностью. Короче, шансов никаких, в этом Бомж был полностью убежден, в создавшейся ситуации разум почти не работал, он руководствоваться лишь инстинктами. Товарищ его лежал ничком, не шевелясь и совершенно беззащитный, а на него надвигалась самая беспощадная Смерть. Бомж добежал, перепрыгнул через тело Жука и встал между ним и Скреббером. Тот почему-то остановился, постоял, вернее, повисел, так как земли он не касался и начал обходить стоящего Бомжа сбоку, направляясь к лежащему. Бомж сместился, перекрывая тому путь, выставил руки вперёд в отчаянной попытке остановить неизбежное. Мерцающее световое «нечто» снова зависло, как бы раздумывая. Мешать этому важному процессу Бомж не стал, схватил бесчувственного товарища за шкирку и потащил в дом, рефлекторно пытаясь убраться подальше от чудовища и спрятаться. Не понимая, что бревенчатые стены – не защита от самого ужасного создания Стикса, даже будь они сделаны из самого прочного бетона, толку от них никакого. Ничего не соображая от накатившего страха, он вместе с бесчувственным телом Жука забрался в дом и потерял из виду застывшего, как бы даже в растерянности Скреббера. Сейчас Бомж уже не мог видеть, как тот вдруг сдвинулся с места и уплыл прочь, не обращая внимания на забор, огород и прочие предметы, встречавшиеся на его пути, двигаясь прямо сквозь них. Тело убитого ими пустыша тоже исчезло бесследно.

Инстинкт самосохранения и производная от него – боязнь смерти, штука сильная, покруче инстинкта размножения будет. Только мозги у людей так устроены, что имеется там, где-то в глубинах, некий предохранитель. Раз сорвал и привет – страх перед грядущей смертью исчез. Кто раз понял, что всё, приплыл и конец неизбежен – частенько с мысленным криком: « а пошло оно все… « смело бросается навстречу опасности, прямо в объятья небытия и становится другим человеком. Кто по краю прошел – тот смерти больше не боится. Откат обратный – те ещё ощущения, очень они приятные – ты, блин, простился уже со всем, что в жизни твоей было, бросился на амбразуру, закрывая телом товарищей от пулемётного огня, а у него, сука, патроны именно в этот самый момент и закончились. И твою ж мать! Так обидно вдруг становится. Вроде радоваться должен, что жизнь дальше продолжается, но ты же на подвиг решился, жизнь отдать за какие-то там идеалы, а тут такой облом. Лежишь ты на этой проклятой амбразуре, опустошённый такой, слышишь, как супостат внутри возится, ленту лихорадочно меняет, и не знаешь, что теперь дальше делать – то ли вставать и отваливать, или ещё немного подождать и всё же закончить. Рубикон свой вроде уже перешёл, отважно шагнул смерти навстречу, а толку с этого – никакого. И такая тоска наваливается, хоть волком вой. Примерно нечто подобное происходило в этот момент в голове у Бомжа. Скреббер удалился в неизвестном направлении, мертвый Жук лежал рядом, а сам он сидел на ступенях крыльца. В башке пусто, и нет никаких сил, чтобы подняться, да неотложными делами заняться. Как-то пофиг ему сейчас, что товарищ погиб, ни за что ни про что, что ужасная тварь вернуться может в любой момент, чтобы завершить своё чёрное дело.

Убиенного пустыша Скреббер забрал с собой, так же как и всех остальных. Теперь понятно, куда тела пропадают. Жука, да и его самого, несомненно, ждет такая же участь. Только вот Бомж жив пока что, а тело товарища, единственного у него в здешних краях, хрен ты у меня получишь. Закопать его нужно и поглубже, чтобы не достала тварь поганая, и не здесь – подальше отвезти требуется, да побыстрее. Постепенно отошёл вроде, немного успокоился, силы и способность соображать, постепенно возвращаются в норму. Голова начала соображать. Транспорт потребуется, повозка, какая-нибудь, не слишком большая, чтобы он один смог тянуть её за собой. На дворе за домом, что-то похожее вроде видел, вспомнил, была там тележка, вертикально к стене приставленная, на которой в лучшие времена сено с луга на сеновал возили. Нагрузят копну в два человеческих роста, верёвкой стянут, чтобы по дороге не рассыпать, и толкают – втроём или вчетвером. Жука одного оставлять нельзя, отвлечёшься, а Скреббер – тут как тут, и поминай потом, как звали. Возле себя нужно держать и глаз с него не сводить. Мысли ещё немного путаются, Бомж понимал, что крыша слегка у него могла поехать от такой встряски. Ничего, всё обязательно придёт в норму, просто время ему нужно, совсем немного времени. Главное сейчас – свалить отсюда подальше и не задерживаться. Хлебнул из фляжки у Жука немного живчика, он же у него на спирту сделан, при такой тяжёлой ситуации – самое то, должно помочь. Подхватил Жука под мышки обеими руками и, пятясь задом, потащил к воротам двора. Голова у того безвольно болталась, пришлось ещё и её придерживать, прижимая давно небритой щекой к своему плечу. Выкатил тележку, бросил на дно пару старых ватников, найденных в избе, сверху опустил на них мёртвое тело. Накидал туда же по-быстрому, всё что под рукой оказалось – вилы, топор, ещё какое-то барахло, навалился грудью на перекладину рукоятки и покатил. У колодца притормозил, наполнил фляжку до краев, голова соображала всё лучше, сколько им идти – неизвестно, а без воды нельзя. Надо бы и еды поискать в дорогу, хоть чувство голода и притупилось пока что, только времени терять больше нельзя, тварь вернуться может. А будет у него шанс остановить её во второй раз, хрен ещё знает, не стоит рисковать. Куда двигаться – долго соображать не надо, дорога-то – вон она, продолжение деревенской улицы – двухколейка грунтовая заворачивает налево за забор. Забор этот довольно высокий, метра под три и гул оттуда слышен, похожий на жужжание множества насекомых. Когда мимо проходил, одно из них не преминуло тут же влететь Бомжу в волосы, запуталось и надрывно жужжало, пытаясь выбраться на свободу. Тот его прихлопнул ладонью, вытащил – пчела, похоже, пасека там, медком бы разжиться, однако представив себе возможную перспективу, если рой бросится защищать свое добро, от этой мысли сразу отказался. За пасекой лежал луг с травой по пояс, за ней в отдалении виднелась небольшая группа берёз, растущих кучкой, а дальше – небольшой лесок, мимо которого грунтовка и вилась. Вокруг неё – неухоженные, заросшие сорняками поля. Справа у горизонта, ещё один лес, уже побольше, но до него далеко, да и дорога, обходя ближний лесок, сворачивала налево. Шёл и шёл, не останавливаясь, стараясь быстрее отойти подальше от места появления Скреббера. Сперва подумал выкопать могилу для Жука прямо у опушки леска, но потом решил, что слишком близко будет его могила от оставшейся позади деревни. Деревья слева закончились – впереди большое открытое пространство полей, рассекаемое дорогой на две не равные половины. В паре километров грунтовка начинает резко подниматься, взбираясь на небольшую возвышенность, за которой виднеется верхушка старой церкви с покосившимся крестом наверху. За холмом, вроде как ещё одно поселение, какое – отсюда не видно. Церковь – значит, кладбище поблизости имеется, там и похоронить Жука можно по-человечески, а не у дороги, как бродягу какого. Хотя Жук и есть самый настоящий бродяга, в хорошем смысле слова, да и сам Бомж недалеко от этого ушел.

До подножия холма тележка катилась легко, а вот в гору – уже с трудом. Пришлось развернуть и толкать её сзади, а то, если покатится вниз, не удержишь. Запыхавшись, сумел добраться только до середины, повернул передние колёса вбок, стопоря тележку и не давая ей возможности свободно покатиться, присел рядом передохнуть. Осталось немного, метров сто пятьдесят до конца подъёма, сейчас отдышится и сделает последний рывок. Подумав немного, решил сначала сходить налегке, осмотреться. Добравшись до вершины, прильнул к земле, стараясь не отсвечивать. За высокой травой, росшей по обочинам, его голову трудно было заметить. А заметить есть кому. Дорога упиралась в некое сооружение – частокол из вкопанных в землю брёвен с заостренными к верху концами и прорезанными в них бойницами. Наверху колесо приделано метра два в поперечнике, медленно крутится на ветру, трещит лопастями. Соорудили его не слишком давно, брёвна довольно свежие, не успели ещё потемнеть от воздействия осадков и ветров. Твари такие штуки не возводят, это понятно, осталось выяснить, кто там засел, хорошие люди или так себе. И вот что ещё важное заметил – по самой кромке вершины извиваясь серпантином, тянулась по земле черта, уходящая в поля по обе стороны. Граница кластера, к таким Бомж давно привык, получается, что здесь новый кластер начинается, очень интересная информация. Вернулся к тележке. У Жука кобура так и осталась на поясе, пистолет, скорее всего, промок и стрелять, не способен, но если что, пугнуть им можно, если там конечно знакомы с таким видом оружия. Нацепил пояс на себя, там и нож в ножнах имелся, в руки взял вилы, топор слишком агрессивно выглядит, а ему сейчас требуется выказывать только миролюбивые намерения. Пошёл к частоколу, готовый сигануть в траву при первых же признаках опасности. Заметили его поздновато, охранники явно бдительностью не отличались, всполошились, высунули из бойниц оружие – точно не луки со стрелами, больше напоминают стволы охотничьих двустволок.

Глава 20. ПАТРИАРХАЛЬНЫЙ УГОЛОК

– Стой на месте!

– Ну, стою.

– Кто такой, откуда?

– Прохожий, иду оттуда – сюда.

– Один идёшь? Оружие есть?

– Вилы вот есть и ножик, тележку ещё сзади оставил, в ней товарищ мой лежит, мёртвый, похоронить бы по нормальному.

– Мёртвый, в смысле не живой?

– А что, варианты имеются?

– Я спрашиваю, он случаем не в нечисть собрался перекинуться?

– А, вот вы про что. Нет, нормальный он, просто мёртвый, сегодня помер.

– Так если помер, бросил бы, чего тащишь?

– Похоронить его нужно по-людски. Не хочу, чтобы твари сожрали.

– Ладно, вези его сюда, вас точно только двое? Ну, в смысле ты один?

– Хочешь, пошли вместе, сам посмотришь, да и тележку поможешь затащить наверх, одному тяжело.

– Не, нам выходить не положено, сам прикатишь, туда дотащил, значит, и сюда сможешь.

Вернулся, поднатужился, придавая тележке начальное ускорение, покатил. Выехал на ровное место, тележку снова развернул, дальше слегка под горку, но передохнуть надо, отдышаться, торопиться больше не требуется, чего надрываться.

– Где это я?

Бомж аж подскочил от неожиданности. Жук лежал в прежней позе лицом вверх, глаза только открыл.

– Ты чего, не помер что ли?

– Вроде живой, живчик где, какая-то зараза, похоже, спёрла или я потерять умудрился?

– Да вот он твой живчик, ты ж трупом был, не дышал совсем, как так?

– Ты лучше расскажи, что случилось, а то я ни черта не помню, голова трещит и пустая как барабан.

– Скреббера помнишь?

– Кого! Ты чё, охренел? Какой Скреббер? Если бы мы на такое нарвались, то сейчас бы не разговаривали.

– А мы и не разговаривали, до этого момента. Как тебя «это» прихлопнуло, так больше и не общались. Я с мёртвыми стараюсь поменьше в контакты вступать.

– Ладно, рассказывай, давай, не томи. И кстати, куда это ты меня припёр?

– Там дальше – типа застава, внутри люди, вроде нормальные, за ней посёлок какой-то, что там, пока не знаю. От деревни той, сюда километра с три будет, ты чего последнее помнишь-то?

– Пустыша в огороде завалили, на дорогу выволокли, я за водой побежал, потом вспышка и все, как отрезало.

– В общем, помнишь, что тела тварей исчезали, оказывается, это Скреббер их подчистил, и тебя хотел, да я воспротивился.

– Ты блин, воспротивился? Скребберу? Рожей своей немытой напугал что ли? Давай не трынди.

– Не хочешь слушать, иди в задницу.

– Ладно, не обижайся, просто россказни твои очень на пьяный бред похожи, с трудом поверить можно. Ты не прикладывался сегодня? Скреббера он прогнал! Нет, блин, «воспротивился» он, мать твою!

– Ты холодным трупом был, а сейчас вон опять несёшь всякую хрень, это тебя не удивляет?

– В принципе да, есть немного, случай необычный, согласен полностью, продолжай, я весь во внимании.

– Чё продолжать-то? Скреббер ушел, ты валяешься, остываешь потихоньку.

– А ты пульс не мог проверить, ухо к груди приложить, дыхание проверить?

– Не учи учёного, нормальный труп был, не дышал, и сердце не билось, наверное. Я, честно говоря, сильно не проверял, мне и так всё ясно было в тот момент, да и времени в обрез, вдруг «он» передумает и вернется. Закинул тебя в тележку и ходу.

– А чего не бросил, я ж вроде помер, на хрена было напрягаться?

– Не хотел – эта штука тебя бы схавала, как этих поганых тварей, решил отвезти подальше и закопать поглубже, чтобы не добралась.

– Я что-то со счёта сбился, ты мне сколько раз жизнь уже спас?

– Четыре вроде, но кто ж считает, это типа, спасибо такое?

– Ну да, есть такое дело, просто спасибо, конечно, маловато будет по такому случаю, ладно, сочтёмся. Ну, что, поехали?

– Вылезай! Покатался – хватит, своими ногами дойдешь, здесь недалеко.

Жук хмыкнул, приложился к фляжке с живчиком и спрыгнул на землю. Тележка теперь уже без надобности, но решили не бросать, взялись за ручку с двух сторон и потащили к частоколу.

– Вокруг обходите, там дверь, ты ж вроде говорил, что один будешь, а второй – покойник?

– Ожил.

– Странные вы ребята, как я посмотрю, к старосте вас отвести нужно будет, пусть посмотрит, кого это к нам сегодня занесло. Но это ближе к вечеру, когда сменщики придут. Есть хотите?

– Не откажемся.

– И выпить не помешает, если имеется чего.

Отведав нехитрой деревенской снеди и опрокинув за компанию пару кружек домашнего пива, Бомж завалился на дощатую лавку, накрытую какими-то дерюгами, и заснул почти мгновенно. Жук спать не стал – не хотелось, тихонько болтал с бородатыми караульщиками. Про себя рассказывал и про здешнее житьё-бытьё расспрашивал. Охраняли мужики дорогу по очереди, на так сказать общественных началах. Бывало, забредали с той стороны отдельные твари, нечисть по-здешнему, потому и поставили здесь такой палисад, высматривать и валить пришельцев непрошенных. Последнее время, правда, тихо тута было, службу несли не утомительную, скорее даже скучную. Ели, пили, да спали по очереди, даже удивились сильно, когда увидели новых посетителей. Солнце уже наполовину опустилось за горизонт, когда пришли двое – ночная смена. Тарас, один из освободившихся от службы, с окладистой чёрной бородой, да косая сажень в плечах, повёл путешественников в село, прямиком к дому старосты.

– Ну, понятно, поносило вас по свету немало, ну да ладно, живы остались, и слава Богу. Оставаться думаете или дальше пойдёте? Я считаю, что вам маленько пожить у нас придется, отдохнёте с дороги, отоспитесь маленько, да и поработать немного надобно. Жизнь у нас простая, не бедствуем, но и не жируем, рабочие руки завсегда требуются. Хлеб-то, он даром не достаётся, делиться с путниками не зазорно, дело богоугодное, однако отработать хлеб-соль – дело благородное, давайте, без обид только. Обчество вам поможет, а вы – обчеству, дело крестьянское не хитрое, каждому у нас работа по силам и умению найдется.

– Да мы, дяденька не против поработать-то. На сколько нас в полон, взять думаешь?

– Недельки на две, а если понравится, можно и на больше задержаться. У нас здесь спокойно, сытно, на работах хребет не поломаешь, девки опять же. Кстати, на счёт девок, смотреть – смотрите, но рукам воли не давайте. Порядки у нас строгие – тронешь девку без отцовского благословения – оскопят в той же час, церемоний долгих разводить мужики не будут. Понравится девка, жениться надумаешь – ступай к родителям, сватов засылай и никак иначе, в общем, я вас попередил.

Разговаривал староста с ними спокойно, смотрел внимательно, Жук быстро догадался, что мужичок он не простой и себе на уме. Человека видит насквозь, похоже, дар сенса у него или нечто подобное. Прозондировал он их, проверил, нет ли внутри чего затаённого и опасного, да и задержаться предложил неспроста, чтобы побыли под присмотром какое-то время. Скрывать им нечего, значит, и бояться не стоит, а задержаться ненадолго – оно может и к лучшему. Отдохнуть в безопасности действительно не помешает, осмотреться и прикинуть спокойно, в каком направлении дальше двигаться, и главное – на какие средства. Пешком, да без припасов далеко не утопаешь.

– Уморился?

– Да не особо, жарко просто сегодня.

– Я чего думаю, крестник, жизнь здесь спокойная, тварей даже близко не видно, а живчик, зелье по-ихнему, регулярно потребляют и раздают его, кстати, по норме и бесплатно, за счёт общества. Откуда берут?

– Так спроси.

– Спросил уже. Есть здесь такой хитрый мужик, зовут его Фрол, живет за селом на своём хуторе, вон в той стороне. У него два сына и жена имеется, так вот он – штатный поставщик живчика в село, причём это единственный источник. Вывод какой, напрашивается? Фрол этот – контактёр с, так сказать, «внешним миром», сельские ведь из села никуда не выходят, а он, думаю, регулярно шастает за периферию, торгует с внешним миром. Интересно, сидят на одном месте, а «трясучка» их не берёт, почему? Надо бы с ним скорешиться, у него точно есть информация, что нам необходима, через него можно разжиться нужными сведениями и уйти в правильном направлении.

– А староста отпустит?

– Так он и не держит, мы уже достаточно отработали, претензий нет, я, кстати, у него спрашивал, всё нормально. Только что мы с собой в дорогу взять сможем, по мешку картошки и вилы? К Фролу надо идти, с ним договариваться.

– Завтра выходной. Толпа, я так понял, в церковь, благодатью напитаться, ну а мы сходим к этому твоему Фролу, что скажешь?

– Так и порешаем.

Староста их решение сходить к Фролу, вместо того чтобы потратить время на общение с всевышним, не очень одобрил, но виду не подал. Ребята они работящие и руки растут из правильного места, таких бы оставить в общине, но раз нет стремления к оседлой сельской жизни, неволить не стал. От окраины села до фроловского хутора, стоящего на отшибе, с километр будет, и дорога опять в гору устремилась. Само село в низинке стоит, поближе к реке, а свой дом здешний барыга поставил на пригорке и обнёс частоколом, крепость соорудил, короче, осаду можно держать, если конечно у противника пушки не имеется. Постучали в ворота, минут пять ждали, пока за ней шум не послышался. Открылась задвижка прямо посреди двери, оттуда – пара глаз.

– Чего надобно?

– Фрол нужен, дома хозяин-то?

– А, вы к бате? Сейчас покликаю, стойте здесь пока. Щас позову.

Мужики на селе почти все здоровенные как быки, туповаты немного – этого не отнимешь, размеренный, однообразный деревенский образ жизни накладывает свой отпечаток, но Фрол даже на их общем фоне выделялся. Жук, и сам не слишком мелкий, но и ему пришлось смотреть на подошедшего хозяина снизу вверх.

– Зачем пришли?

– Разговор есть.

– О чём?

– Может, внутрь пустишь или так на пороге и будем разговаривать?

– А это смотря о чём говорить будем, если глупости какие, так ступайте, откуда пришли, некогда мне.

Жук, успевший зыркунуть одним глазом внутрь двора, и заметить, характерные отметены на бортах стоящего там «броневика» сварганенного явно из российского УАЗика, посмотрел на Фрола с хитрым прищуром.

– Помощники не требуются, за «зельем» мотаться? Работа-то, поди, опасная?

– Да вроде и без вас справлялись.

– Я вижу, как справляетесь, знатно вам бочину на машине разворотили, топтун, или кто пострашнее?

Фрол глянул уже с неподдельным интересом.

– Вы ребята кто такие? Простые деревенские и слов-то таких не знают, пришлые что ли?

– Сами мы не местные, и кое-чего в жизни повидали, лотерейщика от топтуна отличить сумеем.

– Стрелять умеете, машину водить?

– Справимся.

– Заходите.

– Люди мне нужны, только не эти деревенские дурачки, которые только лошадь «водить» умеют и из берданок стрелять по воробьям, а если простого бегуна увидят, то драпать будут, только пятки засверкают. Из стаба тоже приличного человека не заманишь в нашу глухотень, так что вы по адресу, если про себя не брешете.

– Собаки брешут, а мы люди правильные и за слова отвечать привыкли.

– Ну, тогда пошли, глянем на ваши умения.

Стрельбище у Фрола было организовано за домом, в ближайшей роще, самопальные мишени из досок, установленные на трёх разных расстояниях и стол для перезарядки оружия. Поехали на покоцанном УАЗике, за руль усадили Бомжа, явно для проверки его водительских способностей. Отстрелялись более-менее, Жук даже неплохо, в ближайшую попал почти в центр, второй претендент тоже не промахнулся, в смысле пули мимо мишени не пролетели.

– Стреляете вы парни, прямо скажем, не блестяще, машину водите примерно так же, что-то я сомневаться начинаю по поводу вашей для меня полезности. Может еще, какими талантами обладаете, да скрываете от дяди Фрола?

– Дар имею – опасность чувствовать, и на приличном расстоянии.

– Вот это уже интереснее, поподробнее изложи.

Внимательно выслушав Жука, Фрол повернулся к Бомжу и спросил:

– Хорошо, это мне подходит, а ты любезный чего предложишь?

– Дар у меня есть, даже несколько, только я их контролировать не умею, они, как бы это сказать, спонтанные что ли, проявляются в нужный момент и всякий раз в каком-то другом виде. Лучше объяснить не смогу. Жука вон не раз от смерти спасал благодаря именно им.

– Ну, пример приведи, из реальной жизни, как спасал, что за проявление, давай не стесняйся.

– Он Скреббера от меня отогнал, когда я отрубился.

– Кого? Сам придумал? Это селяне не знают про такие вещи, а я в курсе, что это такое. Может он ещё танк силой мысли останавливает или летать умеет, это проще чем с этой тварью тягаться.

– Светящаяся разными переливающимися цветами непонятная хрень, двигается над землей, её не касаясь, свободно проходит через любые препятствия, их даже не замечая. Вокруг «тела» крутятся или вращаются светящиеся щупальца или что-то на них похожее, ни черта не разберешь, глаза не справляются с мельтешением. Мертвые тела поглощает без остатка, живых вроде не трогает, по крайней мере, меня не тронул, хотя Жука вон вырубил вчистую. Я был уверен, что он помер, похоронил бы, если бы тот вовремя не очнулся.

– Где это случилось?

– Деревня возле реки, там за селом километра три до неё.

– Это деревня за поганым лесом, что ли?

– Вроде да, на счёт поганого не в курсе, но по описанию похоже.

– Понятно. Сельские эту тварь называют «Чудо-Юдо», сказители былинные, мать их. Сами ни разу его не видели, только по рассказам очевидцев немного в курсе, а очевидцев этих – единицы. Как правило, после встречи с этим «Чудой-Юдой» живых свидетелей не остаётся, если сильно не повезёт, к примеру, как вам. Но чтоб прогнать – это вы заливаете.

– Можешь верить, можешь не верить, я рассказал, как было.

– Ну, ты-то откуда знаешь, ведь говоришь, вырубило тебя, трупом лежал, товарищ твой закопать хотел?

– Я рассказал, всё как было, вернее всё как помню, там такое происходило, что полной уверенности быть не может ни в чём. Только я тогда стоял перед ней совсем близко, как перед тобой сейчас и живым остался, как видишь, так что тебе решать, верить нам или нет.

– Да и хрен с ним, люди мне нужны, а лучше вас всё равно поблизости никого не наблюдается, так что считайте, что приняты. С вами количество ходок можно сократить вдвое, значит, и риск уменьшится на ту же величину. Это здесь у нас тишь да благодать, а стоит перебраться за реку, так только держись. И товара за одну ходку сможем взять вдвойне, со всех сторон, куда ни глянь, только позитив.

– Кстати, очень интересно, по какой такой причине у вас здесь такая тишь? В других местах от разных тварей спасения нет, а здесь пусто, кроме Скреббера в деревне, да и тот, почему-то в гости совсем не заходит.

– Ты бы язык попридержал, упоминать эту тварь всуе – хреново кончиться может, примета такая, и примета верная, народ зря болтать не будет. А для «тиши и благодати» условия здесь особенные имеются – географические. Вы сюда как добрались, через реку переправились? И зачем?

– Твари за нами гнались, прицепились у какого-то там городка. Уйти не получалось, хоть и на машине были. Пришлось в речку нырять, тем и спаслись.

– Вот видишь, спаслись, а почему? Потому что за реку ушли, монстры же плавать не умеют. Так с этой стороны второй её приток имеется, и такой же широкий, а между ними – наша земля. Мы как бы на острове живем, со всех сторон вода и добраться сюда можно, только если пересечь реку. Если бы не поганый лес, вообще бы всё было замечательно.

– А что там на самом деле происходит, в этой деревне, странная она какая то?

– А кто его знает. Только слухи и россказни счастливчиков вроде вас. Перезагрузка там регулярно происходит, раза два в год, иногда чаще. После этого обычно и появляются разные чудики, разные твари недоделанные, в основном пустыши и прыгуны, очень редко – бегуны, я уже и не упомню, когда последний объявлялся. Иногда нормальные люди выходят, но эти появляются ещё реже, чем бегуны. Из наших туда никто не ходит, боятся, да и делать там нечего, заставы только поставили и сидят, караулят.

– И чё – заставы, какой от них толк? Там места свободного между ними до хрена, целая толпа пройдет, никто и не заметит.

– А вертушка там на что, думаешь? Твари ведь на шум всегда реагируют, да и нормальный народ заинтересуется, вот все прямо к заставе и выходят, а не прутся, где попало.

– С заражённым понятно, река для них – преграда почти не преодолимая, а прочий люд, стронги, те же внешники, людишки разные, охочие до чужого добра?

– Стронги поближе к внешникам держатся, а до их баз отсюда ой как далеко, не бывает их здесь. А что до контингента с криминальными наклонностями – нормальная дорога тут одна, а по краям топкие места, так запросто сюда не пробраться, надо очень сильно захотеть это сделать, а смысл? Разжиться мешком картошки, девку из деревни увести? Не смешите, в стабе этого добра навалом и взять можно не замочив ноги в плавнях. И по дороге не так-то просто проехать, пробовали несколько раз некоторые, земля им стекловатой. Даже закапывать не стали, сгребли, что осталось – и в речку, ракам на корм, мины они знаешь, никого не щадят.

– Дорогу заминировали, а если кто с добрыми намерениями решит прийти?

– Кто? Селянам в той стороне делать нечего, тем более, что староста предупредил, чтобы там не шастали без дозволения. А с другой стороны реки… Сюда ещё добраться требуется и живым при этом остаться, места там опасные, и, не зная тамошних особенностей, шансы на выживание будут минимальные. Понятно дело, если Горыныч на меня сильно обидится и пришлёт своих на броне, то в этом случае шансы не дожить до старости в свою очередь у меня станут минимальными. Но это вряд ли. Я в его дела свой нос не сую, договорённости наши стараюсь чтить, потому не вижу особых причин для беспокойства.

– А Горыныч, это кто, Змей о трёх головах?

– Ты ему такое при встрече ещё скажи, так у тебя на одну голову точно станет меньше. Горыныч -главный в стабе и в его окрестностях, считай, что поместный князь со всеми вытекающими.

– Ну, раз вы такие интересные тут нарисовались, появляется у меня теперь возможность немного расширить бизнес. Обычно мы с парнями на двух машинах ходим, грузовик с товаром и вон то страшилище с пулемётом, для прикрытия. Трепанули его в последний раз прилично, топтун со своей сворой попался на обратной дороге. Грузовик ушёл без повреждений, а нам с Колькой досталось немного, ничего, подмандить чутка, будет как новый. С этого и начнёте, в рейс ещё не скоро, недели через две двинем, не раньше. Теперь два грузовика можно взять и товара в два раза больше. Соответственно и доход настолько же увеличится. Там и броневик ещё один прибомбить можно, а с Горынычем я договорюсь, думаю, даст в лизинг, у него старья много всякого без дела стоит.

Через несколько дней к дому Фрола селяне начали свозить мешки с различной сельхозпродукцией, единственным имевшимся у них товаром для обмена и это продолжалось в течение всей следующей недели. Всю лесистую часть территории, за небольшим исключением, занимал запретный для посещения «поганый кластер» так что в лес туда по грибы и ягоды не совались. Фрол впрочем, считал это предрассудками и уверен был, что никакой особой опасности там не существует, хотя на предложение сходить и проверить, каждый раз отнекивался, ссылаясь на занятость.

Главным желанным предметом для обмена являлись, естественно спораны, добыть которые на здешней территории не представлялось возможным. «Живчик» – результат слияния полученных споранов и картофельного самогона, изготовляли на месте, что было гораздо дешевле, чем везти спирт из стаба. В обменный список входили, кроме этого ещё всякие разные необходимые в хозяйстве инструменты, стальная посуда и прочие промышленные товары, которые при натуральном хозяйстве изготовить самостоятельно местным было не под силу.

30-ти тонный самосвал, приспособленный для местных условий с помощью арматуры и колючей проволоки, использовали как грузовик. Селяне загружали свои мешки в кузов прямо «с колес», подгоняя телеги непосредственно к высокому борту.

– Ассортимент небогатый, прямо скажем, зато всё свежее, экологически чистое и главное без ГМО, хотя я как-то раз предлагал замутить с модифицированными семенами, ребята Горыныча притащили несколько мешков таких семян из города, и отдавали недорого. Да Степан Силыч, это староста который, погнал меня с ними, «бесовские происки», говорит. Мракобесие это, на пути прогресса, а не происки, тёмные они, конечно люди, зато спокойные и работящие. Пробовали даже арбузы выращивать, тепло ведь здесь, и зимы суровой не бывает, но не растут. Может почва не подходит, а может просто ума не хватает – экзотику растить. Семян в городе всяких полно, какие закажешь, такие и притащат, правда, толку с них пока что никакого, потому имеем набор традиционный – картошка, капуста, лук да яблоки. Зелень хорошо идет, груши, сливы, ягоды разные, если урожай выпадет неплохой.